Шумил Павел
ЭМБЕР
ЧУЖАЯ ИГРА
Мне не смешно, когда маляр негодный Мне пачкает Мадонну Рафаэля, Мне не смешно, когда фигляр презренный Пародией бесчестит Алигьери.
А.С.Пушкин
ЧАСТЬ 1
ИГРА НА ЧУЖОМ ПОЛЕ
…правую перед левой. Сноп искр вокруг ботинка. Левую перед правой. Словно ветер дует СКВОЗЬ меня. Но ветра нет. Туман. Густой, влажный, неподвижный туман. И тропа, светящаяся бледно-голубым светом. Кусок тропы, не более пяти метров, исчезающий в тумане. От странного ветра, дующего сквозь меня, кружится голова. Сходить с тропы нельзя. Правую перед левой. Опять сноп искр. Останавливаться нельзя. Тропинка круто повернула. Почти обратно. Туман приобретает плотность материального тела. Продавливаю себя сквозь невидимую стену. Каждый шаг требует огромных усилий. Может, я стал призраком?
Так же неожиданно, как возникло, сопротивление исчезает.
— … Мама, а у меня есть папа?
— У всех есть папы. У каждого ребятенка есть мама и папа. Только твой папа очень далеко.
— А тетя Гида говорит, что у меня папы нет и не было.
— Запомни, ее зовут тетя Гнида. Подойди и спроси: «Тетя Гнида, тебя давно из желтого дома выпустили?»
Плавный широкий разворот. Искры поднимаются все выше, достигают колен.
… Их двое, и они на год старше. Поэтому я бью первым. Ногой в пах, и тут же кулаком в челюсть. Второй бьет меня сзади кулаком по макушке. Словно гвоздь заколачивает. Бросаюсь на него, но первый толкает в спину, теряю равновесие и врезаюсь второму лбом в лицо. Сильно, но не больно. Мне — не больно. Дальше — не помню, пока сильная мужская рука не поднимает меня за шиворот. Оба моих противника плачут, размазывая по лицу кровь и слезы.
— Ты чей будешь?
Губа как котлета. Левый глаз заплывает синяком.
— Не ваше дело!
— Надо же, клоп клопом, а таких щенков отделал. Хочешь в десантное училище?
— Мне о маме заботиться нужно.
— Это серьезно. Кем работает твоя мать?
Прямой участок и поворот налево. Еще один. Туман превращается в липкий клей. С трудом отрываю ноги от голубой тропы. Сердце стучит, пот заливает глаза. Искры взлетают фонтанами при каждом шаге.
… Пороги ревут. Я влетаю в пенный вал, пробиваю его, ослепленный. Вытираю лицо ладонью. Маленькая надувнушка без весел из аварийного комплекта — не лучшее судно для спуска по горным рекам. Но вернулся хозяин пещеры. Биологический курьез. Что-то вроде саблезубого медведя. Я не стал с ним спорить и бросился в поток. Уже в воде сумел вытащить пакет с надувнушкой и открыть клапан на баллоне с газом.
Дерево в воде. Обломанный сук. «Пс-с-сии» — говорит мне надувнушка из сверхпрочного тетраканэтилена, и вновь плыву сам по себе. Налетаю грудью на камень, вылезаю из воды. Камень скользкий. Перепрыгиваю на второй, третий, срываюсь. Вновь вылезаю на камни. Все! Я на берегу. В трехстах метрах ниже по течению ревет водопад. Площадка два метра на три. В двух метрах над водой. Задираю голову, смотрю на отвесные стены. У меня есть проколотая надувнушка, sos-маяк, нож и комплект мокрой одежды. До конца зачета на выживаемость девять дней. Воды навалом, а за девять дней от голода еще никто не умирал. Скучно и спать холодно. Но зачет, можно считать, в кармане. Через десять суток включу sos-маяк. Как сюда спасатели доберутся, не моя проблема.
Несколько поворотов. Голова как в тумане. Короткий вираж, прямая линия. Искры взлетают до плеч. Почти ничего не вижу. Космический холод за несколько шагов сменяется опаляющей жарой. Вновь стена затвердевшего тумана. Искры жалят щеки, слепят глаза, Дующий сквозь меня ветер приобретает силу урагана. Ноги наливаются свинцом. Время не имеет значения. Только усилие. Проталкиваю себя сквозь плотное ничто. Кажется, кричу.
Я прошел.
Небольшая площадка. Два на два с половиной метра. Валюсь пластом. Шестое чувство космодесантника говорит, что здесь безопасно. Эта голубая тропа вывернула меня наизнанку, разобрала на кусочки и собрала вновь. Что теперь?
— С прибытием!
Оглядываюсь. Никого. Туман, в котором видны ближайшие узоры светящейся тропы. Поскольку собеседника не видно, переворачиваюсь на спину и смотрю в белесую муть неба.
— Кто ты?
— Можешь звать меня Хароном. Один из твоих предшественников утверждает, что это имя соответствует моей сущности.
— А остальные?
— Некоторые зовут Лабиринтом, некоторые — Образом, Узором или Матрицей. Иные — информационно-справочной системой вводного инструктажа. Один чудак зовет интерфейсом ввода.
Интересно. Но я имел в виду внутреннюю сущность.
— Почему — ввода?
— Потому что он думал, что процесс однонаправленный.
— Восхитительно. Как же мне выйти?
— Вообрази то место, в которое хочешь попасть.
— Вспомнить?
— Можно так.
— Я туда попаду?
— Нет.
— Тогда какого..?
— Ты попадешь в то место, которое вообразил.
— Разве это не одно и то же?
— Живая природа и пейзаж на холсте — одно и то же?
— Я попаду в картину?
— Одни называют это отражениями. Другие — тенями. Тот чудак зовет виртуальной реальностью. Можешь выдумать свой термин. Я запомню.
— Разве можно жить в картине?
— Ты уже в ней. Спроси себя.
— Кажется, я влип во что-то, очень напоминающее дерьмо.
— Ты быстро пришел к этому выводу.
— Так я прав?
— Не знаю. Все, что я знаю, я знаю от твоих предшественников. Многие приходили к аналогичному выводу. Но не так быстро. Хочешь совет?
— Давай.
— Там, куда ты направляешься, должны лежать несколько книг. «Хроники Эмбера». Перед тем, как двигаться дальше, прочитай их. Они помогут тебе сориентироваться в этом мире.
Словно повинуясь моему желанию, туман начинает рассеиваться. Виток за витком, узор за узором открывается глазу лабиринт. Нельзя сказать, что он очень большой. Метров тридцать на пятьдесят. Дерево. То ли дуб, то ли баобаб. Баобабов я еще не видел…
— Что за черт!!!
— Ты использовал свой билет. На этот раз могу гарантировать, что попал именно туда, куда собирался.
Оборачиваюсь и изучаю лабиринт с нового ракурса. Ведро фосфорецирующей краски, два часа работы, и я сделаю такой же. Нет, были еще искры и телепортация. Это не два часа. Искры — две недели. На розыгрыш не похоже. Кто-то обещал мне пару книжек.
Обхожу вокруг баодуба и нахожу пачку старинных книг, перетянутую шпагатом. Еще бумажные — мечта коллекционера. Раскладываю на три кучки — на русском, английском и незнакомом. На языке вертится слово «тари». Начинаю с русской. Фэнтэзи. Сказки для детей послешкольного возраста. Не люблю. Впрочем, древняя фантастика не лучше. Этот жанр имеет свойство стареть.
Так же неожиданно, как возникло, сопротивление исчезает.
— … Мама, а у меня есть папа?
— У всех есть папы. У каждого ребятенка есть мама и папа. Только твой папа очень далеко.
— А тетя Гида говорит, что у меня папы нет и не было.
— Запомни, ее зовут тетя Гнида. Подойди и спроси: «Тетя Гнида, тебя давно из желтого дома выпустили?»
Плавный широкий разворот. Искры поднимаются все выше, достигают колен.
… Их двое, и они на год старше. Поэтому я бью первым. Ногой в пах, и тут же кулаком в челюсть. Второй бьет меня сзади кулаком по макушке. Словно гвоздь заколачивает. Бросаюсь на него, но первый толкает в спину, теряю равновесие и врезаюсь второму лбом в лицо. Сильно, но не больно. Мне — не больно. Дальше — не помню, пока сильная мужская рука не поднимает меня за шиворот. Оба моих противника плачут, размазывая по лицу кровь и слезы.
— Ты чей будешь?
Губа как котлета. Левый глаз заплывает синяком.
— Не ваше дело!
— Надо же, клоп клопом, а таких щенков отделал. Хочешь в десантное училище?
— Мне о маме заботиться нужно.
— Это серьезно. Кем работает твоя мать?
Прямой участок и поворот налево. Еще один. Туман превращается в липкий клей. С трудом отрываю ноги от голубой тропы. Сердце стучит, пот заливает глаза. Искры взлетают фонтанами при каждом шаге.
… Пороги ревут. Я влетаю в пенный вал, пробиваю его, ослепленный. Вытираю лицо ладонью. Маленькая надувнушка без весел из аварийного комплекта — не лучшее судно для спуска по горным рекам. Но вернулся хозяин пещеры. Биологический курьез. Что-то вроде саблезубого медведя. Я не стал с ним спорить и бросился в поток. Уже в воде сумел вытащить пакет с надувнушкой и открыть клапан на баллоне с газом.
Дерево в воде. Обломанный сук. «Пс-с-сии» — говорит мне надувнушка из сверхпрочного тетраканэтилена, и вновь плыву сам по себе. Налетаю грудью на камень, вылезаю из воды. Камень скользкий. Перепрыгиваю на второй, третий, срываюсь. Вновь вылезаю на камни. Все! Я на берегу. В трехстах метрах ниже по течению ревет водопад. Площадка два метра на три. В двух метрах над водой. Задираю голову, смотрю на отвесные стены. У меня есть проколотая надувнушка, sos-маяк, нож и комплект мокрой одежды. До конца зачета на выживаемость девять дней. Воды навалом, а за девять дней от голода еще никто не умирал. Скучно и спать холодно. Но зачет, можно считать, в кармане. Через десять суток включу sos-маяк. Как сюда спасатели доберутся, не моя проблема.
Несколько поворотов. Голова как в тумане. Короткий вираж, прямая линия. Искры взлетают до плеч. Почти ничего не вижу. Космический холод за несколько шагов сменяется опаляющей жарой. Вновь стена затвердевшего тумана. Искры жалят щеки, слепят глаза, Дующий сквозь меня ветер приобретает силу урагана. Ноги наливаются свинцом. Время не имеет значения. Только усилие. Проталкиваю себя сквозь плотное ничто. Кажется, кричу.
Я прошел.
Небольшая площадка. Два на два с половиной метра. Валюсь пластом. Шестое чувство космодесантника говорит, что здесь безопасно. Эта голубая тропа вывернула меня наизнанку, разобрала на кусочки и собрала вновь. Что теперь?
— С прибытием!
Оглядываюсь. Никого. Туман, в котором видны ближайшие узоры светящейся тропы. Поскольку собеседника не видно, переворачиваюсь на спину и смотрю в белесую муть неба.
— Кто ты?
— Можешь звать меня Хароном. Один из твоих предшественников утверждает, что это имя соответствует моей сущности.
— А остальные?
— Некоторые зовут Лабиринтом, некоторые — Образом, Узором или Матрицей. Иные — информационно-справочной системой вводного инструктажа. Один чудак зовет интерфейсом ввода.
Интересно. Но я имел в виду внутреннюю сущность.
— Почему — ввода?
— Потому что он думал, что процесс однонаправленный.
— Восхитительно. Как же мне выйти?
— Вообрази то место, в которое хочешь попасть.
— Вспомнить?
— Можно так.
— Я туда попаду?
— Нет.
— Тогда какого..?
— Ты попадешь в то место, которое вообразил.
— Разве это не одно и то же?
— Живая природа и пейзаж на холсте — одно и то же?
— Я попаду в картину?
— Одни называют это отражениями. Другие — тенями. Тот чудак зовет виртуальной реальностью. Можешь выдумать свой термин. Я запомню.
— Разве можно жить в картине?
— Ты уже в ней. Спроси себя.
— Кажется, я влип во что-то, очень напоминающее дерьмо.
— Ты быстро пришел к этому выводу.
— Так я прав?
— Не знаю. Все, что я знаю, я знаю от твоих предшественников. Многие приходили к аналогичному выводу. Но не так быстро. Хочешь совет?
— Давай.
— Там, куда ты направляешься, должны лежать несколько книг. «Хроники Эмбера». Перед тем, как двигаться дальше, прочитай их. Они помогут тебе сориентироваться в этом мире.
Словно повинуясь моему желанию, туман начинает рассеиваться. Виток за витком, узор за узором открывается глазу лабиринт. Нельзя сказать, что он очень большой. Метров тридцать на пятьдесят. Дерево. То ли дуб, то ли баобаб. Баобабов я еще не видел…
— Что за черт!!!
— Ты использовал свой билет. На этот раз могу гарантировать, что попал именно туда, куда собирался.
Оборачиваюсь и изучаю лабиринт с нового ракурса. Ведро фосфорецирующей краски, два часа работы, и я сделаю такой же. Нет, были еще искры и телепортация. Это не два часа. Искры — две недели. На розыгрыш не похоже. Кто-то обещал мне пару книжек.
Обхожу вокруг баодуба и нахожу пачку старинных книг, перетянутую шпагатом. Еще бумажные — мечта коллекционера. Раскладываю на три кучки — на русском, английском и незнакомом. На языке вертится слово «тари». Начинаю с русской. Фэнтэзи. Сказки для детей послешкольного возраста. Не люблю. Впрочем, древняя фантастика не лучше. Этот жанр имеет свойство стареть.
ТРЕНИРОВОЧНАЯ ИГРА
Закрываю последнюю и новым взглядом обвожу пейзаж. Дерево. Надо понимать так, что это Лабиринт Корвина. С большой буквы. Я сумел пройти по Лабиринту. Выходит, я — потомок Корвина? Ведь по этому Лабиринту не могла пройти даже его сестра Фиона… Бред! Метафизика! С другой стороны, если я эмберит, то могу ходить по отражениям. Это надо проверить.
— Я эмберит?
— Глаз хаоса! Нельзя же понимать все так буквально! Эти книги написал ЧЕЛОВЕК. Очень давно.
Тогда зачем я их читал? Нет, эта угадайка мне надоела. Пора собирать фактический материал. Сбор информации, анализ, выводы, программа действий. Только так.
— До скорого, — говорю я невидимому собеседнику и отправляюсь в путь. Хорошо было бы иметь лошадь. Еще лучше было бы уметь на ней ездить. В хрониках все ездят на лошадях. Вряд ли это сложнее, чем на велосипеде. Начинаю игру с отражениями. Значит, так: представить ТО место, вообразить перед собой Лабиринт и — вперед. Ать-два, левой.
Облака на секунду разошлись, блеснуло солнце. Гравий под ногами сменился тропинкой в зеленой траве. Застрекотали кузнечики. Появились кусты, а вскоре — деревья. От земли парит сыростью. Птичьи голоса зазвучали хрипло и громко. Я открыл книгу и перечитал интересующее место еще раз. Все правильно. Листья деревьев становятся длиннее и шире. Вновь проглянуло солнце. Свет его был желтым. Натриевое солнце? Забавно. За поворотом дороги я увидел виноградные лозы и еще раз сверился с путеводителем. Птичьи голоса окончательно охрипли. Дорога поднималась вверх, и земля стала суше.
Небо заголубело, когда я вышел на открытое место и вспугнул большую коричневую ящерицу, загоравшую на белом камне. Все точно. Путеводитель верен даже в мелочах. Дорога вновь углубилась в лес, но теперь вела уже к вершине холма. Деревья стали тропическими гигантами, растущими вперемежку с папоротниками. Повсюду слышались новые звуки: жужжание, шипение, тявканье. Я вел пальцем по странице и отыскивал глазами описанные в тексте приметы. Точность поражала. Вот появился отдаленный гул и большие, плоские, бледно-желтые цветы. Температура повысилась настолько, что рубашка, пропитанная потом, прилипла к спине. Шум перешел в мощный рев. Я подошел к самому краю пропасти.
Огромный, мощный водопад. Радуга и белое облако брызг. Вода рушилась вниз с обещанных трехсот метров, и гигантское мельничное колесо тоже было на месте. Оно медленно вращалось, полускрытое за облаком брызг. Высоко над головой пролетали огромные, странные птицы, парящие в восходящих потоках воздуха. Я отыскал в книге абзац, посвященный птицам. Что это доказывает?
Во-первых, я умею управлять отражениями. А во-вторых… Хорошо было бы чем-нибудь подкрепиться. Согласен даже на галеты из аварийного запаса. В тропическом лесу должны расти бананы, кокосы, ананасы и прочая экзотика. Оглядываюсь. Бананов с кокосами не видно, но метрах в пятидесяти ниже по течению из леса выходит женщина с корзинкой. Иду к ней. Всего несколько шагов, но рев водопада слабеет, как только тот скрывается за возвышенной частью берега.
Ба, да это не женщина, а девушка. И какая! Девушка моей мечты! Темно-каштановые волосы, выступающие скулы, серые глаза, подбородок с ямочкой. И все на своих местах. Испуганно и недоуменно оглядывается на меня, хмурит лоб в раздумье, протягивает корзинку.
— Это вам, господин.
— Мне? От кого?
Морщит лоб и хмурит брови, будто пытается что-то вспомнить. Беру у нее корзинку, ставлю на землю, присаживаюсь на камень.
— Как тебя зовут, красавица?
— Паола. — С удивлением осматривается, словно не понимает, как здесь очутилась. Я тем временем развязываю салфетку и заглядываю в корзинку. Точно! Это — мне. И никому другому. Вороне где-то бог послал кусочек сыру. Счастливая! А космодесантнику — галеты из аварийного запаса. Угощать ЭТИМ девушку…
— Тебя Харон прислал?
— Не помню… Мне надо идти. — Разворачивается и торопливо семенит к чуть заметной тропинке в зарослях. Открываю справочник-путеводитель и спешно перечитываю нужное место. ЭТОЙ девушки не было. Корзинка — была. Но не здесь. И девушку звали Дара, а не Паола. Я, правда, тоже не Корвин. От всей души завидую Корвину. В его корзине не было галет из аварийного запаса. Там были вино, хлеб и говядина. И девушки от него не убегали. Запускаю руку в корзинку и нащупываю под слоем галет горлышко бутылки. С радостным воплем извлекаю сосуд божественного нектара с загадочным названием — «Моча Бейля». Расстилаю салфетку. На свет появляются тонко нарезанный сыр и ветчина в вакуумной упаковке. Спасибо, Харон. Шутка была великолепна.
Утоляю голод и составляю план. Первым делом придется научиться фехтовать и ездить верхом. Высокие технологии в этом мире дают осечки. Лазеры и антигравы могут подвести. Решено. Учусь косить под местного, попутно собираю информацию.
Вино — великолепно. Может, только на мой непритязательный вкус. С аппетитом наворачиваю толстенные бутерброды с сыром и ветчиной. Не знаю, как попал в этот мир, но жить здесь можно.
С проживанием — никаких проблем. Я просто выдумал речку с прозрачной водой и десантную полукапсулу 5-го уровня защиты на берегу. Через два километра фантазия стала реальностью. Пятый уровень — это вроде туристской палатки. Защищает от дождя, насекомых и мелких хищников. Например, мышей и волков. Льва не удержит, а носорог сослепу пройдет насквозь без особых усилий.
На кухне, на складном столике меня дожидался горячий ужин. Торопливо, чтоб не дать ему остыть, сполоснул в реке лицо и руки.
Нет, плохой из меня кулинар. Мясо слишком пряное, вино — кислое и без градуса. Только жареный картофель удался. И не стоило выпивать на ночь две большие чашки какао. Теперь лежу, ворочаюсь и не могу уснуть. Думать о деле тоже не могу. Ясно одно. Нужно изучить новые возможности организма и определиться в этом мире. Космофлот пока подождет. А потом… Наверно, имеет смысл пойти в спасатели. Организую свою спасательную службу. Для самых тяжелых случаев. Я же теперь могу пешком до любой планеты дойти. А пока — нужно здесь обосноваться. Знакомства завести… Из головы не выходит девушка. Паола. Выдумываю ей биографию. Радушных крестьян-родителей, трех братьев и двух сестер. Она, конечно, младшенькая. Самая умная и скромная. Чуть что — краснеет и стесняется. Бог ты мой! А успела ли она добраться до дома? Я же менял отражения. Вдруг заблудилась? Бродит, напуганная, по ночному лесу — и все из-за меня. Нехорошо получилось. Нужно было проконтролировать. Проводить девушку, а не корзинку изучать.
В самый разгар угрызений совести слышу испуганный полувскрик снаружи. Выскакиваю в одних трусах и с фонариком. Она! Моя заблудившаяся мечта. Одна в ночи! Теперь главное — не упустить и не испугать. Направляю свет фонарика на себя и заговариваю девушке зубы. Мол, никак она опять с поручением ко мне, да как не побоялась — ночью, одна в лесу… Ах, заблудилась… Наверно, устала и проголодалась… Продолжая заговаривать зубы, завожу Паолу в дом, включаю свет. Ах, черт! Напугал чуть не до смерти! Здешние Эдисоны забыли изобрести электричество.
Подтягиваю трусы и обдумываю линию поведения. Паола смотрит на мой сверхскромный прикид, оттопыренный нефритовым стержнем, и пугается еще больше. Если не успокою, убежит в ночь. Спешно натягиваю брюки и рубашку.
— Где же тебе постелить? — делаю вид, что задумался. — Здесь! — сдвигаю надувную мебель и раскладной столик к одной из стенок. — Места хватит. Не очень удобно, но одну ночь… Нет, сделаем по-другому. Я сплю здесь, а ты — на моей кровати.
Прикладная психология. Теперь она меня уже не боится, и даже чувствует себя виноватой: согнала с законного места. Распечатываю новенький спальный мешок, несколько раз вжикаю молнией, показывая, как это делается, и спешу на кухню. Самое вкусное я съел, но в кухонном комплексе полно консервов с самоподогревом. Паола уверяет, что не надо беспокоиться, она сыта, у нее с собой есть… И тянет из кармана… Да-да, те самые галеты. Отбираю их у нее, кладу в хлебницу. Срываю гермоупаковку с бисквита и буханки ржаного хлеба, нарезаю крупными ломтями. Сую в кухонный комбайн упаковку обезвоженной ветчины. Но это пять минут ждать надо, чтоб пропиталась по всем правилам. Иначе на зубах хрустит. Лезу в холодильник за сыром, с удивлением вытаскиваю упаковку обезвоженной черной икры вакуумной сушки. Тоже — в комбайн.
Через пять минут на стол посмотреть приятно. Паола поражена обилием незнакомых блюд, но уже приняла 25 граммов спирта, разбавленного апельсиновым соком, поэтому зарумянилась, глазки горят. Я наливаю еще и болтаю без перерыва. Но все-таки выясняю, что да, Авалон неподалеку, им по-прежнему правит Лорд-Протектор. Да-да, с рукой все хорошо, уже выросла рука. Ничего удивительного! Ему же не для себя, ему страну защищать надо, вот и выросла. В церкви об этом разъяснение было. Ре-ге-не-рация это.
Ужин подходит к концу, и девушка опять начинает меня бояться. Поэтому говорю ей, что со стола убирать ничего не надо, утром уберем, только накрыть салфеткой от мух. (Опять психология — иначе ведь не успокоится, пока посуду не вымоет). Показываю, как гасить свет, и ложусь спать. Славная девушка. Словно кобылка необъезженная. Никуда она не денется. Моей будет. Главное — не торопить события.
Когда просыпаюсь, Паолы уже нет. Одноразовые тарелки вымыты и поставлены на просушку. Упаковки от икры, ветчины и прочего тоже отмыты и сушатся. Вздыхаю и сметаю все в утилизатор. Жаль, что ушла. Не захотела пробуждать во мне темные, первобытные инстинкты.
Выношу складной столик на природу и завтракаю в гордом одиночестве. Наслаждаюсь тишиной и прохладой, а попутно составляю план исследований. Покончив с кофе, встаю и иду вокруг полукапсулы. Круг, другой, третий… Старательно отвожу глаза от столика. После двадцатого круга решаю, что достаточно.
Удалось!!! Метод Корвина не подвел. На столике вместо грязной посуды — кобура с бластером! Надежная, проверенная игрушка. Без оптики, без ночного инфракрасного прицела, всего 100 киловатт в луче, зато рассеивание не больше двух миллиметров на километр. В вакууме, конечно. И очень емкий аккумулятор в рукоятке.
Испытываю машинку на ближайшем дереве. Работает. У эмберитов были проблемы с техникой, доставленной с Земли. Порох не взрывался, бензин не горел. Но я задумывал бластер так, чтоб работал в этом мире. И это удалось! Хотя… здесь еще не Эмбер. Неважно. Не захочет работать там, придумаю что-нибудь новенькое. Корвин ведь нашел замену пороху.
Сшибаю сапогом мухомор — побочный результат эксперимента — и пытаюсь представить манипуляторы Логруса. Долго пытаюсь. Ну что ж, отрицательный результат — тоже результат. Не тянет соваться в Логрус, но вряд ли пройти Логрус труднее, чем Лабиринт. Как сказано в первоисточнике, люди гибли и там, и там… Хочу я погибнуть?.. Логрус отложим на потом!
Штудирую первоисточник на предмет упущенных при первом чтении возможностей. Эмбериты вовсю пользовались для связи картами. Странно, что у них были сложности с колодами. Я могу пойти и НАЙТИ колоду с любыми козырями. Как нашел бластер. Как в «Ружьях Авалона» Корвин нашел в дупле Грейсвандир. Может, они считали это неэтичным? Одна загвоздка — мне пока не с кем связываться. Разве что с Паолой.
Обедаю и продолжаю изучать «Хроники». Эмбериты отличались большой физической силой и выносливостью. Проверяю свои возможности. Особого прибавления силы не заметно, а вот стойкость организма ко внешним воздействиям повысилась. И болевой порог понизился. Это я обнаружил, когда уронил тяжеленный булыжник на ногу. В старом мире кости бы переломал, а тут — ссадины. Мысли опять возвращаются к Паоле. Проста, но не наивна. Не образована, но не глупа. Нет, это не сельская пастушка, с которой переспал — и забыл. Где она сейчас? Нашла ли дорогу домой?
Ужинаю в хмуром одиночестве. Вежливое поскребывание в дверь. Открываю.
— Паола! Сто лет жить будешь! О тебе сейчас думал.
Мнется в дверях.
— Господин, я знаю, как это выглядит… Будто я набиваюсь… Совсем-совсем наоборот. Я не хочу от вас ничего, очень вас боюсь, и дома вашего колдовского боюсь, но… Я ведь понимаю, я простая селянка, а вы господин… Что для вас простая селянка? Потешились и забыли. Но я заблудилась. Та тропинка, по которой сюда пришла — она исчезла. Куда бы я ни пошла, любая дорожка к этому заколдованному дому выворачивает.
— Значит, боишься, но все-таки вернулась.
— Вы вчера были добры ко мне…
— Ты утром сделала большую глупость. Ушла, не спросив дороги. Ужинай, а завтра я отведу тебя домой.
— Господин, мне нечем заплатить за еду.
— Как это — нечем? А скрасить беседой мое тоскливое одиночество? Да не пугайся ты так! Не трону! Слово чести. Если сама не захочешь.
— Господин так добр…
Бедняжка, да она весь день не ела. Пока ест, расспрашиваю. И, чем дальше расспрашиваю, тем меньше мне это нравится.
Я ее выдумал. Как бластер, как полукапсулу, как мухомор этот паршивый. Выдумал скромницей — получилась скромница. Мог выдумать шлюху. Поимел бы шикарную ночь. После чего расстался бы со своей мечтой как с кошмарным сном. Навсегда и без сожалений. Почему в хрониках не говорится, что нужно быть очень осторожным со своими фантазиями?
Все детали ее короткой биографии придумал я. Сестер, братьев, родителей, соседей. Родинку у локтя, закрытую рукавом платья. Опыты ставил. Придумывал какое-то событие, и тут же она мне его рассказывала. Конечно, эмбериты имеют власть над отражениями. Но, чтоб до такой степени…
Харон, видимо, ни при чем. Не он ее ко мне послал. Я сам ее себе послал. Захотел есть, и выдумал девушку своей мечты с корзинкой съестного.
Еще один грустный вывод. Плакала моя космическая спасательная служба. Конечно, я спасу погибающего. Только кого? Того, кто на самом деле SOS дал, или того, кого мое подсознание выдумало? Кому нужен спасенный, выдуманный мной? А если потом настоящего спасут? Будет два. Двойники. В первоисточнике о таких упоминается.
Ложусь спать, но не спится. Выдумываю Паоле деревню. Богатую, веселую деревню, в которой живут работящие, щедрые, отзывчивые люди. А что еще я могу для нее сделать? В следующий раз буду осторожней.
После завтрака идем разыскивать деревню Паолы. Я эту деревню знаю как облупленную, сам выдумал. Но, для порядка, расспрашиваю. Сколько дворов, у кого что растет, сколько у кого коров, овец, свиней? Готовят ли индейку к рождеству? Ах, тут Новый год отмечают… Солнце начинает припекать.
— А за тем поворотом я повесил на куст свою шляпу, и забыл, — сообщаю Паоле. Проходим поворот. Шляпа висит на кусте. Хорошо здесь организовано снабжение! Всего-то надо Лабиринт пройти — и полный коммунизм! Снимаю с куста широкополую ковбойскую шляпу и надеваю на Паолу. Девушка смеется. Ямочки на щечках. Неужели это я такое чудо выдумал?
По ходу дела выясняю одну особенность. Я властен над ее прошлым, но настоящее — это ее. Долго-долго напрягался, пытаясь мысленно заставить ее сорвать и пожевать листик с кустика. Не хочет — и все!
Неожиданно Паола сообщает, что узнает знакомые места. До деревни полчаса ходу. Веселость ее тает с каждым шагом.
— … я же две ночи дома не ночевала. Не делают у нас так. Папенька строгий.
Снимаю с нее шляпу и надеваю на себя. Папенька у нас не строгий. Я сам его выдумал. Но Паола его все равно побаивается.
Папенька с маменькой встречают нас у крыльца. В пяти шагах останавливаюсь, выставляю вперед ногу, снимаю шляпу и в полупоклоне приветствую их а-ля д'Артаньян.
— Мадам… Месье… Возвращаю потеряшку в лоно семьи в целости и сохранности.
— Папенька, я заблудилась…
Охи, вздохи, соседи во всех окнах. Меня приглашают в дом. Легкая паника, кувшинчик вина из погреба, осторожные вопросы. Выясняется, что Паола не знает, как меня зовут. Почему-то это производит на всех хорошее впечатление.
— Богдан Борисович, — представляюсь я и щелкаю каблуками. Вовсю изображаю галантного мушкетера. Лишь бы гвардейцы кардинала с дрекольем не набежали. Нужно держать подсознание в узде.
Пригубливаем с хозяином из глиняных кружек, все лишние изгоняются из комнаты, начинаются осторожные распросы о главном.
— Даю слово чести, что Паола не опозорила ни своего имени, ни имени своих родителей, — с ходу ставлю решительную точку. Да, она две ночи провела под моей крышей. Я выделил ей комнату, там она и ночевала. Сожалею, что не смог вчера показать ей дорогу домой, но занят был. Дела, знаете ли. Служба…
— А как же…
— Трапезничали за одним столом, — улыбаюсь я. — Надеюсь, это не возбраняется?
За неплотно прикрытой дверью раздаются смешки. Допиваю вино и решительно меняю тему. Расспрашиваю, как здесь насчет лошадей. Не простых, а чтоб мне не стыдно было на такую сесть. Ну, вы же понимаете…
К разговору о лошадях допускаются все домочадцы. После короткого, но горячего спора четырех мужчин приходят к выводу, что хорошего коня я могу купить только в Авалоне. Попутно узнаю, что лошади бывают чалые, гнедые, сивые, пегие, саврасые, серые, бурые, каурые и в яблоках. Еще узнаю, что у лошадей есть бабки. У меня, кстати, в кармане бабок нет. Нужно будет обзавестись местной валютой. Иначе на что лошадь покупать? На вопрос, что сталось с моим конем, отвечаю хмуро и коротко:
— Загнал. Служба.
Все с пониманием кивают. Вредный Кравчук с третьей орбитальной сделал бы круглые глаза и спросил: «За сколько?» Но здесь таких вредных нет.
В комнату, переваливаясь, входит бабуся. И тут же начинает укорять Паолу, что мол соседи уже невесть чего болтают.
— Тот, кто ставит под сомнение честь Паолы, тем самым ставит под сомнение мою честь, — стальным голосом сообщаю я. — Прошу меня простить, но такого, если он найдется, я должен буду вызвать на поединок и убить.
Тишина.
— Ох ты, боже мой, — прыскает сестра Паолы. — Кому ж тогда урожай собирать? — и получает подзатыльник.
Прощаюсь, ссылаюсь на дела и выхожу на крыльцо. Меня провожает все семейство, включая двух кошек. Уже у калитки спрашиваю, нет ли здесь такого глупого обычая, что сначала нужно выдавать замуж старших сестер, а только потом — младших. Глаза Паолы загораются как два алмаза. А сама краснеет как помидор. Меня дружно убеждают, что глупых обычаев в этой стране нет. В других — всякие есть, но в этой — только разумные. И наперебой приглашают заходить еще.
Иду по деревне как на параде. Все жители высыпали посмотреть на меня. Приподнимаю шляпу и киваю всем подряд. Невероятно! Неужели все это выдумал я? Нормальные, живые люди. Нет, что-то не так. Я не мог ВСЕ выдумать, потому что узнал о лошадях такое, чего раньше не знал. Но — что должен знать любой, кто имел с ними дело. Получается, я дал канву, общие указания, а проработку деталей кто выполнил? Или — на самом деле существует бесчисленное множество миров, а все, что я выдумал, становится граничными условиями, отсеивающими неподходящие миры? Все равно есть нестыковки. Но приятно, что родные Паолы — настоящие, живые люди. А не марионетки, выдуманные мной наполовину. Вроде киберов недоделанных. Вывод — Паола живая, настоящая. Из плоти и крови. Это радует. Не то слово! Это ЗАМЕЧАТЕЛЬНО!!!
— Я эмберит?
— Глаз хаоса! Нельзя же понимать все так буквально! Эти книги написал ЧЕЛОВЕК. Очень давно.
Тогда зачем я их читал? Нет, эта угадайка мне надоела. Пора собирать фактический материал. Сбор информации, анализ, выводы, программа действий. Только так.
— До скорого, — говорю я невидимому собеседнику и отправляюсь в путь. Хорошо было бы иметь лошадь. Еще лучше было бы уметь на ней ездить. В хрониках все ездят на лошадях. Вряд ли это сложнее, чем на велосипеде. Начинаю игру с отражениями. Значит, так: представить ТО место, вообразить перед собой Лабиринт и — вперед. Ать-два, левой.
Облака на секунду разошлись, блеснуло солнце. Гравий под ногами сменился тропинкой в зеленой траве. Застрекотали кузнечики. Появились кусты, а вскоре — деревья. От земли парит сыростью. Птичьи голоса зазвучали хрипло и громко. Я открыл книгу и перечитал интересующее место еще раз. Все правильно. Листья деревьев становятся длиннее и шире. Вновь проглянуло солнце. Свет его был желтым. Натриевое солнце? Забавно. За поворотом дороги я увидел виноградные лозы и еще раз сверился с путеводителем. Птичьи голоса окончательно охрипли. Дорога поднималась вверх, и земля стала суше.
Небо заголубело, когда я вышел на открытое место и вспугнул большую коричневую ящерицу, загоравшую на белом камне. Все точно. Путеводитель верен даже в мелочах. Дорога вновь углубилась в лес, но теперь вела уже к вершине холма. Деревья стали тропическими гигантами, растущими вперемежку с папоротниками. Повсюду слышались новые звуки: жужжание, шипение, тявканье. Я вел пальцем по странице и отыскивал глазами описанные в тексте приметы. Точность поражала. Вот появился отдаленный гул и большие, плоские, бледно-желтые цветы. Температура повысилась настолько, что рубашка, пропитанная потом, прилипла к спине. Шум перешел в мощный рев. Я подошел к самому краю пропасти.
Огромный, мощный водопад. Радуга и белое облако брызг. Вода рушилась вниз с обещанных трехсот метров, и гигантское мельничное колесо тоже было на месте. Оно медленно вращалось, полускрытое за облаком брызг. Высоко над головой пролетали огромные, странные птицы, парящие в восходящих потоках воздуха. Я отыскал в книге абзац, посвященный птицам. Что это доказывает?
Во-первых, я умею управлять отражениями. А во-вторых… Хорошо было бы чем-нибудь подкрепиться. Согласен даже на галеты из аварийного запаса. В тропическом лесу должны расти бананы, кокосы, ананасы и прочая экзотика. Оглядываюсь. Бананов с кокосами не видно, но метрах в пятидесяти ниже по течению из леса выходит женщина с корзинкой. Иду к ней. Всего несколько шагов, но рев водопада слабеет, как только тот скрывается за возвышенной частью берега.
Ба, да это не женщина, а девушка. И какая! Девушка моей мечты! Темно-каштановые волосы, выступающие скулы, серые глаза, подбородок с ямочкой. И все на своих местах. Испуганно и недоуменно оглядывается на меня, хмурит лоб в раздумье, протягивает корзинку.
— Это вам, господин.
— Мне? От кого?
Морщит лоб и хмурит брови, будто пытается что-то вспомнить. Беру у нее корзинку, ставлю на землю, присаживаюсь на камень.
— Как тебя зовут, красавица?
— Паола. — С удивлением осматривается, словно не понимает, как здесь очутилась. Я тем временем развязываю салфетку и заглядываю в корзинку. Точно! Это — мне. И никому другому. Вороне где-то бог послал кусочек сыру. Счастливая! А космодесантнику — галеты из аварийного запаса. Угощать ЭТИМ девушку…
— Тебя Харон прислал?
— Не помню… Мне надо идти. — Разворачивается и торопливо семенит к чуть заметной тропинке в зарослях. Открываю справочник-путеводитель и спешно перечитываю нужное место. ЭТОЙ девушки не было. Корзинка — была. Но не здесь. И девушку звали Дара, а не Паола. Я, правда, тоже не Корвин. От всей души завидую Корвину. В его корзине не было галет из аварийного запаса. Там были вино, хлеб и говядина. И девушки от него не убегали. Запускаю руку в корзинку и нащупываю под слоем галет горлышко бутылки. С радостным воплем извлекаю сосуд божественного нектара с загадочным названием — «Моча Бейля». Расстилаю салфетку. На свет появляются тонко нарезанный сыр и ветчина в вакуумной упаковке. Спасибо, Харон. Шутка была великолепна.
Утоляю голод и составляю план. Первым делом придется научиться фехтовать и ездить верхом. Высокие технологии в этом мире дают осечки. Лазеры и антигравы могут подвести. Решено. Учусь косить под местного, попутно собираю информацию.
Вино — великолепно. Может, только на мой непритязательный вкус. С аппетитом наворачиваю толстенные бутерброды с сыром и ветчиной. Не знаю, как попал в этот мир, но жить здесь можно.
С проживанием — никаких проблем. Я просто выдумал речку с прозрачной водой и десантную полукапсулу 5-го уровня защиты на берегу. Через два километра фантазия стала реальностью. Пятый уровень — это вроде туристской палатки. Защищает от дождя, насекомых и мелких хищников. Например, мышей и волков. Льва не удержит, а носорог сослепу пройдет насквозь без особых усилий.
На кухне, на складном столике меня дожидался горячий ужин. Торопливо, чтоб не дать ему остыть, сполоснул в реке лицо и руки.
Нет, плохой из меня кулинар. Мясо слишком пряное, вино — кислое и без градуса. Только жареный картофель удался. И не стоило выпивать на ночь две большие чашки какао. Теперь лежу, ворочаюсь и не могу уснуть. Думать о деле тоже не могу. Ясно одно. Нужно изучить новые возможности организма и определиться в этом мире. Космофлот пока подождет. А потом… Наверно, имеет смысл пойти в спасатели. Организую свою спасательную службу. Для самых тяжелых случаев. Я же теперь могу пешком до любой планеты дойти. А пока — нужно здесь обосноваться. Знакомства завести… Из головы не выходит девушка. Паола. Выдумываю ей биографию. Радушных крестьян-родителей, трех братьев и двух сестер. Она, конечно, младшенькая. Самая умная и скромная. Чуть что — краснеет и стесняется. Бог ты мой! А успела ли она добраться до дома? Я же менял отражения. Вдруг заблудилась? Бродит, напуганная, по ночному лесу — и все из-за меня. Нехорошо получилось. Нужно было проконтролировать. Проводить девушку, а не корзинку изучать.
В самый разгар угрызений совести слышу испуганный полувскрик снаружи. Выскакиваю в одних трусах и с фонариком. Она! Моя заблудившаяся мечта. Одна в ночи! Теперь главное — не упустить и не испугать. Направляю свет фонарика на себя и заговариваю девушке зубы. Мол, никак она опять с поручением ко мне, да как не побоялась — ночью, одна в лесу… Ах, заблудилась… Наверно, устала и проголодалась… Продолжая заговаривать зубы, завожу Паолу в дом, включаю свет. Ах, черт! Напугал чуть не до смерти! Здешние Эдисоны забыли изобрести электричество.
Подтягиваю трусы и обдумываю линию поведения. Паола смотрит на мой сверхскромный прикид, оттопыренный нефритовым стержнем, и пугается еще больше. Если не успокою, убежит в ночь. Спешно натягиваю брюки и рубашку.
— Где же тебе постелить? — делаю вид, что задумался. — Здесь! — сдвигаю надувную мебель и раскладной столик к одной из стенок. — Места хватит. Не очень удобно, но одну ночь… Нет, сделаем по-другому. Я сплю здесь, а ты — на моей кровати.
Прикладная психология. Теперь она меня уже не боится, и даже чувствует себя виноватой: согнала с законного места. Распечатываю новенький спальный мешок, несколько раз вжикаю молнией, показывая, как это делается, и спешу на кухню. Самое вкусное я съел, но в кухонном комплексе полно консервов с самоподогревом. Паола уверяет, что не надо беспокоиться, она сыта, у нее с собой есть… И тянет из кармана… Да-да, те самые галеты. Отбираю их у нее, кладу в хлебницу. Срываю гермоупаковку с бисквита и буханки ржаного хлеба, нарезаю крупными ломтями. Сую в кухонный комбайн упаковку обезвоженной ветчины. Но это пять минут ждать надо, чтоб пропиталась по всем правилам. Иначе на зубах хрустит. Лезу в холодильник за сыром, с удивлением вытаскиваю упаковку обезвоженной черной икры вакуумной сушки. Тоже — в комбайн.
Через пять минут на стол посмотреть приятно. Паола поражена обилием незнакомых блюд, но уже приняла 25 граммов спирта, разбавленного апельсиновым соком, поэтому зарумянилась, глазки горят. Я наливаю еще и болтаю без перерыва. Но все-таки выясняю, что да, Авалон неподалеку, им по-прежнему правит Лорд-Протектор. Да-да, с рукой все хорошо, уже выросла рука. Ничего удивительного! Ему же не для себя, ему страну защищать надо, вот и выросла. В церкви об этом разъяснение было. Ре-ге-не-рация это.
Ужин подходит к концу, и девушка опять начинает меня бояться. Поэтому говорю ей, что со стола убирать ничего не надо, утром уберем, только накрыть салфеткой от мух. (Опять психология — иначе ведь не успокоится, пока посуду не вымоет). Показываю, как гасить свет, и ложусь спать. Славная девушка. Словно кобылка необъезженная. Никуда она не денется. Моей будет. Главное — не торопить события.
Когда просыпаюсь, Паолы уже нет. Одноразовые тарелки вымыты и поставлены на просушку. Упаковки от икры, ветчины и прочего тоже отмыты и сушатся. Вздыхаю и сметаю все в утилизатор. Жаль, что ушла. Не захотела пробуждать во мне темные, первобытные инстинкты.
Выношу складной столик на природу и завтракаю в гордом одиночестве. Наслаждаюсь тишиной и прохладой, а попутно составляю план исследований. Покончив с кофе, встаю и иду вокруг полукапсулы. Круг, другой, третий… Старательно отвожу глаза от столика. После двадцатого круга решаю, что достаточно.
Удалось!!! Метод Корвина не подвел. На столике вместо грязной посуды — кобура с бластером! Надежная, проверенная игрушка. Без оптики, без ночного инфракрасного прицела, всего 100 киловатт в луче, зато рассеивание не больше двух миллиметров на километр. В вакууме, конечно. И очень емкий аккумулятор в рукоятке.
Испытываю машинку на ближайшем дереве. Работает. У эмберитов были проблемы с техникой, доставленной с Земли. Порох не взрывался, бензин не горел. Но я задумывал бластер так, чтоб работал в этом мире. И это удалось! Хотя… здесь еще не Эмбер. Неважно. Не захочет работать там, придумаю что-нибудь новенькое. Корвин ведь нашел замену пороху.
Сшибаю сапогом мухомор — побочный результат эксперимента — и пытаюсь представить манипуляторы Логруса. Долго пытаюсь. Ну что ж, отрицательный результат — тоже результат. Не тянет соваться в Логрус, но вряд ли пройти Логрус труднее, чем Лабиринт. Как сказано в первоисточнике, люди гибли и там, и там… Хочу я погибнуть?.. Логрус отложим на потом!
Штудирую первоисточник на предмет упущенных при первом чтении возможностей. Эмбериты вовсю пользовались для связи картами. Странно, что у них были сложности с колодами. Я могу пойти и НАЙТИ колоду с любыми козырями. Как нашел бластер. Как в «Ружьях Авалона» Корвин нашел в дупле Грейсвандир. Может, они считали это неэтичным? Одна загвоздка — мне пока не с кем связываться. Разве что с Паолой.
Обедаю и продолжаю изучать «Хроники». Эмбериты отличались большой физической силой и выносливостью. Проверяю свои возможности. Особого прибавления силы не заметно, а вот стойкость организма ко внешним воздействиям повысилась. И болевой порог понизился. Это я обнаружил, когда уронил тяжеленный булыжник на ногу. В старом мире кости бы переломал, а тут — ссадины. Мысли опять возвращаются к Паоле. Проста, но не наивна. Не образована, но не глупа. Нет, это не сельская пастушка, с которой переспал — и забыл. Где она сейчас? Нашла ли дорогу домой?
Ужинаю в хмуром одиночестве. Вежливое поскребывание в дверь. Открываю.
— Паола! Сто лет жить будешь! О тебе сейчас думал.
Мнется в дверях.
— Господин, я знаю, как это выглядит… Будто я набиваюсь… Совсем-совсем наоборот. Я не хочу от вас ничего, очень вас боюсь, и дома вашего колдовского боюсь, но… Я ведь понимаю, я простая селянка, а вы господин… Что для вас простая селянка? Потешились и забыли. Но я заблудилась. Та тропинка, по которой сюда пришла — она исчезла. Куда бы я ни пошла, любая дорожка к этому заколдованному дому выворачивает.
— Значит, боишься, но все-таки вернулась.
— Вы вчера были добры ко мне…
— Ты утром сделала большую глупость. Ушла, не спросив дороги. Ужинай, а завтра я отведу тебя домой.
— Господин, мне нечем заплатить за еду.
— Как это — нечем? А скрасить беседой мое тоскливое одиночество? Да не пугайся ты так! Не трону! Слово чести. Если сама не захочешь.
— Господин так добр…
Бедняжка, да она весь день не ела. Пока ест, расспрашиваю. И, чем дальше расспрашиваю, тем меньше мне это нравится.
Я ее выдумал. Как бластер, как полукапсулу, как мухомор этот паршивый. Выдумал скромницей — получилась скромница. Мог выдумать шлюху. Поимел бы шикарную ночь. После чего расстался бы со своей мечтой как с кошмарным сном. Навсегда и без сожалений. Почему в хрониках не говорится, что нужно быть очень осторожным со своими фантазиями?
Все детали ее короткой биографии придумал я. Сестер, братьев, родителей, соседей. Родинку у локтя, закрытую рукавом платья. Опыты ставил. Придумывал какое-то событие, и тут же она мне его рассказывала. Конечно, эмбериты имеют власть над отражениями. Но, чтоб до такой степени…
Харон, видимо, ни при чем. Не он ее ко мне послал. Я сам ее себе послал. Захотел есть, и выдумал девушку своей мечты с корзинкой съестного.
Еще один грустный вывод. Плакала моя космическая спасательная служба. Конечно, я спасу погибающего. Только кого? Того, кто на самом деле SOS дал, или того, кого мое подсознание выдумало? Кому нужен спасенный, выдуманный мной? А если потом настоящего спасут? Будет два. Двойники. В первоисточнике о таких упоминается.
Ложусь спать, но не спится. Выдумываю Паоле деревню. Богатую, веселую деревню, в которой живут работящие, щедрые, отзывчивые люди. А что еще я могу для нее сделать? В следующий раз буду осторожней.
После завтрака идем разыскивать деревню Паолы. Я эту деревню знаю как облупленную, сам выдумал. Но, для порядка, расспрашиваю. Сколько дворов, у кого что растет, сколько у кого коров, овец, свиней? Готовят ли индейку к рождеству? Ах, тут Новый год отмечают… Солнце начинает припекать.
— А за тем поворотом я повесил на куст свою шляпу, и забыл, — сообщаю Паоле. Проходим поворот. Шляпа висит на кусте. Хорошо здесь организовано снабжение! Всего-то надо Лабиринт пройти — и полный коммунизм! Снимаю с куста широкополую ковбойскую шляпу и надеваю на Паолу. Девушка смеется. Ямочки на щечках. Неужели это я такое чудо выдумал?
По ходу дела выясняю одну особенность. Я властен над ее прошлым, но настоящее — это ее. Долго-долго напрягался, пытаясь мысленно заставить ее сорвать и пожевать листик с кустика. Не хочет — и все!
Неожиданно Паола сообщает, что узнает знакомые места. До деревни полчаса ходу. Веселость ее тает с каждым шагом.
— … я же две ночи дома не ночевала. Не делают у нас так. Папенька строгий.
Снимаю с нее шляпу и надеваю на себя. Папенька у нас не строгий. Я сам его выдумал. Но Паола его все равно побаивается.
Папенька с маменькой встречают нас у крыльца. В пяти шагах останавливаюсь, выставляю вперед ногу, снимаю шляпу и в полупоклоне приветствую их а-ля д'Артаньян.
— Мадам… Месье… Возвращаю потеряшку в лоно семьи в целости и сохранности.
— Папенька, я заблудилась…
Охи, вздохи, соседи во всех окнах. Меня приглашают в дом. Легкая паника, кувшинчик вина из погреба, осторожные вопросы. Выясняется, что Паола не знает, как меня зовут. Почему-то это производит на всех хорошее впечатление.
— Богдан Борисович, — представляюсь я и щелкаю каблуками. Вовсю изображаю галантного мушкетера. Лишь бы гвардейцы кардинала с дрекольем не набежали. Нужно держать подсознание в узде.
Пригубливаем с хозяином из глиняных кружек, все лишние изгоняются из комнаты, начинаются осторожные распросы о главном.
— Даю слово чести, что Паола не опозорила ни своего имени, ни имени своих родителей, — с ходу ставлю решительную точку. Да, она две ночи провела под моей крышей. Я выделил ей комнату, там она и ночевала. Сожалею, что не смог вчера показать ей дорогу домой, но занят был. Дела, знаете ли. Служба…
— А как же…
— Трапезничали за одним столом, — улыбаюсь я. — Надеюсь, это не возбраняется?
За неплотно прикрытой дверью раздаются смешки. Допиваю вино и решительно меняю тему. Расспрашиваю, как здесь насчет лошадей. Не простых, а чтоб мне не стыдно было на такую сесть. Ну, вы же понимаете…
К разговору о лошадях допускаются все домочадцы. После короткого, но горячего спора четырех мужчин приходят к выводу, что хорошего коня я могу купить только в Авалоне. Попутно узнаю, что лошади бывают чалые, гнедые, сивые, пегие, саврасые, серые, бурые, каурые и в яблоках. Еще узнаю, что у лошадей есть бабки. У меня, кстати, в кармане бабок нет. Нужно будет обзавестись местной валютой. Иначе на что лошадь покупать? На вопрос, что сталось с моим конем, отвечаю хмуро и коротко:
— Загнал. Служба.
Все с пониманием кивают. Вредный Кравчук с третьей орбитальной сделал бы круглые глаза и спросил: «За сколько?» Но здесь таких вредных нет.
В комнату, переваливаясь, входит бабуся. И тут же начинает укорять Паолу, что мол соседи уже невесть чего болтают.
— Тот, кто ставит под сомнение честь Паолы, тем самым ставит под сомнение мою честь, — стальным голосом сообщаю я. — Прошу меня простить, но такого, если он найдется, я должен буду вызвать на поединок и убить.
Тишина.
— Ох ты, боже мой, — прыскает сестра Паолы. — Кому ж тогда урожай собирать? — и получает подзатыльник.
Прощаюсь, ссылаюсь на дела и выхожу на крыльцо. Меня провожает все семейство, включая двух кошек. Уже у калитки спрашиваю, нет ли здесь такого глупого обычая, что сначала нужно выдавать замуж старших сестер, а только потом — младших. Глаза Паолы загораются как два алмаза. А сама краснеет как помидор. Меня дружно убеждают, что глупых обычаев в этой стране нет. В других — всякие есть, но в этой — только разумные. И наперебой приглашают заходить еще.
Иду по деревне как на параде. Все жители высыпали посмотреть на меня. Приподнимаю шляпу и киваю всем подряд. Невероятно! Неужели все это выдумал я? Нормальные, живые люди. Нет, что-то не так. Я не мог ВСЕ выдумать, потому что узнал о лошадях такое, чего раньше не знал. Но — что должен знать любой, кто имел с ними дело. Получается, я дал канву, общие указания, а проработку деталей кто выполнил? Или — на самом деле существует бесчисленное множество миров, а все, что я выдумал, становится граничными условиями, отсеивающими неподходящие миры? Все равно есть нестыковки. Но приятно, что родные Паолы — настоящие, живые люди. А не марионетки, выдуманные мной наполовину. Вроде киберов недоделанных. Вывод — Паола живая, настоящая. Из плоти и крови. Это радует. Не то слово! Это ЗАМЕЧАТЕЛЬНО!!!