Страница:
За многолетнее отсутствие настоящего вождя несокрушимые бастионы Отчизны подернулись плесенью безвольных идиотов, ярко полыхнув, особенно в последние годы, разношляпьем всяких поганок, уверяющих, что политические убеждения являются частной собственностью руководителей и поэтому могут легко и свободно продаваться. Они замечательно проводили годы, глядя на трескающуюся от времени жизнь людей, при этом изрекая из глубин должностных кресел через пень колоду пустотелые речи, тем самым не только скрывая собственную непригодность, но, главное, личную заботу и стремление как можно дольше удержаться на своих местах. Это поветрие времени в новейшей истории почему-то назвали «оттепелью», хотя оно больше смахивало на обычную слякоть, сопутствующую вульгарному насморку. Такие «климатические» условия и способствовали скорому вызреванию плеяды проворных собчаков, которые впоследствии, заполучив случайную возможность врачевать чихающую экономику страны, активно и сознательно примутся лечить градусник, а не больного. Потому что, заприметив окрест много разного ничейного добра и снеди, решат воспользоваться временным государственным беспамятством, чтобы успеть не только все растащить, но и разгромить в пух и прах идеологическую пирамиду социализма. Дабы потом, растворив в поцелуях Иуды всю страну, уверенно и спокойно лакомиться наворованным. «Новое» поколение, оснащенное под воительством собчаков лишь первобытными инстинктами заместо пионерско-комсомольских нравов и чистых звуков горна, зовущего к коллективному бесплатному обеду, вскорости может столкнуться с проблемами школьного каннибализма, и некому тогда будет призвать к ответу тех, кто вынудил простых людей поглядывать друг на друга с гастрономическим прикидом, сопровождающимся обильным слюноотделением. Тем временем бравые приспешники Собчака и разного рода ухари с трофейными фамилиями изберут разворовывание страны своей основной профессией. И, облачившись в пестрое оперение ими же изобретенных бутафорских должностей, увлеченно примутся с удивительной виртуозностью осуществлять свои воровские замыслы, враз превратившись в «жирные сливки демобщества», наделенные правом, кроме всего прочего, делать всюду огромные внешние долги от имени совершенно обобранной с их помощью страны. Диву даешься, когда приходится слышать об «успехах» всяких собчаков, чающих милостыню на Западе в виде всевозможных кредитов и кабальных «инвестиций». Ведь такие милостыни, как правило, полезны лишь дающему, а не принимающему. Неужели кому-то не ясно: этими споро растаскиваемыми подаяниями паразиты вгоняют в беспросветную унизительную поденную кабалу вовсе не себя, а грядущие поколения и саму РОССИЮ. Такое под одобрительные аплодисменты можно творить, только архицинично уверовав, что мышление окружающих резко отличается от здравого рассудка.
Ворье обычно не трудится в одиночку. Как привило, жулики сбиваются по отраслевому признаку в профгруппы и более-менее устойчивые «коллективы», делясь на карманников, домушников, медвежатников, угонщиков авто, рыночников, «управителей» чужим имуществом и т. п. Следовательно, Собчак просто обычный «солист» аналогичного «товарищества», называемого, и не только на блатном жаргоне, «городским правительством», сформированным из завсегдатаев студенческих закусочных среднего пошиба, владельцев пороков, дорого оплачиваемых в подворотнях, и, как Путин, отжеванных КГБ «резервистов», рожденных устоявшимся внутри комитета правилом: отбросов в ГБ нет, есть только «резервы». Судя по «великолепным» результатам, «петербургское правительство» с городским имуществом и государственной собственностью управляется, словно долго не кормленные и оттого нервные пираньи со случайно сунутым в аквариум пальцем ротозея. Что же касается теперешнего состояния самого городского хозяйства, то членам этого «правительства» просто не до него. Они постоянно блуждают в дебрях своих интересов, сильно озабочены личными доходами и собственными футбольными выступлениями. Поэтому езда по городу на машине сопряжена с неизбежным сотрясением мозга, а путь на трамваях поражает своей дороговизной не только согревающихся в них бездомных, невесть как без меры расплодившихся в Северной Пальмире. Один из серьезно пьющих теперь журналистов некоторое время упорно, с елейным благоуханием и благоговением восхищался «деятельностью» Собчака на страницах услужливых городских газет. Но и тот, в конце концов, с небывалой лапидарностью вынужден был по-трезвому признать, что добрые дела в послужном списке «мэра» так же случайны, как неожиданная беременность у чересчур измученной непорочным поведением монастырской затворницы. Этот трутень из улья прессы, руки которого, даже околачиваясь без дела, постоянно использовали авторучку взамен зубочистки, был лицеистом по манерам и пижоном по привычкам. Он, считавший себя шедевральным вундеркиндом, имел скучную внешность стареющего парикмахера с поясным ремнем, служащим точным указателем талии. Вся его жизнь прошла со сдавленным творческим горлом, потому что не всякий журналист обладает особым, редким даром писать так, чтобы его прозу вообще не читали. В юности наш публицист, словно мотылек, постоянно порхал, осаждая блистательную редакцию советского журнала «Огонек», в пламени которого заживо сгорел в муках творчества не один десяток вдохновенных, но не признанных гениев. И только теперь «демократы» ему позволили развесить над остатками бывшей буйной молодой шевелюры пышные декорации своей юношеской мечты, поймать собственное признание за хвост в безудержном прославлении сильных мира сего, при этом, разумеется, презрев элементарную объективность и профессиональную честность. Кому петь дифирамбы: появившемуся на свет внуку крупного спекулянта или Собчаку — этому эссеисту было все равно. Лишь бы его печатали и замечали. А то, что типографская краска в результате убийства правды обычно получается густо замешана на человеческой крови — наплевать. Так вот. Даже он, будучи за усердие допущен совсем близко к объекту своего превозношения и, присмотревшись внимательно, дрогнул от отвратительного мэрского обличья «надежды избирателей». Больше врачевать и ретушировать своим пером язвы и струпья на социально-политической физиономии Собчака сотоваркой он был не в силах. Поэтому, невзирая на реальную опасность попасть в большую зависимость от неизвестных лиц, плотно окружающих ветреного, дряхлеющего городского бонвивана, прекратил строчить о собчачьей чете хвалебные оды и, внезапно порвав с собчатами, перманентно замышлявшими кого-нибудь по-крупному обобрать, взорвать или зарезать, стал, дабы не сбивать руку, подыскивать иную превосходную гадину либо выдающегося политического вертопраха. Но тщетно. Объектов такой высокой пробы оказалось мало. Теперь этот корреспондент изредка в газетках старой памяти пробавляется публикациями заметок об увлеченных гривуазными приключениями и поисках метода постановки мухам с тараканами очистительных от них самих клизм. Разглагольствует со страниц печати о необходимости предотвращения пожаров в публичных домах при сильном наводнении и полемизирует на пикантные гусарские темы типа: почему нужно бояться женщин спереди, а кобыл сзади. В общем, совсем творчески опустился бедолага после сравнительно краткого общения с теми, кто феноменально пыжится лучше казаться, чем быть на самом деле. Часто, особенно в последнее время, от простых избирателей приходится слышать, что Собчак обычный, мол, вор, подонок и бандит. Такая оценка «мэра» не совсем верна. Наклейкой подобных, скорее эмоциональных, чем справедливых, ярлыков Собчак больше, чем правде, обязан той стене всеобщей ненависти, которую сам воздвиг не только своими делишками, но и постоянной демонстрацией полного презрения к населению, некогда ему симпатизировавшему. Его, как, впрочем, и любого человека, сорвавшегося с примитивного куста своих ограниченных возможностей, безоговорочно прельстила стезя, следуя которой можно будет стремительно разбогатеть и ворваться в анналы истории. А там, несясь дорогой славы, грабить всех подряд, развлекаясь наказанием тех, кто не станет приветствовать его при встрече, одновременно приятно волнуясь, взирая как другие люди по обочинам этой блистательной трассы работают. При этом, разумеется, не допуская даже мысли, что когда-нибудь вовсе не летописцы, а простые уголовные следователи будут вынуждены, превозмогая брезгливость, разгребать вилами эти «исторические анналы». Ведь в итоге даже простым смертным может, кроме прочего, броситься в глаза, что ущемление своего превосходства Собчак всегда переживал трагически, и вокруг при невыясняемых впоследствии, но, как обычно, странных обстоятельствах, частенько кого-нибудь калечили или убивали незримые исполнители, словно невидимые руки циркового престидижитатора, фокусничающего на фоне черного бархата под сопровождение чудесного хорового пения: «Вы жертвою пали в борьбе роковой...» Таким образом, у историков, вне сомнений, будет мало поводов хвалить Собчака. Поэтому позволим восхититься им сами, признав: понятия «обычный» и «простой» к эпитетам, сопровождающим характеристики качеств Собчака, совершенно не подходят. Он, позволю уверить, во всех смыслах «превосходный» и «замечательный». Отсюда, зная, что литература живет не одной книжкой, а целыми библиотеками, смею надеяться своим трудом продолжить основанный М.Горьким некогда популярный сериал ЖЗЛ (жизнь замечательных людей) новым направлением под названием «Жизнь замечательных прохиндеев» (ЖЗП). В основу этой библиотеки, с надеждой на последующие работы других авторов, я закладываю написанные мною о собчаках книги. И если телепередачи Невзорова, порой даже гениальные, все же однодневки, то книги вечны. А посему составленный в них портрет Собчака навсегда запечатлит в памяти потомков его реальный «венценосный» облик с самопальным, фальшивым лавровым веночком, пригодным разве что для заправки постных супов. Такой сериал нужен еще и потому, что именно сейчас вокруг мутного настоящего формируется неясное будущее нашей страны. А это не может быть безразлично всем нормальным гражданам, родственники которых из рода в род не страдали умопомешательством, гомерическими страстями и безропотно не преклонялись пред беспринципными любителями артисток с дирижерами.
Толкать историю в спину не рекомендуется. Она не терпит насильственных понуканий. Как заметил когда-то мудрый Квинтилиан, история существует сама по себе, и ей безразлично, одобряют ее или нет. Таким образом, Собчаку долго выдавать желаемое за действительность не придется, ибо государственно-политическая деятельность требует хорошо зримых конкретных результатов, а не одних лишь обещаний благих намерений. Ведь Бонапарт никогда не стал бы Наполеоном, начни он свою карьеру прямо с Ватерлоо.
Минут годы. Все смертное поглотят могилы. Из этой жизни, как известно, за всю эволюцию человечества еще никому не удалось вырваться живым, независимо от богатства, знатности и заслуг. В итоге земля всосет всю нынешнюю пену, плесень и «демократическую» накипь. Возможно, вскоре само время спокойно рассадит разных «реформаторов» по скромным, плохо обструганным, но густо выкрашенным скамьям подсудимых, исцарапанным вдоль и поперек предыдущими сидельцами. А поля, сильно унавоженные демпредателями, снова на радость хлеборобов дружно заколосятся. Думаю, об этой незавидной доле догадывается с ужасом и сам Собчак. Поэтому можно предположить: средь сутолоки быстротекущего времени он уже, вероятно, планирует свою недалекую кончину. Только вот где же ему погребаться? Ведь здесь, у нас, покаяния ему не дождаться. Его могила, даже круглосуточно охраняемая, все равно может быть разворочена и загажена обманутыми им, а потому «благодарными» соотечественниками, которым Собчак на свободе умудрился устроить тюремный карантин, заставив людей, толкаемых страхом за близкое будущее свое и детей, а потому постоянно перегруженных адреналином, пытаться освоить бег на голодный желудок по потолкам своих неоплаченных жилищ. Однако можно быть уверенным: на собчачью панихиду соберется много желающих лично удостовериться, что свершилось-таки. Среди этого народа возможно присутствие нескольких случайно не растративших симпатию поклонников, в основном из числа «подельников». Хоронить этого страстного любителя спортивных игрищ и цветных фейерверков за казенный счет, полагаю, лучше без надписи на могиле, как расстрелянных по приговору народного суда. Иначе можно не избежать мгновенного осквернения. Поэтому-то его труп, резко пахнущий последним уик-эндом, разумнее было бы закопать где-нибудь, скажем, в джунглях Новой Гвинеи или США. Там надежней. Думаю, американские господа не станут возражать против скромных захоронений своих верных лакеев подле роскошных фамильных склепов хозяев. В этой юдоли мертвых Собчаку будет нескучно находиться рядом с талантливыми собеседниками, приватно общаться с которыми он мечтал всю свою жизнь.
Если же данной книге суждено быть изданной, то, узрев ее в руках читателей, Собчак огорчится очень и расстроится настолько сильно, что, возможно, не преминет сразу отдать команду своим холуям снова арестовать и посадить автора за решетку либо, на худой конец, под видом очередной «бандитской разборки» пристрелить как собаку. Мне, уже после выхода первой книжки «Собчачье сердце», делегированные «мэром» доброхоты упорно и навязчиво советовали вместо продолжения трилогии написать завещание. Но увы! Прожив почти полвека на этом свете, я не нашел ничего такого, что бы следовало завещать и поэтому, не способный на большее, сотворил для общего прочтения вторую и третью части книги, памятуя, что отчеканенное пером слово — страшная сила.
При появлении «Собчачьего сердца» прессе велено было постараться просто это событие не замечать. Сейчас же можно себе представить, как задохнуться лаем прособчачьи холопы и, науськанные будут верняком травить автора, словно беззащитного домашнего кролика, случайно оказавшегося при парфорсной охоте на путях разгоряченной нагайками, абсолютно ничем не рискующей гончей своры. Однако из соображений брезгливости реакцию следует ограничить, ибо прислуга Собчака, яростно отрабатывая свой нелегкий хлеб, тем самым, и вовсе не желая того, докажет читателю, что книга стоит его внимания. А это самое главное для автора. Ведь так жить дальше подавляющему большинству нельзя.
Что же касается «мэра», то он, успокоив таблетками безумную злость и внимательно ознакомившись с этой книжкой, где фигурирует в роли «восхитительного» героя, все равно не позволит сам себе нанести травму даже сборами в отставку или попыткой повеситься в гулкой тиши лестничного пролета престижного дома своего обитания на Мойке. Подобное поведение, как он считает, удел недостойных почитателей нормальных человеческих понятий о Чести и Совести. Пусть стародавняя моральная атрибутика мучает других. Ему же от этого хоть бы что. А в прозрение народа он начисто не верит. Вместо раскаяний Собчак, без зазрения и тени смущений, вновь кинется морить людей сильно протухшими порциями своих обещаний на очередных выборах куда угодно, нагло уверяя с экрана захваченного им телевидения и страниц газет, что разгромил жизнь горожан исключительно ради их процветания и блага временно обворованных. При этом он станет отчаянно пытаться опять совместить несовместимое и без удержу врать, что за это, против обыкновения, не надо будет народу, как в прошлый раз, дорого платить. Повсеместно и походя Собчак примется ратовать голосовать за себя и свою товарку, которую для увеличения шанса семейной, и без того какой-то крысиной, выживаемости может вдруг объявить самой разумной женщиной России. Всуе еще помянет других кандидатов, мечтавших с детства о прочной воровской карьере. Не исключаю, что «мэр» опустится до любых унижений. Будет всюду фотографироваться в окружении детишек с букетами, как их друг и распорядится, например, вкладывать свои миниатюрные портретики в магазинные покупки, а также в подарки первоклашкам, купленные, естественно, за казенный счет и раздаваемые в школах по случаю начала либо конца каникул. Голь на выдумки хитра. Лишь бы обмануть и понравиться со своей единственной стратегической программой, призывающей избирателей спускать с лестницы любого оппозиционера, который попытается отнять у Собчака наворованное. Он также не забудет публично посокрушаться относительно установленной самому себе «мизерной» зарплаты, способной, по его мнению, своим размером взбесить даже рядовых «демократов», которые из-за этого, мол, и не думают пока спасать Россию. Таким образом, спектакль преподнесет будьте-нате. А в самом конце перед выборами вообще заявит, что голосовать-де больше, мол, не за кого. Потому сотворенные им безобразия все равно новые избранники выправить не смогут. Вот так или примерно будет Собчак пытаться вынырнуть наверх в очередной раз и сохранить за собой право растаскивать остатки всенародного добра.
Иногда хочется проснуться опять в СССР, чтобы все отнятое у народа и изгрызенное «демсаранчой» вновь возвернулось к людям; чтобы исчезли все воздвигнутые «реформаторами» баррикады злобы и тупоумия, вместе с госграницами ненависти между еще вчерашними друзьями; чтобы восстановились снова стремительно порушенные «демократами» нравственные, биологические, национальные и социальные связи народов Союза; чтобы воскресли все убитые «демократами» люди и вернулись в покинутые налегке дома к своим родным очагам. Уверен: так желаю не я один. Но время, к сожалению, необратимо, и мертвых не оживить.
Любовь к «демократии собчачьего типа» у народа явно не стряслась. Но что же завтра делать с самими «демократами», затащившими доверившихся им людей на мировую барахолку тщеславия, после чего весь без исключения народ был вынужден эмигрировать в собственную, но уже бывшую страну. Если вспомнить рекомендации рабочего крысиного питомника, то может и впрямь борьба с ними — задача санэпидемстанции? Что же касается самого предложенного «реформаторами» «рынка», то ознакомления с ним явно затянулось. Ну затащили, лиха беда, на этот самый базар. Ну насмотрелся народ на разных там скоморохов, карманников, собчаков, жуликов, торгашей, реликтовых негодяев и гомосексуалистов по совместительству. Ну и хватит. Пора экскурсоводам и честь знать. Ведь на рынках не живут. Надо с этой ярмарки домой двигать. Запозднились уже. А то дома все до конца растащат. Тем более, что уже даже из Одессы доходят упорные слухи о желании большинства жителей этого пестрого южного города восстановить Союз людей и народов.
С Собчаком в последний раз мы случайно столкнулись еще в дверях Ленсовета. Он, увидев меня, придержал бровями сползавшую на глаза шапку диких размеров из неважно выделанной шкуры рыжеватого пожилого волка, машинально разулыбался и протянул мне руку, но поняв по моим глазам, что ответного жеста не будет, внезапно злорадно процедил сквозь зубы: «Ну что? Ваши проиграли?» Под «нашими» он подразумевал отправленых им на помойку стариков, старух, а также отцов и матерей моего поколения, появившегося на свет от радости Победы. Кроме того, в эту категорию, разумеется, попали сегодняшние дети — наше настоящее без будущего, ограбленного собчаками и, естественно, внуки с будущим без настоящего. Я этому господину-товарищу-барину тогда ничего не ответил.
Был еще не вечер...
Предметный указатель имен
Ворье обычно не трудится в одиночку. Как привило, жулики сбиваются по отраслевому признаку в профгруппы и более-менее устойчивые «коллективы», делясь на карманников, домушников, медвежатников, угонщиков авто, рыночников, «управителей» чужим имуществом и т. п. Следовательно, Собчак просто обычный «солист» аналогичного «товарищества», называемого, и не только на блатном жаргоне, «городским правительством», сформированным из завсегдатаев студенческих закусочных среднего пошиба, владельцев пороков, дорого оплачиваемых в подворотнях, и, как Путин, отжеванных КГБ «резервистов», рожденных устоявшимся внутри комитета правилом: отбросов в ГБ нет, есть только «резервы». Судя по «великолепным» результатам, «петербургское правительство» с городским имуществом и государственной собственностью управляется, словно долго не кормленные и оттого нервные пираньи со случайно сунутым в аквариум пальцем ротозея. Что же касается теперешнего состояния самого городского хозяйства, то членам этого «правительства» просто не до него. Они постоянно блуждают в дебрях своих интересов, сильно озабочены личными доходами и собственными футбольными выступлениями. Поэтому езда по городу на машине сопряжена с неизбежным сотрясением мозга, а путь на трамваях поражает своей дороговизной не только согревающихся в них бездомных, невесть как без меры расплодившихся в Северной Пальмире. Один из серьезно пьющих теперь журналистов некоторое время упорно, с елейным благоуханием и благоговением восхищался «деятельностью» Собчака на страницах услужливых городских газет. Но и тот, в конце концов, с небывалой лапидарностью вынужден был по-трезвому признать, что добрые дела в послужном списке «мэра» так же случайны, как неожиданная беременность у чересчур измученной непорочным поведением монастырской затворницы. Этот трутень из улья прессы, руки которого, даже околачиваясь без дела, постоянно использовали авторучку взамен зубочистки, был лицеистом по манерам и пижоном по привычкам. Он, считавший себя шедевральным вундеркиндом, имел скучную внешность стареющего парикмахера с поясным ремнем, служащим точным указателем талии. Вся его жизнь прошла со сдавленным творческим горлом, потому что не всякий журналист обладает особым, редким даром писать так, чтобы его прозу вообще не читали. В юности наш публицист, словно мотылек, постоянно порхал, осаждая блистательную редакцию советского журнала «Огонек», в пламени которого заживо сгорел в муках творчества не один десяток вдохновенных, но не признанных гениев. И только теперь «демократы» ему позволили развесить над остатками бывшей буйной молодой шевелюры пышные декорации своей юношеской мечты, поймать собственное признание за хвост в безудержном прославлении сильных мира сего, при этом, разумеется, презрев элементарную объективность и профессиональную честность. Кому петь дифирамбы: появившемуся на свет внуку крупного спекулянта или Собчаку — этому эссеисту было все равно. Лишь бы его печатали и замечали. А то, что типографская краска в результате убийства правды обычно получается густо замешана на человеческой крови — наплевать. Так вот. Даже он, будучи за усердие допущен совсем близко к объекту своего превозношения и, присмотревшись внимательно, дрогнул от отвратительного мэрского обличья «надежды избирателей». Больше врачевать и ретушировать своим пером язвы и струпья на социально-политической физиономии Собчака сотоваркой он был не в силах. Поэтому, невзирая на реальную опасность попасть в большую зависимость от неизвестных лиц, плотно окружающих ветреного, дряхлеющего городского бонвивана, прекратил строчить о собчачьей чете хвалебные оды и, внезапно порвав с собчатами, перманентно замышлявшими кого-нибудь по-крупному обобрать, взорвать или зарезать, стал, дабы не сбивать руку, подыскивать иную превосходную гадину либо выдающегося политического вертопраха. Но тщетно. Объектов такой высокой пробы оказалось мало. Теперь этот корреспондент изредка в газетках старой памяти пробавляется публикациями заметок об увлеченных гривуазными приключениями и поисках метода постановки мухам с тараканами очистительных от них самих клизм. Разглагольствует со страниц печати о необходимости предотвращения пожаров в публичных домах при сильном наводнении и полемизирует на пикантные гусарские темы типа: почему нужно бояться женщин спереди, а кобыл сзади. В общем, совсем творчески опустился бедолага после сравнительно краткого общения с теми, кто феноменально пыжится лучше казаться, чем быть на самом деле. Часто, особенно в последнее время, от простых избирателей приходится слышать, что Собчак обычный, мол, вор, подонок и бандит. Такая оценка «мэра» не совсем верна. Наклейкой подобных, скорее эмоциональных, чем справедливых, ярлыков Собчак больше, чем правде, обязан той стене всеобщей ненависти, которую сам воздвиг не только своими делишками, но и постоянной демонстрацией полного презрения к населению, некогда ему симпатизировавшему. Его, как, впрочем, и любого человека, сорвавшегося с примитивного куста своих ограниченных возможностей, безоговорочно прельстила стезя, следуя которой можно будет стремительно разбогатеть и ворваться в анналы истории. А там, несясь дорогой славы, грабить всех подряд, развлекаясь наказанием тех, кто не станет приветствовать его при встрече, одновременно приятно волнуясь, взирая как другие люди по обочинам этой блистательной трассы работают. При этом, разумеется, не допуская даже мысли, что когда-нибудь вовсе не летописцы, а простые уголовные следователи будут вынуждены, превозмогая брезгливость, разгребать вилами эти «исторические анналы». Ведь в итоге даже простым смертным может, кроме прочего, броситься в глаза, что ущемление своего превосходства Собчак всегда переживал трагически, и вокруг при невыясняемых впоследствии, но, как обычно, странных обстоятельствах, частенько кого-нибудь калечили или убивали незримые исполнители, словно невидимые руки циркового престидижитатора, фокусничающего на фоне черного бархата под сопровождение чудесного хорового пения: «Вы жертвою пали в борьбе роковой...» Таким образом, у историков, вне сомнений, будет мало поводов хвалить Собчака. Поэтому позволим восхититься им сами, признав: понятия «обычный» и «простой» к эпитетам, сопровождающим характеристики качеств Собчака, совершенно не подходят. Он, позволю уверить, во всех смыслах «превосходный» и «замечательный». Отсюда, зная, что литература живет не одной книжкой, а целыми библиотеками, смею надеяться своим трудом продолжить основанный М.Горьким некогда популярный сериал ЖЗЛ (жизнь замечательных людей) новым направлением под названием «Жизнь замечательных прохиндеев» (ЖЗП). В основу этой библиотеки, с надеждой на последующие работы других авторов, я закладываю написанные мною о собчаках книги. И если телепередачи Невзорова, порой даже гениальные, все же однодневки, то книги вечны. А посему составленный в них портрет Собчака навсегда запечатлит в памяти потомков его реальный «венценосный» облик с самопальным, фальшивым лавровым веночком, пригодным разве что для заправки постных супов. Такой сериал нужен еще и потому, что именно сейчас вокруг мутного настоящего формируется неясное будущее нашей страны. А это не может быть безразлично всем нормальным гражданам, родственники которых из рода в род не страдали умопомешательством, гомерическими страстями и безропотно не преклонялись пред беспринципными любителями артисток с дирижерами.
Толкать историю в спину не рекомендуется. Она не терпит насильственных понуканий. Как заметил когда-то мудрый Квинтилиан, история существует сама по себе, и ей безразлично, одобряют ее или нет. Таким образом, Собчаку долго выдавать желаемое за действительность не придется, ибо государственно-политическая деятельность требует хорошо зримых конкретных результатов, а не одних лишь обещаний благих намерений. Ведь Бонапарт никогда не стал бы Наполеоном, начни он свою карьеру прямо с Ватерлоо.
Минут годы. Все смертное поглотят могилы. Из этой жизни, как известно, за всю эволюцию человечества еще никому не удалось вырваться живым, независимо от богатства, знатности и заслуг. В итоге земля всосет всю нынешнюю пену, плесень и «демократическую» накипь. Возможно, вскоре само время спокойно рассадит разных «реформаторов» по скромным, плохо обструганным, но густо выкрашенным скамьям подсудимых, исцарапанным вдоль и поперек предыдущими сидельцами. А поля, сильно унавоженные демпредателями, снова на радость хлеборобов дружно заколосятся. Думаю, об этой незавидной доле догадывается с ужасом и сам Собчак. Поэтому можно предположить: средь сутолоки быстротекущего времени он уже, вероятно, планирует свою недалекую кончину. Только вот где же ему погребаться? Ведь здесь, у нас, покаяния ему не дождаться. Его могила, даже круглосуточно охраняемая, все равно может быть разворочена и загажена обманутыми им, а потому «благодарными» соотечественниками, которым Собчак на свободе умудрился устроить тюремный карантин, заставив людей, толкаемых страхом за близкое будущее свое и детей, а потому постоянно перегруженных адреналином, пытаться освоить бег на голодный желудок по потолкам своих неоплаченных жилищ. Однако можно быть уверенным: на собчачью панихиду соберется много желающих лично удостовериться, что свершилось-таки. Среди этого народа возможно присутствие нескольких случайно не растративших симпатию поклонников, в основном из числа «подельников». Хоронить этого страстного любителя спортивных игрищ и цветных фейерверков за казенный счет, полагаю, лучше без надписи на могиле, как расстрелянных по приговору народного суда. Иначе можно не избежать мгновенного осквернения. Поэтому-то его труп, резко пахнущий последним уик-эндом, разумнее было бы закопать где-нибудь, скажем, в джунглях Новой Гвинеи или США. Там надежней. Думаю, американские господа не станут возражать против скромных захоронений своих верных лакеев подле роскошных фамильных склепов хозяев. В этой юдоли мертвых Собчаку будет нескучно находиться рядом с талантливыми собеседниками, приватно общаться с которыми он мечтал всю свою жизнь.
Если же данной книге суждено быть изданной, то, узрев ее в руках читателей, Собчак огорчится очень и расстроится настолько сильно, что, возможно, не преминет сразу отдать команду своим холуям снова арестовать и посадить автора за решетку либо, на худой конец, под видом очередной «бандитской разборки» пристрелить как собаку. Мне, уже после выхода первой книжки «Собчачье сердце», делегированные «мэром» доброхоты упорно и навязчиво советовали вместо продолжения трилогии написать завещание. Но увы! Прожив почти полвека на этом свете, я не нашел ничего такого, что бы следовало завещать и поэтому, не способный на большее, сотворил для общего прочтения вторую и третью части книги, памятуя, что отчеканенное пером слово — страшная сила.
При появлении «Собчачьего сердца» прессе велено было постараться просто это событие не замечать. Сейчас же можно себе представить, как задохнуться лаем прособчачьи холопы и, науськанные будут верняком травить автора, словно беззащитного домашнего кролика, случайно оказавшегося при парфорсной охоте на путях разгоряченной нагайками, абсолютно ничем не рискующей гончей своры. Однако из соображений брезгливости реакцию следует ограничить, ибо прислуга Собчака, яростно отрабатывая свой нелегкий хлеб, тем самым, и вовсе не желая того, докажет читателю, что книга стоит его внимания. А это самое главное для автора. Ведь так жить дальше подавляющему большинству нельзя.
Что же касается «мэра», то он, успокоив таблетками безумную злость и внимательно ознакомившись с этой книжкой, где фигурирует в роли «восхитительного» героя, все равно не позволит сам себе нанести травму даже сборами в отставку или попыткой повеситься в гулкой тиши лестничного пролета престижного дома своего обитания на Мойке. Подобное поведение, как он считает, удел недостойных почитателей нормальных человеческих понятий о Чести и Совести. Пусть стародавняя моральная атрибутика мучает других. Ему же от этого хоть бы что. А в прозрение народа он начисто не верит. Вместо раскаяний Собчак, без зазрения и тени смущений, вновь кинется морить людей сильно протухшими порциями своих обещаний на очередных выборах куда угодно, нагло уверяя с экрана захваченного им телевидения и страниц газет, что разгромил жизнь горожан исключительно ради их процветания и блага временно обворованных. При этом он станет отчаянно пытаться опять совместить несовместимое и без удержу врать, что за это, против обыкновения, не надо будет народу, как в прошлый раз, дорого платить. Повсеместно и походя Собчак примется ратовать голосовать за себя и свою товарку, которую для увеличения шанса семейной, и без того какой-то крысиной, выживаемости может вдруг объявить самой разумной женщиной России. Всуе еще помянет других кандидатов, мечтавших с детства о прочной воровской карьере. Не исключаю, что «мэр» опустится до любых унижений. Будет всюду фотографироваться в окружении детишек с букетами, как их друг и распорядится, например, вкладывать свои миниатюрные портретики в магазинные покупки, а также в подарки первоклашкам, купленные, естественно, за казенный счет и раздаваемые в школах по случаю начала либо конца каникул. Голь на выдумки хитра. Лишь бы обмануть и понравиться со своей единственной стратегической программой, призывающей избирателей спускать с лестницы любого оппозиционера, который попытается отнять у Собчака наворованное. Он также не забудет публично посокрушаться относительно установленной самому себе «мизерной» зарплаты, способной, по его мнению, своим размером взбесить даже рядовых «демократов», которые из-за этого, мол, и не думают пока спасать Россию. Таким образом, спектакль преподнесет будьте-нате. А в самом конце перед выборами вообще заявит, что голосовать-де больше, мол, не за кого. Потому сотворенные им безобразия все равно новые избранники выправить не смогут. Вот так или примерно будет Собчак пытаться вынырнуть наверх в очередной раз и сохранить за собой право растаскивать остатки всенародного добра.
Иногда хочется проснуться опять в СССР, чтобы все отнятое у народа и изгрызенное «демсаранчой» вновь возвернулось к людям; чтобы исчезли все воздвигнутые «реформаторами» баррикады злобы и тупоумия, вместе с госграницами ненависти между еще вчерашними друзьями; чтобы восстановились снова стремительно порушенные «демократами» нравственные, биологические, национальные и социальные связи народов Союза; чтобы воскресли все убитые «демократами» люди и вернулись в покинутые налегке дома к своим родным очагам. Уверен: так желаю не я один. Но время, к сожалению, необратимо, и мертвых не оживить.
Любовь к «демократии собчачьего типа» у народа явно не стряслась. Но что же завтра делать с самими «демократами», затащившими доверившихся им людей на мировую барахолку тщеславия, после чего весь без исключения народ был вынужден эмигрировать в собственную, но уже бывшую страну. Если вспомнить рекомендации рабочего крысиного питомника, то может и впрямь борьба с ними — задача санэпидемстанции? Что же касается самого предложенного «реформаторами» «рынка», то ознакомления с ним явно затянулось. Ну затащили, лиха беда, на этот самый базар. Ну насмотрелся народ на разных там скоморохов, карманников, собчаков, жуликов, торгашей, реликтовых негодяев и гомосексуалистов по совместительству. Ну и хватит. Пора экскурсоводам и честь знать. Ведь на рынках не живут. Надо с этой ярмарки домой двигать. Запозднились уже. А то дома все до конца растащат. Тем более, что уже даже из Одессы доходят упорные слухи о желании большинства жителей этого пестрого южного города восстановить Союз людей и народов.
С Собчаком в последний раз мы случайно столкнулись еще в дверях Ленсовета. Он, увидев меня, придержал бровями сползавшую на глаза шапку диких размеров из неважно выделанной шкуры рыжеватого пожилого волка, машинально разулыбался и протянул мне руку, но поняв по моим глазам, что ответного жеста не будет, внезапно злорадно процедил сквозь зубы: «Ну что? Ваши проиграли?» Под «нашими» он подразумевал отправленых им на помойку стариков, старух, а также отцов и матерей моего поколения, появившегося на свет от радости Победы. Кроме того, в эту категорию, разумеется, попали сегодняшние дети — наше настоящее без будущего, ограбленного собчаками и, естественно, внуки с будущим без настоящего. Я этому господину-товарищу-барину тогда ничего не ответил.
Был еще не вечер...
Предметный указатель имен
1. Басилашвили О. — депутат ВС РСФСР, артист.
2. Беляев А.. — депутат Ленсовета.
3. Бендер О. — главный герой произведения Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок».
4. Богданов А.. — редактор самиздатовской газетки «Антисоветская правда». Тираж газеты штучный.
5. Больница им. Скворцова-Степанова — ленинградская городская психиатрическая лечебница, в многочисленных корпусах которой врачуют сумасшедших всех видов и типов.
6. Большаков А.. — прокурор Московского района, затем первый заместитель прокурора Ленинграда-Санкт-Петербурга.
7. Васильев С. — депутат Ленсовета.
8. Винниченко Н. — начальник отдела городской прокуратуры, перспективный, профессиональный фабрикатор ложных обвинений.
9. Гайдар Е. — популист, монетарист, экономист.
10. Гдлян Т. — депутат ВС СССР.
11. Горбачев М. — Президент СССР.
12. Раиса Максимовна — жена Президента СССР М.Горбачева.
13. Глоба П. — популярный телевизионный астролог и предсказатель
14..Говорухин С. — кинорежиссер, публицист.
15..Горный М. — депутат Ленсовета.
16. Гумилев Л. — ученый, востоковед, сын А.Ахматовой
17. Дегтярев С. — депутат ВС РСФСР
18. Денисов А.. — депутат ВС СССР.
19. Добриков В. — депутат Ленсовета, сотрудник УБХСС, погиб в автоаварии.
20. Зальцман И. — директор ленинградского Кировского завода (1941-1945г.г.)
21. Егоров Н. — депутат Ленсовета.
22. Ельцин Б. — Председатель ВС РСФСР.
23. Козырицкий В. — директор ресторана «Волна» в пос. «Репино». На момент третьего переиздания этой книги (1999г.) Слава Козырицкий уже успел по направлению Собчака «поработать» главой администрации Курортного района. Все, что мог, разворовал и, спасаясь от суда, сбежал в Америку, не забыв при этом поделиться с «хозяином» большим куском земли в пос.Репино на берегу взморья, где теперь у Собчака построен огромный дом.
24. Лигачев Е. — секретарь ЦК КПСС.
25. Лукьянов А.. — Председатель ВС СССР, поэт.
26. Лущиков С. — депутат ВС СССР.
27..Невзоров А.. — редактор и ведущий популярной телепрограммы «600 секунд» на ленинградском телевидении.
28. Павлов В. — советник председателя Ленгорсовета (А.Собчака).
29. Попов Г. — председатель Моссовета.
30. Путин В. — заместитель мэра, майор действующего резерва КГБ СССР.
31. Репино, Комарово — курортные поселки в пригороде Ленинграда на побережье Финского залива.
32. Родин А.. — депутат Ленсовета.
33..Рыжков Н. — Председатель СМ СССР.
34. Салье М. — депутат Ленсовета.
35. Севенард Ю. — депутат Ленгорсовета.
36. Скойбеда В. — депутат Ленсовета, постоянно критиковавший А.Собчака
37. Собчак А.. — председатель Ленгорсовета, депутат ВС СССР.
38. Суслов М. — секретарь ЦК КПСС.
39. Тарасов А.. — депутат ВС РСФСР.
40. Томко — контр-адмирал, начальник ленинградского высшего военно-морского училища.
41. Куркова Б. — редактор и ведущая популярной ленинградской публицистической телепрограммы «Пятое колесо». В 1990г. — депутат ВС РСФСР и Ленсовета одновременно. Член Верховного Совета РФ.
42. Курков А.. — начальник УКГБ по Ленинграду и Ленинградской области.
43. Ландсбергис В. — президент Литвы.
44. Мурашев В. — начальник ГУВД Москвы.
45. Невзоров А.. — редактор и ведущий популярной телепрограммы «600 секунд»..
46. Шеварднадзе Э. — министр иностранных дел СССР.
47. Щелканов А.. — председатель Исполкома Ленгорсовета в 1990г., депутат ВС СССР.
48. Щербаков В. — контр-адмирал, депутат, зам. председателя Ленсовета.
49. Филиппов П. — депутат ВС РСФСР и Ленсовета одновременно.
50. Хазанов Г. — артист эстрады, юморист.
51. Хижа Г. — депутат Ленсовета.
52. Чубайс А.. — заместитель председателя Исполкома Ленсовета.
53. Чулаки М. — член Союза писателей.
54. Чубайс А.. — заместитель председателя Исполкома Ленгорсовета.
55. Явлинский Г. — заместитель председателя СМ РСФСР, экономист.
56. Ягья В. — депутат Ленсовета.
57. Яковлев А.. — секретарь ЦК КПСС.
58. Яров Ю. — председатель Леноблсовета.
2. Беляев А.. — депутат Ленсовета.
3. Бендер О. — главный герой произведения Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок».
4. Богданов А.. — редактор самиздатовской газетки «Антисоветская правда». Тираж газеты штучный.
5. Больница им. Скворцова-Степанова — ленинградская городская психиатрическая лечебница, в многочисленных корпусах которой врачуют сумасшедших всех видов и типов.
6. Большаков А.. — прокурор Московского района, затем первый заместитель прокурора Ленинграда-Санкт-Петербурга.
7. Васильев С. — депутат Ленсовета.
8. Винниченко Н. — начальник отдела городской прокуратуры, перспективный, профессиональный фабрикатор ложных обвинений.
9. Гайдар Е. — популист, монетарист, экономист.
10. Гдлян Т. — депутат ВС СССР.
11. Горбачев М. — Президент СССР.
12. Раиса Максимовна — жена Президента СССР М.Горбачева.
13. Глоба П. — популярный телевизионный астролог и предсказатель
14..Говорухин С. — кинорежиссер, публицист.
15..Горный М. — депутат Ленсовета.
16. Гумилев Л. — ученый, востоковед, сын А.Ахматовой
17. Дегтярев С. — депутат ВС РСФСР
18. Денисов А.. — депутат ВС СССР.
19. Добриков В. — депутат Ленсовета, сотрудник УБХСС, погиб в автоаварии.
20. Зальцман И. — директор ленинградского Кировского завода (1941-1945г.г.)
21. Егоров Н. — депутат Ленсовета.
22. Ельцин Б. — Председатель ВС РСФСР.
23. Козырицкий В. — директор ресторана «Волна» в пос. «Репино». На момент третьего переиздания этой книги (1999г.) Слава Козырицкий уже успел по направлению Собчака «поработать» главой администрации Курортного района. Все, что мог, разворовал и, спасаясь от суда, сбежал в Америку, не забыв при этом поделиться с «хозяином» большим куском земли в пос.Репино на берегу взморья, где теперь у Собчака построен огромный дом.
24. Лигачев Е. — секретарь ЦК КПСС.
25. Лукьянов А.. — Председатель ВС СССР, поэт.
26. Лущиков С. — депутат ВС СССР.
27..Невзоров А.. — редактор и ведущий популярной телепрограммы «600 секунд» на ленинградском телевидении.
28. Павлов В. — советник председателя Ленгорсовета (А.Собчака).
29. Попов Г. — председатель Моссовета.
30. Путин В. — заместитель мэра, майор действующего резерва КГБ СССР.
31. Репино, Комарово — курортные поселки в пригороде Ленинграда на побережье Финского залива.
32. Родин А.. — депутат Ленсовета.
33..Рыжков Н. — Председатель СМ СССР.
34. Салье М. — депутат Ленсовета.
35. Севенард Ю. — депутат Ленгорсовета.
36. Скойбеда В. — депутат Ленсовета, постоянно критиковавший А.Собчака
37. Собчак А.. — председатель Ленгорсовета, депутат ВС СССР.
38. Суслов М. — секретарь ЦК КПСС.
39. Тарасов А.. — депутат ВС РСФСР.
40. Томко — контр-адмирал, начальник ленинградского высшего военно-морского училища.
41. Куркова Б. — редактор и ведущая популярной ленинградской публицистической телепрограммы «Пятое колесо». В 1990г. — депутат ВС РСФСР и Ленсовета одновременно. Член Верховного Совета РФ.
42. Курков А.. — начальник УКГБ по Ленинграду и Ленинградской области.
43. Ландсбергис В. — президент Литвы.
44. Мурашев В. — начальник ГУВД Москвы.
45. Невзоров А.. — редактор и ведущий популярной телепрограммы «600 секунд»..
46. Шеварднадзе Э. — министр иностранных дел СССР.
47. Щелканов А.. — председатель Исполкома Ленгорсовета в 1990г., депутат ВС СССР.
48. Щербаков В. — контр-адмирал, депутат, зам. председателя Ленсовета.
49. Филиппов П. — депутат ВС РСФСР и Ленсовета одновременно.
50. Хазанов Г. — артист эстрады, юморист.
51. Хижа Г. — депутат Ленсовета.
52. Чубайс А.. — заместитель председателя Исполкома Ленсовета.
53. Чулаки М. — член Союза писателей.
54. Чубайс А.. — заместитель председателя Исполкома Ленгорсовета.
55. Явлинский Г. — заместитель председателя СМ РСФСР, экономист.
56. Ягья В. — депутат Ленсовета.
57. Яковлев А.. — секретарь ЦК КПСС.
58. Яров Ю. — председатель Леноблсовета.