Страница:
Гробовщик потянулся и, как собака, затряс всем телом. Я успел закрыться, монах нет, и на его белоснежные одежды упали тяжелые комья грязи, смешанной с кровью здоровяка. Я не хотел, но уж больно смешная рожа стала у монаха, когда он разглядывал след, оставшийся от медленно сползающего кома, и я не выдержал, засмеялся. Нет, я заржал.
– Вас, – монах бросил на меня злобный взгляд, – проводят в ваши кельи, накормят, дадут вымыться и переодеться.
– Спасибо! – поблагодарил я, изо всех сил сдерживая улыбку, получалось с трудом. – Простите моих людей. Они привыкли жить в землянках, и им невдомек, как вести себя в домах божьих.
– Бог простит, – бросил монах и пошел прочь, на ходу пытаясь стереть пятна. – Да, – он становился в дверях, – оружие вам придется сдать!
– Это как? – прогудел Гробовщик, я тоже не совсем понял.
– А так, – отрезал монах. – Мы слуги божьи, люди мирные и не носим оружия. Если вы хотите, чтобы мы вам помогали, сдайте мечи.
– Ладно, – согласился я. Гробовщик недовольно забурчал и попятился, нервно хватая рукоять меча. – Умолкни и остынь, – бросил я ему, – сдай меч!
Он кивнул, мол, ты, Медный, командир, тебе видней, и, всем своим видом показывая недовольство, отстегнул меч. Нас вымыли, накормили и заставили одеться в длинные белоснежные балахоны.
– Не хочу я в это одеваться, – бурчал Гробовщик, натягивая на себя одеяние монаха, – вот черт, чувствую себя бабой.
– Тебе не привыкать, – заметил Треска и, поняв, что ляпнул, со страхом взглянул на здоровяка.
– Ты это о чем? – насупился Гробовщик и потер кулаки.
– Это он ни о чем, – встал я между ними, – утихли. Оба! А тебе, Гробовщик, я потом все объясню.
– Ой как погано, – промычал Гробовщик, придирчиво оглядывая себя.
– Простите, – раздался голос от дверей.
– Чего тебе? – Я перевел взгляд на мнущегося в дверях молодого послушника с бритвой в руках.
– Настоятель приказал обрить вас, чтоб вы больше походили на нас.
– Это еще зачем? – взорвался Гробовщик. – Нет уж, вот этого не надо. В бабское одели, – со всех сторон послышались сдавленные смешки, – а теперь еще и на-лысо обреют. Нет, это без меня. Слышь, ты, если подойдешь ко мне, я тебя в бараний рог скручу и бритву в задницу засуну.
Я, конечно, не очень горжусь своей шевелюрой и не строю из нее культа, но сейчас я был полностью согласен с Гробовщиком и бриться не хотел. Это Следопыту все равно, он и так бреется, а мне чего-то не охота раньше времени лысеть.
Но настоятель остался непреклонным, сильно он обиделся за испорченный балахон и пригрозил, что не выпустит в город. Пришлось нам сбрить растительность. И не только с головы.
– Ну, – Гробовщик потирал непривычно лысую грудь, – и как теперича меня бабы любить будут? Я же похож на улитку.
– Очень большую улитку, – сказал Треска и провел рукой по голове, – черт, словно помидор какой-то. Скажи, Медный, мы все так выглядим? – Он кивнул на Гробовщика.
Я обвел людей глазами. Да, жалкое зрелище. А если посмотреть на пол под нашими ногами, то шерсти там масса. Храм и его настоятель смогут не один год варежки вязать да продавать их.
– Да, – ответил я Треске, – мы все как клоуны.
– Не люблю клоунов, – подал голос Валет. Он сидел в углу, и казалось сейчас разревется. – Они с балаганами ездют, а тамошних картежников не обыграешь.
– Забудь ты о картах, – улыбнулся я. – Хоть на минуту забудь. Не до них щас. Слушайте сюда.
Архарег, будь он неладен, обещал подойти к городу через восемь, ну максимум через девять дней. Эти дни и были отведены нам на поиски союзников и лазеек в обороне города. Ну а как искать, он нам, конечно, не сказал. И я ломал голову над тем, как же лучше это сотворить и не навести на себя паарцев.
Вот они действительно сумасшедшие ребята. Под Длалином вели себя беспечно до безобразия, а здесь они собирались укрепиться надолго. Город закрыли, перевели на осадное положение, ввели комендантский час. По улицам шныряли патрули, и, с каждым часом их количество и численность только увеличивались.
– Они что тут, размножаются? – спросил Треска, глядя на очередной патруль, проследовавший мимо нас.
– Ага, – ответил я, – яйца откладывают. По двадцать штук за раз. А раз у них каждый день. Черти полосатые, сколько ж их?
Монахи дали только самые общие сведения. Назвали примерное количество солдат без учета длалинских беглецов, имена командиров и места их ночевок. Связи с подпольем нам придется налаживать самим, настоятель ни в какую не хотел рисковать своими людьми. Конечно, зачем, если есть чужие?
– Проходите, святые отцы. – Человек поклонился и отошел в сторону. Мы прошли внутрь. – Вас проводят, – добавил он нам в спину.
Нас встретила девчушка лет десяти и, цапнув меня за полу, потащила в глубь подвала под местной винокурней. Плутали довольно долго, и я невольно вспоминал Лесфад, особенно когда за спиной раздавался шлепок и крепкое словечко снова ударившегося Трески.
– Назад я первым пойду, – сказал он. – Слушай, я, кажись, бровь себе рассек, – добавил он.
Я промолчал, поганцы и брови нам сбрили.
Девчонка убежала, прихватив с собой факел и оставив нас в полной темноте. Глаза успели привыкнуть, когда появился взрослый. Он встал в дверях и махнул нам рукой, приглашая следовать за ним. Я пожал плечами и, пропуская Треску вперед, спросил:
– Ты нож-то хоть взял? – Ответом мне стал нервный смешок.
Он прошел в проем, а я так и не понял, есть у него оружие или только я соображаю.
– Хотите вина? – спросили нас, мы отказались. Пожалуй, впервые за последние годы я отказался от вина. Что со мной сотворила военная служба, уже и вина не хочу, пока дело не сделал. Куда я качусь?
– Кто вы? – вместо этого спросил я.
– Я? – переспросил он и вышел из тени. – Меня зовут Лерой де ла Шернон, я герцог Восбурский.
– Далеко же вас занесло, – сказал я. Восбур находится на другом конце королевства, а знать не любит путешествовать. Что-то тут не так. Будь я герцогом Восбурским, ни в какую бы не пожелал покидать такой прекрасный город, как Восбур. Но я не герцог, а тот, кто себя так именовал, сидел перед нами и мило так улыбался.
– Да, – согласился он, – далековато, но что поделаешь, если дела королевства призывают к действию. Вы бы тоже здесь не оказались, не будь на то повеления начальства. Правда, Медный? – спросил он, вперив взгляд мне в лоб, и я ужаснулся: каждая собака в королевстве знает меня, пора менять имя или место жительства, или и то и другое. Причем сразу.
– Правда, – согласился я, – и что же вас заставило притащиться сюда?
– Не ваше это дело, – так же задумчиво улыбаясь, сказал он, – но вам я скажу. Именно вам.
– Это за что же я удостоился такой чести?
– Не удивляйтесь, – продолжил он, – лучше выпейте вина. Здесь хорошее вино, просто отличное.
Вино и впрямь отменное, но герцог ничего не сказал о своем деле, хотя и обещал. Скрытные они, эти аристократы, вот был бы на его месте Трепа, я давно бы все знал. А знать мне хотелось многое, и не только об его деле, я очень хотел узнать, откуда ему известно мое имя. Меня так и подмывало спросить, но я сдержался. Наконец он созрел.
– Вас, наверное, интересует, почему я хочу рассказать о своем деле именно вам? – спросил он.
– Ничуть, – ответил я, сгорая от любопытства.
– Вот как? – Он мне не поверил. – Вы лукавите. И я бы промолчал, но думаю, что вы сможете мне помочь. Ведь именно вы поймали Грамаля. И именно вы везли его в Лесфад, а затем и убили. Ведь так?
Что он вам всем дался.
– Нет, господин герцог, не так, – ответил я. – Если быть точным, то Грамаля поймал Треска. Вот он. – Я кивнул на вжавшегося в табурет Треску. – Это он, – начал закипать я, – саданул колдуна по голове, а затем и спеленал как младенца. Он, а не я!
– Да? – Герцог недоверчиво взглянул на Треску. – Но по слухам…
– А вы будете верить слухам, – оборвал его я, – или тем, кто был там и видел все своими глазами? Я даже меча обнажить не успел, – (ну это слегка не так), – как все уже кончилось. Треска, подтверди! – Треска вымученно кивнул.
– Допустим, это так, – согласился герцог.
– Не допустим, а так, – взорвался я, – это по его вине меня заставили везти Грамаля в Лесфад. Это из-за него меня объявили героем и мишенью для соратников колдуна. – И что с того, что никто не покушался на мою скромную персону, вероятность-то такая есть. – Это из-за его нежелания становиться героем им стал я.
– А еще из-за твоего беспробудного сна, – вставил слово Треска
Я взглянул на него, желая огреть чем-нибудь тяжелым, но бледное лицо Трески слилось с одеждой, и я не нашел места, куда врезать.
– Ну хорошо, – широко улыбаясь, сказал герцог, – я вам верю. И всей этой истории с захватом, не совсем, правда. Но во всем остальном все верно?
– В остальном да, – ответил я, надеясь, что мой нервный взрыв не сбил герцога с мысли.
– Тогда вы все же можете мне помочь. – Он отхлебнул вина, я последовал его примеру. – Я, – медленно начал он, – по приказу короля, – он обдумывал каждое слово перед тем, как его произнести, – разыскиваю одну девочку.
Я подавился, Треска выдал сдавленный вздох.
– Что за девочка? – спросил я, стараясь казаться менее осведомленным, чем был на самом деле.
– Дочь графа, что владел этими землями, – ответил герцог, пристально глядя на меня.
– А разве у него были дети? – спросил я, прокашлявшись. – Я слышал, он умер, не оставив наследников.
– Как выясняется, есть, – сказал герцог. – Но вижу, для вас это открытие.
– Еще какое, – сказал я.
Треска заскулил. Я метнул в его сторону взгляд, вот ведь гад, не может сдержаться. Скажет хоть слово – и нам конец. Но он сидел, раскачиваясь, и держался за щеку.
– Зубы болят, – проронил он, поймав взгляд герцога.
– А Грамаль вам ничего не рассказывал?
– Ну что вы, рассказывал. Он много чего наговорил за то время, что мы были знакомы. Я мог бы его биографию написать. Хотите послушать?
– Нет уж, – ответил герцог, собрав губы в трубочку.
– Ну как хотите. Если что – обращайтесь, я всегда рад поделиться с хорошим человеком древними знаниями и редкими матюгами, которым обучил меня Грамаль.
– Вижу, он вам поперек горла, – улыбаясь, сказал герцог.
– Точно, ваша милость, как кость. То лови его, то вези, то опять лови, то убивай. Совсем он меня измучил. Хорошо, что хоть во сне не является.
И в самом деле хорошо.
– Ладно, – разочарованно сказал герцог, – раз вы об этом ничего не знаете, и Грамаль вам ничего не говорил, тогда я хочу, чтоб вы забыли обо всем, что сейчас слышали. – В голосе герцога сквозило отчаяние.
– Что ж, – произнес он после паузы, – сегодня у нас есть дела поважней. Вот тут, – он протянул мне сверток, – полное расписание всех частей паарцев, их численность, командиры и прочее. Ее надо передать Архарегу. Видите, я за вас всю работу сделал, – слабо улыбнулся он. – А Грамаль вам точно ничего об этом не говорил?
– Нет, – ответил я, с трудом сохраняя равнодушие.
– Ну что ж, – вздохнул герцог, – тогда пойдемте в храм. Мне надо поговорить с настоятелем.
Глава 19
Глава 20
– Вас, – монах бросил на меня злобный взгляд, – проводят в ваши кельи, накормят, дадут вымыться и переодеться.
– Спасибо! – поблагодарил я, изо всех сил сдерживая улыбку, получалось с трудом. – Простите моих людей. Они привыкли жить в землянках, и им невдомек, как вести себя в домах божьих.
– Бог простит, – бросил монах и пошел прочь, на ходу пытаясь стереть пятна. – Да, – он становился в дверях, – оружие вам придется сдать!
– Это как? – прогудел Гробовщик, я тоже не совсем понял.
– А так, – отрезал монах. – Мы слуги божьи, люди мирные и не носим оружия. Если вы хотите, чтобы мы вам помогали, сдайте мечи.
– Ладно, – согласился я. Гробовщик недовольно забурчал и попятился, нервно хватая рукоять меча. – Умолкни и остынь, – бросил я ему, – сдай меч!
Он кивнул, мол, ты, Медный, командир, тебе видней, и, всем своим видом показывая недовольство, отстегнул меч. Нас вымыли, накормили и заставили одеться в длинные белоснежные балахоны.
– Не хочу я в это одеваться, – бурчал Гробовщик, натягивая на себя одеяние монаха, – вот черт, чувствую себя бабой.
– Тебе не привыкать, – заметил Треска и, поняв, что ляпнул, со страхом взглянул на здоровяка.
– Ты это о чем? – насупился Гробовщик и потер кулаки.
– Это он ни о чем, – встал я между ними, – утихли. Оба! А тебе, Гробовщик, я потом все объясню.
– Ой как погано, – промычал Гробовщик, придирчиво оглядывая себя.
– Простите, – раздался голос от дверей.
– Чего тебе? – Я перевел взгляд на мнущегося в дверях молодого послушника с бритвой в руках.
– Настоятель приказал обрить вас, чтоб вы больше походили на нас.
– Это еще зачем? – взорвался Гробовщик. – Нет уж, вот этого не надо. В бабское одели, – со всех сторон послышались сдавленные смешки, – а теперь еще и на-лысо обреют. Нет, это без меня. Слышь, ты, если подойдешь ко мне, я тебя в бараний рог скручу и бритву в задницу засуну.
Я, конечно, не очень горжусь своей шевелюрой и не строю из нее культа, но сейчас я был полностью согласен с Гробовщиком и бриться не хотел. Это Следопыту все равно, он и так бреется, а мне чего-то не охота раньше времени лысеть.
Но настоятель остался непреклонным, сильно он обиделся за испорченный балахон и пригрозил, что не выпустит в город. Пришлось нам сбрить растительность. И не только с головы.
– Ну, – Гробовщик потирал непривычно лысую грудь, – и как теперича меня бабы любить будут? Я же похож на улитку.
– Очень большую улитку, – сказал Треска и провел рукой по голове, – черт, словно помидор какой-то. Скажи, Медный, мы все так выглядим? – Он кивнул на Гробовщика.
Я обвел людей глазами. Да, жалкое зрелище. А если посмотреть на пол под нашими ногами, то шерсти там масса. Храм и его настоятель смогут не один год варежки вязать да продавать их.
– Да, – ответил я Треске, – мы все как клоуны.
– Не люблю клоунов, – подал голос Валет. Он сидел в углу, и казалось сейчас разревется. – Они с балаганами ездют, а тамошних картежников не обыграешь.
– Забудь ты о картах, – улыбнулся я. – Хоть на минуту забудь. Не до них щас. Слушайте сюда.
Архарег, будь он неладен, обещал подойти к городу через восемь, ну максимум через девять дней. Эти дни и были отведены нам на поиски союзников и лазеек в обороне города. Ну а как искать, он нам, конечно, не сказал. И я ломал голову над тем, как же лучше это сотворить и не навести на себя паарцев.
Вот они действительно сумасшедшие ребята. Под Длалином вели себя беспечно до безобразия, а здесь они собирались укрепиться надолго. Город закрыли, перевели на осадное положение, ввели комендантский час. По улицам шныряли патрули, и, с каждым часом их количество и численность только увеличивались.
– Они что тут, размножаются? – спросил Треска, глядя на очередной патруль, проследовавший мимо нас.
– Ага, – ответил я, – яйца откладывают. По двадцать штук за раз. А раз у них каждый день. Черти полосатые, сколько ж их?
Монахи дали только самые общие сведения. Назвали примерное количество солдат без учета длалинских беглецов, имена командиров и места их ночевок. Связи с подпольем нам придется налаживать самим, настоятель ни в какую не хотел рисковать своими людьми. Конечно, зачем, если есть чужие?
– Проходите, святые отцы. – Человек поклонился и отошел в сторону. Мы прошли внутрь. – Вас проводят, – добавил он нам в спину.
Нас встретила девчушка лет десяти и, цапнув меня за полу, потащила в глубь подвала под местной винокурней. Плутали довольно долго, и я невольно вспоминал Лесфад, особенно когда за спиной раздавался шлепок и крепкое словечко снова ударившегося Трески.
– Назад я первым пойду, – сказал он. – Слушай, я, кажись, бровь себе рассек, – добавил он.
Я промолчал, поганцы и брови нам сбрили.
Девчонка убежала, прихватив с собой факел и оставив нас в полной темноте. Глаза успели привыкнуть, когда появился взрослый. Он встал в дверях и махнул нам рукой, приглашая следовать за ним. Я пожал плечами и, пропуская Треску вперед, спросил:
– Ты нож-то хоть взял? – Ответом мне стал нервный смешок.
Он прошел в проем, а я так и не понял, есть у него оружие или только я соображаю.
– Хотите вина? – спросили нас, мы отказались. Пожалуй, впервые за последние годы я отказался от вина. Что со мной сотворила военная служба, уже и вина не хочу, пока дело не сделал. Куда я качусь?
– Кто вы? – вместо этого спросил я.
– Я? – переспросил он и вышел из тени. – Меня зовут Лерой де ла Шернон, я герцог Восбурский.
– Далеко же вас занесло, – сказал я. Восбур находится на другом конце королевства, а знать не любит путешествовать. Что-то тут не так. Будь я герцогом Восбурским, ни в какую бы не пожелал покидать такой прекрасный город, как Восбур. Но я не герцог, а тот, кто себя так именовал, сидел перед нами и мило так улыбался.
– Да, – согласился он, – далековато, но что поделаешь, если дела королевства призывают к действию. Вы бы тоже здесь не оказались, не будь на то повеления начальства. Правда, Медный? – спросил он, вперив взгляд мне в лоб, и я ужаснулся: каждая собака в королевстве знает меня, пора менять имя или место жительства, или и то и другое. Причем сразу.
– Правда, – согласился я, – и что же вас заставило притащиться сюда?
– Не ваше это дело, – так же задумчиво улыбаясь, сказал он, – но вам я скажу. Именно вам.
– Это за что же я удостоился такой чести?
– Не удивляйтесь, – продолжил он, – лучше выпейте вина. Здесь хорошее вино, просто отличное.
Вино и впрямь отменное, но герцог ничего не сказал о своем деле, хотя и обещал. Скрытные они, эти аристократы, вот был бы на его месте Трепа, я давно бы все знал. А знать мне хотелось многое, и не только об его деле, я очень хотел узнать, откуда ему известно мое имя. Меня так и подмывало спросить, но я сдержался. Наконец он созрел.
– Вас, наверное, интересует, почему я хочу рассказать о своем деле именно вам? – спросил он.
– Ничуть, – ответил я, сгорая от любопытства.
– Вот как? – Он мне не поверил. – Вы лукавите. И я бы промолчал, но думаю, что вы сможете мне помочь. Ведь именно вы поймали Грамаля. И именно вы везли его в Лесфад, а затем и убили. Ведь так?
Что он вам всем дался.
– Нет, господин герцог, не так, – ответил я. – Если быть точным, то Грамаля поймал Треска. Вот он. – Я кивнул на вжавшегося в табурет Треску. – Это он, – начал закипать я, – саданул колдуна по голове, а затем и спеленал как младенца. Он, а не я!
– Да? – Герцог недоверчиво взглянул на Треску. – Но по слухам…
– А вы будете верить слухам, – оборвал его я, – или тем, кто был там и видел все своими глазами? Я даже меча обнажить не успел, – (ну это слегка не так), – как все уже кончилось. Треска, подтверди! – Треска вымученно кивнул.
– Допустим, это так, – согласился герцог.
– Не допустим, а так, – взорвался я, – это по его вине меня заставили везти Грамаля в Лесфад. Это из-за него меня объявили героем и мишенью для соратников колдуна. – И что с того, что никто не покушался на мою скромную персону, вероятность-то такая есть. – Это из-за его нежелания становиться героем им стал я.
– А еще из-за твоего беспробудного сна, – вставил слово Треска
Я взглянул на него, желая огреть чем-нибудь тяжелым, но бледное лицо Трески слилось с одеждой, и я не нашел места, куда врезать.
– Ну хорошо, – широко улыбаясь, сказал герцог, – я вам верю. И всей этой истории с захватом, не совсем, правда. Но во всем остальном все верно?
– В остальном да, – ответил я, надеясь, что мой нервный взрыв не сбил герцога с мысли.
– Тогда вы все же можете мне помочь. – Он отхлебнул вина, я последовал его примеру. – Я, – медленно начал он, – по приказу короля, – он обдумывал каждое слово перед тем, как его произнести, – разыскиваю одну девочку.
Я подавился, Треска выдал сдавленный вздох.
– Что за девочка? – спросил я, стараясь казаться менее осведомленным, чем был на самом деле.
– Дочь графа, что владел этими землями, – ответил герцог, пристально глядя на меня.
– А разве у него были дети? – спросил я, прокашлявшись. – Я слышал, он умер, не оставив наследников.
– Как выясняется, есть, – сказал герцог. – Но вижу, для вас это открытие.
– Еще какое, – сказал я.
Треска заскулил. Я метнул в его сторону взгляд, вот ведь гад, не может сдержаться. Скажет хоть слово – и нам конец. Но он сидел, раскачиваясь, и держался за щеку.
– Зубы болят, – проронил он, поймав взгляд герцога.
– А Грамаль вам ничего не рассказывал?
– Ну что вы, рассказывал. Он много чего наговорил за то время, что мы были знакомы. Я мог бы его биографию написать. Хотите послушать?
– Нет уж, – ответил герцог, собрав губы в трубочку.
– Ну как хотите. Если что – обращайтесь, я всегда рад поделиться с хорошим человеком древними знаниями и редкими матюгами, которым обучил меня Грамаль.
– Вижу, он вам поперек горла, – улыбаясь, сказал герцог.
– Точно, ваша милость, как кость. То лови его, то вези, то опять лови, то убивай. Совсем он меня измучил. Хорошо, что хоть во сне не является.
И в самом деле хорошо.
– Ладно, – разочарованно сказал герцог, – раз вы об этом ничего не знаете, и Грамаль вам ничего не говорил, тогда я хочу, чтоб вы забыли обо всем, что сейчас слышали. – В голосе герцога сквозило отчаяние.
– Что ж, – произнес он после паузы, – сегодня у нас есть дела поважней. Вот тут, – он протянул мне сверток, – полное расписание всех частей паарцев, их численность, командиры и прочее. Ее надо передать Архарегу. Видите, я за вас всю работу сделал, – слабо улыбнулся он. – А Грамаль вам точно ничего об этом не говорил?
– Нет, – ответил я, с трудом сохраняя равнодушие.
– Ну что ж, – вздохнул герцог, – тогда пойдемте в храм. Мне надо поговорить с настоятелем.
Глава 19
О ВРЕДЕ ГНИЛЫХ СТЕН
С герцогом мы расстались у дверей настоятеля. Он свернул к нему, а мы с Треской прошли в соседнюю дверь. Настоятель не хотел отпускать нас далеко от себя, поэтому отведенная нам пятерым келья находилась аккурат через стену от его покоев.
Я вздохнул с облегчением. Всю дорогу от винокурни до храма, а это, почитай, через весь город, я ждал от плетущегося за нами герцога удара в спину. Ну и что, что он герой войны, подлости и с него станется. Слишком он был с нами разговорчив и откровенен. Не к добру это. Ой не к добру.
– Медный, нам надо поговорить! – шепотом сообщил Треска, когда дверь за нами закрылась.
– Надо, – согласился я, – но после. Сперва я должен позаботиться о делах насущных. Валет, поди сюда! – Я прошел к окну и на подоконнике, заменявшем стол, написал записку Карманнику. – Вот, держи! – Я протянул Валету сверток, полученный от герцога. – Передашь это Архарегу. А вот это, – я торжественно вручил ему записку, – Карманнику. Ясно? – Валет кивнул. – Тогда собирайся. Гробовщик! – Тот поднял заспанные глаза. – Поди договорись с монахами, чтоб его выпустили.
Гробовщик ушел. Он договорится, еще бы не договорился. Кто станет с ним спорить? Никто, разве что больной. А донесение доставить надо.
– Где, черт возьми, Следопыт? – спросил я, не найдя его взглядом.
– Да вон лежит, – отозвался пакующий мешок Валет, – дрыхнет. Разбудить?
– Нет, не стоит, – ответил я, – незачем. Последнее время Следопыт только и занимается тем, что спит и жрет как свинья. Все подряд жрет.
– Ты не отвлекайся, – бросил я наблюдающему за мной Валету. – Давай собирайся и выматывайся отсюда. Смотри, когда доберешься, записки не перепутай.
Ответом мне стал недовольный взгляд.
Гробовщик вернулся скоро, Валет не успел еще собрать свои вещички и переодеться, а перед нами уже сиял и довольно поглаживал кулаки громила.
– Все! – прогудел он. – Договорился! Пришлось, правда, малость поубеждать. Но они ждут.
– Хорошо, – улыбнулся я и добавил, обращаясь к Валету: – Да брось ты свои манатки. Не пропадут. Жрачку взял? Ну тогда чего еще тебе надо? Гробовщик, проводи-ка ты его, а то вдруг они решат его не выпускать.
– У меня не забалуют, – улыбаясь, ответил Гробовщик, для убедительности качнув в воздухе огромным кулаком. – Ну что, пойдем?
Валет оглядел келью, словно искал чего-то, но, не найдя, кивнул. Они ушли. Треска тут же метнулся к Следопыту и принялся его расталкивать.
– Ну чего? – недовольно произнес Следопыт, открыв глаза.
– Вставай, соня! – беззлобно рыкнул я. – Разговор есть.
Он послушно встал, но только затем, чтоб дойти до меня и рухнуть на подстилку у стены.
Мы молчали. Никто не знал, как подступиться к тому, что мучило. Нас с Треской мучило, Следопыту на это плевать, он снова начал засыпать. В который раз убеждаюсь в блаженстве незнания. Вот передо мной яркий его пример. Мы с Треской как на иголках, а этот гад дрыхнет и в ус не дует.
– Ты слышал, что он сказал? – наконец произнес Треска жутким шепотом.
– Конечно, слышал, – вздрогнув, ответил я, – не глухой. Или ты думаешь, я просто так подавился?
– Нет, не думаю. – Треска вздохнул. – И чего делать будем?
– А хрен его знает. – Я тоже вздохнул.
Мы замолчали. Я уставился в пол. Мимо меня, качая усиками, спешил по своим делам таракан. Он не обращал на нас внимания, ему наплевать на трясущихся и не знающих, что делать, людей. Он целиком занят своей собственной маленькой головной болью и чистотой своего тела. Он остановился и стал чистить усики. Огромная тень заслонила от него солнце. Он поднял на нее глаза, но убежать не успел. Треска с наслаждением вдавил его в пол. Меня передернуло, черт, куда я влип, вот раздавят меня, как этого самого таракана, и никто не вспомнит обо мне.
– Вы о чем? – сонным голосом спросил Следопыт.
– Об Адели! – ответил я, думая о том, куда попала тараканья душа. – Да проснись ты, олух! – рявкнул я, приводя в чувства больше себя, чем его. – Не тайна больше наша тайна.
– Какая тайна? – зевнул Следопыт. Мне бы его силы столько спать.
– Проснись, говорю! – Я приподнял его и легонько ткнул спиной в стену, за стеной что-то грохнулось, словно обрушился берег, подмытый рекой.
Следопыт замотал головой и сел.
– Это еще зачем делать было? – обиженно спросил он.
– А затем, что нас тут ждет сюрприз, – скорчив злую морду, прорычал я. – Мир-то наш не так велик, и то, что мы знаем втроем, оказывается, знает еще кое-кто. И этот кое-кто оказался в этом чертовом городе, в его чертовом подполье, и именно на него мы и вышли. – Я тяжело вздохнул. – Именно с ним нам связь держать.
– Ну и что, – спокойно отозвался Следопыт, – с чего вы взяли, что он что-то знает?
– Он сам сказал! – взревел Треска, а я не успел прихлопнуть его глотку. – Он сказал, что ищет по приказу короля дочку этого идиота, графа. Но не знает, ни кто она, ни где, а мы-то с тобой это знаем. Что теперь делать? – спросил он, понизив голос до шепота.
– Рассказать мне все, – послышался от двери спокойный голос.
Герцог не вошел, он влетел внутрь. Подбежал к нам и, плюхнувшись на подстилку, уставился в мое лицо с плохо скрываемым интересом. Его серые глаза горели, еще недавно аккуратно уложенные светлые волосы свалились на лоб, а на губах играла улыбка.
– Ну, – произнес он, – я жду!
Следопыт первым пришел в себя. Его ноги оплели тело герцога и повалили на пол. Треска накинулся на него сверху. Герцог затрепыхался и попытался крикнуть, но Треска зажал ему рот. Я достал нож и присел рядом, раздумывая, пустить мне его в дело сразу или послушать, что он скажет. И все же решил послушать.
– Чего тебе рассказывать? – спросил я. – Ты и так уже слишком много знаешь. Только пойми меня правильно, Лерой де ла Шернон, герцог Восбурский, я не хочу убивать тебя, но…
Он мотнул головой, рука Трески соскочила с его рта.
– Внутренний карман… грамота… подписана королем!.. – выкрикнул он в тот короткий миг, что Треска искал его рот.
– Здесь? – Я протянул руку к его груди, он кивнул, и я, забравшись под одежду, нащупал сложенный лист бумаги.
Печать королевства была настоящей. Я уже видел такие на моих наградных листах, а рядом с ней красовалась и личная печать короля. Ее не спутаешь ни с чем. Вон как изогнулся лев, готовый к прыжку, и хотя, в наших краях львы попадались только в заезжих балаганах, каждый ребенок сызмальства знал, как он выглядит. Еще бы, печати монархов, как и начальство, следует знать в лицо. Я потер лысую голову, словно это могло дать ответы на мои вопросы.
– Ладно, – сказал я, – допустим, ты не врешь, – бумага не добавила мне доверия к нему, но стало как-то не по себе, – если не будешь орать и трепыхаться, мы тебя отпустим. – Он кивнул, насколько позволяла придавленная к полу голова. – Отпустите его! – приказал я.
Треска убрал руку от его рта, но Следопыт покачал головой и еще крепче сжал ноги. Герцог пискнул. Пришлось мне разжать ноги Следопыта. Герцог выбрался и укоризненно посмотрел на нас, потирая сдавленные ребра.
– Ну, – сказал я, – рассказывай!
– Чего? – не понял он. – Это не мне, – его глаза округлились, – а вам надо рассказывать.
– Нет, – я не спешил убирать нож, поигрывая им для устрашения, – не нам, а тебе. Я хочу знать, откуда у тебя эта бумага?
– Хорошо, – улыбнулся герцог, – я расскажу, а потом вы ответите мне на несколько моих несложных вопросов.
С этим я согласился и выслушал длинный и нудный рассказ о его поисках. Когда же герцог умолк, у меня почти не осталось сомнений в его правоте, или ложь его была настолько искусна и стройна, что не вызывала подозрений. Если он и врал, то сам верил в свою ложь. Во время всего рассказа я не раз хотел задать вопрос, хотел придраться к чему-нибудь, но герцог сам объяснял то, что могло вызвать сомнения.
– Так что все, что я на сегодняшний день знаю, это то, что у графа есть или была дочь, что ее зовут Адель, и что она путешествует по стране в сопровождении своей мнимой тетки, – закончил он.
– Кто? – загудел Гробовщик. – Наша Аделька?
Все разом вздрогнули. Слушая герцога, мы не заметили, как вернулся Гробовщик и, склонившись над говорившим, тоже слушал. Герцог вжал голову в плечи, медленно обернулся и подскочил.
– Карнас? – произнес он, глядя на Гробовщика. – Карнас? Ты? Как… что… откуда ты тут?
– Я, – улыбнулся Гробовщик.
Они обнялись, оказывается, у Гробовщика еще и имя имеется.
– Как ты здесь оказался? – спросил герцог, начисто забыв о нас и о нашем разговоре.
– Ну, – смутился Гробовщик. – Это неважно. А что ты там говорил об Адельке?
– Ты тоже ее знаешь? – удивился герцог, и его серые глаза превратились в серые блюдца.
– Ну еще бы мне ее не знать. Она же невеста нашего лейтенанта. – Он одарил меня лучезарной улыбкой и был послан ко всем чертям.
Вот только этого мне сейчас и не хватало. Сейчас герцог, если он и в самом деле герцог, заподозрит за мной какую-нибудь пакость по мужской части или этим объяснит мое желание укрыть ее от посторонних глаз.
Герцог перевел на меня непонимающий взгляд, и пока он рассматривал мое, надеюсь ничего не выражающее, лицо, я вскочил и оттащил Гробовщика в дальний угол.
– Слушай сюда, Карнас! – рычал я, сжимая его огромный локоть.
– Перестань, Медный, – обиженно отозвался он, – я Гробовщик, а Карнасом меня уже лет десять никто не кличет. Я уже и забыл, что это мое имя.
Десять лет! Черт меня возьми, сколько ж лет ему? Я-то думал, что он ровесник Молота.
– Ну все равно слушай, – отмахнулся. – Ты его знаешь?
– И даже очень хорошо, – улыбаясь, ответил он.
– И откуда?
– Росли мы вместе, – пожав плечами, ответил Гробовщик, – потом вместе воевали. А потом меня лишили наследства и я записался в армию.
– Тебя? Наследства? – Та-ак, все интересней и интересней…
– Ну да, – опять пожал плечами Гробовщик, – я же из богатой семьи. А когда меня по голове долбанули, посильнее, чем тебя Метис, тогда денег меня и лишили. Добрые у меня братцы. Один вот Лерой и помогал, да что он один сделать может. Только ты это, ты ребятам не говори, не хочу, чтоб они знали. А с Лероем мы вроде даже родственники какие-то.
Ну это многое объясняет. Я-то никак не мог в толк взять, откуда находят на Гробовщика светлые мысли и витиеватые выражения. Теперь все стало понятно.
– Можно ему верить? – продолжил я допрос.
– Лерою? – искренне удивился Гробовщик. – А ты мне веришь?
– Не сравнивай.
– Так вот, если ты мне веришь, то и ему можешь верить, как мне. А что это за история с Аделькой?
Я перевел взгляд на герцога, не удостоив вниманием вопрос Гробовщика. Лерой, будь он неладен, де ла Шернон смотрел на меня с нескрываемым интересом. Он ждал, когда я начну говорить. А я не спешил, перебирая в голове всевозможные варианты дальнейших действий. А вариантов у меня много, целых два. Можно все рассказать герцогу и посмотреть, что из этого выйдет. А можно… Следопыт сидит за спиной герцога и, насупившись, смотрит на меня. Он уже занес нож над головой де ла Шернона. Достаточно одного моего кивка – и одним благородным мертвецом на земле станет больше.
Вот только боюсь, это не лучший вариант. За этим герцогом последуют другие искатели, за ними третьи. Всех не передавишь. К тому же он вроде как королевский посланник и к тому же человек вроде неплохой, известный, это точно. Может, с его помощью Адель сумеет вернуть себе то, что принадлежит ей по праву рождения. Убрать его, конечно, можно, но куда девать труп, да и Гробовщик, боюсь, не будет танцевать от счастья. Хрен с ним, пусть живет. Пока. Пока мы тут застряли. А пока мы тут сидим, мы присмотрим за ним и присмотримся к нему. Убить его мы всегда успеем.
– Медный! – Гробовщик нетерпеливо тряс меня за плечо. – Медный! Так что там с Аделькой?
– Сейчас узнаешь, – не сводя глаз с расплывшегося в широкой улыбке лица герцога, буркнул я.
Я вздохнул с облегчением. Всю дорогу от винокурни до храма, а это, почитай, через весь город, я ждал от плетущегося за нами герцога удара в спину. Ну и что, что он герой войны, подлости и с него станется. Слишком он был с нами разговорчив и откровенен. Не к добру это. Ой не к добру.
– Медный, нам надо поговорить! – шепотом сообщил Треска, когда дверь за нами закрылась.
– Надо, – согласился я, – но после. Сперва я должен позаботиться о делах насущных. Валет, поди сюда! – Я прошел к окну и на подоконнике, заменявшем стол, написал записку Карманнику. – Вот, держи! – Я протянул Валету сверток, полученный от герцога. – Передашь это Архарегу. А вот это, – я торжественно вручил ему записку, – Карманнику. Ясно? – Валет кивнул. – Тогда собирайся. Гробовщик! – Тот поднял заспанные глаза. – Поди договорись с монахами, чтоб его выпустили.
Гробовщик ушел. Он договорится, еще бы не договорился. Кто станет с ним спорить? Никто, разве что больной. А донесение доставить надо.
– Где, черт возьми, Следопыт? – спросил я, не найдя его взглядом.
– Да вон лежит, – отозвался пакующий мешок Валет, – дрыхнет. Разбудить?
– Нет, не стоит, – ответил я, – незачем. Последнее время Следопыт только и занимается тем, что спит и жрет как свинья. Все подряд жрет.
– Ты не отвлекайся, – бросил я наблюдающему за мной Валету. – Давай собирайся и выматывайся отсюда. Смотри, когда доберешься, записки не перепутай.
Ответом мне стал недовольный взгляд.
Гробовщик вернулся скоро, Валет не успел еще собрать свои вещички и переодеться, а перед нами уже сиял и довольно поглаживал кулаки громила.
– Все! – прогудел он. – Договорился! Пришлось, правда, малость поубеждать. Но они ждут.
– Хорошо, – улыбнулся я и добавил, обращаясь к Валету: – Да брось ты свои манатки. Не пропадут. Жрачку взял? Ну тогда чего еще тебе надо? Гробовщик, проводи-ка ты его, а то вдруг они решат его не выпускать.
– У меня не забалуют, – улыбаясь, ответил Гробовщик, для убедительности качнув в воздухе огромным кулаком. – Ну что, пойдем?
Валет оглядел келью, словно искал чего-то, но, не найдя, кивнул. Они ушли. Треска тут же метнулся к Следопыту и принялся его расталкивать.
– Ну чего? – недовольно произнес Следопыт, открыв глаза.
– Вставай, соня! – беззлобно рыкнул я. – Разговор есть.
Он послушно встал, но только затем, чтоб дойти до меня и рухнуть на подстилку у стены.
Мы молчали. Никто не знал, как подступиться к тому, что мучило. Нас с Треской мучило, Следопыту на это плевать, он снова начал засыпать. В который раз убеждаюсь в блаженстве незнания. Вот передо мной яркий его пример. Мы с Треской как на иголках, а этот гад дрыхнет и в ус не дует.
– Ты слышал, что он сказал? – наконец произнес Треска жутким шепотом.
– Конечно, слышал, – вздрогнув, ответил я, – не глухой. Или ты думаешь, я просто так подавился?
– Нет, не думаю. – Треска вздохнул. – И чего делать будем?
– А хрен его знает. – Я тоже вздохнул.
Мы замолчали. Я уставился в пол. Мимо меня, качая усиками, спешил по своим делам таракан. Он не обращал на нас внимания, ему наплевать на трясущихся и не знающих, что делать, людей. Он целиком занят своей собственной маленькой головной болью и чистотой своего тела. Он остановился и стал чистить усики. Огромная тень заслонила от него солнце. Он поднял на нее глаза, но убежать не успел. Треска с наслаждением вдавил его в пол. Меня передернуло, черт, куда я влип, вот раздавят меня, как этого самого таракана, и никто не вспомнит обо мне.
– Вы о чем? – сонным голосом спросил Следопыт.
– Об Адели! – ответил я, думая о том, куда попала тараканья душа. – Да проснись ты, олух! – рявкнул я, приводя в чувства больше себя, чем его. – Не тайна больше наша тайна.
– Какая тайна? – зевнул Следопыт. Мне бы его силы столько спать.
– Проснись, говорю! – Я приподнял его и легонько ткнул спиной в стену, за стеной что-то грохнулось, словно обрушился берег, подмытый рекой.
Следопыт замотал головой и сел.
– Это еще зачем делать было? – обиженно спросил он.
– А затем, что нас тут ждет сюрприз, – скорчив злую морду, прорычал я. – Мир-то наш не так велик, и то, что мы знаем втроем, оказывается, знает еще кое-кто. И этот кое-кто оказался в этом чертовом городе, в его чертовом подполье, и именно на него мы и вышли. – Я тяжело вздохнул. – Именно с ним нам связь держать.
– Ну и что, – спокойно отозвался Следопыт, – с чего вы взяли, что он что-то знает?
– Он сам сказал! – взревел Треска, а я не успел прихлопнуть его глотку. – Он сказал, что ищет по приказу короля дочку этого идиота, графа. Но не знает, ни кто она, ни где, а мы-то с тобой это знаем. Что теперь делать? – спросил он, понизив голос до шепота.
– Рассказать мне все, – послышался от двери спокойный голос.
Герцог не вошел, он влетел внутрь. Подбежал к нам и, плюхнувшись на подстилку, уставился в мое лицо с плохо скрываемым интересом. Его серые глаза горели, еще недавно аккуратно уложенные светлые волосы свалились на лоб, а на губах играла улыбка.
– Ну, – произнес он, – я жду!
Следопыт первым пришел в себя. Его ноги оплели тело герцога и повалили на пол. Треска накинулся на него сверху. Герцог затрепыхался и попытался крикнуть, но Треска зажал ему рот. Я достал нож и присел рядом, раздумывая, пустить мне его в дело сразу или послушать, что он скажет. И все же решил послушать.
– Чего тебе рассказывать? – спросил я. – Ты и так уже слишком много знаешь. Только пойми меня правильно, Лерой де ла Шернон, герцог Восбурский, я не хочу убивать тебя, но…
Он мотнул головой, рука Трески соскочила с его рта.
– Внутренний карман… грамота… подписана королем!.. – выкрикнул он в тот короткий миг, что Треска искал его рот.
– Здесь? – Я протянул руку к его груди, он кивнул, и я, забравшись под одежду, нащупал сложенный лист бумаги.
Печать королевства была настоящей. Я уже видел такие на моих наградных листах, а рядом с ней красовалась и личная печать короля. Ее не спутаешь ни с чем. Вон как изогнулся лев, готовый к прыжку, и хотя, в наших краях львы попадались только в заезжих балаганах, каждый ребенок сызмальства знал, как он выглядит. Еще бы, печати монархов, как и начальство, следует знать в лицо. Я потер лысую голову, словно это могло дать ответы на мои вопросы.
– Ладно, – сказал я, – допустим, ты не врешь, – бумага не добавила мне доверия к нему, но стало как-то не по себе, – если не будешь орать и трепыхаться, мы тебя отпустим. – Он кивнул, насколько позволяла придавленная к полу голова. – Отпустите его! – приказал я.
Треска убрал руку от его рта, но Следопыт покачал головой и еще крепче сжал ноги. Герцог пискнул. Пришлось мне разжать ноги Следопыта. Герцог выбрался и укоризненно посмотрел на нас, потирая сдавленные ребра.
– Ну, – сказал я, – рассказывай!
– Чего? – не понял он. – Это не мне, – его глаза округлились, – а вам надо рассказывать.
– Нет, – я не спешил убирать нож, поигрывая им для устрашения, – не нам, а тебе. Я хочу знать, откуда у тебя эта бумага?
– Хорошо, – улыбнулся герцог, – я расскажу, а потом вы ответите мне на несколько моих несложных вопросов.
С этим я согласился и выслушал длинный и нудный рассказ о его поисках. Когда же герцог умолк, у меня почти не осталось сомнений в его правоте, или ложь его была настолько искусна и стройна, что не вызывала подозрений. Если он и врал, то сам верил в свою ложь. Во время всего рассказа я не раз хотел задать вопрос, хотел придраться к чему-нибудь, но герцог сам объяснял то, что могло вызвать сомнения.
– Так что все, что я на сегодняшний день знаю, это то, что у графа есть или была дочь, что ее зовут Адель, и что она путешествует по стране в сопровождении своей мнимой тетки, – закончил он.
– Кто? – загудел Гробовщик. – Наша Аделька?
Все разом вздрогнули. Слушая герцога, мы не заметили, как вернулся Гробовщик и, склонившись над говорившим, тоже слушал. Герцог вжал голову в плечи, медленно обернулся и подскочил.
– Карнас? – произнес он, глядя на Гробовщика. – Карнас? Ты? Как… что… откуда ты тут?
– Я, – улыбнулся Гробовщик.
Они обнялись, оказывается, у Гробовщика еще и имя имеется.
– Как ты здесь оказался? – спросил герцог, начисто забыв о нас и о нашем разговоре.
– Ну, – смутился Гробовщик. – Это неважно. А что ты там говорил об Адельке?
– Ты тоже ее знаешь? – удивился герцог, и его серые глаза превратились в серые блюдца.
– Ну еще бы мне ее не знать. Она же невеста нашего лейтенанта. – Он одарил меня лучезарной улыбкой и был послан ко всем чертям.
Вот только этого мне сейчас и не хватало. Сейчас герцог, если он и в самом деле герцог, заподозрит за мной какую-нибудь пакость по мужской части или этим объяснит мое желание укрыть ее от посторонних глаз.
Герцог перевел на меня непонимающий взгляд, и пока он рассматривал мое, надеюсь ничего не выражающее, лицо, я вскочил и оттащил Гробовщика в дальний угол.
– Слушай сюда, Карнас! – рычал я, сжимая его огромный локоть.
– Перестань, Медный, – обиженно отозвался он, – я Гробовщик, а Карнасом меня уже лет десять никто не кличет. Я уже и забыл, что это мое имя.
Десять лет! Черт меня возьми, сколько ж лет ему? Я-то думал, что он ровесник Молота.
– Ну все равно слушай, – отмахнулся. – Ты его знаешь?
– И даже очень хорошо, – улыбаясь, ответил он.
– И откуда?
– Росли мы вместе, – пожав плечами, ответил Гробовщик, – потом вместе воевали. А потом меня лишили наследства и я записался в армию.
– Тебя? Наследства? – Та-ак, все интересней и интересней…
– Ну да, – опять пожал плечами Гробовщик, – я же из богатой семьи. А когда меня по голове долбанули, посильнее, чем тебя Метис, тогда денег меня и лишили. Добрые у меня братцы. Один вот Лерой и помогал, да что он один сделать может. Только ты это, ты ребятам не говори, не хочу, чтоб они знали. А с Лероем мы вроде даже родственники какие-то.
Ну это многое объясняет. Я-то никак не мог в толк взять, откуда находят на Гробовщика светлые мысли и витиеватые выражения. Теперь все стало понятно.
– Можно ему верить? – продолжил я допрос.
– Лерою? – искренне удивился Гробовщик. – А ты мне веришь?
– Не сравнивай.
– Так вот, если ты мне веришь, то и ему можешь верить, как мне. А что это за история с Аделькой?
Я перевел взгляд на герцога, не удостоив вниманием вопрос Гробовщика. Лерой, будь он неладен, де ла Шернон смотрел на меня с нескрываемым интересом. Он ждал, когда я начну говорить. А я не спешил, перебирая в голове всевозможные варианты дальнейших действий. А вариантов у меня много, целых два. Можно все рассказать герцогу и посмотреть, что из этого выйдет. А можно… Следопыт сидит за спиной герцога и, насупившись, смотрит на меня. Он уже занес нож над головой де ла Шернона. Достаточно одного моего кивка – и одним благородным мертвецом на земле станет больше.
Вот только боюсь, это не лучший вариант. За этим герцогом последуют другие искатели, за ними третьи. Всех не передавишь. К тому же он вроде как королевский посланник и к тому же человек вроде неплохой, известный, это точно. Может, с его помощью Адель сумеет вернуть себе то, что принадлежит ей по праву рождения. Убрать его, конечно, можно, но куда девать труп, да и Гробовщик, боюсь, не будет танцевать от счастья. Хрен с ним, пусть живет. Пока. Пока мы тут застряли. А пока мы тут сидим, мы присмотрим за ним и присмотримся к нему. Убить его мы всегда успеем.
– Медный! – Гробовщик нетерпеливо тряс меня за плечо. – Медный! Так что там с Аделькой?
– Сейчас узнаешь, – не сводя глаз с расплывшегося в широкой улыбке лица герцога, буркнул я.
Глава 20
У СТЕН И ЗА СТЕНОЙ
Так вышло, что Лерой стал нам близок. Он проводил с нами все свободное время, а так как других дел у него не было, то он попросту торчал возле нас, боясь, что в его отсутствие мы можем выкинуть фортель. А мы не возражали, чем дольше он ошивается подле нас, тем меньше он может сотворить без нашего ведома.
Но самим нам было не до фортелей, да и Гробовщик порассказывал об их приключениях на предыдущей войне. Вот та была война так война! Не чета этой. За все те месяцы, что паарцы занимали Станрогт и Длалин, не было ни одного действительно стоящего сражения. И если армии и несли потери, то по глупости или нелепой случайности.
В общем, сдружились мы с Лероем и уже называли друг друга на «ты» по его просьбе, мол, что нам, объединенным общим секретом, выкать да выстилаться. Я не возражал. И он, на правах новоявленного друга, выпытывал у меня, как я познакомился с Аделью и где она теперь. На первый вопрос я отвечал охотно и правдиво, разве что опустив некоторые способные повредить ей подробности, да приукрасив свои заслуги. А вот на второй я не мог ответить ничего, и единственный человек, кто мог, вернее могла, находился неизвестно где и с кем.
Шепот с ее неугомонной, жадной до легких денег натурой, могла быть где угодно. А я не знал даже того, где она, что уж говорить об Адели.
Но в целом, если отпинаться от Лероя, перепоручить его пораженному историей Гробовщику, жизнь в монастыре была совсем даже ничего. Не могу этого сказать об улицах города, что кишели солдатами и готовились к осаде и штурму.
Народ, принудительно согнанный на работы, таскал смолу, надстраивал стены, заготовлял дротики и стрелы и тихонько ворчал. Настроение его не улучшали все время урезаемые пайки и частые аресты. Тюрьмы переполнены, и за любую провинность можно угодить туда. Самой же большой виной считается отказ от работы. За это могут и повесить. Но, не смотря на это, все больше людей предпочитали находиться в тюрьме, нежели пахать на обнаглевших захватчиков.
И в один прекрасный день паарцам не хватило людей, чтобы заполнить все рабочие места, и они явились в монастырь. Их главный долго разговаривал с настоятелем, а тем временем его люди обкладывали храм соломой и разливали в залах масло. Наконец настоятель согласился с требованиями, и под пристальным вниманием солдат нас погнали на стены.
Но самим нам было не до фортелей, да и Гробовщик порассказывал об их приключениях на предыдущей войне. Вот та была война так война! Не чета этой. За все те месяцы, что паарцы занимали Станрогт и Длалин, не было ни одного действительно стоящего сражения. И если армии и несли потери, то по глупости или нелепой случайности.
В общем, сдружились мы с Лероем и уже называли друг друга на «ты» по его просьбе, мол, что нам, объединенным общим секретом, выкать да выстилаться. Я не возражал. И он, на правах новоявленного друга, выпытывал у меня, как я познакомился с Аделью и где она теперь. На первый вопрос я отвечал охотно и правдиво, разве что опустив некоторые способные повредить ей подробности, да приукрасив свои заслуги. А вот на второй я не мог ответить ничего, и единственный человек, кто мог, вернее могла, находился неизвестно где и с кем.
Шепот с ее неугомонной, жадной до легких денег натурой, могла быть где угодно. А я не знал даже того, где она, что уж говорить об Адели.
Но в целом, если отпинаться от Лероя, перепоручить его пораженному историей Гробовщику, жизнь в монастыре была совсем даже ничего. Не могу этого сказать об улицах города, что кишели солдатами и готовились к осаде и штурму.
Народ, принудительно согнанный на работы, таскал смолу, надстраивал стены, заготовлял дротики и стрелы и тихонько ворчал. Настроение его не улучшали все время урезаемые пайки и частые аресты. Тюрьмы переполнены, и за любую провинность можно угодить туда. Самой же большой виной считается отказ от работы. За это могут и повесить. Но, не смотря на это, все больше людей предпочитали находиться в тюрьме, нежели пахать на обнаглевших захватчиков.
И в один прекрасный день паарцам не хватило людей, чтобы заполнить все рабочие места, и они явились в монастырь. Их главный долго разговаривал с настоятелем, а тем временем его люди обкладывали храм соломой и разливали в залах масло. Наконец настоятель согласился с требованиями, и под пристальным вниманием солдат нас погнали на стены.