Шведов Сергей. Клан двурогих

   И все-таки кое-какие разрушения в Нотенбурге имелись, война и здесь оставила безобразные следы. Замок короля Ската Вестлэндского был разрушен до основания гуярскими пушками, и эти развалины, которые никто не решался восстанавливать, уже седьмое лето подряд зарастали сорной травой. Разрушен, впрочем, был не только замок вестлэндского короля, нарушено было душевное равновесие нотенбуржцев, ибо чем же еще можно было объяснить их равнодушие к судьбе родного города. А чем дальше суранский обоз продвигался по улицам вестлэндской столицы, тем меньше видел Кеннет сходства с прежней беспечной жизнью лэндских горожан. На улицах Нотенбурга хозяйничали гуяры, аквилонцы и еще черт знает кто, но только не сами хозяева. В лэндских лавках сидели чужие люди и на чужом языке предлагали чужие товары. С разрушением Бурга и других нордлэндских городов пришли в упадок лэндские ремесла, разорились местные торговцы. Оле Олегун, похоже, только царствовал, а правили за него арвераги с помощью расторопных аквилонцев, уже успевших обнюхать пришедший суранский обоз и предложить Таху смехотворную цену. А сопровождавший аквилонцев арвераг при этом выразительно поглаживал рукоять меча. Однако эта демонстрация силы и подлости не произвела на «суранцев» особенного впечатления, шантаж был отвергнут с порога, и обоз двинулся дальше под угрозы разочарованных шантажистов. Впрочем, подобных встреч у человека, рискнувшего заняться торговлей в столь смутные времена бывает от Азрубала до Нотенбурга более чем достаточно, и если на каждую из них тратить душевное здоровье, то его наверняка не хватит на долгую и счастливую жизнь. А Тах собирался жить долго и счастливо, о чем он и поведал одному аквилонцу, проявлявшему уж слишком большую прыть и нездоровый интерес к чужому товару. Причем Тах, сидевший в седле, бесспорно занимал более выгодную позицию, чем его оппонент, ноги которого беспомощно болтались в воздухе, а голова тряслась под тяжестью аргументов, обрушенных на нее меченым. Арверагу Тах пообещал снести дурную башку, набить ее стружками и подарить почтенному Конану, императору гуяров, и от себя лично, и от имени достойного Рикульфа из Гитардов, чьи интересы он представляет в славном городе Нотенбурге. После чего Тах отшвырнул аквилонца в сторону и сунул в наглую рожу арверага охранную грамоту с подписью и печатями гитардского вождя. Видимо бумага произвела впечатление, шантажисты отстали, и обоз благополучно достиг постоялого двора, расположенного в двух шагах от порта.
   – Тяжелые времена, – вздохнул его хозяин, закрывая за гостями ворота. – Кого только нет ныне на улицах Нотенбурга.
   Тах охотно подтвердил, что времена хуже некуда, но это еще не повод, чтобы сидеть сложа руки и ждать, когда кусок хлеба сам упадет в рот. А разбойников он не боится, слишком многие большие люди заинтересованы в том, чтобы путешествие Эшера сына Магасара завершилось успешно. В частности, кроме достойного Рикульфа он мог бы назвать и благородного Седрика из Октов, и благородного Элдада из Киммарков, и даже достойного Гилроя из Эбораков. Это перечисление имен могущественных гуярских вождей произвело впечатление на собравшихся в таверне торговцев.
   – За здоровье суранских купцов, – поднял кубок с вином торговец из Зиндана. Тах понятия не имел, где этот Зиндан находится, но в свою очередь поднял кубок за процветание его торговли.
   Рядились долго, до седьмого пота, на семи языках. Кеннету едва дурно не сделалось от поднявшегося гама, и, будь его воля, он бы даром отдал весь этот товар, только бы процедура торгов поскорее завершилась, и ему дали бы спокойно выпить вина под скромную лэндскую песню, которую наигрывал на скрипке бродячий музыкант в самом углу питейно-торгового заведения. Однако Тах был иного мнения и ни в какую не соглашался ронять честь горданского племени, известного своими способностями не только в науках, управлении, но и в торговле. Собравшихся в таверне купцов он довел буквально до икоты экскурсами в историю купли-продажи, чуть ли не от сотворения мира, и поразил даже Кеннета, не говоря уже о прочих, никак не ожидавших найти в скромном суранском купце познания, достойные ученого старца.
   – Мое имя Крул, – назвал себя подошедший к финалу веселого торга пожилой аквилонец. – Я покупаю твой товар за назначенную цену, достойный Эшер.
   Почтенная публика разочарованно вздохнула. Но кто же станет спорить с уважаемым Крулом, который вхож к самому Конану из Арверагов, не говоря уже о благородном Олегуне, который должен каждой аквилонской и зинданской собаке, хоть раз появлявшейся в Нотенбурге. Как известно, потребности вестлэндского короля сильно превышают размеры его казны, а уважаемый Крул, добрая душа, ссужает короля деньгами под залог вестлэндских земель.
   – Я приглашаю в гости и тебя, и твоего компаньона, уважаемый Эшер, с надеждой на добрый разговор и возможную долгую дружбу.
   – Всегда рад встрече с умным человеком, – охотно подтвердил Тах.
   Расстались очень довольные друг другом. Следом за уважаемым Крулом исчезла и вся торговая братия, столь активно домогавшаяся суранских товаров. К большому разочарованию Кеннета ушел и скрипач, так и не доигравший знакомую с детства мелодию.
   – Сегодня большие торги в порту, – пояснил хозяин. – Все торопятся принять в них участие.
   – Чем торгуют? – поинтересовался Тах.
   Торговали, как ни странно, людьми. Нотенбург был переполнен беглецами из Нордлэнда, Остлэнда и Приграничья. Бежали, конечно, не от хорошей жизни, но гуярам до лэндских слез дела не было, они требовали беглецов обратно – на разоренных землях некому было платить подати. Благородному Оле приходилось прилагать немало усилий, чтобы отлавливать беглецов и возвращать их обратно. Гуяры с вестлэндцами не церемонились и в случае задержки с выдачей беглецов просто хватали первых же подвернувшихся под руку и гнали на свои земли. Или продавали здесь же в Нотенбурге заморским купцам, которые живой товар брали охотно и за ценой не стояли.
   – Любопытно, – криво усмехнулся Тах и покосился на Кеннета. Кеннет выразил желание посмотреть на то, как благородный Олегун торгует лэндской кровью. Хозяин постоялого двора покосился удивленно на молодого суранца, лицо которого вдруг ни с того перекосило от бешенства.
   У помоста, куда гуяры загнали детей и женщин, уже собрались почти все недавние знакомцы Таха во главе с уважаемым Крулом. Торг еще не начался, но худосочный торговец с Зиндана нервно покусывал губы. Его смущало присутствие аквилонца Крула.
   Арвераги без особых церемоний оттеснили от помоста зевак, которые воплями мешали торгу. Уважаемый Крул предложил назначить начальную цену сразу за всю партию товара, ибо торговаться за каждую юбку по нынешней жаре утомительно. Торговцы хоть и не слишком дружно, но поддержали аквилонца. Зрители протестующе загудели.
   – А какая разница? – спросил Тах у молодого мужчины, стоящего рядом и сильно, если судить по лицу, озабоченного происходящим.
   – Если будут продавать по одиночке, то мне удастся выкупить свою жену, а если всех сразу, то тогда пиши пропало, увезут на край света. Это нечестно, мы же вестлэндцы, а нордлэндцы – за что же нас так? У нас и король свой.
   Окружающие отозвались на слова мужчины одобрительным гулом. Судя по всему, здесь собралось немало горемык, рисковавших навсегда потерять близких.
   – А нордлэндцев продавать можно? – насмешливо спросил Тах.
   – О нордлэндцах пусть король Кеннет заботится, – выкрикнул какой-то оборванец. Все засмеялись, хотя и сдержанно. Кеннет пошел красными пятнами и до боли в пальцах сжал рукоять неудобного суранского меча.
   – Что это еще за король Кеннет? – полюбопытствовал Тах.
   – Был такой, – хохотнул трухлявый мужичонка в грязном колпаке, – только весь вышел. Болтают, что он прячется где-то в Ожском бору, на болотах. Только врут, по-моему, в Приграничье даже приличного владетеля не осталось, не то что короля.
   – Но у вас-то король есть, – усмехнулся Тах, – так почему не защитил?
   – Арвераги в своем праве. Не надо беглецов принимать и прятать. Договор следует соблюдать.
   – Арвераги, как я вижу, соблюдают.
   – Не лезь не в свое дело, торговец, – набросились на меченого со всех сторон. – Мы договоримся с гуярами.
   – Бог в помощь, – пожал плечами Тах. – Договаривайтесь.
   Арвераг назвал цену, толпа обреченно взвыла – товар пошел оптом, дабы не томить на жаре уважаемых людей.
   – Семьдесят золотых, – худосочный зинданец с вызовом посмотрел на Крула.
   – Наличными, – забеспокоился пожилой арвераг. – Нам ждать некогда.
   Его товарищи одобрительно загудели, судя по всему, цена их устраивала, а луженые глотки запеклись от жажды.
   – Семьдесят пять, – назвал свою цену Крул.
   – Восемьдесят, – выкрикнул зинданец.
   – Ты знаешь, где я живу, уважаемый Карадок? – обратился Крул к арверагу.
   – Э нет, – запротестовал зинданец, – уговор был – наличными и сразу.
   Торговцы, возмущенные коварством уважаемого Крула, глухо зароптали. Опять этот прохиндей, пользуясь близостью к арверагским вождям, пытается всех обойти.
   – Сто, – и возмущение торговцев сразу умерло, все как один уставились на обезумевшего суранца. Сто золотых монет за три десятка женщин – это уж слишком. Восемьдесят, и то безумная цена. Только вечная вражда зинданцев и аквилонцев могла заставить уважаемых купцов настолько потерять голову.
   – Плати сразу, – предупредил покупателя гуяр. – Иначе мы продолжим торг.
   – Считай, – Кеннет бросил мешок с монетами Карадоку.
   – Продано, – обрадовано сообщил арвераг. – Забирай товар, купец.
   – Сто монет! – покачал головой уважаемый Крул. – Твой компаньон поступил опрометчиво, достойный Эшер сын Магасара.
   – Горяч, – охотно подтвердил Тах. – Но что поделаешь, сделка состоялась.
   – Гнать живой товар в Суран по нынешнему бездорожью – не слишком ли накладно?
   – А почему бы нам не обсудить эту тему за кубком доброго вина, уважаемый Крул?
   – Согласен, достойный Эшер. Но вряд ли я сумею возместить из своего кармана разницу между расчетливостью старости и горячностью молодости.
   – Очень может быть, молодость не потребует от тебя такой жертвы.
   – В таком случае, до вечера, достойный Эшер. – Уважаемый Крул, сопровождаемый десятком мелких прихлебателей, покинул запруженную народом площадь.
   – Гоните женщин на постоялый двор, – махнул Тах рукой своим охранникам-суранцам.
   Вой на площади поднялся такой, что чертям тошно стало. Женщины вообразили, что их навсегда разлучают с родным домом.
   – Эй, хозяин, – молодой вестлэндец потянул Кеннета за край плаща, – уступи жену за Бога ради, ведь месяц всего как женаты.
   Толпа все теснее и теснее окружала «суранцев», кое-где уже взлетали кулаки, опускаясь, правда, пока только на спины соседей. Присутствие вооруженных арверагов сдерживало вестлэндцев.
   – Уступи добром, торговец, – посоветовал Кеннету дружинник со значком владетеля Свангера на зеленом плаще.
   – Если ты такой смелый, то попробуй отбить силой.
   Дружинник несколько мгновений всматривался в лицо Кеннета, потом покачал головой и, не сказав больше ни слова, скрылся в толпе за спинами сразу притихших горожан.
   – Уступи, торговец, – канючил парень. – Я заплачу.
   – Не ной, – прошипел ему в самое ухо Тах. – Приходи через час, когда толпа рассеется, тогда и поговорим.
   На открытый бунт вестлэндцы не решились. Женщин благополучно загнали на постоялый двор и заперли ворота.
   – Втравил ты нас, – недовольно ругнулся Тах. – Куда мы этих баб денем, в Южный лес потащим? Вот наши обрадуются.
   – Женщин отпустим, как стемнеет, – хмуро отозвался Кеннет.
   Похоже, портовые кабаки Вестлэнда вбирали в себя сброд со всего мира, ведомого и неведомого. Такого смешения языков, нравов и обличий Кеннету видеть еще не доводилось. Особенно поразил его человек, словно бы вымазанный сажей с ног до головы, сидевший с двумя приятелями, белокурыми и голубоглазыми, за столом, залитым вестлэндской медовой брагой. Черномазый что-то кричал двум портовым шлюхам на непонятном Кеннету языке. Шлюхи оказались куда более понятливыми и уже через мгновение приземлились на колени к любезному чужестранцу.
   – Матросы с купеческого корабля.
   Кеннет вздрогнул и резко обернулся. Дружинник владетеля Свангера как ни в чем не бывало присел рядом на лавку и бросил на стол серебряную монету. Подскочивший слуга поставил на стол глиняный кувшин с вином.
   – Выпьем, купец, – дружинник наполнил два кубка. – Вино в портовых кабаках даже лучше, чем во владетельских замках. Были бы деньги.
   – И за что мы будем с тобой пить? – пристально посмотрел в глаза соседу Кеннет.
   – Тейт, – назвал тот себя. – Служил когда-то Свену Холстейну, а сейчас, как видишь, служу Свангеру.
   – Для меня ваши значки – темный лес.
   – Неужели? – усмехнулся в рыжеватые усы Тейт. – А мне показалось, что ты такой же суранец, как я гуяр.
   – Я торговец из Харога.
   – Бывал я не только в Хароге, но и в Ожском замке.
   – А где находится этот замок?
   – У самой границы, благородный король Кеннет.
   – Меня зовут Магон, вестлэндец, – рука Кеннета потянулась к висевшему на поясе мечу.
   – Пусть будет Магон, – легко согласился Тейт. – А твоего приятеля зовут случайно не Тахом Ожским?
   – Моего приятеля зовут Эшером. – Кеннет бросил взгляд на приоткрытую дверь и потянул меч из ножен.
   – Не стоит так торопиться, благородный Магон, – остерег его Тейт. – Целя во врага, можно случайно угодить в друга.
   – Что тебе от меня нужно, вестлэндец?
   – От Магона из Харога мне не нужно ничего, но быть может я сгожусь королю Кеннету.
   – А почему я должен тебе верить?
   – Если бы я собирался тебя выдать, то выдал бы уже давно. Я узнал тебя еще там, на площади.
   – Хорошо, Тейт – улыбнулся Кеннет. – Думаю, ты сгодишься и купцу Магону и королю Кеннету.
 
   Дом скромного торговца Крула напоминал хорошо укрепленную крепость, и гарнизон в этой крепости, надо полагать, был под стать стенам. Уважаемый аквилонец очень ценил свою драгоценную жизнь, поэтому, видимо, протянул так долго на этом свете, несмотря на происки многочисленных врагов.
   Тах решительно постучал в окованные медью ворота. Пара недовольных и недоверчивых глаз долго изучала позднего гостя через узкую щель. Гость был не один, еще шестеро всадников теснились за его спиной, бряцая доспехами и оружием.
   – Эшер сын Магасара, – назвал себя Тах. – Твой хозяин назначил мне встречу.
   Ворота, наконец, приоткрылись, и семеро всадников неспеша въехали в цитадель аквилонца Крула. Двор был пуст, и только из дома доносились приглушенные голоса.
   – В гости как на войну ездишь, торговец, – недовольно пробурчал сторож, подозрительно посматривая на Таха.
   – Жизнь беспокойная в славном Нотенбурге, – посетовал меченый, легко спрыгивая с седла. – Каждый норовит обидеть хорошего человека.
   Тах улыбаясь подошел к недоверчивому слуге Крула и нанес ему удар в челюсть. Верный пес, даже не хрюкнув, медленно опустился к его ногам.
   – Я полагаю, что вы справитесь и без меня? – обернулся Тах к Кеннету.
   – Займись Крулом, – подтвердил тот.
   Уважаемый Крул поднялся навстречу гостю с медовой улыбкой на устах. Жаль, но долгая жизнь настолько подпортила зубы старого хищника, что выглядел о с беззубым ртом почти как травоядный.
   – Такая незадача, уважаемый, – начал прямо с порога Тах, – ограбили до нитки.
   Крул был потрясен несчастьем молодого друга и поспешил к нему на помощь с кубком аквилонского вина. Лицо его буквально светилось добротой и сочувствием.
   – Какое несчастье. Я лично попрошу короля Оле наказать негодяев.
   – Между нами говоря, – вздохнул Тах, – я считаю грабителем именно Олегуна.
   – Ты в своем уме, достойный! – аквилонец от удивления едва не захлебнулся собственным вином.
   – Этот твой Оле украл у гуяров целое королевство.
   Крул криво усмехнулся:
   – Но ты только что утверждал, что ограбили именно тебя.
   – Видишь ли, уважаемый, я близко к сердцу принимаю дела своего хозяина достойного Рикульфа из Гитардов, а он в свою очередь хлопочет о моих.
   Надо отдать должное аквилонцу соображал он быстро:
   – Мой дом в твоих руках, достойный?
   – Разумеется, уважаемый, иначе я не стал бы затевать с тобой этот разговор.
   – Не боишься заиграться, Эшер сын Магасара?
   Судя по всему, этот человек не слишком испугался, повидал, вероятно, всякого на своем веку. Большие руки его спокойно лежали на столе и не дрожали. Бесцветные старческие глаза настороженно следили за гостем, но страха в этих глаза не было.
   – Устрой мне встречу с благородным Оле, уважаемый Крул, и мы расстанемся друзьями.
   – Зачем?
   – Странный вопрос для умудренного жизнью человека, – пожал плечами Тах.
   Старик задумчиво покачал головой:
   – Благородный Оле всегда был добр ко мне.
   – Так и ты сделал для него немало, – усмехнулся Тах. – Без тебя он никогда бы не взобрался на трон Вестлэнда.
   – Олегун договорился бы с гуярами и без меня.
   – Не уверен. Но это, пожалуй, ужен неважно.
   – А если Олегун не согласится приехать?
   – Да полно, уважаемый, – нахмурился Тах, – мы и так торгуемся слишком долго.

Глава 4
Два короля

   Олегун недовольно покосился на посланца. Уважаемый Крул сволочь, конечно, большая, но пренебрегать им в нынешней ситуации было бы глупо. Трон вестлэндских королей все время норовил выскользнуть из-под задницы благородного Оле. И ладно бы гуяры, так ведь и своим неймется. Взять того же Гольфдана Хилурдского. Вот уж воистину, пригрел змею на груди. Лижет теперь пятки Родрику, пес. При Рагнвальде нордлэндскую корону примерял, а теперь зарится на вестлэндскую. К сожалению, благородный Оле допустил в свое время большую ошибку – упустил Кристин, дочь Ската, которая досталась щенку Кеннету. Понадеялся на Норангерского, на Гоголандского, а надо было самому за себя хлопотать. Гуярам, конечно, плевать на нордлэндские правила престолонаследия, но своим-то пасть не закроешь, каждый норовит за ляжку тяпнуть. А все потому, что прав на престол у Олегуна никаких, если, конечно, не считать правом благосклонность Конана из Арверагов. Конану не выгодно, чтобы в Вестлэнде укрепился ставленник октов. Такая вот идет игра. Вождь арверагов метит в единоличные властители, и вся уцелевшая лэндская знать его в этом поддерживает. Вот только сумеет ли Конан подмять под себя гуярских вождей? Сомнительно. Так может не стоит благородному Оле безоговорочно ставить на арверага?
   – Зачем я понадобился твоему хозяину? – Олегун резко повернулся к посланнику.
   – Из Сурана прибыли торговцы с важными вестями.
   – Что еще за вести?
   – Благородная Кристин подумывает о возвращении в родные края.
   – Почему она обратилась к твоему хозяину, а не ко мне?
   – Ты ведь сам, благородный Оле, поручил уважаемому Крулу похлопотать об этом деле.
   Слуга был прав, Олегун действительно просил об этом Крула. Старый пройдоха имел глаза и уши не только во всех закоулках Лэнда, но и в Суране. Самое время прекрасной Кристин объявиться – шесть лет прошло. Чужбина, она и есть чужбина, а дочь Ската привыкла жить на виду. Конечно, Оле Олегун, сохранивший вестлэндское королевство в целости и сохранности, когда все вокруг рассыпалось прахом, предпочтительнее в глазах повзрослевшей женщины сопляка Кеннета, все потерявшего и ни на что, по большому счету, не имеющего права.
   – Что еще?
   – Вести от достойного Рикульфа из Гитардов.
   С посланцами Рикульфа Олегуну вряд ли стоит встречаться открыто. Конану из Арверагов это не понравится. Но неужели старый негодяй Крул решил переметнуться на сторону врагов Конана? Нос у него длинный, наверняка что-то учуял.
   – Что за люди?
   – Некий Эшер сын Магасара. Уважаемый Крул надеется, что ты посетишь его дом, благородный Оле, и лучше всего ночью.
   Осторожен старый пройдоха, и нашим, и вашим старается услужить, а в конечном счете служит только самому себе. Благородному Оле Олегуну есть чему поучиться у Крула. Особенно способности получать золото буквально из воздуха и обводить вокруг пальца надменных гуяров, которые воображают себя хозяевами мира и не замечают, что из-за их спин правит скромный аквилонский торговец Крул.
   Олегуну не раз уже приходилось бывать в этом гостеприимном доме, расположенном почти на самом берегу моря. Уважаемый Крул людей не чурался, но вечера любил проводить вдали от городского шума в обществе глупых чаек. Так было и в те, почти уже забытые времена, когда ярл Норангерский готовил свой неудачный поход против короля Гарольда, и Свангер впервые свел честолюбивых владетелей с незаметным аквилонцем. Уважаемый Крул и тогда уже был стар, но за ним чувствовалась непонятная многим в Лэнде сила. Деньги он дал, но они не пошли впрок Норангерскому. Тот поход был неудачным и закончился для благородного Оле пленом. Но в конце концов в выигрыше остался не высокомерный Гарольд и не самовлюбленный болван Норангерский, а именно Олегун, сумевший поладить с гуярами не без пользы для себя. И не последнюю роль в его судьбе сыграл скромный торговец с далекого острова. Корона старого Ската, как и обещал Крул, уже украсила голову Оле и будет совсем хорошо, если в дополнение к короне он получит руку благородной Кристин. Девчонка всегда нравилась Олегуну, но дурачок Скат предпочел видеть зятем Рагнвальда сына Гарольда Нордлэндского. Редко кто так ошибался в жизни, как король Скат. Но эта ошибка оказалась роковой не только для него, но и для всего Лэнда. Вряд ли благородный Оле стал бы связываться с Норангерским, дразнить Гарольда, звать гуяров, если бы чувствовал надежную опору в лице дочери Ската с перспективой занять со временем нордлэндский престол. Незначительная, казалось бы, ошибка глупца на королевском троне привела к последствиям фатальным. Фатальным для многих, но не для благородного Оле. Умный человек найдет достойный выход из любой ситуации. Гуяры еще долго будут делить власть в завоеванной стране, так долго, что у расторопного человека наверняка будет шанс, устроить дела с наибольшей для себя выгодой.
   Олегун указал на ворота двум сопровождающим его дружинникам и огляделся по сторонам. Он не опасался нападения, просто присутствие лишних глаз не всегда желательно для озабоченного человека. Ворота заскрипели, и Олегун въехал во двор гостеприимного дома уважаемого аквилонского торговца. Ворота за его спиной захлопнулись с завидной быстротой, но самоуверенный вестлэндский король не обратил на это обстоятельство никакого внимания.
   Крул уже поджидал благородного гостя за накрытым столом. Рядом с ним сидели два молодых человека в скромной суранской одежде, весьма удобной для далекого путешествия. Надо полагать, это были посланцы достойного Рикульфа, самого хитрого и коварного из суранских вождей. Благородный Оле близоруко прищурился, разглядывая незнакомцев и добродушно махнул рукой в сторону сломавшегося в поклоне Крула. Старый лицемер! Золота у него поболее будет, чем у вестлэндского короля и гуярского императора вместе взятых, а может не только золота, но и реальной власти, так к чему же это показное смирение. Уж кому-кому, а Олегуну отлично известно, кто сейчас перед ним ломает комедию.
   – Рад видеть благородного Оле в добром здравии, – отозвался на кивок короля один из посланцев Рикульфа. Все эти горданцы, похоже, на одно лицо, вот и этот черный как жук торговец напомнил Олегуну о людях, к которым у него был когда-то большой счет. Но все уже закончилось у Расвальгского брода – вестлэндский король умеет возвращать полученные удары. Будем надеяться, что души меченых уже в аду. Не хватало еще, чтобы подобных мерзавцев пускали в рай. Благородному Оле встретить их там совсем не улыбалось. Второй посланец больше походил на лэндца: высокий, стройный, с широким разворотом плеч. Лицо на редкость красивое и надменное. Темноволос, но до черноты горданца далек, а глаза голубые и холодные, словно только что из ледяной проруби. И ни тени улыбки на строгом лице. Кого-то он напомнил благородному Оле, вот только кого?
   – Прошу к столу, государь.
   Старый хитрец знал, чем угодить королю Вестлэнда. Впрочем, ни для кого в Нотенбурге не было секретом, что благородный Оле большой любитель хорошо закусить и не слабо выпить. Вино у аквилонца было отменное, гораздо лучше того, которое он поставлял ко двору. Вот выжига! А ведь клялся, что лучшего во всей Аквилонии не найти. Олегун поднял голову, чтобы предъявить претензию хитроумному торговцу, но не обнаружил того за столом.
   – Уважаемый Крул человек деликатный, – усмехнулся горданец. – Есть вещи, о которых ему лучше не знать. Целее будет.
   Фаршированный заяц очень понравился Олегуну, он с удовольствие облизал жирные пальцы и вопросительно покосился на посланцев Рикульфа:
   – Так что же благородная Кристин?
   – Благородная Кристин здорова, чего не скажешь о тебе, благородный Оле. По-моему, ты находишься на пороге могилы.