Сильвейн Рейнард. Вознесение Габриеля

   Приглядевшись, Джулия заметила что-то болезненно жалкое в одежде Натали: дорогое, сшитое на заказ пальто, но с потертыми манжетами, такие же дорогие и тоже порядком ношенные сапоги. При беглом взгляде Натали выглядела богатой и хорошо одетой молодой женщиной. Но стоило посмотреть внимательнее, и Джулия заметила то, чего не замечали другие, – девчонку из провинциального городка, стыдящуюся своего простого происхождения и мечтающую уехать куда-нибудь далеко, где можно будет забыть о своих рабочих корнях.
   – С Рождеством тебя, Натали, – приветствовала ее из-за стойки официантка Дайана. – Что тебе подать?
   Натали преобразилась. Джулия не верила своим глазам: теперь перед ней стояла веселая, улыбающаяся особа, говорившая с местным акцентом:
   – И тебя с Рождеством, Дайана. Мне только кофе. Я на минутку.
   Официантка улыбнулась и налила ей кофе, после чего отправилась в другой конец стойки, где собрались такие же, как Том, пожарники-добровольцы. Едва Дайана отошла, лицо Натали вновь изменилось.
   – Мне нужно с тобой поговорить, – с ненавистью поглядев на Джулию, заявила она.
   – Вряд ли я захочу это слушать.
   Джулия приготовилась встать, но Натали незаметно схватила ее за руку.
   – Сядь и заткнись, иначе я устрою скандал на весь ресторан.
   Натали говорила тихо, почти шепотом, и при этом фальшиво улыбалась. Никто бы не догадался, что за этой улыбкой кроются угрозы. Джулия села и шумно сглотнула.
   Натали больно стиснула ей запястье, потом разжала пальцы.
   – Нам надо поговорить о Саймоне.
   Джулия с беспокойством поглядывала в сторону мужского туалета, надеясь, что отец вот-вот появится оттуда.
   – Слушай внимательно, – продолжала Натали. – Между тобой и Саймоном в конце ноября произошло… недоразумение. Вы не так поняли друг друга. Он сказал слова, которые не должен был говорить. Ты рассердилась на него и вызвала полицию. Все это произошло случайно… Из-за этого недоразумения на Саймоне теперь висит судимость. Думаю, тебе не надо втолковывать, что судимость должна исчезнуть раньше, чем он будет баллотироваться в сенат. Недоразумение нужно устранить. Сегодня же. – Натали улыбнулась и кокетливо откинула волосы за плечо.
   Со стороны их разговор мог показаться дружеской беседой.
   – Я ничего не могу сделать, – промямлила Джулия. – В суде была заключена сделка между обвинением и защитой.
   Натали отхлебнула кофе:
   – Нечего брать меня на дурочку, Джули. Как будто я этого не знаю? Ты должна сделать заявление окружному прокурору и сказать, что тогда, в ноябре, ты солгала. Объяснишь, что между вами произошла любовная ссора. Слово за слово, ты разозлилась на него и решила отомстить. Теперь ты сожалеешь, что заварила такую кашу. – Натали громко рассмеялась. Даже слишком громко. – Хотя я не понимаю, как могли поверить, будто Саймон способен увлечься тобой. Ты посмотри на себя. Недоразумение, а не женщина.
   Джулия хотела грубо поставить Натали на место, но потом решила, что благоразумнее будет промолчать.
   Натали наклонилась к ней и ледяными пальцами отогнула воротник свитера, внимательно осмотрев шею Джулии.
   – Ну, где там следы укуса? Продемонстрируешь окружному прокурору свою шею и скажешь, что соврала.
   – Нет.
   Джулия выдернула руку из цепких пальцев Натали. Может, показать ей эти проклятые следы, которые Джулия сегодня утром тщательно замазывала тональным кремом? Нет. Незачем. Джулия поправила свитер, прижав руку к месту, где Саймон ее укусил. Оно болело. Джулия знала: это всего лишь фантомные боли, но она до сих пор чувствовала боль от его зубов, прокусивших ей кожу.
   – Думаешь, я тебя упрашиваю? – спросила Натали, понизив голос до шепота. – Я говорю тебе, что ты должна сделать. – Она полезла в сумку и достала навороченный мобильник «Блэкберри». – Надеялась обойтись без этого, но ты не оставляешь мне выбора. У меня есть снимки, которые сделал Саймон. И они очень… живописные.
   Джулия опасливо поглядывала на телефон. У нее пересохло в горле. Трясущейся рукой она поднесла кружку к губам, изо всех сил стараясь не расплескать имбирное пиво.
   Натали улыбалась, явно наслаждаясь пыткой, которую устроила своей бывшей сопернице. Схватив телефон, она стала быстро пролистывать снимки.
   – До сих пор удивляюсь, как он сумел нащелкать столько снимков, а ты даже не заметила. Или заметила, но тогда тебе было все равно. – Натали склонила голову набок и прищурилась. – Думаю, тебе не будет все равно, если эти снимки попадут в Интернет и каждый житель Селинсгроува сможет на них полюбоваться.
   Джулия тревожно огляделась по сторонам – не слышал ли кто из посетителей угрозы Натали. Люди были заняты своими разговорами. Никто даже не смотрел в их сторону. Первым инстинктивным желанием Джулии было убежать и спрятаться. Но в детстве такая стратегия не спасала ее от матери. Мать всегда ее находила. Бегство не спасло ее и от Саймона. Его остановили только тумаки Габриеля.
   Джулия чувствовала противную одеревенелость в спине. Она устала прятаться.
   – Уголовное дело Саймона – это твоя вина, а не моя, – сказала она. – Он приходил ко мне, чтобы забрать снимки. Он не знал, что они у тебя. – (Натали довольно улыбнулась, но возражать не стала.) – А теперь ты хочешь моими руками убрать свою грязь. Я в этом участвовать не буду.
   – Еще как будешь, – засмеялась Натали. Она снова взглянула на дисплей мобильника и картинно поднесла его к глазам. – Боже, какие же у тебя маленькие сиськи.
   – А тебе известно, что сенатор Тэлбот собирается баллотироваться в президенты? – вырвалось у Джулии.
   – Конечно, – усмехнулась Натали, снова закидывая волосы за плечи. – Я буду помогать в его предвыборной кампании.
   Джулия пристально поглядела на нее:
   – Теперь я понимаю. Судимость Саймона мешает сенатору, и тебе поручили уломать меня, чтобы я сделала нужные заявления. Да только ты провалила поручение.
   – С чего ты решила?
   – Если ты запустишь эти снимки в Интернет, Саймон с головокружительной быстротой вышвырнет тебя из отцовского штаба. И тебе уже будет не выбраться из Селинсгроува.
   – Не бойся, он меня не вышвырнет, – презрительно махнула рукой Натали. – А сенатор вообще не узнает про эти снимки.
   Джулия чувствовала, как у нее начинает колотиться сердце.
   – На этих снимках не только я. Там есть и Саймон. Что подумает сенатор о развлечениях своего сына?
   – А разве ты не слышала о замечательной программке под названием «Фотошоп»? С ее помощью я могу убрать Саймона со снимков и заменить его кем-нибудь другим. Но мне не понадобится этого делать, потому что ты поступишь как хорошая девочка и выполнишь то, что тебе говорят. Правда, Джули?
   Натали покровительственно улыбнулась, убрала «Блэкберри» в сумку и встала, чтобы уйти, но теперь уже Джулия ее задержала.
   – Он никогда не познакомит тебя со своими родителями. Он мне говорил об этом. Ты достойна большего, чем быть грязной тайной Саймона.
   Улыбка Натали дрогнула. Ее лицо стало жестким.
   – Ты сама не знаешь, о чем болтаешь! – огрызнулась она. – Он даст мне именно то, чего я хочу, и ты тоже. Если ты сегодня же не исправишь положение, я отправлю снимки гулять по Интернету. Приятного тебе Рождества.
   Натали повернулась, но Джулия окликнула ее:
   – Постой!
   Натали остановилась и с нескрываемым презрением поглядела на бывшую подругу.
   Джулия сделала глубокий вдох и жестом подозвала Натали поближе.
   – Скажи Саймону, пусть удостоверится, что сенатор продлил подписку на «Вашингтон пост».
   – Зачем?
   – А затем, что, если ты запустишь эти снимки в Интернет, я позвоню в редакцию газеты. Эндрю Сэмпсону. Думаю, ты хорошо его помнишь. В прошлом году он писал о том, как Саймона арестовали за езду в нетрезвом виде и о вмешательстве его отца.
   – Я тебе не верю, – мотнув головой, заявила Натали.
   Джулия упрямо сжимала кулаки.
   – Если ты обнародуешь эти снимки, я тоже в долгу не останусь. Я расскажу журналистам, как Саймон напал на меня, а затем послал свою «девочку на побегушках», чтобы меня шантажировать.
   Зеленые глаза Натали широко распахнулись, затем сузились до змеиных щелочек.
   – Ты этого не сделаешь, – выдохнула она.
   – Хочешь убедиться?
   Удивленная и взбешенная Натали оскалила зубы.
   – Да тебя годами шпыняли все, кому не лень, а ты утиралась и слезки глотала. Кишка у тебя тонка для пресс-конференций.
   Джулия подняла голову, изо всех сил стараясь говорить спокойно:
   – А представь себе, что мне надоело утираться и глотать слезы. – Подражая Натали, она театрально пожала плечами. – Если снимки попадут в Интернет, работы в штабе сенатора тебе не видать. Ты станешь частью громкого и отвратительного скандала, который сенатор и его окружение постараются замять.
   Белолицая Натали сделалась пунцовой.
   Воспользовавшись ее молчанием, Джулия продолжила:
   – Оставь меня в покое, и я забуду о вас обоих. Но я не собираюсь врать, покрывая его зверства. В прошлом я это делала: врала и покрывала его. А теперь не стану.
   – Да ты просто злишься, что Саймон предпочел меня тебе, – злобно произнесла Натали, повышая голос. – Ты всегда была жалкой, слабой девкой, которая даже отсосать у парня толком не умеет!
   Стало тихо, и Джулия увидела, что остальные посетители ресторана, прекратив разговоры, смотрели только на них обеих. Все слышали непристойное откровение Натали, в том числе и жена баптистского пастора, которая вместе со своей дочерью-подростком сидела в уютном уголке и пила чай.
   – Напомнить тебе еще кое-что? – прошипела Натали.
   Джулия даже не успела ответить. За стойкой снова появилась Дайана.
   – Иди-ка ты домой, Натали. В моем ресторане таких разговоров не ведут.
   Прежде чем уйти, Натали отборно выругалась и бросила Джулии:
   – Наш разговор еще не закончен.
   – Ошибаешься, – возразила Джулия. – Нам больше не о чем говорить. Думаю, тебе хватит мозгов, чтобы какой-нибудь глупостью не испортить себе будущее. Возвращайся к нему, а меня оставь в покое.
   Бросив на Джулию испепеляющий взгляд, Натали почти выбежала из зала.
   – О чем вы тут говорили? – спросил вернувшийся Том. Джулия даже не заметила, как он подошел. – Джули? Что вы с ней не поделили?
   Джулия не успела и рта раскрыть, как Дайана сообщила ему тщательно отредактированную версию разговора между его дочерью и Натали.
   Том выругался.
   – Как ты, дочка? – спросил он, опуская руку ей на плечо. – Все нормально?
   Джулия неохотно кивнула, потом вскочила и понеслась в женский туалет. Она не знала, как после грязных откровений Натали посмотрит теперь местным жителям в глаза. Борясь с подступающей тошнотой, она схватилась за край умывальника.
   Дайана поспешила за нею. Войдя в туалет, она смочила холодной водой несколько бумажных полотенец и подала Джулии.
   – Джули, мне очень жаль, что все так получилось. Мне бы надо было влепить ей хорошую оплеуху. Я и представить не могла, что она посмеет в моем ресторане нести такую похабщину. – (Джулия молча вытирала лицо.) – Дорогая, успокойся. Никто не слышал скабрезностей этой девицы. В зале шумно. У нас только и разговоров, как вчера Санта-Клаус из торгового центра в обеденный перерыв напился и потом начал приставать в какой-то эльфийке из их шоу.
   Джулия сжалась.
   – Хочешь, я сделаю тебе чай или еще что-нибудь? – сочувственно улыбаясь, предложила Дайана.
   Джулия покачала головой и глубоко втянула в себя воздух, стараясь успокоиться.
   «Если кто-то из богов сейчас меня слышит, пусть у всех посетителей ресторана „Кинфолкс“ начисто сотрется из памяти все, что происходило в течение последних пятнадцати минут».
   Вскоре Джулия вернулась к барной стойке и села рядом с отцом. Она не поднимала головы, стыдясь смотреть на окружающих. Ей казалось, что все в ресторане шепчутся о ней и обсуждают заявление Натали.
   – Прости, отец, – почти шепотом произнесла она.
   Том хмуро сдвинул брови и заказал у Дайаны чашку кофе и пончик с фруктовой начинкой.
   – За что ты просишь прощения? – угрюмо спросил он.
   Дайана принесла заказ, дружески потрепала Джулию по руке и отправилась обслуживать столики, чтобы дать им возможность спокойно поговорить.
   – Это я во всем виновата. Деб, Натали, дом… – Джулия изо всех сил удерживала слезы, но они все равно хлынули, и ей было их не остановить. – Я тебя опозорила перед всем городом.
   – Мне ровным счетом плевать на всю эту помойку. Ты никогда и ничем меня не позорила. Я горжусь тобой. – Тут его голос слегка дрогнул, и он начал прочищать горло. – Я был обязан тебя оберегать, да вот не сумел.
   – Я тебе жизнь сломала, – всхлипнула Джулия, вытирая слезы.
   – Там нечего было ломать, – усмехнулся Том. – Разве это жизнь? Уж лучше потерять дом и Деб, чем потерять тебя. Я бы и выбирать не стал ни секунды. – Он пододвинул к Джулии тарелочку с пончиком и подождал, пока она откусит кусочек. – Когда я встретил твою мать, я был счастлив. Несколько лет мы с нею неплохо прожили. Но самым лучшим в моей жизни был день, когда родилась ты. Мне всегда хотелось иметь семью. И я не позволю никому и ничему снова разделить меня с моей семьей. Даю тебе слово.
   В ответ на отцовские слова Джулия улыбнулась, а он наклонился и снова взъерошил ей волосы.
   – Думаю, мне самое время заглянуть к Деб и поговорить с нею о случившемся. Она должна объяснить своей доченьке правила поведения в общественных местах. А ты позвони Габриелю. Пусть заедет сюда за тобой. А потом мы встретимся в доме Ричарда. Я туда подъеду.
   Джулия согласилась и вытерла слезы. Ей не хотелось, чтобы Габриель увидел ее плачущей.
   – Я люблю тебя, папа.
   Том поспешно отвернулся и снова прокашлялся.
   – Я тоже тебя люблю, дочка. Доедай пончик. Мы с тобой будто поселились в ресторане. Того и гляди, Дайана начнет брать с нас плату за жилье.

Глава восьмая

   Габриель был очень рад появившейся возможности свернуть рождественские закупки. Вместе с Ричардом они приехали в ресторан и сразу же прошли к стойке, где сидели Джулия и Том.
   Джулия встала и крепко обняла Габриеля.
   – Что тут произошло? – нахмурился он. – Ты никак плакала?
   – Это называется «взгрустнулось под Рождество», – торопливо ответила Джулия.
   Кое-кто из посетителей все еще смотрел в ее сторону, и ей было очень неловко.
   – Как это понимать – «взгрустнулось под Рождество»?
   – Я тебе потом расскажу, – ответила Джулия, которой хотелось поскорее увести Габриеля из ресторана.
   Ричард с Томом обменялись рукопожатием и затеяли привычный разговор. Габриель нежно убрал прядь волос Джулии за ухо, чтобы прошептать ей такие же нежные слова.
   Разговор с Томом не помешал Ричарду заметить в ушах Джулии бриллиантовые сережки своей покойной жены. Похоже, до сих пор он недооценивал новое увлечение сына. Он не сомневался: Грейс была бы только рада, узнав, кому достались ее сережки. Грейс любила Джулию, как родную дочь, и всегда считала ее частью их семьи. Возможно, в один прекрасный день Джулия уже официально станет частью их семьи…
   Габриель вежливо поздоровался с Томом, затем взял коробку с подарками от Пола. Надо отдать ему должное:
   он удержался от язвительных комментариев и молча сунул коробку под мышку.
   Почти у самого выхода им встретилась полицейский инспектор Робертс. Она была в форме.
   – Привет, Джейми, – сказал Габриель, и хотя он улыбался, внутри у него все напряглось.
   – Привет, Габриель. Значит, на Рождество – в родные места?
   – Как видишь.
   Джейми Робертс поздоровалась с Джулией и Ричардом, не преминув заметить, что Габриель держит Джулию под руку.
   – Хорошо выглядишь. У тебя вид счастливого человека.
   – Спасибо, Джейми. Так оно и есть, – ответил Габриель, искренне улыбаясь.
   – Рада за тебя. Всем желаю веселого Рождества, – кивнула Джейми.
   Поблагодарив ее, Габриель с Джулией тихо покинули ресторан. Каждый из них думал о том, как прощение иногда способно облегчить жизненную ношу.
   При входе в дом Кларков Габриель с Ричардом условились, что попозже они уединятся на заднем дворе и насладятся шотландским виски и сигарами. Джулии до сих пор было не по себе от столкновения с Натали, но радость приезда в родной город заставила ее вытеснить печальные мысли. Пока Ричард и Габриель раздевались в передней, она сразу же прошла в гостиную.
   – Джулия, дорогая, можно забрать у тебя куртку? – крикнул Габриель.
   Не получив ответа, он тоже прошел в гостиную.
   Вопрос, который он собирался задать Джулии, застрял у него в горле, а сам он остановился как вкопанный. Его Джулианна, его кареглазый ангел, стояла словно статуя и глядела на женщину, что сидела в гостиной и разговаривала с Рейчел и Эроном. Габриель инстинктивно обнял свою любимую за талию и прижал к себе.
   Тем временем женщина грациозно поднялась с дивана и не пошла, а поплыла к ним. Она двигалась как балерина или как принцесса, и каждое ее движение, словно духами, было пропитано ощущением, что эта женщина родилась в семье, где достаток передавался по наследству.
   Ростом она почти не уступала Габриелю. У нее были длинные прямые светлые волосы и большие голубые глаза. Ее кожа была безупречно гладкой. Ее фигура отличалась худощавостью манекенщицы, за исключением весьма большой груди, которая тоже имела красивую форму. На женщине были высокие, до колена, черные замшевые сапоги на высоком тонком каблуке, черная шерстяная юбка-карандаш и бледно-голубой кашемировый джемпер, соблазнительно обнажавший ее белые, как алебастр, плечи.
   Она была красива. Держалась властно и уверенно. Мельком взглянув на Джулию, крепко обхватившую руку Габриеля, женщина, словно кошка, выгнула спину.
   – Габриель, darling, как же я соскучилась по тебе! – глубоким, звонким голосом произнесла она.
   В ее голосе улавливался легкий британский акцент. Подойдя к Габриелю, женщина крепко его обняла.
   Джулия тут же отошла в сторону. Ей совсем не хотелось участвовать в групповых объятиях.
   – Что ты здесь делаешь? – спросил Габриель.
   Целая лавина чувств промелькнула на его лице, пока ее полные розовые губы целовали его в обе щеки.
   Ее поцелуи были неторопливыми, пронизанными чувственностью. И в дополнение к уже нанесенному оскорблению, она стерла с его щек следы помады и негромко усмехнулась, будто это была их интимная шутка.
   Габриель посмотрел на Джулию, и она ответила недовольным взглядом.
   Не дав ему раскрыть рта, Ричард вежливо кашлянул и сделал шаг вперед. Неожиданная гостья игриво оттолкнула протянутую руку и обняла его.
   – Ричард, видеть вас – это всегда удовольствие. Я была так опечалена, узнав о Грейс.
   Ричард позволил обнять его, затем подошел к Джулии, чтобы взять ее куртку. Повесив куртку на вешалку, Ричард вполголоса попросил Рейчел и Эрона пройти вместе с ним на кухню. Полину он туда не пригласил.
   – А я не знала, что у тебя две сестры, – сказала Полина, наградив Джулию ледяной улыбкой.
   Она была на целую голову выше Джулии, чей наряд значительно уступал Полининому по части элегантности. Простые туфли на низком каблуке, джинсы, черный кардиган. Рядом с нею Джулия чувствовала себя маленькой провинциалкой.
   – У меня всего одна сестра, и ты это знаешь, – резко ответил Полине Габриель. – Зачем ты здесь?
   Джулия оправилась от шока. Не дав Габриелю устроить словесную перепалку, она протянула руку и представилась:
   – Меня зовут Джулия. Мы с вами говорили по телефону.
   Полина безукоризненно владела собой, но Джулия все же заметила чувство, которое Полина пыталась сейчас скрыть: холодное пламя негодования.
   – Неужели? – делано рассмеялась Полина. – Впрочем, разве упомнишь всех девиц, которые за эти годы отвечали на мои звонки Габриелю? Быть может, вы и есть та, с кем я говорила в разгар вашей… идиллии? Габриель, ты помнишь ту ночь?
   Джулия вырвала свою руку, чувствуя, будто ей влепили пощечину.
   – Я жду ответа на свой вопрос, – напомнил Габриель, и его голос был похож на дуновение холодного ветра над замерзшим озером. – Зачем ты здесь?
   Джулия попыталась уйти. Ей уже было противно от словесной картины, нарисованной Полиной, и она сомневалась, хватит ли у нее сил выдержать ответ Габриеля независимо от того, что он скажет. Габриель взял ее за руку. Его глаза умоляли Джулию остаться.
   – Естественно, я приехала повидаться с тобой. Ты не отвечал на мои звонки. Я позвонила Карсону и от него узнала, что ты встречаешь Рождество в кругу семьи, – не скрывая раздражения, ответила Полина.
   – Ты заехала по пути в Миннесоту?
   – Ты же знаешь: мои родители со мной не общаются. Габриель, мне надо с тобой поговорить… Наедине, – добавила она, ядовито взглянув на Джулию.
   Громкие разговоры в гостиной были слышны и в кухне. Помня об этом, Габриель подошел к Полине ближе и почти шепотом сказал:
   – Позволь тебе напомнить: в этом доме ты гостья. И я не потерплю твоего неуважительного отношения ни к кому, особенно к Джулианне. Тебе это понятно?
   – Когда ты был у меня во рту, ты не относился ко мне как к гостье, – сверкнув глазами, бросила ему Полина.
   Джулия шумно втянула в себя воздух. Ей казалось, что кишки у нее в животе ходят ходуном. Если бы она встретила Полину несколько недель назад, то встреча была бы просто натянутой и неприятной. Но теперь, познав Габриеля и проведя с ним столько времени в постели, она испытывала душевную боль.
   Перед нею стояла женщина, прекрасно знавшая интимную жизнь Габриеля. Полина знала его звуки, запах, выражение лица, когда он достигал оргазма. Она была выше Джулии, более опытной и значительно более красивой. По брошенным Полиной словам было понятно: в отличие от Джулии она без колебаний занималась с ним оральным сексом. И, что было еще серьезнее и намного разрушительнее для личности Габриеля, эта женщина зачала с ним ребенка, потеряв которого Габриель навсегда лишил себя способности иметь детей.
   Джулия высвободила свою руку из руки Габриеля и повернулась к бывшим любовникам спиной. Она знала, что совершает ошибку. Было бы куда правильнее держать оборону вместе с Габриелем. Было бы куда правильнее не ретироваться, а отстаивать свое право на отношения с ним. Однако в «Кинфолксе» ее сегодня уже больно ударили по чувству собственного достоинства, и у нее не было сил на новую битву. Эмоционально опустошенная, Джулия, не оглядываясь, поплелась наверх.
   Зато Габриель глядел ей вслед, и у него сердце ушло в пятки. Его первым желанием было броситься за Джулией, но он не хотел оставлять Полину наедине с отцом и сестрой. Отлучившись на кухню, Габриель шепнул Рейчел, что Джулия, похоже, простудилась, и попросил подняться к ней.
   Рейчел тут же пошла наверх и застала Джулию выходящей из ванной.
   – Ты хорошо себя чувствуешь?
   – Нет. Мне нужно прилечь.
   Рейчел с готовностью открыла дверь бывшей комнаты Габриеля, однако Джулия недовольно покачала головой и направилась в гостевую комнату. Рейчел молча смотрела, как ее подруга сняла туфли и поставила их на коврик возле кровати.
   – Может, тебе принести аспирин или другое лекарство?
   – Нет. Я просто хочу отдохнуть.
   – Кто эта женщина? И почему она здесь?
   – Об этом спроси у брата, – стиснув зубы, ответила Джулия.
   Рейчел крепко сжала дверную ручку.
   – Обязательно спрошу. Но одно то, что я не знаю, кто она, уже кое о чем говорит. Если Габриель ни разу не привозил ее в наш дом, значит она не занимала в его жизни какого-то особого места. Кстати, тебе это тоже должно кое-что сказать, – добавила Рейчел и ушла.
   Джулия вытянулась на кровати, надеясь быстро уснуть.

* * *

   Три часа спустя, войдя в кухню, Габриель нашел там Рейчел и Эрона. Они оживленно спорили о том, как правильно готовить знаменитое блюдо Грейс – котлеты по-киевски.
   – Говорю тебе, вначале нужно заморозить масло. Твоя мама всегда так делала, – уставшим голосом доказывал Эрон.
   – Откуда ты знаешь? Я ни разу от нее не слышала, что масло нужно замораживать, – парировала Рейчел, потрясая карточкой, на которой был записан рецепт.
   – Грейс всегда замораживала масло, – хмуря брови, подтвердил Габриель. – Наверное, она думала, что все это и так знают, и потому не пометила в рецепте. Кстати, где Джулия?
   Рейчел повернулась к нему, держа в руках громадную проволочную сбивалку:
   – А ты где был?
   – Ездил по делу, – ответил Габриель, поджимая губы. – Так где она?
   – Наверху, если только не решила вернуться в отцовский дом.
   – С какой стати ей туда возвращаться?
   Рейчел повернулась к брату спиной и снова принялась сбивать яйца.
   – Не знаю. Возможно, ей не понравилось, что ты уехал со своей бывшей подружкой и оставил ее на целых три часа. Надеюсь, Джулия намылит тебе задницу.
   – Дорогая… – укоризненно произнес Эрон, дотрагиваясь до ее плеча.
   – Не мешай мне. – Рейчел сердито оттолкнула руку жениха. – Габриель, тебе повезло, что здесь нет Скотта. Он вышвырнул бы тебя из дома.
   – А как насчет меня? – обиделся Эрон. – Если мне захочется, я тоже смогу вышвырнуть Габриеля из дома.
   – Не сможешь, – осадила его Рейчел. – И вообще, когда ты удосужишься заморозить это чертово масло?
   Пробормотав нечто неразборчивое, Габриель покинул кухню. Наверх он поднимался медленно, лихорадочно придумывая извинение, достойное Джулии.