Даже с его красноречием это было делом непростым.
Подойдя к двери своей бывшей комнаты, Габриель остановился, собрался с духом, глубоко вдохнул и только тогда открыл дверь. Но кровать была пуста.
Озадаченный, он тщательно осмотрел комнату. Никаких следов Джулии.
Вернувшись в коридор, Габриель подумал, что Джулия, наверное, облюбовала себе комнату Скотта. Однако ее не было и там. Ванная встретила его пустыми стенами. Габриель просиял, увидев закрытую дверь гостевой комнаты, находящейся по другую сторону коридора. Он осторожно нажал ручку.
Джулия лежала посередине кровати и крепко спала. Габриель решил было не будить ее, но тут же отбросил эту идею. Им нужно поговорить. Наедине. И именно сейчас, пока члены его семьи заняты другими делами.
Габриель тихо снял ботинки и лег рядом с Джулией. Ее лоб был холодным. Он обнял ее.
– Габриель. – Джулия сонно моргала. – Который час?
– Половина седьмого.
Она протерла заспанные глаза.
– Почему меня никто не разбудил?
– Меня ждали.
– Почему?
– Я уезжал, а когда вернулся, Ричард захотел со мной поговорить.
– Куда ты ездил? – (Габриель виновато отвел глаза.) – Ты был с ней?
– У нее отняли права за езду в нетрезвом виде. Я подбросил ее до отеля.
– Но почему тебя так долго не было?
– Мы разговаривали, – поморщившись, признался Габриель.
– Разговаривали? В отеле?
– Она очень расстроена ходом своей жизни. И ее неожиданное появление здесь – это отчаянная попытка изменить направление.
Джулия свернулась калачиком, подтянув колени к груди.
– Нет-нет-нет, – будто заклинание, повторял Габриель, тщетно стараясь вывести Джулию из ее защитной позы. – Она уехала и больше не вернется. Я еще раз сказал ей, что люблю тебя. У нее есть мои деньги, помощь моих адвокатов, и это все.
– Для нее этого никогда не было достаточно. Ей нужен ты, и ее не волнует, что теперь ты со мной.
Он обнял напряженное, не отзывающееся на его ласки тело Джулии.
– А мне нет дела до того, чего хочет она. Я люблю тебя, и ты – мое будущее.
– Она красива. И сексуальна.
– Она мелочна и злобна. Сегодня я не увидел в ней ни капли красоты.
– Но у вас был общий ребенок.
Габриеля передернуло:
– Общий, но не по обоюдному согласию.
– Мне противно делить тебя с другой женщиной.
– Тебе никогда не придется делить меня.
– Мне придется делить тебя с твоим прошлым: с Полиной, профессором Сингер, Джейми Робертс и еще со множеством других женщин. Возможно, кто-то из них уже встречался мне на улицах Торонто.
Габриель ухмыльнулся:
– Я приложу все силы, чтобы в будущем оградить тебя от подобных нежелательных встреч.
– Боль все равно остается.
– Прости меня, – прошептал Габриель. – Если бы я мог изменить прошлое, я это сделал бы. Но такое мне не по силам, как бы отчаянно я ни старался. Пойми это, Джулианна.
– Она дарила тебе то, что не смогу подарить я.
Габриель склонился над Джулией, опираясь руками о кровать.
– Если бы ты испытывала жажду и тебе предложили морскую воду, ты стала бы ее пить?
– Нет, конечно.
– Почему?
– Потому что морская вода соленая и грязная.
– А если бы тебе предоставили выбор между морской водой и стаканом минеральной воды «Перье», что бы ты выбрала?
– Конечно же «Перье». Но я не понимаю, какое отношение все это имеет к ней?
– Не понимаешь? – щурясь, спросил Габриель. Он прижался грудью к ее груди и встал на колени между ее ногами, чтобы их бедра были крепко прижаты друг к другу. – Ты не понимаешь разницы между тобой и ею? Ты моя вода. – Габриель снова прижался к телу Джулии. – Ты моя вода. Наши слияния утоляют мою жажду. Другой воды мне не надо. Зачем я должен менять чистый источник на соленую морскую воду? – Он прижался к Джулии, напоминая обо всем, что между ними было. – Полине нечего мне предложить. – Габриель нагнулся к ее лицу. – А ты прекрасна. Каждая частица тебя – это шедевр. Ты вся – шедевр, с головы до пят. Ты боттичеллиевская «Весна» и Дантова Беатриче. Ты хоть представляешь, как я восхищаюсь тобой? Как обожаю тебя? Ты завладела моим сердцем еще в самую нашу первую встречу, когда тебе было семнадцать.
От его ласк и нежных слов тело Джулии постепенно сбрасывало напряжение.
– На чем вы сегодня расстались?
– Я сказал, что ее неожиданный визит лишь рассердил меня, и потребовал, чтобы такого больше не повторялось. Эксцессов с ее стороны не было.
Их разговор прервал громкий стук в дверь.
– Входите! – крикнула Джулия.
Габриель торопливо лег рядом с Джулией, зная, кого он сейчас увидит.
– Обед на столе. Том и Скотт в гостиной. Вы намерены спускаться вниз? – спросила Рейчел. Она взглянула на свою лучшую подругу, потом на брата и вновь перевела взгляд на Джулию. – Может, мне прислать сюда Скотта?
Джулия покачала головой и спросила:
– А он привез свою подругу?
– Нет. Она встречает Рождество со своими родителями. Я просила ее пригласить, но братец отговорился какими-то пустяковыми причинами.
Чувствовалось, Рейчел недовольна поведением Скотта.
– Может, он нас стесняется?
– Вероятнее всего, он стесняется ее, – сказал Габриель. – Возможно, она стриптизерша.
– Профессорам пора бы знать: в стеклянных домах нельзя бросаться камнями! – Произнеся эту странную фразу, Рейчел поспешно удалилась.
– Как все это понимать? – спросила недоумевающая Джулия.
Габриель поморщился:
– Да так и понимать, что моей сестре очень не понравилась Полина… и я тоже.
Глава девятая
Глава десятая
Подойдя к двери своей бывшей комнаты, Габриель остановился, собрался с духом, глубоко вдохнул и только тогда открыл дверь. Но кровать была пуста.
Озадаченный, он тщательно осмотрел комнату. Никаких следов Джулии.
Вернувшись в коридор, Габриель подумал, что Джулия, наверное, облюбовала себе комнату Скотта. Однако ее не было и там. Ванная встретила его пустыми стенами. Габриель просиял, увидев закрытую дверь гостевой комнаты, находящейся по другую сторону коридора. Он осторожно нажал ручку.
Джулия лежала посередине кровати и крепко спала. Габриель решил было не будить ее, но тут же отбросил эту идею. Им нужно поговорить. Наедине. И именно сейчас, пока члены его семьи заняты другими делами.
Габриель тихо снял ботинки и лег рядом с Джулией. Ее лоб был холодным. Он обнял ее.
– Габриель. – Джулия сонно моргала. – Который час?
– Половина седьмого.
Она протерла заспанные глаза.
– Почему меня никто не разбудил?
– Меня ждали.
– Почему?
– Я уезжал, а когда вернулся, Ричард захотел со мной поговорить.
– Куда ты ездил? – (Габриель виновато отвел глаза.) – Ты был с ней?
– У нее отняли права за езду в нетрезвом виде. Я подбросил ее до отеля.
– Но почему тебя так долго не было?
– Мы разговаривали, – поморщившись, признался Габриель.
– Разговаривали? В отеле?
– Она очень расстроена ходом своей жизни. И ее неожиданное появление здесь – это отчаянная попытка изменить направление.
Джулия свернулась калачиком, подтянув колени к груди.
– Нет-нет-нет, – будто заклинание, повторял Габриель, тщетно стараясь вывести Джулию из ее защитной позы. – Она уехала и больше не вернется. Я еще раз сказал ей, что люблю тебя. У нее есть мои деньги, помощь моих адвокатов, и это все.
– Для нее этого никогда не было достаточно. Ей нужен ты, и ее не волнует, что теперь ты со мной.
Он обнял напряженное, не отзывающееся на его ласки тело Джулии.
– А мне нет дела до того, чего хочет она. Я люблю тебя, и ты – мое будущее.
– Она красива. И сексуальна.
– Она мелочна и злобна. Сегодня я не увидел в ней ни капли красоты.
– Но у вас был общий ребенок.
Габриеля передернуло:
– Общий, но не по обоюдному согласию.
– Мне противно делить тебя с другой женщиной.
– Тебе никогда не придется делить меня.
– Мне придется делить тебя с твоим прошлым: с Полиной, профессором Сингер, Джейми Робертс и еще со множеством других женщин. Возможно, кто-то из них уже встречался мне на улицах Торонто.
Габриель ухмыльнулся:
– Я приложу все силы, чтобы в будущем оградить тебя от подобных нежелательных встреч.
– Боль все равно остается.
– Прости меня, – прошептал Габриель. – Если бы я мог изменить прошлое, я это сделал бы. Но такое мне не по силам, как бы отчаянно я ни старался. Пойми это, Джулианна.
– Она дарила тебе то, что не смогу подарить я.
Габриель склонился над Джулией, опираясь руками о кровать.
– Если бы ты испытывала жажду и тебе предложили морскую воду, ты стала бы ее пить?
– Нет, конечно.
– Почему?
– Потому что морская вода соленая и грязная.
– А если бы тебе предоставили выбор между морской водой и стаканом минеральной воды «Перье», что бы ты выбрала?
– Конечно же «Перье». Но я не понимаю, какое отношение все это имеет к ней?
– Не понимаешь? – щурясь, спросил Габриель. Он прижался грудью к ее груди и встал на колени между ее ногами, чтобы их бедра были крепко прижаты друг к другу. – Ты не понимаешь разницы между тобой и ею? Ты моя вода. – Габриель снова прижался к телу Джулии. – Ты моя вода. Наши слияния утоляют мою жажду. Другой воды мне не надо. Зачем я должен менять чистый источник на соленую морскую воду? – Он прижался к Джулии, напоминая обо всем, что между ними было. – Полине нечего мне предложить. – Габриель нагнулся к ее лицу. – А ты прекрасна. Каждая частица тебя – это шедевр. Ты вся – шедевр, с головы до пят. Ты боттичеллиевская «Весна» и Дантова Беатриче. Ты хоть представляешь, как я восхищаюсь тобой? Как обожаю тебя? Ты завладела моим сердцем еще в самую нашу первую встречу, когда тебе было семнадцать.
От его ласк и нежных слов тело Джулии постепенно сбрасывало напряжение.
– На чем вы сегодня расстались?
– Я сказал, что ее неожиданный визит лишь рассердил меня, и потребовал, чтобы такого больше не повторялось. Эксцессов с ее стороны не было.
Их разговор прервал громкий стук в дверь.
– Входите! – крикнула Джулия.
Габриель торопливо лег рядом с Джулией, зная, кого он сейчас увидит.
– Обед на столе. Том и Скотт в гостиной. Вы намерены спускаться вниз? – спросила Рейчел. Она взглянула на свою лучшую подругу, потом на брата и вновь перевела взгляд на Джулию. – Может, мне прислать сюда Скотта?
Джулия покачала головой и спросила:
– А он привез свою подругу?
– Нет. Она встречает Рождество со своими родителями. Я просила ее пригласить, но братец отговорился какими-то пустяковыми причинами.
Чувствовалось, Рейчел недовольна поведением Скотта.
– Может, он нас стесняется?
– Вероятнее всего, он стесняется ее, – сказал Габриель. – Возможно, она стриптизерша.
– Профессорам пора бы знать: в стеклянных домах нельзя бросаться камнями! – Произнеся эту странную фразу, Рейчел поспешно удалилась.
– Как все это понимать? – спросила недоумевающая Джулия.
Габриель поморщился:
– Да так и понимать, что моей сестре очень не понравилась Полина… и я тоже.
Глава девятая
Канун этого Рождества заметно отличался от привычных рождественских торжеств прежних лет. Всем очень не хватало Грейс, но острее всего ее отсутствие ощущали Ричард и дети. Эрон сожалел, что он до сих пор не женат на Рейчел, а Рейчел мечтала, чтобы ее котлеты по-киевски оказались хотя бы наполовину такими же вкусными, как были у матери, независимо от того, добавлено в них замороженное масло или нет.
После обеда Габриель, Том и Ричард удалились на заднее крыльцо, чтобы выпить виски и выкурить сигару. Остальная часть семьи собралась на кухне за кофе.
– Как тебе Италия? – спросил Джулию Эрон, глядя на струйки кофе, вытекающие из трубок кофемашины.
– Потрясающе. Погода стояла – просто загляденье. Мы замечательно провели время. А как ваши свадебные планы?
– Все идет своим чередом. Рейчел захотела взять напрокат сотню голубей, чтобы выпустить их после церемонии, но тут я встал на дыбы. Надо знать мою родню. Некоторые из них даже в церковь явятся при пистолетах, а увидев взмывающих голубей, не удержатся, чтобы не пальнуть по движущимся мишеням. – Он озорно подмигнул.
– Как твои родители?
– Спасибо, нормально. Рейчел привлекла к подготовке и мою мамочку, так что та теперь в полном восторге. А как у вас с Габриелем?
Джулия открыла холодильник в поисках мороженого, и потому ей не нужно было «делать лицо».
– У нас все хорошо.
– Если не считать сегодняшнего вторжения его бывшей.
Джулия повернулась, поймав сочувственный взгляд Эрона.
– Мне не хочется говорить об этом.
Эрон вертел в руках кофейную ложечку.
– Когда ты рядом, Габриель становится совсем другим человеком. – Эрон положил ложечку на стол и поскреб подбородок. – Представляешь, он выглядит счастливым.
– Он и меня делает счастливой.
– Счастливый Габриель – явление столь же редкое, как хоббит. Мы все рады этой перемене в нем. Ну а что касается его бывшей… Сомневаюсь, чтобы у него к ней остались серьезные чувства. Сразу была видна разница в его отношении к ней и к тебе.
– Спасибо тебе, Эрон.
Двое давних друзей обнялись. Их объятие было коротким и чисто дружеским.
Отпраздновав сочельник, Джулия и Габриель вернулись в свой гостиничный номер. Умываясь в ванной, Джулия услышала первые такты песни «Lying in the Hands of God», доносящиеся из спальни.
У нее за спиной стоял улыбающийся Габриель в одних темно-синих трусах-боксерах.
– Хоть это и не Барри Уайт, нам эта песня подойдет.
Его желание нарастало, и это было видно по его лицу.
Габриель ткнулся носом ей в шею, потом откинул волосы и приник губами к ее коже.
– Я тебя хочу, – прошептал он. – Сейчас.
Его руки скользнули под футболку Джулии, обнажив полоску тела над поясом ее спортивных штанов.
– Почему бы тебе не надеть что-нибудь из тех милых штучек, что ты покупала в Торонто? Или голубой лиф в талию. Ты же знаешь, как мне нравится видеть тебя в нем. – Он говорил тихо, а его губы соблазняюще медленно двигались по ее плечу.
– Не могу.
– Любовь моя, я же говорю не про ванную, – усмехнулся Габриель. – Думаю, ты еще не готова видеть в зеркале, как мы делаем это. Хотя я бы не возражал.
Габриель начал снимать с нее футболку, но Джулия воспротивилась.
– Не сегодня, – сказала она.
Габриель опустил руки, удивленно глядя на нее. Джулия продолжила умывание, стараясь не встречаться с ним глазами.
Нахмурившись, Габриель ушел в спальню, где раздраженно выключил музыкальный центр. Если не считать их несостоявшегося секса в темном коридоре Галереи Уффици, Джулия ни разу ему не отказала. Правда, их интимная жизнь началась чуть более двух недель назад. И тем не менее…
Профессор Эмерсон не привык к женским отказам. Наверняка у Джулии были причины. Точнее, одна причина, начинавшаяся на букву «П» и кончавшаяся на букву «А». Он прыгнул в кровать и лег, прикрыв лицо рукой. Вполне понятно, что Джулианна до сих пор не успокоилась после неожиданного появления Полины и сейчас ей меньше всего хотелось интимной близости с Габриелем. К тому же днем у нее в «Кинфолксе» тоже случилась какая-то неприятность.
Отказ Джулии лишь подхлестнул его желание. Вдыхать запах ее волос, гладить ее шелковую кожу, видеть, как она зажмуривает перед оргазмом глаза, ощущать, как она двигается под ним и вместе с ним…
Габриелю было необходимо заняться с ней любовью, чтобы получить подтверждение, что с ними и между ними все в порядке.
Да, секс был для него «ежедневной пищей», в которой он нуждался. Габриелю страстно хотелось не словами, а действиями показать Джулии, что он любит ее, поклоняется ей и готов сделать для нее что угодно. Ему было необходимо удостовериться, что она по-прежнему хочет его, и услышать, как она шепчет его имя.
А Джулии, похоже, этого вовсе не было нужно. Она не хотела его. Во всяком случае, в эту ночь.
Невеселые размышления Габриеля продолжались до тех пор, пока Джулия тоже не легла. Она повернулась на бок и посмотрела на него, но он никак не реагировал. Он просто выключил лампу на прикроватном столике.
Они лежали в темноте, ощущая холодную невидимую преграду, появившуюся между ними.
– Габриель, – тихо позвала Джулия.
– Да.
– Мне необходимо кое-что тебе объяснить.
Он медленно выдохнул весь воздух из легких.
– Я понимаю, Джулианна. Спокойной ночи.
Голос Габриеля звучал напряженно, и он не сумел этого скрыть. Он даже отодвинулся от нее.
Джулия поежилась. Невидимая преграда становилась все более похожей на высокую, непробиваемую стену.
«Мужское самолюбие хрупко, как яичная скорлупа», – подумала она.
Джулии хотелось все ему объяснить, тем более что ничего особенного и не произошло. Но если Габриель так легко обижается, придется подождать до утра, а может, и подольше. Джулия тоже повернулась на другой бок и попыталась забыть весь прошедший день, принесший ей одни неприятности. Помимо внешних причин, ее слезливое состояние имело и внутреннюю, физиологическую причину. Она пыталась подавить свои всхлипывания, надеясь, что до слез не дойдет. Меньше всего ей хотелось, чтобы Габриель услышал и увидел, как она плачет.
«Парни бывают такими тупицами».
Через несколько минут, не выдержав ее всхлипываний и шмыганья носом, Габриель прижался к ее спине.
– Прости меня, – прошептал он.
Джулия кивнула, продолжая хлюпать носом.
– Прошу тебя, не плачь.
– Я и не плачу.
– Я повел себя как придурок. Честное слово, я этого не хотел. – Он приподнялся на локте. – Ну посмотри на меня, – попросил Габриель, покаянно улыбаясь. – За эти две недели мы с тобой так часто занимались любовью, что я просто избаловался. Но я знаю: могут быть дни, когда ты почувствуешь себя усталой или тебе просто не захочется секса. Обещаю, что не буду дуться.
Джулия криво улыбнулась и поцеловала его выпяченную нижнюю губу.
Габриель вытер ей слезы.
– Расскажешь, из-за чего ты днем плакала в ресторане? – спросил он, но Джулия покачала головой. – Почему?
– Я слишком устала.
Габриель ласкал ее, тычась носом, пока ее скованность не начала проходить.
– Чем я могу тебе помочь?
– Мне ничего не надо.
– Хочешь горячую ванну? А массаж?
Сейчас Габриель был похож на мальчишку, отчаянно пытавшегося сделать ей хоть что-то приятное.
– Не противься моим ласкам. Тебе сразу станет легче.
– Габриель, у меня глаза закрываются.
– Мне хотелось чем-нибудь тебе помочь.
– Просто обними меня.
– Я бы и так с радостью тебя обнял. – Габриель поцеловал ее, а потом обнял.
– С Рождеством тебя, Габриель.
– И тебя с Рождеством.
Водитель сделал вид, что не замечает ее слез. Путь им предстоял долгий – до самого Гаррисбурга. Он включил радио, рассчитывая, что музыка позволит его пассажирке успокоиться. Песня, зазвучавшая в салоне машины, оказалась по нраву им обоим, причем настолько, что оба незаметно начали подпевать.
Подпевая, женщина думала о пакете, который она оставила Уиллу – ночному администратору гостиницы. К пакету она приложила пять хрустящих двадцатидолларовых бумажек, и Уилл пообещал, что доставит пакет по названному адресу ровно в девять часов утра.
Когда ночной администратор признался (такая откровенность свойственна жителям маленьких городов), что адрес ему знаком и что в школе он дружил со Скоттом – братом Габриеля, женщина, гася его бдительность обыденными фразами, стала вытягивать из него сведения о новой подруге Габриеля.
Уилл отвечал охотно. Оказалось, что Джулия – дочь Тома Митчелла, которого семья Уилла знала давно. Ночной администратор рассказал и о том, как недавно Том хвастался успехами дочери, которая учится в аспирантуре Торонтского университета.
Узнав столь удивительный факт, женщина решила съехать из гостиницы и покинуть Селинсгроув. Сейчас, глядя на заснеженные деревья, проносившиеся за окном машины, она придумывала, как бы ей узнать, являлась ли Джулия аспиранткой Габриеля на тот момент, когда начался их роман.
После обеда Габриель, Том и Ричард удалились на заднее крыльцо, чтобы выпить виски и выкурить сигару. Остальная часть семьи собралась на кухне за кофе.
– Как тебе Италия? – спросил Джулию Эрон, глядя на струйки кофе, вытекающие из трубок кофемашины.
– Потрясающе. Погода стояла – просто загляденье. Мы замечательно провели время. А как ваши свадебные планы?
– Все идет своим чередом. Рейчел захотела взять напрокат сотню голубей, чтобы выпустить их после церемонии, но тут я встал на дыбы. Надо знать мою родню. Некоторые из них даже в церковь явятся при пистолетах, а увидев взмывающих голубей, не удержатся, чтобы не пальнуть по движущимся мишеням. – Он озорно подмигнул.
– Как твои родители?
– Спасибо, нормально. Рейчел привлекла к подготовке и мою мамочку, так что та теперь в полном восторге. А как у вас с Габриелем?
Джулия открыла холодильник в поисках мороженого, и потому ей не нужно было «делать лицо».
– У нас все хорошо.
– Если не считать сегодняшнего вторжения его бывшей.
Джулия повернулась, поймав сочувственный взгляд Эрона.
– Мне не хочется говорить об этом.
Эрон вертел в руках кофейную ложечку.
– Когда ты рядом, Габриель становится совсем другим человеком. – Эрон положил ложечку на стол и поскреб подбородок. – Представляешь, он выглядит счастливым.
– Он и меня делает счастливой.
– Счастливый Габриель – явление столь же редкое, как хоббит. Мы все рады этой перемене в нем. Ну а что касается его бывшей… Сомневаюсь, чтобы у него к ней остались серьезные чувства. Сразу была видна разница в его отношении к ней и к тебе.
– Спасибо тебе, Эрон.
Двое давних друзей обнялись. Их объятие было коротким и чисто дружеским.
Отпраздновав сочельник, Джулия и Габриель вернулись в свой гостиничный номер. Умываясь в ванной, Джулия услышала первые такты песни «Lying in the Hands of God», доносящиеся из спальни.
У нее за спиной стоял улыбающийся Габриель в одних темно-синих трусах-боксерах.
– Хоть это и не Барри Уайт, нам эта песня подойдет.
Его желание нарастало, и это было видно по его лицу.
Габриель ткнулся носом ей в шею, потом откинул волосы и приник губами к ее коже.
– Я тебя хочу, – прошептал он. – Сейчас.
Его руки скользнули под футболку Джулии, обнажив полоску тела над поясом ее спортивных штанов.
– Почему бы тебе не надеть что-нибудь из тех милых штучек, что ты покупала в Торонто? Или голубой лиф в талию. Ты же знаешь, как мне нравится видеть тебя в нем. – Он говорил тихо, а его губы соблазняюще медленно двигались по ее плечу.
– Не могу.
– Любовь моя, я же говорю не про ванную, – усмехнулся Габриель. – Думаю, ты еще не готова видеть в зеркале, как мы делаем это. Хотя я бы не возражал.
Габриель начал снимать с нее футболку, но Джулия воспротивилась.
– Не сегодня, – сказала она.
Габриель опустил руки, удивленно глядя на нее. Джулия продолжила умывание, стараясь не встречаться с ним глазами.
Нахмурившись, Габриель ушел в спальню, где раздраженно выключил музыкальный центр. Если не считать их несостоявшегося секса в темном коридоре Галереи Уффици, Джулия ни разу ему не отказала. Правда, их интимная жизнь началась чуть более двух недель назад. И тем не менее…
Профессор Эмерсон не привык к женским отказам. Наверняка у Джулии были причины. Точнее, одна причина, начинавшаяся на букву «П» и кончавшаяся на букву «А». Он прыгнул в кровать и лег, прикрыв лицо рукой. Вполне понятно, что Джулианна до сих пор не успокоилась после неожиданного появления Полины и сейчас ей меньше всего хотелось интимной близости с Габриелем. К тому же днем у нее в «Кинфолксе» тоже случилась какая-то неприятность.
Отказ Джулии лишь подхлестнул его желание. Вдыхать запах ее волос, гладить ее шелковую кожу, видеть, как она зажмуривает перед оргазмом глаза, ощущать, как она двигается под ним и вместе с ним…
Габриелю было необходимо заняться с ней любовью, чтобы получить подтверждение, что с ними и между ними все в порядке.
Да, секс был для него «ежедневной пищей», в которой он нуждался. Габриелю страстно хотелось не словами, а действиями показать Джулии, что он любит ее, поклоняется ей и готов сделать для нее что угодно. Ему было необходимо удостовериться, что она по-прежнему хочет его, и услышать, как она шепчет его имя.
А Джулии, похоже, этого вовсе не было нужно. Она не хотела его. Во всяком случае, в эту ночь.
Невеселые размышления Габриеля продолжались до тех пор, пока Джулия тоже не легла. Она повернулась на бок и посмотрела на него, но он никак не реагировал. Он просто выключил лампу на прикроватном столике.
Они лежали в темноте, ощущая холодную невидимую преграду, появившуюся между ними.
– Габриель, – тихо позвала Джулия.
– Да.
– Мне необходимо кое-что тебе объяснить.
Он медленно выдохнул весь воздух из легких.
– Я понимаю, Джулианна. Спокойной ночи.
Голос Габриеля звучал напряженно, и он не сумел этого скрыть. Он даже отодвинулся от нее.
Джулия поежилась. Невидимая преграда становилась все более похожей на высокую, непробиваемую стену.
«Мужское самолюбие хрупко, как яичная скорлупа», – подумала она.
Джулии хотелось все ему объяснить, тем более что ничего особенного и не произошло. Но если Габриель так легко обижается, придется подождать до утра, а может, и подольше. Джулия тоже повернулась на другой бок и попыталась забыть весь прошедший день, принесший ей одни неприятности. Помимо внешних причин, ее слезливое состояние имело и внутреннюю, физиологическую причину. Она пыталась подавить свои всхлипывания, надеясь, что до слез не дойдет. Меньше всего ей хотелось, чтобы Габриель услышал и увидел, как она плачет.
«Парни бывают такими тупицами».
Через несколько минут, не выдержав ее всхлипываний и шмыганья носом, Габриель прижался к ее спине.
– Прости меня, – прошептал он.
Джулия кивнула, продолжая хлюпать носом.
– Прошу тебя, не плачь.
– Я и не плачу.
– Я повел себя как придурок. Честное слово, я этого не хотел. – Он приподнялся на локте. – Ну посмотри на меня, – попросил Габриель, покаянно улыбаясь. – За эти две недели мы с тобой так часто занимались любовью, что я просто избаловался. Но я знаю: могут быть дни, когда ты почувствуешь себя усталой или тебе просто не захочется секса. Обещаю, что не буду дуться.
Джулия криво улыбнулась и поцеловала его выпяченную нижнюю губу.
Габриель вытер ей слезы.
– Расскажешь, из-за чего ты днем плакала в ресторане? – спросил он, но Джулия покачала головой. – Почему?
– Я слишком устала.
Габриель ласкал ее, тычась носом, пока ее скованность не начала проходить.
– Чем я могу тебе помочь?
– Мне ничего не надо.
– Хочешь горячую ванну? А массаж?
Сейчас Габриель был похож на мальчишку, отчаянно пытавшегося сделать ей хоть что-то приятное.
– Не противься моим ласкам. Тебе сразу станет легче.
– Габриель, у меня глаза закрываются.
– Мне хотелось чем-нибудь тебе помочь.
– Просто обними меня.
– Я бы и так с радостью тебя обнял. – Габриель поцеловал ее, а потом обнял.
– С Рождеством тебя, Габриель.
– И тебя с Рождеством.
* * *
Несколькими часами ранее из дверей гостиницы «Комфорт инн» вышла одинокая плачущая женщина и села в такси.Водитель сделал вид, что не замечает ее слез. Путь им предстоял долгий – до самого Гаррисбурга. Он включил радио, рассчитывая, что музыка позволит его пассажирке успокоиться. Песня, зазвучавшая в салоне машины, оказалась по нраву им обоим, причем настолько, что оба незаметно начали подпевать.
Подпевая, женщина думала о пакете, который она оставила Уиллу – ночному администратору гостиницы. К пакету она приложила пять хрустящих двадцатидолларовых бумажек, и Уилл пообещал, что доставит пакет по названному адресу ровно в девять часов утра.
Когда ночной администратор признался (такая откровенность свойственна жителям маленьких городов), что адрес ему знаком и что в школе он дружил со Скоттом – братом Габриеля, женщина, гася его бдительность обыденными фразами, стала вытягивать из него сведения о новой подруге Габриеля.
Уилл отвечал охотно. Оказалось, что Джулия – дочь Тома Митчелла, которого семья Уилла знала давно. Ночной администратор рассказал и о том, как недавно Том хвастался успехами дочери, которая учится в аспирантуре Торонтского университета.
Узнав столь удивительный факт, женщина решила съехать из гостиницы и покинуть Селинсгроув. Сейчас, глядя на заснеженные деревья, проносившиеся за окном машины, она придумывала, как бы ей узнать, являлась ли Джулия аспиранткой Габриеля на тот момент, когда начался их роман.
Глава десятая
Совсем ранним рождественским утром Габриель сидел в одних трусах и мучительно раздумывал, будить ему Джулианну или нет. Можно было бы вернуться в ярко освещенную гостиную их номера, где всего час назад он играл в Санта-Клауса. Но Габриель предпочитал сидеть в темноте спальни и слушать дыхание спящей Джулии.
Его мысли снова и снова возвращались к их вчерашнему разговору с Ричардом. Приемный отец расспрашивал его о Полине. Габриель отвечал на том уровне искренности, на какой в данный момент был способен, стараясь подчеркнуть, что Полина – это его прошлое, а Джулия – его будущее. Ричард с сочувствием отнесся к состоянию Полины, понимая, что этой женщине требуется серьезная профессиональная помощь. Он предложил сыну, чтобы отныне доступ Полины к средствам фонда был обусловлен ее обязательным и регулярным посещением психотерапевта.
Габриель согласился, и Ричард плавно перевел разговор на Джулию, спросив сына, любит ли он ее. Габриель ответил ясно и недвусмысленно: да, любит. Ричард напомнил ему: любовь сопряжена с ответственностью.
– Я отношусь к Джулии с полной ответственностью.
– Она же еще аспирантка. Вдруг она беременна?
Лицо Габриеля стало каменным.
– Такое просто невозможно.
– Однажды я тоже так думал, – улыбнулся Ричард. – А потом родился Скотт.
– У меня была возможность исчерпывающе доказать свою ответственность перед Джулией, – ледяным тоном отчеканил Габриель.
Его приемный отец откинулся на спинку стула и стал задумчиво разглядывать собственные пальцы.
– В чем-то Джулия похожа на Грейс. Особенно ее готовностью принести себя в жертву ради тех, кого любит.
– Можешь быть уверен, я не позволю ей жертвовать ради меня своими мечтами.
Ричард перевел взгляд на фотографию жены, которая всегда стояла у него на столе. Камера запечатлела лицо смеющейся женщины с добрыми глазами.
– Как Джулия отнеслась к визиту Полины?
– Мы с ней еще не успели об этом поговорить.
– Учти: если ты бросишь Джулию, тебе достанется от Скотта с Рейчел, да и от меня тоже.
Брови Габриеля сомкнулись, словно две грозовые тучи.
– Я никогда ее не брошу. Без нее жизнь теряет для меня смысл.
– Тогда почему ты ей об этом не скажешь?
– Потому что мы с нею вместе всего две недели.
Ричард был явно удивлен, но предпочел не расспрашивать сына о семантической двойственности слова «вместе».
– Ты знаешь мои взгляды на этот счет. Если любишь Джулию – женись на ней. А сейчас получается какой-то маскарад. Ты имеешь серьезные намерения, однако твои поступки показывают, что Джулия для тебя – всего лишь сексуальная партнерша.
Эти слова очень не понравились Габриелю.
– Я не считаю Джулианну своей любовницей.
– Ты не желаешь связывать себя обязательствами перед нею.
– Достаточно того, что я верен ей. У меня нет других женщин.
– Тем не менее Полина позволила себе явиться сюда и устроить спектакль на глазах у Джулии и всех нас.
– Я не мог этому помешать, – огрызнулся Габриель.
– Не мог? – кривя губы, переспросил Ричард. – Полина – женщина умная. Мне трудно поверить, чтобы она отправилась сюда просто так, без какой-то надежды восстановить отношения с тобой. – (Габриель нахмурился, однако спорить не стал.) – Почему бы тебе не обнадежить Джулию? Наверняка для нее очень важен вопрос о вашем будущем. Таинство брака существует в том числе и для защиты женщин от сексуальной эксплуатации. Если ты не предоставишь ей такую защиту, то как бы ты ее ни называл, получается, что Джулия – просто твоя любовница. А она знает, что произошло… и что происходит с Полиной.
– С Джулианной такого не произойдет.
– А откуда ей это знать? – спросил Ричард, постукивая по крышке стола. – Брак – нечто большее, чем свидетельство о браке. Это тайна. В одном из толкований Ветхого Завета утверждается, что брак заключается на Небесах между родственными душами. Разве ты не хочешь всегда быть с Джулией?
– То, чего я хочу, не имеет материальной оболочки. В разгар учебного года я не собираюсь торопить ее с принятием судьбоносного решения, – пробормотал Габриель, растирая себе веки. – Еще слишком рано.
– Моли Бога, чтобы потом не оказалось слишком поздно, – возразил Ричард, с грустью разглядывая фото Грейс.
Слова Ричарда и сейчас звенели у Габриеля в ушах, когда рождественским утром он сидел и смотрел на свою спящую родственную душу.
Казалось, Джулия подслушала его мысли. Она шевельнулась. На лице мелькнула непонятная тревога. Потом она повернулась к Габриелю, и ее пальцы коснулись его бедра, прикрытого шелковой тканью трусов.
В темноте спальни Габриель был похож на горгулью: серая неподвижная фигура, глядящая из-за стекол очков. Тишина вокруг него напоминала затишье перед бурей. Джулия даже не сразу его узнала.
– Ты что делаешь?
– Ничего. Спи дальше.
– Но почему ты сидишь в темноте, полуголый? – удивленно поморщилась Джулия.
– Жду, когда ты проснешься, – робко улыбнулся Габриель.
– Зачем?
– Чтобы мы открыли подарки. Но еще рано. Спи.
Джулия подвинулась к нему. Найдя его руку, она поцеловала тыльную сторону ладони и положила себе на грудь.
Габриель улыбнулся и прижал свою ладонь к ее груди, чтобы почувствовать биение ее сердца. Потом улыбка погасла.
– Прости меня за вчерашнее, – произнес он, смущенно откашливаясь. – Не хочу, чтобы ты думала, будто мне ничего не нужно, кроме секса. Это не так.
– Знаю, – ответила Джулия, и ее улыбка тоже потускнела.
Его пальцы гладили ей брови.
– Я хочу тебя, это очевидно. Мне тяжело не дотрагиваться до тебя, воздерживаться от ласк. – Его рука осторожно погладила ей щеку. – Но я люблю тебя. Мне необходимо, чтобы ты была со мной, потому что тебе это го тоже хочется, а не потому, что ты чувствуешь себя обязанной.
– Я не чувствую себя обязанной, – возразила Джулия, наклоняясь к его руке. – Ты ведь много раз мог уговорить меня заняться сексом. Помнишь ту ночь, когда мы лежали в твоей бывшей комнате и я… я пыталась снять топик? Но ты был терпелив. А в нашу первую ночь ты был просто удивителен. Это счастье, что у меня такой возлюбленный, как ты. – Джулия зевнула и сонно улыбнулась. – Но почему ты не ложишься? Думаю, мы еще можем поспать.
Габриель нырнул под одеяло и прижался к своей любимой. Вскоре ровное дыхание подсказало ему, что Джулия заснула. Тогда он прошептал ей по-итальянски несколько обещаний.
Утром Габриель подал ей завтрак в постель. Он торопил ее, пока Джулия не согласилась отправиться в гостиную. Габриель был так взволнован, что буквально подпрыгивал.
(Подпрыгивал вполне по-профессорски, сохраняя полное достоинство, хотя и был без рубашки.)
В гостиной стояла рождественская елка в духе старого телесериала о Чарли Брауне. Ее Габриель «позаимствовал» из гостиничного вестибюля. Под елкой лежало несколько разноцветных пакетов, а в углу диванчика примостились два больших красных чулка с вышитыми именами «Джулианна» и «Габриель».
– Веселого Рождества, – сказал Габриель, целуя ее в лоб.
Он был весьма горд собой.
– У меня никогда не было чулка с подарками, – призналась Джулия.
Габриель подвел ее к диванчику, усадил и положил на колени ее чулок, набитый сластями и трусиками с рождественскими картинками. В мыске чулка лежала флешка с видеозаписью весьма своеобразного танго, исполненного у стены в Королевском музее Онтарио.
– А почему у тебя не было чулка? – осторожно спросил Габриель.
– Шарон не всегда помнила о приближающемся Рождестве, а отец вообще не думал о подобных вещах, – вздохнула Джулия.
Габриель лишь покачал головой. До того как он попал в семью Кларк, у него тоже не было рождественского чулка.
Его мысли снова и снова возвращались к их вчерашнему разговору с Ричардом. Приемный отец расспрашивал его о Полине. Габриель отвечал на том уровне искренности, на какой в данный момент был способен, стараясь подчеркнуть, что Полина – это его прошлое, а Джулия – его будущее. Ричард с сочувствием отнесся к состоянию Полины, понимая, что этой женщине требуется серьезная профессиональная помощь. Он предложил сыну, чтобы отныне доступ Полины к средствам фонда был обусловлен ее обязательным и регулярным посещением психотерапевта.
Габриель согласился, и Ричард плавно перевел разговор на Джулию, спросив сына, любит ли он ее. Габриель ответил ясно и недвусмысленно: да, любит. Ричард напомнил ему: любовь сопряжена с ответственностью.
– Я отношусь к Джулии с полной ответственностью.
– Она же еще аспирантка. Вдруг она беременна?
Лицо Габриеля стало каменным.
– Такое просто невозможно.
– Однажды я тоже так думал, – улыбнулся Ричард. – А потом родился Скотт.
– У меня была возможность исчерпывающе доказать свою ответственность перед Джулией, – ледяным тоном отчеканил Габриель.
Его приемный отец откинулся на спинку стула и стал задумчиво разглядывать собственные пальцы.
– В чем-то Джулия похожа на Грейс. Особенно ее готовностью принести себя в жертву ради тех, кого любит.
– Можешь быть уверен, я не позволю ей жертвовать ради меня своими мечтами.
Ричард перевел взгляд на фотографию жены, которая всегда стояла у него на столе. Камера запечатлела лицо смеющейся женщины с добрыми глазами.
– Как Джулия отнеслась к визиту Полины?
– Мы с ней еще не успели об этом поговорить.
– Учти: если ты бросишь Джулию, тебе достанется от Скотта с Рейчел, да и от меня тоже.
Брови Габриеля сомкнулись, словно две грозовые тучи.
– Я никогда ее не брошу. Без нее жизнь теряет для меня смысл.
– Тогда почему ты ей об этом не скажешь?
– Потому что мы с нею вместе всего две недели.
Ричард был явно удивлен, но предпочел не расспрашивать сына о семантической двойственности слова «вместе».
– Ты знаешь мои взгляды на этот счет. Если любишь Джулию – женись на ней. А сейчас получается какой-то маскарад. Ты имеешь серьезные намерения, однако твои поступки показывают, что Джулия для тебя – всего лишь сексуальная партнерша.
Эти слова очень не понравились Габриелю.
– Я не считаю Джулианну своей любовницей.
– Ты не желаешь связывать себя обязательствами перед нею.
– Достаточно того, что я верен ей. У меня нет других женщин.
– Тем не менее Полина позволила себе явиться сюда и устроить спектакль на глазах у Джулии и всех нас.
– Я не мог этому помешать, – огрызнулся Габриель.
– Не мог? – кривя губы, переспросил Ричард. – Полина – женщина умная. Мне трудно поверить, чтобы она отправилась сюда просто так, без какой-то надежды восстановить отношения с тобой. – (Габриель нахмурился, однако спорить не стал.) – Почему бы тебе не обнадежить Джулию? Наверняка для нее очень важен вопрос о вашем будущем. Таинство брака существует в том числе и для защиты женщин от сексуальной эксплуатации. Если ты не предоставишь ей такую защиту, то как бы ты ее ни называл, получается, что Джулия – просто твоя любовница. А она знает, что произошло… и что происходит с Полиной.
– С Джулианной такого не произойдет.
– А откуда ей это знать? – спросил Ричард, постукивая по крышке стола. – Брак – нечто большее, чем свидетельство о браке. Это тайна. В одном из толкований Ветхого Завета утверждается, что брак заключается на Небесах между родственными душами. Разве ты не хочешь всегда быть с Джулией?
– То, чего я хочу, не имеет материальной оболочки. В разгар учебного года я не собираюсь торопить ее с принятием судьбоносного решения, – пробормотал Габриель, растирая себе веки. – Еще слишком рано.
– Моли Бога, чтобы потом не оказалось слишком поздно, – возразил Ричард, с грустью разглядывая фото Грейс.
Слова Ричарда и сейчас звенели у Габриеля в ушах, когда рождественским утром он сидел и смотрел на свою спящую родственную душу.
Казалось, Джулия подслушала его мысли. Она шевельнулась. На лице мелькнула непонятная тревога. Потом она повернулась к Габриелю, и ее пальцы коснулись его бедра, прикрытого шелковой тканью трусов.
В темноте спальни Габриель был похож на горгулью: серая неподвижная фигура, глядящая из-за стекол очков. Тишина вокруг него напоминала затишье перед бурей. Джулия даже не сразу его узнала.
– Ты что делаешь?
– Ничего. Спи дальше.
– Но почему ты сидишь в темноте, полуголый? – удивленно поморщилась Джулия.
– Жду, когда ты проснешься, – робко улыбнулся Габриель.
– Зачем?
– Чтобы мы открыли подарки. Но еще рано. Спи.
Джулия подвинулась к нему. Найдя его руку, она поцеловала тыльную сторону ладони и положила себе на грудь.
Габриель улыбнулся и прижал свою ладонь к ее груди, чтобы почувствовать биение ее сердца. Потом улыбка погасла.
– Прости меня за вчерашнее, – произнес он, смущенно откашливаясь. – Не хочу, чтобы ты думала, будто мне ничего не нужно, кроме секса. Это не так.
– Знаю, – ответила Джулия, и ее улыбка тоже потускнела.
Его пальцы гладили ей брови.
– Я хочу тебя, это очевидно. Мне тяжело не дотрагиваться до тебя, воздерживаться от ласк. – Его рука осторожно погладила ей щеку. – Но я люблю тебя. Мне необходимо, чтобы ты была со мной, потому что тебе это го тоже хочется, а не потому, что ты чувствуешь себя обязанной.
– Я не чувствую себя обязанной, – возразила Джулия, наклоняясь к его руке. – Ты ведь много раз мог уговорить меня заняться сексом. Помнишь ту ночь, когда мы лежали в твоей бывшей комнате и я… я пыталась снять топик? Но ты был терпелив. А в нашу первую ночь ты был просто удивителен. Это счастье, что у меня такой возлюбленный, как ты. – Джулия зевнула и сонно улыбнулась. – Но почему ты не ложишься? Думаю, мы еще можем поспать.
Габриель нырнул под одеяло и прижался к своей любимой. Вскоре ровное дыхание подсказало ему, что Джулия заснула. Тогда он прошептал ей по-итальянски несколько обещаний.
Утром Габриель подал ей завтрак в постель. Он торопил ее, пока Джулия не согласилась отправиться в гостиную. Габриель был так взволнован, что буквально подпрыгивал.
(Подпрыгивал вполне по-профессорски, сохраняя полное достоинство, хотя и был без рубашки.)
В гостиной стояла рождественская елка в духе старого телесериала о Чарли Брауне. Ее Габриель «позаимствовал» из гостиничного вестибюля. Под елкой лежало несколько разноцветных пакетов, а в углу диванчика примостились два больших красных чулка с вышитыми именами «Джулианна» и «Габриель».
– Веселого Рождества, – сказал Габриель, целуя ее в лоб.
Он был весьма горд собой.
– У меня никогда не было чулка с подарками, – призналась Джулия.
Габриель подвел ее к диванчику, усадил и положил на колени ее чулок, набитый сластями и трусиками с рождественскими картинками. В мыске чулка лежала флешка с видеозаписью весьма своеобразного танго, исполненного у стены в Королевском музее Онтарио.
– А почему у тебя не было чулка? – осторожно спросил Габриель.
– Шарон не всегда помнила о приближающемся Рождестве, а отец вообще не думал о подобных вещах, – вздохнула Джулия.
Габриель лишь покачал головой. До того как он попал в семью Кларк, у него тоже не было рождественского чулка.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента