— Его мать сказала мне: «Мой сын наверняка не оставит меня ни с чем».
— Она и мне так же сказала, слово в слово.
— Увидишь, судебный следователь Кажу не захочет слишком далеко забираться в это дело. Как только прозвучит фамилия Вильтон…
Мегрэ выпил свой грог, не торопясь, маленькими глотками, заплатил, и они вышли. Он решил взять такси.
— Хочешь, я тебя подвезу? Куда тебе ехать?
— Нет, спасибо. У меня отсюда удобный автобус Может быть, Фумель, опасаясь, что эта аппетитная дамочка не все хорошо поняла, имел намерения вернуться к ней, чтобы объяснить все более подробно?
— Слушай, кусочек меха дикого кота не дает мне покоя… Попробуй, может быть, тебе удастся что-нибудь узнать еще…
Мегрэ направился к площади Константен-Пекер, на которой находилась стоянка такси.
Глава 8
— Она и мне так же сказала, слово в слово.
— Увидишь, судебный следователь Кажу не захочет слишком далеко забираться в это дело. Как только прозвучит фамилия Вильтон…
Мегрэ выпил свой грог, не торопясь, маленькими глотками, заплатил, и они вышли. Он решил взять такси.
— Хочешь, я тебя подвезу? Куда тебе ехать?
— Нет, спасибо. У меня отсюда удобный автобус Может быть, Фумель, опасаясь, что эта аппетитная дамочка не все хорошо поняла, имел намерения вернуться к ней, чтобы объяснить все более подробно?
— Слушай, кусочек меха дикого кота не дает мне покоя… Попробуй, может быть, тебе удастся что-нибудь узнать еще…
Мегрэ направился к площади Константен-Пекер, на которой находилась стоянка такси.
Глава 8
На набережной Орфевр все были измотаны бессонной ночью — как инспектора, так и арестованные. Приведенные к утру свидетели, внезапно разбуженные, сердились и выходили из себя, ожидая в коридоре своей очереди.
Официант из пивной на улице Дофин принес кофе и булочки для работников следственного отдела.
Мегрэ вернулся к себе и, не раздеваясь, позвонил в отдел идентификации личности, попросив к телефону Моэрса.
Руки всех четырех арестованных подверглись так называемому парафиновому контролю: если бы кто-нибудь из них в последние три-четыре дня пользовался огнестрельным оружием, под кожей ладони у него должны были остаться невидимые глазу частички пороха, даже если бы стрелявший надел перчатки.
— Результаты уже готовы?
— Минуту назад мне доставили их из лаборатории.
— Кто из четырех?
— Третий.
Мегрэ поискал в списке: под номером «три» фигурировала фамилия, которая была ему нужна. Третьим был Роже Стейб, чех, который в течение какого-то времени работал на той же фабрике на набережной Жавель, что и Жозеф Резон.
— Эти результаты надежны?
— Совершенно.
— А остальные?
— Ничего не найдено.
Роже Стейб, высокий блондин, держал себя предельно покорно. И теперь еще, засыпаемый вопросами, он сидел напротив инспектора Торранса и отвечал с удивительным безразличием или притворялся, что плохо понимает по-французски.
Именно он занимался «мокрой работой» в банде, он должен был обеспечивать отход нападавших всеми доступными способами.
Второй, Лубьер, приземистый, мускулистый, волосатый мужчина, хозяин гаража в Пюто. Женат, отец двоих детей, он был родом из Фекампа. Целая группа специалистов занималась обыском в гараже.
Обыск на квартире Рене Люссака, так же как и на вилле «прекрасной Розалии», не дал никаких результатов.
Среди задержанных Розалия вела себя особенно шумно. Мегрэ слышал ее крики, хотя она находилась довольно далеко, в кабинете инспектора Люка, который ее допрашивал.
Затем состоялась очная ставка.
Оба официанта из кафе на улице Лафайет были слишком потрясены, чтобы с полной уверенностью утверждать, что человек, которого они видят сейчас, именно тот, которого они видели тогда за столиком незадолго до нападения. Может, это был Фернан, а может быть, и нет.
— Теперь у вас в руках уже вся банда? — спросил один из официантов после очной ставки.
Ему отвечали, что да, наверняка банда задержана в полном составе, хотя это не совсем соответствовало действительности. Не хватало еще одного человека: не знали, кем был тот шофер, который удрал вместе с участниками нападения на улице Лафайет. Он был, конечно, первоклассным водителем, и сам не принимал участия в нападении, он исполнял важную роль, хотя второстепенную. И о нем — никаких сведений.
— Алло! Да, это я, господин прокурор… Нам уже известно, кто из них стрелял: его зовут Роже Стейб.
Мегрэ с трудом держался на ногах, несмотря на то что выпитый грог несколько подкрепил его: веки слипались у него оттого, что он не выспался. Он потянулся за бутылкой коньяка, которую держал в стенном шкафу на всякий случай, и не раздумывая, сделал из нее несколько больших глотков.
— Алло!.. Нет, больше ничего, господин судья.
Одновременно звонили оба стоявших у него на столе телефона.
Звонок был из Пюто.
— Мы нашли их, шеф.
— Все?
— Вплоть до последнего банкнота!
Газеты сообщили, что банк имеет номера всех банкнотов, ставших добычей бандитов. Это не соответствовало истине. Однако гангстеры поверили и побоялись пускать деньги в оборот. Они ждали подходящего случая. Быть может, им удастся истратить деньги где-нибудь в провинции или за границей. Фернан был слишком хитер для того, чтобы действовать торопливо и чтобы позволить своим людям попробовать счастья, когда следствие еще ведется.
— Где?
— Под обшивкой сиденья старого автомобиля. Мать Лубьера, женщина энергичная, видно, что голова у нее варит, не спускала с нас глаз…
— Как вы думаете, она знала?
— По-моему, да. Мы обыскали все автомобили, один за другим. В некоторых даже размонтировали двигатели. Ну и вот! Полный успех! Вся пачка у нас!
— Не забудьте попросить, чтобы мать Лубьера подписала протокол.
— Уже попросил, но она отказалась.
— В таком случае вызывай свидетелей.
— Вызвал.
Для комиссара Мегрэ дело о бандитском нападении на улице Лафайет уже закончено. Ему не надо было выслушивать свидетелей или устраивать очередные очные ставки Довольно было и того, что он уже имел!
Теперь каждый из инспекторов сдаст ему свои рапорты, и он на их основании составит общий обширный отчет
Он поднял телефонную трубку, а когда раздался голос телефонистки коммутатора полиции, попросил:
— Соедините меня с прокурором Дюпон Д'Астье Секунду спустя он говорил:
— Похищенные банкноты найдены.
— Вместе с чемоданчиком?
Не слишком ли много от него хотят? Может быть, нужна, еще визитная карточка?
— Чемоданчик наверняка плывет где-нибудь по Сене или сожжен.
— У кого вы нашли деньги?
— У хозяина гаража.
— Что он сказал?
— Пока ничего. Ему еще не сообщили.
— Необходимо, чтобы при беседе с ним присутствовал его адвокат. Мне не хотелось бы иметь потом опровержения или неожиданности на судебном заседании.
Когда наконец коридоры следственного отдела опустеют, четверо задержанных вместе с «прекрасной Розалией» будут отведены в полицейские камеры. Там их разденут донага — женщину, конечно, в отдельном помещении — для проведения антропометрических измерений. По крайней мере у двоих из них уже имелся опыт подобных операций.
Сейчас их поместили в общей камере на первом этаже, а утром, перед тем как перевезти в тюрьму Сайте, их допросит судебный следователь.
Дело будет слушаться не раньше, чем через несколько месяцев, а за это время появятся новые шайки подобного типа и тоже начнут действовать… Но все это будет касаться кого-то иного, а не комиссара Мегрэ.
Мегрэ вошел в комнату, в которой инспектор Люка допрашивал Розалию. Она стояла в воинственной позе, руки в боки, а Люка терпеливо выстукивал двумя пальцами на машинке то, что она выкрикивала:
— Вы, сукины дети!.. Довольны, да? То, что Фернан на свободе, не давало вам покоя, вы старались все сделать, чтобы снова его посадить, да? И не стыдно вам цепляться к женщине, к которой вы приходили — вы уже не помните зачем, да? А разве вы не были довольны, когда я шепнула вам в постели кое-что?..
Только она одна, неутомимая, только она не утратила энергии и не была сонной… после бессонной ночи!
— Вы специально, чтобы унизить, отдали меня в руки такому тощему карлику, самому маленькому из всех вас… Да такого, как он, я бы одним пальцем…
Мегрэ искоса взглянул на Люка, после чего заявил:
— Пойду прилягу на часок-другой. Мне необходимо отдохнуть. А деньги нашли.
— Что-о-о? — вскрикнула Розалия.
— Не оставляй ее одну Люка. Позови кого-нибудь, чтобы составить ей компанию, можно высокого, если ей так хочется. Помести ее в моем кабинете.
— Будет исполнено, шеф!
Мегрэ вышел. Двор был заполнен полицейскими автомобилями. Со вчерашнего дня они находились в полной готовности.
Домой его отвезла полицейская машина.
— Ты, наверное, ляжешь? — спросила жена, расстилая ему постель. — Во сколько тебя разбудить?
— В половине первого.
— Так рано? Поспи лучше пару часов! Приготовить тебе ванну?
Он чувствовал себя слишком усталым и хотел лечь как можно быстрее. Едва он успел задремать, как раздался телефонный звонок. Мегрэ протянул руку к аппарату.
— Алло! — буркнул он сердито. — Слушаю!
— Говорит Фумель, господин комиссар.
— Извини, что я таким тоном ответил. Как раз засыпал. Откуда ты звонишь?
— С улицы Марбеф.
— Слушаю.
— У меня новости. О мехе.
— Нашел?
— Нет. И сомневаюсь, что когда-либо вообще найду. Но такая меховая полость существовала. Хозяин бензоколонки на улице Марбеф говорит, что видел нечто подобное. Утверждает, что не далее как неделю назад.
— Как случилось, что он это запомнил?
— Поскольку редко когда можно увидеть полость для ног, в особенности меховую, в спортивном автомобиле…
— Когда это было, в какой день?
— Он не знает точно, но утверждает, что недавно. Дня два-три назад. Когда Вильтон-младший брал у него бензин, он полость уже не видел.
— Напиши рапорт
— Это будет иметь какое-нибудь значение, господин комиссар?
— Никакого! — буркнул Мегрэ.
Ему хотелось спать, не было желания продолжать беседу. И в глубине души он сознавал, что далее если полость найдут, это не будет иметь никакого значения…
Он положил трубку.
Мегрэ представил себе кислую мину судебного следователя, если бы пришел к нему доложить, что узнал.
«Оноре Кюэнде в ночь с пятницы на субботу около ноля часов прокрался в дом Флоренс Вильтон, девичья фамилия Ленуар, на улице Нев-Сен-Пьер…»
«Откуда вы это знаете?»
«Поскольку он в течение пяти недель наблюдал за этим домом из окна своей комнаты в отеле „Ламбер“
«Это означает, что на основе информации, будто какой-то человек снимает комнату в отеле с подозрительной репутацией, вы делаете такие выводы…»
«Это не просто жилец, он нам известен. Оноре Кюэнде, который в течение почти тридцати лет…»
И тогда он рассказал бы судебному следователю о странных привычках и методах Кюэнде.
«Вы задержали его на месте преступления?»
Мегрэ пришлось бы признаться, что этого ему никогда не удавалось.
«У него были ключи от дверей того дома?»
«Нет.»
«Был ли он в сговоре с кем-нибудь, кто там работал?»
«Малоправдоподобно.»
«А мадам Вильтон находилась тогда дома?»
«Да.»
«А прислуга?»
«Тоже.»
«Так значит?..»
«Кюэнде никогда не входил в дом, в котором никого не было.»
«Вы допускаете, что та женщина…»
«Не она.»
«А кто?»
«Ее любовник.»
«Откуда вы знаете, что у нее есть любовник?»
«Мне сказала Ольга, которая живет в том отеле, напротив дома Вильтонов.»
«Кто она, эта Ольга?»
«Проститутка.»
«Она видела их вместе в постели?»
«Нет.»
«А что?»
«Видела его автомобиль.»
«А кто он, ее любовник?»
«Вильтон.»
«Вильтон?! Ее бывший муж?»
«Нет. Его сын.»
Фигуры становились все туманнее и все более хаотично двигались.
Мегрэ казалось, что он видит, как судебный следователь издевательски улыбается, что было не в его характере.
«Какие-то инсинуации… Дама и ее пасынок…»
«В свое время отец и невестка…»
«Что это значит?»
И Мегрэ рассказал бы то, что знал о Лиде, красивой манекенщице, которая вышла замуж за сына, а стала любовницей отца.
Разве такие вещи были возможны? Разве такой человек, как судебный следователь, серьезный, солидный и уравновешенный, поверит, что…
«Думаю, что у вас есть и другие доказательства.»
«Да, господин следователь…»
По-видимому, он хорошо уснул, если ему снилось, что он вынимает из кармана маленькую коробочку, в которой находятся два едва различимых волоска.
«Что это? Что это означает?»
«Волоски, господин следователь..»
Да, это наверняка сон, поскольку судебный следователь продолжал выпытывать:
«Волоски? Откуда?»
«Из шерсти.»
«Какой шерсти?»
«Дикого кота.»
«Дикого кота? Какого кота? Дикого? Откуда там взялся дикий кот?»
«Не кот, а меховая полость… Плед для ног из меха дикого кота.»
«И что вы еще скажете?»
«Допускаю, что Кюэнде первый раз в жизни, несмотря на многолетний опыт, на что-то наткнулся или что-то перевернул, произвел шум… А те проснулись потревоженные.»
«Но ведь они могли вызвать полицию!»
«В том-то и дело, что не могли. В их положении?!»
Снова мысли у него начали путаться. Ну да: Стюарт Вильтон узнал бы обо всем, а у Стюарта Вильтона есть деньги, много денег…
Ни Флоренс, ни ее любовник не знали человека, который вторгся в их спальню. Человек, который их застал на месте преступления, был бы опасным свидетелем. Они не могли этого допустить. И должны были его ликвидировать.
Они на всякий случай так изуродовали ему лицо, чтобы его нельзя было опознать. Наверняка было много крови. Надо было смыть следы. А потом — в багажник…
А в багажнике лежала меховая полость…
«Вы теперь все понимаете, господин судебный следователь?»
И подсовывает ему под нос футлярчик с волосками.
«Кто вам сказал, что они из меха дикого кота?»
«Эксперт.»
«А на судебном заседании будет смеяться и скажет, что это шерсть какого-то совершенно другого зверя…»
Судебный следователь будет прав. Именно так все и произойдет. Над ним только посмеются… Он окажется в смешном положении…
Адвокат, размахивая широкими рукавами своей тоги, скажет:
«Давайте на минуту подумаем серьезно, господа присяжные заседатели… Разве это доказательство для поддержки обвинения? Два волоска?..»
Все это может произойти и совершенно по-иному, конечно.
Мегрэ может, например, пойти один к госпоже Флоренс Вильтон. Может окружить ее огненным кольцом вопросов, может перевернуть ее квартиру вверх дном, может допросить прислугу…
Может пригласить в свой кабинет Вильтона-младшего и побеседовать с ним с глазу на глаз.
Может?.. Э, не совсем! Это не соответствовало бы предписаниям… Ведь не он ведет следствие по делу Кюэнде!
«Ну, вы и сами видите, Мегрэ. Лучше оставить в покое фантазии… Возьмите себе на память эти волоски из шерсти дикого кота…»
Верно, лучше оставить это дело в покое. Его и так замяли. Какое имеет значение вещественное доказательство? Никакого — именно так, как он сказал Фумелю.
Фумель… бедняга! Вечно впутанный в какие-то сердечные истории… Вечно несчастно влюбленный… Может быть, ему удастся успокоить Эвелину? Может быть, она даст ему наконец немного счастья?
Да, старая Жюстина с улицы Муфтар знала, что говорила:
«Я знаю моего сына… Уверена, что он не оставит меня без средств к существованию…»
Сколько денег могло быть в?..
Мы этого никогда не узнаем.
Мегрэ крепко спал.
Официант из пивной на улице Дофин принес кофе и булочки для работников следственного отдела.
Мегрэ вернулся к себе и, не раздеваясь, позвонил в отдел идентификации личности, попросив к телефону Моэрса.
Руки всех четырех арестованных подверглись так называемому парафиновому контролю: если бы кто-нибудь из них в последние три-четыре дня пользовался огнестрельным оружием, под кожей ладони у него должны были остаться невидимые глазу частички пороха, даже если бы стрелявший надел перчатки.
— Результаты уже готовы?
— Минуту назад мне доставили их из лаборатории.
— Кто из четырех?
— Третий.
Мегрэ поискал в списке: под номером «три» фигурировала фамилия, которая была ему нужна. Третьим был Роже Стейб, чех, который в течение какого-то времени работал на той же фабрике на набережной Жавель, что и Жозеф Резон.
— Эти результаты надежны?
— Совершенно.
— А остальные?
— Ничего не найдено.
Роже Стейб, высокий блондин, держал себя предельно покорно. И теперь еще, засыпаемый вопросами, он сидел напротив инспектора Торранса и отвечал с удивительным безразличием или притворялся, что плохо понимает по-французски.
Именно он занимался «мокрой работой» в банде, он должен был обеспечивать отход нападавших всеми доступными способами.
Второй, Лубьер, приземистый, мускулистый, волосатый мужчина, хозяин гаража в Пюто. Женат, отец двоих детей, он был родом из Фекампа. Целая группа специалистов занималась обыском в гараже.
Обыск на квартире Рене Люссака, так же как и на вилле «прекрасной Розалии», не дал никаких результатов.
Среди задержанных Розалия вела себя особенно шумно. Мегрэ слышал ее крики, хотя она находилась довольно далеко, в кабинете инспектора Люка, который ее допрашивал.
Затем состоялась очная ставка.
Оба официанта из кафе на улице Лафайет были слишком потрясены, чтобы с полной уверенностью утверждать, что человек, которого они видят сейчас, именно тот, которого они видели тогда за столиком незадолго до нападения. Может, это был Фернан, а может быть, и нет.
— Теперь у вас в руках уже вся банда? — спросил один из официантов после очной ставки.
Ему отвечали, что да, наверняка банда задержана в полном составе, хотя это не совсем соответствовало действительности. Не хватало еще одного человека: не знали, кем был тот шофер, который удрал вместе с участниками нападения на улице Лафайет. Он был, конечно, первоклассным водителем, и сам не принимал участия в нападении, он исполнял важную роль, хотя второстепенную. И о нем — никаких сведений.
— Алло! Да, это я, господин прокурор… Нам уже известно, кто из них стрелял: его зовут Роже Стейб.
Мегрэ с трудом держался на ногах, несмотря на то что выпитый грог несколько подкрепил его: веки слипались у него оттого, что он не выспался. Он потянулся за бутылкой коньяка, которую держал в стенном шкафу на всякий случай, и не раздумывая, сделал из нее несколько больших глотков.
— Алло!.. Нет, больше ничего, господин судья.
Одновременно звонили оба стоявших у него на столе телефона.
Звонок был из Пюто.
— Мы нашли их, шеф.
— Все?
— Вплоть до последнего банкнота!
Газеты сообщили, что банк имеет номера всех банкнотов, ставших добычей бандитов. Это не соответствовало истине. Однако гангстеры поверили и побоялись пускать деньги в оборот. Они ждали подходящего случая. Быть может, им удастся истратить деньги где-нибудь в провинции или за границей. Фернан был слишком хитер для того, чтобы действовать торопливо и чтобы позволить своим людям попробовать счастья, когда следствие еще ведется.
— Где?
— Под обшивкой сиденья старого автомобиля. Мать Лубьера, женщина энергичная, видно, что голова у нее варит, не спускала с нас глаз…
— Как вы думаете, она знала?
— По-моему, да. Мы обыскали все автомобили, один за другим. В некоторых даже размонтировали двигатели. Ну и вот! Полный успех! Вся пачка у нас!
— Не забудьте попросить, чтобы мать Лубьера подписала протокол.
— Уже попросил, но она отказалась.
— В таком случае вызывай свидетелей.
— Вызвал.
Для комиссара Мегрэ дело о бандитском нападении на улице Лафайет уже закончено. Ему не надо было выслушивать свидетелей или устраивать очередные очные ставки Довольно было и того, что он уже имел!
Теперь каждый из инспекторов сдаст ему свои рапорты, и он на их основании составит общий обширный отчет
Он поднял телефонную трубку, а когда раздался голос телефонистки коммутатора полиции, попросил:
— Соедините меня с прокурором Дюпон Д'Астье Секунду спустя он говорил:
— Похищенные банкноты найдены.
— Вместе с чемоданчиком?
Не слишком ли много от него хотят? Может быть, нужна, еще визитная карточка?
— Чемоданчик наверняка плывет где-нибудь по Сене или сожжен.
— У кого вы нашли деньги?
— У хозяина гаража.
— Что он сказал?
— Пока ничего. Ему еще не сообщили.
— Необходимо, чтобы при беседе с ним присутствовал его адвокат. Мне не хотелось бы иметь потом опровержения или неожиданности на судебном заседании.
Когда наконец коридоры следственного отдела опустеют, четверо задержанных вместе с «прекрасной Розалией» будут отведены в полицейские камеры. Там их разденут донага — женщину, конечно, в отдельном помещении — для проведения антропометрических измерений. По крайней мере у двоих из них уже имелся опыт подобных операций.
Сейчас их поместили в общей камере на первом этаже, а утром, перед тем как перевезти в тюрьму Сайте, их допросит судебный следователь.
Дело будет слушаться не раньше, чем через несколько месяцев, а за это время появятся новые шайки подобного типа и тоже начнут действовать… Но все это будет касаться кого-то иного, а не комиссара Мегрэ.
Мегрэ вошел в комнату, в которой инспектор Люка допрашивал Розалию. Она стояла в воинственной позе, руки в боки, а Люка терпеливо выстукивал двумя пальцами на машинке то, что она выкрикивала:
— Вы, сукины дети!.. Довольны, да? То, что Фернан на свободе, не давало вам покоя, вы старались все сделать, чтобы снова его посадить, да? И не стыдно вам цепляться к женщине, к которой вы приходили — вы уже не помните зачем, да? А разве вы не были довольны, когда я шепнула вам в постели кое-что?..
Только она одна, неутомимая, только она не утратила энергии и не была сонной… после бессонной ночи!
— Вы специально, чтобы унизить, отдали меня в руки такому тощему карлику, самому маленькому из всех вас… Да такого, как он, я бы одним пальцем…
Мегрэ искоса взглянул на Люка, после чего заявил:
— Пойду прилягу на часок-другой. Мне необходимо отдохнуть. А деньги нашли.
— Что-о-о? — вскрикнула Розалия.
— Не оставляй ее одну Люка. Позови кого-нибудь, чтобы составить ей компанию, можно высокого, если ей так хочется. Помести ее в моем кабинете.
— Будет исполнено, шеф!
Мегрэ вышел. Двор был заполнен полицейскими автомобилями. Со вчерашнего дня они находились в полной готовности.
Домой его отвезла полицейская машина.
— Ты, наверное, ляжешь? — спросила жена, расстилая ему постель. — Во сколько тебя разбудить?
— В половине первого.
— Так рано? Поспи лучше пару часов! Приготовить тебе ванну?
Он чувствовал себя слишком усталым и хотел лечь как можно быстрее. Едва он успел задремать, как раздался телефонный звонок. Мегрэ протянул руку к аппарату.
— Алло! — буркнул он сердито. — Слушаю!
— Говорит Фумель, господин комиссар.
— Извини, что я таким тоном ответил. Как раз засыпал. Откуда ты звонишь?
— С улицы Марбеф.
— Слушаю.
— У меня новости. О мехе.
— Нашел?
— Нет. И сомневаюсь, что когда-либо вообще найду. Но такая меховая полость существовала. Хозяин бензоколонки на улице Марбеф говорит, что видел нечто подобное. Утверждает, что не далее как неделю назад.
— Как случилось, что он это запомнил?
— Поскольку редко когда можно увидеть полость для ног, в особенности меховую, в спортивном автомобиле…
— Когда это было, в какой день?
— Он не знает точно, но утверждает, что недавно. Дня два-три назад. Когда Вильтон-младший брал у него бензин, он полость уже не видел.
— Напиши рапорт
— Это будет иметь какое-нибудь значение, господин комиссар?
— Никакого! — буркнул Мегрэ.
Ему хотелось спать, не было желания продолжать беседу. И в глубине души он сознавал, что далее если полость найдут, это не будет иметь никакого значения…
Он положил трубку.
Мегрэ представил себе кислую мину судебного следователя, если бы пришел к нему доложить, что узнал.
«Оноре Кюэнде в ночь с пятницы на субботу около ноля часов прокрался в дом Флоренс Вильтон, девичья фамилия Ленуар, на улице Нев-Сен-Пьер…»
«Откуда вы это знаете?»
«Поскольку он в течение пяти недель наблюдал за этим домом из окна своей комнаты в отеле „Ламбер“
«Это означает, что на основе информации, будто какой-то человек снимает комнату в отеле с подозрительной репутацией, вы делаете такие выводы…»
«Это не просто жилец, он нам известен. Оноре Кюэнде, который в течение почти тридцати лет…»
И тогда он рассказал бы судебному следователю о странных привычках и методах Кюэнде.
«Вы задержали его на месте преступления?»
Мегрэ пришлось бы признаться, что этого ему никогда не удавалось.
«У него были ключи от дверей того дома?»
«Нет.»
«Был ли он в сговоре с кем-нибудь, кто там работал?»
«Малоправдоподобно.»
«А мадам Вильтон находилась тогда дома?»
«Да.»
«А прислуга?»
«Тоже.»
«Так значит?..»
«Кюэнде никогда не входил в дом, в котором никого не было.»
«Вы допускаете, что та женщина…»
«Не она.»
«А кто?»
«Ее любовник.»
«Откуда вы знаете, что у нее есть любовник?»
«Мне сказала Ольга, которая живет в том отеле, напротив дома Вильтонов.»
«Кто она, эта Ольга?»
«Проститутка.»
«Она видела их вместе в постели?»
«Нет.»
«А что?»
«Видела его автомобиль.»
«А кто он, ее любовник?»
«Вильтон.»
«Вильтон?! Ее бывший муж?»
«Нет. Его сын.»
Фигуры становились все туманнее и все более хаотично двигались.
Мегрэ казалось, что он видит, как судебный следователь издевательски улыбается, что было не в его характере.
«Какие-то инсинуации… Дама и ее пасынок…»
«В свое время отец и невестка…»
«Что это значит?»
И Мегрэ рассказал бы то, что знал о Лиде, красивой манекенщице, которая вышла замуж за сына, а стала любовницей отца.
Разве такие вещи были возможны? Разве такой человек, как судебный следователь, серьезный, солидный и уравновешенный, поверит, что…
«Думаю, что у вас есть и другие доказательства.»
«Да, господин следователь…»
По-видимому, он хорошо уснул, если ему снилось, что он вынимает из кармана маленькую коробочку, в которой находятся два едва различимых волоска.
«Что это? Что это означает?»
«Волоски, господин следователь..»
Да, это наверняка сон, поскольку судебный следователь продолжал выпытывать:
«Волоски? Откуда?»
«Из шерсти.»
«Какой шерсти?»
«Дикого кота.»
«Дикого кота? Какого кота? Дикого? Откуда там взялся дикий кот?»
«Не кот, а меховая полость… Плед для ног из меха дикого кота.»
«И что вы еще скажете?»
«Допускаю, что Кюэнде первый раз в жизни, несмотря на многолетний опыт, на что-то наткнулся или что-то перевернул, произвел шум… А те проснулись потревоженные.»
«Но ведь они могли вызвать полицию!»
«В том-то и дело, что не могли. В их положении?!»
Снова мысли у него начали путаться. Ну да: Стюарт Вильтон узнал бы обо всем, а у Стюарта Вильтона есть деньги, много денег…
Ни Флоренс, ни ее любовник не знали человека, который вторгся в их спальню. Человек, который их застал на месте преступления, был бы опасным свидетелем. Они не могли этого допустить. И должны были его ликвидировать.
Они на всякий случай так изуродовали ему лицо, чтобы его нельзя было опознать. Наверняка было много крови. Надо было смыть следы. А потом — в багажник…
А в багажнике лежала меховая полость…
«Вы теперь все понимаете, господин судебный следователь?»
И подсовывает ему под нос футлярчик с волосками.
«Кто вам сказал, что они из меха дикого кота?»
«Эксперт.»
«А на судебном заседании будет смеяться и скажет, что это шерсть какого-то совершенно другого зверя…»
Судебный следователь будет прав. Именно так все и произойдет. Над ним только посмеются… Он окажется в смешном положении…
Адвокат, размахивая широкими рукавами своей тоги, скажет:
«Давайте на минуту подумаем серьезно, господа присяжные заседатели… Разве это доказательство для поддержки обвинения? Два волоска?..»
Все это может произойти и совершенно по-иному, конечно.
Мегрэ может, например, пойти один к госпоже Флоренс Вильтон. Может окружить ее огненным кольцом вопросов, может перевернуть ее квартиру вверх дном, может допросить прислугу…
Может пригласить в свой кабинет Вильтона-младшего и побеседовать с ним с глазу на глаз.
Может?.. Э, не совсем! Это не соответствовало бы предписаниям… Ведь не он ведет следствие по делу Кюэнде!
«Ну, вы и сами видите, Мегрэ. Лучше оставить в покое фантазии… Возьмите себе на память эти волоски из шерсти дикого кота…»
Верно, лучше оставить это дело в покое. Его и так замяли. Какое имеет значение вещественное доказательство? Никакого — именно так, как он сказал Фумелю.
Фумель… бедняга! Вечно впутанный в какие-то сердечные истории… Вечно несчастно влюбленный… Может быть, ему удастся успокоить Эвелину? Может быть, она даст ему наконец немного счастья?
Да, старая Жюстина с улицы Муфтар знала, что говорила:
«Я знаю моего сына… Уверена, что он не оставит меня без средств к существованию…»
Сколько денег могло быть в?..
Мы этого никогда не узнаем.
Мегрэ крепко спал.