Страница:
Элисса кивнула.
— А у меня есть мисс Пиббл.
— Она — ваш камердинер?
— Нет. Моя компаньонка и подруга. Она заботится обо мне так же, как, уверена, Блант заботится о вас.
В данным момент забота Бланта состояла в том, чтобы найти хозяину подходящую и безупречную невесту. При этой мысли по спине Майлса Сент-Олдфорда пробежали мурашки.
— Так вернемся к вашей непокорной лозе, миледи.
— Вы совершенно правы.
— В чем?
— Было бы позором уничтожать здесь то, что существовало еще во времена Исповедника.
Майлс отметил, что поддерживать беседу с леди Элиссой совсем не просто. Ее мысли, казалось, перелетают с одного предмета на другой, как пчела с цветка на цветок, собирая нектар. Разве только она не была такой маленькой.
В сущности, для женщины леди Элисса была довольно высокого роста. Ее голова почти достигала его подбородка. Ее хрупкое сложение и грациозные движения создавали впечатление, что леди Элисса меньше ростом и моложе, чем есть на самом деле.
— Не пройти ли нам в дом, милорд? Несомненно, вы хотите освежиться после путешествия. И как только прибудет ваш багаж, вам понадобится удалиться в свои комнаты, чтобы привести себя в порядок и переодеться.
— Безусловно.
— Тогда прошу вас пройти вот сюда… — и девушка жестом указала на дальний конец розария. Там виднелась старинная каменная дверь с изображениями химер, разевающих жестяные пасти навстречу всем, кто проходил через нее, отгоняющими духов зла и непрошеных гостей. Выложенная камнем дорожка за дверью вела к дому.
Любопытно, но настроение Майлса мгновенно изменилось, пока он шагал по дорожке рядом с леди. Его больше не ужасало время, которое предстояло провести в аббатстве Грейстоун — в сущности, он даже радовался, что оказался здесь.
Разумеется, причиной или виной тому была леди Элисса. Прошло уже немало времени — Майлс нехотя вспомнил об этом — с тех пор, как в последний раз его любопытство вызвала женщина — конечно, исключая Джулиет, ныне герцогиню Дикинскую, Элизабет, сестру друга Майлса, эрла Стенхоупа, и жену другого друга, лорда Джонатана Уика.
Впервые Майлс был вынужден признать, что с некоторых пор общение с женской половиной рода человеческого стало для него утомительным. Откровенно говоря, в свои тридцать лет он уже слишком хорошо знал женщин. А ведь когда-то ему было достаточно милого лица, прелестной фигурки и пустой головки.
Но не теперь. Вдобавок в его распоряжении было слишком много времени и денег. Заботы о своем состоянии совсем не тяготили Майлса. Его талант покупать только самое лучшее распространялся на управляющих, егерей, дворецких и экономок. Оставив военную службу ее величеству, и особенно после возвращения из Америки Майлс терялся в догадках, куда приложить свои силы. Ему угрожала опасность превратиться в праздного бездельника.
Майлс задержался у двери, отделяющей розарий от внешнего мира. Ему казалось, что он почти позабыл лето, проведенное некогда в аббатстве Грейстоун, но по мере приближения к дому к нему возвращались воспоминания о долгих, томительных летних днях и ночах, лягушачьих хорах на тихом пруду, всплесках серебристых рыбок в лучах заходящего солнца, слабом аромате увядающих роз, ощущении того, что за ним постоянно наблюдают…
Майлс решительно встряхнулся. Несомненно, последнее было плодом его юношеского воображения. Или снов, «…забыться, и случайно задремать; быть может, в этом смертном сне возникнут грезы.»
— Мужчины — совершенно иные существа, — заявила мисс Эмма Пиббл, когда обе женщины сидели в кабинете аббатства Грейстоун, наслаждаясь обычной полуденной чашкой кофе.
Заявление бывшей гувернантки не блистало глубиной мысли, но Элисса была согласна с ним.
— И в самом деле, я ожидала увидеть лорда Корка совершенно другим.
Эмма Пиббл деликатно прикоснулась к носу своим льняным платком.
— Это относится и к его компаньону — человеку, которого он называет Блантом.
Элисса оторвалась от стопы бумаг на своем столе.
— Честно говоря, я думала, что маркиз прибудет в роскошной карете с фамильным гербом на дверце, запряженной четверкой лошадей, в сопровождении свиты вышколенных слуг. Я представляла его в причудливой одежде, с вычурной тростью и не менее изысканными манерами.
— Они оба отнюдь не изысканы, — заметила Эмма, ставя чашечку китайского фарфора на миниатюрный столик времен королевы Анны. — И не отличаются хорошими манерами. Они просто мужланы.
Крохотная складка перерезала бровь Элиссы.
— Вначале и я так считала. Но теперь я склонна подозревать, что и маркиз, и его слуга были военными.
Пожилая женщина склонилась к своей собеседнице.
— Знаете, я не из тех, кто собирает сплетни, но мне довелось слышать, что лорд Корк и мистер Блант некогда несли тайную службу королевству, — призналась она.
Элисса недоуменно заморгала.
— Тайную службу?
— Так говорят, чтобы скрыть правду. — Эмма Пиббл понизила голос до взволнованного шепота.
— Какую правду?
— Они были шпионами!
Дрожь пробежала по спине Элиссы от затылка до поясницы.
— Какой ужас!
Но какой интригующей показалась ей эта новость!
— Только Богу известно, что они совершали ради королевы и страны, — продолжала Эмма.
— Пожалуй, — Элисса вытянула руку и принялась внимательно изучать пятнышко грязи, оставшееся под ногтем большого пальца. — Признаюсь, не могу понять таких джентльменов, как лорд Корк.
Эмма Пиббл водрузила пенсне в тонкой оправе на кончик носа и расправила складки темно-серого поплинового платья: пока ее обожаемая госпожа пребывала в трауре, в нем пребывала и компаньонка.
— Не удивлюсь, если маркиз теряется в догадках на ваш счет, дорогая.
— На мой счет?
В карих глазах, прикрытых стеклами пенсне, появилось мудрое и проницательное выражение.
— Несомненно, вы совсем не похожи на знакомых ему женщин.
— Вы думаете?
— Я уверена в этом.
Элисса еле слышно вздохнула.
— Должно быть, дамы из свиты Мальборо милы и веселы, умны и образованны, прекрасно воспитаны и одеты. Уверена, они всегда знают, что следует сказать и как поступить, — добавила она с легким оттенком зависти.
— Возможно. А может быть, и нет, — Эмма откровенно пожала плечами. — Но вы — вы были моей самой способной ученицей, Элисса. У вас живой ум, вы прекрасно знаете историю, обладаете удивительными способностями к латыни и самым чудесным почерком из всех, кого мне доводилось учить.
В устах такой строгой наставницы, как мисс Эмма Мэри Маргарет Пиббл, эти слова прозвучали, как высочайшая похвала.
Разумеется, ее обязанности наставницы Элиссы кончились несколько лет назад. Теперь между двумя женщинами, некогда учительницей и ученицей, возникла глубокая и сильная привязанность. Претерпев вместе разочарование гувернантки — ее жених расторг помолвку, прельстившись хорошенькой девицей без единой серьезной мысли в голове — и трагическую смерть родителей Элиссы, они стали компаньонками, союзницами и близкими подругами. Элисса взяла перо.
— Так вернемся к нашим делам?
Эмма кивнула.
— Миссис Фетчетт поместила маркиза в Рыцарских покоях, — сообщила она.
Элисса прикусила нижнюю губу. Всего две комнаты отделяли Рыцарские покои от ее собственных.
— Полагаю, тут уж ничего не поделаешь…
— Как и с сэром Элфридом, леди Чабб и их дочерью, прибывающими послезавтра. Значит, вы и впрямь уверены, что этот маркиз — не джентльмен? — Эмма бросила на ученицу краткий взгляд.
— Разумеется, нет, — поспешно согласилась Элисса. — Пусть маркиз остается в Рыцарских покоях, а сэра Элфрида и его семью мы поселим этажом выше, как и собирались.
Эмма Пиббл была известна своей прямотой суждений.
— Не нравятся мне все эти посторонние в доме.
Элисса была того же мнения. Но за последние несколько месяцев она откладывала визит семейства Чабб дважды и не решалась сделать это вновь из боязни обидеть их.
— Нам обеим известно, что мой отец позволил сэру Элфриду Чаббу пользоваться в своих исследованиях библиотекой аббатства. Насколько я знаю, сэр Элфрид считается известным историком-любителем.
— Вот именно — любителем. — Эмма пренебрежительно фыркнула.
Элиссе пришлось мягко напомнить подруге:
— За сотни лет в аббатстве Грейстоун стало традицией проявлять гостеприимство по отношению ко всем, кто желал бы поселиться и провести здесь время.
Эмма прищелкнула языком.
— Я со всем уважением отношусь к традициям, но семейство Чабб вполне могло позволить себе снять дом неподалеку. Просто они слишком скупы. — Она взяла свою китайскую чашечку, глотнула кофе. — С их приездом все в доме будут завалены работой, — для большей убедительности добавила она.
К несчастью, это были во многом справедливые слова.
— Нельзя ли на время нанять прислугу в деревне?
Эмма, непревзойденный стратег домашнего хозяйства, мгновенно ухватилась за эту идею:
— Миссис Фетчетт считает, что нам вполне хватит двух служанок. Одну из них, как считает она, можно обучить помогать на кухне, а другую — выполнять работу по дому, которая неизбежно найдется при таком обилии гостей. Нам остается только надеяться, что леди Чабб и мисс Чабб привезут с собой своих горничных.
— Я слышала, что леди Чабб очень красива и величественна, — спустя некоторое время заметила Элисса. Не то чтобы она прислушивалась к сплетням — просто об этом вчера за чаем упомянул сэр Хью. По-видимому, он был представлен леди Кэролайн Чабб в свой последний визит в Лондон.
Эмма даже не попыталась скрыть свое неудовольствие.
— Семейство Чабб — настоящие выскочки.
— В самом деле?
— Прежде, чем получить титул, сэр Элфрид был торговцем.
— Заниматься торговлей не зазорно, — разумеется, так считают далеко не все. — Сэр Элфрид просто достаточно умен, чтобы обсуждать свои дела о…
— «Невыразимых» джентльменах, — подсказала Эмма.
— Которые принесли ему значительный успех и немалое состояние.
— Тем не менее, Чабб — выскочка. Хотя вы и не в состоянии отказать ему в гостеприимстве.
Элисса размышляла, как ответить на последний выпад Эммы, когда в дверь кабинета постучали.
— Это миссис Фетчетт.
Но на пороге показалась не экономка, миссис Фетчетт, а Голсуорси.
— Прошу меня простить, миледи… — неуверенно начал старший садовник.
— Входите же, Голсуорси.
Держа шляпу в руке, садовник робко шагнул а кабинет и остановился. Чувствуя себя неловко, Голсуорси с уважением поклонился, комкая в руке шляпу, которую носил круглый год. Бросив беглый взгляд на свои перепачканные землей башмаки, он принялся переминаться с ноги на ногу.
— Я насчет одного парня, миледи, — наконец сообщил он.
— Да? — ободряюще произнесла Элисса.
— Иана Маккеннита…
— Так что же случилось с Ианом Маккеннитом? Голсуорси устремил взгляд куда-то на стену, выше левого плеча Элиссы.
— Не столько с этим парнем, сколько с тем, что он видел в лесу.
— В каком лесу?
— В старом лесу, миледи, — садовник вновь затоптался на месте. — И не столько в старом лесу, сколько в Пещере монаха.
— Ну так что же он видел в Пещере монаха?
— Мужчину, — садовник смутился, как будто не раз обдумывал эти сведения, прежде чем сообщить о них. — Чужака, не из наших мест.
Вытягивать слова из Голсуорси приходилось в час по чайной ложке.
— Иан Маккеннит разговаривал с этим незнакомцем?
— Разговаривал, миледи.
— И что же он сказал?
— Сказал, что этому чужаку не повезло. Сказал, что он одет в лохмотья, как нищий или… — Голсуорси остановился, подыскивая верное слово, — … отшельник, но говорил он как джентльмен.
— Понятно, — Элисса на мгновение задумалась. — Но ведь этот человек никому не причиняет вреда?
— Нет, миледи.
— Значит, ничего страшного не произошло, верно?
— Пожалуй, что так, миледи. — Садовник почесал в затылке.
— Спасибо, Голсуорси.
— Так что прикажете мне делать с этим отшельником?
— Я приказываю вам ничего с ним не делать, — отозвалась Элисса. — Иан Маккеннит еще здесь?
Садовник кивнул.
— Этот парень у черного хода, где за ним следит миссис Фетчетт.
— Пожалуйста, попросите у миссис Фетчетт чистое, хорошее одеяло и скажите, чтобы повар приготовил корзину с едой — хлеб, сыр, может быть, пару мясных пирогов, флягу с бульоном. Я хочу, чтобы Иан Маккеннит отнес ее к Пещере монаха и оставил у входа. Понимаете?
— Понимаю, миледи. Все будет сделано так, как прикажете.
— Спасибо, Голсуорси.
Старший садовник снова закивал и поспешно вышел.
— Итак, на чем мы остановились? — задумалась вслух Элисса.
— Мы говорили о семействе Чабб.
— Да. Думаю, с комнатами решено. А теперь давайте обсудим меню ужина на пятницу. По-моему, и миссис Фетчетт, и повар будут рады узнать его заранее.
— У повара есть замечательный новый рецепт мусса из лосося, — Эмма Пиббл обожала лососину.
— Значит, его надо обязательно включить в меню.
— Полагаю, сэр Хью должен присутствовать на приветственном ужине.
— Сэр Хью — единственный среди нас, кто знаком с сэром Элфридом и леди Чабб, — заметила Элисса.
— Он обожает креветки.
— Значит, креветки… — Элисса вписала в меню креветки и омары, а затем задумчиво произнесла: — Интересно, какие блюда предпочитает маркиз?
— Если вам угодно, я спрошу у его слуги.
— Буду вам очень признательна. Спасибо, Эмма, — Элисса улыбнулась своей компаньонке. — Уверена, наш маленький ужин пройдет успешно. В конце концов у нас есть маркиз, чтобы развлекать чету Чабб и поразить воображение сэра Хью.
Элисса представила их рядом: молодого, смазливого, блондинистого Хью Пьюрхарта и смуглого, широкоплечего красавца Майлса Сент-Олдфорда. Эти двое мужчин отличались между собой, как день и ночь.
— Вероятно, нам предстоит самый захватывающий вечер, — проговорила Элисса, вновь берясь за перо.
Глава 5
— А у меня есть мисс Пиббл.
— Она — ваш камердинер?
— Нет. Моя компаньонка и подруга. Она заботится обо мне так же, как, уверена, Блант заботится о вас.
В данным момент забота Бланта состояла в том, чтобы найти хозяину подходящую и безупречную невесту. При этой мысли по спине Майлса Сент-Олдфорда пробежали мурашки.
— Так вернемся к вашей непокорной лозе, миледи.
— Вы совершенно правы.
— В чем?
— Было бы позором уничтожать здесь то, что существовало еще во времена Исповедника.
Майлс отметил, что поддерживать беседу с леди Элиссой совсем не просто. Ее мысли, казалось, перелетают с одного предмета на другой, как пчела с цветка на цветок, собирая нектар. Разве только она не была такой маленькой.
В сущности, для женщины леди Элисса была довольно высокого роста. Ее голова почти достигала его подбородка. Ее хрупкое сложение и грациозные движения создавали впечатление, что леди Элисса меньше ростом и моложе, чем есть на самом деле.
— Не пройти ли нам в дом, милорд? Несомненно, вы хотите освежиться после путешествия. И как только прибудет ваш багаж, вам понадобится удалиться в свои комнаты, чтобы привести себя в порядок и переодеться.
— Безусловно.
— Тогда прошу вас пройти вот сюда… — и девушка жестом указала на дальний конец розария. Там виднелась старинная каменная дверь с изображениями химер, разевающих жестяные пасти навстречу всем, кто проходил через нее, отгоняющими духов зла и непрошеных гостей. Выложенная камнем дорожка за дверью вела к дому.
Любопытно, но настроение Майлса мгновенно изменилось, пока он шагал по дорожке рядом с леди. Его больше не ужасало время, которое предстояло провести в аббатстве Грейстоун — в сущности, он даже радовался, что оказался здесь.
Разумеется, причиной или виной тому была леди Элисса. Прошло уже немало времени — Майлс нехотя вспомнил об этом — с тех пор, как в последний раз его любопытство вызвала женщина — конечно, исключая Джулиет, ныне герцогиню Дикинскую, Элизабет, сестру друга Майлса, эрла Стенхоупа, и жену другого друга, лорда Джонатана Уика.
Впервые Майлс был вынужден признать, что с некоторых пор общение с женской половиной рода человеческого стало для него утомительным. Откровенно говоря, в свои тридцать лет он уже слишком хорошо знал женщин. А ведь когда-то ему было достаточно милого лица, прелестной фигурки и пустой головки.
Но не теперь. Вдобавок в его распоряжении было слишком много времени и денег. Заботы о своем состоянии совсем не тяготили Майлса. Его талант покупать только самое лучшее распространялся на управляющих, егерей, дворецких и экономок. Оставив военную службу ее величеству, и особенно после возвращения из Америки Майлс терялся в догадках, куда приложить свои силы. Ему угрожала опасность превратиться в праздного бездельника.
Майлс задержался у двери, отделяющей розарий от внешнего мира. Ему казалось, что он почти позабыл лето, проведенное некогда в аббатстве Грейстоун, но по мере приближения к дому к нему возвращались воспоминания о долгих, томительных летних днях и ночах, лягушачьих хорах на тихом пруду, всплесках серебристых рыбок в лучах заходящего солнца, слабом аромате увядающих роз, ощущении того, что за ним постоянно наблюдают…
Майлс решительно встряхнулся. Несомненно, последнее было плодом его юношеского воображения. Или снов, «…забыться, и случайно задремать; быть может, в этом смертном сне возникнут грезы.»
— Мужчины — совершенно иные существа, — заявила мисс Эмма Пиббл, когда обе женщины сидели в кабинете аббатства Грейстоун, наслаждаясь обычной полуденной чашкой кофе.
Заявление бывшей гувернантки не блистало глубиной мысли, но Элисса была согласна с ним.
— И в самом деле, я ожидала увидеть лорда Корка совершенно другим.
Эмма Пиббл деликатно прикоснулась к носу своим льняным платком.
— Это относится и к его компаньону — человеку, которого он называет Блантом.
Элисса оторвалась от стопы бумаг на своем столе.
— Честно говоря, я думала, что маркиз прибудет в роскошной карете с фамильным гербом на дверце, запряженной четверкой лошадей, в сопровождении свиты вышколенных слуг. Я представляла его в причудливой одежде, с вычурной тростью и не менее изысканными манерами.
— Они оба отнюдь не изысканы, — заметила Эмма, ставя чашечку китайского фарфора на миниатюрный столик времен королевы Анны. — И не отличаются хорошими манерами. Они просто мужланы.
Крохотная складка перерезала бровь Элиссы.
— Вначале и я так считала. Но теперь я склонна подозревать, что и маркиз, и его слуга были военными.
Пожилая женщина склонилась к своей собеседнице.
— Знаете, я не из тех, кто собирает сплетни, но мне довелось слышать, что лорд Корк и мистер Блант некогда несли тайную службу королевству, — призналась она.
Элисса недоуменно заморгала.
— Тайную службу?
— Так говорят, чтобы скрыть правду. — Эмма Пиббл понизила голос до взволнованного шепота.
— Какую правду?
— Они были шпионами!
Дрожь пробежала по спине Элиссы от затылка до поясницы.
— Какой ужас!
Но какой интригующей показалась ей эта новость!
— Только Богу известно, что они совершали ради королевы и страны, — продолжала Эмма.
— Пожалуй, — Элисса вытянула руку и принялась внимательно изучать пятнышко грязи, оставшееся под ногтем большого пальца. — Признаюсь, не могу понять таких джентльменов, как лорд Корк.
Эмма Пиббл водрузила пенсне в тонкой оправе на кончик носа и расправила складки темно-серого поплинового платья: пока ее обожаемая госпожа пребывала в трауре, в нем пребывала и компаньонка.
— Не удивлюсь, если маркиз теряется в догадках на ваш счет, дорогая.
— На мой счет?
В карих глазах, прикрытых стеклами пенсне, появилось мудрое и проницательное выражение.
— Несомненно, вы совсем не похожи на знакомых ему женщин.
— Вы думаете?
— Я уверена в этом.
Элисса еле слышно вздохнула.
— Должно быть, дамы из свиты Мальборо милы и веселы, умны и образованны, прекрасно воспитаны и одеты. Уверена, они всегда знают, что следует сказать и как поступить, — добавила она с легким оттенком зависти.
— Возможно. А может быть, и нет, — Эмма откровенно пожала плечами. — Но вы — вы были моей самой способной ученицей, Элисса. У вас живой ум, вы прекрасно знаете историю, обладаете удивительными способностями к латыни и самым чудесным почерком из всех, кого мне доводилось учить.
В устах такой строгой наставницы, как мисс Эмма Мэри Маргарет Пиббл, эти слова прозвучали, как высочайшая похвала.
Разумеется, ее обязанности наставницы Элиссы кончились несколько лет назад. Теперь между двумя женщинами, некогда учительницей и ученицей, возникла глубокая и сильная привязанность. Претерпев вместе разочарование гувернантки — ее жених расторг помолвку, прельстившись хорошенькой девицей без единой серьезной мысли в голове — и трагическую смерть родителей Элиссы, они стали компаньонками, союзницами и близкими подругами. Элисса взяла перо.
— Так вернемся к нашим делам?
Эмма кивнула.
— Миссис Фетчетт поместила маркиза в Рыцарских покоях, — сообщила она.
Элисса прикусила нижнюю губу. Всего две комнаты отделяли Рыцарские покои от ее собственных.
— Полагаю, тут уж ничего не поделаешь…
— Как и с сэром Элфридом, леди Чабб и их дочерью, прибывающими послезавтра. Значит, вы и впрямь уверены, что этот маркиз — не джентльмен? — Эмма бросила на ученицу краткий взгляд.
— Разумеется, нет, — поспешно согласилась Элисса. — Пусть маркиз остается в Рыцарских покоях, а сэра Элфрида и его семью мы поселим этажом выше, как и собирались.
Эмма Пиббл была известна своей прямотой суждений.
— Не нравятся мне все эти посторонние в доме.
Элисса была того же мнения. Но за последние несколько месяцев она откладывала визит семейства Чабб дважды и не решалась сделать это вновь из боязни обидеть их.
— Нам обеим известно, что мой отец позволил сэру Элфриду Чаббу пользоваться в своих исследованиях библиотекой аббатства. Насколько я знаю, сэр Элфрид считается известным историком-любителем.
— Вот именно — любителем. — Эмма пренебрежительно фыркнула.
Элиссе пришлось мягко напомнить подруге:
— За сотни лет в аббатстве Грейстоун стало традицией проявлять гостеприимство по отношению ко всем, кто желал бы поселиться и провести здесь время.
Эмма прищелкнула языком.
— Я со всем уважением отношусь к традициям, но семейство Чабб вполне могло позволить себе снять дом неподалеку. Просто они слишком скупы. — Она взяла свою китайскую чашечку, глотнула кофе. — С их приездом все в доме будут завалены работой, — для большей убедительности добавила она.
К несчастью, это были во многом справедливые слова.
— Нельзя ли на время нанять прислугу в деревне?
Эмма, непревзойденный стратег домашнего хозяйства, мгновенно ухватилась за эту идею:
— Миссис Фетчетт считает, что нам вполне хватит двух служанок. Одну из них, как считает она, можно обучить помогать на кухне, а другую — выполнять работу по дому, которая неизбежно найдется при таком обилии гостей. Нам остается только надеяться, что леди Чабб и мисс Чабб привезут с собой своих горничных.
— Я слышала, что леди Чабб очень красива и величественна, — спустя некоторое время заметила Элисса. Не то чтобы она прислушивалась к сплетням — просто об этом вчера за чаем упомянул сэр Хью. По-видимому, он был представлен леди Кэролайн Чабб в свой последний визит в Лондон.
Эмма даже не попыталась скрыть свое неудовольствие.
— Семейство Чабб — настоящие выскочки.
— В самом деле?
— Прежде, чем получить титул, сэр Элфрид был торговцем.
— Заниматься торговлей не зазорно, — разумеется, так считают далеко не все. — Сэр Элфрид просто достаточно умен, чтобы обсуждать свои дела о…
— «Невыразимых» джентльменах, — подсказала Эмма.
— Которые принесли ему значительный успех и немалое состояние.
— Тем не менее, Чабб — выскочка. Хотя вы и не в состоянии отказать ему в гостеприимстве.
Элисса размышляла, как ответить на последний выпад Эммы, когда в дверь кабинета постучали.
— Это миссис Фетчетт.
Но на пороге показалась не экономка, миссис Фетчетт, а Голсуорси.
— Прошу меня простить, миледи… — неуверенно начал старший садовник.
— Входите же, Голсуорси.
Держа шляпу в руке, садовник робко шагнул а кабинет и остановился. Чувствуя себя неловко, Голсуорси с уважением поклонился, комкая в руке шляпу, которую носил круглый год. Бросив беглый взгляд на свои перепачканные землей башмаки, он принялся переминаться с ноги на ногу.
— Я насчет одного парня, миледи, — наконец сообщил он.
— Да? — ободряюще произнесла Элисса.
— Иана Маккеннита…
— Так что же случилось с Ианом Маккеннитом? Голсуорси устремил взгляд куда-то на стену, выше левого плеча Элиссы.
— Не столько с этим парнем, сколько с тем, что он видел в лесу.
— В каком лесу?
— В старом лесу, миледи, — садовник вновь затоптался на месте. — И не столько в старом лесу, сколько в Пещере монаха.
— Ну так что же он видел в Пещере монаха?
— Мужчину, — садовник смутился, как будто не раз обдумывал эти сведения, прежде чем сообщить о них. — Чужака, не из наших мест.
Вытягивать слова из Голсуорси приходилось в час по чайной ложке.
— Иан Маккеннит разговаривал с этим незнакомцем?
— Разговаривал, миледи.
— И что же он сказал?
— Сказал, что этому чужаку не повезло. Сказал, что он одет в лохмотья, как нищий или… — Голсуорси остановился, подыскивая верное слово, — … отшельник, но говорил он как джентльмен.
— Понятно, — Элисса на мгновение задумалась. — Но ведь этот человек никому не причиняет вреда?
— Нет, миледи.
— Значит, ничего страшного не произошло, верно?
— Пожалуй, что так, миледи. — Садовник почесал в затылке.
— Спасибо, Голсуорси.
— Так что прикажете мне делать с этим отшельником?
— Я приказываю вам ничего с ним не делать, — отозвалась Элисса. — Иан Маккеннит еще здесь?
Садовник кивнул.
— Этот парень у черного хода, где за ним следит миссис Фетчетт.
— Пожалуйста, попросите у миссис Фетчетт чистое, хорошее одеяло и скажите, чтобы повар приготовил корзину с едой — хлеб, сыр, может быть, пару мясных пирогов, флягу с бульоном. Я хочу, чтобы Иан Маккеннит отнес ее к Пещере монаха и оставил у входа. Понимаете?
— Понимаю, миледи. Все будет сделано так, как прикажете.
— Спасибо, Голсуорси.
Старший садовник снова закивал и поспешно вышел.
— Итак, на чем мы остановились? — задумалась вслух Элисса.
— Мы говорили о семействе Чабб.
— Да. Думаю, с комнатами решено. А теперь давайте обсудим меню ужина на пятницу. По-моему, и миссис Фетчетт, и повар будут рады узнать его заранее.
— У повара есть замечательный новый рецепт мусса из лосося, — Эмма Пиббл обожала лососину.
— Значит, его надо обязательно включить в меню.
— Полагаю, сэр Хью должен присутствовать на приветственном ужине.
— Сэр Хью — единственный среди нас, кто знаком с сэром Элфридом и леди Чабб, — заметила Элисса.
— Он обожает креветки.
— Значит, креветки… — Элисса вписала в меню креветки и омары, а затем задумчиво произнесла: — Интересно, какие блюда предпочитает маркиз?
— Если вам угодно, я спрошу у его слуги.
— Буду вам очень признательна. Спасибо, Эмма, — Элисса улыбнулась своей компаньонке. — Уверена, наш маленький ужин пройдет успешно. В конце концов у нас есть маркиз, чтобы развлекать чету Чабб и поразить воображение сэра Хью.
Элисса представила их рядом: молодого, смазливого, блондинистого Хью Пьюрхарта и смуглого, широкоплечего красавца Майлса Сент-Олдфорда. Эти двое мужчин отличались между собой, как день и ночь.
— Вероятно, нам предстоит самый захватывающий вечер, — проговорила Элисса, вновь берясь за перо.
Глава 5
— Лорд Корк, позвольте представить вам сэра Хью Пьюрхарта, недавно ставшего третьим баронетом, — произнес викарий, мистер Блэкмор, с удовольствием выполняя роль хозяина дома.
Священник не преминул сообщить Майлсу, что он уже не в первый раз выполняет эту роль по просьбе хозяйки дома. Как служитель церкви и друг семьи, он часто удостаивался приглашения в аббатство Грейстоун еще в лучшие времена его владельцев. Он всегда был рад оказать помощь, особенно с тех пор, как леди Элисса осталась одна на свете. Обо всем этом Ангус Блэкмор поведал за считанные минуты до прибытия других гостей.
— Рад познакомиться с вами, Пьюрхарт, — Майлс решил проявить общительность. Еще не выяснив, кто его друг, а кто враг, он придерживался правила быть одинаково любезным со всеми — этот урок Майлс усвоил не на тайной службе королевству, а во время пребывания в большом свете.
— И я также рад нашей встрече, лорд Корк, — ответил привлекательный юноша в крахмальном белом воротничке, белой рубашке и черном вечернем костюме. Его портной явно не делал никаких скидок ни на погоду, ни на простые деревенские нравы.
— От леди Элиссы я узнал, — вмешался викарий, — что вы были давним приятелем ее отца, милорд.
— В сущности, давним приятелем эрла был мой дед. Тем не менее, в юности мне довелось провести лето здесь, в аббатстве. Лорд и леди Грейстоун были очень добры ко мне. Мне всегда хотелось когда-нибудь вновь навестить их. Жаль, что я медлил так долго — слишком долго, как теперь выяснилось.
— Да, это ужасное несчастье. Настоящая трагедия. — Ангус Блэкмор медленно покачал головой. — Знаете, их обоих унесла странная лихорадка.
Вдобавок ко всему, Джеймс Грей исчез по пути домой из Индии, — он вновь покачал головой, и немного спустя добавил: — Джеймс — это дядя леди Элиссы.
— Был ее дядей, — поправил Хью Пьюрхарт.
— Значит, вы уверены, что новый эрл Грейстоунский скончался, — невозмутимо заметил Майлс.
— Да. Прошел уже год с тех пор, как в последний раз кто-либо видел Джеймса Грея. Откровенно говоря, мы потеряли всякую надежду на то, что он остался в живых, — доводы Пьюрхарта прозвучали вполне убедительно.
— Боюсь, что вы правы, сэр Хью, — с сочувствием проговорил викарий и тут же заметно оживился. — А, вот и доктор Симт. Прошу простить меня, джентльмены, но мне необходимо поприветствовать его.
Майлс стоял спиной к холодному камину; для начала июня вечер выдался необычно теплым. Со своего наблюдательного поста Майлс видел обе двери в комнату, ряд огромных, от пола до потолка, окон в противоположной стене и дверь для слуг. Он облокотился на камин.
— Значит, леди Элисса осталась совсем одна.
Смазливый юноша с бледными глазами, изнеженными руками и узким подбородком заметил:
— Но ненадолго.
— Почему же? — невольно вырвалось у Майлса.
Хью Пьюрхарт таинственно понизил голос.
— Потому что я просил леди Элиссу стать моей женой.
— И она согласилась? — Майлсу удалось скрыть свое удивление.
— Она еще в трауре.
Значит, леди Элисса отказала ему.
— До сих пор в трауре? Но, насколько я понимаю, лорд и леди Грейстоун скончались уже два года назад.
— Восемнадцать месяцев, — поспешно поправил его юный баронет. — Леди Элисса до сих пор не оправилась от потери. Она была очень привязана к своим родителям, — раздраженное выражение — нет, не просто раздраженное, а досада — исказило черты его лица. — Пожалуй, даже чересчур привязана.
Майлс заметил это. Сэру Хью еще предстояло научиться держать свои чувства при себе.
— Действительно, семья Грей была весьма необычной.
— Да, совершенно необычной. Женщине не следует так много читать — это только заставляет ее задумываться, — после минутного размышления добавил Хью Пыохарт.
— А если она задумывается, у нее может появиться собственное мнение.
— Вот именно. Светская дама должна заботиться прежде всего о своих туалетах и прическах, о приобретении изящных манер и… — сэр Хью сделал неопределенный жест, — светского лоска, как говорят французы. Откровенно говоря, всего этого леди Элиссе недостает.
— И вы уверены, что сможете придать ей этот лоск? — с деланным безразличием поинтересовался Майлс.
— В сущности, я надеялся, что кто-нибудь вроде леди Чабб согласится стать ее наставницей.
— Я не имел чести быть знакомым с леди Чабб, — признался Майлс.
— Тогда сейчас вам представится такой случай, лорд Корк, если не возражаете. Леди Чабб — удивительная женщина. Она красива, образованна, умна, умеет поддержать любую беседу, грациозна, всегда следует последнему крику моды и великолепная хозяйка, — завершил свои восхваления сэр Хью. — Короче говоря, такую жену мог бы пожелать иметь не только сэр Элфрид, но и любой мужчина.
— Слишком уж она идеальна во всех отношениях, — сухо пробормотал Майлс.
— Тем не менее, мои похвалы ничуть не преувеличены. Вы увидите это сами, когда семейство Чабб присоединится к нам через несколько минут. Сегодня днем они прибыли в аббатство в собственном экипаже.
Майлс слышал об этом знаменательном событии, как должно быть, о нем слышал каждый человек в округе.
— И вы хотите, чтобы леди Чабб приняла под свое крылышко вашу будущую невесту, дабы наставить ее, обучить, стать ее советчицей, чтобы леди Элисса вела себя так, как подобает светской даме?
Сэр Хью закивал головой, как забавные механические французские игрушки, по которым в то время сходили с ума по обе стороны Ла-Манша.
— Это совершенно необходимо, — заявил он. — После свадьбы мы с леди Элиссой будем большую часть времени проводить в Лондоне и очень редко приезжать сюда, на запад.
Этот баронет явно был глупцом, или, по крайней мере, весьма ограниченным человеком. Майлс решил, что больше всего ему сейчас хочется задать этому самонадеянному юнцу хорошую порку. Только бы прелестная Элисса никогда не согласилась выйти замуж за такого болвана, как Хью Пьюрхарт!
Майлс попытался представить, как стоящий рядом с ним щеголь целует ее нежные, соблазнительные губы, прикасается к. ее ангельскому лицу, пробегает рукой по шелковистым волосам, обнимает ее и… занимается с ней любовью.
Проклятие! Подобная картина совсем не обрадовала Майлса.
В поведении леди Элиссы Грей было то, что свет называет «оригинальностью». И если вначале Майлс был готов согласиться с сэром Хыо в том, что ей недостает светского лоска, теперь он быстро изменил свое мнение. Он предпочитал, чтобы леди Элисса оставалась такой, как сейчас — простоватой деревенской барышней — это придавало ей особое очарование.
— Я надеюсь убедить леди Элиссу, что уже пора забыть о скорби и подумать о будущем.
— В качестве вашей жены?
— Да, моей жены.
Нет, Майлс не был бы сам собой, если бы не помешал этому браку! С этой мыслью он присоединился к другим джентльменам.
— Не находите ли вы, милорд, что эта комната весьма своеобразна? — спросил Ангус Блэкмор.
— Да, совершенно необычна, — согласился Майлс.
Все четверо — Майлс, сэр Хью, викарий и доктор Аристотель Симт — стояли в середине большого парадного зала. Пол был устлан ковром золотистых и алых тонов, мебель располагалась по периметру комнаты — в том числе и флорентийский мраморный столик, несколько шкафчиков с украшениями из позолоченной бронзы и огромная емкость для охлаждения вина времен королевы Анны.
Но сильнее всего в этой комнате притягивали взгляд потолки и стены. Каждая их пядь была покрыта искусной росписью, изображающей ангелов, херувимов, серафимов и других небесных жителей, фигур рубенсовских мужчин и женщин — одни были обнажены, у других пышные одежды предусмотрительно прикрывали соблазнительные телеса.
— Это знаменитый Небесный зал, — объяснил викарий. — Не кто иной, как четвертый эрл Грейстоунский… — он помедлил, обращаясь за поддержкой к Аристотелю Симту, и, получив от него утвердительный кивок головой, закончил, — приказал сделать эту роспись.
— Ее творцом был итальянский художник, некий Антонио Веррио, — продолжил доктор Симт. — После того, как сам Веррио, его семья и весьма многочисленная свита провели почти десяток лет в Берли-Хаусе, где он расписывал Райский зал для лорда Экстера, все они переместились сюда, в аббатство Грейстоун. Веррио потребовалось почти семь лет, чтобы завершить роспись Небесного зала. Он закончил ее незадолго до своей смерти, в 1707 году. Результатом стал триумф художника, как вы сами видите, милорд.
— Подходящая обстановка для ангела, — еле слышно пробормотал Майлс.
Викарий запрокинул голову и взглянул на особенно заметную группу крылатых дам на потолке.
— Разумеется, как священнослужитель, я не уверен, что ангелы настолько чувственны или соблазнительны, какими их изобразил Веррио.
— … «наши ангелы с небес на нас взирают и в благе, и в беде»…
— Прошу прощения, милорд?
— Это строка была написана в семнадцатом веке, человеком по имени Джон Флетчер, — небрежно отозвался Майлс. — Вы верите в ангелов-хранителей, викарий?
— Разумеется, верю.
— А в привидения? — вмешался Хью Пьюрхарт.
— Боюсь, мне придется положить этому предел, — мистер Блэкмор неодобрительно прищелкнул языком, — всей этой чепухе, о которой болтают в округе.
Майлс насторожился.
— Что же это за чепуха?
— Разве вы не слышали? — вновь вмешался сэр Хью.
— О чем?
— Нас посещает уйма призраков!
— Сэр Хью, два видения — это еще не уйма, — мягко упрекнул его доктор. Аристотель Симт повернулся к Майлсу. — Один из конюхов утверждает, что видел призрак средневекового рыцаря в полных боевых доспехах. По-видимому, этот рыцарь появился верхом на коне прямо на дороге, ведущей к аббатству, и в следующую минуту исчез.
— А второй призрак? — беспечно поинтересовался Майлс.
— Его видела миссис Мак-Джилликадди, пожилая женщина — по-моему, бывшая кухарка — которая живет с сыном в доме на окраине деревни.
Майлс не собирался сообщать собеседникам о том, что слышал, как призрак рыцаря бродит по коридорам аббатства Грейстоун.
— Конечно, — добавил викарий, — миссис Мак-Джилликадди уже восемьдесят лет, у нее слабое зрение.
— Значит, ее свидетельству нельзя верить, — заключил Майлс.
— Люди видят то, что хотят увидеть, — согласился доктор. — Это вносит разнообразие в их жизнь, заставляет почувствовать собственную значительность и позволяет во что-то поверить. Это придаст им ощущение…
— Смысла, — подсказал Майлс.
— Вот именно, милорд — смысла жизни.
— Кроме того, люди любят посплетничать, — с неприятным смешком добавил Хью. — Они слушают в пол-уха, а потом домысливают остальное.
— Вы позволите? — перебил их мужской голос.
Позади стоял Блант с подносом бокалов.
— Я не знал, что леди Элисса наняла нового дворецкого, — заметил доктор.
— И я не знал, — подхватил викарий.
— Вы — новый дворецкий? — спросил сэр Хью напрямик, подкрепившись глотком шампанского.
— Нет, сэр. Я не дворецкий. Я — Блант, — и с уважительным поклоном в сторону Майлса, он добавил: — Я служу у милорда маркиза.
Прошло несколько минут, прежде чем Майлсу удалось отозвать Бланта в сторону.
— Что это за маскарад?
Его камердинер бросил взгляд на свою рубашку с пышным воротником и старомодный черный костюм.
— Эта одежда принадлежала дворецкому.
— И где же сам дворецкий?
Священник не преминул сообщить Майлсу, что он уже не в первый раз выполняет эту роль по просьбе хозяйки дома. Как служитель церкви и друг семьи, он часто удостаивался приглашения в аббатство Грейстоун еще в лучшие времена его владельцев. Он всегда был рад оказать помощь, особенно с тех пор, как леди Элисса осталась одна на свете. Обо всем этом Ангус Блэкмор поведал за считанные минуты до прибытия других гостей.
— Рад познакомиться с вами, Пьюрхарт, — Майлс решил проявить общительность. Еще не выяснив, кто его друг, а кто враг, он придерживался правила быть одинаково любезным со всеми — этот урок Майлс усвоил не на тайной службе королевству, а во время пребывания в большом свете.
— И я также рад нашей встрече, лорд Корк, — ответил привлекательный юноша в крахмальном белом воротничке, белой рубашке и черном вечернем костюме. Его портной явно не делал никаких скидок ни на погоду, ни на простые деревенские нравы.
— От леди Элиссы я узнал, — вмешался викарий, — что вы были давним приятелем ее отца, милорд.
— В сущности, давним приятелем эрла был мой дед. Тем не менее, в юности мне довелось провести лето здесь, в аббатстве. Лорд и леди Грейстоун были очень добры ко мне. Мне всегда хотелось когда-нибудь вновь навестить их. Жаль, что я медлил так долго — слишком долго, как теперь выяснилось.
— Да, это ужасное несчастье. Настоящая трагедия. — Ангус Блэкмор медленно покачал головой. — Знаете, их обоих унесла странная лихорадка.
Вдобавок ко всему, Джеймс Грей исчез по пути домой из Индии, — он вновь покачал головой, и немного спустя добавил: — Джеймс — это дядя леди Элиссы.
— Был ее дядей, — поправил Хью Пьюрхарт.
— Значит, вы уверены, что новый эрл Грейстоунский скончался, — невозмутимо заметил Майлс.
— Да. Прошел уже год с тех пор, как в последний раз кто-либо видел Джеймса Грея. Откровенно говоря, мы потеряли всякую надежду на то, что он остался в живых, — доводы Пьюрхарта прозвучали вполне убедительно.
— Боюсь, что вы правы, сэр Хью, — с сочувствием проговорил викарий и тут же заметно оживился. — А, вот и доктор Симт. Прошу простить меня, джентльмены, но мне необходимо поприветствовать его.
Майлс стоял спиной к холодному камину; для начала июня вечер выдался необычно теплым. Со своего наблюдательного поста Майлс видел обе двери в комнату, ряд огромных, от пола до потолка, окон в противоположной стене и дверь для слуг. Он облокотился на камин.
— Значит, леди Элисса осталась совсем одна.
Смазливый юноша с бледными глазами, изнеженными руками и узким подбородком заметил:
— Но ненадолго.
— Почему же? — невольно вырвалось у Майлса.
Хью Пьюрхарт таинственно понизил голос.
— Потому что я просил леди Элиссу стать моей женой.
— И она согласилась? — Майлсу удалось скрыть свое удивление.
— Она еще в трауре.
Значит, леди Элисса отказала ему.
— До сих пор в трауре? Но, насколько я понимаю, лорд и леди Грейстоун скончались уже два года назад.
— Восемнадцать месяцев, — поспешно поправил его юный баронет. — Леди Элисса до сих пор не оправилась от потери. Она была очень привязана к своим родителям, — раздраженное выражение — нет, не просто раздраженное, а досада — исказило черты его лица. — Пожалуй, даже чересчур привязана.
Майлс заметил это. Сэру Хью еще предстояло научиться держать свои чувства при себе.
— Действительно, семья Грей была весьма необычной.
— Да, совершенно необычной. Женщине не следует так много читать — это только заставляет ее задумываться, — после минутного размышления добавил Хью Пыохарт.
— А если она задумывается, у нее может появиться собственное мнение.
— Вот именно. Светская дама должна заботиться прежде всего о своих туалетах и прическах, о приобретении изящных манер и… — сэр Хью сделал неопределенный жест, — светского лоска, как говорят французы. Откровенно говоря, всего этого леди Элиссе недостает.
— И вы уверены, что сможете придать ей этот лоск? — с деланным безразличием поинтересовался Майлс.
— В сущности, я надеялся, что кто-нибудь вроде леди Чабб согласится стать ее наставницей.
— Я не имел чести быть знакомым с леди Чабб, — признался Майлс.
— Тогда сейчас вам представится такой случай, лорд Корк, если не возражаете. Леди Чабб — удивительная женщина. Она красива, образованна, умна, умеет поддержать любую беседу, грациозна, всегда следует последнему крику моды и великолепная хозяйка, — завершил свои восхваления сэр Хью. — Короче говоря, такую жену мог бы пожелать иметь не только сэр Элфрид, но и любой мужчина.
— Слишком уж она идеальна во всех отношениях, — сухо пробормотал Майлс.
— Тем не менее, мои похвалы ничуть не преувеличены. Вы увидите это сами, когда семейство Чабб присоединится к нам через несколько минут. Сегодня днем они прибыли в аббатство в собственном экипаже.
Майлс слышал об этом знаменательном событии, как должно быть, о нем слышал каждый человек в округе.
— И вы хотите, чтобы леди Чабб приняла под свое крылышко вашу будущую невесту, дабы наставить ее, обучить, стать ее советчицей, чтобы леди Элисса вела себя так, как подобает светской даме?
Сэр Хью закивал головой, как забавные механические французские игрушки, по которым в то время сходили с ума по обе стороны Ла-Манша.
— Это совершенно необходимо, — заявил он. — После свадьбы мы с леди Элиссой будем большую часть времени проводить в Лондоне и очень редко приезжать сюда, на запад.
Этот баронет явно был глупцом, или, по крайней мере, весьма ограниченным человеком. Майлс решил, что больше всего ему сейчас хочется задать этому самонадеянному юнцу хорошую порку. Только бы прелестная Элисса никогда не согласилась выйти замуж за такого болвана, как Хью Пьюрхарт!
Майлс попытался представить, как стоящий рядом с ним щеголь целует ее нежные, соблазнительные губы, прикасается к. ее ангельскому лицу, пробегает рукой по шелковистым волосам, обнимает ее и… занимается с ней любовью.
Проклятие! Подобная картина совсем не обрадовала Майлса.
В поведении леди Элиссы Грей было то, что свет называет «оригинальностью». И если вначале Майлс был готов согласиться с сэром Хыо в том, что ей недостает светского лоска, теперь он быстро изменил свое мнение. Он предпочитал, чтобы леди Элисса оставалась такой, как сейчас — простоватой деревенской барышней — это придавало ей особое очарование.
— Я надеюсь убедить леди Элиссу, что уже пора забыть о скорби и подумать о будущем.
— В качестве вашей жены?
— Да, моей жены.
Нет, Майлс не был бы сам собой, если бы не помешал этому браку! С этой мыслью он присоединился к другим джентльменам.
— Не находите ли вы, милорд, что эта комната весьма своеобразна? — спросил Ангус Блэкмор.
— Да, совершенно необычна, — согласился Майлс.
Все четверо — Майлс, сэр Хью, викарий и доктор Аристотель Симт — стояли в середине большого парадного зала. Пол был устлан ковром золотистых и алых тонов, мебель располагалась по периметру комнаты — в том числе и флорентийский мраморный столик, несколько шкафчиков с украшениями из позолоченной бронзы и огромная емкость для охлаждения вина времен королевы Анны.
Но сильнее всего в этой комнате притягивали взгляд потолки и стены. Каждая их пядь была покрыта искусной росписью, изображающей ангелов, херувимов, серафимов и других небесных жителей, фигур рубенсовских мужчин и женщин — одни были обнажены, у других пышные одежды предусмотрительно прикрывали соблазнительные телеса.
— Это знаменитый Небесный зал, — объяснил викарий. — Не кто иной, как четвертый эрл Грейстоунский… — он помедлил, обращаясь за поддержкой к Аристотелю Симту, и, получив от него утвердительный кивок головой, закончил, — приказал сделать эту роспись.
— Ее творцом был итальянский художник, некий Антонио Веррио, — продолжил доктор Симт. — После того, как сам Веррио, его семья и весьма многочисленная свита провели почти десяток лет в Берли-Хаусе, где он расписывал Райский зал для лорда Экстера, все они переместились сюда, в аббатство Грейстоун. Веррио потребовалось почти семь лет, чтобы завершить роспись Небесного зала. Он закончил ее незадолго до своей смерти, в 1707 году. Результатом стал триумф художника, как вы сами видите, милорд.
— Подходящая обстановка для ангела, — еле слышно пробормотал Майлс.
Викарий запрокинул голову и взглянул на особенно заметную группу крылатых дам на потолке.
— Разумеется, как священнослужитель, я не уверен, что ангелы настолько чувственны или соблазнительны, какими их изобразил Веррио.
— … «наши ангелы с небес на нас взирают и в благе, и в беде»…
— Прошу прощения, милорд?
— Это строка была написана в семнадцатом веке, человеком по имени Джон Флетчер, — небрежно отозвался Майлс. — Вы верите в ангелов-хранителей, викарий?
— Разумеется, верю.
— А в привидения? — вмешался Хью Пьюрхарт.
— Боюсь, мне придется положить этому предел, — мистер Блэкмор неодобрительно прищелкнул языком, — всей этой чепухе, о которой болтают в округе.
Майлс насторожился.
— Что же это за чепуха?
— Разве вы не слышали? — вновь вмешался сэр Хью.
— О чем?
— Нас посещает уйма призраков!
— Сэр Хью, два видения — это еще не уйма, — мягко упрекнул его доктор. Аристотель Симт повернулся к Майлсу. — Один из конюхов утверждает, что видел призрак средневекового рыцаря в полных боевых доспехах. По-видимому, этот рыцарь появился верхом на коне прямо на дороге, ведущей к аббатству, и в следующую минуту исчез.
— А второй призрак? — беспечно поинтересовался Майлс.
— Его видела миссис Мак-Джилликадди, пожилая женщина — по-моему, бывшая кухарка — которая живет с сыном в доме на окраине деревни.
Майлс не собирался сообщать собеседникам о том, что слышал, как призрак рыцаря бродит по коридорам аббатства Грейстоун.
— Конечно, — добавил викарий, — миссис Мак-Джилликадди уже восемьдесят лет, у нее слабое зрение.
— Значит, ее свидетельству нельзя верить, — заключил Майлс.
— Люди видят то, что хотят увидеть, — согласился доктор. — Это вносит разнообразие в их жизнь, заставляет почувствовать собственную значительность и позволяет во что-то поверить. Это придаст им ощущение…
— Смысла, — подсказал Майлс.
— Вот именно, милорд — смысла жизни.
— Кроме того, люди любят посплетничать, — с неприятным смешком добавил Хью. — Они слушают в пол-уха, а потом домысливают остальное.
— Вы позволите? — перебил их мужской голос.
Позади стоял Блант с подносом бокалов.
— Я не знал, что леди Элисса наняла нового дворецкого, — заметил доктор.
— И я не знал, — подхватил викарий.
— Вы — новый дворецкий? — спросил сэр Хью напрямик, подкрепившись глотком шампанского.
— Нет, сэр. Я не дворецкий. Я — Блант, — и с уважительным поклоном в сторону Майлса, он добавил: — Я служу у милорда маркиза.
Прошло несколько минут, прежде чем Майлсу удалось отозвать Бланта в сторону.
— Что это за маскарад?
Его камердинер бросил взгляд на свою рубашку с пышным воротником и старомодный черный костюм.
— Эта одежда принадлежала дворецкому.
— И где же сам дворецкий?