Симмонс Сюзанна. Ложе из роз

   Его подгоняло беспокойство. Вполне возможно, что медлить уже нельзя, что речь идет о жизни и смерти.
   Пощелкивая хлыстом по сапогу, он бормотал сквозь зубы: «Проклятие, проклятие! « Если с Элиссой что-нибудь случится, это навсегда останется на его совести.
   Его сердце бешено колотилось» но мысли оставались ясными. Чувства обострились. Руки уверенно держали поводья. Он всегда становился таким собранным в минуты опасности. Именно поэтому он стал хорошим солдатом и еще более хорошим шпионом. Его товарищи говорили, что у Майлса в жилах вместо крови течет ледяная вода. И они были правы.
   Если этот случай имеет какое-нибудь отношение к странным явлениям в аббатстве, он перевернет здесь все вверх дном, чтобы докопаться до истины — в этом Майлс поклялся себе.
   И если хоть один волос упадет с прелестной головки Элиссы, он заставит виновных поплатиться… и дорого поплатиться.

Глава 12

   Элисса охрипла. Ее руки и плечи ныли от усталости. Она звала на помощь и непрерывно колотила в дверь с тех самых пор, как обнаружила, что ее заперли в гроте.
   Никто не отзывался.
   В помещении не было окон, сюда не попадал дневной свет. Последнюю спичку Элисса потратила раньше, зажигая свечи. В темноте она потеряла счет времени.
   Она замерзла, устала и проголодалась. Но, к счастью, ее не мучила жажда: рядом было изобилие воды, стоило только пройди вдоль инкрустированных раковинами стен комнаты до одного из множества фонтанов.
   Элисса вспомнила вычитанное где-то утверждение, что человек может выжить несколько дней и даже недель без пищи, только на одной воде. Несомненно, когда-нибудь ее спасут. Безусловно, миссис Фетчетт или милая Эмма, или кто-нибудь из гостей заметит, что она не вернулась в аббатство к ужину.
   Элисса еще плотнее завернулась в мужской сюртук. Она чувствовала запах Майлса Сент-Олдфорда, пропитавший материю, — запах мужчины. И лошади, кожи и свежего воздуха.
   Элисса судорожно вздохнула — всего лишь один раз. Несмотря ни на что, сейчас не время жалеть себя. Жалостью ничего не добьешься. Кроме того, Майлс должен был вернуться, она твердо верила в это.
   Элисса насторожилась, задержав дыхание. Неужели ей что-то послышалось? Или же воображение сыграло с ней шутку? Она подняла голову и внимательно прислушалась к шорохам у двери.
   — Эй! Есть там кто-нибудь? Пожалуйста, отзовитесь! — крикнула она.
   Ответа не последовало. Минуты две спустя раздался глухой стук, как будто что-то твердое уронили на землю. Кровь зашумела в ушах, сердце заколотилось быстрее. Рука тряслась, когда Элисса взялась за ручку и повернула ее.
   На этот раз дверь открылась.
   Она была на свободе.
   Элисса вышла из грота на негнущихся от холода ногах. Прошло некоторое время, прежде чем ее глаза привыкли к сумеречному свету, и она огляделась. Уже наступил вечер. Заходящее солнце виднелось за деревьями, сизый туман поднимался от пруда, окутывая парк. Рядом никого не было. Ни души. Ни Майлса, ни Красотки — никого. Никогда еще Элисса не чувствовала себя такой одинокой.
   — Ты просто глупая гусыня, Элисса Грей, — вслух упрекнула она себя. — Не в первый раз ты оказываешься одна, и, ручаюсь, далеко не в последний.
   Каким-то образом звук собственного голоса подбодрил Элиссу. Она потерла руки, чтобы согреть их, и спотыкаясь, побрела вперед. Вечер был теплым, но она вся дрожала, продрогнув до костей. И неудивительно, ведь она несколько часов провела в холодной, влажной пещере.
   Неужели кто-то запер ее в гроте? Или же дверь просто захлопнулась сама? Если так, то почему она неожиданно открылась?
   Элисса оглянулась. На ступенях, ведущих к гроту, валялась толстая ветка. Элисса предположила, что именно ею закрыли дверь. Но это уже неважно, она была на свободе. Поскольку до аббатства неблизко, ей лучше поспешить. Она и так доберется до дома уже в полной темноте.
   Элисса прошла не больше мили, когда услышала стук копыт. Она всмотрелась в сумеречную даль и увидела на краю старого леса всадника. Элисса подняла руку и уже хотела позвать, когда что-то удержало ее. Она поняла, что не хочет привлекать к себе внимание.
   Остановившись, Элисса пригляделась. Конь казался огромным, под стать ему был и всадник, размахивающий мечом. Элиссе не удалось разглядеть его лицо, но спереди на тунике всадника она увидела… крест.
   Возможно, если бы она не провела целый день в гроте, размышляя о собственных страхах, предполагая, что ее жизни угрожает опасность, Элисса испугалась бы гораздо больше. Но теперь она просто зажмурилась и пробормотала молитву, а когда открыла глаза, вечерний туман сгустился, и всадник исчез. Элисса с облегчением перевела дыхание и заспешила к дому.
   Она отошла от этого места совсем недалеко, когда вновь услышала стук копыт. На этот раз прямо впереди, на тропе. Он выехал из тумана — ее рыцарь в сияющих доспехах.
   — Стой, Булл-Рок, — одним движением Майлс Сент-Олдфорд потянул поводья, остановил жеребца и повернулся в седле. — Миледи!
   — Милорд… — Элисса едва шевельнула губами.
   — Элисса! — воскликнул Майлс, внимательно оглядывая ее.
   Она попыталась улыбнуться и это ей почти удалось.
   — Майлс! — Смутившись, она бросилась к нему. Спустя несколько минут Элисса открыла глаза и почувствовала себя в объятиях Майлса. Ее голова покоилась на сильном плече, руки обвивали его шею.
   — Не знаю, что со мной случилось, — извиняющимся тоном пробормотала она.
   — Боже милостивый, вы же дрожите от холода! — почти свирепо воскликнул он.
   — В гроте было очень холодно… — хриплым шепотом проговорила она, словно извиняясь.
   Майлс потянулся и расстегнул сумку, притороченную к седлу. Вынув оттуда небольшую серебряную фляжку, он открыл ее и приложил к губам Элиссы.
   — Выпейте вот это.
   Элисса взглянула на фляжку.
   — Что это?
   — Бренди.
   Она сделала глоток. Бренди обжег ей горло, огненным потоком прокатился в желудок.
   — Еще, — настаивал Майлс.
   На этот раз она послушалась, не задавая вопросов.
   — И еще немного, — повторил он, и она вновь повиновалась.
   Элисса не имела понятия о вкусе спиртного. Самое большее, что она себе позволяла — бокал шампанского в особо торжественных случаях. Но бренди, предложенный Майлсом, приятно согрел ее.
   — Как вы думаете, теперь вы сможете ехать верхом?
   Элисса отвела в сторону его руку, немного неуверенно поднялась на ноги, мимоходом отряхнув длинную юбку амазонки, и направилась к Булл-Року.
   — Разумеется, я смогу ехать, — заявила она. — Я отличная наездница.
   — Не сомневаюсь, когда вы здоровы, — сухо заметил ее спаситель. — Мы оба поедем верхом на Булл-Роке, — сказал он, подсаживая ее и забираясь в седло позади нее.
   — Сэр, вы обхватили меня, будто осьминог щупальцами, — не преминула заметить Элисса. — Совершенно неприлично.
   — Мадам, мне пришлось это сделать, чтобы взяться за поводья, — объяснил Майлс.
   Она не нашлась что ответить. Попытавшись выпрямить спину, Элисса тут же поняла, что ее попытка не увенчалась успехом, и, расслабившись, она прижалась к нему.
   — Я знала, что вы вернетесь, — уверенно проговорила она.
   — Неужели?
   Она кивнула.
   — Дело было только во времени. — Она помолчала. — Почему вы так долго медлили, милорд?
   — Я узнал, что вас нет, только тогда, когда мне об этом перед ужином сообщила мисс Пиббл. — Это признание прозвучало с некоторой досадой. — Она искала вас повсюду, и как раз была в конюшне, когда Красотка вернулась одна. Естественно, мисс Пиббл всполошилась.
   — Вполне понятно.
   — Она страшно встревожилась.
   — И я бы встревожилась на ее месте.
   — Она чуть не плакала.
   Элисса сочувственно прищелкнула языком и плотнее прижалась к его теплому телу.
   — Бедная Эмма…
   У нее слипались глаза; она не знала, сможет ли долго держать их открытыми.
   — Вы упали? — сочувственно спросил Майлс.
   Она вновь попыталась выпрямиться.
   — Что вы говорите, милорд?
   — Вас сбросила лошадь? Отвратительное предположение!
   — Красотка никогда бы этого не сделала, — возразила Элисса.
   — Тогда что же случилось?
   Элисса нахмурилась.
   — Сама не знаю. Мне показалось, что меня заперли в гроте. По крайней мере, я считала, что дверь заперта, хотя она могла просто плотно захлопнуться.
   Она почувствовала, как мускулы его рук напряглись, сжимая поводья. Бедра сильнее сжали кожаное седло.
   — Самое главное, что сейчас вы в безопасности, — заметил Майлс деланно сдержанным тоном.
   — Да, сейчас я в безопасности.
   — Мне не следовало оставлять вас одну, — в его голосе послышался упрек.
   Майлсу было не в чем упрекать себя — именно она настояла на своем желании побыть одной.
   — Боже мой, это не ваша вина, милорд.
   — Вам нужен охранник, — мрачно заключил он.
   Охранник ей был совсем ни к чему. Она прекрасно могла позаботиться о себе сама. В конце концов, она прожила одна почти два года.
   Тем не менее, Элисса поняла, что не в силах спорить с этим человеком. Когда они достигли аббатства, она позволила ему отнести себя наверх, в ее комнаты. Здесь она попала под опеку Эммы Пиббл — ее компаньонка захлопотала, помогая ей переодеться в ночную рубашку и лечь в постель. Целебный напиток миссис Фетчетт, которым Элиссу напоила Эмма, окончательно вернул ей силы.
   Уже погружаясь в сон, Элисса внезапно вспомнила, что так и не успела поблагодарить Майлса Сент-Олдфорда за свое спасение.
   Повернув голову на подушке, она сонно пробормотала:
   — Эмма, я позабыла…
   Эмма Пиббл привстала со стула, придвинутого к постели, и взяла Элиссу за руку.
   — Что вы забыли, дорогая?
   На ее переносице появилась морщинка.
   — Я забыла поблагодарить маркиза за спасение.
   — Я уверена, он и так все понял, — успокоила ее Эмма, погладив по руке.
   — Я знала, что Майлс придет, — глубоко вздохнув, прошептала Элисса.
   Эмма не стала с ней спорить.
   — Правда?
   Элисса кивнула и медленно смежила веки.
   — Он — рыцарь в сияющих доспехах…
 
   — Сегодня вы рано поднялись, милорд, — заметил Блант, когда Майлс вошел в Рыцарские покои и швырнул на стол хлыст и перчатки.
   — Мне было необходимо уехать, — пробурчал он.
   Гортенс Горацио Блант был прекрасно вышколенным камердинером. Если бы он понадобился Майлсу, хозяин, несомненно, сообщил бы об этом. В противном случае, Блант был не прочь предоставить хозяину известную степень свободы.
   Блант невозмутимо продолжал чистить черный вечерний костюм.
   Майлс прошел через комнату к большому серебряному подносу с завтраком, по-видимому, принесенному во время его отсутствия, и налил себе кофе. Приподняв одну за другой крышки всех блюд, он вновь закрыл их, так ничего и не выбрав.
   — Я олух.
   Блант продолжал орудовать щеткой.
   — Я идиот.
   Блант рассматривал болтающуюся на одной нитке пуговицу.
   — Я осел. — Майлс застыл с чашкой в руке. — Ты мог бы хоть что-нибудь ответить.
   — «…служат даже те, кто терпеливо ждет», — еле слышно процитировал Блант.
   Майлс насторожился.
   — Откуда это цитата?
   — Из Милтона, милорд.
   Майлс и так знал, что она принадлежит одному из трех английских писателей-классиков — Попу, Милтону или Шекспиру, которых непрестанно цитировал его камердинер.
   — Я был в гроте.
   — А! — Блант оторвался от своего занятия.
   — Я хотел побывать там, как только рассветет — прежде, чем меня кто-нибудь опередит.
   Блант достал из шкатулки иглу и приступил к ответственному делу — пришиванию пуговицы.
   — Вам удалось что-нибудь обнаружить?
   Майлс внимательно осмотрел собственные ладони и опустил руки.
   — Ночью шел дождь.
   — Печально, — отозвался камердинер.
   Майлс прошел к окну и уставился на розарий и виднеющийся вдали старый лес. Утренний туман начал рассеиваться, обещая прекрасный день.
   — С обеих сторон у двери грота есть кусты, ветки их кое-где сломаны совсем недавно.
   — Каким-то животным?
   — Может быть.
   — Оленем?
   — Вероятно, — Майлс задумался. — Это мог сделать и человек.
   — Но с какой целью? — возразил Блант, разыгрывая роль защитника дьявола.
   — Не знаю, — признался Майлс, запуская пальцы в волосы, как всегда поступал, обдумывая трудную задачу или нелегкий план. — Кроме того, я нашел большую палку.
   — Гм…
   — Со стороны пруда трава примята.
   Блант покончил с пуговицей и повесил костюм в шкаф.
   — А что оказалось на другом берегу пруда?
   — Во-первых, — начал Майлс, загибая указательный палец, — заросший свежей травой луг, где можно было оставить пастись лошадь.
   — К сожалению, дождь смыл все следы?
   — К сожалению, — подтвердил Майлс, поставив ногу на сундук для одеял. — Однако я успел поговорить с конюхом, который ухаживает за лошадью леди Элиссы. Он сообщил, что Красотка была не голодна, когда вернулась вчера вечером. Даже отказалась от лакомства.
   — Кобыла насытилась свежей травой, — заключил Блант.
   Майлс кивнул.
   — Во-вторых, — продолжал он, загибая средний палец, — недалеко от пруда и луга находится Пещера монаха.
   — Где обитает Отшельник.
   — Вот именно.
   — Вы говорили с ним?
   — Его не оказалось на месте, — Майлс отпил кофе.
   — А что сказала вчера вечером леди Элисса?
   Майлс прищурился.
   — Сказала, что замерзла, голодна, и что она была заперта в гроте вскоре после того, как я уехал. По моим подсчетам, она пробыла там восемь часов.
   — Это ужасно, милорд. — Блант сочувственно покачал головой.
   — На двери грота нет замка.
   — Вы говорите, нет замка? — Камердинер насторожился.
   — Никакого.
   — Можно ли было запереть дверь как-нибудь иначе? — поинтересовался Блант.
   — Да — С помощью толстой ветки, — хором произнесли они.
   — Если так, значит, кто-то намеренно запер дверь в грот, когда там оказалась леди Элисса, — Майлс хлопнул себя по бедру и поставил ногу на ковер. — Но зачем?
   — Что «зачем»?
   — Какими причинами мог быть вызван этот поступок?
   — Желанием напугать ее? — предположил Блант.
   — Но зачем ее пугать?
   Блант пожал плечами.
   — Чтобы причинить вред.
   — Если кто-то из крестьян захочет причинить вред леди, он воспользуется бесчисленным множеством гораздо более действенных способов.
   — Может, чтобы обратить на себя внимание?
   Черты лица Майлса стали жесткими.
   — Вполне возможно.
   — Но я не могу себе представить, милорд, кому могла прийти в голову мысль сыграть такую злую шутку с ангелом вроде леди Элиссы.
   — И я тоже. — Майлс запустил пальцы в шевелюру и нервно потеребил ее. — На мой взгляд, все это лишено всякого смысла. — Он тяжело вздохнул. — А может, я пытаюсь сделать из мухи слона.
   — Может быть.
   — Дверь могла просто захлопнуться.
   — Вполне.
   Майлс вернулся к серебряному подносу, приподнял крышку блюда, выбрал большую и спелую ягоду земляники и отправил ее в рот, затем съел несколько ломтиков истекающей соком дыни. После этого к нему вернулся аппетит.
   — Значит, остается только один выход, Блант, — заявил Майлс камердинеру, наливая себе вторую чашку кофе.
   — Какой же, милорд?
   Китайская чашечка замерла в руке Майлса.
   — Впредь я должен следовать за леди, как тень.
 
   Днем, когда Майлс в одиночестве бродил по парку, мисс Эмма Пиббл разыскала его, чтобы в очередной раз заверить, что с леди Элиссой все в порядке, она совершенно здорова и испытывает разве что небольшую усталость.
   Майлс поблагодарил мисс Эмму и принялся расхаживать по аллеям парка, пытаясь избавиться от своей неуемной энергии.
   — Прошу прощения, милорд, — проговорил парень, нагнав Майлса.
   — Кто ты такой?
   — Иан Маккеннит, милорд.
   — В чем дело, Иан Маккеннит?
   Парень держался с достоинством, без тени смущения. Майлсу это понравилось.
   — Один человек дал мне кое-что для вас, ваша светлость.
   — Один человек? Что за человек?
   Высокий лоб Иана Маккеннита на мгновение покрылся напряженными морщинами.
   — Этот человек просил передать, что если вы станете расспрашивать о нем, сказать, что он вам — настоящий друг.
   — Настоящий друг? Вот как? — повторил Майлс, и в его глазах блеснуло недоверие.
   — Да, так он и сказал, милорд.
   — И что же он дал?
   Иан Маккеннит сунул руку в карман штанов и осторожно извлек нечто, напоминающее кусок древесной коры, завернутое в большой лист.
   — Он сказал, что у него нет бумаги, — парень шагнул вперед и положил кусок коры на протянутую ладонь Майлса. — Могу я вернуться к работе, ваша светлость?
   — Да, конечно. — Майлс выудил из кармана монету. — Спасибо тебе, Иан.
   Лицо паренька оживилось, когда он увидел монету.
   — Благодарю вас, милорд.
   Оставшись один, Майлс развернул кусок коры. С его внутренней стороны, там, где кора была гладкой, оказались грубо нацарапанные буквы. Майлс поднес кору поближе к глазам и с трудом разобрал: «Это не случайность. Защитите леди. Писал настоящий друг».
   Майлс вновь прочел записку, надеясь, что ошибся или он сам, или человек, пославший ее, но тут же понял, что назвавший себя «настоящим другом» прав.
   Никакой случайности не было. Леди Элиссу намеренно заперли в гроте.
   Майлс поклялся, что этот некто заплатит за все.

Глава 13

   — Вы встали слишком рано, — заметила Кэролайн Чабб мужу, прохаживающемуся по спальне.
   Было всего восемь часов утра, но Элфрид до сих пор не мог избавиться от дурной привычки вставать рано, чтобы поспеть на службу. Напротив, Кэролайн даже в деревне редко поднималась с постели до обеда.
   — Мне необходимо поразмыслить, дорогая, — отозвался Элфрид, засовывая руки в карманы шелкового халата.
   Размышления были опасным времяпрепровождением для Элфрида. Кэролайн всегда считала, что будет лучше, если это важное занятие он доверит ей.
   Она села на резной кровати с балдахином, подложив себе под спину подушку. Прикрепленная над изголовьем медная табличка гласила: «К. Елизавета спала здесь 12 сентября лета Господня 1578».
   — О чем же ты размышляешь, Элфрид?
   Стоя у окна в противоположном конце спальни, он смотрел на парк, на стадо пасущихся на бескрайних лугах овец.
   — Как ты думаешь, сколько здесь понадобиться слуг?
   — Для чего?
   — Чтобы присматривать за всем этим, — отозвался Элфрид, широким жестом взмахнув рукой.
   Кэролайн не была уверена, что поняла супруга.
   — Если вы под «всем этим» имеете в виду аббатство, сады, конюшни, внешние постройки…
   — Да, да — все это хозяйство, — нетерпеливо прервал он ее, даже не извинившись.
   Кэролайн предпочла не заметить бестактность мужа. Она уже привыкла к отсутствию у него хороших манер.
   — Здесь потребуется маленькая армия.
   — И отнюдь не маленькие затраты, — добавил он, притопнув ногой в ночной туфле. — Если мои подсчеты верны, — а подсчеты Элфрида, как они оба знали, всегда оказывались верными, — содержание аббатства Грейстоун обходится примерно в десять тысяч фунтов в год.
   — Для поддержания хозяйства в великолепном поместном доме необходимо много слуг. Точно так же, как требуется немало служащих, чтобы вести дела «Торгового дома Чабба», — заметила Кэролайн, натягивая на грудь одеяло. Ее ночная рубашка тонкой ручной работы словно случайно соскользнула с плеча, создавая соблазнительную картину. Однако все поступки Кэролайн были отнюдь не случайными, а тщательно обдуманными. — Я считаю, что хозяйство в таком доме во многом напоминает ведение дел компании.
   — И я того же мнения. Но я не вижу причин, почему владелец большого поместного дома должен сам возмещать все эти расходы. Следовательно, я решил…
   — Да?
   — Почему бы не открыть парк аббатства Грейстоун для широкой публики и взимать с каждого посетителя по шиллингу? Мы могли бы устроить осмотр дома — конечно, за дополнительную плату. А может, даже открыть здесь салон, — глаза сэра Элфрида мечтательно прищурились. — Да, чайный салон, где посетители могли бы насладиться чашечкой чая и заодно приобрести сувениры в память о посещении этих исторических мест.
   Кэролайн сумела скрыть свой ужас. Ее супруг из всего ухитрялся извлекать прибыль — такой человек был способен выжимать все соки из любой собственности. К сожалению, он не имел ни малейшего представления о достоинстве. Он был простолюдином от носков туфель до напомаженной макассаровым маслом макушки.
   Тем не менее, в мире деньги означали власть, а Элфрид обладал настоящим талантом и был в некотором роде гением в добывании денег. Он унаследовал скромную фабрику готового платья, основанную его прадедом в начале века, и превратил ее в процветающее предприятие. Товары с его клеймом были известны в каждом уголке Британской Империи. Фамилия владельца предприятия стала синонимом названия мужских «невыразимых» — в особенности облегающих мужских панталон из розового шелка.
   «Выстирай мои чаббсы», «принеси чаббсы», «не забудь уложить чаббсы, слышишь? « — эти слова раздавались повсюду, от Индии до Крыма, от Сиднея до Эдинбурга.
   Кэролайн вздохнула и откинулась на подушки. Брак с Элфридом Чаббом был и блаженством, и проклятием. Он дал ей финансовую поддержку, необходимую, чтобы осуществить ее планы. И в то же время Кэролайн постоянно осознавала, какая непреодолимая пропасть отделяет торговцев от остальных людей, таких женщин, как она, и знатных дам, вроде леди Элиссы Грей.
   — Как продвигается твое исследование, Элфрид? — спросила она. В конце концов ни к чему ставить карету впереди лошади — аббатство Грейстоун еще не принадлежит им.
   Элфрид покачал головой, вновь уставившись в окно, — над которым располагался ряд витражей, изображающих двенадцать апостолов, и датированных XIV веком.
   — Иногда мне кажется, что я ищу иголку в стоге сена, — пожаловался он.
   — Нельзя сдаваться. В конце концов, дело стоит того, — напомнила Кэролайн.
   — Знаю, знаю, — он потер глаза. — Я просто утомился, роясь в генеалогических древах и старых планах аббатства, — внезапно он оборвал фразу и уставился на жену. — Ты случайно не знаешь, что такое «Нить Ариадны», Кэролайн?
   Глубокая складка на мгновение прорезала ее лоб.
   — Нет. А разве это важно?
   Элфрид пожал удивительно круглыми плечами, приобретенными в результате долгих лет корпения над столом, согнувшись над книгами и деловыми бумагами.
   — Пока не знаю. Вчера я наткнулся на несколько упоминаний о ней. — Он сменил тему. — А что удалось тебе, дорогая?
   — Что касается сплетен, то за эту неделю удалось собрать самый богатый урожай, Элфрид, — похвасталась Кэролайн. — Все — то есть все, кроме леди Элиссы, — уверены, что Джеймс Грей погиб, возвращаясь из Индии. Все убеждены, что он никогда не вернется в Англию, а тем более — в аббатство Грейстоун.
   — Бедный бродяга!
   Кэролайн фыркнула, не делая попыток скрыть полное отсутствие сочувствия к пропавшему джентльмену.
   — Там, где терпит поражение один человек, другому может улыбнуться удача. Исчезновение Джеймса Грея принесет нам еще большую пользу, — заметила она.
   — Еще большую пользу? — Элфрид задумался.
   — Одним препятствием меньше. В некотором роде, титул эрла Грейстоунского свободен.
   — Я понимаю, что ты имеешь в виду, — осторожно отозвался Элфрид. — И ты считаешь, что никто не подозревает об этом?
   Кэролайн покачала головой.
   — Даже не догадывается.
   — А как быть с маркизом? Я слышал, что он послан сюда самой королевой.
   — Так и есть.
   — Но с какой целью?
   — Расследовать появление призрака.
   — Вздор! — Яркий румянец залил простоватые черты лица Элфрида Чабба — Призрак! Что за чепуха!
   — Знаю. И ты тоже знаешь это. И я уверена, что маркиз считает так же.
   Элфрид задумчиво подергал себя за ухо. Его уши были непропорционально большими для его головы, а подбородок — слишком маленьким. Именно поэтому он, по совету супруги, отпустил бакенбарды.
   — Знаешь, мне не хочется, чтобы лорд Корк вмешивался в наши дела, пока я не буду полностью уверен в своей правоте.
   — Не тревожься о Майлсе Сент-Олдфорде. Я уже позаботилась о нем, — ответила его жена, расплываясь в довольной улыбке.
   — Что же ты сделала?
   — Нашла маркизу занятие. Он будет полностью поглощен им.
   — Чем?
   — Погоней за призраками, — с насмешкой отозвалась Кэролайн.
   Элфрид нахмурился.
   — Не понимаю.
   Ему было совершенно нечего понимать. Кэролайн предпочитала, чтобы супруг ничего не знал о ее делах.
   — Не волнуйся. У тебя есть своя работа, а у меня — моя, — заметив беспокойство в глазах Элфрида Чабба, Кэролайн постучала по кровати рядом с собой.
   Элфрид подошел и уселся.
   — Да, дорогая?
   — О чем ты сейчас думаешь, Элфи?
   Кэролайн редко называла мужа давними прозвищами — только в особых случаях. Сейчас был как раз такой случай.
   Элфрид облизнул толстые губы.
   — Я думаю о том, как ты прелестно выглядишь сегодня утром, — протянув руку, он погладил обнаженное плечо жены там, где его открыла спустившаяся ночная рубашка. Его руки были грубыми, ласки — неловкими, но Кэролайн никогда не обмолвилась об этом мужу.
   — У тебя кожа нежная, как у девушки, — хрипло пробормотал он.
   Кэролайн прилагала немало усилий, чтобы добиться этого, — но муж был твердо уверен, что ее кожа нежна от природы.
   — С тобой я чувствую себя девушкой, Элфи.
   Он бросил быстрый взгляд в сторону двери.