Симонян Карен. До свидания, Натанаел !

   - Идемте,-повторил Иезуит Каро.-Да, и скажи ему, что когда будет отдавать концы, пусть вспомнит, что Каро - хозяин своего слова.
   - Когда будешь отдавать концы,- послушно повторил Леонардо Серобо,вспомни,, что Каро - хозяин своего слова.- И, видимо забеспокоившись, что я молчу, напуганным голосом спросил: - Неужели он уже отдал концы, Каро? А?
   - Хи-хи...
   - Ну и наивный же ты! - презрительно бросил Иезуит Каро.- Однако мы здорово устали. Тебя не тошнит?
   - Нет, - прошептал Леонардо Серобо.
   - Честно?
   - Честно! - сказал Леонардо Серобо.
   - Значит, я просто голоден,- заключил Иезуит Каро.Идемте!
   Я молча прислушался к удаляющимся шагам. Скоро все стихло.
   ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Мысли, которые рождаются только в мешке. Опять помогла зажигалка. Из огня да
   в полымя - в каменном мешке. Подземный ход.
   Когда я и Рубен были маленькими, мы любили вечерами, забравшись в постель, побороться. И Рубен часто в шутку душил меня: накинет одеяло и удерживает руками и ногами.
   Я брыкался, кричал, Рубен стаскивал одеяло и хохотал, И никак я не мог объяснить ему, что мне это не доставляет удовольствия. Он обычно серьезно выслушивал меня, и, когда мне уже казалось, что он все понял, начинал хохотать и снова возиться.
   А я в результате сделал важное открытие: понял, что он никогда не допустит, чтобы я задохнулся, и потому решил не доставлять ему удовольствия - не кричать, не барахтаться, а набрать в легкие побольше воздуха и спокойно, тихо лежать, пока он сам за меня не испугается...
   В первый раз он действительно испугался и сразу проверил: не задохнулся ли я? Во второй ждал подольше. Потом снова проверил. В третий раз он уже рассердился, когда выяснилось, что я лежу себе и улыбаюсь.
   Но он был очень упрямым. И однажды продержал около получаса, и все равно я спокойно лежал и ждал, когда брату надоест эта глупая, противная шутка.
   Моему терпению не было конца. Зато упрямство Рубена однажды сломалось... И еще тогда же мне стало ясно, что человек, прежде чем победить другого, должен победить сам себя. Это была очень важная истина, но до конца я ее осознал, пожалуй, только теперь, сидя в этом злополучном мешке, у черта за пазухой!
   На мoем месте любой другой, наверное, уже задохнулся бы. А у меня был опыт. Я лежал и думал, а сам в то же врейя старался дышать глубоко и равномерно. Потом попытался двинуться. Оказалось, что это не так уж трудно.
   Если б я знал, где нахожусь, то смог бы подняться на ноги и,, подпрыгивая, даже до дому добраться. Я вдруг представил: что бы стало с Мармар-ази, если бы я попался ей в таком виде, скачущий в мешке? Небось не успела б перекреститься, получила бы со страху разрыв сердца, и конец.
   На счастье, руки мои хоть и в мешке, а были свободны.
   У меня перед самыми глазами была малюсенькая дырка. Я решил расширить ее. Но что пользы? Дырка чуть увеличилась: палец свободно вылезал. Но мешка-то я разорвать не мог! Вот если бы нож... Я бы резанул, и все. Или хоть гвоздь...
   Я стал шарить по карманам: платок, резина, бумага какая-то. Ах да! Письмо Ната.
   Письмо Ната?! С досады я чуть не взвыл. Ох, попался бы мне сейчас Рыжий Давид! И почему я в прошлый раз не дал ему как следует? Теперь только понял, какой я глупый и доверчивый человек. Никакого во мне чутья...
   Злоба душила меня. И надо же угодить в такую ловушку. И все эти пираты!..
   Я уже думал, что так и останусь здесь. Кто может напасть на мои следы? До самого позднего вечера никто не обратит внимания на мое отсутствие. А когда станет темно, м.еня еще тоже не начнут искать. Только мама обрушит ливень упреков в мой адрес, и на этот раз она будет очень даже близка к истине в своих предсказаниях. А отец раз и навсегда решит: не зря мы не внушаем ему особых надежд...
   Ох, если бы кто-нибудь слышал, как бешено колотилось мое сердце оттого, что не было у меня никаких надежд на избавление. Поищут ночь, доищут день, потом заявят в милицию... Несколько дней весь Лусашен только и будет говорить обо мне. Мармар-ази не преминет вспомнить про злых духов, будет клясться, что видела их своими глазами... даже покрестится. И обрадуется, что вот наконец и ее слушают.
   А дед Бархудар начнет выдумывать всякие небылицы, вспоминать старые-престарые случаи.
   Потом постепенно все меня забудут.
   Конечно, забудут. Все, кроме наших...
   От этих грустных мыслей я расчувствовался и машинально снова сунул руку в карман. И тут пальцы наткнулись на зажигалку. Я рычажком щелк - сноп искр...
   Только на миг в мешке сверкнул свет, но и это подбодрило меня. Я снова щелкнул. Снова сноп искр, потом загорелся фитилек. Я не отлускал рычажок и радовался язычку пламени, в нижней своей части прозрачно-голубому, а на конце красноватому, с постеленно чернеющим краем.
   Я неодин. Огонек действительно окрылил меня. И я снова удивился волшебной силе этой обыкновенной .зажигалки.
   Так, полулежа в этом злосчастном мешке, я восхищался маленьким живым пламенем, когда вдруг почувствовал запах жженого. Сразу отпустил рычажок зажигалки. Этого мне еще не хватало, заживо сгореть. Но, на счастье, мешок не загорелся: наверно, был он чем-то пропитан и грязный, тлеющие огоньки скоро затухали, оставляя ужасный, едкий запах гари. Я закашлялся от дыма и в душе изругал себя за глупость. И только спустя какое-то время заметил то, что не увидеть мог только жалкий тупица: мешок в местах, где тлел, легко расползался! Я еще чиркнул зажигалкой и стал водить горящим фитильком сверху вниз.
   Мешок, как стручок фасоли, лопнул посередине. Я высунул голову. Темно. Неужели день уже прошел? Так быстро?
   Честно говоря, мне так понравилось орудовать зажигалкой, что я поленился развязать веревку, которой был скручен, и решил пережечь ее пламенем фитилька.И вот наконец я легко вздохнул. Никогда бы не подумал раньше, как это, оказывается, приятно, когда руки и ноги у человека свободны.
   Я огляделся вокруг. Что это? Я снова в мешке! Только теперь в каменном! Этого мне и не хватало!
   Каменный мешок был довольно-таки широким. Но чем выше, тем он казался уже, словно завязанный веревкой.
   Завязали, а не подумали о том, что внизу есть отверстие, через которое проникала узкая полоса света.
   Отверстие это было выше земли. Я подошел и попытался выглянуть. Попробовал сдвинуть с места обломок скалы, закрывающий вход пещеры, но безрезультатно: место было неудобным, да и камень, был довольно-таки тяжелым.
   Делать нечего, сел в глубине пещеры, обхватил руками колени, уперся в них,подбородком и не мигая стал смотреть на узкую полоску света передо мной.
   Положение у меня было просто безнадежным. Скоро я устал, смотреть на луч света. Закрыл глаза и начал думать, как выбраться из этого каменного мешка. Способов, конечно, много. Но для осуществления почти каждого из них надо иметь молоток или кирку, порох или нитроглицерин... Оставалось только одно: терпеливо ждать. Ждать, пока пираты соизволят... Впадать в панику не следует. Они просто решили попугать меня, потому и сказали, что оставят в этом мешке умирать с голоду. Я даже уверен, что сейчас они беспокоятся больше, чем я, уверен, что еле сдерживают себя, чтоб не прийти и развязать меня. Главное - терпение. А когда они придут, надо притвориться, что я в пещере чувствую себя превосходно. Чтоб у них и в мыслях не было, что я напуган.
   Взгляд мой остановился на стене напротив, на которую падал свет. Я увидел полосы сажи, восковые натеки от свечей. Я вскочил с места и подошел к стене. Чиркнул зажигалку, огарок свечи затрещал, засветился грязноватым пламенем. Едва я отдернул зажигалку, фитилек погас.
   Я осмотрел все стены. Всюду были сальные потеки. Это наверняка забытая всеми пещера.
   Отец рассказывал, что очень давно, больше ста лот тому назад, люди спускались в овраг и там в одной из пещер ставили свечи. Ясно, что святым местом был именно этот каменный мешок. Но каждый раз спускаться в овраг и затем выбираться из него было довольно-таки трудным делом. И потому святое место позже "перенесли" на вершину холма.
   Я поджег прутик, попавший под ноги, и подошел к впадине. Заглянул внутрь. Пламя колыхнулось, скользнуло вглубь, вновь колыхнулось и погасло от волны воздуха.
   Я отошел и сел на один из камней, что лежали на земле.
   Обхватил голову ладонями, снова оглядел невзрачные, всеми покинутые и забытые стены грота, обильно политые истлевшим воском.
   Не знаю, сколько времени я просидел так, но был момент, когда меня вдруг начала душить тоска. Сердце сжалось: что, если пираты действительно решили уморить меня голодом? Тяжело вздохнув, я поднялся на ноги. И тут увидел чтото вроде прохода. Может, в этом мое спасение?
   Эта мысль воодушевила меня, но..ь Я представил выражение лиц пиратов, когда они вдруг увидят меня под вековым орешником беседующим с дедом Гласевосом. Я только пренебрежительно окину их взглядом с головы до ног и буду как ни в чем не бывало продолжать свою интересную беседу.
   Я снова поджег сухую веточку и, защищая ладонью огонь, вошел в проход. Вначале шел пригнувшись. Скоро я заметил, что проход расширился. Выпрямился и дальше шел во весь рост. Красноватое пламя освещало все очень слабо, к тому же оно каждую минуту могло погаснуть от сквозняка.
   Чуть спустя подземный ход почти под прямым углом поворачивал влево. Я приподнял свой "факел", чтобы хоть увидеть, нет ли впереди тупика? Пламя какое-то время колыхалось, потом ветром его загасило. Я растерянно остановился. Тем не менее успел заметить, что пасть туннеля бесконечна. В полной тьме я прошел еще несколько шагов, но когда в страшной тишине вдруг отчетливо услыхал удары своего сердца, решил снова зажечь фитиль. Чиркнул раз-другой своей верной зажигалкой, но веточка не загоралась. С досады я зашвырнул ее в сторону и еще на несколько шагов углубился во тьму. Признаться честно, дальше такое терпеть было невозможно. Ужасное чувство овладело мной. Казалось, что проход все суживается и давит на меня: вот-вот сожмет и превратит в блин. Я физически ощущал эту огромную тяжесть, нависшую надо мной. А что, если проход не выдержит и обрушится? Я содрогнулся и... чиркнул зажигалкой. Тьма сразу на несколько шагов отступила. Увидев стены прохода и довольно-таки высокий потолок, я приободрился и уже увереннее продолжал продвигаться вперед.
   С зажигалкой было очень удобно. Защищать ее пламя ладонью не надо было. Оно и погаснет, так на минутку опять щелкнешь - и снова свет. Зажигалка уже едва горела. А скоро и вовсе погасла. Я несколько раз подряд нажал на рычажок. Искры обильно сыпались из-под колесика, а фитиль больше не воспламенялся. Кончился бензин.
   Я остановился. И вперед боялся идти, и возвращаться не хотелось, тогда сам себя заставил не паниковать, понял, что единственный выход - идти вперед.
   Я вытянул вперед руки и пошел. Немного погодя выяснилось что передо мной стена. На этот раз путь сворачивал направо. Еще несколько шагов - и в глубине, где, видимо, кончался проход, замелькал тусклый свет.
   Я ускорил шаг: впереди свобода! Лишь на одно мгновенье я засомневался: почему этот свет такой тусклый? "Но ведь уже стемнело",-вспомнил я и побежал, чтобы хоть на минутку раньше пройти расстояние в несколько метров.
   ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
   Тайник. Сундук без замка, крышка которого, однако, не открывается. Дед
   Гласевос подоспел па помощь. Цепь с трилистником. Иезуит Каро отмщен.
   Я остановился как вкопанный от удивления: проход передо мной вдруг обернулся просторной пещерой.
   Прямо напротив, на высоте двух-трех метров, у расщелины росло дерево, корни пробились в пещеру, сплелись, как железная решетка, и свисали вдоль стены.
   Я с надеждой уставился на расщелину: нельзя ли через нее протиснуться и выбраться наружу?
   Синева неба стала темнеть. Я был уверен, что мне бы только дойти до щели, а там уж как-нибудь выберусь.
   Я начал собирать, все камни к стене, в которой была расщелина. Метра два высотой натаскал, а свобода все еще оставалась недосягаемой мечтой. Вот если бы сдвинуть ту глыбу, в глубине. Я подошел, попытался налечь, но не тут-то было: и на сантиметр не сдвинул.
   ...А что, если пираты хватились и сейчас ищут меня?
   Вот небось струсили! Мне даже жаль их стало, но только на минутку. И вообще надеяться на свои силы - это вернее. А пираты на то и пираты, чтобы быть жестокими и забывчивыми. Они сводят счеты разом и обо всем забывают, это помогает им не испытывать угрызений совести.
   Я обеими руками обхватил глыбу, а ногами уперся в стену и налег Мышцы мои так напряглись, что казалось, будто я стал в десять раз сильнее обычного и глыба вот-вот сдвинется с места. Но это только казалось.
   Поняв, что ничего у меня не выйдет, я разнял руки и тут заметил, что камень дрогнул!
   Я снова приналег и толкнул. Еще и еще...
   И камень сначала чуть-чуть, а потом все больше и больше стал раскачиваться. Я впал в неистовство.
   - Раз-два-три...- начал помогать себе я и, к счастью, вовремя отскочил назад.
   Оставалось еще чуть-чуть сдвинуть камень. Если мне не изменял глазомер, с него уже легко, совершив один прыжок, ухватиться за корни. Потом... надо было подтянуться, как на кольцах, и вылезти из этой проклятой темницы.
   Я потер руки, прошел к стене, чтобы упереться спиной и ногами оттолкнуть камень. Но черт побери - вместо стены передо .мной пустота. Неужели это еще новый проход, кем-то нарочно прикрытый обломками скалы?
   Уже привыкший к подземелью, я смело шагнул во впадину... И еле удержался, чтоб не заорать, так ударился коленом обо что-то твердое. Я растер колено, затем попробовал нашарить, обо что ударился. Это был не камень, а нечто похожее на ящик. Попытался приподнять его, но не тут-то было. Постепенно я присмотрелся и понял, что это не просто ящик, а сундук. С выпуклой крышкой, украшенный медной чеканкой, позеленевшей от времени.
   У нас дома тоже есть такой сундук.
   Я часто усаживаюсь на него и рассматриваю фотографии, висящие на противоположной стене. Наш сундук тоже старый, но не настолько.
   Вспомнил о домашнем сундуке, и сердце вдруг забилось.
   Известное дело: в старинных сундуках обычно хранят всякие старинные вещи. Это я точно знаю.
   Может, и в этом сундуке лежат какие-нибудь сокровища?.. Иначе зачем бы его так запрятали?
   Прежде всего я попытался открыть крышку. И не смог.
   Странно, но снаружи на сундуке не было никакого замка.
   Я растерянно стоял перед ним и думал: как же мне быть?
   Схватился за единственную ручку и потащил сундук к проходу. Он подался, но потом зацепился за какой-то выступ и застрял, я приподнял его и опять поволок вперед. Тащил и не помнил, что в проходе темно, да и длинный он, к тому же усилия мои бесполезны, потому что положение безнадежное.
   Однако мрак скоро растворился в голубоватом свете, и я вместе с сундуком очутился в первой пещере.
   Отдышавшись, я подошел к закрытому входу и, сложив обе ладони в трубочку, крикнул во всю глотку:
   - Эй-эй! Кто здесь есть? Эй! Помогите!..
   Конечно же никто мне не отозвался. Я снова занялся сундуком. Потряс крышку, дернул за ручку, со всех сторон простучал его, как врач больного. Но напрасно. Сундук не открывался.
   Разозлившись, я пнул его ногой и, уже сидя на нем, вволю наревелся. Потом успокоился: понял, что плач мне не поможет, обхватил голову, глянул на темно-синее небо, видневшееся сквозь щель, и стал вспоминать самые веселые минуты своей жизни, а заодно еще думать, что стану делать, если мне вдруг удастся выбраться из этой мрачной пещеры...
   - Э-эй! Помогите... Э-эй-эй!.. закричал я снова.
   В тишине отчетливо слышался глухой шум реки.
   - Помогите! Эй! Помогите...
   И словно эхо в пещере прогремело: - Э-эй-ее-еэй!..
   Но это не было эхом. Я не доверил своим ушам и снова крикнул. На этот раз уже совсем близко прозвучало:
   - Эй! Кто там? Кта есть в пещере?
   - Это я, дед Гласевос! Тигран! - закричал я, узнав его голос. И с той секунды все мои страхи как рукой сняло.Дед Гласевос! В пещере это я!
   Он был уже совсем близко. Камни из-под его ног влетали в щель. Потом в пещере сразу потемнело, потому что дед Гласевос своим телом закрыл все отверстие.
   - Тигран, что ты тут делаешь? А я ждал тебя, ждал. И наконец решил сам спуститься в овраг за глиной.
   - Дедушка, ты можешь отодвинуть камень? - спросил я.- С утра закрыли меня, замуровали!
   - Кто?
   - Пираты.
   - Пираты? - засмеялся дед.- Ох уж эти мне пираты! А ну-ка помоги мне со своей стороны. Раз-два, взяли!..
   И вход в пещеру открылся.
   - Чего же ты здесь потерял? Покажи, посмотрим, - сказал дед Гласевос, пробираясь узким проходом в пещеру.
   - Пираты поймали меня в ловушку.
   - Опять пираты! - рассердился дед.
   - С утра закрыли и ушли! - сказал я.- А я зато клад нашел, дедушка!
   - Еще и клад! Пираты, клад! Ты же большой парень! - сказал дед Гласевос, потом, машинально оглядевшись, спросил: - Это что за сундук?
   - Нашел в соседней пещере. Это и есть клад. Его специально спрятали в гроте.
   - Действительно, сундук! - удивился дед Гласевос.В нем что-нибудь есть?
   - Думаю, есть!
   - А что?
   - Не знаю,- пожал я плечами.
   - Закрыто?
   - Наверно.
   Дед подошел к сундуку, осмотрел его, ощупал медные заклепки, слегка нажал на одну из них, и крышка подалась.
   - С пружиной! - сказал дед Гласевос.- Знакомое устройство.
   Содержимое сундука было укрыто вылинявшей материей.
   Дед Гласевос осторожно взялся за край полотнища и приподнял его.
   Если бы в сундуке действительно были драгоценности, я не так бы удивился, потому что был готов к этому, Но, увидев толстенные книги в кожаных переплетах, я даже свистнул от изумления.
   - Библиотека? - шепотом вздохнул я.
   Дед Гласевос дрожащей рукой взял одну из книг и рукавом пиджака обтер кожаный переплет. Потом развернул ее, и я увидел, как зашевелились дедовы губы, Я не стал мешать ему в этот торжественный миг и, присев на корточки перед сундуком, уставился в бережно уложенные стопки книг.
   На глаза мне попался какой-то странный предмет. Я сначала не донял, что это. Потянул, а это цепочка. Я еще дернул, и в ладонь мне скользнул трилистник величиной с двадцатикопеечную монетку. Сердце забилось от радости. Вот и вся цепочка уже у меня в руке. Я крепко зажал свою добычу.
   - Что? - словно очнувшись, спросил дед Гласевос и, закрыв книгу, с благоговением положил ее на место, натянул полотнище и опустил крышку сундука.- Библиотека, говоришь? И верно, библиотека. Натанаол же рассказывал, что поблизости должна быть библиотека!
   Я ухватился за ручку сундука и посмотрел на деда Гласевоса.
   - Нет, пусть пока здесь останется, - сказал дед. - Вдвоем нам не справиться. Помоги-ка лучше, снова закроем вход...
   Вечерело.
   - Не беги,- сказал дед Гласевос.-Еще глины надо накопать...
   По дороге дед Гласевос спросил: - Так почему, говоришь, в пещере оказался?
   - Пираты обманом затащили.
   - Что еще за пираты? - пробормотал дед Гласевос. - Толком скажи, не пойму я тебя.
   - Рыжий Давид принес письмо: мол, Нат ждет меня на берегу речки. Я и пошел. А они надели мне на голову мешок и затащили в пещеру.
   - Кто они?
   - Ну, Каро и Сероб! Ничего, попадутся еще мне в руки! - пригрозил я.
   - Каро? - сказал дед Гласевос.- Бедного парня в полдень забрали в больницу. Аппендицит у него. Приступ... Резать будут.
   ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Приятно делать открытия и... подарки. Посещение Иезуита Каро. Пираты тоже
   умеют мечтать.
   Итак, у меня в руках цепочка с трилистником, которую я конечно же подарю Нвард. Я ведь обещал ей...
   Обыкновенная цепочка и обыкновенный трилистник из простого металла. Никакой в них ценности, в особенности если сравнить с этой богатой библиотекой. Но...
   Нвард пришла, едва я появился дома. Я пригласил ее войти, Рубен, улыбаясь, ответил на приветствие Нвард и вопросительно посмотрел на меня. Посмотрел, понял, что ему лучше уйти, и, извинившись, сослался на неотложное дело и вышел из комнаты.
   - Где ты был? - спросила Нвард.
   - Помнишь, я обещал тебе, что мы вместе совершим раскопки?
   - Помню,-сказала Нвард.-Но ты дважды делал открытия, и оба раза без меня.
   - Какие открытия?
   - А помнишь медный тазик? И библиотека...
   - Жалуйся своим пиратам. Это они меня замуровали в пещере.
   - Пожалуюсь.
   - Ну ладно, не злись... Помнишь, я рассказал тебе об украшениях?..
   - И это помню,- ответила Нвард.- Но мы опаздываем, идем.
   - Куда? - удивился, я.
   - Ну, говори же...
   - Помнишь, я обещал...- Хоть Нвард и прерывала меня, но я думал о своем.- Я всегда держу слово! Чье это украшение, я не знаю, но что оно древнее - это точно, в пещере нашел!.. Дарю тебе!
   Я надел на шею Нвард старинную цепочку. Маленький трилистник, ударившись о пуговицу на ее платье, тихонько звякнул.
   Нвард замерла от удивления.
   - А сейчас посмотрись в зеркало,- попросил я.
   Она повернулась, подошла к стене, где висело зеркало, смущенно улыбнулась, склонила голову, но не удержалась и опять глянула.
   - Нравится? - слросил я.
   Нвард молча кивнула головой.
   - Знаешь, откуда?
   - Раскопки делал?
   - Нет. Нашел в сундуке.
   - В котором библиотека?
   - Ага...
   - Может, это очень ценная вещь? - забеспокоилась Нвард.- Ведь старинная. Нат ее видел?
   - Я думаю, она к библиотеке никакого отношения не имеет. Наверное, случайно оказалась в сундуке.
   - Но Нату я обязательно покажу,- решила Нвард.
   - Как знаешь. Только ты пока немножечко поноси ее, ладно?
   Нвард улыбнулась.
   - Если, ты этого очень хочешь, пусть так и будет.
   Дверь в комнату осторожно открылась. Я был уверен, что это брат, и крикнул: - Рубен?
   Это действительно был он.
   - Не помешаю?
   - Что вы,- запротестовала Нвард. - Я, наверное, вам помешала. Работали?
   Рубен подошел, погладил Нвард по волосам, от которых всегда очень приятно пахло, и улыбнулся.
   - Хорошая у вас дружба,- сказал он.- Завидую вам.
   - Я пришла на минутку, нам с Тиграном надо к ребятам... Можно, он пойдет со мной?
   - Конечно,- сказал Рубен.
   - А у вас друга нет? - поинтересовалась Нвард.
   - Наверное, есть,-улыбнулся Рубен.-Трудно сказать... В этом вопросе люди иногда ошибаются.
   - Вы тоже? - спросила Нвард.
   - Я тоже... И довольно часто. Трудно это...
   - Дружить? - спросил я.
   - Нет, сохранить дружбу,- сказал Рубен.- Сделать так, чтобы ваша дружба никогда не иссякла, как бы ни сложилась жизнь,- это очень важно. Если даже жизнь разведет в разные концы света, очень важно иметь уверенность, что есть хоть один такой человек, очень близкий и преданный, который помнит тебя и придет тотчас, только позови его, придет и будет опорой... А все остальное пустое. - Рубен грустно улыбнулся.- Пустое! - повторил он.Любовь, родственность... Все это хорошо. Но самое главное - дружба. Та теплота, которая через тысячи километров доходит до человека.
   Нвард и я удивленно смотрели на брата.
   - Вы торопитесь, идите,- предложил Рубен.- Я с удовольствием поговорил бы с вами, но и это мне не поможет. Хотя чуточку снимет грусть...
   Мы молчали. Я очень хотел что-то сказать. Но никак не находил слова, которые, я чувствовал, необходимы брату.
   - Пойдем,- вполголоса предложила Нвард.
   Рубен, улыбаясь, подтолкнул нас обоих к двери... На улице, сразу очнувшись, я спросил:
   - А куда, мы идем?
   - Красиво как,- словно не расслышав меня, сказала Нвард, играя цепочкой. Потом добавила: - Идем в больницу.
   - В больницу? - удивился я.
   Мы свернули влево, и посреди улицы я увидел Рыжего Давида и Леонардо Серобо. Можете себе представить, что сделалось со мной при виде их!
   - Давно ждете? - спросила Нвард.
   - Не очень, - пожал плечами Леонардо Серобо.
   - Нет, - сказал Рыжий Давид.-Мы только подошли.
   - А цветы? - спросила Нвард. - Забыли?
   - Не забыли,- нараспев проговoрил Леонардо Серобо и вытащил из-под рубахи букетик полевых цветов.
   Нвард осмотрела букет и одобрительно кивнула головой.
   Не дойдя до конца улицы, мы свернули в соседний переулок, где среди двухэтажных домов выделялось здание, построенное из особенного, какого-то гладкотесаного серого камня. Это, пожалуй, было одно из самых больших строений Лусашена. С широкими, окнами, с садом, цветником и бассейном. Над главным входом на черной и блестящей доске золотыми буквами было написано: "Городская больница".
   Вслед за Нвард мы смело вошли в приемную. Там нам показали окно, где дают пропуска. И вот, все в белых халатах, мы поднялись на второй этаж.
   - "Хирургическое отделение",- прочитал я у двери.
   Пол в длинном коридоре блестит. На стенах несколько картин в больших рамах. Две из них - пейзажи, на третьей нарисован кувшин с цветами, а напротив кувшина изображен человек в темном костюме, уставившийся в одну точку, под мышкой у него рулон ватмана и рейсшина.
   У одной из дверей Нвард остановилась.
   - Решайте,- сказала она,- кто войдет первым.
   - Каро разве здесь? - с волнением спросил Рыжий Давид.
   - Здесь, - ответила Нвард.-Ну, так кто идет? Ты, Тигран?
   Рыжий Давид потянулся к ручке двери. Ему не терпелось, очень хотелось посмотреть, как пират выглядит после операции.
   - Подожди. Сперва пусть войдет Тигран,- сказала Нвард.
   - Я?
   - Потом Сероб,.- не ответив мне, предложила Нвард. - Цветы поставишь в вазу. Долго сидеть нельзя. Папа сказал, что больного на второй день после операции вообще-то нельзя беспокоить. Но все же разрешил.
   - Знакомство - дело полезное, - хмыкнул Сероб.
   - А o чем с ним можно говорить? - спросил Рыжий Давид.
   - Обо всем... Только смешить нельзя. Швы разорвутся... Входи, Тигран..
   Я растерянно посмотрел на них. Очень глупое у меня положение. Но делать нечего, я осторожно толкнул дверь.