- Что, что?
- Ну, вот ты ведь говорил?..
-- А-а! - он улыбнулся.- Трусость ты у меня позаимствовал.
- Не слишком ли, мой друг?
- Не слишком,-отвечает мальчик.- Когда мама сердится и грозится меня наказать, я.молчу. Потому что боюсь. Она ведь может еще пуще разгневаться и, чего доброго, поддать раз-другой. Вообще-то мама только раз в жизни меня побила. И боюсь я не боли, а обиды. Очень уж унизительно, когда бьют человека. Между мной и тобой разница около двух десятков лет, но в этом мы похожи.
- Не обижай маму! - прошу я.-Когда вырастешь, пожалеешь, что обижал. Как я вот теперь, когда ее давно уже нет и я совсем один.
- Мама есть! - утверждает он.
- Счастливчик! - с завистью вздыхаю я.- Надо, чтоб человеку хоть немного везло.
- Везло? - Мальчик смеется, а мне досадно.- Счастье во власти самого человека,- добавляет он.
- Это только красивые слова.
- Нет, нет! Счастье человека - в его характере.
- Ты пытаешься умничать, и это тебе удается, - язвлю ему в ответ.
- Комплименты ты делаешь сам себе,- невозмутимо говорит мальчик.- Ведь в конце-то концов я же стал тобою?..
"Счастье человека - в его характере",- повторяю я про себя и думаю, что в этом есть определенная доля истины.
А возможно, и не только доля, но полная истина?...
- Да, да! А характер окончательно складывается в зрелом возрасте. Ты взял с собою в зрелость боязнь всего, трусость. Мама этого не заметила. Не то бы она воспрепятствовала, я в этом уверен.
- И видно, трусость-то во мне все и перевесила! - предполагаю я.
А мальчик не унимается:
- Между тем ты с равным успехом мог бы взять с собой мое озорство, мою нетерпимость, даже в отношении к самому близкому другу, если он ради собственной шкуры или ради того, чтобы возвыситься в глазах учителя, может наябедничать, предать, а то и оклеветать. Тебе не повезло, по ошибке ты взял из моего огромного мира в третье десятилетие только трусость.
- Трусость, говоришь?.. Нет, все же ты не прав, я не трус.
- Нет, трус! - горячо возражает мое детство.
- Помнишь ту девушку, она еще носила платье с подставными подушечками, подплечиками, и у нее была маленькая сумочка в руках? - спрашиваю я.
- Я вижу ее каждый день. Она проходит мимо нашего дома, и я смотрю на нее в щель забора.
- А Седу ты знаешь?
- Естественно, нет,- отвечает он.
- Жаль... Я бы очень хотел знать твое мнение о Седе. Я бы очень хотел знать, похожи ли они - Седа и та девушка?
- Ничем не могу тебе помочь.
- Очень жалко, - говорю я. - Кажется, стучат в дверь?
- Вроде да. Ну, я исчезаю.
- Чао-чао, бамблно...- прощаюсь я с ним нараспев.
- Это тоже новая песня?
- Тоже.
- И тоже чужая? - спрашивает он.
- Тоже чужая...
Мальчик говорит: - Попробуй вспомнить колыбельную, которую тебе-пела мама.
- Так и вертится на уме, - оправдываюсь я, - но пропеть ее мне что-то мешает... Не ты ли?..
- Что значит "чао"1?
- Чао - значит прощай. Это по-итальянски.
- Что ж, Левой, чао! - насмешливо улыбаясь, говорит мое детство и этим ужасно меня злит.
Но мальчик действительно готов удалиться.
- Я хочу почаще с тобою встречаться, - говорю ему, присмирев.-При тебе на душе как-то легче. Прошу тебя, вспоминай меня и навещай по возможности чаще.
Он повторяет: - Чао, Левой.
- Стучат в дверь. Открой, пожалуйста.
- Не могу, - отказывается мальчик.- Я ведь твое прошлое. Я только воспоминание, как мне открыть дверь?
- Ах, ленивец! - грожу я ему пальцем.
- А в лошадки ты со мной так и не поиграл, - говорит он и опять пытается ущипнуть меня.
Я сержусь.
- Тебе чужие песни мешают! - задумчиво произносит мальчик. - Я бы так не сказал, если б ты помнил мамину песню. "Спи, мой голубок..." - напел он...-Скоро ты все позабудешь. И меня тоже. И мы уж больше никогда не встретимся...
- Не позабуду. Буду помнить... Всегда...-испуганно обещаю я.- Вот погоди... Вспомнил: "Спи, мой голубок..."
- Так ведь это же я тебе подсказал? - смеется мальчик.
И напоминает: - Слышишь, стучатся в дверь.
Я неохотно поднимаюсь и иду отворить, бормоча при этом: - Чао-чао, бамбино!
...Пятьсот одиннадцать тысяч девяносто слонов плюс восемьсот двадцать семь тысяч семьсот слонов - будет миллион триста тридцать девять тысяч триста шестьдесят слонов.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
В коридоре стояли Ваган и Араик. Ваган был в пижаме.
- Здравствуй, Левой, - сказал Араик.- Ты что, спал?
- Спал? Нет. Просто лежал и думал.
- Мы уже целый час стучимся к тебе,- удивился Ваган.- О чем же ты так задумался?..
- Который час?
- За полночь перевалило - Может, и поспал,- зевнул я.
- Ты, брат, не удивляйся,- говорит Ваган Араику, - сосед у меня со странностями. С восьми часов заперся в комнате и не издавал ни шороха, а еще говорит - не спал.
Я наконец совсем очухался и сообразил, что пора и пригласить Араика в комнату.
Когда мы остались одни, он, положив на стол авоську, которая была у него в руке, глупо улыбнулся.
- Я вот пришел...- сказал он.
- Очень хорошо, что пришел.
- Садись, - предложил мне Араик.
Я удивленно посмотрел на него. Потом невольно сел.
- Знаешь, почему я пришел?
- Не знаю.
- Не сердишься, что я с тобою на "ты"? - спросил он.
- Не сержусь.
- Я ночевать к тебе пришел, - сказал Араик.
Я растерянно огляделся. Ночевать?.. Вот так новость!
- Не смотри так на авоську. Там у меня бритвенный прибор. Ты ведь небось электрической бреешься?
- Да, ты угадал, - подтвердил я.
- А я безопасной. Отец недавно из Ленинграда привез "Жиллетт". Говорит, в парикмахерской с рук продают...
- Ты всерьез пришел ко мне ночевать?
- Всерьез. К Седе зашел, она дала твой адрес. Сказала, что у нее условия не позволяют.
- Боюсь, что я сейчас закачу тебе сцену ревности,высказал я предположение.
- Нет ли у тебя мацуна?
- Нету.
- Я привык перед сном есть мацун, - объяснил Араик. - Ну ничего. Обойдемся хлебом и сыром. А чаю можно?..
- Чай можно поставить, - сказал я.-А вот насчет хлеба и сыра тоже едва ли...
- Ну знаешь, чтобы у человека в доме ни хлеба, ни сыра? - развел руками Араик.
- Я не люблю, когда гость...
- Ведет себя не как гость? - досказал Араик.- Прости, но если я не буду сейчас пороть чушь, то начну озверело ругаться.
- О господи! С чего бы это? В чем моя вина?
- Я зол на свою планиду!
- А знаешь, счастье человека в его характере,- выпалил вдруг я.
- Ты извини, Левой. У меня на. душе очень муторно,проговорил Араик.- А у соседа твоего не найдется куска хлеба с сыром?
- Даже если ты умрешь с голоду, я не стану будить Вагана,-объявил я.-Но, может, тебя устроит вареная баранина?
- О чем речь, хоть сырую давай.
Я направился на кухню в надежде обнаружить в какой-нибудь из многочисленных кастрюль кусок вареного мяса.
Но не тут-то было, все кастрюлл и миски как вылизаны. Не теряя надежды, я двинул в ванную, и чутье не обмануло меня. Кастрюля стояла в ванне с водой. Поставили в воду, чтобы мясо не испортилось. Чудаки. Ведь сколько таержу, что холодильник у меня совсем пустой. Придется, видать, серьезно поговорить. А вообще правильнее будет вынести холодильник из комнаты в кухню.
Я вынул из кастрюли большой кусок мяса и прихватил еще хлеба на кухне.
- Наконец-то,-обрадовался Араик.-А я уже думал, что ты удрал.
- Чего бы это вдруг?
- Может, от стыда, что в доме ни хлеба, ни сыра,хмыкнул незваный гость.
- Ой, не выношу, когда голодные точат лясы, вместо того чтобы работать челюстями, - сказал я.
- Благодарю,- улыбнулся Араик.- А у тебя тут, оказывается, большое хозяйство. Дает доход?
- О чем ты? - не понял я.- И вообще, брат, не спятил ли?..
- Я имею в виду твое мушиное хозяйство,- Араик показал на проводку, сплошь облепленную мухами, отчего белые шнуры казались черными. И потолок тоже.
- Да это...-смутился я. - Редко дома бываю, вот они и облюбовали себе место.
- Думаешь, если б ты сидел дома, мухи стали бы тебя стесняться,- Араик качнул абажур.
Назойливо жужжа, мухи закружили по комнате.
- Вот здорово! - обрадовался Араик.- Мушиный концерт. Типичная конкретная музыка. И ты можешь спать под такой аккомпанемент?
- Как видишь!
- Сейчас мы их прогоним, - заверил Араик.
- Напрасный труд. Хоть из пушки пали - не поможет. Да ты ешь,- сказал я.
- Хватит, - Араик отодвинул тарелку.-Врачи не велят, наедаться на ночь. Жаль, что у тебя нет мацуна. Надо завтра не забыть, принести с собой.
- Ты и завтра придешь?
- Приду,- сказал Араик.- Я ведь ушел из дому. Пока не сниму комнату, буду жить у тебя. Ты тут прибери, а я все же полробую что-нибудь придумать, как нам от этих мух избавиться.
Я вынес тарелки на кухню, поставил их на стол, накрыл газетой и поспешил в комнату.
Араик курил, растянувшись на кровати.
- Сейчас постелю тебе,- сказал я.
- Не мешай,- отмахнулся Араик.
- На кровати буду спать я,- решительно заявил я.
- Прошу тебя, не мешай. Я думаю.
- А я хочу сдать.
- Нашел!..- вскочил Араик.
- Принести полотенца? - с готовностью предложил я.
- Зачем?
- А ты разве не мух собрался выгонять?
- Выгонишь их. На улице темно, и они ни за что не оставят эти великолепные апартаменты.
- Следовательно...
- У тебя есть пылесос? - спросил Араик.
- Нет.
- Жаль,- он снова улегся.- И у соседей нет?
- Сейчас посмотрю!
Вскоре я уже победоносно вносил в комнату обнаруженный мною после тщательных поисков пылесос. Втянул-таки в игру, шельмец.
- "Нерис"? Чудесно. Сосед твой знает, что покупать.
Загудел пылесос. Я плотнее прикрыл дверь, чтобы не обеспокоить соседей.
Араик снял с трубки щетку и нацелился на потолок.
Мухи, как по волшебству, в мгновение ока исчезли в прожорливой пясти пылесоса.
- Первый этап операции "смерть мухам" закончен! - объявил Араик, когда на потолке и на проводах не осталось ни одной мухи.- Выкурим по сигарете и перейдем ко второму. Согласен?
- Согласен, генерал.
Закурили.
Второл этап, что и говорить, был куда изобретательнее: Араик вылавливал мух в воздухе. Бедные мухи! Едва конец трубки, приближался к ним, они, как обезумевшие, начинали извиваться, пытаясь вырваться из воздушной струи, но в конце концов делили общую участь.
Минут через десять в комнате не осталось ни одной мухи.
- Порядок! - с удовлетворением отметил Араик. - Который час?
- Уже три,- сказал я.- Надеюсь, мы все-таки немного поспим или ты собираешься еще что-нибудь придумать?
- Нет, не собираюсь,- успокоил меня Араик.- Значит, кровать ты мне не уступишь?
- Прости, но я не усну на новом месте,- объяснил я.
- Ладно, - уныло согласился Араик.
Я расстелил на полу матрац, отыскал в шкафу простыни, кинул их Араику и сказал:
- Устраивайся и гаси свет.
- Кто ляжет последний, тот и погасит, идет? - предложил Араик.
Я уже снял рубашку и поэтому с готовностью согласился.
Но он вмиг все успел. И пока я надевал пижаму, Араик уже натянул на себя одеяло.
- Все равно не буду гасить,- объявил я и тоже улегся.
- Пусть так. Я при свете еще крепче сплю,- бросил он и укрылся а головой. Пришлось встать.
- Открой балконную дверь, а то жарко,- как из преисподней донесся голос Араика.
- Вылезай из-под одеяла и открывай,- сказал я,, щелкнув выключателем.Свет погашен, ваше сиятельство.
- В самом деле? - с сомнением протянул Араик и, чуть поколебавшись, все же откинул одеяло, заложил руки под голову и сказал: - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
И только тут я осознал смысл происшедшего. Выходит, Араик ушел из дома. Но почему? И я не удержался, хотя уже почти спал: - Араик!
- Чего?
- Ты не спишь еще?
- Да нет, очень душно.
- Не зря ли ты ушел из дому?
- Завтра пойду ночевать к кому-нибудь другому, - процедил он.
- Да ты не так меня понял, дуралей! Хочешь, даже уступлю тебе кровать?
- Не хочу.
- Такой конфликт, что никак нельзя было уладить?
- Значит, нельзя было.
- Да-а! Вот уж не думал, что ты такой. Честно говоря, я был о тебе нелестного мнения.
- Вон что?!
- Думал, с Луизой у тебя несерьезно, только голову ей морочишь.
- Луиза очень хорошая девушка.
- Я-то это знаю. А ваши что, против? Наверно, потому, что ты еще учишься?
- Какое эта имеет значение? - вздохнул Араик.
- Трудно ведь будет, Араик?
- Положим.
- Студент... А тут еще комнату снимай... Очень трудно будет.
- Без трудностей жизнь неинтересна, - ответил Араик.
- А я всегда предпочитал иначе,- сказал я.- Ты знаешь, что жена меня бросила?
- Луиза рассказывала.
- А почему, знаешь?
- В таких случаях причина одна - не любили друг друга, и все,тут.
Я не ответил. И, чуть помолчав, сказал:
- Уже, наверно, четыре. Тебе рано вставать?
- Первая пара - теплотехника. Не пойду на нее! - решил Араик.
- А мне никак нельзя опаздывать, даже на минуту...
- Я летом буду работать,- сказал вдруг Араик.
- Удивительно, как сейчас поколения быстро сменяют друг друга. Разница в возрасте между мной и тобой всего ничего, а я уже не могу тебя понять.
- Дело не в возрасте. Просто мы разные люди. Ты, наверное, живешь спокойно, не поддаваясь эмоциям... А я так не умею. Может, мне и удалось бы уговорить моих и не идти из дому на ночь глядя. Но для этого нужно терпение. У тебя бы его хватило. И времени ты не пожалел бы, принимая решение?..
- Наверно, ты прав...
- А я другой. Мы разные. Я хочу сам отвечать за себя, за свою судьбу.
- Завидую тебе.
- Завидуй сколько хочешь, все равно не сглазишь, я стучу по деревяшке.
- Ты еще и суеверен?
- Да нет, это уж так. Ладно, я хочу спать. Не мешай, замолчи.
Но я все же не удержался: - Араик.
- Что?
- Ты очень любишь Луизу?
- Очень?
Араик помолчал. Я слышал, как он дышит.
- Нет. Не очень люблю. Я просто ее люблю.
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Расхаживая по кабинету, Айказян вслух анализировал тезисы Moero доклада. Казалось, о моем присутствии он забыл, словно вовсе и не я сидел тут на кожаном диване.
Время от времени Айказян отходил к доске, выводил формулы, чертил разные схемы, делал вычисления... И молчал, будто и возражений у него не было.
На самом деле шеф просто разбирал те теоретические положения, которые я выдвинул в своем докладе, сравнивал их со скромными результатами, полученными мною и Седой во время наших вечерних опытов.
Я внимательно слушал его, стараясь не прерывать ход его мыслей.. А он писал, стирал и снова писал.
Потом вдруг замолчал. Остановился передо мной и сказал:
- Знаешь, интересная все-таки получается штука. Здесь столько всяких "но" и "если", что, мне кажется, стоит продолжать работу. А может, не стоит?.. Может, и я и ты, мы оба ошибаемся? Трудно сказать...
- Да, очень трудно, - согласился я. - И знаете, на что похожа эта история? Человек с топором в руках прокладывает дорогу в джунглях- Он вырубает густую сеть лиан и не знает, что его ждет впереди. Может, притаился в засаде хищник? А может, наконец покажется какое-нибудь селение?
- Ты бывал в джунглях? - поинтересовался Айказян.
- Нет.
- Я тоже,- сказал он.
Потом подсел ко мне на диван: - Хотя в пробирке все еще получается какая-то ерунда, мне кажется, этот метод имеет перспективы.
- Я тоже так думаю.
- Но перспективы весьма призрачные, - продолжал Айказян.- Вот, к примеру, клей, который мы недавно получили. Ведь его никто не хочет производить. Завод отказывается. У завода свои планы. А наш полимер пока что единственное средство, дающее возможность склеивать резину и сталь. Эх,вздохнул Айказян,- бороться приходится не только с природой, но и с капризами и вкусами различных людей. Мы получили уникальный клей, но никому нет до этого дела. Никому! И вместо того чтобы заняться новыми проблемами, мы вынуждены бороться за признание очевидного с множеством ведомств и министерств. Этим я хочу сказать: найдется ли у тебя столько сил - если, конечно, твой эксперимент удастся,- чтобы продолжать борьбу уже в совершенно иной области?
- Не знаю, об этом я не задумывался.
- А сейчас подумай,- посоветовал Айказян. - Этот вопрос должен тебя волновать.
- Подумаю,- пообещал я.
- Ну как? - спросила Седа, когда я вернулся в лабораторию.
- Ничего особенного. Айказян только сомневается, удастся ли все это внедрить в производство?
- Удастся,- убежденно сказала Седа.
- А я теперь, пожалуй, тоже сомневаюсь. Айказян привел в пример случай с .клеем.
- Это как воду в ступе толочь,- заметил Рубен. - Придумали пустую работу. Скоро ведь, наверное, утвердят новые темы. А вы будете тут топтаться на месте.
- Думай, как тебе нравится, - бросила Седа.
- Вы словно бы проектируете фотонную ракету, для которой в мире еще нет горючего, - продолжал Рубен.Иначе говоря, занимаетесь так называемой чистой наукой. Наука для науки... Кстати, у меня есть отличные новые записи, заходите, как-нибудь вечерком послушать. Не смотри на меня так свирепо, Левой, ты уже начинаешь пугать меня, но не сможешь отнять право высказывать свое мнение.
- Даже в случае, если мнение это никого не интересует?
- Даже в этом случае, - кивнул Рубен.- А все-таки, может, зайдете? Луиза, тебя я не приглашаю, чтобы, не дай бог, жених не закатил сцены ревности.
- И чего ты так любишь точить лясы? - сказал я.
- Тренирую голосовые связки,- невозмутимо ответил Рубен.- Но ты, кажется, против каких бы то ни было тренировок?..
- Пойдем, Седа,- предложил я.- Мутит уже от этого словоблудия. Вставай, Луиза.
Мы вышли из лаборатории.
Разогретый зноем асфальт пружинил под ногами, как тесто. А солнце продолжало нещадно палить. Луиза попрощалась с нами на автобусной остановке. Спешила на свидание с Араиком.
- У меня такое чувство, словно мне предстоит сдавать экзамен,- сказал я.
- И весьма ответственный,- вставила Седа.
Она дышала тяжело, и я замедлил шаг.
- Араик еще не снял комнаты?
- Нет,- ответил я.- А мне, честно говоря, и не хочется, чтобы .это ему удалось так скоро.
- Завидуешь небось?
- С ним веселее. До ночи музыку слушаем, а иногда он читает стихи,сказал я.
- Здорово! - вздохнула Седа.- Теперь уж мне завидно.
- Какое на тебе интересное платье!..- сказал я.
На Седе было платье, похожее на мешок, с отверстиями для головы и для рук.
- Только заметил? - засмеялась Седа.- Внимательный же ты человек.
- Зайдем в кафе-мороженое? - предложил я.
- Тебе очень этого хочется?
- Ну, если ты против...
- Я просто боюсь, что ты опоздаешь и Араик будет ждать на улице,-.сказала Седа.
- У соседей всегда кто-нибудь дома.
- Ну, если так, зайдем.
- В "Арагил"? - спросил я.
- В "Анаит",-сказала Седа.
- Все равно. Такси!..
Народу в кафе было мало. Мы устроились в уголке, у окна. Я заказал две порции мороженого и лимонад.
- Помнишь, какой вкусный был лимонад до войны?
- Не помню.
- Очень вкусный...
- Едва ли...- улыбнулся я.,- Все дело в том, что тот лимонад ты пила в детстве. А все связанное с блаженными воспоминаниями детства кажется нам лучше, чем это было на самом деле.
- Может, ты и прав,- сказала Седа.- Но разница всетаки есть.
- Пусть будет по-твоему, - согласился я.
- Позвольте? - спросил подошедший к нашему столику старик. Несмотря на жару, он был в коричневой клетчатой куртке, застегнутой на все пуговицы, которые, казалось, вот-вот отлетят. Брюки его с трудом сходились на поясе.
В левой руке он держал шляпу, а в правой были какие-то иностранные газеты.
- Пожалуйста,- сказал я без удовольствия.
Старик сел.
- Спасибо,- сказал он, отдуваясь. - Как вы похожи друг на друга. Брат и сестра?
- Нет,- ответил я.
- Что ж, прекрасно, дети мои. Долгой вам жизни и счастливой старости. Пристрой-ка на подоконнике мою шляпу, сынок..
Я водворил его древнюю шляпу с широченными полями на подоконник.
- Спасибо.- Старик выложил на стол пятнадцатикопеечную монетку и попросил: - Дочка, принесика мне кофе.
Седа подошла к стойке.
- Дочка, ты монету забыла!...
- Ничего, отец. Позвольте вас угостить, - сказала Седа.
- Ну, что же. Да уж принеси по чашечке и для вас.
Старик говорил на диалекте западных армян.
- Вы репатриант? - спросил я.
- Да, сынок.
- Откуда?
- Из .Франции. Из Парижа. В сорок восьмом приехал,гордо ответил он.
- Кофе двойной,- сказала Седа, поставив чашечки на стол.
- Молодец, дочка. Здесь не умеют варить кофе. Открывают кафе, а кофе никуда не годится. Будь у меня в Париже такое кафе, каким бы я вас кофе угощал.
- А кафе вам нравится? - поинтересовался я.
- Хорошее, слов нет. Но, если хотите знать, мало их еще в городе. Вот в Париже они на каждом шагу.
- В позапрошлом году, лосле окончания института, мы с ребятами ездили в Москву.- сказал я.- Остановились в гостинице "Юность". Какая гостиница!..
- Да. что далеко ходить,- прервал меня старик.- В тысяча девятьсот шестнадцатом году, когда я был в Монте-Карло, там открыли гостиницу...- он шумно чмокнул кончики своих пальцев, сложенных щепотью.-Зачаруешься!..
- Отец, а чем вы занимались за границей? - спросила Седа.
- Путешествовал.
- Не работали?
- Был директором итальянского банка, содержал гостиницу. Потом... Э-э, путешествовал, одним словом...- Он опрокинул на блюдце чашечку кверху дном.Туркча биллиорсунуз?.. ПIo-турецки, спрашиваю, понимаете?..
- Извините,- нерешительно сказал я, поднимаясь. - Мы спешим. Приятно было с .вами познакомиться, но...
- Ничего, ничего,- закивал старик.- Вы часто здесь бываете?
- Нет.
- Весьма сожалею.. Я прихожу сюда каждый день выпить чашечку кофе. Мне бы тоже хотелось как-нибудь угостить вас.
- Спасибо, отец.
- Минуточку,- сказал старик. Он стал рыться в глубоких карманах свой куртки. Наконец извлек и протянул нам две маленькие коробочки.Американские. "Чиклетс". Привез еще в сорок восьмом и до сих пор вот все тяну. "Чиклетс". Слыхали? Здесь называют жевательной резинкой. Возьмите, прошу вас.
- Спасибо, отец. До свидания.
Когда мы вышли из кафе, я сказал: - Идем, провожу тебя домой.
Седа только кивнула в ответ.
- Ты, видно, очень устала? На тебе лица ист.
- Я не устала. Помолчи, пожалуйста, Левой... Не надо было мне пить этот кофе. Как-то не по себе...
- Тебя мутит?.. Отвратительный кофе!..
- Нет, кофе был хороший. Но знаешь... Я...
Я взял Седу под руку.
- Тебе непременно надо взять отпуск.
- Конечно,- согласилась Седа.- И мы, очевидно, несколько месяцев не будем вместе работать...
- Почему?
- Ну, я же пойду в отпуск.
- На несколько месяцев?..
- Ну и умник же ты! Не знаешь разве, что женщинам в определенных случаях полагается очень длинный отпуск?..
- Седа!..
- Возьми такси, Левой. Голова кружится. Упаду...
Домой я вернулся на том же такси. И всю дорогу досадовал, что шофер ведет машину черепашьим ходом. Мне бы мчаться сейчас очертя голову.
Одним духом я оказался у наших дверей и долго не отпускал кнопку звонка. Потом забарабанил кулаками в дверь.
- Иду, иду! - донесся из коридора голос Вагана.- Спятил, что ли?
- Привет, Ваган! Хочешь, я тебя расцелую?
- Не хочу, отстань,- Ваган был мрачен.- Ты пьянствуешь, а в дом воры забрались.
- Что?.. Воры?!
- Отрезвел? Так вот, натуральные воры.
- Я вовсе не пьян. А в милицию ты звонил? Что украли? - Я бросился к себе в комнату, но не обнаружил никаких следов воровства. У Вагана тоже.
- Арус целый день была дома. Только на пять минут отлучилась. К соседке пошла за утюгом - наш, как назло, испортился.
- Можешь толком объяснить, что украли-то?
- Пылесос. Пришел с работы домой, думаю, давай дело сделаю, помогу Арус...
Я уже не мог удержаться от хохота.
- Хороший был лылесос, - вздохнул Ваган.
Я влетел к себе, выволок пылесос из-под кровати и вынес его соседу.
- Узнаешь свой товар?
- Неужели был в коридоре? - растерялся Ваган.
- Нет,- сказал я.- Как-то ночью он мне понадобился. Потом забыл на место поставить.
- Ночью пылесосил? - удивился Ваган.
- Нет, - сказал я. - Ты думаешь, пылесос только пыль глотает?
- А что же еще?
- Сейчас увидишь.
Я нажал на рычаги и приподнял крышку. В тот же миг целый рой мух с жужжанием вылетел из пылесоса.
- Ну и ну?!
Я пробовал закрыть крышку. Но это мне не удавалось.
Проклятые мухи в несколько секунд набились в комнату и снова преспокойно устроились на потолке.
- Не по-соседски это. Да разве так поступают? - с горечью сказал, Ваган.- Как я теперь с этими мухами справлюсь? Они ведь съедят ребенка.
- Не съедят, - успокоил я соседа. - Включи пылесос и знай себе собирай мух. Только щетку сними. Это новый метод. А выпустим их потом на улице или, чего лучше, сначала похлорофосим через отверстие, они все передохнут, вот тогда высыпем. Как видишь, изобретен новый способ ловли мух.
- Ну и ну!..
И Ваган рассмеялся.
ГЛАВА СОР0К СЕДЬМАЯ
Я приподнял воротник куртки и ускорил шаги. "Жаль, что Араик так недолго пробыл у меня,- подумал я.- Буду теперь опять сидеть один в четырех стенах".
- Смотри-ка, вот уж не думал, что встречу тебя!..
Я поднял глаза и в нескольких шагах от себя увидел отца Асмик. На нем был потертый пиджак, натянутый как на барабане. Старик, видать, еще шалью обмотался, чтобы не простыть.
- Здравствуй.
Я хотел спросить, что он делает в этих краях, по пути на завод, но он опередил меня.
- Ты куда это?
- Домой.
- А откуда?
- С работы.
- Ваш институт разве где-то здесь?
- Угу!
- Ну, чего стал, пошли вместе,- предложил отец Асмик.- Соскучился я по тебе. Уже около года не виделись?
- Да-а.
- А что ты не показываешься?
- Времени нет.
- Заходил бы, на меня-то ты вроде не в обиде?
- Да нет, конечно.
- А где же ты обедаешь?
- Где придется,- сказал я.
- В ресторане, что ли?
- Ну, вот ты ведь говорил?..
-- А-а! - он улыбнулся.- Трусость ты у меня позаимствовал.
- Не слишком ли, мой друг?
- Не слишком,-отвечает мальчик.- Когда мама сердится и грозится меня наказать, я.молчу. Потому что боюсь. Она ведь может еще пуще разгневаться и, чего доброго, поддать раз-другой. Вообще-то мама только раз в жизни меня побила. И боюсь я не боли, а обиды. Очень уж унизительно, когда бьют человека. Между мной и тобой разница около двух десятков лет, но в этом мы похожи.
- Не обижай маму! - прошу я.-Когда вырастешь, пожалеешь, что обижал. Как я вот теперь, когда ее давно уже нет и я совсем один.
- Мама есть! - утверждает он.
- Счастливчик! - с завистью вздыхаю я.- Надо, чтоб человеку хоть немного везло.
- Везло? - Мальчик смеется, а мне досадно.- Счастье во власти самого человека,- добавляет он.
- Это только красивые слова.
- Нет, нет! Счастье человека - в его характере.
- Ты пытаешься умничать, и это тебе удается, - язвлю ему в ответ.
- Комплименты ты делаешь сам себе,- невозмутимо говорит мальчик.- Ведь в конце-то концов я же стал тобою?..
"Счастье человека - в его характере",- повторяю я про себя и думаю, что в этом есть определенная доля истины.
А возможно, и не только доля, но полная истина?...
- Да, да! А характер окончательно складывается в зрелом возрасте. Ты взял с собою в зрелость боязнь всего, трусость. Мама этого не заметила. Не то бы она воспрепятствовала, я в этом уверен.
- И видно, трусость-то во мне все и перевесила! - предполагаю я.
А мальчик не унимается:
- Между тем ты с равным успехом мог бы взять с собой мое озорство, мою нетерпимость, даже в отношении к самому близкому другу, если он ради собственной шкуры или ради того, чтобы возвыситься в глазах учителя, может наябедничать, предать, а то и оклеветать. Тебе не повезло, по ошибке ты взял из моего огромного мира в третье десятилетие только трусость.
- Трусость, говоришь?.. Нет, все же ты не прав, я не трус.
- Нет, трус! - горячо возражает мое детство.
- Помнишь ту девушку, она еще носила платье с подставными подушечками, подплечиками, и у нее была маленькая сумочка в руках? - спрашиваю я.
- Я вижу ее каждый день. Она проходит мимо нашего дома, и я смотрю на нее в щель забора.
- А Седу ты знаешь?
- Естественно, нет,- отвечает он.
- Жаль... Я бы очень хотел знать твое мнение о Седе. Я бы очень хотел знать, похожи ли они - Седа и та девушка?
- Ничем не могу тебе помочь.
- Очень жалко, - говорю я. - Кажется, стучат в дверь?
- Вроде да. Ну, я исчезаю.
- Чао-чао, бамблно...- прощаюсь я с ним нараспев.
- Это тоже новая песня?
- Тоже.
- И тоже чужая? - спрашивает он.
- Тоже чужая...
Мальчик говорит: - Попробуй вспомнить колыбельную, которую тебе-пела мама.
- Так и вертится на уме, - оправдываюсь я, - но пропеть ее мне что-то мешает... Не ты ли?..
- Что значит "чао"1?
- Чао - значит прощай. Это по-итальянски.
- Что ж, Левой, чао! - насмешливо улыбаясь, говорит мое детство и этим ужасно меня злит.
Но мальчик действительно готов удалиться.
- Я хочу почаще с тобою встречаться, - говорю ему, присмирев.-При тебе на душе как-то легче. Прошу тебя, вспоминай меня и навещай по возможности чаще.
Он повторяет: - Чао, Левой.
- Стучат в дверь. Открой, пожалуйста.
- Не могу, - отказывается мальчик.- Я ведь твое прошлое. Я только воспоминание, как мне открыть дверь?
- Ах, ленивец! - грожу я ему пальцем.
- А в лошадки ты со мной так и не поиграл, - говорит он и опять пытается ущипнуть меня.
Я сержусь.
- Тебе чужие песни мешают! - задумчиво произносит мальчик. - Я бы так не сказал, если б ты помнил мамину песню. "Спи, мой голубок..." - напел он...-Скоро ты все позабудешь. И меня тоже. И мы уж больше никогда не встретимся...
- Не позабуду. Буду помнить... Всегда...-испуганно обещаю я.- Вот погоди... Вспомнил: "Спи, мой голубок..."
- Так ведь это же я тебе подсказал? - смеется мальчик.
И напоминает: - Слышишь, стучатся в дверь.
Я неохотно поднимаюсь и иду отворить, бормоча при этом: - Чао-чао, бамбино!
...Пятьсот одиннадцать тысяч девяносто слонов плюс восемьсот двадцать семь тысяч семьсот слонов - будет миллион триста тридцать девять тысяч триста шестьдесят слонов.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
В коридоре стояли Ваган и Араик. Ваган был в пижаме.
- Здравствуй, Левой, - сказал Араик.- Ты что, спал?
- Спал? Нет. Просто лежал и думал.
- Мы уже целый час стучимся к тебе,- удивился Ваган.- О чем же ты так задумался?..
- Который час?
- За полночь перевалило - Может, и поспал,- зевнул я.
- Ты, брат, не удивляйся,- говорит Ваган Араику, - сосед у меня со странностями. С восьми часов заперся в комнате и не издавал ни шороха, а еще говорит - не спал.
Я наконец совсем очухался и сообразил, что пора и пригласить Араика в комнату.
Когда мы остались одни, он, положив на стол авоську, которая была у него в руке, глупо улыбнулся.
- Я вот пришел...- сказал он.
- Очень хорошо, что пришел.
- Садись, - предложил мне Араик.
Я удивленно посмотрел на него. Потом невольно сел.
- Знаешь, почему я пришел?
- Не знаю.
- Не сердишься, что я с тобою на "ты"? - спросил он.
- Не сержусь.
- Я ночевать к тебе пришел, - сказал Араик.
Я растерянно огляделся. Ночевать?.. Вот так новость!
- Не смотри так на авоську. Там у меня бритвенный прибор. Ты ведь небось электрической бреешься?
- Да, ты угадал, - подтвердил я.
- А я безопасной. Отец недавно из Ленинграда привез "Жиллетт". Говорит, в парикмахерской с рук продают...
- Ты всерьез пришел ко мне ночевать?
- Всерьез. К Седе зашел, она дала твой адрес. Сказала, что у нее условия не позволяют.
- Боюсь, что я сейчас закачу тебе сцену ревности,высказал я предположение.
- Нет ли у тебя мацуна?
- Нету.
- Я привык перед сном есть мацун, - объяснил Араик. - Ну ничего. Обойдемся хлебом и сыром. А чаю можно?..
- Чай можно поставить, - сказал я.-А вот насчет хлеба и сыра тоже едва ли...
- Ну знаешь, чтобы у человека в доме ни хлеба, ни сыра? - развел руками Араик.
- Я не люблю, когда гость...
- Ведет себя не как гость? - досказал Араик.- Прости, но если я не буду сейчас пороть чушь, то начну озверело ругаться.
- О господи! С чего бы это? В чем моя вина?
- Я зол на свою планиду!
- А знаешь, счастье человека в его характере,- выпалил вдруг я.
- Ты извини, Левой. У меня на. душе очень муторно,проговорил Араик.- А у соседа твоего не найдется куска хлеба с сыром?
- Даже если ты умрешь с голоду, я не стану будить Вагана,-объявил я.-Но, может, тебя устроит вареная баранина?
- О чем речь, хоть сырую давай.
Я направился на кухню в надежде обнаружить в какой-нибудь из многочисленных кастрюль кусок вареного мяса.
Но не тут-то было, все кастрюлл и миски как вылизаны. Не теряя надежды, я двинул в ванную, и чутье не обмануло меня. Кастрюля стояла в ванне с водой. Поставили в воду, чтобы мясо не испортилось. Чудаки. Ведь сколько таержу, что холодильник у меня совсем пустой. Придется, видать, серьезно поговорить. А вообще правильнее будет вынести холодильник из комнаты в кухню.
Я вынул из кастрюли большой кусок мяса и прихватил еще хлеба на кухне.
- Наконец-то,-обрадовался Араик.-А я уже думал, что ты удрал.
- Чего бы это вдруг?
- Может, от стыда, что в доме ни хлеба, ни сыра,хмыкнул незваный гость.
- Ой, не выношу, когда голодные точат лясы, вместо того чтобы работать челюстями, - сказал я.
- Благодарю,- улыбнулся Араик.- А у тебя тут, оказывается, большое хозяйство. Дает доход?
- О чем ты? - не понял я.- И вообще, брат, не спятил ли?..
- Я имею в виду твое мушиное хозяйство,- Араик показал на проводку, сплошь облепленную мухами, отчего белые шнуры казались черными. И потолок тоже.
- Да это...-смутился я. - Редко дома бываю, вот они и облюбовали себе место.
- Думаешь, если б ты сидел дома, мухи стали бы тебя стесняться,- Араик качнул абажур.
Назойливо жужжа, мухи закружили по комнате.
- Вот здорово! - обрадовался Араик.- Мушиный концерт. Типичная конкретная музыка. И ты можешь спать под такой аккомпанемент?
- Как видишь!
- Сейчас мы их прогоним, - заверил Араик.
- Напрасный труд. Хоть из пушки пали - не поможет. Да ты ешь,- сказал я.
- Хватит, - Араик отодвинул тарелку.-Врачи не велят, наедаться на ночь. Жаль, что у тебя нет мацуна. Надо завтра не забыть, принести с собой.
- Ты и завтра придешь?
- Приду,- сказал Араик.- Я ведь ушел из дому. Пока не сниму комнату, буду жить у тебя. Ты тут прибери, а я все же полробую что-нибудь придумать, как нам от этих мух избавиться.
Я вынес тарелки на кухню, поставил их на стол, накрыл газетой и поспешил в комнату.
Араик курил, растянувшись на кровати.
- Сейчас постелю тебе,- сказал я.
- Не мешай,- отмахнулся Араик.
- На кровати буду спать я,- решительно заявил я.
- Прошу тебя, не мешай. Я думаю.
- А я хочу сдать.
- Нашел!..- вскочил Араик.
- Принести полотенца? - с готовностью предложил я.
- Зачем?
- А ты разве не мух собрался выгонять?
- Выгонишь их. На улице темно, и они ни за что не оставят эти великолепные апартаменты.
- Следовательно...
- У тебя есть пылесос? - спросил Араик.
- Нет.
- Жаль,- он снова улегся.- И у соседей нет?
- Сейчас посмотрю!
Вскоре я уже победоносно вносил в комнату обнаруженный мною после тщательных поисков пылесос. Втянул-таки в игру, шельмец.
- "Нерис"? Чудесно. Сосед твой знает, что покупать.
Загудел пылесос. Я плотнее прикрыл дверь, чтобы не обеспокоить соседей.
Араик снял с трубки щетку и нацелился на потолок.
Мухи, как по волшебству, в мгновение ока исчезли в прожорливой пясти пылесоса.
- Первый этап операции "смерть мухам" закончен! - объявил Араик, когда на потолке и на проводах не осталось ни одной мухи.- Выкурим по сигарете и перейдем ко второму. Согласен?
- Согласен, генерал.
Закурили.
Второл этап, что и говорить, был куда изобретательнее: Араик вылавливал мух в воздухе. Бедные мухи! Едва конец трубки, приближался к ним, они, как обезумевшие, начинали извиваться, пытаясь вырваться из воздушной струи, но в конце концов делили общую участь.
Минут через десять в комнате не осталось ни одной мухи.
- Порядок! - с удовлетворением отметил Араик. - Который час?
- Уже три,- сказал я.- Надеюсь, мы все-таки немного поспим или ты собираешься еще что-нибудь придумать?
- Нет, не собираюсь,- успокоил меня Араик.- Значит, кровать ты мне не уступишь?
- Прости, но я не усну на новом месте,- объяснил я.
- Ладно, - уныло согласился Араик.
Я расстелил на полу матрац, отыскал в шкафу простыни, кинул их Араику и сказал:
- Устраивайся и гаси свет.
- Кто ляжет последний, тот и погасит, идет? - предложил Араик.
Я уже снял рубашку и поэтому с готовностью согласился.
Но он вмиг все успел. И пока я надевал пижаму, Араик уже натянул на себя одеяло.
- Все равно не буду гасить,- объявил я и тоже улегся.
- Пусть так. Я при свете еще крепче сплю,- бросил он и укрылся а головой. Пришлось встать.
- Открой балконную дверь, а то жарко,- как из преисподней донесся голос Араика.
- Вылезай из-под одеяла и открывай,- сказал я,, щелкнув выключателем.Свет погашен, ваше сиятельство.
- В самом деле? - с сомнением протянул Араик и, чуть поколебавшись, все же откинул одеяло, заложил руки под голову и сказал: - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
И только тут я осознал смысл происшедшего. Выходит, Араик ушел из дома. Но почему? И я не удержался, хотя уже почти спал: - Араик!
- Чего?
- Ты не спишь еще?
- Да нет, очень душно.
- Не зря ли ты ушел из дому?
- Завтра пойду ночевать к кому-нибудь другому, - процедил он.
- Да ты не так меня понял, дуралей! Хочешь, даже уступлю тебе кровать?
- Не хочу.
- Такой конфликт, что никак нельзя было уладить?
- Значит, нельзя было.
- Да-а! Вот уж не думал, что ты такой. Честно говоря, я был о тебе нелестного мнения.
- Вон что?!
- Думал, с Луизой у тебя несерьезно, только голову ей морочишь.
- Луиза очень хорошая девушка.
- Я-то это знаю. А ваши что, против? Наверно, потому, что ты еще учишься?
- Какое эта имеет значение? - вздохнул Араик.
- Трудно ведь будет, Араик?
- Положим.
- Студент... А тут еще комнату снимай... Очень трудно будет.
- Без трудностей жизнь неинтересна, - ответил Араик.
- А я всегда предпочитал иначе,- сказал я.- Ты знаешь, что жена меня бросила?
- Луиза рассказывала.
- А почему, знаешь?
- В таких случаях причина одна - не любили друг друга, и все,тут.
Я не ответил. И, чуть помолчав, сказал:
- Уже, наверно, четыре. Тебе рано вставать?
- Первая пара - теплотехника. Не пойду на нее! - решил Араик.
- А мне никак нельзя опаздывать, даже на минуту...
- Я летом буду работать,- сказал вдруг Араик.
- Удивительно, как сейчас поколения быстро сменяют друг друга. Разница в возрасте между мной и тобой всего ничего, а я уже не могу тебя понять.
- Дело не в возрасте. Просто мы разные люди. Ты, наверное, живешь спокойно, не поддаваясь эмоциям... А я так не умею. Может, мне и удалось бы уговорить моих и не идти из дому на ночь глядя. Но для этого нужно терпение. У тебя бы его хватило. И времени ты не пожалел бы, принимая решение?..
- Наверно, ты прав...
- А я другой. Мы разные. Я хочу сам отвечать за себя, за свою судьбу.
- Завидую тебе.
- Завидуй сколько хочешь, все равно не сглазишь, я стучу по деревяшке.
- Ты еще и суеверен?
- Да нет, это уж так. Ладно, я хочу спать. Не мешай, замолчи.
Но я все же не удержался: - Араик.
- Что?
- Ты очень любишь Луизу?
- Очень?
Араик помолчал. Я слышал, как он дышит.
- Нет. Не очень люблю. Я просто ее люблю.
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Расхаживая по кабинету, Айказян вслух анализировал тезисы Moero доклада. Казалось, о моем присутствии он забыл, словно вовсе и не я сидел тут на кожаном диване.
Время от времени Айказян отходил к доске, выводил формулы, чертил разные схемы, делал вычисления... И молчал, будто и возражений у него не было.
На самом деле шеф просто разбирал те теоретические положения, которые я выдвинул в своем докладе, сравнивал их со скромными результатами, полученными мною и Седой во время наших вечерних опытов.
Я внимательно слушал его, стараясь не прерывать ход его мыслей.. А он писал, стирал и снова писал.
Потом вдруг замолчал. Остановился передо мной и сказал:
- Знаешь, интересная все-таки получается штука. Здесь столько всяких "но" и "если", что, мне кажется, стоит продолжать работу. А может, не стоит?.. Может, и я и ты, мы оба ошибаемся? Трудно сказать...
- Да, очень трудно, - согласился я. - И знаете, на что похожа эта история? Человек с топором в руках прокладывает дорогу в джунглях- Он вырубает густую сеть лиан и не знает, что его ждет впереди. Может, притаился в засаде хищник? А может, наконец покажется какое-нибудь селение?
- Ты бывал в джунглях? - поинтересовался Айказян.
- Нет.
- Я тоже,- сказал он.
Потом подсел ко мне на диван: - Хотя в пробирке все еще получается какая-то ерунда, мне кажется, этот метод имеет перспективы.
- Я тоже так думаю.
- Но перспективы весьма призрачные, - продолжал Айказян.- Вот, к примеру, клей, который мы недавно получили. Ведь его никто не хочет производить. Завод отказывается. У завода свои планы. А наш полимер пока что единственное средство, дающее возможность склеивать резину и сталь. Эх,вздохнул Айказян,- бороться приходится не только с природой, но и с капризами и вкусами различных людей. Мы получили уникальный клей, но никому нет до этого дела. Никому! И вместо того чтобы заняться новыми проблемами, мы вынуждены бороться за признание очевидного с множеством ведомств и министерств. Этим я хочу сказать: найдется ли у тебя столько сил - если, конечно, твой эксперимент удастся,- чтобы продолжать борьбу уже в совершенно иной области?
- Не знаю, об этом я не задумывался.
- А сейчас подумай,- посоветовал Айказян. - Этот вопрос должен тебя волновать.
- Подумаю,- пообещал я.
- Ну как? - спросила Седа, когда я вернулся в лабораторию.
- Ничего особенного. Айказян только сомневается, удастся ли все это внедрить в производство?
- Удастся,- убежденно сказала Седа.
- А я теперь, пожалуй, тоже сомневаюсь. Айказян привел в пример случай с .клеем.
- Это как воду в ступе толочь,- заметил Рубен. - Придумали пустую работу. Скоро ведь, наверное, утвердят новые темы. А вы будете тут топтаться на месте.
- Думай, как тебе нравится, - бросила Седа.
- Вы словно бы проектируете фотонную ракету, для которой в мире еще нет горючего, - продолжал Рубен.Иначе говоря, занимаетесь так называемой чистой наукой. Наука для науки... Кстати, у меня есть отличные новые записи, заходите, как-нибудь вечерком послушать. Не смотри на меня так свирепо, Левой, ты уже начинаешь пугать меня, но не сможешь отнять право высказывать свое мнение.
- Даже в случае, если мнение это никого не интересует?
- Даже в этом случае, - кивнул Рубен.- А все-таки, может, зайдете? Луиза, тебя я не приглашаю, чтобы, не дай бог, жених не закатил сцены ревности.
- И чего ты так любишь точить лясы? - сказал я.
- Тренирую голосовые связки,- невозмутимо ответил Рубен.- Но ты, кажется, против каких бы то ни было тренировок?..
- Пойдем, Седа,- предложил я.- Мутит уже от этого словоблудия. Вставай, Луиза.
Мы вышли из лаборатории.
Разогретый зноем асфальт пружинил под ногами, как тесто. А солнце продолжало нещадно палить. Луиза попрощалась с нами на автобусной остановке. Спешила на свидание с Араиком.
- У меня такое чувство, словно мне предстоит сдавать экзамен,- сказал я.
- И весьма ответственный,- вставила Седа.
Она дышала тяжело, и я замедлил шаг.
- Араик еще не снял комнаты?
- Нет,- ответил я.- А мне, честно говоря, и не хочется, чтобы .это ему удалось так скоро.
- Завидуешь небось?
- С ним веселее. До ночи музыку слушаем, а иногда он читает стихи,сказал я.
- Здорово! - вздохнула Седа.- Теперь уж мне завидно.
- Какое на тебе интересное платье!..- сказал я.
На Седе было платье, похожее на мешок, с отверстиями для головы и для рук.
- Только заметил? - засмеялась Седа.- Внимательный же ты человек.
- Зайдем в кафе-мороженое? - предложил я.
- Тебе очень этого хочется?
- Ну, если ты против...
- Я просто боюсь, что ты опоздаешь и Араик будет ждать на улице,-.сказала Седа.
- У соседей всегда кто-нибудь дома.
- Ну, если так, зайдем.
- В "Арагил"? - спросил я.
- В "Анаит",-сказала Седа.
- Все равно. Такси!..
Народу в кафе было мало. Мы устроились в уголке, у окна. Я заказал две порции мороженого и лимонад.
- Помнишь, какой вкусный был лимонад до войны?
- Не помню.
- Очень вкусный...
- Едва ли...- улыбнулся я.,- Все дело в том, что тот лимонад ты пила в детстве. А все связанное с блаженными воспоминаниями детства кажется нам лучше, чем это было на самом деле.
- Может, ты и прав,- сказала Седа.- Но разница всетаки есть.
- Пусть будет по-твоему, - согласился я.
- Позвольте? - спросил подошедший к нашему столику старик. Несмотря на жару, он был в коричневой клетчатой куртке, застегнутой на все пуговицы, которые, казалось, вот-вот отлетят. Брюки его с трудом сходились на поясе.
В левой руке он держал шляпу, а в правой были какие-то иностранные газеты.
- Пожалуйста,- сказал я без удовольствия.
Старик сел.
- Спасибо,- сказал он, отдуваясь. - Как вы похожи друг на друга. Брат и сестра?
- Нет,- ответил я.
- Что ж, прекрасно, дети мои. Долгой вам жизни и счастливой старости. Пристрой-ка на подоконнике мою шляпу, сынок..
Я водворил его древнюю шляпу с широченными полями на подоконник.
- Спасибо.- Старик выложил на стол пятнадцатикопеечную монетку и попросил: - Дочка, принесика мне кофе.
Седа подошла к стойке.
- Дочка, ты монету забыла!...
- Ничего, отец. Позвольте вас угостить, - сказала Седа.
- Ну, что же. Да уж принеси по чашечке и для вас.
Старик говорил на диалекте западных армян.
- Вы репатриант? - спросил я.
- Да, сынок.
- Откуда?
- Из .Франции. Из Парижа. В сорок восьмом приехал,гордо ответил он.
- Кофе двойной,- сказала Седа, поставив чашечки на стол.
- Молодец, дочка. Здесь не умеют варить кофе. Открывают кафе, а кофе никуда не годится. Будь у меня в Париже такое кафе, каким бы я вас кофе угощал.
- А кафе вам нравится? - поинтересовался я.
- Хорошее, слов нет. Но, если хотите знать, мало их еще в городе. Вот в Париже они на каждом шагу.
- В позапрошлом году, лосле окончания института, мы с ребятами ездили в Москву.- сказал я.- Остановились в гостинице "Юность". Какая гостиница!..
- Да. что далеко ходить,- прервал меня старик.- В тысяча девятьсот шестнадцатом году, когда я был в Монте-Карло, там открыли гостиницу...- он шумно чмокнул кончики своих пальцев, сложенных щепотью.-Зачаруешься!..
- Отец, а чем вы занимались за границей? - спросила Седа.
- Путешествовал.
- Не работали?
- Был директором итальянского банка, содержал гостиницу. Потом... Э-э, путешествовал, одним словом...- Он опрокинул на блюдце чашечку кверху дном.Туркча биллиорсунуз?.. ПIo-турецки, спрашиваю, понимаете?..
- Извините,- нерешительно сказал я, поднимаясь. - Мы спешим. Приятно было с .вами познакомиться, но...
- Ничего, ничего,- закивал старик.- Вы часто здесь бываете?
- Нет.
- Весьма сожалею.. Я прихожу сюда каждый день выпить чашечку кофе. Мне бы тоже хотелось как-нибудь угостить вас.
- Спасибо, отец.
- Минуточку,- сказал старик. Он стал рыться в глубоких карманах свой куртки. Наконец извлек и протянул нам две маленькие коробочки.Американские. "Чиклетс". Привез еще в сорок восьмом и до сих пор вот все тяну. "Чиклетс". Слыхали? Здесь называют жевательной резинкой. Возьмите, прошу вас.
- Спасибо, отец. До свидания.
Когда мы вышли из кафе, я сказал: - Идем, провожу тебя домой.
Седа только кивнула в ответ.
- Ты, видно, очень устала? На тебе лица ист.
- Я не устала. Помолчи, пожалуйста, Левой... Не надо было мне пить этот кофе. Как-то не по себе...
- Тебя мутит?.. Отвратительный кофе!..
- Нет, кофе был хороший. Но знаешь... Я...
Я взял Седу под руку.
- Тебе непременно надо взять отпуск.
- Конечно,- согласилась Седа.- И мы, очевидно, несколько месяцев не будем вместе работать...
- Почему?
- Ну, я же пойду в отпуск.
- На несколько месяцев?..
- Ну и умник же ты! Не знаешь разве, что женщинам в определенных случаях полагается очень длинный отпуск?..
- Седа!..
- Возьми такси, Левой. Голова кружится. Упаду...
Домой я вернулся на том же такси. И всю дорогу досадовал, что шофер ведет машину черепашьим ходом. Мне бы мчаться сейчас очертя голову.
Одним духом я оказался у наших дверей и долго не отпускал кнопку звонка. Потом забарабанил кулаками в дверь.
- Иду, иду! - донесся из коридора голос Вагана.- Спятил, что ли?
- Привет, Ваган! Хочешь, я тебя расцелую?
- Не хочу, отстань,- Ваган был мрачен.- Ты пьянствуешь, а в дом воры забрались.
- Что?.. Воры?!
- Отрезвел? Так вот, натуральные воры.
- Я вовсе не пьян. А в милицию ты звонил? Что украли? - Я бросился к себе в комнату, но не обнаружил никаких следов воровства. У Вагана тоже.
- Арус целый день была дома. Только на пять минут отлучилась. К соседке пошла за утюгом - наш, как назло, испортился.
- Можешь толком объяснить, что украли-то?
- Пылесос. Пришел с работы домой, думаю, давай дело сделаю, помогу Арус...
Я уже не мог удержаться от хохота.
- Хороший был лылесос, - вздохнул Ваган.
Я влетел к себе, выволок пылесос из-под кровати и вынес его соседу.
- Узнаешь свой товар?
- Неужели был в коридоре? - растерялся Ваган.
- Нет,- сказал я.- Как-то ночью он мне понадобился. Потом забыл на место поставить.
- Ночью пылесосил? - удивился Ваган.
- Нет, - сказал я. - Ты думаешь, пылесос только пыль глотает?
- А что же еще?
- Сейчас увидишь.
Я нажал на рычаги и приподнял крышку. В тот же миг целый рой мух с жужжанием вылетел из пылесоса.
- Ну и ну?!
Я пробовал закрыть крышку. Но это мне не удавалось.
Проклятые мухи в несколько секунд набились в комнату и снова преспокойно устроились на потолке.
- Не по-соседски это. Да разве так поступают? - с горечью сказал, Ваган.- Как я теперь с этими мухами справлюсь? Они ведь съедят ребенка.
- Не съедят, - успокоил я соседа. - Включи пылесос и знай себе собирай мух. Только щетку сними. Это новый метод. А выпустим их потом на улице или, чего лучше, сначала похлорофосим через отверстие, они все передохнут, вот тогда высыпем. Как видишь, изобретен новый способ ловли мух.
- Ну и ну!..
И Ваган рассмеялся.
ГЛАВА СОР0К СЕДЬМАЯ
Я приподнял воротник куртки и ускорил шаги. "Жаль, что Араик так недолго пробыл у меня,- подумал я.- Буду теперь опять сидеть один в четырех стенах".
- Смотри-ка, вот уж не думал, что встречу тебя!..
Я поднял глаза и в нескольких шагах от себя увидел отца Асмик. На нем был потертый пиджак, натянутый как на барабане. Старик, видать, еще шалью обмотался, чтобы не простыть.
- Здравствуй.
Я хотел спросить, что он делает в этих краях, по пути на завод, но он опередил меня.
- Ты куда это?
- Домой.
- А откуда?
- С работы.
- Ваш институт разве где-то здесь?
- Угу!
- Ну, чего стал, пошли вместе,- предложил отец Асмик.- Соскучился я по тебе. Уже около года не виделись?
- Да-а.
- А что ты не показываешься?
- Времени нет.
- Заходил бы, на меня-то ты вроде не в обиде?
- Да нет, конечно.
- А где же ты обедаешь?
- Где придется,- сказал я.
- В ресторане, что ли?