ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Осталось пять дней до Нового года, а мы с Асмик еще не помирились. Сейчас ее ничуть не тревожит, что стынет обед, что я читаю за едой. Она упорно не желает замечать, что многа курю.
Все вроде идет как прежде, только без слов, будто в немом кино.
За эти дни она научилась варить кофе. Кофейную мельницу купила сразу же после ссоры. Я, между прочим, решил, что эта приятная неожиданность - первый шаг к примирению. Но, увы, заблуждался.
Видно, она ужасно обиделась на меня. И я, чтобы загладить вину, старался сделать ей что-нибудь приятное. Внимательно следил за временем, когда будет урок английского языка, и сам включал телевизор, после чего тотчас уходил на кухню, чтобы не мешать ей своим присутствием.
И все-таки на что же она обиделась?.. До сих пор в толк не могу взять. Кто-то предложил ей теплые мужские рубашки. Асмик выбрала две и, надо думать, с нетерпением ждала, когда я вернусь домой, чтобы показать их, потому как, едва я переступил порог, она протянула мне сверток:
- Смотри, Левой, нравятся? Хочу тебе купить.
Я развернул сверток. Теплые импортные рубашки в клетку. Мне они де понравились. Я подумал, что вот Араик бы, наверно, схватил их мгновенно. Это как раз для него.
- Не нравятся мне,- признался я.- И цвет... И...
- Сейчас такие очень модны,- настаивала Асмик.
- Но мне не семнадцать лет, не могу я...
- Неужто тебе приятно зимой мерзнуть? А это знаешь какие теплые рубашки.
- Я не из мерзляков, тебе ведь известно. Кстати, сколько они стоят?
- За обе сорок рублей просят.
- Ну и ну!
- Давай хоть одну купим! - уговаривала Асмик.
- Не нужны они мне. Я же сказал, не нравятся.
- А я хочу, чтобы у тебя были такие рубашки,- не отступалась она.
Ее настойчивость начинала меня злить.
- Для таких покупок мало одной зарплаты в доме.
Она поняла мои слова на свой лад и обиженно замолчала.
Хоть бы заплакала. Не заплакала. Замкнулась, и по сей день не разговариваем. Рубашки она вернула.
...Комната уже наполнилась неприятным потрескиванием телевизора и я собрался на кухню, когда вдруг послышался голос Вагана.
- Левой? - крикнул он из-за двери.
- Входи, Ваган.
Он нерешительно втиснулся в комнату и тихо притворил за собой застекленную дверь.
- Один из наших ребят спросил, что значит лазер,сказал Ваган.- Честно говоря, это был мой ученик, а я не смог ему толком объяснить. Ужасно неловко было.
Я написал: "Light am lification bu stimulated emission of radiation" и сказал: - Лазер - слово, составленное из первых букв этих слов.
- А каков их смысл? - недоуменно развел руками Ваган.
- Спроси у Асмик,- посоветовал я.- Она лучше знает английский, переведет точно.
И неожиданно Асмик к нам.подошла. Уверенно взяла лист бумаги и попыталась .перевести. Конечно, ничего у нее не получилось. И не удивительно. Я уверен, что уроки по телевидению способствуют вовсе не изучению языка, а созданию в семьях неладов и недоразумений.
Я улыбнулся Асмик и, утешая ее, сказал:
- Ничего, Асмик, ты ведь только начала. Со временем...
Она тоже улыбнулась.
Удивительное дело. Мы помирились. И так легко...
Комната наша вдруг показалась мне очень уютной и милой. Точно такое же чувство я испытал, когда мы впервые переступили ее порог. Наспех рассовав вещи, я тогда обнял Асмик, и мы, стоя у окна, долго целовались Потом она заплакала, сказала,, что плачет от счастья. И в тот самый миг постучались и вошли наши новые соседи. Ваган поставил на стол бутылку коньяка и предложил выпить в честь новоселья на этой квартире, где нам предстояло жить вместе с ними.
Я любил нашу большую, как зал, комнату. Потом эта комната становилась (или так казалось?) все меньше и теснее. А в последнее время она давила на меня своими стенами, и я старался как можно позже возвращаться домой после работы,..
И вот я вновь пережил то чувство, .которое испытывал в давние блаженные времена. И жизнь вдруг сделалась такой прекрасной. Я обнял Асмик. Она сказала:
- Пойдем к твоему дяде, Левой? Мы давно у него не были.
Я очень крепко обнял Асмик. Сейчас она не плакала.
Но я поцеловал ее, как раньше...
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Акоп Терзян, устроившись в кресле, читал мемуары некоего английского генерала о второй мировой войне.
- Папа?!
Акоп Терзян приподнял голову.
- Прости, я помешала тебе?..
Джуля отложила в сторону бумагу и авторучку и подперла голову ладонями.
- Не понимаю,- словно бы про себя сказала она.Ничего не могу понять.
- Что случилось? - заволновался Акоп Терзян.
- Знаешь, люди сейчас как-то очень изменились.Джуля поднялась и прошлась по комнате.- Ужасно изменились.
- Ну и почему это тебя беспокоит? - поинтересовался Акоп Терзян.- Люди меняются, как правило, к лучшему.
- Слишком все уверенные. Дашь какое-нибудь поручение, будут его обсуждать, вместо того, чтобы тут же выполнять. Невероятно трудно сейчас работать. Неужели и раньше " так было?
Акоп Терзян раскрыл книгу, посмотрел на пляшущие перед глазами строчки и отложил в сторону мемуары английского генерала.
- Раньше было не так,- сквозь зубы процедил он.И именно с того и началась наша беда. И она будет множиться, если все станут думать, как ты.
- Ты сердишься? - сказала Джуля.
- Мне просто, грустно,- ответил Акоп Терзян.- Как я был бы счастлив, будь ты талантлива. Все знали бы меня сейчас как отца известной артистки. Но что поделать?.. А сержусь на самого себя.
Акоп Терзян платком вытер ладони и, подойдя к шахматной доске, сделал первый ход. Через несколько минут разгорелось настоящей побоище. И белая и черная армии испытали на себе гнев полководца.
- Ты работаешь в райкоме инструктором. Таких инструкторов сотни и тысячи,- после длительного молчания снова заговорил Акоп Терзян.- Почему ты, собственно, недовольна тем, что люди перестали быть безмолвными автоматами, что у них появилось твердое собственное мнение и что они иногда обсуждают ваши поручения? Ты недовольна, потому что они заставляют думать и тебя. Верно ведь?.. Так думай вместе с ними, добирайся до истины... Тогда не придется жаловаться на трудности.
- Ты хороший, добрый, но очень наивный человек, папа,- улыбнулась Джуля.- Как бы то ни было, но боюсь, мы с тобой уже не поймем друг друга.
- Почему это?
- Каждое поколение представляет свое время: я - новое, ты - старое.
- Чушь порешь. Будь все так на самом деле, я бы не сердился и не был так озабочен. К сожалению, ты-то ведь и есть старое. Мне даже порой кажется, что ты вообще живешь вне времени... Открой-ка дверь. Звонят.
Акоп Терзян согласился на ничью и снова расставил фигуры.
Из коридора до него донесся твой голос.
Но ты был не один, и он поспешил сам встретить гостей.
- Добрый вечер, дядя.
- С тобой были Асмик и Рубен.
- Знакомься, дядя. Мой друг.
Рубен крепко пожал руку Акопа Терзяна.
- Входите, входите. Джуля, зажги свет!
Полутьма в комнате отстулила.
Асмик и Джуля, оставив нас, отправились на кухню.
- Совершенно нечем угостить,- сокрушалась Джуля.Хотя бы предупредила.
Асмик открыла дверцу холодильника.
- Не беспокойся. Они сейчас начнут спорить и обо всем позабудут. Хорошо, что ты здесь. Не то я бы умерла с ними со скуки. Кстати, пойдем завтра к тому типу? Он получил посылку из-за границы. Наверняка мы подберем для себя что-нибудь интересное...
Рубен вполголоса спросил: - В райкоме, говоришь, работает?
- Да,- ответил я.
- Не рассердишься, если я провожу ее?
- Почему я должен сердиться? - удивился я.
- Люблю свободомыслящих людей,- сказал Рубен.Итак, встретимся вечером тридцать первого.
- Ты зайдешь?
- Обязательно,- сказал Рубен.- Нехорошо, когда друзья забывают друг друга. Спокойной ночи.- И он ускорил шаг, нагоняя Джулю.
Они свернули ла соседнюю улицу.
...Рубена мы встретили у себя в подъезде. Он ни в коем случае не захотел, чтобы мы из-за него вернулись домой, и с готовностью присоединился к нам, хотя, в общем-то, я только из вежливости предложил ему пойти с нами в гости.
Меня смущало, что он окажется свидетелем нашего с дядей разговора, но другого выхода не было...
Химик Акоп Терзян согласился, что полимеризация при низких температурах - идея интересная. И мне, по его мнению, стоит поработать над этой проблемой. Даже сказал, что и сам подзаймется соответствующей литературой...
Хороший он человек. Людям с таким характером очень трудно менять привычный ход жизни, кажущийся иным весьма однообразным. А он вот решил помочь мне...
- Тебе нравится дядя? - спросил я.
- Не знаю,- пожала плечами Асмик.
- Это же чудесный человек! Как он может не нравиться? - удивился я.
- Давай я возьму тебя под руку. Ужасно устала,перевела разговор Асмик.
- Подождем автобуса? - предложил я.
- Левой, ты завтра вовремя вернешься с работы домой? - спросила она.
- Я вроде всегда прихожу вовремя...
- А нельзя завтра чуть пораньше, скажем часа в три?
- Постараюсь.
- Нам с Джулей надо кое-куда сходить...
- Это секрет?
- Ты ведь всегда даришь мне что-нибудь к Новому году? Надеюсь, и на этот раз захочешь сделать приятное?..
- Ну, положим?..
- А можно, я сама куплю подарок?..
- Мне? - забеспокоился я, вспомнив злополучные рубашки.
- Нет... Я хочу сделать от твоего имени подарок себе... Понимаешь? Ведь не важно, кто купит, важно что?..
- Пожалуй, ты права.
- Один человек получил посылку из-за границы...
- Опять спекулянты!..
- Но что делать? Сейчас в моде жакеты плотной вязки. Не могу же я ходить в том, что уже никто не носит?
- Но это все дорого стоит? А у нас...
- Займем,- тотчас нашлась Асмик.- Говорят, у него есть и мужские нейлоновые носки...
- Ну вот, еще и носки... А долг, между прочим, надо возвращать.
Я с досадой посмотрел на дорогу. Не было видно ни трамвая, ни троллейбуса. А подошедший автобус шел в сторону Шаумянского района. Не к нам.
- Ничего, вернем,- спокойно сказала Асмик.- Сколько ты получишь за свое изобретение?
- За какое изобретение?
- О котором вы говорили с дядей.
Я расхохотался.
- Не сделал я никакого изобретения.
- Как так? - поразилась Асмик.- Ради чего же ты маешься?
- Ради любопытства.
Она была так поглощена своей идеей, что не почувствовала моего раздражения.
Тфамвай со звоном остановился около нас, Асмик бросилась к передней площадке.
В вагон мы не прошли, хотя он был почти пустой. Асмик прижалась лицом к темному стеклу.
- Все равно завтра пойду! - сказала она.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Еще засветло Джуля и Асмик накрыли стол в просторной столовой Акопа Терзяна, но до окончания телевизионной передачи он был скрыт от глаз присутствующих. Комната освещалась только голубым свечением экрана. Мы с женой сидели в "первом ряду". Асмик надела новый жакет и была довольна всем: миром, Новым годом и своим мужем.
Позади нас сидели Рубен и Джуля и без умолку шушукались. О чем, не знаю. Да и бог с ними.
На знакомой чешской песенке затрещал входной звонок.
Джуля побежала открывать, радостно восклицая:
- Это Гаруш и Лида!
Вот тебе на! Мы же решили встретить Новый год в узком семейном кругу. Интересно, кто они такие, эти Гаруш и Лида?
Певица в платье мини лукаво подмигнула нам, и на экране снова появились ведущие. Почти в то же мгновение щелкнул выключатель, и в комнате загорелся свет.
- Мои близкие друзья, - представила гостей Джуля. - Знакомьтесь. Лида, чувствуй себя как дома.
Было уже около одиннадцати.
В коридоре послышалось шарканье дядиных шлепанцев.
Но Акоп Терзян не вошел.
А жаль!
Еще с полчаса мы смотрели передачу. Джуля теперь шепталась с Гарушем.
До Нового года оставалось еще пятнадцать минут, когда Гаруш громко объявил:
- Est modus in rebus, что по-латыни означает: всему есть предел. Ergo, то, есть давайте садиться за стол.
Парень этот мне в общем понравился, хоть я и не понял, зачем нужно было прибегать к латыни.
Джуля кликнула отца. И мы едва успели наполнить бокалы, когда часы ударили двенадцать. Зазвенели бокалы.
Потом все стали целоваться.
- Вы молоды,- без предисловий поднял тост дядя.И я желаю вам лишь одного...
- Пап...- Джуля боялась, как бы отец не ударился в назидания.
Она совсем не знает его.
- Желаю,- невозмутимо продолжал дядя,- чтобы в жизни вы всегда, смотрели,только вперед.
Гаруш с завидной ловкостью разделал зажаренного в духовке поросенка.
- Всегда стремитесь к достижению цели! Будьте здоровы! - и дядя залпом осушил бокал.
- Est modus in rebus. Ergo! Замечательные слова. Будьте здоровы! Гаруш весело блеснул глазами, явно одобряя поросенка.
В час дядя удалился к себе. А Джуля, убавив освещение в комнате,, включила магнитофон.
- Давайте потанцуем,- предложила она.
Сквозь обрывки сентиментальной музыки я слышал монотонное днарканье подошв.
...В два часа Гаруш.танцевал, уже навалясь на партнершу.
Глаза потухли и словно выцвели.
- Est modus in rebus. Ergo...- Он наполнил бокал и выпил.
Асмик демонстрировала Лиде свой новый жакет. Гаруш, осушая каждый очередной бокал, повторял латинскую поговорку. Я листал подвернувшийся под руку журнал и думал, почему Джуля не всегда красит губы...
Рубен и моя кузина были на балконе.
В три часа они вошли в комнату.
- Est modus in rebus. Ergo...- И Гаруш пил, настаивая, чтобы и я составил ему компанию.
Где-то в три-четыре, не помню точно, комната закружилась у меня перед глазами. Я едва добрался до дивана.
Est modus...
Снова томная музыка.
Шарканье подошв.
Скука.
И почему губная помада размазана у Джули на щеках?..
Тишина.
Проснулся я, едва забрезжил рассвет. Спал всего часа полтора. Стол, накрытый еще с вечера, был как после погрома.
Гаруш и Лида громко спорили. Остальные с любопытством взирали на них. Гаруш настаивал на том, что он должен поцеловать свою жену. А Лида почему-то отказывалась.
У ног их, на полу, валялась пустая бутылка из-под лимонада.
Дети они, что ли?
Я встал, заправил рубашку, затянул галстук и взглянул на часы.
- Не пора ли домой?
Мне никто не ответил.
Рубен крутанул бутылку в надежде поцеловаться с кемнибудь из женщин. И зря. Бутылка уткнулась горлышком в Гаруша. Пришлось Рубену, лобызaть его. Потом легким пинком он послал бутылку в тартаряры.
- Пошли,- сказал Гаруш и вытер платком щеку.Совесть дело стоящее, и терять ее не следует.
Мы шумно спускались по лестнице. На площадке второго этажа валялась беспризорная неказистая елочка. Гаруш остановился подле и уставился на нее.
Люди срезали и выбросили ненужную ветку. Довольно общипанную, надо сказать. Гаруш натянул перчатки, чтобы не уколоться, и поднял убогую беспризорницу.
- Дома у нас нет елки,- объяснил он.- Ergo! Надо воспользоваться случаем..
Лида, явно недовольная паясничанием супруга, взяла Асмик под руку и пошла вперед.
Гаруш шeл со мной. Рубен и Джуля - за нами.
На улице нас ожидал приятный сюрприз.
За ночь выпал снежок и покрыл землю довольно основательно.
- Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя, - вдруг хрипло затянул Гаруш.- И плачет она, как дитя... Вот говоришь, ты инженер! - Это он уже мне. И, не дожидаясь ответа, продолжал: - Хорошая профессия. Знаешь, что дважды два четыре. А в нашем деле это иногда равняется и трем, а то и пяти.
- В каком это в вашем? - поинтересовался я.
- В искусстве,- пояснил Гаруш. - Я - режиссер. Работаю во Дворце культуры. Руковожу самодеятельным драматические коллективом. Ставлю пьесы... Твоя сестра отличная девушка.
Он переложил елку на другое плечо.
- Моя сестра?..- И я сообразил, что речь идет о Джуле.
- Да, мы вместе учились в театральном. Она сумела продвинуться в жизни. Не шутка ведь - инструктор райкома! Год-другой, и глядишь...-Гаруш примолк. - Но не сердись, Левон-джан, она немножко... Ну, понимаешь?.. Не сердись, прошу тебя. Я человек прямой. Все говорю в глаза.
О чем он, не пойму?..
- Она увлечена твоим приятелем,- продолжал Гаруш.-Рубеном его зовут? Темная, по-моему, личность.
- Ну, не сказал бы, - заметил я.
- Не знаю, но чувствую... Ишь, пристал к бедной Джуле! Льстит, из кожи вот лезет. Определенно темная личность.
- Не малое дитя, сама разберется,- сказал я.
- Не сердись. Ладно? - Гаруш взял меня под руку.Я, конечно, немножко пьян. Но твой приятель - темная личность.
Снег приятно поскрипывал под ногами. На белом, наши тени казались синеватыми. На улице никого не было. И только здания, окружавшие нас, следили своими темными, грустными окнами за каждым нашим шагом..
Гаруш скинул елочку с плеча и поволок по снегу.
- Да брось ты ее! - посоветовал я.
- Что ты? Ее надо нарядить, - Гаруш сказал это так серьезно, что я не осмелился ему противоречить.
Потом он вдруг сунул елку в первую попавшуюся урну.
- Вот вам и новогодняя елка! Э-эй, влюбленные, сюда! Надо нарядить елку.
Все, смеясь, сгрудились вокруг нас.
Гаруш облепил деревце хлопьями снега, и тут даже я согласился, что на свете не видал елки лучше этой.
- А теперь...- Гаруш велел всем взяться за руки и закружил вокруг своей елки, напевая: - В лесу родилась елочка...
Мы так раззадорились, что взбудоражили всю улицу.
Из форточки на первом этаже какая-то женщина крикнула нам, чтобы убирались.
Гаруш пал перед ее окном на колени:
- О сиятельная госпожа, позвольте поздравить вас с Новым годом, пожелать долгих лет жизни, молодости и счастья...
- Нахал! - испуганно пробормотала женщина и захлопнула форточку.
- А мы тем не менее сейчас выпьем за ваше здоровье, сиятельная госпожа,- не унимался Гаруш, извлекая из-за пазухи полиэтиленовую флягу, полную коньяка. - Выпьем за то, что и вы с нами постарели еще на год.
- Est modus in rebus! - машинально сказал я.-Удалимся-ка отсюда, пока сиятельная госпожа не обдала нас кипятком.
Гаруш изумленно посмотрел на меня, подумал, наверно, не спятил ли я.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Зима пришла с ужасными холодами, но снега не было.
Улицы покрылись, основательным слоем наледи от частых утренних туманов.
Я возвращался домой поздно, потому что опыты часто затягивались до самого вечера. Но новый инициатор подавал уже определенные надежды. Работать стало интересней. Айказян тоже воодушевился и вообще как-то изменился, на мой взгляд. Даже разговорчивым стал.
Одновременно я еще работал над подготовкой намеченных мною опытов. Шеф упорно не хотел замечать,что в его лаборатории производятся внеплановые работы. В его упорстве было даже что-то оскорбительное.
Возвращаясь домой, я еще читал или вел длинные, и порой очень нудные, разговоры с Ваганом.
Вечером, в четверг, мы засиделись совсем допоздна. Асмик занималась английским, готовясь к следующему уроку.
И я подумал, что, может, и впрямь из этих занятий что-нибудь получится.
Ваган с жаром разъяснял мне какую-то свою новую идею. Чертил на полях газеты схемки, рисовал узлы станка.
Я ничего в этом не смыслил, но слушал и вопросов не задавал.
В таких случаях прерывать, более чем невеликодушно.
Когда делишься с другом своими замыслами, неважно, понимает он тебя или нет. Цель заключается в том, чтобы именно для себя выяснить сомнительные, оставшиеся нерешенными вопросы. Ты говоришь, по ходу рассуждений поправляешь самого себя, и непонятное становится понятным, а невозможное - возможным. И в конце концов все проясняется как день, хотя слушающий тебя ни о чем не догадывается.
Так случилось и на этот раз. Ваган решил переменить один из узлов станка, модернизировать его. Я не понял, как он собирается это сделать. Но мой сосед, с довольной улыбкой закончив рассказ, сложил и сунул в карман газету, поля которой были сплошь испещрены непонятными мне чертежами и схемами.
- Может, кофе выпьете? - вывела нас из забытья Асмик.
- Да поздно уже - сон отобьет,- стал было отказываться Ваган.
Но я открыл форточку, достал из кармана пачку "Шипки" и сказал: Конечно, выпьем.
Асмик пошла в кухню.
- Позови Арус, пусть посидит с нами.
- Она уже спит.
- Что так рано?
- Очень устает, бедняжка,- Ваган вздохнул.- Эх, Левон-д ж а н, скорей бы уже...
Я улыбнулся. Он сказал это таким жалобным тоном.
- Долго еще?
- Кто знает?..
- Да как же так? - изумился я.
Асмик поставила на стол маленький поднос с кофейными чашками.
- Мы что-то сбились со счета,- смущенно сказал Ваган.
Асмик тут же догадалась, о чем речь.
- Удивительные вы люди! - заметила она.
- Что поделаешь? - стал оправдываться Ваган. - Врачи говорят одно, Арус другое. Но, наверное, не позже середины февраля...
- Значит, дней через двадцать? - подсчитала Асмик.
- Да. И пеленки она уже нашила,-сказал Ваган.Все голубые. Мальчика ждет.
Ваган снова вздохнул. Он почему-то очень хотел девочку.
- Как назовете ребенка? - спросила Асмик.
- Каринэ. Непременно Каринэ. Я твердо решил.Он решительно опрокинул чашку на блюдце кверху дном и сказал: - Спасибо, Асмик-джан. Пойду спать.
- Рано еще,- сказал я.- Одиннадцатый час только.
- Нет, пойду,- и Ваган на цыпочках направился к себе.
А мне вдруг стало грустно.
Я завидовал его волнениям. Мне тоже захотелось пережить сладостное ожидание рождения ребенка. Только я мечтал бы о мальчике. Захотелось мыть посуду, чтобы жена не утомлялась, захотелось, чтобы в шкафу были сложены пеленки и распашонки нашего первенца...
- Асмик,- сказал я,- правда, это здорово, что у Вагана будет ребенок?
Жена задумчиво посмотрела на меня. Потом, отложив тетрадь и карандаш, проговорила: - Не знаю.
- По-моему, очень хорошо.
- А что ты скажешь, когда у тебя не будет ни сна, ни отдыха?
- Поэтому, чтобы не обидно было, надо и нам ребенка. Каждой семье свои заботы, и ни мешать друг другу, ни жаловаться не будем.
- Ты хочешь ребенка в этих условиях, в одной комнате? - удивилась Асмик.
- Знаешь, действительно поздно,- не отвечая на ее вопрос, сказал я,стели-ка постель.
- Стоит мне завести серьезный разговор, ты тут же уходишь от него,возмутилась Асмик.
Я сам снял и сложил покрывало, быстренько разделся и. лег в постель. А Асмик почему-то стала тихо плакать.
Наверное, обиделась. Ничего, успокоится.
Наконец она погасила свет. Я облегченно вздохнул.
В батареях отопительной системы забулькала вода.
В комнате было жарко.
Асмик легла, как чужая, осторожно, стараясь не. задеть меня. Но я притворился спящим и очень скоро действительно как провалился.
Проснулся я от стука - сторожкого, обрывистого. Подумалось, это мне приснилось. Но кто-то снова легонько забарабанил пальцами по дверному стеклу. Я открыл глаза.
Бледный полумесяц, выглянув из облаков, зацепился за оконную раму.
- Левой! Левой! - расслышал я голос Вагана.
Осторожно, чтобы не потревожить Асмик, выскользнул из-под одеяла.
- Что случилось? - спросил я, выходя в коридор.
Ваган был в нижнем белье. Испуганный, весь сжавшийся.
- Арус... Позвоним в "Скорую помощь"?!
Я растерялся. Вот так история... А говорил, в середине февраля.
Я зажег ночник, хотел разбудить Асмик. Передумал. Прикрывая трубку ладонью, растолковал девушке из "Скорой помощи", в чем дело.
- Порядок, Ваган.
- Спасибо... Только как же мне встречать машину?..
- Ты одевайся и жди дома, а я спущусь вниз.
Ваган обрадовался и поспешил к своей Арус.
Я натянул брюки, надел куртку прямо на майку и, схватив пальто в охапку, вышел из комнаты.
- Что слудилось? - послышался вслед голос Асмик.
- Пойду встречу "скорую помощь"...
Ночь была ясная. Покачивались на столбах фонари, увенчанные желтоватым ореолом. Клубился холодный, туман.
И жуткая тишина царила на улице. Казалось, все вымерло и вокруг одни лишь громадные здания с темными окнами, туманный расплывчатый свет электрических фонарей и зима. Холодная, таинственная, городская.
Я стал ходить взад-вперед, чтобы не закоченели ноги: забыл надеть носки - и холод сквозь подошву леденил ступни.
Но вот в конце улицы замигал красный огонек "скорой".
Он быстро приближался. Я поднял руку, и машина остановилась.
Грузный врач в халате, надетом поверх пальто, вылез из кабины.
...Этой ночью я так больше и не спал. Сидел на .кухне и ждал Вагана. Все курил и думал, до чего же удивительная штука - жизнь!
Не знаю, сколько д так просидел. Наконец щелкнул дверной замок. Я вышел в коридор. Ваган потерянно стоял у порога своей комнаты. Под мышкой у него был узел с одеждой Арус.
- Мальчик или девочка? - нетерпеливо воскликнул я.
- Часа через два, сказали... Может, даже позже,- глухо проговорил мой сосед.- Хотел подождать - не разрешили.- Он положил узел на стул со сломанной ножкой и вдруг всхлипнул, как ребенок.- Только бы с Арус ничего не случилось,- сказал он.- Все равно, мальчик или девочка... Только бы с Арус ничего не случилось...
Я пытался успокоить его. Но он предложил мне идти спать, а сам заперся у себя в комнате и погасил свет. Я еще немного постоял в коридоре, уверенный, что Ваган не спит.
Но за дверью не было слышно ни звука. Делать нечего, пошел разделся и лег. Но долго ворочался без сна, и Асмик недовольно завздыхала.
- Как ты думаешь, мальчик будет или девочка? - спросил я.
Она что-то пробормотала. Я ничего не понял.
- Вагана жалко. Ты не представляешь, как он волнуется!
- Ну их... Спи! - сказала Асмик.
- Все одеяло на себя натянула,- посетовал я. - Околею от холода...
Асмик уступила мне половину одеяла.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
- Ради бога, Асмик, выключи,- взмолился я.
Она не выключила, но чуть приглушила голос молодого архитектoра, с невероятным трудом выдавливающего из себя слова. Он советовал, как современно обставить .квартиру. И чего зря морочил голову себе и людям! Давно всем известно: мебель надо покупать рижскую, немецкую или польскую. И тогда, как бы ты ее ни расставил, какие бы гардины ни подобрал, какими бы ни дополнил интерьер кувшинчиками,- все равно у тебя будет красиво и вполне современно.
Осталось пять дней до Нового года, а мы с Асмик еще не помирились. Сейчас ее ничуть не тревожит, что стынет обед, что я читаю за едой. Она упорно не желает замечать, что многа курю.
Все вроде идет как прежде, только без слов, будто в немом кино.
За эти дни она научилась варить кофе. Кофейную мельницу купила сразу же после ссоры. Я, между прочим, решил, что эта приятная неожиданность - первый шаг к примирению. Но, увы, заблуждался.
Видно, она ужасно обиделась на меня. И я, чтобы загладить вину, старался сделать ей что-нибудь приятное. Внимательно следил за временем, когда будет урок английского языка, и сам включал телевизор, после чего тотчас уходил на кухню, чтобы не мешать ей своим присутствием.
И все-таки на что же она обиделась?.. До сих пор в толк не могу взять. Кто-то предложил ей теплые мужские рубашки. Асмик выбрала две и, надо думать, с нетерпением ждала, когда я вернусь домой, чтобы показать их, потому как, едва я переступил порог, она протянула мне сверток:
- Смотри, Левой, нравятся? Хочу тебе купить.
Я развернул сверток. Теплые импортные рубашки в клетку. Мне они де понравились. Я подумал, что вот Араик бы, наверно, схватил их мгновенно. Это как раз для него.
- Не нравятся мне,- признался я.- И цвет... И...
- Сейчас такие очень модны,- настаивала Асмик.
- Но мне не семнадцать лет, не могу я...
- Неужто тебе приятно зимой мерзнуть? А это знаешь какие теплые рубашки.
- Я не из мерзляков, тебе ведь известно. Кстати, сколько они стоят?
- За обе сорок рублей просят.
- Ну и ну!
- Давай хоть одну купим! - уговаривала Асмик.
- Не нужны они мне. Я же сказал, не нравятся.
- А я хочу, чтобы у тебя были такие рубашки,- не отступалась она.
Ее настойчивость начинала меня злить.
- Для таких покупок мало одной зарплаты в доме.
Она поняла мои слова на свой лад и обиженно замолчала.
Хоть бы заплакала. Не заплакала. Замкнулась, и по сей день не разговариваем. Рубашки она вернула.
...Комната уже наполнилась неприятным потрескиванием телевизора и я собрался на кухню, когда вдруг послышался голос Вагана.
- Левой? - крикнул он из-за двери.
- Входи, Ваган.
Он нерешительно втиснулся в комнату и тихо притворил за собой застекленную дверь.
- Один из наших ребят спросил, что значит лазер,сказал Ваган.- Честно говоря, это был мой ученик, а я не смог ему толком объяснить. Ужасно неловко было.
Я написал: "Light am lification bu stimulated emission of radiation" и сказал: - Лазер - слово, составленное из первых букв этих слов.
- А каков их смысл? - недоуменно развел руками Ваган.
- Спроси у Асмик,- посоветовал я.- Она лучше знает английский, переведет точно.
И неожиданно Асмик к нам.подошла. Уверенно взяла лист бумаги и попыталась .перевести. Конечно, ничего у нее не получилось. И не удивительно. Я уверен, что уроки по телевидению способствуют вовсе не изучению языка, а созданию в семьях неладов и недоразумений.
Я улыбнулся Асмик и, утешая ее, сказал:
- Ничего, Асмик, ты ведь только начала. Со временем...
Она тоже улыбнулась.
Удивительное дело. Мы помирились. И так легко...
Комната наша вдруг показалась мне очень уютной и милой. Точно такое же чувство я испытал, когда мы впервые переступили ее порог. Наспех рассовав вещи, я тогда обнял Асмик, и мы, стоя у окна, долго целовались Потом она заплакала, сказала,, что плачет от счастья. И в тот самый миг постучались и вошли наши новые соседи. Ваган поставил на стол бутылку коньяка и предложил выпить в честь новоселья на этой квартире, где нам предстояло жить вместе с ними.
Я любил нашу большую, как зал, комнату. Потом эта комната становилась (или так казалось?) все меньше и теснее. А в последнее время она давила на меня своими стенами, и я старался как можно позже возвращаться домой после работы,..
И вот я вновь пережил то чувство, .которое испытывал в давние блаженные времена. И жизнь вдруг сделалась такой прекрасной. Я обнял Асмик. Она сказала:
- Пойдем к твоему дяде, Левой? Мы давно у него не были.
Я очень крепко обнял Асмик. Сейчас она не плакала.
Но я поцеловал ее, как раньше...
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Акоп Терзян, устроившись в кресле, читал мемуары некоего английского генерала о второй мировой войне.
- Папа?!
Акоп Терзян приподнял голову.
- Прости, я помешала тебе?..
Джуля отложила в сторону бумагу и авторучку и подперла голову ладонями.
- Не понимаю,- словно бы про себя сказала она.Ничего не могу понять.
- Что случилось? - заволновался Акоп Терзян.
- Знаешь, люди сейчас как-то очень изменились.Джуля поднялась и прошлась по комнате.- Ужасно изменились.
- Ну и почему это тебя беспокоит? - поинтересовался Акоп Терзян.- Люди меняются, как правило, к лучшему.
- Слишком все уверенные. Дашь какое-нибудь поручение, будут его обсуждать, вместо того, чтобы тут же выполнять. Невероятно трудно сейчас работать. Неужели и раньше " так было?
Акоп Терзян раскрыл книгу, посмотрел на пляшущие перед глазами строчки и отложил в сторону мемуары английского генерала.
- Раньше было не так,- сквозь зубы процедил он.И именно с того и началась наша беда. И она будет множиться, если все станут думать, как ты.
- Ты сердишься? - сказала Джуля.
- Мне просто, грустно,- ответил Акоп Терзян.- Как я был бы счастлив, будь ты талантлива. Все знали бы меня сейчас как отца известной артистки. Но что поделать?.. А сержусь на самого себя.
Акоп Терзян платком вытер ладони и, подойдя к шахматной доске, сделал первый ход. Через несколько минут разгорелось настоящей побоище. И белая и черная армии испытали на себе гнев полководца.
- Ты работаешь в райкоме инструктором. Таких инструкторов сотни и тысячи,- после длительного молчания снова заговорил Акоп Терзян.- Почему ты, собственно, недовольна тем, что люди перестали быть безмолвными автоматами, что у них появилось твердое собственное мнение и что они иногда обсуждают ваши поручения? Ты недовольна, потому что они заставляют думать и тебя. Верно ведь?.. Так думай вместе с ними, добирайся до истины... Тогда не придется жаловаться на трудности.
- Ты хороший, добрый, но очень наивный человек, папа,- улыбнулась Джуля.- Как бы то ни было, но боюсь, мы с тобой уже не поймем друг друга.
- Почему это?
- Каждое поколение представляет свое время: я - новое, ты - старое.
- Чушь порешь. Будь все так на самом деле, я бы не сердился и не был так озабочен. К сожалению, ты-то ведь и есть старое. Мне даже порой кажется, что ты вообще живешь вне времени... Открой-ка дверь. Звонят.
Акоп Терзян согласился на ничью и снова расставил фигуры.
Из коридора до него донесся твой голос.
Но ты был не один, и он поспешил сам встретить гостей.
- Добрый вечер, дядя.
- С тобой были Асмик и Рубен.
- Знакомься, дядя. Мой друг.
Рубен крепко пожал руку Акопа Терзяна.
- Входите, входите. Джуля, зажги свет!
Полутьма в комнате отстулила.
Асмик и Джуля, оставив нас, отправились на кухню.
- Совершенно нечем угостить,- сокрушалась Джуля.Хотя бы предупредила.
Асмик открыла дверцу холодильника.
- Не беспокойся. Они сейчас начнут спорить и обо всем позабудут. Хорошо, что ты здесь. Не то я бы умерла с ними со скуки. Кстати, пойдем завтра к тому типу? Он получил посылку из-за границы. Наверняка мы подберем для себя что-нибудь интересное...
Рубен вполголоса спросил: - В райкоме, говоришь, работает?
- Да,- ответил я.
- Не рассердишься, если я провожу ее?
- Почему я должен сердиться? - удивился я.
- Люблю свободомыслящих людей,- сказал Рубен.Итак, встретимся вечером тридцать первого.
- Ты зайдешь?
- Обязательно,- сказал Рубен.- Нехорошо, когда друзья забывают друг друга. Спокойной ночи.- И он ускорил шаг, нагоняя Джулю.
Они свернули ла соседнюю улицу.
...Рубена мы встретили у себя в подъезде. Он ни в коем случае не захотел, чтобы мы из-за него вернулись домой, и с готовностью присоединился к нам, хотя, в общем-то, я только из вежливости предложил ему пойти с нами в гости.
Меня смущало, что он окажется свидетелем нашего с дядей разговора, но другого выхода не было...
Химик Акоп Терзян согласился, что полимеризация при низких температурах - идея интересная. И мне, по его мнению, стоит поработать над этой проблемой. Даже сказал, что и сам подзаймется соответствующей литературой...
Хороший он человек. Людям с таким характером очень трудно менять привычный ход жизни, кажущийся иным весьма однообразным. А он вот решил помочь мне...
- Тебе нравится дядя? - спросил я.
- Не знаю,- пожала плечами Асмик.
- Это же чудесный человек! Как он может не нравиться? - удивился я.
- Давай я возьму тебя под руку. Ужасно устала,перевела разговор Асмик.
- Подождем автобуса? - предложил я.
- Левой, ты завтра вовремя вернешься с работы домой? - спросила она.
- Я вроде всегда прихожу вовремя...
- А нельзя завтра чуть пораньше, скажем часа в три?
- Постараюсь.
- Нам с Джулей надо кое-куда сходить...
- Это секрет?
- Ты ведь всегда даришь мне что-нибудь к Новому году? Надеюсь, и на этот раз захочешь сделать приятное?..
- Ну, положим?..
- А можно, я сама куплю подарок?..
- Мне? - забеспокоился я, вспомнив злополучные рубашки.
- Нет... Я хочу сделать от твоего имени подарок себе... Понимаешь? Ведь не важно, кто купит, важно что?..
- Пожалуй, ты права.
- Один человек получил посылку из-за границы...
- Опять спекулянты!..
- Но что делать? Сейчас в моде жакеты плотной вязки. Не могу же я ходить в том, что уже никто не носит?
- Но это все дорого стоит? А у нас...
- Займем,- тотчас нашлась Асмик.- Говорят, у него есть и мужские нейлоновые носки...
- Ну вот, еще и носки... А долг, между прочим, надо возвращать.
Я с досадой посмотрел на дорогу. Не было видно ни трамвая, ни троллейбуса. А подошедший автобус шел в сторону Шаумянского района. Не к нам.
- Ничего, вернем,- спокойно сказала Асмик.- Сколько ты получишь за свое изобретение?
- За какое изобретение?
- О котором вы говорили с дядей.
Я расхохотался.
- Не сделал я никакого изобретения.
- Как так? - поразилась Асмик.- Ради чего же ты маешься?
- Ради любопытства.
Она была так поглощена своей идеей, что не почувствовала моего раздражения.
Тфамвай со звоном остановился около нас, Асмик бросилась к передней площадке.
В вагон мы не прошли, хотя он был почти пустой. Асмик прижалась лицом к темному стеклу.
- Все равно завтра пойду! - сказала она.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Еще засветло Джуля и Асмик накрыли стол в просторной столовой Акопа Терзяна, но до окончания телевизионной передачи он был скрыт от глаз присутствующих. Комната освещалась только голубым свечением экрана. Мы с женой сидели в "первом ряду". Асмик надела новый жакет и была довольна всем: миром, Новым годом и своим мужем.
Позади нас сидели Рубен и Джуля и без умолку шушукались. О чем, не знаю. Да и бог с ними.
На знакомой чешской песенке затрещал входной звонок.
Джуля побежала открывать, радостно восклицая:
- Это Гаруш и Лида!
Вот тебе на! Мы же решили встретить Новый год в узком семейном кругу. Интересно, кто они такие, эти Гаруш и Лида?
Певица в платье мини лукаво подмигнула нам, и на экране снова появились ведущие. Почти в то же мгновение щелкнул выключатель, и в комнате загорелся свет.
- Мои близкие друзья, - представила гостей Джуля. - Знакомьтесь. Лида, чувствуй себя как дома.
Было уже около одиннадцати.
В коридоре послышалось шарканье дядиных шлепанцев.
Но Акоп Терзян не вошел.
А жаль!
Еще с полчаса мы смотрели передачу. Джуля теперь шепталась с Гарушем.
До Нового года оставалось еще пятнадцать минут, когда Гаруш громко объявил:
- Est modus in rebus, что по-латыни означает: всему есть предел. Ergo, то, есть давайте садиться за стол.
Парень этот мне в общем понравился, хоть я и не понял, зачем нужно было прибегать к латыни.
Джуля кликнула отца. И мы едва успели наполнить бокалы, когда часы ударили двенадцать. Зазвенели бокалы.
Потом все стали целоваться.
- Вы молоды,- без предисловий поднял тост дядя.И я желаю вам лишь одного...
- Пап...- Джуля боялась, как бы отец не ударился в назидания.
Она совсем не знает его.
- Желаю,- невозмутимо продолжал дядя,- чтобы в жизни вы всегда, смотрели,только вперед.
Гаруш с завидной ловкостью разделал зажаренного в духовке поросенка.
- Всегда стремитесь к достижению цели! Будьте здоровы! - и дядя залпом осушил бокал.
- Est modus in rebus. Ergo! Замечательные слова. Будьте здоровы! Гаруш весело блеснул глазами, явно одобряя поросенка.
В час дядя удалился к себе. А Джуля, убавив освещение в комнате,, включила магнитофон.
- Давайте потанцуем,- предложила она.
Сквозь обрывки сентиментальной музыки я слышал монотонное днарканье подошв.
...В два часа Гаруш.танцевал, уже навалясь на партнершу.
Глаза потухли и словно выцвели.
- Est modus in rebus. Ergo...- Он наполнил бокал и выпил.
Асмик демонстрировала Лиде свой новый жакет. Гаруш, осушая каждый очередной бокал, повторял латинскую поговорку. Я листал подвернувшийся под руку журнал и думал, почему Джуля не всегда красит губы...
Рубен и моя кузина были на балконе.
В три часа они вошли в комнату.
- Est modus in rebus. Ergo...- И Гаруш пил, настаивая, чтобы и я составил ему компанию.
Где-то в три-четыре, не помню точно, комната закружилась у меня перед глазами. Я едва добрался до дивана.
Est modus...
Снова томная музыка.
Шарканье подошв.
Скука.
И почему губная помада размазана у Джули на щеках?..
Тишина.
Проснулся я, едва забрезжил рассвет. Спал всего часа полтора. Стол, накрытый еще с вечера, был как после погрома.
Гаруш и Лида громко спорили. Остальные с любопытством взирали на них. Гаруш настаивал на том, что он должен поцеловать свою жену. А Лида почему-то отказывалась.
У ног их, на полу, валялась пустая бутылка из-под лимонада.
Дети они, что ли?
Я встал, заправил рубашку, затянул галстук и взглянул на часы.
- Не пора ли домой?
Мне никто не ответил.
Рубен крутанул бутылку в надежде поцеловаться с кемнибудь из женщин. И зря. Бутылка уткнулась горлышком в Гаруша. Пришлось Рубену, лобызaть его. Потом легким пинком он послал бутылку в тартаряры.
- Пошли,- сказал Гаруш и вытер платком щеку.Совесть дело стоящее, и терять ее не следует.
Мы шумно спускались по лестнице. На площадке второго этажа валялась беспризорная неказистая елочка. Гаруш остановился подле и уставился на нее.
Люди срезали и выбросили ненужную ветку. Довольно общипанную, надо сказать. Гаруш натянул перчатки, чтобы не уколоться, и поднял убогую беспризорницу.
- Дома у нас нет елки,- объяснил он.- Ergo! Надо воспользоваться случаем..
Лида, явно недовольная паясничанием супруга, взяла Асмик под руку и пошла вперед.
Гаруш шeл со мной. Рубен и Джуля - за нами.
На улице нас ожидал приятный сюрприз.
За ночь выпал снежок и покрыл землю довольно основательно.
- Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя, - вдруг хрипло затянул Гаруш.- И плачет она, как дитя... Вот говоришь, ты инженер! - Это он уже мне. И, не дожидаясь ответа, продолжал: - Хорошая профессия. Знаешь, что дважды два четыре. А в нашем деле это иногда равняется и трем, а то и пяти.
- В каком это в вашем? - поинтересовался я.
- В искусстве,- пояснил Гаруш. - Я - режиссер. Работаю во Дворце культуры. Руковожу самодеятельным драматические коллективом. Ставлю пьесы... Твоя сестра отличная девушка.
Он переложил елку на другое плечо.
- Моя сестра?..- И я сообразил, что речь идет о Джуле.
- Да, мы вместе учились в театральном. Она сумела продвинуться в жизни. Не шутка ведь - инструктор райкома! Год-другой, и глядишь...-Гаруш примолк. - Но не сердись, Левон-джан, она немножко... Ну, понимаешь?.. Не сердись, прошу тебя. Я человек прямой. Все говорю в глаза.
О чем он, не пойму?..
- Она увлечена твоим приятелем,- продолжал Гаруш.-Рубеном его зовут? Темная, по-моему, личность.
- Ну, не сказал бы, - заметил я.
- Не знаю, но чувствую... Ишь, пристал к бедной Джуле! Льстит, из кожи вот лезет. Определенно темная личность.
- Не малое дитя, сама разберется,- сказал я.
- Не сердись. Ладно? - Гаруш взял меня под руку.Я, конечно, немножко пьян. Но твой приятель - темная личность.
Снег приятно поскрипывал под ногами. На белом, наши тени казались синеватыми. На улице никого не было. И только здания, окружавшие нас, следили своими темными, грустными окнами за каждым нашим шагом..
Гаруш скинул елочку с плеча и поволок по снегу.
- Да брось ты ее! - посоветовал я.
- Что ты? Ее надо нарядить, - Гаруш сказал это так серьезно, что я не осмелился ему противоречить.
Потом он вдруг сунул елку в первую попавшуюся урну.
- Вот вам и новогодняя елка! Э-эй, влюбленные, сюда! Надо нарядить елку.
Все, смеясь, сгрудились вокруг нас.
Гаруш облепил деревце хлопьями снега, и тут даже я согласился, что на свете не видал елки лучше этой.
- А теперь...- Гаруш велел всем взяться за руки и закружил вокруг своей елки, напевая: - В лесу родилась елочка...
Мы так раззадорились, что взбудоражили всю улицу.
Из форточки на первом этаже какая-то женщина крикнула нам, чтобы убирались.
Гаруш пал перед ее окном на колени:
- О сиятельная госпожа, позвольте поздравить вас с Новым годом, пожелать долгих лет жизни, молодости и счастья...
- Нахал! - испуганно пробормотала женщина и захлопнула форточку.
- А мы тем не менее сейчас выпьем за ваше здоровье, сиятельная госпожа,- не унимался Гаруш, извлекая из-за пазухи полиэтиленовую флягу, полную коньяка. - Выпьем за то, что и вы с нами постарели еще на год.
- Est modus in rebus! - машинально сказал я.-Удалимся-ка отсюда, пока сиятельная госпожа не обдала нас кипятком.
Гаруш изумленно посмотрел на меня, подумал, наверно, не спятил ли я.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Зима пришла с ужасными холодами, но снега не было.
Улицы покрылись, основательным слоем наледи от частых утренних туманов.
Я возвращался домой поздно, потому что опыты часто затягивались до самого вечера. Но новый инициатор подавал уже определенные надежды. Работать стало интересней. Айказян тоже воодушевился и вообще как-то изменился, на мой взгляд. Даже разговорчивым стал.
Одновременно я еще работал над подготовкой намеченных мною опытов. Шеф упорно не хотел замечать,что в его лаборатории производятся внеплановые работы. В его упорстве было даже что-то оскорбительное.
Возвращаясь домой, я еще читал или вел длинные, и порой очень нудные, разговоры с Ваганом.
Вечером, в четверг, мы засиделись совсем допоздна. Асмик занималась английским, готовясь к следующему уроку.
И я подумал, что, может, и впрямь из этих занятий что-нибудь получится.
Ваган с жаром разъяснял мне какую-то свою новую идею. Чертил на полях газеты схемки, рисовал узлы станка.
Я ничего в этом не смыслил, но слушал и вопросов не задавал.
В таких случаях прерывать, более чем невеликодушно.
Когда делишься с другом своими замыслами, неважно, понимает он тебя или нет. Цель заключается в том, чтобы именно для себя выяснить сомнительные, оставшиеся нерешенными вопросы. Ты говоришь, по ходу рассуждений поправляешь самого себя, и непонятное становится понятным, а невозможное - возможным. И в конце концов все проясняется как день, хотя слушающий тебя ни о чем не догадывается.
Так случилось и на этот раз. Ваган решил переменить один из узлов станка, модернизировать его. Я не понял, как он собирается это сделать. Но мой сосед, с довольной улыбкой закончив рассказ, сложил и сунул в карман газету, поля которой были сплошь испещрены непонятными мне чертежами и схемами.
- Может, кофе выпьете? - вывела нас из забытья Асмик.
- Да поздно уже - сон отобьет,- стал было отказываться Ваган.
Но я открыл форточку, достал из кармана пачку "Шипки" и сказал: Конечно, выпьем.
Асмик пошла в кухню.
- Позови Арус, пусть посидит с нами.
- Она уже спит.
- Что так рано?
- Очень устает, бедняжка,- Ваган вздохнул.- Эх, Левон-д ж а н, скорей бы уже...
Я улыбнулся. Он сказал это таким жалобным тоном.
- Долго еще?
- Кто знает?..
- Да как же так? - изумился я.
Асмик поставила на стол маленький поднос с кофейными чашками.
- Мы что-то сбились со счета,- смущенно сказал Ваган.
Асмик тут же догадалась, о чем речь.
- Удивительные вы люди! - заметила она.
- Что поделаешь? - стал оправдываться Ваган. - Врачи говорят одно, Арус другое. Но, наверное, не позже середины февраля...
- Значит, дней через двадцать? - подсчитала Асмик.
- Да. И пеленки она уже нашила,-сказал Ваган.Все голубые. Мальчика ждет.
Ваган снова вздохнул. Он почему-то очень хотел девочку.
- Как назовете ребенка? - спросила Асмик.
- Каринэ. Непременно Каринэ. Я твердо решил.Он решительно опрокинул чашку на блюдце кверху дном и сказал: - Спасибо, Асмик-джан. Пойду спать.
- Рано еще,- сказал я.- Одиннадцатый час только.
- Нет, пойду,- и Ваган на цыпочках направился к себе.
А мне вдруг стало грустно.
Я завидовал его волнениям. Мне тоже захотелось пережить сладостное ожидание рождения ребенка. Только я мечтал бы о мальчике. Захотелось мыть посуду, чтобы жена не утомлялась, захотелось, чтобы в шкафу были сложены пеленки и распашонки нашего первенца...
- Асмик,- сказал я,- правда, это здорово, что у Вагана будет ребенок?
Жена задумчиво посмотрела на меня. Потом, отложив тетрадь и карандаш, проговорила: - Не знаю.
- По-моему, очень хорошо.
- А что ты скажешь, когда у тебя не будет ни сна, ни отдыха?
- Поэтому, чтобы не обидно было, надо и нам ребенка. Каждой семье свои заботы, и ни мешать друг другу, ни жаловаться не будем.
- Ты хочешь ребенка в этих условиях, в одной комнате? - удивилась Асмик.
- Знаешь, действительно поздно,- не отвечая на ее вопрос, сказал я,стели-ка постель.
- Стоит мне завести серьезный разговор, ты тут же уходишь от него,возмутилась Асмик.
Я сам снял и сложил покрывало, быстренько разделся и. лег в постель. А Асмик почему-то стала тихо плакать.
Наверное, обиделась. Ничего, успокоится.
Наконец она погасила свет. Я облегченно вздохнул.
В батареях отопительной системы забулькала вода.
В комнате было жарко.
Асмик легла, как чужая, осторожно, стараясь не. задеть меня. Но я притворился спящим и очень скоро действительно как провалился.
Проснулся я от стука - сторожкого, обрывистого. Подумалось, это мне приснилось. Но кто-то снова легонько забарабанил пальцами по дверному стеклу. Я открыл глаза.
Бледный полумесяц, выглянув из облаков, зацепился за оконную раму.
- Левой! Левой! - расслышал я голос Вагана.
Осторожно, чтобы не потревожить Асмик, выскользнул из-под одеяла.
- Что случилось? - спросил я, выходя в коридор.
Ваган был в нижнем белье. Испуганный, весь сжавшийся.
- Арус... Позвоним в "Скорую помощь"?!
Я растерялся. Вот так история... А говорил, в середине февраля.
Я зажег ночник, хотел разбудить Асмик. Передумал. Прикрывая трубку ладонью, растолковал девушке из "Скорой помощи", в чем дело.
- Порядок, Ваган.
- Спасибо... Только как же мне встречать машину?..
- Ты одевайся и жди дома, а я спущусь вниз.
Ваган обрадовался и поспешил к своей Арус.
Я натянул брюки, надел куртку прямо на майку и, схватив пальто в охапку, вышел из комнаты.
- Что слудилось? - послышался вслед голос Асмик.
- Пойду встречу "скорую помощь"...
Ночь была ясная. Покачивались на столбах фонари, увенчанные желтоватым ореолом. Клубился холодный, туман.
И жуткая тишина царила на улице. Казалось, все вымерло и вокруг одни лишь громадные здания с темными окнами, туманный расплывчатый свет электрических фонарей и зима. Холодная, таинственная, городская.
Я стал ходить взад-вперед, чтобы не закоченели ноги: забыл надеть носки - и холод сквозь подошву леденил ступни.
Но вот в конце улицы замигал красный огонек "скорой".
Он быстро приближался. Я поднял руку, и машина остановилась.
Грузный врач в халате, надетом поверх пальто, вылез из кабины.
...Этой ночью я так больше и не спал. Сидел на .кухне и ждал Вагана. Все курил и думал, до чего же удивительная штука - жизнь!
Не знаю, сколько д так просидел. Наконец щелкнул дверной замок. Я вышел в коридор. Ваган потерянно стоял у порога своей комнаты. Под мышкой у него был узел с одеждой Арус.
- Мальчик или девочка? - нетерпеливо воскликнул я.
- Часа через два, сказали... Может, даже позже,- глухо проговорил мой сосед.- Хотел подождать - не разрешили.- Он положил узел на стул со сломанной ножкой и вдруг всхлипнул, как ребенок.- Только бы с Арус ничего не случилось,- сказал он.- Все равно, мальчик или девочка... Только бы с Арус ничего не случилось...
Я пытался успокоить его. Но он предложил мне идти спать, а сам заперся у себя в комнате и погасил свет. Я еще немного постоял в коридоре, уверенный, что Ваган не спит.
Но за дверью не было слышно ни звука. Делать нечего, пошел разделся и лег. Но долго ворочался без сна, и Асмик недовольно завздыхала.
- Как ты думаешь, мальчик будет или девочка? - спросил я.
Она что-то пробормотала. Я ничего не понял.
- Вагана жалко. Ты не представляешь, как он волнуется!
- Ну их... Спи! - сказала Асмик.
- Все одеяло на себя натянула,- посетовал я. - Околею от холода...
Асмик уступила мне половину одеяла.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
- Ради бога, Асмик, выключи,- взмолился я.
Она не выключила, но чуть приглушила голос молодого архитектoра, с невероятным трудом выдавливающего из себя слова. Он советовал, как современно обставить .квартиру. И чего зря морочил голову себе и людям! Давно всем известно: мебель надо покупать рижскую, немецкую или польскую. И тогда, как бы ты ее ни расставил, какие бы гардины ни подобрал, какими бы ни дополнил интерьер кувшинчиками,- все равно у тебя будет красиво и вполне современно.