Симонян Никита Павлович. Футбол – только ли игра?

   В начале шестидесятых годов целая группа покинула «Спартак» – Малофеев, Адамов, Погальников, Ремин.
   Кто-то из них обиделся, что ему не вручили золотую медаль («Спартак» как раз в тот год вышел в чемпионы страны) из-за малого числа проведенных игр. Однако матчи все время шли напряженнейшие, и мы выбирали игроков наверняка, не имея права рисковать успехом всего коллектива.
   Надо сказать, что только Эдуарда Малофеева мы с Николаем Петровичем уговаривали остаться. Он был новичком, пришел к нам из Коломны, и года еще не провел в команде. Не каждый ведь сразу проявит себя. А Малофеев как раз из застенчивых, скованных и долго не мог раскрыться, несмотря на хорошие данные. Мы готовы были работать с ним, помогать ему, но требовалось время, а ждать он не захотел.
   Все эти футболисты не пропали. Заиграли, закрепились в других командах. Малофеев, например, хорошо прижился в минском «Динамо». И на здоровье, как говорится. Наверное, оно к лучшему. В «Спартаке» было много игроков сильнее его, и он, естественно, дольше, чем в Минске, задержался бы на вторых ролях. Я искренне порадовался, когда его включил в первую сборную страны, в составе которой он провел немало матчей.
   Однако тогда на головы Старостина и Симоняна сыпались упреки болельщиков: «Вы разбазариваете футболистов, разбрасываетесь!» Каждому не объяснишь…
   Есть игроки, не соответствующие стилю команды. Но здесь надо сказать и об уровне мастерства: блистательный футболист в любой команде будет блистать. Некоторые же способны проявить себя только рядом с партнерами, обладающими диспетчерскими данными, умеющими «обслужить» – вывести на ударную позицию, вовремя передать мяч. Если подобных партнеров в команде не оказывается, то неплохой в принципе игрок не всегда себя полностью реализует.
   Вот был в «Спартаке» Вагиз Хидиятуллин, игрок от бога, очень одаренный, ушел в ЦСКА и погас. Вынужден был покинуть ЦСКА, перейти в «Карпаты», команду ниже рангом. Потом вернулся в «Спартак», вновь обрел себя, и все-таки это уже не тот Хидиятуллин, который тут начинал. Перспективы перед ним открывались очень широкие, но… Из-за неуравновешенного характера не умел трезво оценивать себя, ситуацию. Перебегая с места на место, потерял четыре-пять лет, причем лучших для футболиста.
   Пожалуй, самым тяжким для меня как для тренера был процесс вынужденного расставания с игроком. Ведь ты как бы выносишь строгий приговор, а за ним – судьба человека. Всякий раз надрываешь себе сердце, даже если достаточно намаялся с этим футболистом, устал от его дисциплинарных срывов.
   До сих пор не могу вспоминать без горького сожаления, без боли о Николае Абрамове. Вот кого одарила природа! Уже в юные годы он обладал таким футбольным мышлением, которое приходит обычно лишь с большим опытом. Но – увы! – не соблюдал спортивного режима. Мы терпели, воспитывали и в конце концов расстались. А Николай мог быть славой и «Спартака» и сборной.
   …Кажется, неплохо складывалась моя тренерская судьба. В 1969 году «Спартак» снова выиграл звание чемпиона. Сезон не был для нас столь драматичным, как в 1962 году. Команда выступала намного ровнее. Мы на очко отставали от киевского «Динамо», и все должен был решить поединок с киевлянами.
   День в Киеве выдался хуже не представить. Дождь со снегом, раскисшее поле. А игроки выступали против нас отменные – Рудаков, Сабо, Мунтян… Запомнился тот матч сольным проходом Осянина, который обыграл трех защитников и великолепно послал мяч в нижний угол ворот. Иосиф Сабо гневно кричал своим партнерам: «Какие же вы защитники! Он одного за другим вас обыгрывал, а вы до штрафной площадки врезать ему не могли, остановить!» Это мне потом мои ребята рассказывали.
   Во второй половине началась страшная двадцатиминутная осада наших ворот. То, что творилось на поле, трудно передать. Наш Анзор Кавазашвили творил чудеса, все мячи брал намертво.
   Назначен штрафной. Подошел к мячу Виктор Серебряников, мастер штрафных ударов, и закрутил его в нижний угол ворот. Анзор накрыл мяч в самый последний момент. Мы вздохнули, но не тут-то было. Судья заставил перебить. Какое он усмотрел нарушение, я так и не знаю. Серебряников снова подошел к мячу и закрутил его по дуге уже в противоположный угол ворот, Анзор снова спас команду от гола…
   В 1971 году мы выиграли Кубок страны. И тоже был очень трудный финал – двухдневная борьба с ростовским СКА.
   Матч, как известно, заканчивается со свистком судьи, и усилия игроков должны гаснуть в эту секунду, не раньше. Иной раз болельщики за пять минут до конца игры покидают свои места, начинают пробираться к выходу, уверенные, что ничего интересного и важного уже не произойдет на поле. И как ошибаются!
   В первом матче мы проиграли 1:2. Секундная стрелка делала последний оборот. Геннадий Логофет, правый защитник, выбрасывал мяч из-за боковой линии. Вбросил его Джемалу Силагадзе, нашему нападающему, и я, сидя на тренерской скамье, про себя кричу: сделай передачу, сделай передачу!
   И вдруг вижу, Логофет мчится по правому флангу, и Силагадзе передает мяч ему. Геннадий, в свою очередь, делает прострельную передачу. Кажется, и по воротам он не бил, но вратарь СКА пропустил этот легкий мяч. 2:2! В дополнительное время счет не изменился, а в переигровке «Спартак» победил 2:1.
   …В следующем сезоне дела наши сложились не столь удачно. Вовсе не хочу сказать, что после подъема неизбежен спад. Случилось так, что сразу несколько игроков, опытных, хорошо выступавших, несмотря на немалый для футбола возраст, оставили «Спартак». Не думаю, что их не удовлетворяли отношения с руководством команды – никаких трений у нас не было. Они просто искали лучших условий в других клубах.
   Сразу подобрать равноценную замену сложно, и команду начало лихорадить. Вокруг, как водится в подобных случаях, зароились разговоры: подыскивается новый старший тренер. Меня, в свою очередь, стали грызть сомнения: не слишком ли засиделся на одном месте, не пора ли начать что-то новое? Может, мы с игроками надоели друг другу? Такое бывает. И каждое поражение команды приносило все больше сомнений: а что, если игроки просто не желают бороться, сплавляют – есть у нас такое выражение – тренера? Напрямик спросил об этом ребят. Сказал, если я многих не устраиваю, не буду «рубить» головы, отчислять одних футболистов, приглашать других, уйду сам. Уйду во имя «Спартака», который не имеет права из-за внутренних шатаний терпеть неудачи.
   Кто-то, возможно, заметит: к чему такие церемонии? Надо наводить порядок железной рукой. Но я всегда следовал иным принципам. Мне высказали доверие, хотя не убежден, что все проявили при этом полную искренность.
   В общей сложности я проработал с командой одиннадцать лет – шесть и пять с небольшим перерывом. Перерыв был в 1965 году и связан с трагическим случаем. Наш футболист Юрий Севидов в нетрезвом состоянии совершил наезд. Погиб человек. Известный ученый. Это вызвало всеобщий справедливый гнев. И немало говорилось о том, что футболистам слишком многое позволено, звездам, мол, все сходит с рук. Защищать тут Севидова мы, естественно, не собирались, наказание он понес. Тем не менее случай лег пятном на всю команду, прежде всего на ее руководство. Может ли тренер отвечать за взрослого человека? Наверное, нет. Но спорт, команда – здесь само собой подразумевается воспитание, без этого нельзя. Вполне возможно, мы что-то в Юрии проглядели… Пришлось уйти в отставку.
   Через год с лишним мне предложили вернуться. Дыхания хватило на пять лет, и вот – сбои. Может, именно я виноват, что команду лихорадило? Может, чего-то уже не замечаю, не вижу, засидевшись на одном месте? Не пора ли сменить обстановку? Не давала покоя дилемма: остаться – расстаться? Правда, ее могли решить и без меня. В футболе за неудачами, как уже говорил, всегда следуют оргвыводы начальства.
   Как ни трудно было – решил: ухожу! Сказал об этом руководству городского совета «Спартака». Николай Петрович Старостин убеждал меня: «Зря ты так поступаешь, зря!» Но от решения, пришедшего после долгих раздумий, уже не отказаться.
   Попросил собрать команду, чтобы проститься. Сказал все, что чувствовал. Вспомнил о нелегких годах, которые мы провели вместе. Все было общим – поражения, победы. Жизнь в спорте сурова и прекрасна. Ни одна команда не просуществует без жесткой требовательности друг к другу, без конфликтов и острых разговоров. У нас они тоже были. И я сказал, что ухожу без затаенных обид, с чувством благодарности ко многим. Только прощаться очень грустно: больше двадцати лет отдал «Спартаку», так что сегодня завершается большой этап моей жизни. Не знаю, вернусь ли когда-нибудь в родной клуб, но в душе навсегда останусь спартаковцем.
   По очереди подходили ребята, говорили добрые слова. Подошел Виктор Папаев: «Может, я не всегда верно реагировал на ваши требования, но хочу, чтобы вы знали, всегда вас уважал…» Не скрою, это было приятно. В пылу борьбы, страстей не должно обесцениваться главное в отношениях людей, объединенных одним делом, – уважение друг к другу.
   Оглядываясь назад, размышляя о пережитом, до сих пор до конца не уверен, что поступил правильно, что это был единственно верный шаг. Есть тренеры, по десятку лет работающие с одной командой, – Константин Бесков, Валерий Лобановский… И нельзя сказать, что все годы их команды провели на высоком накале. В тренерской жизни, как в спорте вообще, неизбежны спады, неудачи. Порой как раз они и лежат в основе нового взлета. Я не чувствовал творческого тупика и, скажи мне кто-нибудь из руководителей «Спартака» – останься, наверное, остался бы. Но ничего такого произнесено не было. И, хорошо уже зная сложившуюся практику скороспелых оргвыводов – одного быстрее снять, другого быстрее назначить, счел необходимым избежать унизительной процедуры.
   Николай Петрович Старостин сказал на том прощании: «Мы не захлопываем за тобой дверь. Мы оставляем ее чуть открытой. Ты можешь вернуться в любое время, ибо мы считаем тебя истинным спартаковцем. Мы знаем: разрежь тебя пополам, найдешь там два цвета – красный и белый».
   Так и остался я в душе «красно-белым».

ДО «ЧУДА» И ПОСЛЕ

   Долго колеблюсь: идти в «Арарат» – не идти… Пугает то, что команда незнакомая. Ничего не поделать, без «Спартака» себя все еще не представляю. И с «Араратом» прежде встречался на поле как спартаковец, как соперник.
   …Гудит, взрывается гортанными криками республиканский стадион, так и кажется, болельщики вот-вот высыпят на поле и свяжут всех нас, спартаковцев. Мы ведем в счете 1:0. Так получилось, первый гол забил я и вот забиваю второй… «Не стыдно тебе?! – кричит по-армянски фотокорреспондент, стоящий за воротами. – Кому забиваешь?!» Можно понять его чувства: армянин забивает гол армянской команде – в такое мгновение забудешь, что спорт есть спорт – как посмел?!
   В 1954 году, когда «Арарат» перед финалом Кубка тренировался в Тарасовке, меня попросили сказать ребятам напутственное слово перед игрой. Как мог настраивал их на борьбу и победу. К сожалению, тогда, в туманный дождливый вечер, ереванцы проиграли киевскому «Динамо», но проиграли достойно.
   Видел команду не однажды, в разные годы, в разных матчах. Она, не скрою, мне нравилась. Но прийти тренером… Пожалуй, больше всего смущало, что на мой приход возлагали немалые надежды: вот придет Симонян – и свершится чудо. И все-таки принял приглашение.
   В один из первых моих дней в Ереване подошел человек с фотокамерой и спросил: «Никита Палыч, а помните такой случай, как из-за ворот вам крикнули: „Не стыдно?!“ Это был я». Посмеялись вместе, а я подумал суеверно – как бы опять подобное не услышать: «Не стыдно? Пришел – а где чудо?»
   Чудес в футболе не припомню. Опыт игрока и тренера не раз убеждал меня, что и вечных истин тут не бывает – каждая для своего времени. И основа всякой тактики – игроки. Можно придумать десятки тактических новинок, но коли не окажется подходящих исполнителей, схема останется мертворожденной.
   У армянского футбола свои традиции. Их не сравнить, скажем, с грузинскими. Республика меньше. Команд, выступающих в высшей и первой лигах, тоже меньше.
   Однако бывает благоприятное стечение времени и обстоятельств, когда в клубе собираются вместе высококлассные игроки. «Арарат» в ту пору как раз объединил футболистов, обладающих высоким мастерством.
   Начал комплектовать команду Артем Григорьевич Фальян. Он постепенно подбирал игроков по своему вкусу, а вкус у него был неплохой, приглашал футболистов из Грузии, Азербайджана.
   Артем Григорьевич, буйный, неудержимый, бескомпромиссный – из-за этого немало терпел и страдал, – был беззаветно предан футболу и требовал того же от других. Команда при нем наливалась силой. В середине шестидесятых годов «Арарат» вернулся в высшую лигу.
   Когда Фальян переехал в Ленинград, его заменил Александр Пономарев, известнейший форвард, уже хорошо зарекомендовавший себя на тренерском поприще. Он продолжил строительство, совершенствование команды. Ему она обязана своим становлением в классе сильнейших. Но потом Александра Семеновича пригласили в Москву тренировать сборную страны, и на его место пришел Николай Яковлевич Глебов, расширивший тактические возможности самобытных футболистов.
   Так что долгое время «Арарат» был в хороших руках, и, начав работать, я не мог этого не почувствовать. Продолжил комплектование команды, включив несколько перспективных футболистов.
   На первой же встрече с командой, когда меня представляли, сказал: «Уважаемые товарищи, вы созрели для того, чтобы бороться за самые высокие титулы. Я много лет играл, а потом тренировал команду, которая побеждала в чемпионатах, завоевывала Кубок страны, мне посчастливилось вкусить высокую радость больших и трудных побед и очень хочу, чтобы такое же чувство пережили вы».
   Раз и навсегда договорились, что каждый футболист услышит от меня все, что я о нем думаю, без скидок на «смягчающие» обстоятельства и возможные обиды.
   И началась работа.
   Бытовало мнение, что команда привыкла к щадящему режиму, что южные футболисты вообще неспособны к высоким нагрузкам – не терпят, не любят. Но на первых же тренировках я убедился, что араратовцы свободно переносят интенсивные занятия, работают добросовестно, творчески.
   Внимательно присматривался к игрокам. В составе «Арарата» были подлинные звезды. Выделялся Аркадий Андриасян. Мог играть в линии полузащиты и в линии атаки. Решал сложнейшие задачи в процессе игры. Футболист незаурядный, хотя характер не из легких. Мы не избежали с ним конфликтов, но талант есть талант, с талантливыми людьми всегда интересно работать, и взаимопонимание приходило.
   Меня восхищала виртуозность Эдуарда Маркарова, хотя из педагогических соображений не спешил высказывать ему восторга. Маленький, юркий, с филигранной техникой, в любых условиях мог выполнить сложнейший прием. При столкновении, большой скученности игроков закладывал иногда такой финт, что приходилось только удивляться.
   Быстрый крайний нападающий Левон Иштоян – справа, – и Николай Казарян – слева, – умело расшатывали защитные порядки соперников. Сильной волей, способностью вести за собой игроков отличался капитан команды Ованес Заназанян. Надежным стражем ворот был Алеша Абрамян, цементировал оборону Шура Коваленко, опытный, разумный защитник… О каждом можно сказать похвальное слово. А главное, сравнивая этот коллектив со спартаковским, отмечал похожие черты. Хотя южане есть южане – больше любят возиться с мячом, нежели играть в пас, у «Арарата» обнаруживался несомненный вкус к комбинационной игре, который всегда отличал спартаковцев.
   В учебно-тренировочном процессе приходилось учитывать и особенности южного климата, испепеляющее армянское солнце, и особенности игроков. Ни к чему было их переучивать. Именно в индивидуальном мастерстве, в умении сыграть нестандартно, в особой любви к мячу проявлялся своеобразный стиль команды, своя трактовка игры. Смешно ведь заставлять бразильцев играть в европейский футбол.
   Разумеется, много внимания уделяли кроссовой подготовке, развитию общей и специальной выносливости, но большую часть времени отдавали работе с мячом – пошел навстречу любви. Причем объем нагрузок был ничуть не меньше, если даже не больше, чем в занятиях без мяча. Тренируясь с увлечением, футболисты, мне кажется, этого и не замечали и вместе с усвоением технических навыков получали необходимую физическую подготовку.
   Всякому известно, кавказский характер отличает большая ранимость, неумение спокойно реагировать на критику, повышенная эмоциональность, неуравновешенность. Поэтому непросто было с игровой дисциплиной. Наблюдалось стремление, получив мяч, продемонстрировать публике свое умение, виртуозность и самому пробить, хоть и не из выгодного положения.
   Если хорошо разыгранная комбинация кончалась ничем, то на поле тотчас вспыхивало темпераментное выяснение отношений. То же самое начиналось, если кто-то ошибался. Приходилось внедрять в сознание высококлассных игроков азбучные истины: футбол – игра коллективная; каждый может ошибиться. И, надо сказать, испытывал удовлетворение, когда болельщики «Арарата» стали говорить, что обстановка на поле переменилась: кто-то ошибся, а игра продолжается, страсти не выплескиваются, и любители покрасоваться перед публикой все больше играют в пас, не жадничая.
   Мне повезло не только с составом команды, но еще и с руководителями. Я встретил людей, которые проявляли интерес к футболу, состоянию команды, готовы были помогать. Сразу сложилось взаимопонимание с Лорисом Хачатуровичем Калашьяном, председателем республиканского спорткомитета. Интеллигентнейший человек, широко образован, прекрасный юрист, шахматист, журналист.
   Председатель совпрофа Генрих Вартанович Тарджуманян, в подчинении которого впрямую находился «Арарат», при всей своей занятости бывал на установках, на тренировках – неважно, какая впереди игра, ответственная или рядовая, – помогал мне осваиваться. Ведь одно дело – приезжать в Армению в гости, другое – работать, жить.
   Сказать, что вовсе не возникало разногласий, нельзя, но команда чувствовала заинтересованность руководителей в ее успехе, внимательное отношение к нуждам футболистов.
   Всегда с нежностью вспоминаю Акопа Тонояна, директора Армспортбазы. Его знает не только вся Армения, но и половина Советского Союза. Друзей у него не счесть. Среди них даже президент ФИФА Авеланж. Владеет даром объединить людей и делать им благое. В Армении его зовут Акоп-болбол. Акоп – широкий. Отдает все, что имеет, как Дед Мороз…
   И вообще было впечатление, что весь Ереван пристрастно следит за тем, что происходит в «Арарате». Стоило мне сходить с ребятами в национальную оперу, как по городу пошли разные толки.
   «Никита, говорят, что ты водишь футболистов в оперу. Это правда? – спрашивали удивленно друзья. – И что, ты им просто предложил, и они сразу согласились?» – «Согласились», – отвечаю и не признаюсь, что, когда выходили из театра, многих недосчитался. «Ты решил, что без музыки и пения они не победят?» – это уже шли подначки.
   Далек от того, чтобы уверовать: послушал, скажем, три симфонии – стал чище, тоньше; организовал три культпохода – сплотил коллектив. Встречал интересных, глубоких людей, которые равнодушны к музыке, и она для них закрыта. Встречал коллективистов, умеющих жить ради общих задач, которые терпеть не могут совместного приобщения к искусству. Но ведь не об одном мяче надо думать футболисту, неплохо иметь за душой что-то еще, кроме футбола. Богатство личности необходимо в любом деле, и оно непременно проявится.
   …Начинались матчи чемпионата страны 1973 года.
   Мы договорились: не будем ничего заранее прогнозировать, планировать – выиграть, скажем, пять игр из восьми. К каждой ближайшей игре готовимся, как к самой важной, и считаем, что не имеем права на поражение. Выиграли – не празднуем победы, а точно так же готовимся к следующему матчу. Концентрация воли для достижения ближайшей цели очень помогала. Ребята почувствовали, что способны выиграть.
   Хотя, конечно, не все было в нашей тяжелой работе гладко, благополучно. Нельзя сказать, что сразу и со всеми установились милые душевные отношения. Но порядок и дисциплина стали залогом победы.
   Задача тренера определить общие принципы ведения игры и не повторяться каждый раз. Я подчеркивал: когда вы играете, я не должен вам мешать. Раскрывайте свои способности. И команда, надо сказать, показывала великолепные игры. Но вдруг пошла серия проигрышей. Проиграли игры четыре. Я почувствовал тогда, как заколебалось состояние игроков, у некоторых исчезла уверенность. Но мы сумели трезво разобраться в причинах поражений, спада и снова стали наверстывать упущенное.
   На многолетнем опыте уже убедился, как важно вовремя привести команду в чувство. А методы здесь могут быть совершенно разными. Как человека, опустившего после неудачи руки, надо иногда встряхнуть резким словом, а иногда, напротив, успокоить, «погладить», так и команду. Иногда останавливал себя: не разбирай проигрыша – лишняя соль на раны. Просто говорил, что анализировать нечего, ошибки слишком очевидны. Будем считать эту игру кошмарным сном.
   Одновременно с чемпионатом, как всегда, проходил и розыгрыш Кубка Союза. «Арарат» дошел до финала, и в финале ему предстояло встретиться с киевским «Динамо».
   Матч состоялся 10 октября на Центральном стадионе имени Ленина. Несколько поездов болельщиков прибыло из Киева, очень много зрителей приехало, прилетело из Армении. Гудящий стадион как бы уже предвещал накал борьбы. Готовность болельщиков оказать поддержку любимой команде – ради этого отмахали сотни верст – всегда отзывается в игроках особым чувством, стремлением оправдать надежды, показать высокий класс.
   Мы были настроены на победу. Но и соперник рассчитывал на успех, больше того – не сомневался в нем. Даже обратные авиабилеты киевляне заказали на день матча: выиграть – и сразу домой! Вроде бы ничего не значащая деталь, но в психологическом настрое не бывает мелочей.
   Мы не спешили, не исключали возможности повторного матча. Кстати, и дирекция стадиона заказала еще сто тысяч билетов и держала кассиров в «боевой готовности», чтобы в случае ничьей сразу начать продажу.
   На чьей стороне были симпатии москвичей, трудно сказать. Но мне хотелось верить, что поклонники «Спартака» пришли болеть за «Арарат».
   Соперник навязал нам силовую манеру игры. «Арарат» уступал киевлянам в опыте финальных поединков, и инициативу поначалу полностью захватили динамовцы. В один из моментов наши защитники нарушили правила в пределах штрафной площадки. Пенальти пробил Виктор Колотов, капитан киевлян, и со счетом 0:1 мы ушли на перерыв.
   Я понимал, что игроки «Арарата» зажаты грузом ответственности, многие были просто неузнаваемы, поэтому на установке убеждал действовать раскованнее, иначе хода поединка не переломить.
   Вторая половина началась обоюдоостро, атаки накатывались то на одни, то на другие ворота, но счет 1:0 в пользу «Динамо» сохранялся.
   Минут за двадцать до конца игры, посоветовавшись со своими коллегами Оганесом Абрамяном, Арутюном Кегеяном и начальником команды Робертом Цагикяном, решил бросить в бой свежие силы. На поле появились Коля Казарян и Сергей Погосов. Они сразу же вошли в игру, что получается далеко не всегда, сразу сориентировались в обстановке, будто были на поле с первых минут.
   Вот тут-то мы и перехватили инициативу в свои руки. Но время неумолимо мчалось к концу, а счет не менялся. Когда твоя команда выигрывает и ты поглядываешь на стрелки часов, то кажется, они прилипли к циферблату. Когда истекут эти тягучие минуты? А пока фортуна не повернется в твою сторону, стрелки мчатся с невероятной скоростью.
   До конца матча всего три минуты! И вдруг тренер киевского «Динамо» – тренировал тогда эту команду Александр Александрович Севидов – решил, будучи, вероятно, убежденным, что матч уже выигран, произвести две замены. Вместо Блохина и Колотова выпустил молодых футболистов. Руководствовался он понятными побуждениями: игрок, участвовавший в финальном розыгрыше Кубка, получает право на звание мастера спорта, даже если проведет на поле две-три минуты. Мне показалось, что Блохин, которого заменили, недоволен решением тренера. Уходя с поля, бросал недоуменные взгляды в сторону тренерской скамейки.
   Остается восемьдесят секунд до финального свистка. Катит очередная атака «Арарата». Удар по воротам, вратарь выпустил мяч, и Левон Иштоян отправил его в сетку – 1:1. Основное время кончилось.
   Мы направились в раздевалку. В туннеле услышал острый разговор между Олегом Блохиным и начальником команды Михаилом Михайловичем Команом.
   – Зачем вы меня заменили? С кем сейчас будете играть? Кто остался в нападении?..
   – Ладно, ладно, – ворчал Коман, – без тебя разберемся…
   А я думал: что сказать сейчас ребятам? Они сделали то, чего многие не ожидали, сделали все, что умели.
   – Вы, по сути, уже выиграли игру, – говорю им неожиданно для себя. – Вы чувствуете, вы ее уже выиграли!
   Кинорежиссер Эдмонд Кеосаян, присутствовавший в раздевалке, рассказывал потом, что он за голову схватился, услышав мои слова: счет 1:1, дополнительное время – чему тут радоваться?! Киевское «Динамо» – команда-машина, может бегать четыре часа, а наши уже вымотались.