Лицо Левиафана было непроницаемым. Казалось, его не заботили проблемы. Но внимательный взгляд скользил по развалинам. Я не успела убрать голову, и на какой-то миг этот наши глаза встретились…
Его взгляд словно проник в мою душу!.. Я была уверена, что он не видит меня. Провал, в котором я спряталась, темнее ночи. Но в тот момент уверенность вдруг испарилась! Я смотрела в его глаза и обреченно понимала, что Левиафан сейчас вытащит меня из развалин лишь силой своего взгляда!..
А потом напряжение исчезло. Глава спецотдела отвернулся к соседним развалинам. Я оторвалась от щели, тяжело дыша. Вот это да! Заколдовал одним мимолетным взором…
Мигание лампочки на стержне, вкрученном в голову Чедвика, из зеленого вдруг превратилось в красный. Крохотный светодиод заморгал часто-часто, сигнализируя о чем-то. Я схватила бывшего агента за руку, нащупала пульс.
Сердце колотилось бешено, словно отсчитывало последние секунды перед взрывом, дыхание сделалось частым, грудь под моей ладонью не вздымалась, а дрожала.
Я представления не имела, что вытворяет с моим другом эта железяка. Но вдруг поняла, что, если не вмешаюсь немедленно, – Чедвик умрет.
Латинос, который бродил по развалинам над моей головой, отошел, но крутился неподалеку. Грохотал какими-то железяками, а потом я услышала стук выдвигаемых деревянных ящиков. Видать, наткнулся на старый комод и ищет меня внутри. Или он просто мародер?
Я передвинула Чедвика к щели, через которую мы проникли в подземную полость. Здесь больше света, хотя все же недостаточно для операции, которую я задумала. На всякий случай выглянула из убежища, чтобы сориентироваться.
Гек стоял рядом с Кларком и, наклонившись к уху, что-то объяснял шефу, активно помогая себе жестами. По отсутствию улыбки на лице чувствовалось, что он оправдывается.
– Мне нужен Чедвик, – холодно произнес Кларк в ответ на слова Гека.
– Мне он тоже нужен, – сказала я тихо.
Однажды мне довелось столкнуться со странным отношением Левиафана к своим ближайшим помощникам. Эти люди могли тратить большие деньги, путешествовать по миру, принимать важные решения. Даже обладать солидной властью… Но они не могли уйти. Никуда. Даже смерть не даровала им свободу! Агент Бейкер с проломленной головой был насильно вытащен нейрохирургами с того света. После этого он жил с болью, страданием, мечтая потерять зависимость от Левиафана, но пахал и пахал на «Мглу». Кларк порабощал человеческие души, жестоко наказывая тех, кто пытался бежать, и в итоге возвращал рабов на галеры. Чедвик – единственный, кому удалось обвести Сатану вокруг пальца. Впрочем, как видно, ненадолго…
Чедвик выглядел ужасно. Лицо было бледным, губы, наоборот, сделались темными, словно перемазанные черникой. Кажется, наступает асфиксия. Время для размышлений вышло!
Стянула с него рубашку. Вывернула наизнанку – надеюсь, так она почище. Жаль, нет ничего из антисептиков – даже самой обычной бутылки водки.
Положила ладонь на его холодный лоб, чтобы привыкнуть к чужой коже и набраться смелости. Затем медленно переместила руку к виску Чедвика, в котором торчала головка штыря. Светодиод бешено изрыгал красный свет – настолько мощный, что пронзал насквозь подушечки моих пальцев.
Взялась за штырь. Ухватила крепко и потянула на себя.
Чедвик громко и жалобно застонал.
Штырь не сдвинулся, и я приложила дополнительное усилие. Аж зубами скрипнула. Голову Чедвика прижала к своей груди, чтобы заглушить стон. Только бы не услышали люди снаружи – те, которые не спасатели, но занимаются нашими поисками.
Если нас поймают, Дуглас станет такой же жертвой, как и я…
Сдвинулся!
Мои натренированные в скальных щелях пальцы сорвали железяку. Тело Дугласа задергалось в судороге, но я только плотнее придавила к себе его голову.
Стержень выходил медленно. Настолько тяжело, словно я выдирала из массивной дубовой половицы гвоздь двухсотку. Изредка раздавалось омерзительное хлюпанье. Насколько я могла разглядеть, кровь залила щеку, но перевязку сделать я не могла: сначала требовалось закончить операцию.
С каждым появлявшимся сантиметром я ужасалась длине штыря. Впечатление было таким, словно череп проткнули насквозь! Едва заметно сужавшуюся спицу покрывали крохотные пузырьки микросхем и лапки контактов. И представить не могла, что возможна такая имплантация! Ясно, чьи доктора над этим поработали. И все же, несмотря на все отвращение и негодование, меня поразило зловещее искусство, которое вживило стержень в мозг человека!..
В какой-то момент Чедвик дернулся и замер. От боли он мог впасть в кому… Или умереть… О последнем лучше не думать!
…Спица вышла полностью. Она была неестественно длинной, и я с трудом понимала, как она умещалась в черепе. Лампочка на конце больше не моргала – связь с объектом прервана. Я добилась того, чего хотела… Но вот спасла ли Чедвика?
Долго разглядывать имплантат не было времени – из отверстия над ухом толчками пошла темная кровь. Торопясь, прижала к виску рубаху, обронив стержень в темноту…
(Чедвик все-таки попал в руки Левиафана. Но не погиб, как я поначалу думала. Попал живым. А после этого в его голове появился напичканный электроникой штырь…)
Крепко прижала сложенную рубашку к ране, рукавами стянув, как жгутом. Не знала, в каком состоянии находился Чедвик. Пульс не прощупывался, дыхания не чувствовала. Возможно, умер, хотя перед операцией всем сердцем надеялась, что избегу неудачного исхода. Пока я пыталась обнаружить признаки жизни, сверху посыпалась кирпичная крошка, и в подземную полость, где мы прятались, спустилась голова с перевязанным носом.
Я прижалась к холодной осыпающейся стене.
Голова неспешно повернулась в одну сторону, затем в другую. Чук находился от меня на расстоянии вытянутой руки.
Я его вижу. А он меня?
– Ну что там? – донесся снаружи голос Гека.
– Не поймешь. Нужен фонарь.
– Сбегай к машине. Там, наверное, есть.
– Сам сбегай! – огрызнулся Гек.
Голова убралась, и я поняла, что сейчас последует короткое выяснение отношений между родственниками. Быть может, кое-кто снова получит по носу. Напряжение, повисшее в воздухе, ощущалось даже в моей норе.
Но инцидента не случилось. Спорщиков резко оборвал Левиафан.
– Беги за фонарем! – приказал он Геку.
Где-то застрекотал еще один вертолет. Повис над домами. Кажется, прибыло подкрепление. В таком случае долго здесь не попрячешься. Появился шанс ускользнуть. Через минуту его не будет.
Я порыскала в темноте. В глубине обнаружила невидимый проход, за которым нащупала трухлявую дверь. За дверью находился подвал дома, на удивление хорошо сохранившийся. Вернулась к Чедвику и взвалила его бездыханное тело на плечи.
В подвале было темно, остро пахло плесенью. Несколько раз забредала в тупик, однажды пришлось проползти под рухнувшей потолочной плитой. Затем был очередной разлом в стене, пройдя который я очутилась в канализационной трубе.
Согнувшись в три погибели и шлепая по лужам, вонявшим нечистотами, долго шла, потеряв счет времени. Было похоже, будто тоннели вели меня за пределы города и даже за пределы страны. На другую сторону Гибралтарского пролива. Звучавший в ушах стрекот вертолета и страх перед человеком в черной водолазке гнали вперед. До тех пор, пока я не уперлась в лестницу, ведущую наверх.
Чедвик по-прежнему не проявлял признаков жизни. Оставив его возле лестницы, взобралась по ней, чтобы разведать, куда меня занесло. Наполовину сдвинула чугунную крышку. Дневной свет вспыхнул над головой ярким полумесяцем. На секунду я задержалась, прежде чем выбраться наружу.
Полуоткрытый люк явно изобразил фазу солнечного затмения! Камень Судеб ненавязчиво напомнил о себе… Но мне сейчас не до него. Есть только Чедвик и леденящее дыхание «Мглы» за спиной…
Выбралась из-под земли в какой-то парковой зоне. Вокруг – пальмы, за ними виднелось море. Рядом на лавочке сидел древний старичок и с интересом, чуть наклонив голову, разглядывал меня.
– Канализационная инспекция, – сказала я первое, что пришло на ум. – Проверяем санитарное состояние подземных стоков. Вы не замечали здесь резкого зловония?
Он продолжал смотреть на меня, не меняясь в лице. Кажется, если бы вместо грязной Алены Овчинниковой, появившейся из люка, поставили деревянный чурбан, взгляд его остался бы прежним.
– Что ж, благодарю за сотрудничество, – промямлила я.
Старик не двинулся. Словно спал с открытыми глазами! Может, медитировал и не хотел отвлекаться?..
Вернулась за Чедвиком. Втащить недвижимое тело по вертикальной лестнице – задачка с двумя неизвестными. Первое: как его держать? Второе: если держишь – как не уронить?
Связала ему руки брючным ремнем и просунула в «петлю» свою голову. Так и потащила. Ползла по вертикальной лестнице, Чедвик висел на спине, обхватив меня за шею. Насилу выбралась. Немного тяжелее, чем взбираться с полным рюкзаком!..
Вылезла из люка и обессилено упала на дорожку аллеи. Все силы отдала подъему, да и руки Чедвика придушили конкретно, ограничив поступление кислорода в легкие. Хотя какой кислород в канализационном люке?! Вонь одна! Смесь аммиака с сероводородом…
Свалила агента рядом на асфальт. В свете солнечного дня голова американца, перевязанная окровавленной рубахой, смотрелась особенно живописно. Медитирующий старик на лавке, правда, и бровью не повел, но, если появятся другие люди – начнется легкий переполох. Ротозеи, охающие старушки, полиция… Внимание посторонних мне было ни к чему. И пока аллея пустовала, я оттащила Чедвика за деревья. Там и смогла перевести дыхание.
Что с ним делать? Ему нужны больница, хирурги, реанимация, антибиотики… Но это тупиковый путь. Отправь я Дугласа на «скорой помощи», Левиафан обнаружит его тут же… И новый стержень займет место извлеченного!
Нет, надо убираться из Малаги. Это даст ему шанс спастись – как ни парадоксально. Мне требуется помощь… А Лукас – верный слуга династии Вайденхоф?! Мы договорились встретиться на железнодорожном вокзале. Впрочем, вряд ли он так быстро прилетел. К тому же с раненым Чедвиком до вокзала не добраться. Либо полиция загребет – ранение слишком похоже на пулевое, либо «Мгла» накроет. Последнее более вероятно…
Из заднего кармана брюк выглядывал кожаный бумажник. Я вытащила его и присвистнула. Бумажник оказался далеко не пустым. Солидные денежки. Будут весьма кстати.
Среди кредиток затесались водительские права на имя Карлоса Майера с фотографией Чедвика. А еще в заднем кармане обнаружились – о, счастье! – оба моих паспорта. Настоящий и тот, по которому дама с моей физиономией имеет гражданство Евросоюза!.. Жаль, что пленка осталась у близнецов… Теперь Левиафан получит долгожданную фотографию щита и будет точно знать, где появится Башня…
Из бокового кармана брюк изъяла короткоствольный револьвер. Слышала, что такие называют «бульдогами» – из-за обрубленного ствола. Не открывая, заглянула в барабан. В темных гнездах виднелись головки пуль. Пистолет на всякий случай оставила себе.
Что же делать? Чтобы убраться из города, мне нужно сначала мчаться на вокзал и встретить Лукаса, который должен арендовать автомобиль. С Чедвиком на руках это не удастся… Вот и получается, что бывшего агента надо где-то оставить на время.
Чедвика нельзя спрятать в кустах, пока я найду машину. Он не в том состоянии – еще умрет… Из города не уехать по той же причине… Ему требуется клиника, где специалисты могли бы осмотреть его голову. Но в клинике тоже оставаться нельзя!..
Проблема представлялась мне заколдованным кругом, из которого нет выхода. Но выход все же нашелся!
Можно ведь поместить Чедвика в клинику на короткое время. На час – не больше. Пока Левиафан раскинет поисковую сеть, пока отправит агентов по городским больницам… Оставлю его минут на сорок и сразу заберу!..
Так и решила.
С ближайшего телефона-автомата вызвала «скорую помощь», которая, на счастье, прибыла очень быстро – примерно через пять минут.
– Можно поехать с вами? – спросила я, когда Чедвика грузили в машину. На его шею наложили фиксатор, к вене на сгибе локтя подключили капельницу.
– Нет, – ответил врач, забираясь в кузов.
– Он может умереть в любую минуту! Я должна быть с ним! Он мой друг!
Врач задумался на мгновение. Двигатель реанимобиля урчал, мигалки на крыше поворачивались, бросая в стороны синие и красные отблески.
– Так и быть, садитесь в кабину.
– А в кузов?
«Скорая» летела по улицам Малаги, но смотреть в окно я не могла. Прижалась к стене и наблюдала, как кучерявый врач и смуглый санитар пытались запустить сердце Чедвика. Оказалось, сдала врачам мертвого Чедвика, и теперь они старались вернуть его к жизни. Кубик адреналина… разряд… массаж сердца… разряд… Боже, а я не хотела отправлять его в больницу!
После второго разряда непрерывное гудение электрокардиографа превратилось в робкий, но ритмичный писк. Кучерявый врач глянул на монитор, одобрительно кивнул, но не перестал сжимать прозрачную подушку, которой качал воздух в легкие, выполняя искусственное дыхание. В этот момент в кузове «скорой помощи» прозвучал посторонний звук – не от медицинского прибора.
Звонок сотового телефона!
– Это не мой, – сказал врач.
– У меня вообще нет, – произнес санитар. У меня тоже нет сотового.
Звонок исходил от неподвижного тела Чедвика.
Я протянула к нему руку. Во время осмотра так и не добралась до другого брючного кармана. Прекратила поиски после обнаружения револьвера… Так и есть! Пропустила мобильник!
Телефон надрывался, трезвоня. Вдобавок был включен режим вибрации, отчего трубка вырывалась из ладони. Дисплей сообщил, что звонок исходит от неизвестного абонента.
Поднесла к уху. Что оставалось делать?
– Я считал, что ты погибла вместе с Бейкером в альпийских пещерах. Ловко ты провела меня… – Чарующий голос Кларка подхватил, закружил, проник внутрь. Разомкнуть губы для подобающего ответа не было сил. – Где Чедвик?
Я попыталась освободиться от его воли:
– Вам никогда его не найти!
– Он мой!
– Уже нет.
Левиафан замолчал, а затем произнес:
– Ты снова переступила черту. Мои предупреждения и твои обещания остались в прошлом. Приготовься к знакомству с молохом!
Я открыла заднюю дверь «скорой». Скорость была приличной, ветер стеганул по лицу. Полагая, что странная чумазая девчонка собралась выпрыгнуть, врач и санитар бросились ко мне. Но я лишь выкинула на дорогу трубку сотового телефона. И захлопнула створку.
Опустилась на лавку. В горле пересохло, руки тряслись.
…Клиника находилась в центре города, далеко от моря и, как я надеялась, от злобных преследователей. Чедвика быстро перегрузили на каталку, сменили капельницу и бегом покатили в реанимацию по широкому коридору. Я бежала следом. Затормозила только перед дверями, стекла которых затягивала металлическая сетка. Каталку толкнули внутрь, а меня остановил молодой врач с задумчивыми глазами и тонкими чертами лица.
– Вы родственница пострадавшего? – спросил он. Видимо, это было важно для него.
– Да, – ответила я.
– Что с ним случилось?
– …Его голову проткнул стальной стержень.
– Как… – Врач запнулся. – Каким образом?
– Не знаю. Помогите ему!
– Конечно. Мы сделаем все, что в наших силах.
Он мне понравился. Даже в такой напряженный момент я почувствовала приязнь к этому кареглазому молодому человеку.
– Я вернусь за ним через час.
Лицо врача окаменело. Затем, собравшись, он спросил с полной серьезностью:
– Вам требуется помощь специалиста по стрессовым ситуациям?
– Я в порядке.
– Даже не думайте о том, чтобы забрать его. Только здесь у него есть шанс выжить. Центральная клиника располагает всеми необходимыми средствами.
Я зажмурилась, затем посмотрела прямо ему в глаза и повторила:
– Сделайте все, что возможно. А через час я приду и заберу его.
– Этого не будет! – на прощание бросил он и, толкнув дверь реанимации, исчез за ней.
Выйдя из здания госпиталя, я долго думала, кусая губы, но все-таки решилась. На такси вернулась в роковой переулок – туда, где Чедвик сбил меня автомобилем. Туда, где стена здания совершила обратный переход в кирпичи и пыль. Последний процесс ассоциировался с придуманным мною словом «самодемонтаж».
Обстановка в переулке изменилась кардинальным образом. Вместо братьев-циркачей и Левиафана на развалинах расположились озадаченные испанцы в строительных касках. Они рассматривали рухнувшую стену и открывшиеся этажи, один сидел на коленях и что-то высматривал на экране ноутбука. Несколько женщин в халатах – наверняка жительницы соседних домов – толпились возле вновь натянутых ленточных ограждений и оживленно переговаривались.
«Ниссан» остался там же, на тесном перекрестке между домами, и казался бедным, брошенным зверьком, потерявшим надежду выбраться из каменных катакомб. К счастью, он оказался перед ограждением, и мне не пришлось устраивать скандал и рвать ленту, чтобы приблизиться к автомобилю.
Возле «ниссана» обнаружился полицейский.
– Здесь ничего трогать нельзя! – решительно предупредил он.
– Я ничего и не собираюсь трогать. Вот только возьму свои вещи… – Подняла с пыльного бетона трехгранный стержень. – Случайно обронила здесь. Это жезл бога Локи. Удобная вещь, с его помощью я сырое белье на веревку вешаю. Выпал из сумочки, когда вчера возвращалась из магазина… Спасибо за помощь.
– Стойте, – потребовал полицейский, придя в себя от моей трескотни.
Я дала деру. Он некоторое время бежал за мной. Потом отстал.
Лукаса перед зданием вокзала обнаружила сразу же. Он – единственный из всех на площади – был одет в темно-серый шерстяной костюм, а в руке держал длинный зонт. Среди южных маек, шорт и коротких юбок он чувствовал себя стесненно. Поэтому жутко обрадовался, когда я подошла к нему.
– Рад вас видеть, фройляйн. Вы прекрасно выглядите.
– Не лгите мне, Лукас. Я выгляжу отвратительно. Голова грязная, коленки ободраны. В глазах такое выражение, словно убила кого-нибудь и собираюсь скрыться от правосудия. А еще в кармане пистолет.
– У вас в кармане пистолет! – в ужасе отшатнулся слуга.
Прошу учесть – не мой слуга! А бывшего хозяина замка! Ныне блюститель традиций этого древнего дома. В частности, дошедшего из Средневековья обычая экономить электричество. И другого подобного скряжничества.
– Лукас, не стройте из себя клоуна! – я взяла его под руку. – Вы арендовали автомобиль?
– Я выполнил вашу маленькую просьбу наилучшим образом! – Он указал в направлении стоянки, на которой сразу бросился в глаза «фольксваген»-жук, наверное, выпуска пятидесятых годов прошлого века. Ухоженный, кое-где подкрашенный, но древний, как ламповый телевизор «Рекорд».
– На захудалый «рено» денег, естественно, не хватило?
– Других автомобилей не было… – виновато сказал Лукас и, к моему удивлению, подошел не к полукруглому «жуку», а к сверкающему хромом огромному внедорожнику «мицубиси».
Открыл дверь со стороны пассажира, галантно приглашая меня… Приятно, черт возьми, иметь собственного слугу. Это не Овчинников, который откроет мне дверцу автомобиля только ради того, чтобы я побыстрее убралась. К тому же я так сильно устала, что была на седьмом небе от счастья, – лишь бы самой не дергать дверцу!
Опустилась в кресло на какой-то чемодан.
– Ой, простите! – встрепенулся слуга.
– Что это? Ваши вещи?
– Нет. Деньги.
– Какие деньги?
– Вы просили взять денег.
– И вы взяли целый чемодан?
– Вы же не сказали, сколько именно требуется. Вот я и решил на всякий случай взять все, что лежало на банковском счету герра Вайденхофа.
У меня горло перехватило.
– Нужно немедленно вернуть это обратно в банк… Хотя нет – позже. Сейчас некогда. Давайте быстрее за руль. А то люди начинают уже коситься на ваш шерстяной костюм.
– Чем им не нравится мой костюм? – возмутился Лукас, стоя возле моей дверцы. – Я что, должен был влезть в срамные шорты, в которых тут ходят? Никогда в жизни не надевал и надевать не собираюсь! Приличные люди в шортах не ходят! – Он покосился на меня.
– Садитесь, пожалуйста, за руль.
Лукас ехал медленно, но в новом для себя городе сориентировался быстро. Его водительское мастерство отличалось от моего тем, что он мог читать дорожные указатели, не останавливая автомобиль.
Когда подъехали к госпиталю, большие настенные часы показывали пять часов вечера. Старого слугу я оставила, попросив подготовить автомобиль: открыть заднюю дверцу, опустить заднее сиденье и не выключать двигатель. Жезл оставила в салоне. Перед тем как войти в приемное отделение, остановилась и, под влиянием какого-то импульса, глянула на небо.
Над городом пахали два вертолета. Различить их принадлежность с далекого расстояния не представлялось возможным. Я не стала зацикливаться на них и прорвалась в приемное отделение. Девушка-администратор, уши и ноздри которой были безжалостно подвергнуты пирсингу, поднялась мне навстречу и уже открыла рот, собираясь что-то сказать, но я опередила ее:
– Где сейчас человек с травмой черепа?
– Кажется… кажется в третьей палате.
– Где это?
– Налево по коридору.
Я понеслась в указанном направлении. Пациенты и врачи шарахались от меня в разные стороны. Неудивительно. По коридору летела девчонка, вся в пыли, в глазах нечто такое, отчего не хочется просить ее показать документы.
В названной палате оказался тот самый врач, с которым я разговаривала у дверей реанимации. Чедвик лежал на кровати переодетый в белую сорочку, ноги и живот укрыты одеялом, на лице и шее приклеено не меньше дюжины датчиков. От них тянулись проводки к комплекту медицинской электроники, стоявшему рядом. Голова умело перевязана бинтами.
– Ах, это вы! – произнес врач, оторвавшись от цветных распечаток томографа. – Снова была остановка сердца. Но все уже позади. Теперь мы пытаемся разобраться, что делать с этой колотой раной в виске. Она весьма странная. Пронзены очень интересные зоны, отвечающие за самоконтроль, память…
– Я пришла за ним. Как и обещала.
Он улыбнулся. Медсестра, сидевшая возле кровати, обернулась ко мне.
– Вы что, серьезно? – спросил врач.
– Серьезнее некуда.
– Его нельзя трогать. У него была остановка сердца. У него проколоты левая височная и обе лобные доли головного мозга. Ему требуются наблюдение и должный уход. Может возникнуть абсцесс, внутренняя гематома!..
– Я это поняла.
– Ничего вы не поняли! – взорвался врач. – Я вас не выпущу. Я буду вынужден сообщить охране.
– Доктор, мне очень не хочется показывать вам эту вещь, но обстоятельства вынуждают…
Я вытащила из кармана револьвер Чедвика. Доктор обмер. Медсестра у кровати побледнела.
– Пожалуйста, очень вас прошу, – умоляюще произнесла я. – Мы не убийцы и не грабители, которым досталось при нападении на банк. Поверьте, мы в беде. Просто обстоятельства складываются таким образом, что приходится надеяться только на себя.
– Вне стен больницы он умрет.
– Переложите его на каталку.
Медсестра привезла каталку, а врач тем временем отключил датчики и капельницу. Мы перегрузили Чедвика и бегом доставили каталку к выходу. Охранник с тяжелой челюстью удивленно посмотрел на нас.
– Откройте двери! – скомандовала я.
Молодой врач сжал зубы, но промолчал. Надеюсь, не револьвер в моем кармане, а умоляющие слова подействовали на него.
Охранник безропотно подчинился. Мы выкатили Чедвика на улицу; Лукас уже ожидал нас, распахнув заднюю дверцу внедорожника.
Чедвика осторожно перегрузили в салон.
– Вы неправильно поступаете, – сказал на прощание врач.
– Спасибо вам, – ответила я и захлопнула дверцу.
Кто знает, как было бы правильно? Если бы кто-нибудь предложил мне, как по-другому спасти друга, – с радостью бы согласилась! Но, к сожалению, учебников на эту тему не написано и лекций в вузе не читают. Делаю то, что считаю необходимым. В помощь мне дано немногое: две руки, две ноги, обезьяньи навыки – и все! При таком «арсенале» нелегко бороться с силовой структурой крупнейшей мировой державы.
– Куда теперь? – боязливо спросил Лукас.
– Мчитесь на север. Во весь опор.
Одинокую ферму в предгорьях Кордильера-Пенибетики отыскала без труда. Неудивительно – ведь была здесь утром, хотя кажется – в прошлой жизни. Дорогу к ферме я не знала, возможно, ее и не было вовсе. Поэтому велела Лукасу вести внедорожник тем путем, которым сама выбиралась из владений слепого Фернандо: через два холма, по краю длинного поля.
Учитывая прошлый опыт, ломиться в дверь не стала, сперва постучала. Фигура слепого старика возникла в дверном проеме буквально тут же. Вил в его руках на этот раз не было.
– Фернандо, – произнесла я, переступая через порог, – простите, но мне опять необходима ваша помощь!
– Я почувствовал твой запах… – прохрипел старик. – И еще – запах страха. Более сильный, чем когда ты спустилась с гор.
– К сожалению, вы правы… Поэтому мне и требуется ваша помощь. Я сделаю для вас что угодно, только окажите ее… Нужно спрятать раненого человека. Его ищут.
Лукас с некоторой брезгливостью заглянул в дом. Обозрев неприхотливую обстановку, он увидел старика и, наткнувшись взглядом на затянутые кожей пустоты в глазницах, в ужасе отшатнулся.
– Надеюсь, это ненадолго, – добавила я.
Фернандо не произнес ни слова в ответ. Провел скрюченной ладонью по бритой голове. Было невозможно понять, что в ней творится.