И вот в зале появляется еще один бог: Локи!
Мерзкий тип – это сразу видно по его глазам. Лица не разобрать, но по форме головы видно, что он – не человек и не прелюдий. В самом деле: голова похожа на лошадиную. Он – нечто среднее между человеком и прелюдием. Полукровка.
Локи склонился перед богами, встал на одно колено. В его руке маленький флакон. На пол, в предназначенное для ритуала углубление, Локи уронил из флакона капельку крови. Не своей, а чужой! Кровь Одина. Его палец перевязан… Вслед за этим нечеловечески мудрые взгляды обратились ко мне!
После секундной паники я поняла, что на самом деле они смотрели пророчества.
– Боги что-то увидели в Камне Судеб, – произнесла я в микрофон. В своем полусне не чувствовала его, но знала, что он находится на моей щеке. – И видение ужаснуло их. Они отпрянули, словно столкнулись с чудовищем. Даже безмятежный Один прикрыл ладонью единственный глаз…
Мерзкий Локи продолжал что-то объяснять богам, взгляды которых все еще стекленели от шока. Затем замер, ожидая решения.
Все смотрели на одноглазого мудреца. Верховный бог думал. Перевернул страницу своей книги. И сказал что-то Локи, взмахнув божественной дланью.
Локи осклабился. Сделал жест рукой и… превратился в коршуна! Здоровенного, отвратительного! Хлопнул крыльями и растворился в воздухе.
Следующая картинка – он появился в небе над морем.
– Локи вылетел из Башни в образе коршуна. Оказывается, боги могли покинуть свою обитель в любой момент!
Мизансцена сменилась. Я узнала фигуру огромного викинга, который стоял на суровом скандинавском берегу, а перед ним море, затянутое туманом. Черный коршун сидел рядом на ветке дерева и что-то вещал ему.
– Это был сам Локи! – ошеломленно прошептала я. Не ведала, слышит ли меня там, в другом мире, Эрикссон, но продолжала говорить: – Это он в образе коршуна поведал Фенриру, что далеко за морями у него есть отец… Вижу, как у конунга загорелись глаза… Он собрал дружину. Не меньше дюжины лодок. И отправился в путь… Когда они отплывали, викинг стоял на носу ладьи, а коршун сидел рядом…
Все опять изменилось. И вот уже ладьи викингов причалили к основанию огромной башни. Фенрир с дружиной взошел на первые ярусы. Коршун что-то сказал ему, и конунг отделился от войска. Не выпуская из руки меч, он вслед за огромной птицей покорно отправился в подвалы.
Коршун привел его в каменный каземат, который оказался тупиком. И только Фенрир переступил порог, как огромная каменная плита упала за его спиной, отрезав путь наверх, к свободе.
– Фенрир попал в ловушку. Тем временем приспешники Локи подло напали на дружинников. Большинство воинов погибли… Остальные угодили в плен.
…Годы бежали в заточении. Я видела, как борода и волосы конунга становились все длиннее, а морщины – глубже. В его глазах копилась ненависть. И вот однажды…
Я увидела, как Локи тайком подошел к плите, которая загораживала выход из каземата. Специальным рычагом он поднял ее, и Фенрир вышел на свободу. Локи начал что-то говорить конунгу. От каждого слова лицо Волка наливалось бешеным гневом, а пальцы крепче сжимали рукоять меча. Он поднял взгляд к потолку…
– Мерзавец Локи снова обманул Волка. Он сказал, что Один был виновником его заточения, – догадалась я. – Что верховный бог в образе коршуна обманул Фенрира и уничтожил дружину. И еще… Что именно Один является его отцом. Он организовал это все потому, что презирает сына за звериный лик!
В праведном гневе конунг влетел в главный зал. Боги не ожидали его появления… Я не хотела смотреть на страшную картину, но закрыть глаза было невозможно. Все закончилось за какую-то минуту. Конунгу не потребовалось много времени, чтобы расправиться с существами, более предпочитавшими книги, чем оружие.
– По наущению Локи боги-прелюдии увидели в Камне Судеб, как Волк Фенрир убивает их своим огромным мечом. Их – последних представителей великой цивилизации! И они пожелали изменить будущее. Исправить роковую судьбу, изолировав страшного зверя. Милосердные боги не хотели убивать Фенрира, решив заточить его в подвалах собственной Башни.
Бедняги не понимали, что изменить судьбу невозможно. Более того, заварив эту кашу, они подтолкнули судьбу в том направлении, в котором она должна была развиваться… Мамочки, апокалипсис организовал Локи! Хитрый и коварный Локи решил уничтожить прелюдий руками своего сына и воцариться на их троне – троне богов! И его план блестяще осуществился. Ему оставалось совсем немного – уничтожить самого конунга. Мне кажется, Локи считал сына тупым воякой.
Но Фенрир оказался не таким. Там, в зале богов, стоя среди распластанных тел, он нашел лунку. И сумел заглянуть в Камень Судеб. И увидел там все, что предшествовало кровавой трагедии. И ужаснулся от содеянного, и устыдился себя… Там же Фенрир увидел настоящего виновника. Своего истинного отца, собиравшего армию мертвецов, чтобы расправиться с сыном.
И он преисполнился ненависти к своему отцу.
Кроме того, Фенрир обнаружил еще кое-что. Он увидел свою судьбу и свой конец. Он увидел, как гибнет от проклятия Локи в ледяных недрах. И викинг, сам того не ведая, повторил ошибку богов. Решил изменить свою судьбу. Убить Локи. Полубога, возжелавшего стать главным, коварством уничтожившего последних прелюдий!..
Фенрир освободил из заточения оставшихся дружинников и в момент затмения вышел из Башни.
…Я увидела приветливый берег Андалусии, на котором высадилась дружина. Знакомые места – море, скалы, пальмы… Там, в Андалусии, на высокогорном плато Кордильера-Пенибетики он столкнулся с армией черных мертвецов. Не каких-то там, а собранных из павших воинов его дружины, поднятых силой жезла Локи. И была страшная битва, в которой Фенрир полностью разгромил зловещее войско.
Предводитель мертвецов бежал. Уплыл на ладье на далекие северные острова. Но Фенрир и там нашел полубога…
Он сделал все, чтобы Локи не сумел наложить проклятие. Связал, отрубил пальцы. Отсек голову и сбросил тело в болото. Казалось, что все закончилось… Но лошадиная голова, которая осталась в его руках, ожила на миг. Я отчетливо увидела это. Неуклюжие конские губы шевельнулись, произнося слова прелюдийского санскрита.
Фенрир не пытался бежать от проклятия. Он понял бессмысленность этой затеи. Понял, что от судьбы уйти невозможно. Выстроив каменный забор, он отплыл в далекие северные моря и нашел там айсберг. Вырезал в ледяной пещере свою историю в ожидании смерти…
Вдруг все переменилось. Картины прошлого исчезли. Из динамика раздался не телефонный гудок, а словно клаксон «КамАЗа» грянул мне прямо в ухо. Я содрала наушник вместе с гарнитурой.
Были еще какие-то изменения. Кажется, тело покрылось гусиной кожей. Сердцебиение усилилось, а в глазные яблоки словно вонзились раскаленные иглы.
…Я увидела ледовые недра. Айсберг с замороженной дружиной. И стальные «кошки» на своих ботинках… Это мое прошлое! История Фенрира превратилась в мою историю. И вот я уже на крыше автобуса в Лондоне… Внутри холма с мертвыми костями в Андалусии… Все правильно. Судьба конунга и моя судьба связаны неразрывной нитью.
Увиденное дальше заставило сердце заколотиться еще сильнее. Я почувствовала, что вся в поту.
…Я была в будущем. Почему в будущем? Волосы длинные – успели отрасти. Во взгляде – усталость и озабоченность. Я много пережила до Башни. Но не думала, что у меня когда-нибудь будет такой взгляд. Картина сменилась… Я уже стою на холме. А мне навстречу по равнине движется целая армия. Танки рокочут двигателями и давят гусеницами камни, пехота идет цепью, в небе несколько вертолетов… Я знаю, что вся эта армада направлена против меня. Боюсь и дрожу – это естественно. Но почему-то уверена, что смогу им противостоять. У меня просто нет выбора! Картинки замелькали, словно в ускоренном режиме. Где бы я ни находилась, мир сотрясали невиданные катаклизмы…
Я увидела Левиафана. Он стоял надо мной, загораживая солнце, но лучи все равно пробивались из-за его спины, образуя некий ореол. Ладонь, лежавшая на животе, собиралась поднять водолазку… Внезапно все оборвалось…
Вновь перед глазами возник зал с мертвыми прелюдиями. Видения растворились в воздухе… Стойте! Где же история моих родителей?! Я оглянулась. Видневшаяся между потолком и полом полоса неба сделалась положенной голубизны. Или близкой к ней. Затмение закончилось, а Башня еще стоит! До ее исчезновения остались, возможно, секунды… Но не это смущало меня…
Появилось возмущение. Как сказала бы моя попутчица Роза – «астральное возмущение»…
От портала двигалась одинокая темная фигура. Возник знакомый запах мужского одеколона. Его не было в воздухе. Это память с медвежьей услужливостью восстановила аромат в своих закоулках. Когда-то он сводил меня с ума. Но сейчас наполнял ужасом…
Хозяин «Мглы» шел ко мне.
Тело обтягивала черная водолазка. Под ней уж точно нет бронежилета, потому что сквозь тонкую ткань проступают рельеф груди и мышцы живота… Лицо неестественно бледное, словно у мертвеца.
Глаза закрыты. Кларк шел вслепую. Поэтому мне сделалось особенно жутко.
Я сменила обойму в автоматическом пистолете. Вставила ту, что нашла в куртке близнеца. Подобрала с пола второй пистолет, оброненный Геком-Сантьяго. Теперь у меня их два. Выставила оба перед собой.
Руки Левиафана пусты. Не видно, чтобы при нем было оружие. И все-таки я не чувствовала уверенности в себе, а стволы в руках казались бесполезными.
– Остановитесь, или буду стрелять! – предупредила я.
Он встал. Замер метрах в десяти от меня. Глаза так и не открыл. Какое же бледное у него лицо!..
– А теперь я хотела бы уйти, мистер Кларк. Как говорится, в гостях хорошо, а дома… Из дома лучше вообще не выходить!
– Камень, – произнес он, и меня бросило в дрожь от произнесенного слова.
Я сильнее сжала пистолет. Язык же не унимался:
– Хотите Камень Судеб? Пожалуйста. Вы стоите на нем! Вся эта Башня – Камень Судеб. Вытянувшийся до самого неба. Гигантская библиотека человеческих судеб, а возможно, и прелюдийских… Пожалуйста, забирайте ее. Вам завернуть?
Он молчал. Глаза закрыты по-прежнему.
– Камень Судеб бесполезен для тех целей, которые наметили вы, – произнесла я. – Он показывает лишь судьбу конкретного человека. Как в кинохронике – от прошлого до будущего. Но не того будущего, о котором пишут фантасты и на которое можно воздействовать настоящим, пытаясь его изменить. Нет! Проблема в том, что судьбу изменить невозможно. Она – как тропа, проторенная меж камней и скал. Единственная среди обрывков жизни. Другой быть не может. События и явления, которые должны произойти, – произойдут обязательно. И человек не в состоянии им воспрепятствовать. История богов-прелюдий и Фенрира наглядно это демонстрирует…
Воздух вдруг почернел. Сделался темным, густым, словно пропитавшись копотью.
Неужели луна повернула вспять и снова заслонила солнце? Быть этого не может!
Нет, небесные тела здесь ни при чем.
Копоть исходила от человека, на которого я направила вороненые стволы. И он заговорил:
– Камень не дал ответа на главный вопрос. Ведь так?
Я молчала, не понимая, к чему он клонит. Мне было страшно. Невыносимо страшно. Лишь тяжесть пистолетов придавала сил.
– Он не дал ответа на самый главный для тебя вопрос: что случилось на сухогрузе «Бельмонд».
– Неправда. Я не хочу этого знать…
– Твоего отца убил я.
Он поднял веки.
Глаза его заливала чернота.
Меня ударила непонятная волна. В тот самый момент, когда веки Левиафана распахнулись. Тело – словно прошил невидимый поток тяжелых частиц после взрыва ядерной бомбы. Из глаз хлынули слезы.
Левиафан медленно двигался ко мне. Я чувствовала исходившую от него непонятную силу. Мне казалось, что моя кровь наполняется чернотой, струившейся из него. Страх сковывал, руки леденели. И еще: хотелось упасть на колени перед этим… существом.
– Его душа по-прежнему во мне, – произнес он. – Как и сотни других… Хочешь поговорить со своим отцом?
– Оставь меня. Позволь уйти.
– Поздно.
Справа и слева от Левиафана в воздухе появлялись темные пятна Жирные, непрозрачные клубки. Один, другой, третий… Они множились с каждым его шагом. Я уже видела целую стаю, выстроившуюся в неровный шевелящийся ряд. Этот ряд двигался вместе с существом в черной водолазке.
Душу разрывал ледяной страх. В то же время от непонятного вожделения к черному человеку я не могла остановить слезы. Я ненавидела его, но тело к нему рвалось.
Кларк поднял руку.
Внутри темных клубков открылись глаза. Желтые, свирепые огни. Воздух задрожал от рева адских тварей.
Кларк сделал легкий взмах в моем направлении, точно отгоняя пылинку. Черная шеренга словно сорвалась с цепи!
Я закричала.
Указательные пальцы надавили на спусковые крючки. Пистолеты запрыгали в руках, извергая свинец. Я поливала очередями ревущие черные пятна. Пули находили цели, но толку от этого было не больше, чем если бы я расстреливала дым.
Твари огибали меня, собираясь заключить в кольцо. Пара из них врезалась в шкаф с книгами, пробив его насквозь. Сила удара была такова, что тяжелые фолианты взлетели в воздух, трепеща тонкими, как паутина, страницами. Несколько других клубков задели тисовые стулья прелюдий и разнесли их в щепы. Тело Одина рухнуло на пол.
Круг смыкался. Бежать было некуда.
Небеса за пределами Башни вспыхнули множеством молний.
Я прекратила стрелять, подняла пистолеты.
Все! Время вышло. Пора бежать к порталу.
Но черные твари Левиафана заключили меня в круг. Из тел вылезли гнусные щупальца. Черный круг ощетинился ими, как колючками. Бежать некуда. Если я попытаюсь, эти ошметки ненависти разнесут меня, как стулья, что оказались на их пути. Я обречена.
Удары молний за стенами Башни слились в море огня. Оно словно играло и резвилось.
В обоймах еще остались патроны. Но расходовать их на сгустки закопченного воздуха по меньшей мере глупо.
Я повернулась к Левиафану. И выпустила в него все, что осталось в обоймах.
Надеялась, что застрелю хозяина тварей. Единственный шанс вырваться из лап Левиафана! Если погибнет он, то, возможно, исчезнут и эти мерзкие создания. Хотя… Где-то глубоко внутри я знала, что застрелить черного человека не так просто. Возможно, он вообще бессмертен… Глядя в черные глаза, я почему-то вспомнила о дьяволе… И все-таки попыталась!
Случилось то, чего я не ожидала.
Темные сгустки вдруг забыли обо мне. Круг распался.
В те доли секунды, пока пули мчались к цели, твари ринулись назад. В один миг перед Левиафаном выросла черная стена, поглотившая свинцовые струи…
Очереди неожиданно оборвались. Я надавила на курки, но в ответ услышала лишь щелканье. Магазины пусты…
Отбросила железяки. Что ж, если не удалось победить, то надо хотя бы попробовать сбежать! И я кинулась к треугольнику-порталу.
Молнии за пределами Башни бесновались. Еще немного – и они превратятся в сплошное зарево, которое унесет Камень Судеб в неведомый мир. Вместе со мной.
Стена перед Левиафаном распалась. Рваной черной массой твари устремились по моим следам. Желтые глаза яростно блестели.
Но я уже была возле портала. Не своего. Не того, через который вошла. Другого.
Влетела в треугольник. Перед прыжком еще подумала, что портал меня не выпустит и я с разбега шмякнусь о стену. Но этого не случилось, и меня поглотила темнота.
Выскользнула я в новом месте. Не в двух тысячах метров над уровнем моря, недостаточно высоко, чтобы при взгляде вниз волосы зашевелились на затылке.
Площадка мелькнула подо мной. Я настолько быстро мчалась по залу, что, набрав ускорение, проскочила ее. Впрочем, это меня и спасло. В следующий миг площадка растворилась. Растворилась и стена Башни, испещренная узорами и санскритом. Они ушли обратно в пространственный карман.
Вместо них во всю ширь простерлась морская гладь. Я падала в море с огромной высоты. Добровольно прыгнуть с такой ни за что бы не решилась.
…В воду вошла ногами, жестко. Унесло на такую глубину, что в ушах появилась резкая боль.
По следу своих же пузырьков долго поднималась на поверхность, делая мощные гребки руками и ногами.
Воздух кончался быстро, но его хватило. Вылетела из воды с хриплым криком.
…Море было спокойным. Там, где минуту назад к небесам возносилась исполинская скала, колыхались ленивые волны. На них закачалось и мое изможденное тело. Тяжело дыша, я медленно перебирала руками и оглядывалась. В ясном синем небе горели десятки оранжевых парашютов. Значит, такой путь избрали коммандос, чтобы эвакуироваться с исчезающей Башни. Интересно, есть ли среди них человек в черной водолазке?
Не меньше получаса я качалась на волнах, пока меня не подобрал военный катер. Два моряка со стрижками пони – полосой коротких волос от лба до затылка – вытащили меня из воды. Посадили к троим – таким же купальщикам – насквозь промокшим парням в оранжевых комбинезонах.
– Вы почему без спецодежды? – строго спросил еще один моряк с какими-то блестящими значками на рукаве. Очевидно, старший офицер.
– Было жарко, – ответила я.
– Вы из какого подразделения? – не унимался он. Видать, очень хотел засадить меня на гауптвахту. Или познакомиться. Но и для того и для другого я была слишком измотана.
– Из «Мглы». Слышали о таком?
Он смутился. Отошел от меня. Больше с вопросами не приставал. Катер летел по волнам к длинному линкору, на борту которого красовалось название «Кентукки».
Через некоторое время после того как нас подняли на высокий борт, ко мне подошел помощник капитана. Видимо, старший офицер успел доложить.
– Нам приказано во всем помогать людям из ЦРУ, – сообщил он.
– Мне нужно срочно на берег Марокко.
– К сожалению, вертолет сейчас на вылете.
– Устроит и катер.
Всю дорогу рулевой катера был насторожен и смотрел на меня подозрительно. Видимо, начальники предупредили, чтобы вел себя поаккуратнее. Еще бы! С ведомством Тома Кларка не забалуешь. Чуть что не так – штырь вобьют в голову… Или выпустят черных летающих паразитов… Неужели это было взаправду?
Где сейчас Кларк?
До берега добирались часа полтора. Молчаливый рулевой остановил лодку метрах в десяти от скал. Ближе подойти не мог. Я поблагодарила служивого за работу, сказав: «Родина тебя не забудет!» – и спрыгнула в воду.
Выбралась на узкую полоску песка. Катер за моей спиной развернулся и ушел в открытое море. Обнаружив, что больше за мной никто не наблюдает, я упала на песок.
Невидимые волны качали меня. Голова гудела от пережитого. Все еще казалось, что я куда-то скачу, куда-то бегу, прыгаю… Трудно поверить, что все позади. Камень Судеб ушел из нашего мира на следующие девятнадцать лет.
Незаметно сморил сон. Снова приснился Фенрир. На этот раз он не разговаривал со мной. Стоял по колено в воде спиной к морю. Волны разбивались об него, словно о скалу, брызги взлетали в воздух, искрясь на солнце. Одежда конунга заметно истлела, меч и доспехи проржавели, а сам он здорово постарел. Я бы сказала – одряхлел.
Волк долго смотрел на меня. Затем развернулся и ушел в море. Погрузился в него с головой. Только рогатый шлем еще некоторое время виднелся над поверхностью, а затем пропал и он, накрытый волной.
Больше я не видела Фенрира в снах. Льдина на дне Атлантического океана растаяла…
Кто-то толкнул меня в плечо, и я открыла глаза. Все еще лежала на песке, а надо мной стоял смуглый черноволосый мальчик. На лбу – видавшая виды водолазная маска, в мокрой корзине – целая гора моллюсков, обросших мохнатыми водорослями.
– Вы потерялись? Вы туристка? – спросил он на плохом французском.
– Нет. Я сама по себе… А ты кто?
– Меня зовут Ибра. Я живу здесь.
– Для чего тебе столько моллюсков?
– Продам их Малику, у него придорожный ресторан. Когда соберу достаточно денег, куплю игровую приставку «Сони».
– Завидная цель, – восхитилась я. – Ибра, а скажи, пожалуйста, где дорога на Эль-Хосейма?
Столб с цифрами на табличке «32» стоял на черном маслянистом шоссе. С замирающим сердцем бежала два километра по направлению к Эль-Хосейма. Мучила жажда, песок скрипел на зубах. Но удержать меня такие мелочи были не способны.
Вот наконец и нужный километр.
Я спустилась с шоссейной насыпи.
В нескольких метрах от дорожного столба с отметкой «30» среди невысокой рыжей травы нашла уложенные камни. Они образовывали низенький холмик. За годы он врос в землю, щели между камнями забились песком, превратив сооружение в монолит.
Опустилась на колени. Некоторое время стояла так, не двигаясь. Затем принялась отковыривать верхний камень. Пятиугольный булыжник приклеился к своим соседям, и мне пришлось, ломая ногти, отдирать его.
Под камнем, свернутая кольцом, лежала цепочка. Стальные звенья потускнели от пыли и времени. Я подняла ее.
На конце висела остроносая пуля. Когда очистила землю, обнаружила на бронзовом боку крохотные буквы: «I. В.»
Прикоснулась губами к потемневшему металлу:
– Вот я и нашла тебя, папа!
Поиски окончены.
Кроме одного, у меня не осталось больше вопросов. Есть только жгучее желание. Такое же, как у Чедвика.
Отомстить Левиафану!
Эпилог
Я сидела на могиле отца до тех пор, пока не стемнело. Только когда жажда сделалась невыносимой, пошла на свет, горевший в окнах дома метрах в восьмистах от дороги.
Дом стоял на холме. За ним вздымались горы огромного хребта Атлас, протянувшегося через Марокко, Алжир и Тунис. Половину пути я взбиралась по камням, потом наткнулась на тропинку, которая привела меня к высокому забору. Несколько раз постучала в калитку, но на стук никто не вышел.
Перелезла через забор и очутилась перед длинной стеной со множеством окон. Маленькая дверь с торца оказалась незаперта. Я вошла в нее.
Жажда так немилосердно терзала меня, что первым делом выпила всю воду из цветочной вазы. Только потом оглядела маленькую прихожую. В углу свалена садовая утварь, несколько пар обуви. Подоконники сплошь уставлены горшками с фикусами. Из комнат доносился запах стирального порошка. На стене огромное зеркало – словно экран.
Я глянула в него и обомлела. На меня смотрело усталое, бледное лицо. В грустных глазах отражались все потрясения, пережитые мною за этот несчастный сентябрь. На лбу появилась морщинка. Подняла руку и принялась разглаживать ее. Быть может, исчезнет? Ведь я же не старуха! Мне даже тридцати нет! Это просто от напряжения…
Рядом в зеркале возникло еще одно лицо.
И я вдруг подумала, что опять заснула на ходу. Как тогда, в женской комнате Шереметьево-2, когда в зеркале увидела позади себя Фенрира.
В этот раз я не спала. Рядом со мной стояла женщина. Ничего необычного в ее внешности не было. Кроме того, что…
Ее лицо было копией моего лица! Только в углах рта морщинки. И под глазами. И на лбу… Я, наверное, стану такой лет через тридцать…
С улицы донесся пронзительный крик морской чайки. От запаха стирального порошка защипало в ноздрях и в глазах. Я моргнула, но женщина в зеркале не исчезла. Она обратила на меня взгляд.
Это не сон. И не галлюцинация, вызванная жуткой усталостью.
– Мама!
Я бросилась к ней. Крепко сжала.
Да, это она! Моя мамочка. Живая! Я узнаю ее тепло. То самое, которое помню с детства. Которое так часто снилось мне.
Она нерешительно дотронулась до моих волос.
– Аленушка? Доченька?
– Да, это я!
Слезы, которые я глотала, были почему-то сладкими, как вино причастия. Сбылось… Самое заветное желание, которое казалось невозможным. Моя мечта, которая, я думала, никогда не осуществится в этой жизни…
– Где же ты, Аленушка? – со страданием произнесла она. – Если бы ты слышала меня. Если бы ты знала, как я тоскую по тебе!
– Мама, я здесь! – Я подняла на нее глаза.
– Извините, кто вы? – раздался голос за моей спиной.
Я обернулась. В дверях стояла пожилая чернокожая женщина.
– Кто вы? – переспросила она. – Посторонним сюда нельзя.
– Куда нельзя? – Я по-прежнему сжимала маму в объятиях, словно опасаясь, что ее отнимут.
– Сюда… Вы не знаете, где очутились?
– Нет, – растерянно ответила я. – Это не важно. Потому что я – ее дочь.
Женщина замолчала. Очевидно вдруг заметила необычайное сходство между нами. Но мне на это наплевать.
– Мама, ты ведь узнаешь меня?
Она даже не прореагировала.
– Простите, – сказала темнокожая женщина. – Она никого не узнает. Так было с самого начала, когда она попала в наш приют для душевнобольных… Она всех называет Аленой.
– Ее нашли на берегу неподалеку. В июне тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Море вынесло тело на берег. Она была еле жива и ничего не помнила. Ни своего имени, ни того, что случилось. Лишь повторяла имя… Ваше имя. Мы искали родственников, но никто не заявлял о пропаже жены или матери. К тому же было весьма трудно установить ее гражданство. Она свободно владеет несколькими языками, поэтому мы до сих пор не знаем, откуда она…
– Я могу с ней поговорить?
– Ее состояние близко к аутизму. Она не отвечает на вопросы, не реагирует на окружающие события. Находится в плену собственных грез. Все эти девятнадцать лет она произносит только одно имя… Алена.
– И больше ничего? – спросила я, нервно кусая костяшку указательного пальца.
– Еще кошмары, – поведала темнокожая управляющая. – В первые годы они особенно мучили бедную женщину. Нам удалось избавить ее от них, но они изредка возвращаются.
– Что за кошмары?
– Во сне она говорит о страшном крушении большого корабля. О неистовой буре. О черном человеке.
Я едва не прокусила палец.
– Мы пыталась найти какие-нибудь следы этой истории. Но, похоже, события выдуманные. Летом тысяча девятьсот восемьдесят пятого года возле берегов Марокко подобных крушений не происходило… – Она ненадолго замолчала. – Вы очень похожи на нее. Как вы нашли ее? Вас действительно зовут Алена?
– Да.
Моя мама стояла возле зеркала, смотрела в него и чертила в воздухе узоры. Губы что-то шептали. Я неотрывно следила за ней, прижавшись к стене. Меня бил озноб, кости ломило. Голову заполнили старые вопросы.
Куда же исчез «Бельмонд»? Огромное судно не может пойти ко дну, не оставив следов… Что произошло на нем? Что погубило два десятка оперативников ЦРУ, заставило Бейкера мучиться кошмарами, а мою мать свело с ума? И мой отец был убит там.
Не ведаю, что случилось. Знаю только, что во всем повинен мой старый знакомый. Тот, который прячет бездну под черной водолазкой.
Ярославль
Июль – ноябрь 2003 г.