Страница:
Когда они проходили мимо большого павильона с колоннадой, в котором играл оркестр, Хоук вдруг услышал, как кто-то громко окликнул его.
— Хоуксворт! Бог мой, как я рад, что ты наконец вернулся! Ну, раз уж ты мне попался, то имей в виду — тебе придется заняться делами! — Высокий человек умолк, заметив лорда Ливерпуля. — А, так этот паршивый Ливерпуль уже поймал тебя, да?
— Именно так, Каннинг. Тебе за мной не угнаться, старина. — Седовласый премьер-министр благодушно оглядел Джорджа Каннинга, президента Контрольного совета Ост-Индской компании. — Да и с какой стати Хоуку заниматься индийскими делами, особенно теперь, когда с Веллуру покончено. Настоящие проблемы сейчас на континенте, мой дорогой, даже если Бонапарт будет разбит. — Тут премьер-министр умолк и похлопал по пухлой руке своей родственницы, леди Уоллинг-форд. — Но хватит об этом! Не следует заставлять скучать дам.
При упоминании Веллуру Александра настороженно замерла. И бессознательно вцепилась изо всех сил в рукав Мор-лэнда. У нее сжалось горло, она чуть заметно отступила назад. К счастью, никто не заметил ее реакции.
— Ну, о континенте и вовсе не стоит говорить, Ливерпуль. Сэр Стэнфорд Раффлс только что рассказывал мне о Яве и о том, что интересы Англии должны быть направлены теперь в ту сторону. Он мне нарисовал великолепную картину богатств, лежащих на Востоке и ждущих, какая из стран первой наложит на них руку.
Лорд Ливерпуль улыбнулся:
— Звучит неплохо. Но вряд ли это будет так уж легко. Мы это обсудим как-нибудь за обедом, Каннинг.
Александра выпустила руку лорда Морлэнда; сердце бешено колотилось у нее в груди, потому что она как наяву увидела серьезное, умное лицо сэра Стэнфорда Раффлса, бывшего частым гостем в доме генерал-губернатора в Мадрасе… Тогда он был просто министром Томасом Раффлсом. Они с Александрой не виделись четыре года, но можно было не сомневаться, что он сразу узнает ее.
Не заметив встревоженного взгляда Морлэнда, Александра ускользнула в сторону от компании. Спотыкаясь, она бросилась в поток людей, спешащих на ужин, и быстро затерялась в шумной толпе.
Где-то вдали часы торжественно пробили двенадцать.
Полночь.
Высокая зеленая изгородь заглушила звук шагов Александры, свернувшей на боковую аллею. Она убегала все дальше в темную глубь парка, нервно придерживая пелерину на плечах. Лишь теперь она заметила, что скульптуры вокруг сделаны из дешевого гипса, что в лужах стоячей воды слишком много грязи…
Приглушенный смех, донесшийся из ближайшего павильона, дал ей понять, что она здесь не одна, но на самой аллее Александра не встретила никого. Дорожка понемногу повернула в сторону и уперлась в бельведер, охраняемый кичливым обнаженным Адонисом.
Внезапно Александру одолел приступ тошноты, такой сильной, что девушка остановилась и согнулась, задыхаясь. На нее словно нахлынула тяжелая черная волна, лишившая возможности соображать. Дрожа с головы до ног, Александра оперлась слабой рукой о пьедестал неулыбчивого Адониса.
А потом она наклонилась поближе к густой самшитовой поросли, и ее отчаянно вырвало.
Глава 31
Глава 32
— Хоуксворт! Бог мой, как я рад, что ты наконец вернулся! Ну, раз уж ты мне попался, то имей в виду — тебе придется заняться делами! — Высокий человек умолк, заметив лорда Ливерпуля. — А, так этот паршивый Ливерпуль уже поймал тебя, да?
— Именно так, Каннинг. Тебе за мной не угнаться, старина. — Седовласый премьер-министр благодушно оглядел Джорджа Каннинга, президента Контрольного совета Ост-Индской компании. — Да и с какой стати Хоуку заниматься индийскими делами, особенно теперь, когда с Веллуру покончено. Настоящие проблемы сейчас на континенте, мой дорогой, даже если Бонапарт будет разбит. — Тут премьер-министр умолк и похлопал по пухлой руке своей родственницы, леди Уоллинг-форд. — Но хватит об этом! Не следует заставлять скучать дам.
При упоминании Веллуру Александра настороженно замерла. И бессознательно вцепилась изо всех сил в рукав Мор-лэнда. У нее сжалось горло, она чуть заметно отступила назад. К счастью, никто не заметил ее реакции.
— Ну, о континенте и вовсе не стоит говорить, Ливерпуль. Сэр Стэнфорд Раффлс только что рассказывал мне о Яве и о том, что интересы Англии должны быть направлены теперь в ту сторону. Он мне нарисовал великолепную картину богатств, лежащих на Востоке и ждущих, какая из стран первой наложит на них руку.
Лорд Ливерпуль улыбнулся:
— Звучит неплохо. Но вряд ли это будет так уж легко. Мы это обсудим как-нибудь за обедом, Каннинг.
Александра выпустила руку лорда Морлэнда; сердце бешено колотилось у нее в груди, потому что она как наяву увидела серьезное, умное лицо сэра Стэнфорда Раффлса, бывшего частым гостем в доме генерал-губернатора в Мадрасе… Тогда он был просто министром Томасом Раффлсом. Они с Александрой не виделись четыре года, но можно было не сомневаться, что он сразу узнает ее.
Не заметив встревоженного взгляда Морлэнда, Александра ускользнула в сторону от компании. Спотыкаясь, она бросилась в поток людей, спешащих на ужин, и быстро затерялась в шумной толпе.
Где-то вдали часы торжественно пробили двенадцать.
Полночь.
Высокая зеленая изгородь заглушила звук шагов Александры, свернувшей на боковую аллею. Она убегала все дальше в темную глубь парка, нервно придерживая пелерину на плечах. Лишь теперь она заметила, что скульптуры вокруг сделаны из дешевого гипса, что в лужах стоячей воды слишком много грязи…
Приглушенный смех, донесшийся из ближайшего павильона, дал ей понять, что она здесь не одна, но на самой аллее Александра не встретила никого. Дорожка понемногу повернула в сторону и уперлась в бельведер, охраняемый кичливым обнаженным Адонисом.
Внезапно Александру одолел приступ тошноты, такой сильной, что девушка остановилась и согнулась, задыхаясь. На нее словно нахлынула тяжелая черная волна, лишившая возможности соображать. Дрожа с головы до ног, Александра оперлась слабой рукой о пьедестал неулыбчивого Адониса.
А потом она наклонилась поближе к густой самшитовой поросли, и ее отчаянно вырвало.
Глава 31
— Что, перебрала, а? — Чья-то мощная фигура вынырнула из тени бельведера. — Чертовски неприятно терять свой ужин, уж я-то знаю! — Чуть пьяноватый голос как-то странно прозвучал в ушах Александры, пытавшейся справиться с очередным приступом тошноты. — Что тебе нужно, дорогая, так это крепкая мужская рука для поддержки!
— Оставьте меня, пожалуйста… Я… я не нуждаюсь в помощи, — неуверенно проговорила Александра.
Она все еще стояла на коленях, когда горячее дыхание мужчины вдруг обожгло ей ухо.
— Ерунда! И не думай, что я брошу тебя в таком состоянии! Особенно теперь, когда я разглядел, что ты за штучка! — Горячие жирные пальцы скользнули по вздрогнувшим плечам Александры. — Ничего, прелесть моя, ночной воздух поможет тебе очухаться!
Александра смутно ощутила, как холодный ветер коснулся ее плеч, и поняла, что мужчина снял с нее пелерину.
— Отойдите! — в отчаянии выкрикнула она, уворачиваясь от его рук.
— Ладно, милашка! Давай, побрыкайся немножко, но только не слишком. — Он снова склонился над ней и схватил ее за плечи. — Вот тут у меня золотой соверен, он тебе объяснит, чего я хочу. Идем-ка вон туда, где потемнее, а? Увидишь, каким я могу быть щедрым! — Неожиданно он одним рывком спустил платье Александры так, что ее руки оказались прижатыми к телу, а пышная грудь полностью обнажилась.
Александру охватил бешеный гнев, и она попыталась встать. И теперь, когда она резко повернулась и сдвинулась с места, свет фонаря упал на ее лицо, а она увидела напавшего на нее человека.
Это лицо было жирным и красным, и на нем два крошечных холодных глаза. Свинячьи глазки, подумала Александра, и ей стало еще хуже от того, как они оглядывали ее наготу.
— Черт бы меня побрал! Изабель! Как же я не узнал тебя? Ну, мне просто повезло, что я тебя встретил именно тут! Рад до смерти, что твоего проклятого братца нет поблизости! Нет, он не светский человек, дорогая, надеюсь, ты не станешь возражать против этого. Паршивый тип. Но не будем о нем вспоминать. У нас найдутся делишки поинтереснее. — Он прищурил крохотные глазенки. — Только не пытайся уверять меня, будто ты забыла нашу последнюю встречу!
Жирное лицо расплылось перед Александрой, но она все же видела, что на верхней губе мужчины выступили капельки пота. Она со стоном рванулась, пытаясь освободиться, но ее движение лишь воспламенило пьяную скотину. Хрипло захохотав, мужчина упал рядом с ней на колени, вцепился ей в плечи и прижал ее к своему огромному животу.
— Ну же, кобылка! Разве я не знаю, что ты уже вся горишь? Ты только вспомни, как ты в последний раз заставила меня навострить копье, черт побери!
Александра содрогнулась, почувствовав, как он бесстыдно прижался к ней своей набухшей плотью.
— Но и вам следует вспомнить, что мой муж сумасшедше ревнив. И сейчас он неподалеку, — в отчаянии заговорила она. — Он же вас разорвет на тысячу кусков, если застанет здесь!
Но ее преследователь зашел слишком далеко, чтобы прислушиваться.
— Ерунда! У нас достаточно времени, чтобы разок-другой перепихнуться. Да кроме того, Хоуку нас тут ни за что не найти. — Его жадные пальцы обхватили ее грудь, и он резко выдохнул. — Ч-черт, до чего же у тебя роскошные титьки! В жизни ничего подобного не видел!
Александра отпрянула, пытаясь высвободиться из его мясистых рук, но она была слишком слаба после недавнего приступа тошноты. К ее горлу подступила горечь, девушка покачнулась.
Толстый мужчина пьяно заржал и ухватился за ее чувствительный сосок, похотливо сжав его короткими пальцами. А потом, хрюкнув, запустил руку под юбку Александры.
Александра, всхлипнув, сумела приподняться и стукнула его ногой, обутой в легкую туфлю, по колену, — как раз в тот момент, когда он садился на корточки, чтобы приняться за дело всерьез.
— Ах ты, шлюха! — Он ударил ее ладонью по щеке с такой силой, что Александра отлетела к подножию статуи. — Черт бы тебя побрал, если ты хочешь грубости, так ты получишь отличную грубость!
И прежде чем Александра успела восстановить равновесие, толстяк бросился к ней, злобно сверкая свинячьими глазками. Он вцепился в девушку и яростно рванул ее за платье.
Александра задохнулась от запаха виски, окатившего ее, когда толстяк приблизил к ней лицо.
— Ну же, Изабель! Ты же прирожденная шлюха, сама хвасталась! Так докажи это! — Он прижал ее к себе, охваченный похотью. — Похоже, в прошлый раз следовало быть с тобой пожестче! Тебе бы это больше понравилось.
Ничего не соображавший от сжигавшего его желания, толстяк не услышал тихих быстрых шагов за спиной. Из ночной тьмы появился широко шагавший Хоук — темноволосый, в темном костюме, с потемневшим, мрачным лицом… Лишь белый галстук да серебристые глаза выделялись в темноте.
Не произнеся ни звука, Хоук вцепился в жирное горло толстяка и одним рывком поднял сластолюбца в воздух, заставив его коротенькие ножки беспомощно брыкаться в поисках опоры; толстяк разинул рот, задыхаясь.
Прерывистый, полный отчаяния звук, вырвавшийся из горла толстяка, заставил Хоука вспомнить других людей, которых он душил и убивал, — людей, которые рвались через португальские равнины так, словно ничто в мире не могло остановить их движения… Уж там-то он повидал жестокость. Но это было естественным на полях сражений. И все же, когда он увидел, как бессмысленно издеваются над перепуганной крестьянской женщиной, это оказалось свыше его сил. Там, в Португалии, он впервые услышал, как трескается человеческий череп от удара камнем… Да, это было ужасно — и почему-то радовало…
И сейчас Хоука вдруг снова охватила яростная жажда убийства. Его жирный пленник бился у него в руках, но Хоук не замечал этого, потому что он умчался мыслями в тот знойный пыльный день в Вимейро и его окружали ядовитый запаха страха и стремление убивать… И воспоминания так опалили Хоука, что он забыл обо всем остальном.
Тот солдат-француз был молод и самоуверен и почти одного роста с Хоуком, и с ним было трое соотечественников… И они были слишком заняты тем, что кололи штыками деревенскую девчонку, а потому и не слышали, как приблизился Хоук, и он уложил троих прежде, чем они успели понять, что происходит.
И остался только один. Но он был вооружен и доведен до отчаяния, а Хоук был безоружен. Казалось, мгновения растянулись в часы, пока они кружили, подбираясь друг к другу. Хоук дважды пустил кровь французу — просто затем, чтобы разжечь его как следует; а потом, сделав ложный выпад, выбил багинет из рук врага.
А то, что последовало затем, было тошнотворным и незабываемым… в ушах Хоука снова прозвучал глухой треск человеческого черепа, разбитого камнем.
И теперь Хоуку страстно захотелось снова услышать этот звук. Его кровь кипела, и он видел перед собой лишь глаза Александры, полные ужаса. Толстяк тщетно пытался вырваться, пытался глотнуть воздуха…
— Нет, Хоук! Вы же убьете его!..
Удивленный Хоук посмотрел на напряженное, бледное лицо девушки, не понимая страха, звучавшего в ее голосе. Она должна радоваться, черт побери! Разве она не понимает, что он сражается за нее?
— Боже, Хоук, прошу, остановитесь! Прислушайтесь, пока еще не поздно!..
В ушах Хоука оглушающе колотилась кровь, и слушать ему было очень трудно. Нахмурившись, он снова посмотрел на девушку, скорчившуюся у подножия пьедестала, в тени скульптуры Адониса. Она стягивала на груди разорванное платье, по ее ключице стекала тонкая струйка крови. И в ее глазах светился беспредельный ужас. «Да чего же она теперь-то боится?» — непонимающе подумал Хоук.
— Довольно, Хоук! Вы должны остановиться! Это же безумие!..
Наконец ее слова проникли сквозь пелену охватившего Хоука бешенства. Его пленник обвис, лишившись сознания.
Безумие, так она сказала? Хоук медленно опустил толстяка на землю.
Безумие? Конечно, она была права. Она вечно права…
Но эта мысль лишь пробудила в Хоуке дикарский гнев, обращенный к Александре.
— Ты, чертова дура! — проревел он. — Какого дьявола ты притащилась сюда? — Он злобно шагнул к ней и опустился на колени рядом, раздраженный тем, как она стискивала роскошный зеленый бархат на груди.
— М-мне стало плохо, — дрожащим голосом ответила она.
— Ничего глупее ты не могла придумать! Тебе следовало бы сообразить, что тут можно натолкнуться на кого-то в этом роде! — Он небрежно кивнул в сторону темной фигуры, распластавшейся на земле. — Что бы ты делала, если бы я не появился вовремя?!
— Наверное, меня бы просто изнасиловали. — Она надрывно засмеялась. — И не в первый раз. — Умолкнув, она еще крепче вцепилась в разорванное платье.
Хоук яростно выругался.
— Ты что, не понимаешь, что ты желанная добыча для всяких сволочей? — рыкнул он. Его серебристые глаза потемнели, ему хотелось причинить ей боль, встряхнуть ее, стереть с ее лица выражение слепого ужаса, но он боялся, что, дотронувшись до нее, он уже не сможет остановиться.
— Но ему нужна была не я, — задохнувшись, сказала Александра. — Он принял меня за Изабель. Он… он всерьез решил, что я — ваша жена. — И она неуверенно рассмеялась.
— Ну, тебе остается только радоваться, что ты не налетела на Телфорда, — огрызнулся Хоук.
Потом он вдруг нахмурился и отвел пальцы Александры от ее груди. В разрыве платья он увидел изумительную грудь, безупречные окружности у сосков, темные синяки и грязные отпечатки пальцев на снежной белизне ее кожи.
— Прекратите! — выкрикнула Александра, тяжело дыша и пытаясь прикрыть наготу.
Но Хоук не мог оторвать глаз от жестоких следов, напоминающих о том, как близка была Александра к тому, чтобы претерпеть насилие…
И тут его чресла пронзило желание. У Хоука перехватило дыхание, и он с трудом справился с собой… ему невыносимо было видеть это тело обнаженным. У него задрожали руки, и он поспешил отпустить девушку, а потом заставил себя отвести глаза в сторону. Он сосредоточенно принялся вытаскивать из галстука бриллиантовую булавку.
— Так, значит, Одре тоже этим занимался…
Несмотря на то что глаза Александры были полны слез, девушка гордо вскинула голову.
— Похоже, он довольно близко знал вашу жену. И, естественно, предположил, что они могут продолжить с того, на чем остановились при последней встрече. — Александра была достаточно разгневана, чтобы желать причинить Хоуку боль — так же, как ему хотелось лишить ее достоинства…
Пальцы Хоука замерли на долю секунды.
— О да, наш приятель Одре был очень хорошо знаком с Изабель, — ледяным тоном произнес он. — Но, похоже, он все-таки знал ее недостаточно. Моя жена быстро разбиралась, так ли щедр мужчина, как она того ожидала. Нет, она не тратила времени на тех, кто не был готов хорошо вознаградить ее. Видишь ли, мою жену никогда не интересовала физическая близость как таковая, — хрипло добавил он. — Для нее это была хладнокровная игра, простой способ добывать деньги, и она всегда была безупречной актрисой.
— Хоук! — Александра задохнулась, услышав это. — Вы хотите сказать…
— Хватит, — грубо перебил ее он. — Довольно об этом… не сейчас. А может быть, и никогда. — Натянув на лицо ледяную маску, Хоук заколол разорванное платье своей булавкой. И хотя он почти не коснулся Александры, он почувствовал, как она отпрянула.
Из-за зеленой изгороди донесся взрыв пьяного смеха. А через пару мгновений послышалось хихиканье леди Уоллингфорд, к которому присоединился ухающий смех лорда Ливерпуля.
— Нельзя, чтобы меня увидели… вот так, — прошептала Александра, бессознательно хватаясь за отвороты смокинга Хоуксворта. И ее огромные глаза уставились на него с отчаянной надеждой.
— Я сейчас скажу Морлэнду, что тебе стало нехорошо и я должен отвезти тебя домой, — сказал Хоук. Его сильные руки погладили Александру по спине. Она то ли вздохнула, то ли всхлипнула в ответ и севшим голосом проговорила:
— Прошу вас, уйдем отсюда! Куда угодно, лишь бы подальше…
Хоук почувствовал, как она содрогнулась всем телом, когда он вставал и поднимал ее.
Земля покачнулась под ногами Александры, и она испугалась, что ее снова вырвет.
Серебристые глаза всмотрелись в лицо девушки.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Она молча кивнула, не осознавая, что белые губы и напряженное лицо противоречат этому. Перед ней вдруг встала жирная физиономия со свинячьими глазками, и она с трудом подавила готовое вырваться рыдание. Хоук крепче прижал ее к себе, коснувшись губами ее лба.
— Закрой глаза, — посоветовал он, заставляя девушку положить голову на его плечо. — Сейчас мы отсюда уберемся.
Александра, глубоко вздохнув, отдалась на волю его сильных, теплых рук. И, прижавшись к нему, услышала торопливые, сильные удары его сердца… В ответ на них и ее собственное сердце забилось быстрее.
Они исчезли за несколько мгновений до того, как валявшийся бесчувственной грудой Одре начал понемногу приходить в себя. Сначала он отчаянно закашлялся, потом неуверенно поднялся на ноги и встряхнулся, как пес.
«Как это похоже на Одре», — подумал мрачный человек, наблюдавший за происходящим из тени в конце аллеи. Как всегда, этот пьяница оказался до скуки предсказуемым. Черт бы его побрал, если бы он чуть-чуть поторопился… Но Джеймс Телфорд не собирался тратить время на сожаления. Он просто подождет, пока подвернется другой случай. А пока он будет собирать сведения, пополняя свои запасы. Например, он уже знал, что Одре отчаянно проигрался позапрошлой ночью. Собственно говоря, он даже знал точную сумму…
И, чуть заметно улыбнувшись, человек с бесцветными глазами подумал о том, что все знать — это и есть самое прибыльное для него дело. Отыскивать и накапливать факты — пусть даже вполне тривиальные, — интереснейшее занятие, потому что их случается использовать самым неожиданным образом. Например, сегодня он получил очень интересные сведения. Да, похоже, сама судьба заставила его задержаться в Воксхолле, потому что ему удалось увидеть нечто весьма и весьма полезное. Да, он видел, как Хоуксворт чуть не убил Одре и как принял в свои объятия перепуганную красавицу. И от неподвижно стоящего в глубокой тени человека не ускользнуло, каким было при этом выражение лица герцога… Вот, значит, как обстоят дела… Но это же просто замечательно! Ведь чертов герцог, оказывается, весьма и весьма уязвим…
Нет, конечно, герцог был не из тех, кого легко обмануть, несмотря на то что в течение шести месяцев, сам того не подозревая, он служил для Телфорда источником информации — о военной кампании на Пиренейском полуострове. Но тогда Телфорду помогло слепое увлечение Хоука Изабель.
Однако как только герцог понял, в чем дело, он разделался с предателем быстро и безжалостно. Инцидент не получил широкой огласки, потому что Хоуксворт ни за что не допустил бы публичного скандала. Но наедине с деверем он во всю силу проявил свою ярость.
Человек, стоявший в тени, осторожно погладил щеку, на которой и по сей день остались шрамы. Его губы скривились от ненависти, когда он припомнил, как дико и яростно избивал его герцог Хоуксворт. Понадобилось почти полгода, чтобы зажили нанесенные им раны, — полгода мучений, в течение которых Телфорд мог лишь строить планы мести.
Зато теперь он совершенно неожиданно получил сведения, которые могут ему помочь расправиться с Хоуком.
Конечно, как везде и всегда, ключ ко всему — женщина. Ему бы следовало заметить это раньше. И этой женщине не удастся обмануть Хоука, потому что ее лицо слишком выразительно, на нем отражаются все ее чувства… в отличие от лица его любимой сестрички. Зато эта женщина отлично послужит его целям, подумал Телфорд, злобно прищурившись.
И в следующие час-полтора он уже выяснил все, что ему нужно было знать, так что ему оставалось лишь привести свой план в исполнение. Что ж, Телфорд не зря был мастером вынюхивать секреты и использовать их себе во благо. Да, на этот раз его старому врагу придется дорого заплатить, ведь если Телфорд пустит в ход все, что ему удалось разузнать этой ночью, он поставит надменного герцога Хоуксворта на колени! Рассчитается с ним кровью за кровь, плотью за плоть. Но вообще-то Телфорд полагал, что это будет лишь началом пытки ненавистного врага.
Хоук молча проскользнул через тихие рощицы, мимо подвыпивших возлюбленных, мимо киприоток с холодными, оценивающими глазами, мимо праздношатающихся типов, ищущих ночных забав… Он накинул на голову Александры ее пелеринку, чтобы защитить девушку от взглядов случайных встречных, среди которых вполне могли оказаться и знакомые ему люди. Пусть уж они подумают, что он подыскал себе некую легкомысленную девицу, решил герцог, пусть думают, что его одолела примитивная похоть. Это вполне понятно людям из общества.
Впрочем, насмехаясь над собой, подумал Хоук, похоти-то в нем и в самом деле было предостаточно. В его чреслах росло напряжение, причинявшее ему такую боль, что он едва мог идти. Но к простому желанию примешивалось множество самых разнообразных чувств… тут были и нежность, и уважение, и желание вечного обладания, несмотря на то что сейчас ему страстно хотелось просто затащить ее в какой-нибудь уединенный уголок Воксхолла и наложить на нее клеймо своей страсти…
Но он не сделал этого. Он заставил себя не обращать внимания на низкий смех прячущихся в темноте любовников, на сплетенные тела, полускрытые зеленью кустарника. Его грудь горела оттого, что к ней прикасалось прекрасное тело Александры, оттого, что нежное дыхание девушки проникало сквозь ткань рубашки… И каждый шаг давался Хоуку с трудом. «Нет, — твердил он себе, — только не сейчас».
Александра весила совсем немного, однако лоб Хоука покрылся испариной, и ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем они добрались до кареты.
Джефферс бросил на Хоука быстрый взгляд и торопливо опустил ступеньки кареты.
— Домой, ваша светлость?..
Хоук не сразу ответил, и как раз в это время раздался другой голос:
— Куда ты ее везешь?
Это был Морлэнд, холодный и настороженный. Хоук, резко обернувшись, нахмурился, увидев своего друга, только что вышедшего из-за зеленой изгороди.
— Повторяю, Хоук, — куда ты ее тащишь, черт тебя побери?! Александра попыталась поднять голову, но Хоук, положив ладонь ей на лоб, снова прижал ее к своей груди. Не говоря ни слова, он повернулся, внес ее в карету и уложил на сафьяновое сиденье.
А потом, злой и напряженный, вышел наружу.
— Тони, позволь мне сейчас воспользоваться твоей квартирой. Я не могу вернуться на Бедфорд-сквер… Ей пришлось нелегко… Это был Одре, будь он проклят! Чертов дурак принял ее за Изабель, и чуть не…
— Ну, насколько я понимаю, от него ей досталось куда меньше, чем от тебя, — язвительно откликнулся граф.
Хоук стиснул зубы, едва сдерживая бешенство.
— Тони, не пытайся на меня давить, предупреждаю! Не сегодня.
— Неужели это угроза, мой дорогой Ричард? — Голос Морлэнда прозвучал пугающе.
Глаза Хоука сверкнули. Он уже сжал кулаки, но вовремя остановился. Глубоко вздохнув, он встряхнул головой. Черт побери, да что это с ним происходит? Неужели он поменял одну безумную манию на другую?
— Мне просто нужно немного времени, чтобы ее успокоить, разве ты не видишь?
В голубых глазах Морлэнда вспыхнул откровенный скептицизм.
— Или чтобы добавить ей неприятностей?
— Для постороннего ты чертовски внезапно заинтересовался этой женщиной!
— Да ведь она не из твоих проклятых артисток кордебалета, Хоук! И ты не можешь…
— Я могу все, что мне вздумается. Она моя, видит Бог! — Герцог, изо всех сил сдерживая себя, то и дело сжимал кулаки. — И всегда будет моей!
— Ты что, сошел с ума?
Хоук, вздрогнув, сделал над собой усилие и засунул руки в карманы.
— Может быть. Но все равно есть дела, которые мы должны решить между собой. Наедине. И я не могу поехать с ней домой, пока не разберусь во всем.
— В чью пользу ты хочешь решить вопрос? — резко спросил Морлэнд. — В свою или в ее?
— Я хочу, чтобы мы решили все к обоюдному согласию! — мрачно произнес Хоук. — А если этого не получится — даю слово, я отпущу ее, не ставя никаких условий. Видишь ли, мне и самому не нравится то, что со мной происходит, — устало добавил он. — Но мне почему-то кажется, что это мой последний шанс.
Морлэнд внимательно присмотрелся к другу, но скептицизм в его глазах не растаял.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Передай Уитби, что он может быть свободен на остаток ночи. Ну, остальная прислуга давно спит. Но я зайду к тебе утром, и лучше бы тебе рассказать тогда мне всю эту историю, ничего не скрывая, слышишь?
Поколебавшись мгновение-другое, Хоуксворт кивнул:
— Ладно. Мне хватит времени, чтобы выяснить, что таится в ее сердце. Иной раз будущее людей решалось и за куда более короткое мгновение.
— Оставьте меня, пожалуйста… Я… я не нуждаюсь в помощи, — неуверенно проговорила Александра.
Она все еще стояла на коленях, когда горячее дыхание мужчины вдруг обожгло ей ухо.
— Ерунда! И не думай, что я брошу тебя в таком состоянии! Особенно теперь, когда я разглядел, что ты за штучка! — Горячие жирные пальцы скользнули по вздрогнувшим плечам Александры. — Ничего, прелесть моя, ночной воздух поможет тебе очухаться!
Александра смутно ощутила, как холодный ветер коснулся ее плеч, и поняла, что мужчина снял с нее пелерину.
— Отойдите! — в отчаянии выкрикнула она, уворачиваясь от его рук.
— Ладно, милашка! Давай, побрыкайся немножко, но только не слишком. — Он снова склонился над ней и схватил ее за плечи. — Вот тут у меня золотой соверен, он тебе объяснит, чего я хочу. Идем-ка вон туда, где потемнее, а? Увидишь, каким я могу быть щедрым! — Неожиданно он одним рывком спустил платье Александры так, что ее руки оказались прижатыми к телу, а пышная грудь полностью обнажилась.
Александру охватил бешеный гнев, и она попыталась встать. И теперь, когда она резко повернулась и сдвинулась с места, свет фонаря упал на ее лицо, а она увидела напавшего на нее человека.
Это лицо было жирным и красным, и на нем два крошечных холодных глаза. Свинячьи глазки, подумала Александра, и ей стало еще хуже от того, как они оглядывали ее наготу.
— Черт бы меня побрал! Изабель! Как же я не узнал тебя? Ну, мне просто повезло, что я тебя встретил именно тут! Рад до смерти, что твоего проклятого братца нет поблизости! Нет, он не светский человек, дорогая, надеюсь, ты не станешь возражать против этого. Паршивый тип. Но не будем о нем вспоминать. У нас найдутся делишки поинтереснее. — Он прищурил крохотные глазенки. — Только не пытайся уверять меня, будто ты забыла нашу последнюю встречу!
Жирное лицо расплылось перед Александрой, но она все же видела, что на верхней губе мужчины выступили капельки пота. Она со стоном рванулась, пытаясь освободиться, но ее движение лишь воспламенило пьяную скотину. Хрипло захохотав, мужчина упал рядом с ней на колени, вцепился ей в плечи и прижал ее к своему огромному животу.
— Ну же, кобылка! Разве я не знаю, что ты уже вся горишь? Ты только вспомни, как ты в последний раз заставила меня навострить копье, черт побери!
Александра содрогнулась, почувствовав, как он бесстыдно прижался к ней своей набухшей плотью.
— Но и вам следует вспомнить, что мой муж сумасшедше ревнив. И сейчас он неподалеку, — в отчаянии заговорила она. — Он же вас разорвет на тысячу кусков, если застанет здесь!
Но ее преследователь зашел слишком далеко, чтобы прислушиваться.
— Ерунда! У нас достаточно времени, чтобы разок-другой перепихнуться. Да кроме того, Хоуку нас тут ни за что не найти. — Его жадные пальцы обхватили ее грудь, и он резко выдохнул. — Ч-черт, до чего же у тебя роскошные титьки! В жизни ничего подобного не видел!
Александра отпрянула, пытаясь высвободиться из его мясистых рук, но она была слишком слаба после недавнего приступа тошноты. К ее горлу подступила горечь, девушка покачнулась.
Толстый мужчина пьяно заржал и ухватился за ее чувствительный сосок, похотливо сжав его короткими пальцами. А потом, хрюкнув, запустил руку под юбку Александры.
Александра, всхлипнув, сумела приподняться и стукнула его ногой, обутой в легкую туфлю, по колену, — как раз в тот момент, когда он садился на корточки, чтобы приняться за дело всерьез.
— Ах ты, шлюха! — Он ударил ее ладонью по щеке с такой силой, что Александра отлетела к подножию статуи. — Черт бы тебя побрал, если ты хочешь грубости, так ты получишь отличную грубость!
И прежде чем Александра успела восстановить равновесие, толстяк бросился к ней, злобно сверкая свинячьими глазками. Он вцепился в девушку и яростно рванул ее за платье.
Александра задохнулась от запаха виски, окатившего ее, когда толстяк приблизил к ней лицо.
— Ну же, Изабель! Ты же прирожденная шлюха, сама хвасталась! Так докажи это! — Он прижал ее к себе, охваченный похотью. — Похоже, в прошлый раз следовало быть с тобой пожестче! Тебе бы это больше понравилось.
Ничего не соображавший от сжигавшего его желания, толстяк не услышал тихих быстрых шагов за спиной. Из ночной тьмы появился широко шагавший Хоук — темноволосый, в темном костюме, с потемневшим, мрачным лицом… Лишь белый галстук да серебристые глаза выделялись в темноте.
Не произнеся ни звука, Хоук вцепился в жирное горло толстяка и одним рывком поднял сластолюбца в воздух, заставив его коротенькие ножки беспомощно брыкаться в поисках опоры; толстяк разинул рот, задыхаясь.
Прерывистый, полный отчаяния звук, вырвавшийся из горла толстяка, заставил Хоука вспомнить других людей, которых он душил и убивал, — людей, которые рвались через португальские равнины так, словно ничто в мире не могло остановить их движения… Уж там-то он повидал жестокость. Но это было естественным на полях сражений. И все же, когда он увидел, как бессмысленно издеваются над перепуганной крестьянской женщиной, это оказалось свыше его сил. Там, в Португалии, он впервые услышал, как трескается человеческий череп от удара камнем… Да, это было ужасно — и почему-то радовало…
И сейчас Хоука вдруг снова охватила яростная жажда убийства. Его жирный пленник бился у него в руках, но Хоук не замечал этого, потому что он умчался мыслями в тот знойный пыльный день в Вимейро и его окружали ядовитый запаха страха и стремление убивать… И воспоминания так опалили Хоука, что он забыл обо всем остальном.
Тот солдат-француз был молод и самоуверен и почти одного роста с Хоуком, и с ним было трое соотечественников… И они были слишком заняты тем, что кололи штыками деревенскую девчонку, а потому и не слышали, как приблизился Хоук, и он уложил троих прежде, чем они успели понять, что происходит.
И остался только один. Но он был вооружен и доведен до отчаяния, а Хоук был безоружен. Казалось, мгновения растянулись в часы, пока они кружили, подбираясь друг к другу. Хоук дважды пустил кровь французу — просто затем, чтобы разжечь его как следует; а потом, сделав ложный выпад, выбил багинет из рук врага.
А то, что последовало затем, было тошнотворным и незабываемым… в ушах Хоука снова прозвучал глухой треск человеческого черепа, разбитого камнем.
И теперь Хоуку страстно захотелось снова услышать этот звук. Его кровь кипела, и он видел перед собой лишь глаза Александры, полные ужаса. Толстяк тщетно пытался вырваться, пытался глотнуть воздуха…
— Нет, Хоук! Вы же убьете его!..
Удивленный Хоук посмотрел на напряженное, бледное лицо девушки, не понимая страха, звучавшего в ее голосе. Она должна радоваться, черт побери! Разве она не понимает, что он сражается за нее?
— Боже, Хоук, прошу, остановитесь! Прислушайтесь, пока еще не поздно!..
В ушах Хоука оглушающе колотилась кровь, и слушать ему было очень трудно. Нахмурившись, он снова посмотрел на девушку, скорчившуюся у подножия пьедестала, в тени скульптуры Адониса. Она стягивала на груди разорванное платье, по ее ключице стекала тонкая струйка крови. И в ее глазах светился беспредельный ужас. «Да чего же она теперь-то боится?» — непонимающе подумал Хоук.
— Довольно, Хоук! Вы должны остановиться! Это же безумие!..
Наконец ее слова проникли сквозь пелену охватившего Хоука бешенства. Его пленник обвис, лишившись сознания.
Безумие, так она сказала? Хоук медленно опустил толстяка на землю.
Безумие? Конечно, она была права. Она вечно права…
Но эта мысль лишь пробудила в Хоуке дикарский гнев, обращенный к Александре.
— Ты, чертова дура! — проревел он. — Какого дьявола ты притащилась сюда? — Он злобно шагнул к ней и опустился на колени рядом, раздраженный тем, как она стискивала роскошный зеленый бархат на груди.
— М-мне стало плохо, — дрожащим голосом ответила она.
— Ничего глупее ты не могла придумать! Тебе следовало бы сообразить, что тут можно натолкнуться на кого-то в этом роде! — Он небрежно кивнул в сторону темной фигуры, распластавшейся на земле. — Что бы ты делала, если бы я не появился вовремя?!
— Наверное, меня бы просто изнасиловали. — Она надрывно засмеялась. — И не в первый раз. — Умолкнув, она еще крепче вцепилась в разорванное платье.
Хоук яростно выругался.
— Ты что, не понимаешь, что ты желанная добыча для всяких сволочей? — рыкнул он. Его серебристые глаза потемнели, ему хотелось причинить ей боль, встряхнуть ее, стереть с ее лица выражение слепого ужаса, но он боялся, что, дотронувшись до нее, он уже не сможет остановиться.
— Но ему нужна была не я, — задохнувшись, сказала Александра. — Он принял меня за Изабель. Он… он всерьез решил, что я — ваша жена. — И она неуверенно рассмеялась.
— Ну, тебе остается только радоваться, что ты не налетела на Телфорда, — огрызнулся Хоук.
Потом он вдруг нахмурился и отвел пальцы Александры от ее груди. В разрыве платья он увидел изумительную грудь, безупречные окружности у сосков, темные синяки и грязные отпечатки пальцев на снежной белизне ее кожи.
— Прекратите! — выкрикнула Александра, тяжело дыша и пытаясь прикрыть наготу.
Но Хоук не мог оторвать глаз от жестоких следов, напоминающих о том, как близка была Александра к тому, чтобы претерпеть насилие…
И тут его чресла пронзило желание. У Хоука перехватило дыхание, и он с трудом справился с собой… ему невыносимо было видеть это тело обнаженным. У него задрожали руки, и он поспешил отпустить девушку, а потом заставил себя отвести глаза в сторону. Он сосредоточенно принялся вытаскивать из галстука бриллиантовую булавку.
— Так, значит, Одре тоже этим занимался…
Несмотря на то что глаза Александры были полны слез, девушка гордо вскинула голову.
— Похоже, он довольно близко знал вашу жену. И, естественно, предположил, что они могут продолжить с того, на чем остановились при последней встрече. — Александра была достаточно разгневана, чтобы желать причинить Хоуку боль — так же, как ему хотелось лишить ее достоинства…
Пальцы Хоука замерли на долю секунды.
— О да, наш приятель Одре был очень хорошо знаком с Изабель, — ледяным тоном произнес он. — Но, похоже, он все-таки знал ее недостаточно. Моя жена быстро разбиралась, так ли щедр мужчина, как она того ожидала. Нет, она не тратила времени на тех, кто не был готов хорошо вознаградить ее. Видишь ли, мою жену никогда не интересовала физическая близость как таковая, — хрипло добавил он. — Для нее это была хладнокровная игра, простой способ добывать деньги, и она всегда была безупречной актрисой.
— Хоук! — Александра задохнулась, услышав это. — Вы хотите сказать…
— Хватит, — грубо перебил ее он. — Довольно об этом… не сейчас. А может быть, и никогда. — Натянув на лицо ледяную маску, Хоук заколол разорванное платье своей булавкой. И хотя он почти не коснулся Александры, он почувствовал, как она отпрянула.
Из-за зеленой изгороди донесся взрыв пьяного смеха. А через пару мгновений послышалось хихиканье леди Уоллингфорд, к которому присоединился ухающий смех лорда Ливерпуля.
— Нельзя, чтобы меня увидели… вот так, — прошептала Александра, бессознательно хватаясь за отвороты смокинга Хоуксворта. И ее огромные глаза уставились на него с отчаянной надеждой.
— Я сейчас скажу Морлэнду, что тебе стало нехорошо и я должен отвезти тебя домой, — сказал Хоук. Его сильные руки погладили Александру по спине. Она то ли вздохнула, то ли всхлипнула в ответ и севшим голосом проговорила:
— Прошу вас, уйдем отсюда! Куда угодно, лишь бы подальше…
Хоук почувствовал, как она содрогнулась всем телом, когда он вставал и поднимал ее.
Земля покачнулась под ногами Александры, и она испугалась, что ее снова вырвет.
Серебристые глаза всмотрелись в лицо девушки.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Она молча кивнула, не осознавая, что белые губы и напряженное лицо противоречат этому. Перед ней вдруг встала жирная физиономия со свинячьими глазками, и она с трудом подавила готовое вырваться рыдание. Хоук крепче прижал ее к себе, коснувшись губами ее лба.
— Закрой глаза, — посоветовал он, заставляя девушку положить голову на его плечо. — Сейчас мы отсюда уберемся.
Александра, глубоко вздохнув, отдалась на волю его сильных, теплых рук. И, прижавшись к нему, услышала торопливые, сильные удары его сердца… В ответ на них и ее собственное сердце забилось быстрее.
Они исчезли за несколько мгновений до того, как валявшийся бесчувственной грудой Одре начал понемногу приходить в себя. Сначала он отчаянно закашлялся, потом неуверенно поднялся на ноги и встряхнулся, как пес.
«Как это похоже на Одре», — подумал мрачный человек, наблюдавший за происходящим из тени в конце аллеи. Как всегда, этот пьяница оказался до скуки предсказуемым. Черт бы его побрал, если бы он чуть-чуть поторопился… Но Джеймс Телфорд не собирался тратить время на сожаления. Он просто подождет, пока подвернется другой случай. А пока он будет собирать сведения, пополняя свои запасы. Например, он уже знал, что Одре отчаянно проигрался позапрошлой ночью. Собственно говоря, он даже знал точную сумму…
И, чуть заметно улыбнувшись, человек с бесцветными глазами подумал о том, что все знать — это и есть самое прибыльное для него дело. Отыскивать и накапливать факты — пусть даже вполне тривиальные, — интереснейшее занятие, потому что их случается использовать самым неожиданным образом. Например, сегодня он получил очень интересные сведения. Да, похоже, сама судьба заставила его задержаться в Воксхолле, потому что ему удалось увидеть нечто весьма и весьма полезное. Да, он видел, как Хоуксворт чуть не убил Одре и как принял в свои объятия перепуганную красавицу. И от неподвижно стоящего в глубокой тени человека не ускользнуло, каким было при этом выражение лица герцога… Вот, значит, как обстоят дела… Но это же просто замечательно! Ведь чертов герцог, оказывается, весьма и весьма уязвим…
Нет, конечно, герцог был не из тех, кого легко обмануть, несмотря на то что в течение шести месяцев, сам того не подозревая, он служил для Телфорда источником информации — о военной кампании на Пиренейском полуострове. Но тогда Телфорду помогло слепое увлечение Хоука Изабель.
Однако как только герцог понял, в чем дело, он разделался с предателем быстро и безжалостно. Инцидент не получил широкой огласки, потому что Хоуксворт ни за что не допустил бы публичного скандала. Но наедине с деверем он во всю силу проявил свою ярость.
Человек, стоявший в тени, осторожно погладил щеку, на которой и по сей день остались шрамы. Его губы скривились от ненависти, когда он припомнил, как дико и яростно избивал его герцог Хоуксворт. Понадобилось почти полгода, чтобы зажили нанесенные им раны, — полгода мучений, в течение которых Телфорд мог лишь строить планы мести.
Зато теперь он совершенно неожиданно получил сведения, которые могут ему помочь расправиться с Хоуком.
Конечно, как везде и всегда, ключ ко всему — женщина. Ему бы следовало заметить это раньше. И этой женщине не удастся обмануть Хоука, потому что ее лицо слишком выразительно, на нем отражаются все ее чувства… в отличие от лица его любимой сестрички. Зато эта женщина отлично послужит его целям, подумал Телфорд, злобно прищурившись.
И в следующие час-полтора он уже выяснил все, что ему нужно было знать, так что ему оставалось лишь привести свой план в исполнение. Что ж, Телфорд не зря был мастером вынюхивать секреты и использовать их себе во благо. Да, на этот раз его старому врагу придется дорого заплатить, ведь если Телфорд пустит в ход все, что ему удалось разузнать этой ночью, он поставит надменного герцога Хоуксворта на колени! Рассчитается с ним кровью за кровь, плотью за плоть. Но вообще-то Телфорд полагал, что это будет лишь началом пытки ненавистного врага.
Хоук молча проскользнул через тихие рощицы, мимо подвыпивших возлюбленных, мимо киприоток с холодными, оценивающими глазами, мимо праздношатающихся типов, ищущих ночных забав… Он накинул на голову Александры ее пелеринку, чтобы защитить девушку от взглядов случайных встречных, среди которых вполне могли оказаться и знакомые ему люди. Пусть уж они подумают, что он подыскал себе некую легкомысленную девицу, решил герцог, пусть думают, что его одолела примитивная похоть. Это вполне понятно людям из общества.
Впрочем, насмехаясь над собой, подумал Хоук, похоти-то в нем и в самом деле было предостаточно. В его чреслах росло напряжение, причинявшее ему такую боль, что он едва мог идти. Но к простому желанию примешивалось множество самых разнообразных чувств… тут были и нежность, и уважение, и желание вечного обладания, несмотря на то что сейчас ему страстно хотелось просто затащить ее в какой-нибудь уединенный уголок Воксхолла и наложить на нее клеймо своей страсти…
Но он не сделал этого. Он заставил себя не обращать внимания на низкий смех прячущихся в темноте любовников, на сплетенные тела, полускрытые зеленью кустарника. Его грудь горела оттого, что к ней прикасалось прекрасное тело Александры, оттого, что нежное дыхание девушки проникало сквозь ткань рубашки… И каждый шаг давался Хоуку с трудом. «Нет, — твердил он себе, — только не сейчас».
Александра весила совсем немного, однако лоб Хоука покрылся испариной, и ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем они добрались до кареты.
Джефферс бросил на Хоука быстрый взгляд и торопливо опустил ступеньки кареты.
— Домой, ваша светлость?..
Хоук не сразу ответил, и как раз в это время раздался другой голос:
— Куда ты ее везешь?
Это был Морлэнд, холодный и настороженный. Хоук, резко обернувшись, нахмурился, увидев своего друга, только что вышедшего из-за зеленой изгороди.
— Повторяю, Хоук, — куда ты ее тащишь, черт тебя побери?! Александра попыталась поднять голову, но Хоук, положив ладонь ей на лоб, снова прижал ее к своей груди. Не говоря ни слова, он повернулся, внес ее в карету и уложил на сафьяновое сиденье.
А потом, злой и напряженный, вышел наружу.
— Тони, позволь мне сейчас воспользоваться твоей квартирой. Я не могу вернуться на Бедфорд-сквер… Ей пришлось нелегко… Это был Одре, будь он проклят! Чертов дурак принял ее за Изабель, и чуть не…
— Ну, насколько я понимаю, от него ей досталось куда меньше, чем от тебя, — язвительно откликнулся граф.
Хоук стиснул зубы, едва сдерживая бешенство.
— Тони, не пытайся на меня давить, предупреждаю! Не сегодня.
— Неужели это угроза, мой дорогой Ричард? — Голос Морлэнда прозвучал пугающе.
Глаза Хоука сверкнули. Он уже сжал кулаки, но вовремя остановился. Глубоко вздохнув, он встряхнул головой. Черт побери, да что это с ним происходит? Неужели он поменял одну безумную манию на другую?
— Мне просто нужно немного времени, чтобы ее успокоить, разве ты не видишь?
В голубых глазах Морлэнда вспыхнул откровенный скептицизм.
— Или чтобы добавить ей неприятностей?
— Для постороннего ты чертовски внезапно заинтересовался этой женщиной!
— Да ведь она не из твоих проклятых артисток кордебалета, Хоук! И ты не можешь…
— Я могу все, что мне вздумается. Она моя, видит Бог! — Герцог, изо всех сил сдерживая себя, то и дело сжимал кулаки. — И всегда будет моей!
— Ты что, сошел с ума?
Хоук, вздрогнув, сделал над собой усилие и засунул руки в карманы.
— Может быть. Но все равно есть дела, которые мы должны решить между собой. Наедине. И я не могу поехать с ней домой, пока не разберусь во всем.
— В чью пользу ты хочешь решить вопрос? — резко спросил Морлэнд. — В свою или в ее?
— Я хочу, чтобы мы решили все к обоюдному согласию! — мрачно произнес Хоук. — А если этого не получится — даю слово, я отпущу ее, не ставя никаких условий. Видишь ли, мне и самому не нравится то, что со мной происходит, — устало добавил он. — Но мне почему-то кажется, что это мой последний шанс.
Морлэнд внимательно присмотрелся к другу, но скептицизм в его глазах не растаял.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Передай Уитби, что он может быть свободен на остаток ночи. Ну, остальная прислуга давно спит. Но я зайду к тебе утром, и лучше бы тебе рассказать тогда мне всю эту историю, ничего не скрывая, слышишь?
Поколебавшись мгновение-другое, Хоуксворт кивнул:
— Ладно. Мне хватит времени, чтобы выяснить, что таится в ее сердце. Иной раз будущее людей решалось и за куда более короткое мгновение.
Глава 32
Когда Хоук вошел в карету, Александра уставилась на него огромными вопрошающими глазами. Лошади тронулись с места, карета дернулась.
— Что вы… куда мы едем?
— Сегодня я потребую платы, Александра. Но сначала я дам тебе последний шанс. — Он скользнул взглядом по разорванному платью и заплаканному лицу, по распухшим губам… — Окажешь ли ты мне честь, станешь ли моей женой? — Он произнес эти слова резко и хрипло, что не слишком вязалось с изысканной формой самого предложения.
Глаза Александры расширились. Она молча покачала головой.
— Хорошо. Тогда я буду просто обладать тобой. Я буду брать тебя снова и снова, и ты начнешь умолять меня остановиться…
Сегодня она будет принадлежать ему, думал Хоук, он завладеет ее телом и ее душой, и между ними не останется преград! А потом, возможно…
Александра приглушенно всхлипнула:
— Хорошо, что ваша матушка не видит, во что превратился ее сын. Ведь вы просто презренный дикарь!
— Да, я дикарь, — прорычал он. — И это ты превратила меня в дикаря! Ты заставила меня ненавидеть тебя, восхищаться тобой, желать тебя безумно, теряя остатки разума… Дай мне только надежду, и я сгорю от любви к тебе! Мне было плохо с Изабель, но, видит Бог, мне в тысячу раз хуже с тобой, потому что в одно мгновение ты манишь меня, а в следующее отшвыриваешь прочь!
Александра резко откинулась на спинку сиденья, напуганная стальным блеском глаз Хоука. У нее вдруг разболелась голова, и она закрыла глаза, стараясь отогнать пульсирующую боль, застрявшую в висках. И, прижав к губам бледные пальцы, попыталась справиться с очередным приступом тошноты.
— Что вы… куда мы едем?
— Сегодня я потребую платы, Александра. Но сначала я дам тебе последний шанс. — Он скользнул взглядом по разорванному платью и заплаканному лицу, по распухшим губам… — Окажешь ли ты мне честь, станешь ли моей женой? — Он произнес эти слова резко и хрипло, что не слишком вязалось с изысканной формой самого предложения.
Глаза Александры расширились. Она молча покачала головой.
— Хорошо. Тогда я буду просто обладать тобой. Я буду брать тебя снова и снова, и ты начнешь умолять меня остановиться…
Сегодня она будет принадлежать ему, думал Хоук, он завладеет ее телом и ее душой, и между ними не останется преград! А потом, возможно…
Александра приглушенно всхлипнула:
— Хорошо, что ваша матушка не видит, во что превратился ее сын. Ведь вы просто презренный дикарь!
— Да, я дикарь, — прорычал он. — И это ты превратила меня в дикаря! Ты заставила меня ненавидеть тебя, восхищаться тобой, желать тебя безумно, теряя остатки разума… Дай мне только надежду, и я сгорю от любви к тебе! Мне было плохо с Изабель, но, видит Бог, мне в тысячу раз хуже с тобой, потому что в одно мгновение ты манишь меня, а в следующее отшвыриваешь прочь!
Александра резко откинулась на спинку сиденья, напуганная стальным блеском глаз Хоука. У нее вдруг разболелась голова, и она закрыла глаза, стараясь отогнать пульсирующую боль, застрявшую в висках. И, прижав к губам бледные пальцы, попыталась справиться с очередным приступом тошноты.