2 Этот тезис Вико занимает центральное место в интерпретации Дильтеем философии гуманитарных наук. См. W.Dilthey. Der Aufbau der geschichtlichen Welt in den Geisteswissenschaften. - Frankfurt am Main, 1970. - S.180.
   Эпистемологические размышления Вико затрагивают также один из основных вопросов гуманитарных наук: каким образом современный человек может понять то, что создано предшествующими историческими эпохами и другими культурами? Вико считает, что когда историки и философы высказываются о прошлом, то они обнаруживают отсутствие исторического сознания. Они приписывают прошедшим временам понимание, которым они обладают сами. Но человеческие ментальные и интеллектуальные взгляды меняются от эпохи к эпохе. Знание, сформулированное и использованное в одно историческое время, трудно выразить и использовать в другое историческое время. Примером анахронизма, подчеркивает Вико, является предположение о том, что естественное право XVIII века существовало на ранней истории человечества. Выразители концепции естественного права (Гоббс, Гроций и др.) забывают, что понадобилось две тысячи лет, прежде чем философы развили современную теорию естественного права [1]. Более того, мы должны предостеречь себя от веры в то, что люди прошлого имели язык, искусство поэзии и рациональный разум, которые соответствуют тому, что мы находим в наше время.
   1 См. Вико. Основания. - С. 104, 107.
   Если мы хотим понять людей прошлого, мы должны заняться их языком (Вико также называет "новую науку" филологией). Мы должны погрузиться в их жизненные ситуации и смотреть на вещи с их точки зрения. Подобный подход является очевидным сейчас, в XX веке, но он не был таковым во времена Вико. Мы получили в свое распоряжение "историческое сознание", за которое Вико боролся в начале XVIII в.
   Однако как можно "погрузить" себя в другие культуры и эпохи? Вико критически относится к радикальной точке зрения Просвещения, согласно которой Библия состоит из мифов и легенд, то есть поддерживаемых церковью "суеверий" и "выдумок". Для Вико мифы являются доказательством того, что ранние эпохи организовывали свой опыт в иных концептуальных схемах, чем более поздние эпохи. Ранние эпохи смотрели на мир через мифоло
   326
   гические очки. Этот мир может быть реконструирован только с помощью "фантазии" (или, как выразится пятьдесят лет спустя Гердер, погружения Einfuhlung). С помощью фантазии мы можем, так сказать, прочувствовать жизненные ситуации других людей, участвовать в их жизни и понимать их мир "изнутри". Фантазия является способностью вообразить другие способы категоризации мира. Относясь к мифам как к "суевериям", мы лишаемся возможности понять, как думали люди прошедших эпох, как они, исходя из мифологического понимания реальности, действовали и тем самым изменяли себя и свой мир. Вико говорит, что мы можем научиться методически использовать нашу фантазию, если вспомним, что такое быть ребенком. Мы часто удивляемся странным сочетаниям слов и ассоциаций у детей, их "поэзии", "иррационализму", неумению делать логические выводы. Именно такой и должна была быть примитивная и дологическая ментальность первых людей [1]. Аналогично процессу превращения ребенка во взрослого, рационального и морального индивида, мы должны вообразить постепенное развитие у разных народов способности к рациональному мышлению. Для Вико существует аналогия между развитием народа и развитием индивида. Филогенез (развитие вида) напоминает онтогенез (развитие индивида), микрокосм отражает макрокосм. Все народы переживают детство, юность, зрелость, старость, упадок и смерть. Этот цикл повторяется бесконечно.
   1 В современной форме этот тезис развивал французский социолог Люсьен Леви-Брюль (Lucien Levy-Bruhl, 1857-1939) (см. La mentality primitive. Paris, 1922).
   Для Вико понимание, которое приобретается с помощью нашей фантазии, не является познанием, основанном на обычных фактах, не является оно и познанием, покоящимся на отношениях между понятиями. Оно более напоминает "интуитивное постижение", которое, как мы полагаем, мы имеем относительно характера и поведения нашего близкого друга. Вико утверждает, что в силу нашей общей человеческой природы мы можем понять других людей как бы изнутри. Иначе говоря, мы можем интерпретировать их действия как выражение намерений, желаний и резонов. Мы приближаемся к такому постижению, когда пытаемся понять, что означало быть человеком в Афинах Платона или в Риме Цицерона. Мы можем приобрести такое постижение, согласно Вико, только с помощью эмпатии или фантазии (ср., как
   327
   в зависимости от позиции "участника" или "наблюдателя" по-разному понимается конфликт между "изнутри" и "извне"). Этим Вико стремится охарактеризовать постижение, или познание, которое не является ни дедуктивным, ни индуктивным, ни гипотетико-дедуктивным. Он стремится тем самым предложить гуманитарным исследованиям новую исследовательскую программу и новые методические принципы.
   В то же время Основания новой науки Вико представляют собой синтез филологии, социологии и историографии. Новая наука описывает три главные исторические эпохи: 1) время богов; 2) время героев и 3) время человечества. Для Вико - это "идеальная вечная история", через которую проходят все народы. Конечно, он не считает, что все нации развиваются одинаковым образом. Они в большей или меньшей степени приближаются к этой "модели" "идеальной вечной истории", или, используя терминологию Вебера, к идеальному типу исторического движения. Нация возникает, достигает зрелости и умирает. Новые нации повторяют тот же самый цикл. Вико осознает, что "идеальная вечная история" не может быть полностью объяснена на основе намерений отдельных индивидов. Он обращает внимание на то, что человеческие действия часто имеют непредсказуемые последствия. В этой связи Вико говорит о непостижимых путях Божественного провидения в истории. Его позиция отличается как от стоицистского понимания рока, так и от спинозовской точки зрения на необходимость. Бог, или Божественное провидение, прямо не вмешивается в историю, но посредством человеческих действий реализует то, о чем никто не мог и подумать [1].
   В свете этой "идеально-типовой" модели мы можем приблизиться к содержанию картины истории, развиваемой Вико. Сталкиваясь с силами природы, первые люди испытывали страх и ужас. Природе приписывались намерения и цели. В определенном смысле все существующее казалось священным. Эти люди не обладали всеобщими понятиями и развитым языком, возникшими в более позднее время. Их картина мира основывалась на аналогиях и ассоциативном
   1 В той мере, в какой человеческие создания сотворены Богом, они никогда не будут способны полностью понять свою роль в божественных планах, то есть то, как Божественное провидение использует человеческую природу для реализации Своей цели в отношении людей. С несколько иной точки зрения можно сказать, что науки о людях как "природных" и как "духовных" созданиях радикально отличаются друг от друга (ср. с разделением Вико естественных и гуманитарных наук).
   328
   мышлении [1]. Они воображали, что традиции, привычки и общественные учреждения установлены богами. То, что является правильным и справедливым, им сообщал оракул. Первое "естественное право" понималось как "богоданное". Форма правления была в буквальном смысле слова теократической. Как мы видим, это был образ жизни, в котором все было взаимосвязанным и зависящим от примитивной "природы" или ментальности человека. Согласно Вико, это было "время богов". В течение этого периода люди создали религию, искусство и поэзию, которые соответствовали их образу жизни и эмоциональному мироощущению.
   На следующем этапе, во "времена героев", могущественные патриархи (patres) стали предводителями семей и племен. Слабые искали защиты и становились плебеями. Эта эпоха описана в Илиаде Гомера [2]. На этой фазе истории также существует внутренняя взаимосвязь между картиной мира, поэзией и образом жизни. Героическое сознание является "поэтическим", а не дискурсивным. Метафоры превалируют над понятиями. Мудрость эпохи является "поэтической", а не философской. Гомеровские герои поют, они не говорят прозой.
   Общественная дифференциация порождает внутреннюю динамику "героического общества". Жизнь плебеев и то, что они производят, находятся в руках хозяев [3]. Постепенно плебеи (famuli) начинают осознавать свою силу и, соответственно, меньше нуждаться в защите. Они "гуманизируются", учатся аргументировать и требуют своих прав. Требования со стороны рабов ведут к объединению сил хозяев с целью подавления сопротивления угнетенных. Этот конфликт является источником возникновения аристократии и монархии. Согласно Вико, Солон (630-560 до Р.Х.) стал первым выразителем новой эгалитарной ментальности.
   Солон побудил угнетенных задуматься и признать, что "их человеческая природа одинакова с благородными: и что, следовательно, они должны быть уравнены с ними в гражданском праве (civil diritto)" [4]. Тем самым Вико как бы предвидел гегелевскую диа
   329
   лектику господина и раба [см. Гл. 20]. Когда те, которыми правят, понимаются как равные с теми, кто управляет, то, по мнению Вико, изменение формы правления становится неизбежным. В результате форма государственного правления из аристократической становится демократической. Во время этого перехода язык также изменяет свой характер. Мы оказываемся в "прозаической" эпохе. Люди учатся использовать абстракции и всеобщие понятия. Философская мудрость заменяет поэтическую. Мы приходим к "модернистскому" различию между священным и мирским, между храмом и харчевней.
   1 Согласно Вико, мы можем найти следы этой картины мира в нашем языке. Мы более не верим, что река имеет "рот", но продолжаем говорить об "устье" реки. Для нас смерч не имеет "глаза", но мы продолжаем говорить о "глазе смерча".
   2 Вико подчеркивает, что Илиаду и Одиссею создали разные авторы. Он считает, что эти поэмы разделяет 600 лет. Илиада также не является произведением одного человека, а результатом народного творчества (народной поэзии). Тем самым Вико начинает обсуждение так называемого "гомеровского вопроса".
   3 Вико. Основания. - С. 250.
   4 Там же. -С. 151.
   В этой третьей исторической эпохе, называемой Вико "временем человека", впервые появляется индивид и с ним индивидуализм. Индивидуализм и эгоизм порождают разъединение и тенденцию к распаду. В Античности последними "модернистами" были киники, эпикурейцы и стоики. Упадок завершился варварством, а Средневековье начало новый цикл [1]. Согласно Вико, все народы проходят подобный цикл (corsi е ricorsi). Однако неясно, интерпретирует ли он этот исторический процесс как "вечное повторение одного и того же" (Ницше) или как более диалектическое, спиралевидное развитие (Гегель и Маркс). Движущей силой этого процесса являются сами люди. В битвах и конфликтах они создают новые формы жизни и институты, которые опять выражают их видение существующего. Здесь Вико снова оказывается предшественником гегелевского и марксова диалектического понимания истории. Поэтому недалека от истины характеристика Вико как "одаренного богатым воображением исторического материалиста" (Исайя Берлин, Isaiah Berlin, 1909-1997).
   1 Анализ Вико упадка Римской империи имеет много общего с анализом Э.Гиббона (Edward Gibbon, 1737-1794), проведенном в работе История упадка и разрушения Римской империи. Т. 1-6. Перевод В.Неведомской. М., 1883-1886.
   В определенном смысле мы можем также сказать, что Вико ввел так называемый историцистский принцип индивидуальности, который утверждает, что каждая культура и эпоха являются уникальными и неповторимыми [см. Гл. 19]. Новые формы жизни не хуже и не лучше старых, они только отличаются друг от друга. В соответствии с этим принципом индивидуальности Вико отрицает существование абсолютных эстетических стандартов. Каждая эпоха обладает своей собственной формой выражения. Гомеровский эпос является выражением образа жизни жестокого правящего класса. Только соответствующие условия могли породить об
   330
   раз жизни и людей, которых мы находим в Илиаде и Одиссее. Последующие эпохи, подчеркивает Вико, не смогли бы создать подобный эпос, поскольку во времена Гомера люди в буквальном смысле видели вещи так, как мы уже не видим. Аналогичным образом, героические и демократические персонажи (например, Моисей и Сократ) должны рассматриваться как специфические и характерные выражения двух различных эпох человеческой ментальности и способа мышления. Утонченное распутство Нерона (37-68 после Р.Х.) также является выражением эпохи упадка и распада.
   Исходя из принципа индивидуальности, Вико утверждает, что присущая эпохе форма правления обусловлена характером естественного права этого периода времени. В свою очередь, содержание естественного права укоренено в морали и обычае, которые в конечном счете выражают присущее эпохе понимание образа жизни и реальности. Следовательно, мы можем обнаружить определенное единство разных институтов данного общества. Это единство является выражением способностей человека и его способов мышления. Итак, Вико разрабатывает историцистский принцип индивидуальности, с которым мы встретимся позднее при рассмотрении идей Гердера, Гегеля и германской науки о духе (Geisteswissenschaft).
   Глава 11. СПИНОЗА - РАЦИОНАЛИЗМ И СИСТЕМА
   Субстанция и атрибуты
   Наряду с Декартом и Лейбницем Спиноза принадлежит к классической рационалистической школе. Спиноза - это, пожалуй, самый удачливый создатель грандиозных систем.
   Геометрия Евклида вдохновила Спинозу, как и Декарта, на построение рационалистической системы. Спиноза обладал глубочайшей верой в то, что человеческий разум, опираясь на очевидные положения и дедуктивные заключения, способен достичь абсолютно надежного знания.
   В плане исторической преемственности идей отметим следующее. В спинозовской моральной теории прослеживаются параллели со стоицизмом; его учение о природе имеет много общего с пантеизмом. Религиозные идеи Спинозы включены в контекст либеральной критики Библии, а в политической философии он близок к требованию толерантности, выдвинутому в Новое время.
   Жизнь. Барух (Бенедикт) Спиноза (Spinoza, 1632-1677) родился в Амстердаме в еврейской семье, которая бежала из Португалии от инквизиции. В юности Спиноза изучал иудаистскую философию и теологию и рассматривался как подающий надежды будущий служитель иудаистского культа. Но Спиноза рано проявил наклонности к независимости мышления, подкрепляемые изучением естественных наук и философии Декарта. Его независимая и критическая позиция привели к конфликту с еврейской общиной. Ни просьбы, ни угрозы не заставили его отказаться от философии, в результате чего в возрасте 24 лет он был проклят и отлучен от общины.
   После отлучения Спиноза вел размеренную, скромную жизнь. Источником заработка была шлифовка линз для оптических инструментов. Это давало ему возможность быть свободным и независимым. Он отклонил предложение занять пост профессора в университете, полностью и целиком посвятив себя философским занятиям. Его философию обвиняли в атеизме и материализме, но никто не критиковал образ жизни Спинозы. Его спокойная жизнь, далекая от мирских страстей и амбиций, являет собой образ жизни возвышенного философа, живущего в полной гармонии со своим учением.
   332
   Спиноза страдал туберкулезом легких и умер в 45 лет.
   Спиноза написал на латыни Краткий трактат о Боге, человеке и его счастье (Tractatus brevis de Deo et homine ejusque felicitate). Название этой работы указывает на ведущие темы философии Спинозы: Бог, человек и его счастье.
   Около 1661 г. он создал незавершенный Трактат об усовершенствовании разума (Tractatus de intellectus emendatione), который был опубликован только после его смерти. В нем Спиноза обсуждает основной этический вопрос о высшем благе и отвергает в качестве высших благ то, чего добивается большинство людей, а именно почет, богатство и наслаждение. Для Спинозы вопрос о высшем благе связан с вопросом о высшей форме познания. В этом трактате он говорит о четырех путях познания. 1) Мы познаем нечто, когда мы слышим то, что о нем говорится, не обладая при этом каким-либо личным опытом в отношении сказанного. Например, так мы узнаем о нашем дне рождения. 2) Мы познаем с помощью непосредственного личного опыта. 3) Мы познаем с помощью логического вывода, в ходе которого, используя метод дедукции, выводим истинные утверждения из других утверждений, истинность которых нам уже известна. Это надежный путь познания, однако он предполагает, что мы уже обладаем истинными утверждениями, из которых получаются наши выводы. 4) Четвертый и последний путь познания состоит в непосредственной интуиции. Это единственный путь, который дает нам ясное и определенное знание и ведет к сущности вещей. Итак, налицо сходство между спинозовским четвертым путем познания и декартовой точкой зрения на интуицию и очевидность.
   Первый путь познания является вторичным и ненадежным. В принципе ненадежен и второй, так как мы можем ложно интерпретировать наш опыт [ср. с возражениями Декарта против чувственного опыта]. Третий путь, как уже говорилось, предполагает надежность исходных предпосылок. Поэтому, если мы хотим получить достоверное познание, мы должны следовать четвертому пути непосредственному интуитивному постижению. Если не стремиться к скептическому саморазрушению, то мы не можем отрицать того, что в некотором смысле действительно обладаем надежным знанием. Например, мы должны сказать, что обладаем надежным знанием того факта, что первые три пути познания не ведут к надежному знанию. Это предполагает, что мы уже обладаем четвертым видом познания. Таков приблизительно аргумент в пользу спинозовского рационализма.
   333
   В 1663 г. Спиноза опубликовал маленькую работу о принципах философии Декарта и в 1670 г. анонимно выпустил в свет Богословско-политический трактат (Tractatus theologico-politicus). В нем, исходя из тезиса о принципиальном различии философии и теологии, Спиноза заложил основы исторического исследования Библии. Философия - это наука, целью которой является истина, тогда как теология - не наука. Ее целью является выработка практического поведения, требуемого для благочестивой жизни. Трактат вызвал большие споры.
   Политический трактат (Tractatus politicus) был опубликован посмертно. В нем Спиноза особенно подчеркивает важность терпимости (толерантности). Различные формы правления имеют свои положительные и отрицательные стороны, но главным является наличие свободы вероисповедания, свободы мысли и свободы самовыражения. Спиноза стремится обосновать свое понимание политики с помощью своего учения о человеческой природе, то есть того, чем является сущность человека. Это желание жить и оберегать жизнь. Но чтобы понять, что из этого вытекает, нам необходимо более подробно ознакомиться с философией Спинозы.
   Главный труд Спинозы Этика, или Этика, доказанная в геометрическом порядке (Ethica ordine geometrico demonstrata) также был опубликован после его смерти. Содержанием этого труда является одновременно этика и метафизика. Что касается его структуры, то он создан по образу геометрии как математической системы. Спиноза начинает с восьми определений и семи положений (аксиом), из которых выводит различные метафизическо-этические утверждения (теоремы). Хотя мы и можем ставить под вопрос строго логическую общезначимость его умозаключений, не вызывает сомнения, что этот труд представляет собой завершенную философскую систему.
   На первый взгляд Этика кажется сухой и абстрактной работой. Но за ее формальным фасадом скрываются волнующие идеи об участи человека. Они указывают путь, ведущий от преходящих и неразумных волнений и страстей к свободной и спокойной жизни, в которой каждый способен рассматривать себя и вселенную с точки зрения вечности, sub specie aeternitatis. В этой свободной жизни человек знает и признает основополагающие законы природы, приобретая тем самым спокойствие духа, а также свободу путем понимания необходимости. Таким образом, за математической формой мы находим определенное видение места человека во вселенной.
   334
   Первая часть Этики "О Боге" посвящена основной структуре вселенной. Предполагается, что человек занимает подчиненное положение, но посредством своего разума может понять Божественное и таким образом достигнуть наивысшего блага. Вторая часть "О природе и происхождении души" более углубленно рассматривает метафизическое учение о вселенной и человеке. В третьей части "О происхождении и природе аффектов" и четвертой части "О человеческом рабстве, или о силе аффектов" центральное место занимает учение об аффектах. Главным препятствием, которое мешает человеку достичь подлинного счастья и спокойствия, являются страсти, аффекты. Человек постоянно допускает воздействие на себя различных внешних сил, в результате чего его душа не находится в состоянии равновесия. Люди совершают действия, которые приводят их к несчастьям. Страсти обуздывают и ограничивают человека, превращая его в раба стремления к богатству, славе и наслаждению.
   В пятой части "О могуществе разума, или о человеческой свободе" Спиноза показывает, как можно избавиться от этой игры страстей. Избавление заключается в проникновении мудрого человека в необходимую сущность вселенной и стирании границы между ним и остальной вселенной.
   Однако спинозовское бесстрастное исследование страстей не означает отрицания всех аффектов или чувств. Спиноза проводит различие между хорошими и пагубными страстями. Хорошими являются те чувства, которые увеличивают нашу жизненную активность. Пагубные чувства делают нас пассивными. В активном состоянии мы в большей степени являемся причиной наших действий. В этом состоянии мы больше исходим из себя и оказываемся более свободными (согласно спинозовскому определению свободы).
   При этом под активностью не понимается внешняя суетливость или лихорадочные действия. Согласно Спинозе, мы должны стремиться освободиться от случайных внешних обстоятельств, чтобы именно наша духовная сила, наша подлинная сущность направляла наши действия и нашу жизнь. Подлинная сущность человека заключается в активном интеллектуальном познании, которое направлено на преодоление нашей изоляции. Благодаря этому мы можем отождествить себя с природой (Богом). Вот поче
   335
   му пятая и последняя глава Этики называется "О могуществе разума или о человеческой свободе". С помощью нашего ума (интеллекта) и активного интеллектуального познания связи всего с Богом мы сами становимся свободными, ибо теперь наша идентичность охватывает Все и уже не ограничивается нашим маленьким эго, которое теряется перед лицом бренности и изменчивости изолированных явлений.
   С помощью такого познания человек находит высшее счастье в интеллектуальной любви к Богу (amor intellectualis Dei). В то же время именно Бог является причиной любви человека к Богу. Поэтому интеллектуальная любовь к Богу это не только любовь по отношению к Богу, но и любовь от Бога. Наша любовь к Богу является собственной любовью Бога. "Познавательная любовь души к Богу есть сама любовь Бога, которой Бог любит самого Себя [...]. Познавательная любовь души к Богу составляет часть бесконечной любви, которой Бог любит самого Себя" [1].
   Полагая, что мы можем познать сущность вещей с помощью рациональной интуиции, Спиноза оказывается рационалистом. Одновременно он, как и Декарт, является дедуктивным мыслителем, видящим в математике идеал науки. Но Декарт в основном занимался поиском абсолютно надежных аксиом, при этом собственно дедукция находилась на втором плане. Спиноза же начинает с аксиом и особое внимание уделяет следствиям, то есть системе. На первой странице Этики мы находим определение основного понятия субстанции: "Под субстанцией я разумею то, что существует само в себе и представляется само через себя, т.е. то, представление чего не нуждается в представлении другой вещи, из которого оно должно было бы образоваться" [2].
   1 Б.Спиноза. Этика. - В кн.: Б.Спиноза. Избранные произведения в двух томах. Т.1. - М., 1957.- С. 612.
   2 Там же. - С. 361
   Что такое субстанция? Ранее мы использовали это латинское слово для обозначения, например, отдельных вещей, как они понимались в аристотелевской философии. Субстанция, было сказано, это то, что существует независимо. Для Аристотеля субстанциями были отдельные вещи вроде коричневых дверей или круглых башен в их противопоставлении свойствам типа коричневый и круглая. Эти свойства обладают относительным существованием, поскольку они могут быть найдены только как свойства отдельных вещей. Один из способов понимания спинозовской концеп
   336
   ции субстанции заключается в том, чтобы сказать, что она является некоторой абсолютизацией аристотелевского определения: "Субстанция - это то, что есть (существует) самостоятельно, абсолютно самостоятельно, и что понимается в качестве самостоятельного, абсолютно самостоятельного". Сказать, что субстанция - это то, что существует полностью независимо, и то, что понимается только из самого себя, без участия чего-либо еще, означает отказаться от понятия субстанции как понятия отдельных вещей. Коричневая дверь существует только потому, что кто-то ее сделал. Понятие коричневой двери указывает на дверную раму и такие действия, как открыть и закрыть дверь. Другими словами, дверь не существует полностью независимо от чего-либо еще. Она также не может быть полностью понята без того, чтобы мы не понимали еще что-то, что не является дверью. Поэтому, согласно новому абсолютному определению, дверь не является субстанцией. Соответственно, мы можем рассмотреть и другие отдельные вещи, организмы, неживые тела и созданные человеком предметы. В любом случае отдельные вещи должны быть ограничены другими отдельными вещами. Это ограничение всегда влечет то, что отдельные вещи не могут быть полностью поняты независимо от чего-либо еще. Соответствующая граница и то, от чего она ограничивает, должны рано или поздно стать частью определения вещи. Это означает, что ни одна отдельная вещь, которая тем или иным способом отграничена от чего-либо иного, не может считаться субстанцией в смысле нового определения. Но чем тогда, согласно этому определению, является субстанция? Мы должны сказать, что субстанция одна и бесконечна, так как любое ее офаничение будет противоречить определению. Субстанция является одной, поскольку в мире не может быть двух (или более) субстанций. В противном случае отношение одной субстанции ко второй (к другим) необходимо включить в наше полное понимание субстанции, что также противоречит определению. Субстанция является бесконечной в том смысле, что для нее не могут быть установлены фаницы во временном или любом ином смысле.