Страница:
Внутри подобных междисциплинарных исследований может легко возникнуть "путаная терминология", если мы некритически используем понятия одного научного направления внутри другого. Поэтому в таких междисциплинарных областях, особенно если они относительно новы и полученные в них результаты еще недостаточно проверены, важно, чтобы мы тщательно уточняли используемые нами понятия - например, проводили различие между понятиями, которые вводятся с помощью одних и тех же терминов. (Так, слово "проигравший" (ген) с биологической точки зрения означает, что в отличие от индивида его потомство не обладает этим геном. В то же время в социальных науках термин "проигравший" указывает на несоответствие человека тому, что рассматривается в качестве социальных стандартов. "Выигравший" в социальном аспекте может быть "проигравшим" в генетическом и наоборот.)
В этой междисциплинарной области, где эволюционная теория используется для объяснения и человеческого поведения, и общественных явлений, представляет интерес методологическое различие между эволюционной и теоретико-игровой точками зрения. С эволюционной точки зрения, вся адаптация понимается как непосредственная и положительная. С точки зрения теории игр, действующее лицо способно "сделать шаг назад для того, чтобы продвинуться на два шага вперед". Иными словами, оно обладает способностью дистанцировать себя от непосредственно данного и просчитать гипотетическое будущее. Это означает, что при теоретико-игровом объяснении поведения человека используются понятия рациональности и способности к рефлексии, которые не играют никакой роли в научно понимаемой эволюционной теории.
Это замечание не является критикой ни той, ни другой точки зрения. Оно лишь иллюстрирует то обстоятельство, что научные дисциплины используют "различные виды логики". Поэтому в нашей эпистемологической рефлексии над тем, что мы делаем, нам следует учитывать и такие пограничные проблемы. Не в последнюю очередь это важно при осмыслении смежных областей, в которых пересекаются естественные и гуманитарные науки (см. Гл. 27).
578
В заключение отметим, что социобиологические дебаты сыграли определенную роль в современной дискуссии по проблемам отношений между полами. Являются ли различия в поведении женщин и мужчин выражением их социально заданных ролей или же эти различия эволюционно обусловлены?
Вот только одна из тем обширной дискуссии о связях между генетикой и средой. Например, часто формулируют следующую проблему. Являются ли в целом мужчины более агрессивными и склонными к господству, чем женщины? Если так, то есть ли это результат социализации или же эволюционных биологических факторов?
В этой области интересным является вопрос о женской и мужской репродуктивных стратегиях. Имеют ли мужчины и женщины в силу генетических причин различные стратегии спаривания и соответственно - различные установки на сексуальные отношения? Мужчины имеют много половых клеток, женщины немного. Если мы, как биологические организмы, возникли путем развития, в ходе которого наилучшие шансы на выживание имел тот, кто обладал наиболее жизнеспособными генами, то теоретически можно реконструировать для женщин и мужчин различные стратегии спаривания. Мы можем ожидать, что женщины в целом будут более бережно относиться к своим немногочисленным яйцеклеткам, чем мужчины к своим многочисленным сперматозоидам. Кроме того, следует учесть и такой фактор, что дети нуждаются в заботе и обучении в течение длительного промежутка времени. Поэтому оптимальная и для женщин и для мужчин репродуктивная стратегия предполагает заботу о наследстве и часто требует различных видов сотрудничества. Однако на ранних стадиях воспитания женщины, особенно когда они выкармливают детей, несут особую ответственность.
С эволюционной (дарвинистской) точки зрения мы могли бы сказать, что гены, порождавшие организмы, которые не заботились о реализации указанной выше оптимальной репродуктивной стратегии, и сами эти организмы уже не сосуществуют с нами. Они были отбракованы естественным отбором. Как организмы и как люди, мы являемся продуктами соревнования между нашими различными генами, соревнования, которое является борьбой за выживание. Это состязание требует, чтобы мы - женщины и мужчины - заботились о нашем собственном потомстве и были заинтересованы в оптимальном спаривании, стратегии которого, однако, различны для женщин и мужчин. Исходя из этого, мы должны ожидать, что женщины, как правило, более склонны к устойчивым связям, чем мужчины. Мы можем ожидать от обоих полов фундаментальную заинтересованность в благосостоянии потомства. Одновременно мы могли бы предположить, что "оптимальная" мужская стратегия должна соединять способность к воспроизведению потомства в безопасных условиях его воспитания в рамках устойчивых связей с возможностью иметь детей в других семьях. Например, богатые люди могут извлекать пользу из наличия нескольких жен одновременно (традиционная полигамия) или смены жен, при которой каждая последующая жена является более молодой, чем предыдущая (как это достаточно распространено в нашем современном обществе, разрешающем разводы).
Согласно такой теоретической реконструкции, мы можем прийти к выводу, что женщины и мужчины генетически заинтересованы в различных отношениях спаривания - или лучше сказать, что именно так наши гены с помощью естественного отбора "используют нас". Тогда возникает следующий вопрос: действительно ли мы ведем себя таким образом? Для того чтобы ответить на него, необходимо провести разнообразные эмпирические исследования. Конечно, будет трудно проинтерпретировать возможные результаты, так как в современном обществе влияние на сексуальное поведение оказывают кроме генетических и многие другие факторы (экономические, культурные и т.п.).
579
Одними из таких факторов являются современные средства контроля над рождаемостью. Не приведет ли их использование к изменению генетически наследуемых стереотипов женского поведения? Ведь теперь сексуальная жизнь и воспроизводство потомства оказываются в значительной степени отделенными друг от друга, что позволяет женщинам иметь большее, чем раньше, количество необязывающих сексуальных связей. Но как скоро и насколько обоснованно ожидать, что новые противозачаточные средства изменят биологически запрограммированные установки и стереотипы поведения?
С другой стороны, можно спросить, нет ли определенной эмпирической основы для утверждения, что в современном обществе женщины являются в меньшей степени моногамными, чем предполагает эволюционная теория. В качестве ответа на этот вопрос скажем, что с теоретико-игровой точки зрения наилучшей репродуктивной стратегией для женщин является комбинация устойчивых связей и любовных историй. Можно рассуждать таким образом. Не все женщины могут иметь детей от самых лучших мужчин, то есть мужчин с наиболее жизнеспособными генами и одновременно заинтересованных в помощи по воспитанию своих детей. Таких мужчин ("принцев" девичьих мечтаний) трудно заполучить. Многие женщины вынуждены жить с мужчинами с худшими генетическими качествами или с меньшей способностью заботиться о своих детях. В такой стратегической ситуации победителями окажутся те женские гены, которые запрограммированы на то, чтобы женщины имели устойчивые связи с более средними мужчинами и прибегали к "помощи" со стороны мужчин, имеющих лучшие генетические черты. В случае необходимости эта "помощь" должна быть "тайной", чтобы законный супруг не отказался заботиться о потомстве. Исходя из таких доводов, мы могли бы ожидать, что физически женщин привлекают "подчеркнуто мужественные" (macho) мужчины, в то время как идеологически они сторонницы "добрых и нежных" мужчин (и программ социального обеспечения, которые могут функционировать как замена таких мужчин).
Накал таких дебатов часто определяется подразумеваемым предположением, что социально обусловленное может быть изменено в результате политических и психологических усилий, тогда как генетическое - нет. С точки зрения современной генетики, можно высказать сомнение по поводу этого предположения, так как можно повлиять на многие генетические аспекты человека и изменить их. (С другой стороны, разве социально обусловленное всегда можно изменить посредством политических и психологических усилий?) Другой вопрос заключается в том, является ли желательным вмешательство в генетические свойства человека. Это - одна из новейших этических проблем, которые поставило перед нами научное и техническое развитие (см. Гл. 28).
Итак, начавшиеся с появлением дарвинизма дебаты ни в коем случае не являются завершенными ни на эпистемологическом уровне, ни на этическом уровне, ни на уровне наших представлений о человеке [1].
1 См., например, M.Ruse. The Darwinian Paradigm. - London, 1989.
Глава 24. НИЦШЕ И ПРАГМАТИЗМ
Жизнь. Фридрих Ницше (Friedrich Nietzsche, 1844-1900) родился в семье немецкого пастора. Он рос в пуританской среде и рано обнаружил интерес к философии, музыке и литературе. Молодым студентом Ницше изучал классическую филологию и в возрасте двадцати четырех лет занял место профессора университета Базеля, которое вследствие болезни вынужден был оставить в 1879 г.
Основные философские работы были написаны им в сложных материальных и личных условиях в течение 1878-1888 гг. В январе 1889 г. в Турине у него наступило помрачение ума.
В ходе своих исследований Ницше познакомился с пессимистической философией Шопенгауэра и музыкой Рихарда Вагнера (Richard Wagner, 1813-1883). У Шопенгауэра он позаимствовал представление о воле как о фундаментальной определенности жизни, у Вагнера нашел воплощение греческого художественного идеала.
В 1888 г. Георг Брандес (Georg Brandes, 1842-1927) прочитал лекции в университете Копенгагена по философии Ницше, интерес к которой резко рос на протяжении 1890-х гг. Эта философия оказала, помимо прочих, сильное влияние на таких скандинавских мыслителей и представителей искусства, как Арне Гарборг (Агпе Garborg, 1851-1924), Август Стриндберг (August Strindberg, 1849-1912) и Кнут Гамсун (Knut Hamsun, 1859-1952). На континенте Ницше многому обязаны такие мыслители, как Томас Манн (Thomas Mann, 1875-1955), Камю, Сартр и Хайдеггер.
Ницше оставил после себя несколько неизданных рукописей и заметок. Его сестра Элизабет Фёрстер-Ницше (Elisabeth Forster-Nietzsche, 1846-1935), которая придерживалась антисемитских взглядов и позже стала нацисткой, отредактировала и издала эти работы. Именно ей обязана своим существованием легенда об антисемитизме и национализме Ницше. Попытки представить Ницше предшественником нацизма в основном базируются на сделанных ею фальсификациях.
Ницше, подобно Кьеркегору, с презрением относится к "толпе" и самодовольным буржуа. И тот, и другой были убеждены в том, что живут в период упадка. Оба они находились в оппозиции к доминирующим силам современности. Венцом их политической мысли выступает "аристократический радикализм" (Брандес). И Ницше, и Кьеркегор являются центральными фигурами современной экзистенциальной философии.
Труды. Наиболее важными работами являются Рождение трагедии из духа музыки (Die Geburt tier Tragodie aus dem Geiste der Musik, 1872), Человеческое, слиш
581
ком человеческое (Menschliches, Allzumenschliches, 1878), Утренняя заря: мысли о моральных предрассудках (Morgenrdte: Gedanken uber die moralischen Vorurteile, 1881), Веселая наука {Diefroliche Wissenschaft, 1882), Так говорил Заратустра (Also sprach Zarathustra, 1886), По ту сторону добра и зла {Jenseits von GutundBose, 1886) и К генеалогии морали (Zur Genealogie der Moral, 1887). Работы Ессе Homo и Воля к власти (Der Wille zur Macht) были изданы после смерти Ницше.
"Бог умер" - европейский нигилизм
Предпоследнее десятилетие прошлого века было временем оптимизма и прогресса. И как раз в это время Ницше обнародовал свое ужасающее откровение: "...величайшее из новых событий - что "Бог умер" и что вера в христианского Бога стала чем-то не заслуживающим доверия - начинает уже бросать на Европу свои первые тени" [1]. Ницше полагал, что понадобится несколько столетий, чтобы это тревожное послание стало частью европейского опыта. К этому времени все традиционные ценности потеряли бы их обязывающую силу, и европейский нигилизм стал бы свершившимся фактом.
Для Ницше нигилизм является необходимым следствием банкротства ценностей и идеалов. Девальвация ценностей, их фиктивная природа толкают человека в такую пустоту, в какой он никогда еще не находился. Наступил поворотный момент истории. Люди либо погрузятся в животное варварство, либо преодолеют нигилизм. Но нигилизм может быть преодолен только тогда, когда он достигнет своей крайней точки, а затем преобразуется в свою противоположность. Как полагал Ницше, его мысль расчищает место для того, что является пока еще неизвестным и отдаленным будущим. Поэтому так трудно отнести его взгляды к какому-либо философскому направлению. Он принадлежит к мыслителями такого уровня, как Паскаль, Кьеркегор, Маркс и Достоевский (1821-1881). Все они радикально отличались друг от друга, но как мыслители выступали за всемирно-историческое изменение условий человеческой природы и были "жертвенными агнцами своих эпох" [2].
1 Веселая наука. Перевод К.Свасьяна. - С. 662. Здесь и далее в этой главе, если не оговорено обратное, цитирование ведется по Ф.Ницше. Сочинения. В двух томах. - М., 1990.
2 См. К.Ясперс. Ницше и христианство. - М., 1994.
582
До Ницше философы рассматривали мир и историю в качестве осмысленных, рациональных и справедливых. Существование имело цель, смысл. Оно не было слепым и случайным. В мире царил порядок, заложенный Богом. Мир являлся не хаосом, а упорядоченным космосом, в котором человек обладал полным значения местом.
Именно эту концепцию Человека и существования разрушает Ницше. Для него она не является истинным изображением реальности: философские и религиозные картины мира - это только лишь выражение человеческой потребности в смысле и порядке. Они являются всего-навсего слишком человеческими попытками избежать хаоса. Люди не могут жить без непрерывной "фальсификации" мира. Это представление мира как хаоса указывает на фундаментальную особенность ницшеанской философии. Мир не имеет плана, он является игрушкой в руках судьбы. Другими словами, наше мышление всегда требует строго логической формы и структуры. Оно является аполлоновским. Но реальность не имеет формы и является дионисийской. Поэтому наше понимание действительности оказывается непрерывным взаимодействием формообразующего мышления и импульсивных сил жизни, аполлоновского и дионисийского начал [1]. Мы сами придаем форму существованию. Угроза хаоса вынуждает нас творить смысл. Мы добавляем "смысл" и "цель" для того, чтобы выжить. Философские системы - это только фикции, служащие для того, чтобы защитить наше существование. Причем человек обладает особой способностью забывать: структура, которую мы добавляем к миру, кажется нам собственной структурой мира, созданным Богом порядком. Таковы предпосылки мира и чувства безопасности.
1 Это различение было развито в Рождении трагедии (В философии противопоставление аполлоновского и дионисийского было введено Шеллингом, который пытался выразить сущность бога Аполлона как олицетворение порядка и формы, а сущность бога Диониса как выражение импульсивных всеразрушаю-щих творческих порывов. - В.К.).
Поскольку Бог утратил ценность и объяснительную силу, мы ищем другие путеводные звезды, которые могли бы заменить Его: кантовский категорический императив, гегелевский "разум", цель истории и т.д. Нигилизм в качестве способа мышления и психологического состояния возник как прямое следствие подозрения, что на самом деле не существует никакого внешнего или внутреннего морального авторитета. Чувство обесцененности (valuelessness) возникает, как только мы понимаем, что существование не может интерпретироваться с помощью таких понятий, как "цель", "единство", "результат" и "истина". Мы сами внесли в мир эти категории и, когда их убираем, мир оказывается не имеющим ценности.
583
По-видимому, позицию Ницше можно истолковать как форму "философского отчуждения" в смысле Фейербаха и Маркса. Метафизические системы являются выражениями философского отчуждения человека. Понимаемый таким образом Ницше стремится возвратить человеку то, что было "отчуждено": "всю красоту и возвышенность, которыми мы наделяем реальные и воображаемые вещи, я восстанавливаю в качестве собственности и творения человека" [1].
Утверждение, что мир не имеет ценности, не означает, что мир имеет "мало ценности" или почти не имеет "ценности". Одинаково бессмысленны утверждения: "мир имеет ценность" и "числа имеют цвет или вес". Ницше, по-видимому, думает, что ценность имеет реляционную природу. Когда мы говорим, что икс обладает ценностью, то это или выражение нашей собственной оценки или описательное утверждение следующего вида: "Рагнар придает ценность иксу". Ницше считает бессмысленным требовать, чтобы икс обладал ценностью сам по себе [2].
1 F. Nietzsche. Aus dem NachlaB der Achtzigerjahre. - In Werke in drei Banden. Hrsg. Von K.Schlechta. - Munchen, 1960. Bd. 3. - S. 680.
2 Cm. ADanto. Nietzsche as Philosopher. - New York, 1965.
Итак, под нигилизмом Ницше понимает полностью лишенное иллюзий представление о мире. Идея "смерти Бога" пробудила в Ницше новое миропонимание, согласно которому мир не имеет начала и цели. В христианской традиции мораль и истина укоренены в Боге. Таким образом, если Бог мертв, то исчезает основание этики и истины. Ничто не является "истинным", и "все дозволено!" Как мы увидим, нигилизм не был окончательным словом Ницше: главный его персонаж и выразитель мыслей Заратустра (имевший исторического прототипа, жившего в середине VI в. до Р.Х. в древнем Иране - В.К.) преодолеет и Бога, и экзистенциальную пустоту. Условием этого является отказ от нашей "полезной" жизненной лжи.
584
Критика метафизики и христианства
В глазах Ницше христианство является "платонизмом для народа", вульгарным изданием западной метафизики. Отвергающее жизнь западное миропонимание обнаруживается и в христианстве, и в метафизике: то, что является чувственным, земным, истолковывается в сеете идей (или Бога), в свете "небесного", "подлинного" и "истинного" мира. То, что является земным, обесценивается как "нереальное", "псевдо", "юдоль печали". Все мышление Ницше направлено на то, чтобы развернуть на 180 градусов эту точку зрения на существование. Поэтому он трактует свое собственное мышление как "перевернутый" платонизм или как переоценку всех ценностей. Следствием является "смерть Бога".
Ссылаясь на Бога, Ницше имеет в виду прежде всего не какую-либо религиозную силу, а независимую от человека объективность ценностей; то есть то, что ценности имеют основание в Боге как наивысшем благе. Для Ницше "смерть Бога" означает отмену всех форм трансцендентального характера ценностей и переоткрытие ценностей как человеческих творений. Религия, этика и философия являются симптомами человеческого отчуждения. Разрушение этих форм понимания позволяет нам трактовать человека как создателя Того, Кому он поклонялся и молился почти две тысячи лет.
Не существует того, что в традиционном мышлении понималось в качестве действительного бытия, "субстанции". Есть только становление и изменение видимого мира. Нет никакой субстанции или действительной реальности вне пространства и времени, никакого умопостигаемого мира и никаких вечных идей. Имеется только чувственно воспринимаемый мир, который обнаруживает себя в пространстве и времени. Метафизика, напротив, отвергает нашу земную реальность как небытие (Парменид) или как "нереальное" бытие (Платон). Говоря словами Заратустры:
"Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верными земле и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах! Они отравители, все равно, знают ли они это или нет.
Они презирают жизнь, эти умирающие и сами себя отравившие, от которых устала земля: пусть же исчезнут они!" [1].
1 Так говорил Заратустра. Перевод Ю.Антоновского. - С. 8.
Наш земной мир не знает ничего вечного или субстанциального: он есть движение, время, становление и nichts ausserdem (ничего больше). Итак, Ницше в основном соглашается с Гераклитом: бытие (das Sein) - это пустая фикция, все находится в потоке изменения, так называемый "истинный" мир есть ложь.
585
Следовательно, Ницше переворачивает основной западный метафизический тезис. Метафизика с момента ее возникновения была дуалистической. Она оперирует противоречием между изменчивым чувственно воспринимаемым миром, где нет ничего постоянного и всеобще значимого, и статическим, трансцендентальным миром. В последнем, можно сказать, что то, что истинно, не находится в потоке становления, а то, что подвержено становлению, не существует. Ницше хочет упразднить это противоречие между становлением и истинным бытием ("субстанцией"). Метафизика, как он ее понимает, обесценила мир, который является перед нами, и заменила его на вымышленный, фикцию, которая претендует на то, чтобы быть реальным миром. Философия не доверяет чувствам (см. Платон), так как они показывают нам то, что является преходящим. Она видит главного врага мышления в чувствах и чувственном. Поскольку то, что является вечным и неуничтожимым, не может быть обнаружено в чувственно воспринимаемом мире, постольку философия обращается к трансцендентальному миру, который разукрашивается самыми превосходными качествами. Метод метафизики заключается в следующем. Она делит то, что существует на "кажимость" (Schein) и "бытие" (Sein), "сущность" и "форму проявления", "Ding an sich" и "Ding far mich", "подлинное" и "неподлинное", "душу" и "тело" и т.д. Бытие разделяется и структурируется по рангам. Ранг существующего (например, у Платона и Фомы Аквинского) определяется расстоянием от наивысшего бытия, которое обычно называют "идеей блага", "абсолютом" или "Богом". Другими словами, существующее понимается как дифференцируемое с помощью абсолютного мерного стержня. Однако признание того, что "Бог умер", позволяет преодолеть такое понимание существующего. Таким образом, Ницше отказывается от всех дуалистических теорий.
Вместе с "Богом" и христианством Ницше отвергает морализирующую онтологию и онтологизирующую мораль. А именно, он отрицает, что вечное одновременно является Благом, что моральное предназначение человека должно быть обращено к идеям и поднято выше чувственного ("жизненных потребностей"). Дуализм, согласно Ницше, является самой величайшей опасностью для человечества, потому что он привел к повороту, который уводит далеко от жизни. Борьба Ницше против "Бога", то есть против дуалистического учения, приводит к точке зрения на существование, характеризующейся безразличием, жизнью в наивности и неискушенности. Именно с этой точкой зрения он связывает "переоценку всех ценностей" и конец самого большого заблуждения человечества (Ende des langsten Irrtums).
586
Но когда Ницше переворачивает таким образом метафизику, разве он не использует то, что опровергает? Разве он не применяет то же самое различие, против которого сражается? Разве он не полагает, что земное является подлинным, а метафизическое - всего лишь мнимым! Или же он открывает новый способ мышления, который радикально порывает с традицией?
Моральная философия
Ницшеанская моральная философия является прежде всего грандиозной попыткой психологического объяснения этических феноменов. При этом он мало говорит о том, что должно заменить "разрушенную мораль" и как она может быть обоснована.
Ницше настаивал, что сами по себе явления не моральны и не аморальны. В этом моменте его позиция напоминает позицию Юма: существуют только моральные интерпретации явлений. Ницше гордится тем, что первым понял, что не существует никаких "моральных фактов". Наш моральный кодекс не предназначен для того, чтобы описывать мир. Мораль является смирительной рубашкой полезным средством сохранения общества и защиты от сил разрушения. Мораль использует страх и надежду (к числу более сильных средств относится изобретения рая и ада). В конечном счете, механизмы принуждения обращаются во внутрь нас в виде совести.
Однако история морали показывает, что с самого начала понятия добра и зла были двусмысленными. Именно развитие этой идеи двух моральных способов видения становится одной из задач Ницше.
В работе По ту сторону добра и зла Ницше пишет, что он обнаружил два основных типа морали: "мораль господ" и "мораль рабов". Оба эти типа морали перемешаны во всех достаточно развитых цивилизациях, и их элементы могут быть найдены в одном и том же человеке. В радикальной форме различие между ними заключается в следующем.
В морали господ "хорошее" эквивалентно "благородному", "выдающемуся", "великодушному", а "плохое" - "презренному". В морали рабов нормативное центрируется вокруг того, что служит слабым, "нищим духом". Сочувствие, смирение и сострадание возведены в достоинства, а сильный и независимый индивид рассматривается как опасный и, следовательно, "злой". С точки зрения норм морали рабов, то, что считается добром в морали
587
господ, трактуется как злое и безнравственное. Мораль господ основывается на силе и настойчивом отстаивании своих прав. Напротив, мораль рабов основывается на слабости и смирении. Но, согласно Ницше, оказывается, что если даже господа и сильнее, то рабы гораздо умнее. Рабы не смеют открыто перечить господам, но они пытаются укротить их, устанавливая в качестве абсолютных моральные оценки толпы.
В этой междисциплинарной области, где эволюционная теория используется для объяснения и человеческого поведения, и общественных явлений, представляет интерес методологическое различие между эволюционной и теоретико-игровой точками зрения. С эволюционной точки зрения, вся адаптация понимается как непосредственная и положительная. С точки зрения теории игр, действующее лицо способно "сделать шаг назад для того, чтобы продвинуться на два шага вперед". Иными словами, оно обладает способностью дистанцировать себя от непосредственно данного и просчитать гипотетическое будущее. Это означает, что при теоретико-игровом объяснении поведения человека используются понятия рациональности и способности к рефлексии, которые не играют никакой роли в научно понимаемой эволюционной теории.
Это замечание не является критикой ни той, ни другой точки зрения. Оно лишь иллюстрирует то обстоятельство, что научные дисциплины используют "различные виды логики". Поэтому в нашей эпистемологической рефлексии над тем, что мы делаем, нам следует учитывать и такие пограничные проблемы. Не в последнюю очередь это важно при осмыслении смежных областей, в которых пересекаются естественные и гуманитарные науки (см. Гл. 27).
578
В заключение отметим, что социобиологические дебаты сыграли определенную роль в современной дискуссии по проблемам отношений между полами. Являются ли различия в поведении женщин и мужчин выражением их социально заданных ролей или же эти различия эволюционно обусловлены?
Вот только одна из тем обширной дискуссии о связях между генетикой и средой. Например, часто формулируют следующую проблему. Являются ли в целом мужчины более агрессивными и склонными к господству, чем женщины? Если так, то есть ли это результат социализации или же эволюционных биологических факторов?
В этой области интересным является вопрос о женской и мужской репродуктивных стратегиях. Имеют ли мужчины и женщины в силу генетических причин различные стратегии спаривания и соответственно - различные установки на сексуальные отношения? Мужчины имеют много половых клеток, женщины немного. Если мы, как биологические организмы, возникли путем развития, в ходе которого наилучшие шансы на выживание имел тот, кто обладал наиболее жизнеспособными генами, то теоретически можно реконструировать для женщин и мужчин различные стратегии спаривания. Мы можем ожидать, что женщины в целом будут более бережно относиться к своим немногочисленным яйцеклеткам, чем мужчины к своим многочисленным сперматозоидам. Кроме того, следует учесть и такой фактор, что дети нуждаются в заботе и обучении в течение длительного промежутка времени. Поэтому оптимальная и для женщин и для мужчин репродуктивная стратегия предполагает заботу о наследстве и часто требует различных видов сотрудничества. Однако на ранних стадиях воспитания женщины, особенно когда они выкармливают детей, несут особую ответственность.
С эволюционной (дарвинистской) точки зрения мы могли бы сказать, что гены, порождавшие организмы, которые не заботились о реализации указанной выше оптимальной репродуктивной стратегии, и сами эти организмы уже не сосуществуют с нами. Они были отбракованы естественным отбором. Как организмы и как люди, мы являемся продуктами соревнования между нашими различными генами, соревнования, которое является борьбой за выживание. Это состязание требует, чтобы мы - женщины и мужчины - заботились о нашем собственном потомстве и были заинтересованы в оптимальном спаривании, стратегии которого, однако, различны для женщин и мужчин. Исходя из этого, мы должны ожидать, что женщины, как правило, более склонны к устойчивым связям, чем мужчины. Мы можем ожидать от обоих полов фундаментальную заинтересованность в благосостоянии потомства. Одновременно мы могли бы предположить, что "оптимальная" мужская стратегия должна соединять способность к воспроизведению потомства в безопасных условиях его воспитания в рамках устойчивых связей с возможностью иметь детей в других семьях. Например, богатые люди могут извлекать пользу из наличия нескольких жен одновременно (традиционная полигамия) или смены жен, при которой каждая последующая жена является более молодой, чем предыдущая (как это достаточно распространено в нашем современном обществе, разрешающем разводы).
Согласно такой теоретической реконструкции, мы можем прийти к выводу, что женщины и мужчины генетически заинтересованы в различных отношениях спаривания - или лучше сказать, что именно так наши гены с помощью естественного отбора "используют нас". Тогда возникает следующий вопрос: действительно ли мы ведем себя таким образом? Для того чтобы ответить на него, необходимо провести разнообразные эмпирические исследования. Конечно, будет трудно проинтерпретировать возможные результаты, так как в современном обществе влияние на сексуальное поведение оказывают кроме генетических и многие другие факторы (экономические, культурные и т.п.).
579
Одними из таких факторов являются современные средства контроля над рождаемостью. Не приведет ли их использование к изменению генетически наследуемых стереотипов женского поведения? Ведь теперь сексуальная жизнь и воспроизводство потомства оказываются в значительной степени отделенными друг от друга, что позволяет женщинам иметь большее, чем раньше, количество необязывающих сексуальных связей. Но как скоро и насколько обоснованно ожидать, что новые противозачаточные средства изменят биологически запрограммированные установки и стереотипы поведения?
С другой стороны, можно спросить, нет ли определенной эмпирической основы для утверждения, что в современном обществе женщины являются в меньшей степени моногамными, чем предполагает эволюционная теория. В качестве ответа на этот вопрос скажем, что с теоретико-игровой точки зрения наилучшей репродуктивной стратегией для женщин является комбинация устойчивых связей и любовных историй. Можно рассуждать таким образом. Не все женщины могут иметь детей от самых лучших мужчин, то есть мужчин с наиболее жизнеспособными генами и одновременно заинтересованных в помощи по воспитанию своих детей. Таких мужчин ("принцев" девичьих мечтаний) трудно заполучить. Многие женщины вынуждены жить с мужчинами с худшими генетическими качествами или с меньшей способностью заботиться о своих детях. В такой стратегической ситуации победителями окажутся те женские гены, которые запрограммированы на то, чтобы женщины имели устойчивые связи с более средними мужчинами и прибегали к "помощи" со стороны мужчин, имеющих лучшие генетические черты. В случае необходимости эта "помощь" должна быть "тайной", чтобы законный супруг не отказался заботиться о потомстве. Исходя из таких доводов, мы могли бы ожидать, что физически женщин привлекают "подчеркнуто мужественные" (macho) мужчины, в то время как идеологически они сторонницы "добрых и нежных" мужчин (и программ социального обеспечения, которые могут функционировать как замена таких мужчин).
Накал таких дебатов часто определяется подразумеваемым предположением, что социально обусловленное может быть изменено в результате политических и психологических усилий, тогда как генетическое - нет. С точки зрения современной генетики, можно высказать сомнение по поводу этого предположения, так как можно повлиять на многие генетические аспекты человека и изменить их. (С другой стороны, разве социально обусловленное всегда можно изменить посредством политических и психологических усилий?) Другой вопрос заключается в том, является ли желательным вмешательство в генетические свойства человека. Это - одна из новейших этических проблем, которые поставило перед нами научное и техническое развитие (см. Гл. 28).
Итак, начавшиеся с появлением дарвинизма дебаты ни в коем случае не являются завершенными ни на эпистемологическом уровне, ни на этическом уровне, ни на уровне наших представлений о человеке [1].
1 См., например, M.Ruse. The Darwinian Paradigm. - London, 1989.
Глава 24. НИЦШЕ И ПРАГМАТИЗМ
Жизнь. Фридрих Ницше (Friedrich Nietzsche, 1844-1900) родился в семье немецкого пастора. Он рос в пуританской среде и рано обнаружил интерес к философии, музыке и литературе. Молодым студентом Ницше изучал классическую филологию и в возрасте двадцати четырех лет занял место профессора университета Базеля, которое вследствие болезни вынужден был оставить в 1879 г.
Основные философские работы были написаны им в сложных материальных и личных условиях в течение 1878-1888 гг. В январе 1889 г. в Турине у него наступило помрачение ума.
В ходе своих исследований Ницше познакомился с пессимистической философией Шопенгауэра и музыкой Рихарда Вагнера (Richard Wagner, 1813-1883). У Шопенгауэра он позаимствовал представление о воле как о фундаментальной определенности жизни, у Вагнера нашел воплощение греческого художественного идеала.
В 1888 г. Георг Брандес (Georg Brandes, 1842-1927) прочитал лекции в университете Копенгагена по философии Ницше, интерес к которой резко рос на протяжении 1890-х гг. Эта философия оказала, помимо прочих, сильное влияние на таких скандинавских мыслителей и представителей искусства, как Арне Гарборг (Агпе Garborg, 1851-1924), Август Стриндберг (August Strindberg, 1849-1912) и Кнут Гамсун (Knut Hamsun, 1859-1952). На континенте Ницше многому обязаны такие мыслители, как Томас Манн (Thomas Mann, 1875-1955), Камю, Сартр и Хайдеггер.
Ницше оставил после себя несколько неизданных рукописей и заметок. Его сестра Элизабет Фёрстер-Ницше (Elisabeth Forster-Nietzsche, 1846-1935), которая придерживалась антисемитских взглядов и позже стала нацисткой, отредактировала и издала эти работы. Именно ей обязана своим существованием легенда об антисемитизме и национализме Ницше. Попытки представить Ницше предшественником нацизма в основном базируются на сделанных ею фальсификациях.
Ницше, подобно Кьеркегору, с презрением относится к "толпе" и самодовольным буржуа. И тот, и другой были убеждены в том, что живут в период упадка. Оба они находились в оппозиции к доминирующим силам современности. Венцом их политической мысли выступает "аристократический радикализм" (Брандес). И Ницше, и Кьеркегор являются центральными фигурами современной экзистенциальной философии.
Труды. Наиболее важными работами являются Рождение трагедии из духа музыки (Die Geburt tier Tragodie aus dem Geiste der Musik, 1872), Человеческое, слиш
581
ком человеческое (Menschliches, Allzumenschliches, 1878), Утренняя заря: мысли о моральных предрассудках (Morgenrdte: Gedanken uber die moralischen Vorurteile, 1881), Веселая наука {Diefroliche Wissenschaft, 1882), Так говорил Заратустра (Also sprach Zarathustra, 1886), По ту сторону добра и зла {Jenseits von GutundBose, 1886) и К генеалогии морали (Zur Genealogie der Moral, 1887). Работы Ессе Homo и Воля к власти (Der Wille zur Macht) были изданы после смерти Ницше.
"Бог умер" - европейский нигилизм
Предпоследнее десятилетие прошлого века было временем оптимизма и прогресса. И как раз в это время Ницше обнародовал свое ужасающее откровение: "...величайшее из новых событий - что "Бог умер" и что вера в христианского Бога стала чем-то не заслуживающим доверия - начинает уже бросать на Европу свои первые тени" [1]. Ницше полагал, что понадобится несколько столетий, чтобы это тревожное послание стало частью европейского опыта. К этому времени все традиционные ценности потеряли бы их обязывающую силу, и европейский нигилизм стал бы свершившимся фактом.
Для Ницше нигилизм является необходимым следствием банкротства ценностей и идеалов. Девальвация ценностей, их фиктивная природа толкают человека в такую пустоту, в какой он никогда еще не находился. Наступил поворотный момент истории. Люди либо погрузятся в животное варварство, либо преодолеют нигилизм. Но нигилизм может быть преодолен только тогда, когда он достигнет своей крайней точки, а затем преобразуется в свою противоположность. Как полагал Ницше, его мысль расчищает место для того, что является пока еще неизвестным и отдаленным будущим. Поэтому так трудно отнести его взгляды к какому-либо философскому направлению. Он принадлежит к мыслителями такого уровня, как Паскаль, Кьеркегор, Маркс и Достоевский (1821-1881). Все они радикально отличались друг от друга, но как мыслители выступали за всемирно-историческое изменение условий человеческой природы и были "жертвенными агнцами своих эпох" [2].
1 Веселая наука. Перевод К.Свасьяна. - С. 662. Здесь и далее в этой главе, если не оговорено обратное, цитирование ведется по Ф.Ницше. Сочинения. В двух томах. - М., 1990.
2 См. К.Ясперс. Ницше и христианство. - М., 1994.
582
До Ницше философы рассматривали мир и историю в качестве осмысленных, рациональных и справедливых. Существование имело цель, смысл. Оно не было слепым и случайным. В мире царил порядок, заложенный Богом. Мир являлся не хаосом, а упорядоченным космосом, в котором человек обладал полным значения местом.
Именно эту концепцию Человека и существования разрушает Ницше. Для него она не является истинным изображением реальности: философские и религиозные картины мира - это только лишь выражение человеческой потребности в смысле и порядке. Они являются всего-навсего слишком человеческими попытками избежать хаоса. Люди не могут жить без непрерывной "фальсификации" мира. Это представление мира как хаоса указывает на фундаментальную особенность ницшеанской философии. Мир не имеет плана, он является игрушкой в руках судьбы. Другими словами, наше мышление всегда требует строго логической формы и структуры. Оно является аполлоновским. Но реальность не имеет формы и является дионисийской. Поэтому наше понимание действительности оказывается непрерывным взаимодействием формообразующего мышления и импульсивных сил жизни, аполлоновского и дионисийского начал [1]. Мы сами придаем форму существованию. Угроза хаоса вынуждает нас творить смысл. Мы добавляем "смысл" и "цель" для того, чтобы выжить. Философские системы - это только фикции, служащие для того, чтобы защитить наше существование. Причем человек обладает особой способностью забывать: структура, которую мы добавляем к миру, кажется нам собственной структурой мира, созданным Богом порядком. Таковы предпосылки мира и чувства безопасности.
1 Это различение было развито в Рождении трагедии (В философии противопоставление аполлоновского и дионисийского было введено Шеллингом, который пытался выразить сущность бога Аполлона как олицетворение порядка и формы, а сущность бога Диониса как выражение импульсивных всеразрушаю-щих творческих порывов. - В.К.).
Поскольку Бог утратил ценность и объяснительную силу, мы ищем другие путеводные звезды, которые могли бы заменить Его: кантовский категорический императив, гегелевский "разум", цель истории и т.д. Нигилизм в качестве способа мышления и психологического состояния возник как прямое следствие подозрения, что на самом деле не существует никакого внешнего или внутреннего морального авторитета. Чувство обесцененности (valuelessness) возникает, как только мы понимаем, что существование не может интерпретироваться с помощью таких понятий, как "цель", "единство", "результат" и "истина". Мы сами внесли в мир эти категории и, когда их убираем, мир оказывается не имеющим ценности.
583
По-видимому, позицию Ницше можно истолковать как форму "философского отчуждения" в смысле Фейербаха и Маркса. Метафизические системы являются выражениями философского отчуждения человека. Понимаемый таким образом Ницше стремится возвратить человеку то, что было "отчуждено": "всю красоту и возвышенность, которыми мы наделяем реальные и воображаемые вещи, я восстанавливаю в качестве собственности и творения человека" [1].
Утверждение, что мир не имеет ценности, не означает, что мир имеет "мало ценности" или почти не имеет "ценности". Одинаково бессмысленны утверждения: "мир имеет ценность" и "числа имеют цвет или вес". Ницше, по-видимому, думает, что ценность имеет реляционную природу. Когда мы говорим, что икс обладает ценностью, то это или выражение нашей собственной оценки или описательное утверждение следующего вида: "Рагнар придает ценность иксу". Ницше считает бессмысленным требовать, чтобы икс обладал ценностью сам по себе [2].
1 F. Nietzsche. Aus dem NachlaB der Achtzigerjahre. - In Werke in drei Banden. Hrsg. Von K.Schlechta. - Munchen, 1960. Bd. 3. - S. 680.
2 Cm. ADanto. Nietzsche as Philosopher. - New York, 1965.
Итак, под нигилизмом Ницше понимает полностью лишенное иллюзий представление о мире. Идея "смерти Бога" пробудила в Ницше новое миропонимание, согласно которому мир не имеет начала и цели. В христианской традиции мораль и истина укоренены в Боге. Таким образом, если Бог мертв, то исчезает основание этики и истины. Ничто не является "истинным", и "все дозволено!" Как мы увидим, нигилизм не был окончательным словом Ницше: главный его персонаж и выразитель мыслей Заратустра (имевший исторического прототипа, жившего в середине VI в. до Р.Х. в древнем Иране - В.К.) преодолеет и Бога, и экзистенциальную пустоту. Условием этого является отказ от нашей "полезной" жизненной лжи.
584
Критика метафизики и христианства
В глазах Ницше христианство является "платонизмом для народа", вульгарным изданием западной метафизики. Отвергающее жизнь западное миропонимание обнаруживается и в христианстве, и в метафизике: то, что является чувственным, земным, истолковывается в сеете идей (или Бога), в свете "небесного", "подлинного" и "истинного" мира. То, что является земным, обесценивается как "нереальное", "псевдо", "юдоль печали". Все мышление Ницше направлено на то, чтобы развернуть на 180 градусов эту точку зрения на существование. Поэтому он трактует свое собственное мышление как "перевернутый" платонизм или как переоценку всех ценностей. Следствием является "смерть Бога".
Ссылаясь на Бога, Ницше имеет в виду прежде всего не какую-либо религиозную силу, а независимую от человека объективность ценностей; то есть то, что ценности имеют основание в Боге как наивысшем благе. Для Ницше "смерть Бога" означает отмену всех форм трансцендентального характера ценностей и переоткрытие ценностей как человеческих творений. Религия, этика и философия являются симптомами человеческого отчуждения. Разрушение этих форм понимания позволяет нам трактовать человека как создателя Того, Кому он поклонялся и молился почти две тысячи лет.
Не существует того, что в традиционном мышлении понималось в качестве действительного бытия, "субстанции". Есть только становление и изменение видимого мира. Нет никакой субстанции или действительной реальности вне пространства и времени, никакого умопостигаемого мира и никаких вечных идей. Имеется только чувственно воспринимаемый мир, который обнаруживает себя в пространстве и времени. Метафизика, напротив, отвергает нашу земную реальность как небытие (Парменид) или как "нереальное" бытие (Платон). Говоря словами Заратустры:
"Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верными земле и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах! Они отравители, все равно, знают ли они это или нет.
Они презирают жизнь, эти умирающие и сами себя отравившие, от которых устала земля: пусть же исчезнут они!" [1].
1 Так говорил Заратустра. Перевод Ю.Антоновского. - С. 8.
Наш земной мир не знает ничего вечного или субстанциального: он есть движение, время, становление и nichts ausserdem (ничего больше). Итак, Ницше в основном соглашается с Гераклитом: бытие (das Sein) - это пустая фикция, все находится в потоке изменения, так называемый "истинный" мир есть ложь.
585
Следовательно, Ницше переворачивает основной западный метафизический тезис. Метафизика с момента ее возникновения была дуалистической. Она оперирует противоречием между изменчивым чувственно воспринимаемым миром, где нет ничего постоянного и всеобще значимого, и статическим, трансцендентальным миром. В последнем, можно сказать, что то, что истинно, не находится в потоке становления, а то, что подвержено становлению, не существует. Ницше хочет упразднить это противоречие между становлением и истинным бытием ("субстанцией"). Метафизика, как он ее понимает, обесценила мир, который является перед нами, и заменила его на вымышленный, фикцию, которая претендует на то, чтобы быть реальным миром. Философия не доверяет чувствам (см. Платон), так как они показывают нам то, что является преходящим. Она видит главного врага мышления в чувствах и чувственном. Поскольку то, что является вечным и неуничтожимым, не может быть обнаружено в чувственно воспринимаемом мире, постольку философия обращается к трансцендентальному миру, который разукрашивается самыми превосходными качествами. Метод метафизики заключается в следующем. Она делит то, что существует на "кажимость" (Schein) и "бытие" (Sein), "сущность" и "форму проявления", "Ding an sich" и "Ding far mich", "подлинное" и "неподлинное", "душу" и "тело" и т.д. Бытие разделяется и структурируется по рангам. Ранг существующего (например, у Платона и Фомы Аквинского) определяется расстоянием от наивысшего бытия, которое обычно называют "идеей блага", "абсолютом" или "Богом". Другими словами, существующее понимается как дифференцируемое с помощью абсолютного мерного стержня. Однако признание того, что "Бог умер", позволяет преодолеть такое понимание существующего. Таким образом, Ницше отказывается от всех дуалистических теорий.
Вместе с "Богом" и христианством Ницше отвергает морализирующую онтологию и онтологизирующую мораль. А именно, он отрицает, что вечное одновременно является Благом, что моральное предназначение человека должно быть обращено к идеям и поднято выше чувственного ("жизненных потребностей"). Дуализм, согласно Ницше, является самой величайшей опасностью для человечества, потому что он привел к повороту, который уводит далеко от жизни. Борьба Ницше против "Бога", то есть против дуалистического учения, приводит к точке зрения на существование, характеризующейся безразличием, жизнью в наивности и неискушенности. Именно с этой точкой зрения он связывает "переоценку всех ценностей" и конец самого большого заблуждения человечества (Ende des langsten Irrtums).
586
Но когда Ницше переворачивает таким образом метафизику, разве он не использует то, что опровергает? Разве он не применяет то же самое различие, против которого сражается? Разве он не полагает, что земное является подлинным, а метафизическое - всего лишь мнимым! Или же он открывает новый способ мышления, который радикально порывает с традицией?
Моральная философия
Ницшеанская моральная философия является прежде всего грандиозной попыткой психологического объяснения этических феноменов. При этом он мало говорит о том, что должно заменить "разрушенную мораль" и как она может быть обоснована.
Ницше настаивал, что сами по себе явления не моральны и не аморальны. В этом моменте его позиция напоминает позицию Юма: существуют только моральные интерпретации явлений. Ницше гордится тем, что первым понял, что не существует никаких "моральных фактов". Наш моральный кодекс не предназначен для того, чтобы описывать мир. Мораль является смирительной рубашкой полезным средством сохранения общества и защиты от сил разрушения. Мораль использует страх и надежду (к числу более сильных средств относится изобретения рая и ада). В конечном счете, механизмы принуждения обращаются во внутрь нас в виде совести.
Однако история морали показывает, что с самого начала понятия добра и зла были двусмысленными. Именно развитие этой идеи двух моральных способов видения становится одной из задач Ницше.
В работе По ту сторону добра и зла Ницше пишет, что он обнаружил два основных типа морали: "мораль господ" и "мораль рабов". Оба эти типа морали перемешаны во всех достаточно развитых цивилизациях, и их элементы могут быть найдены в одном и том же человеке. В радикальной форме различие между ними заключается в следующем.
В морали господ "хорошее" эквивалентно "благородному", "выдающемуся", "великодушному", а "плохое" - "презренному". В морали рабов нормативное центрируется вокруг того, что служит слабым, "нищим духом". Сочувствие, смирение и сострадание возведены в достоинства, а сильный и независимый индивид рассматривается как опасный и, следовательно, "злой". С точки зрения норм морали рабов, то, что считается добром в морали
587
господ, трактуется как злое и безнравственное. Мораль господ основывается на силе и настойчивом отстаивании своих прав. Напротив, мораль рабов основывается на слабости и смирении. Но, согласно Ницше, оказывается, что если даже господа и сильнее, то рабы гораздо умнее. Рабы не смеют открыто перечить господам, но они пытаются укротить их, устанавливая в качестве абсолютных моральные оценки толпы.