Она была сантиметров на пять ниже Виталия ростом, шире в бедрах, с узкой талией, высокой грудью, стройными ножками - словом, все при ней. Короткая стрижка очень ей шла. Женщину нельзя было назвать красавицей перед Ампутатором стояла весьма симпатичная молодая особа спортивного типа. Это осталось в ней от Виталия...
Как видно, госпожа Тернова не ощущала в себе ничего необычного. Не было у нее ни испуга, ни удивления. Выходит, Ампутатор с тележкой, оцепеневшая Лика, институтский коридор уже были в памяти этой женщины, как и множество других фактов ее небывшей жизни.
Лика мало сказать была потрясена - просто убита. Жалость к Витальке Тернову смешивалась в Лике с не меньшей жалостью к себе самой. Лика была обкрадена, в очередной раз безжалостно обкрадена подлой судьбой - вернее, подонком небушником. Ее лишали всяких надежд на личную жизнь, безжалостно устраняя любого мужчину, которого она могла бы полюбить. Жизненную линию девушки снова грубо сломали, направляя по новому руслу, и что там ждет впереди?
После ИЗМа в коридоре стояла июльская жара - температура перевалила за тридцать градусов. Весь ИЗМ занял сорок семь секунд, как позже сообщил начальник отдела Ф. Б. Студенец. Он специально засек время по хронометру он оставался ученым даже в пиковой ситуации.
- Все в порядке, гражданочка, - провозгласил Ампутатор, почесав голову над краем маски. От него остро пахло потом.
Ампутаторы представляют собой что-то вроде мастеров-сантехников по аварийным выездам. Надобность в их услугах появляется, когда у какого-нибудь землянина, ставшего случайным или второстепенным участником ИЗМа, в памяти накапливается слишком много противоречивых или не связанных между собой обломков, которые необходимо как-то связать, выстроить в цельную картину, вырезав и выбросив все лишнее.
Иногда человек одновременно попадает в два и более разнонаправленных ИЗМЕНЕНИЯ, и тогда его попросту нужно спасать. Конечно, рядовым Ампутаторам далеко до познания высот психологии и действуют они жестко, порой грубо, но зато решительно и довольно профессионально. В особо сложных случаях "черно-желтые" оставляют в памяти клиента лишь самые важные вехи его жизни. Остальное как-нибудь да восстановится с помощью родных и друзей, либо он сам это придумает - человеческая память не терпит пустоты. Если бы не "благородная", как пишут официозы, деятельность Ампутаторов, очень многие земляне оказались бы в сумасшедшем доме или даже наложили на себя руки.
Небушника, который совершил небрежный и тем более хулиганский ИЗМ, после вынужденного вмешательства Ампутатора ждут неприятности: большой штраф и потеря наиболее выгодных клиентов, ценящих превыше всего надежность. Так, по крайней мере, гласит теория.
А вот с какой стати "черно-желтый" взялся за Виталия Тернова? Наверняка всему виной неудержимая и оттого непозволительная его тяга к Лике? И эту заразу следовало удалить хирургическим путем?..
Тем временем новоиспеченная госпожа Тернова (Лика оцепенело уставилась на нее, не в силах оторвать взгляд) направилась в свою комнату - значит, и в этой ипостаси она работала в НИО и, быть может, в точно такой же должности.
Из противоположного конца коридора донесся скрип колес второй ампутаторской тележки. Первый Ампутатор, уже готовый тронуться в обратный путь, был несказанно удивлен. Случайное совпадение исключено - на миллионный город приходится всего лишь два десятка "черно-желтых", и работы у них всегда полно.
Действительно, это был второй Ампутатор. Он быстро катил по коридору свою тележку, в руке держал бешено вращающийся щуп, а в наушниках царил вой. Ампутатор чуял, что цель близка, и очень спешил.
Сотрудники НИО оцепенели от панического ужаса. Никто из них отродясь не видел двоих Ампутаторов зараз. Многие решили: теперь уж наверняка по их душу - скорей всего это операция по прочистке мозгов ненужных свидетелей.
- Всем оставаться на рабочих местах! - вдруг с большим опозданием загремел по радио громовый голос директора института.
- Постой-ка. - Второй Ампутатор у самой двери прихватил за локоть госпожу Тернову и повлек за собой.
Женщина мгновенно побледнела, но руку освободить не пыталась. Синие глаза у нее стали в пол-лица.
И вот уже "черно-желтые", встав напротив, молча сверлили друг друга взглядами.
- В чем дело, коллега? - осведомился наконец первый Ампутатор нарочито равнодушным голосом.
- Накладочка вышла, - усмехнулся второй. - Счас выправим...
- Это ты ей лапшу на уши вешай! - рявкнул первый, ткнув пальцем в Тернову. - У меня задание яснее ясного - ПОДЧИСТКА. Вот разнарядка... - И полез в нагрудный карман за документом.
- А у меня что - бумажка туалетная?! - верно, от растерянности взъярился второй. - Я обязан выполнить приказ!
- Ну давай-давай... - процедил сквозь зубы первый: дескать, еще посмотрим, что у тебя получится.
Второй Ампутатор засуетился у своей пары баллонов с жидким азотом. Лика во все глаза следила за мадам Терновой, но, несмотря на это, пропустила момент, когда началась обратная трансформация. Вскоре в коридоре снова возник Виталик. Лика восприняла обратную метаморфозу со странным спокойствием, как будто все было понарошку.
Жара теперь стояла просто невыносимая. Девушка продолжала истекать потом. "Черно-желтые" уже стащили с себя плащи и теперь снимали комбинезоны. Оглянувшись, Лика обнаружила, что ее сослуживцы и сослуживицы, зыркая по сторонам, один за другим тоже начинают разоблачаться. И вот, по общему примеру, она сняла с себя жакет и расстегнула блузку. Этого было явно недостаточно. В конце концов вслед за жакетом Лике пришлось снять и блузку, оставшись в одном лифчике.
Второй "черно-желтый" рано праздновал победу. Радость его была недолгой: Тернов опять начал превращаться в женщину. Потом оба процесса пошли одновременно - с переменным успехом.
Институтские разделись до нижнего белья и бешено размахивали блузками и пиджаками. Все равно они были мокрыми как мыши, ведь температура подошла к пятидесяти. Охладители давно исчерпали свои возможности. На самих же Ампутаторах к этому времени оставались лишь хоккейные маски и форменные черно-желтые плавки. Они походили на римских гладиаторов, готовых броситься в рукопашный бой. Порой им на несколько секунд удавалось "прижать" противника, процесс начинал идти лишь в одну сторону, превращая Виталия во что-то определенное, но затем неизбежно начинался откат. Это напоминало перетягивание каната.
А Тернов-Тернова постепенно превращался во что-то аморфное, среднеарифметическое, бесполое, сначала утрачивая индивидуальность, а потом и вовсе теряя человеческие черты. Пластичность фенотипа не безгранична.
Лике уже стало казаться, что этот бесплодный поединок может продолжаться бесконечно и люди рано или поздно изжарятся заживо. Но вышло по-другому. Неожиданно раздался хлопок (позже девушке объяснили: это заполнилась воздухом образовавшаяся пустота). Ампутаторы замерли в растерянности, потом переглянулись и, похоже, вздохнули с облегчением. Тернова-Терновой больше не существовало. В подлунном мире вовсе не рождался такой человек. И документы это наверняка подтверждали...
"Черно-желтые" выключили оборудование, собрали с пола свои одежки и не спеша покатили тележки к лифту. Поначалу они шли молча - уж больно упарились, затем стали вяло переговариваться.
Сослуживцы неуклюже принялись натягивать на себя мокрые вещи. Одежда липла к телу. Это было чрезвычайно комичное, но одновременно и печальное зрелище - вся Земля была унижена точно так же, как вот сейчас эти взрослые, уважаемые люди.
- Был человек - и нет его! И все делают вид, будто ничего не случилось! - раздался чей-то громкий голос.
Лика юркнула в комнату, схватила сумочку и направилась в туалет. К умывальнику выстроилась очередь. Наконец девушка оделась, умылась и накрасилась.
- Ну как ты? - участливо осведомился Студенец, когда Лика вернулась в свой отдел.
- Будь они прокляты! - вырвалось у нее.
- Потеряла ухажера и бесится, - язвительно произнесли за спиной.
Лику била нервная дрожь.
- Тише, тише... Успокойся, милая, - слабым голосом увещевал ее начальник отдела, бережно придерживая за плечи, будто она собиралась упасть. - Поезжай-ка домой, ложись спать. Прими снотворное - к завтрему полегчает...
Лике было никак не успокоиться. Студенец испугался и рявкнул:
- Дайте же ей воды!
Зубы Лики стучали о край чашки. Кто-то щедро плеснул в воду валерьянки, и в комнате запахло лекарством.
4
Родителям Лика ничего не рассказала. Сославшись на головную боль и начинающуюся простуду, она после ужина попарила себе ноги и улеглась в постель. Сон пришел сразу и был густым и тяжелым. Душным - как натянутое на голову ватное одеяло.
Следующий рабочий день прошел без приключений. Директор института делал вид, что ничего не произошло, хотя молодой начальник отдела исчез у всех на глазах. Коридоры же и комнаты института гудели от разговоров.
А вечером Лика снова попала в парочку ИЗМов. Ее поездка домой изрядно затянулась. Сначала девушку забросило на сезонную выставку лунной живописи. Скорей всего это было дело рук Министерства лунной культуры. Добровольно туда мало кто ходил, хотя у людей вовсе не угас интерес к искусству. Да, на Земле почти совсем перестали творить, зато в большом почете были работы старых мастеров. Теперь ни один создатель не может быть уверен, что его пальцами не двигает какой-нибудь лунный ублюдок, жаждущий "сопричастия высокому искусству", подправляет стиль, устраняет "ошибки", истребляя всякую недосказанность и тайну, искореняя подлинное авторское "я" в угоду собственным представлениям или узаконенному массовой культурой вкусу толпы. Только "ремесленникам" было на это наплевать - лишь бы покупали...
Громкие скандалы были вызваны прямыми М-нападениями на творцов. Какой-нибудь злобный небушник не давал мастеру завершить начатое, завидуя таланту презренного эемляшки или желая вовсе уничтожить культуру в бывшей метрополии.
Нередко вокруг книги, симфонии или картины разыгрывалось настоящее сражение, в котором участвовало несколько Небожителей, желавших кто завершения работы в первозданном виде, кто - ее исправления, а кто и уничтожения. Как правило, в результате автор либо забрасывал свое детище, и к его ужасу, оно в конце концов вылуплялось в изуродованном виде, либо истреблял его собственными руками, спасая от поругания. Рано или поздно руки у творцов опускались. Многие запили. Таланты умирали прежде времени, и мало кто приходил им на смену. Наученная горьким опытом молодежь не хотела гробить свою жизнь.
Выставка оставила у Лики неприятное впечатление. Мирные пейзажи лесистых лунных гор и превращенных в степи равнин, кратеров, заросших кустарником или гигантскими грибами, вовсе не умиротворяли, а казались полны хитроумных ловушек и притаившихся чудовищ - только сунься... А одухотворенные, светлые и чистые - так тщательно выписанные - лица селенитов маскировали хищные хари небушников, которые засели за пультами своих ужасных Магин, нацеленных на всех и каждого. При всей экстравагантности быта и развлечений селенитам лучше всего давались сугубо реалистические сюжеты. Если как следует всмотреться, в их работах проглядывало откровенное школярство, старательное ученичество, подражательство мастерам прошлого. А главное - они оставляли зрителя равнодушным.
Уходя, Лика бросила в зал прощальный взгляд. Луч заходящего солнца упал на стену, и девушке вдруг почудилось, что на картинах ей все удивительно знакомо. Словно она уже была в этих залитых зеленовато-голубым светом горах, заросших тропическим лесом, в исполинских чашах морей, в городах с причудливыми замками, высоченными башнями, сверкающей, стремительно меняющейся рекламой и головокружительными подвесными дорогами. И будто видела она воочию, а не на экране телевизора и эти пейзажи, и эти сценки из селенитской жизни. Хотя на самом деле Лика никогда не покидала Земли, да и вообще путешествовала совсем мало. На какие, спрашивается, шиши?..
А затем Лику занесло в филиал Международного института М-аллергии. Примерно у каждого двадцатого жителя Земли проявлялась устойчивая аллергическая реакция на любого рода ИЗМЕНЕНИЯ. Возникали всякого рода высыпания на коже (вплоть до багровых шишек в кулак величиной), начинали слезиться глаза, все тело охватывала невыносимая чесотка, так что больные прямо-таки раздирали себе кожу ногтями. Некоторые, не выдержав, начинали биться головой о стену, а кто-то и вовсе пытался свести счеты с жизнью, чтобы раз и навсегда избавиться от мучений.
Рано или поздно происходило сильнейшее самоотравление организма, и однажды могло остановиться дыхание. А посему таким людям была необходима строгая изоляция от мира, и в подвалах разбросанных по земному шару клиник беспрестанно крутились МОДы (Машины Обратного Действия), создавая знаменитые островки стабила.
Некоторые доведенные ИЗМами до отчаяния граждане, вовсе не страдая аллергией, пытались проникнуть в такие клиники. Они старались подкупить или шантажировать врачей, симулировали симптомы М-аллергии. Некоторые - весьма убедительно, хотя в конечном счете обмануть специалистов до сих пор не удавалось никому. Однако надежда попасть в неизменяемый мир не умирала.
Некоторые врачи и рады были бы помочь несчастным, не выдержавшим психологического пресса жизни в подлунном мире, но МОДы пожирали огромное количество энергии и стоили огромных денег. Мест в клиниках катастрофически не хватало. Часть поступающих с Луны в порядке гуманитарной помощи МОДов таинственно исчезала - на уровне Международной Организации Здравоохранения, на уровне Минздрава, да и областных управлений - тоже. Несомненно, руку к этому прикладывали чиновники Министерства по лунным делам и мафия. Самый прибыльный бизнес - ведь богачи готовы заплатить любые деньги за Анти-Магину, создающую в их особняке зону стабила.
Городскую клинику ограждал высокий бетонный забор с колючей проволокой под током и сенсорными датчиками; окруженное деревьями здание видом своим напоминало тюрьму. Стоящий в проходной у турникета дюжий охранник с кобурой, дубинкой и рацией на поясе грозно спросил девушку:
- Вы по какому делу?!
Лика краем глаза заметила сидящего в дежурке полицейского с автоматом на коленях. "Куда меня занесло?.. Зачем я это делаю?" Ответ, как всегда, был прост: шел очередной ИЗМ. Девушка знала, что все равно не сможет побороть толкающую ее вперед силу и надо скорее довести это навязанное ей дело до логического конца.
- Мне... о госпитализации поговорить... У меня дома больной, - робко произнесла она, испуганно глядя на охранника.
Тот зевнул, обнажив мелкие желтые зубы, и сказал более мягко:
- С кем говорить-то будете? У вас назначено?
Сердце провалилось в пятки. Лика не знала ни одного имени. Но вдруг она проговорила, не властная над собственным языком:
- Заведующий первым отделением мне назначил на семь. - Демонстративно поглядела на часы. - Как бы не опоздать...
- Проходите, - после секундного раздумья разрешил охранник и сунул ей в руку розовый квадратик временного пропуска. - Это на один час. Потом включится сигнал. Не задерживайтесь.
- Спасибо.
Лика проскользнула в садик, чувствуя, что на лбу выступили капельки пота. По аллеям прогуливались трое или четверо пациентов, одетых в серые фланелевые халаты, валенки с галошами и зимние шапки.
В дверях больничного корпуса ее снова остановили. Второй КПП тоже охранялся вооруженным часовым и был оснащен электронной системой идентификации. Вопросы повторились, повторился и ответ. Девушку провели к дежурному врачу, тот позвонил в кабинет заведующего первым отделением. Заведующий проводил вечерний обход.
- Пойдете сами, без сопровождающего, - сказал дежурный врач устало. Кабинет на втором этаже, комната двести двадцать пять.
Лике прикрепили на пальто магнитную метку. Она положила в карман еще один разовый пропуск, без которого ей будет не выйти наружу. Все переговоры Лика совершала со скорбно-спокойным, почти каменным лицом. Страх отпустил ее - пока что все шло как по маслу: небушник, заваривший кашу, знал, что делает.
- Подождете у кабинета. Обход скоро закончится.
- Спасибо.
Стальные лапы турникета с лязгом убрались в стены, открыв проход в недра клиники. Воздух здесь был пропитан казенным затхловатым запахом бессрочного заточения, безнадежности, потерянного интереса к жизни.
На первых же метрах пути Лика ощутила, как дрожит пол под ногами, - в подвале работали Анти-Магины. Она почувствовала странное холодное покалывание в спине в районе крестца и выше - вплоть до лопаток.
Ноги как бы сами собой пронесли Лику мимо нужной лестницы и шагали теперь по бесконечному коридору первого этажа. Здесь был стабил, и ничто не могло ею руководить. Так почему же Лика продолжала кого-то искать? Она и не знала, что это действует остаточная магия, ведь за последние полчаса Лика получила огромный заряд М-энергии.
На всем протяжении коридора вдоль стен стояли кровати, кое-где были сколочены деревянные нары в два этажа. Больные тихо лежали под серыми суконными одеялами - спали или тупо уставились в засиженный мухами потолок. Мутные плафоны были редки, да и горели далеко не все.
В одном-единственном холле, тесно уставленном стульями, смотрели хоккей неподвижные мужчины с тусклыми - обтянутыми кожей или одутловатыми - лицами, одетые в пижамы и дырявые тренировочные костюмы. Они слабо вскрикивали в опасные моменты и снова впадали в дрему.
Никто не обращал на Лику внимания. Лишь однажды санитарка, протиравшая мокрой тряпкой пол, цыкнула на нее, и девушка проскочила мимо, прижимаясь к бугристой салатного цвета стене. Коридор сделал два поворота, но Лика была уверена, что останавливаться ей еще рано. Но вот путь ее завершен. Палата сто сорок четыре. Дверь, покрашенная белой масляной краской, ничем не отличалась от других дверей, но Лика почувствовала, что должна войти.
Это была забитая кроватями женская палата. Большинство пациенток лежали пластом, и лишь три из них, обложившись подушками, пытались читать или вязать в полумраке, который не в силах был рассеять свет двух пыльных лампочек. Мух почему-то не было, зато потолок облюбовали мелкие городские комары, готовящиеся к позднему ужину, переходящему в ранний завтрак.
"Какая из них мне нужна?" - с отчаянием подумала Лика. Сейчас никто не мог ей подсказать. Ловя на себе удивленные взгляды пациенток, она застыла у входа. И уж совсем было приготовилась развернуться и уйти, как вдруг полезла в карман плаща за носовым платком, а попала в карман надетого поверху больничного халата. И там обнаружила скомканный листок бумаги. Оказалось, это записка - всего два слова: имя и фамилия.
- Я ищу Марию Кедрину. - Голос Лики звучал неуверенно - ломкий, с сорванной хрипотцой.
- Вон там, у правого окна, - сообщила одна из вяжущих женщин, и Лика направилась туда, с трудом протискиваясь между кроватями.
Она боялась опрокинуть какое-нибудь неопорожненное судно - тогда от стыда ей останется только спасаться бегством.
Мария Кедрина выглядела на все семьдесят пять, хотя, судя по табличке, висящей на металлической спинке кровати, ей было ровно на двадцать лет меньше.
- Здравствуйте, - негромко произнесла Лика. Та не услышала. - Добрый вечер, Мария! - почти крикнула девушка.
Голова старухи шевельнулась на подушке. Морщинистая черепашья шея на миг показалась из-под одеяла и скрылась снова.
- Мне уже делали укол... - произнесла она неожиданно тонким голосом.
- Я не сестра, я пришла вас навестить, - сказала Лика, опершись на спинку кровати. Ржавый металл холодил руки. - Как вы себя чувствуете?
Она отшатнулась, поймав на себе пронзительный, полубезумный взгляд внезапно открывшихся старушечьих глаз. В глубоких темных провалах сверкали зеленые огоньки.
- Ты - моя дочь, - произнесла старуха утвердительно.
- Нет-нет... - пробормотала Лика.
- Значит, ты жена моего сына.
- Я не замужем...
- Тогда зачем ты прилетела из Луна-Сити? - Глаза старухи закрылись. Интерес ее к девушке угас.
- Я не с Луны, Мария, я здешняя...
- Так тебя послали, - догадалась старуха. - Ты пришла меня убить, объявила она - Я слишком много знаю. - Вдруг кудахчуще захохотала и тут же, закашлявшись, едва не задохнулась.
- Идите-идите! - зашипела на девушку ее соседка. - Ей же будет худо!
Лика поспешила выбраться в коридор и двинулась к выходу из лечебницы. Она так ничего и не поняла.
ГЛАВА 3
"БУДДИЙСКИЕ БАРАБАНЫ"
1
Георг медленно приближался к бронированной двери бункера. Рядом шагал его новый главный механик со стальным чемоданчиком, где помещались контрольные приборы. Механик заметно нервничал, ведь престижная и высокооплачиваемая работа в замке Домарда и вся его дальнейшая карьера разом рухнули бы, постигни его сейчас неудача.
Побежать или резко дернуться было равносильно самоубийству. Автоматы-охранники, ни с кем не советуясь, немедленно откроют огонь на поражение. Счетверенные пулеметы системы браунинг, стреляющие разрывными пулями, соседствовали с войсковым стационарным лучеметом, способным в доли секунды прожечь лобовую броню танка "Леопард".
Коридор ощутимо сужался и шел под уклон. Тускло светили редкие круглые лампы, защищенные пуленепробиваемым стеклом. Дело было не в экономии энергии - просто Магины на дух не переносят электрического поля и тут же начинают капризничать, грозя выйти из строя. А посему в этих лампах жили колонии особых светлячков, выведенных методами генной инженерии и требующих специального ухода. Кстати говоря, охранные автоматы не были в полном смысле машинами. В них соединялся выращенный в пробирке, хорошо выдрессированный мозг клона и вживленная в него система фото- и акустических датчиков.
Домард и главный механик молчали. В тишине гулко отдавались шаги, где-то вдалеке капала с потолочного свода конденсирующаяся влага.
- Пароль! - окликнул их глухой каркающий голос, от которого мурашки пошли по коже. Это был Страж.
- Сова-благовест-штырь, - ответил фор Белкин.
Они продолжили путь - отзыв не был предусмотрен. Подойдя к полосатой желто-черной двери, мужчины остановились. Георг осторожным движением вытащил из нагрудного кармана пластиковый футляр с золотой идентификационной карточкой. То же самое сделал и главный механик. Они приложили свои карточки к десятидюймовому иллюминатору с поляризованным стеклом. Пальцы главного механика, несмотря на все его усилия, слегка дрожали. Но ему-то казалось, что эту дрожь ощущает весь мир.
Спустя несколько секунд бронированная дверь с лязгом начала откатываться в стену. Она была двухметровой толщины и выплавлена из нейтридированной стали.
Фор Белкин был здесь лишь однажды - в день совершеннолетия. Отец привел его сюда, чтобы показать сыну все. И сейчас за внешним спокойствием Георга скрывалось волнение и любопытство.
В коридор ворвался гул работающих Магин. За толстенной главной дверью обнаружилась еще одна - простая деревянная. Дубовые доски потемнели и начали порастать зеленым мхом. Георг открыл ее старинным железным ключом с длинной бородкой. Стальная дверь тут же снова начала выдвигаться из стены, отрезая дорогу назад.
Открывшаяся глазам картина впечатляла: Магины Дома фор Белкиных походили на буддийские молитвенные механизмы. Это были огромные разноцветные барабаны диаметром от трех до десяти метров и мельничные колеса, неостановимо вращавшиеся на могучих валах толщиной со ствол дерева. Специального освещения здесь не было, и тьму разгоняло лишь странное свечение самих "буддийских барабанов". Георг не знал его природы.
Воздух в Магинном зале, протянувшемся на добрую сотню метров, был прохладен и свеж. Вентиляция работала безотказно. В бетонную стену у входа в зал были вмонтированы манометр, термометр, измерители шума и влажности и еще какие-то неизвестные Георгу приборы. Главный механик добросовестно снял с них показания.
По правилам он должен делать профилактический осмотр Магин один раз в месяц, оставляя в журнале наблюдений традиционную запись: "Осмотр проведен такого-то числа во столько-то. Нарушений в работе и замечаний по содержанию нет".
"На сей раз тебе придется попотеть, - подумал фор Белкин. - Ты у меня из кожи вылезешь, но проверишь здесь каждый винтик..."
- Боюсь, твой предшественник порядком разленился. Я хочу знать, в каком состоянии Магины. Ясно?
- Так точно, - вытянулся в струнку главный механик.
- Вот и хорошо...
Новичок, изо всех сил демонстрируя усердие, лег на холодный пол и, с риском для жизни подсунувшись под стремительно вращающийся барабан, нацелил свой дефектоскоп. Нет ли раковин в металле, нет ли опасных вибраций? Кажется, он все делал правильно, и тем не менее не уходило ощущение, что главный механик только симулирует активность, с нетерпением ожидая, когда же хозяин уберется восвояси. И потому Домард решил остаться до конца проверки.
Как видно, госпожа Тернова не ощущала в себе ничего необычного. Не было у нее ни испуга, ни удивления. Выходит, Ампутатор с тележкой, оцепеневшая Лика, институтский коридор уже были в памяти этой женщины, как и множество других фактов ее небывшей жизни.
Лика мало сказать была потрясена - просто убита. Жалость к Витальке Тернову смешивалась в Лике с не меньшей жалостью к себе самой. Лика была обкрадена, в очередной раз безжалостно обкрадена подлой судьбой - вернее, подонком небушником. Ее лишали всяких надежд на личную жизнь, безжалостно устраняя любого мужчину, которого она могла бы полюбить. Жизненную линию девушки снова грубо сломали, направляя по новому руслу, и что там ждет впереди?
После ИЗМа в коридоре стояла июльская жара - температура перевалила за тридцать градусов. Весь ИЗМ занял сорок семь секунд, как позже сообщил начальник отдела Ф. Б. Студенец. Он специально засек время по хронометру он оставался ученым даже в пиковой ситуации.
- Все в порядке, гражданочка, - провозгласил Ампутатор, почесав голову над краем маски. От него остро пахло потом.
Ампутаторы представляют собой что-то вроде мастеров-сантехников по аварийным выездам. Надобность в их услугах появляется, когда у какого-нибудь землянина, ставшего случайным или второстепенным участником ИЗМа, в памяти накапливается слишком много противоречивых или не связанных между собой обломков, которые необходимо как-то связать, выстроить в цельную картину, вырезав и выбросив все лишнее.
Иногда человек одновременно попадает в два и более разнонаправленных ИЗМЕНЕНИЯ, и тогда его попросту нужно спасать. Конечно, рядовым Ампутаторам далеко до познания высот психологии и действуют они жестко, порой грубо, но зато решительно и довольно профессионально. В особо сложных случаях "черно-желтые" оставляют в памяти клиента лишь самые важные вехи его жизни. Остальное как-нибудь да восстановится с помощью родных и друзей, либо он сам это придумает - человеческая память не терпит пустоты. Если бы не "благородная", как пишут официозы, деятельность Ампутаторов, очень многие земляне оказались бы в сумасшедшем доме или даже наложили на себя руки.
Небушника, который совершил небрежный и тем более хулиганский ИЗМ, после вынужденного вмешательства Ампутатора ждут неприятности: большой штраф и потеря наиболее выгодных клиентов, ценящих превыше всего надежность. Так, по крайней мере, гласит теория.
А вот с какой стати "черно-желтый" взялся за Виталия Тернова? Наверняка всему виной неудержимая и оттого непозволительная его тяга к Лике? И эту заразу следовало удалить хирургическим путем?..
Тем временем новоиспеченная госпожа Тернова (Лика оцепенело уставилась на нее, не в силах оторвать взгляд) направилась в свою комнату - значит, и в этой ипостаси она работала в НИО и, быть может, в точно такой же должности.
Из противоположного конца коридора донесся скрип колес второй ампутаторской тележки. Первый Ампутатор, уже готовый тронуться в обратный путь, был несказанно удивлен. Случайное совпадение исключено - на миллионный город приходится всего лишь два десятка "черно-желтых", и работы у них всегда полно.
Действительно, это был второй Ампутатор. Он быстро катил по коридору свою тележку, в руке держал бешено вращающийся щуп, а в наушниках царил вой. Ампутатор чуял, что цель близка, и очень спешил.
Сотрудники НИО оцепенели от панического ужаса. Никто из них отродясь не видел двоих Ампутаторов зараз. Многие решили: теперь уж наверняка по их душу - скорей всего это операция по прочистке мозгов ненужных свидетелей.
- Всем оставаться на рабочих местах! - вдруг с большим опозданием загремел по радио громовый голос директора института.
- Постой-ка. - Второй Ампутатор у самой двери прихватил за локоть госпожу Тернову и повлек за собой.
Женщина мгновенно побледнела, но руку освободить не пыталась. Синие глаза у нее стали в пол-лица.
И вот уже "черно-желтые", встав напротив, молча сверлили друг друга взглядами.
- В чем дело, коллега? - осведомился наконец первый Ампутатор нарочито равнодушным голосом.
- Накладочка вышла, - усмехнулся второй. - Счас выправим...
- Это ты ей лапшу на уши вешай! - рявкнул первый, ткнув пальцем в Тернову. - У меня задание яснее ясного - ПОДЧИСТКА. Вот разнарядка... - И полез в нагрудный карман за документом.
- А у меня что - бумажка туалетная?! - верно, от растерянности взъярился второй. - Я обязан выполнить приказ!
- Ну давай-давай... - процедил сквозь зубы первый: дескать, еще посмотрим, что у тебя получится.
Второй Ампутатор засуетился у своей пары баллонов с жидким азотом. Лика во все глаза следила за мадам Терновой, но, несмотря на это, пропустила момент, когда началась обратная трансформация. Вскоре в коридоре снова возник Виталик. Лика восприняла обратную метаморфозу со странным спокойствием, как будто все было понарошку.
Жара теперь стояла просто невыносимая. Девушка продолжала истекать потом. "Черно-желтые" уже стащили с себя плащи и теперь снимали комбинезоны. Оглянувшись, Лика обнаружила, что ее сослуживцы и сослуживицы, зыркая по сторонам, один за другим тоже начинают разоблачаться. И вот, по общему примеру, она сняла с себя жакет и расстегнула блузку. Этого было явно недостаточно. В конце концов вслед за жакетом Лике пришлось снять и блузку, оставшись в одном лифчике.
Второй "черно-желтый" рано праздновал победу. Радость его была недолгой: Тернов опять начал превращаться в женщину. Потом оба процесса пошли одновременно - с переменным успехом.
Институтские разделись до нижнего белья и бешено размахивали блузками и пиджаками. Все равно они были мокрыми как мыши, ведь температура подошла к пятидесяти. Охладители давно исчерпали свои возможности. На самих же Ампутаторах к этому времени оставались лишь хоккейные маски и форменные черно-желтые плавки. Они походили на римских гладиаторов, готовых броситься в рукопашный бой. Порой им на несколько секунд удавалось "прижать" противника, процесс начинал идти лишь в одну сторону, превращая Виталия во что-то определенное, но затем неизбежно начинался откат. Это напоминало перетягивание каната.
А Тернов-Тернова постепенно превращался во что-то аморфное, среднеарифметическое, бесполое, сначала утрачивая индивидуальность, а потом и вовсе теряя человеческие черты. Пластичность фенотипа не безгранична.
Лике уже стало казаться, что этот бесплодный поединок может продолжаться бесконечно и люди рано или поздно изжарятся заживо. Но вышло по-другому. Неожиданно раздался хлопок (позже девушке объяснили: это заполнилась воздухом образовавшаяся пустота). Ампутаторы замерли в растерянности, потом переглянулись и, похоже, вздохнули с облегчением. Тернова-Терновой больше не существовало. В подлунном мире вовсе не рождался такой человек. И документы это наверняка подтверждали...
"Черно-желтые" выключили оборудование, собрали с пола свои одежки и не спеша покатили тележки к лифту. Поначалу они шли молча - уж больно упарились, затем стали вяло переговариваться.
Сослуживцы неуклюже принялись натягивать на себя мокрые вещи. Одежда липла к телу. Это было чрезвычайно комичное, но одновременно и печальное зрелище - вся Земля была унижена точно так же, как вот сейчас эти взрослые, уважаемые люди.
- Был человек - и нет его! И все делают вид, будто ничего не случилось! - раздался чей-то громкий голос.
Лика юркнула в комнату, схватила сумочку и направилась в туалет. К умывальнику выстроилась очередь. Наконец девушка оделась, умылась и накрасилась.
- Ну как ты? - участливо осведомился Студенец, когда Лика вернулась в свой отдел.
- Будь они прокляты! - вырвалось у нее.
- Потеряла ухажера и бесится, - язвительно произнесли за спиной.
Лику била нервная дрожь.
- Тише, тише... Успокойся, милая, - слабым голосом увещевал ее начальник отдела, бережно придерживая за плечи, будто она собиралась упасть. - Поезжай-ка домой, ложись спать. Прими снотворное - к завтрему полегчает...
Лике было никак не успокоиться. Студенец испугался и рявкнул:
- Дайте же ей воды!
Зубы Лики стучали о край чашки. Кто-то щедро плеснул в воду валерьянки, и в комнате запахло лекарством.
4
Родителям Лика ничего не рассказала. Сославшись на головную боль и начинающуюся простуду, она после ужина попарила себе ноги и улеглась в постель. Сон пришел сразу и был густым и тяжелым. Душным - как натянутое на голову ватное одеяло.
Следующий рабочий день прошел без приключений. Директор института делал вид, что ничего не произошло, хотя молодой начальник отдела исчез у всех на глазах. Коридоры же и комнаты института гудели от разговоров.
А вечером Лика снова попала в парочку ИЗМов. Ее поездка домой изрядно затянулась. Сначала девушку забросило на сезонную выставку лунной живописи. Скорей всего это было дело рук Министерства лунной культуры. Добровольно туда мало кто ходил, хотя у людей вовсе не угас интерес к искусству. Да, на Земле почти совсем перестали творить, зато в большом почете были работы старых мастеров. Теперь ни один создатель не может быть уверен, что его пальцами не двигает какой-нибудь лунный ублюдок, жаждущий "сопричастия высокому искусству", подправляет стиль, устраняет "ошибки", истребляя всякую недосказанность и тайну, искореняя подлинное авторское "я" в угоду собственным представлениям или узаконенному массовой культурой вкусу толпы. Только "ремесленникам" было на это наплевать - лишь бы покупали...
Громкие скандалы были вызваны прямыми М-нападениями на творцов. Какой-нибудь злобный небушник не давал мастеру завершить начатое, завидуя таланту презренного эемляшки или желая вовсе уничтожить культуру в бывшей метрополии.
Нередко вокруг книги, симфонии или картины разыгрывалось настоящее сражение, в котором участвовало несколько Небожителей, желавших кто завершения работы в первозданном виде, кто - ее исправления, а кто и уничтожения. Как правило, в результате автор либо забрасывал свое детище, и к его ужасу, оно в конце концов вылуплялось в изуродованном виде, либо истреблял его собственными руками, спасая от поругания. Рано или поздно руки у творцов опускались. Многие запили. Таланты умирали прежде времени, и мало кто приходил им на смену. Наученная горьким опытом молодежь не хотела гробить свою жизнь.
Выставка оставила у Лики неприятное впечатление. Мирные пейзажи лесистых лунных гор и превращенных в степи равнин, кратеров, заросших кустарником или гигантскими грибами, вовсе не умиротворяли, а казались полны хитроумных ловушек и притаившихся чудовищ - только сунься... А одухотворенные, светлые и чистые - так тщательно выписанные - лица селенитов маскировали хищные хари небушников, которые засели за пультами своих ужасных Магин, нацеленных на всех и каждого. При всей экстравагантности быта и развлечений селенитам лучше всего давались сугубо реалистические сюжеты. Если как следует всмотреться, в их работах проглядывало откровенное школярство, старательное ученичество, подражательство мастерам прошлого. А главное - они оставляли зрителя равнодушным.
Уходя, Лика бросила в зал прощальный взгляд. Луч заходящего солнца упал на стену, и девушке вдруг почудилось, что на картинах ей все удивительно знакомо. Словно она уже была в этих залитых зеленовато-голубым светом горах, заросших тропическим лесом, в исполинских чашах морей, в городах с причудливыми замками, высоченными башнями, сверкающей, стремительно меняющейся рекламой и головокружительными подвесными дорогами. И будто видела она воочию, а не на экране телевизора и эти пейзажи, и эти сценки из селенитской жизни. Хотя на самом деле Лика никогда не покидала Земли, да и вообще путешествовала совсем мало. На какие, спрашивается, шиши?..
А затем Лику занесло в филиал Международного института М-аллергии. Примерно у каждого двадцатого жителя Земли проявлялась устойчивая аллергическая реакция на любого рода ИЗМЕНЕНИЯ. Возникали всякого рода высыпания на коже (вплоть до багровых шишек в кулак величиной), начинали слезиться глаза, все тело охватывала невыносимая чесотка, так что больные прямо-таки раздирали себе кожу ногтями. Некоторые, не выдержав, начинали биться головой о стену, а кто-то и вовсе пытался свести счеты с жизнью, чтобы раз и навсегда избавиться от мучений.
Рано или поздно происходило сильнейшее самоотравление организма, и однажды могло остановиться дыхание. А посему таким людям была необходима строгая изоляция от мира, и в подвалах разбросанных по земному шару клиник беспрестанно крутились МОДы (Машины Обратного Действия), создавая знаменитые островки стабила.
Некоторые доведенные ИЗМами до отчаяния граждане, вовсе не страдая аллергией, пытались проникнуть в такие клиники. Они старались подкупить или шантажировать врачей, симулировали симптомы М-аллергии. Некоторые - весьма убедительно, хотя в конечном счете обмануть специалистов до сих пор не удавалось никому. Однако надежда попасть в неизменяемый мир не умирала.
Некоторые врачи и рады были бы помочь несчастным, не выдержавшим психологического пресса жизни в подлунном мире, но МОДы пожирали огромное количество энергии и стоили огромных денег. Мест в клиниках катастрофически не хватало. Часть поступающих с Луны в порядке гуманитарной помощи МОДов таинственно исчезала - на уровне Международной Организации Здравоохранения, на уровне Минздрава, да и областных управлений - тоже. Несомненно, руку к этому прикладывали чиновники Министерства по лунным делам и мафия. Самый прибыльный бизнес - ведь богачи готовы заплатить любые деньги за Анти-Магину, создающую в их особняке зону стабила.
Городскую клинику ограждал высокий бетонный забор с колючей проволокой под током и сенсорными датчиками; окруженное деревьями здание видом своим напоминало тюрьму. Стоящий в проходной у турникета дюжий охранник с кобурой, дубинкой и рацией на поясе грозно спросил девушку:
- Вы по какому делу?!
Лика краем глаза заметила сидящего в дежурке полицейского с автоматом на коленях. "Куда меня занесло?.. Зачем я это делаю?" Ответ, как всегда, был прост: шел очередной ИЗМ. Девушка знала, что все равно не сможет побороть толкающую ее вперед силу и надо скорее довести это навязанное ей дело до логического конца.
- Мне... о госпитализации поговорить... У меня дома больной, - робко произнесла она, испуганно глядя на охранника.
Тот зевнул, обнажив мелкие желтые зубы, и сказал более мягко:
- С кем говорить-то будете? У вас назначено?
Сердце провалилось в пятки. Лика не знала ни одного имени. Но вдруг она проговорила, не властная над собственным языком:
- Заведующий первым отделением мне назначил на семь. - Демонстративно поглядела на часы. - Как бы не опоздать...
- Проходите, - после секундного раздумья разрешил охранник и сунул ей в руку розовый квадратик временного пропуска. - Это на один час. Потом включится сигнал. Не задерживайтесь.
- Спасибо.
Лика проскользнула в садик, чувствуя, что на лбу выступили капельки пота. По аллеям прогуливались трое или четверо пациентов, одетых в серые фланелевые халаты, валенки с галошами и зимние шапки.
В дверях больничного корпуса ее снова остановили. Второй КПП тоже охранялся вооруженным часовым и был оснащен электронной системой идентификации. Вопросы повторились, повторился и ответ. Девушку провели к дежурному врачу, тот позвонил в кабинет заведующего первым отделением. Заведующий проводил вечерний обход.
- Пойдете сами, без сопровождающего, - сказал дежурный врач устало. Кабинет на втором этаже, комната двести двадцать пять.
Лике прикрепили на пальто магнитную метку. Она положила в карман еще один разовый пропуск, без которого ей будет не выйти наружу. Все переговоры Лика совершала со скорбно-спокойным, почти каменным лицом. Страх отпустил ее - пока что все шло как по маслу: небушник, заваривший кашу, знал, что делает.
- Подождете у кабинета. Обход скоро закончится.
- Спасибо.
Стальные лапы турникета с лязгом убрались в стены, открыв проход в недра клиники. Воздух здесь был пропитан казенным затхловатым запахом бессрочного заточения, безнадежности, потерянного интереса к жизни.
На первых же метрах пути Лика ощутила, как дрожит пол под ногами, - в подвале работали Анти-Магины. Она почувствовала странное холодное покалывание в спине в районе крестца и выше - вплоть до лопаток.
Ноги как бы сами собой пронесли Лику мимо нужной лестницы и шагали теперь по бесконечному коридору первого этажа. Здесь был стабил, и ничто не могло ею руководить. Так почему же Лика продолжала кого-то искать? Она и не знала, что это действует остаточная магия, ведь за последние полчаса Лика получила огромный заряд М-энергии.
На всем протяжении коридора вдоль стен стояли кровати, кое-где были сколочены деревянные нары в два этажа. Больные тихо лежали под серыми суконными одеялами - спали или тупо уставились в засиженный мухами потолок. Мутные плафоны были редки, да и горели далеко не все.
В одном-единственном холле, тесно уставленном стульями, смотрели хоккей неподвижные мужчины с тусклыми - обтянутыми кожей или одутловатыми - лицами, одетые в пижамы и дырявые тренировочные костюмы. Они слабо вскрикивали в опасные моменты и снова впадали в дрему.
Никто не обращал на Лику внимания. Лишь однажды санитарка, протиравшая мокрой тряпкой пол, цыкнула на нее, и девушка проскочила мимо, прижимаясь к бугристой салатного цвета стене. Коридор сделал два поворота, но Лика была уверена, что останавливаться ей еще рано. Но вот путь ее завершен. Палата сто сорок четыре. Дверь, покрашенная белой масляной краской, ничем не отличалась от других дверей, но Лика почувствовала, что должна войти.
Это была забитая кроватями женская палата. Большинство пациенток лежали пластом, и лишь три из них, обложившись подушками, пытались читать или вязать в полумраке, который не в силах был рассеять свет двух пыльных лампочек. Мух почему-то не было, зато потолок облюбовали мелкие городские комары, готовящиеся к позднему ужину, переходящему в ранний завтрак.
"Какая из них мне нужна?" - с отчаянием подумала Лика. Сейчас никто не мог ей подсказать. Ловя на себе удивленные взгляды пациенток, она застыла у входа. И уж совсем было приготовилась развернуться и уйти, как вдруг полезла в карман плаща за носовым платком, а попала в карман надетого поверху больничного халата. И там обнаружила скомканный листок бумаги. Оказалось, это записка - всего два слова: имя и фамилия.
- Я ищу Марию Кедрину. - Голос Лики звучал неуверенно - ломкий, с сорванной хрипотцой.
- Вон там, у правого окна, - сообщила одна из вяжущих женщин, и Лика направилась туда, с трудом протискиваясь между кроватями.
Она боялась опрокинуть какое-нибудь неопорожненное судно - тогда от стыда ей останется только спасаться бегством.
Мария Кедрина выглядела на все семьдесят пять, хотя, судя по табличке, висящей на металлической спинке кровати, ей было ровно на двадцать лет меньше.
- Здравствуйте, - негромко произнесла Лика. Та не услышала. - Добрый вечер, Мария! - почти крикнула девушка.
Голова старухи шевельнулась на подушке. Морщинистая черепашья шея на миг показалась из-под одеяла и скрылась снова.
- Мне уже делали укол... - произнесла она неожиданно тонким голосом.
- Я не сестра, я пришла вас навестить, - сказала Лика, опершись на спинку кровати. Ржавый металл холодил руки. - Как вы себя чувствуете?
Она отшатнулась, поймав на себе пронзительный, полубезумный взгляд внезапно открывшихся старушечьих глаз. В глубоких темных провалах сверкали зеленые огоньки.
- Ты - моя дочь, - произнесла старуха утвердительно.
- Нет-нет... - пробормотала Лика.
- Значит, ты жена моего сына.
- Я не замужем...
- Тогда зачем ты прилетела из Луна-Сити? - Глаза старухи закрылись. Интерес ее к девушке угас.
- Я не с Луны, Мария, я здешняя...
- Так тебя послали, - догадалась старуха. - Ты пришла меня убить, объявила она - Я слишком много знаю. - Вдруг кудахчуще захохотала и тут же, закашлявшись, едва не задохнулась.
- Идите-идите! - зашипела на девушку ее соседка. - Ей же будет худо!
Лика поспешила выбраться в коридор и двинулась к выходу из лечебницы. Она так ничего и не поняла.
ГЛАВА 3
"БУДДИЙСКИЕ БАРАБАНЫ"
1
Георг медленно приближался к бронированной двери бункера. Рядом шагал его новый главный механик со стальным чемоданчиком, где помещались контрольные приборы. Механик заметно нервничал, ведь престижная и высокооплачиваемая работа в замке Домарда и вся его дальнейшая карьера разом рухнули бы, постигни его сейчас неудача.
Побежать или резко дернуться было равносильно самоубийству. Автоматы-охранники, ни с кем не советуясь, немедленно откроют огонь на поражение. Счетверенные пулеметы системы браунинг, стреляющие разрывными пулями, соседствовали с войсковым стационарным лучеметом, способным в доли секунды прожечь лобовую броню танка "Леопард".
Коридор ощутимо сужался и шел под уклон. Тускло светили редкие круглые лампы, защищенные пуленепробиваемым стеклом. Дело было не в экономии энергии - просто Магины на дух не переносят электрического поля и тут же начинают капризничать, грозя выйти из строя. А посему в этих лампах жили колонии особых светлячков, выведенных методами генной инженерии и требующих специального ухода. Кстати говоря, охранные автоматы не были в полном смысле машинами. В них соединялся выращенный в пробирке, хорошо выдрессированный мозг клона и вживленная в него система фото- и акустических датчиков.
Домард и главный механик молчали. В тишине гулко отдавались шаги, где-то вдалеке капала с потолочного свода конденсирующаяся влага.
- Пароль! - окликнул их глухой каркающий голос, от которого мурашки пошли по коже. Это был Страж.
- Сова-благовест-штырь, - ответил фор Белкин.
Они продолжили путь - отзыв не был предусмотрен. Подойдя к полосатой желто-черной двери, мужчины остановились. Георг осторожным движением вытащил из нагрудного кармана пластиковый футляр с золотой идентификационной карточкой. То же самое сделал и главный механик. Они приложили свои карточки к десятидюймовому иллюминатору с поляризованным стеклом. Пальцы главного механика, несмотря на все его усилия, слегка дрожали. Но ему-то казалось, что эту дрожь ощущает весь мир.
Спустя несколько секунд бронированная дверь с лязгом начала откатываться в стену. Она была двухметровой толщины и выплавлена из нейтридированной стали.
Фор Белкин был здесь лишь однажды - в день совершеннолетия. Отец привел его сюда, чтобы показать сыну все. И сейчас за внешним спокойствием Георга скрывалось волнение и любопытство.
В коридор ворвался гул работающих Магин. За толстенной главной дверью обнаружилась еще одна - простая деревянная. Дубовые доски потемнели и начали порастать зеленым мхом. Георг открыл ее старинным железным ключом с длинной бородкой. Стальная дверь тут же снова начала выдвигаться из стены, отрезая дорогу назад.
Открывшаяся глазам картина впечатляла: Магины Дома фор Белкиных походили на буддийские молитвенные механизмы. Это были огромные разноцветные барабаны диаметром от трех до десяти метров и мельничные колеса, неостановимо вращавшиеся на могучих валах толщиной со ствол дерева. Специального освещения здесь не было, и тьму разгоняло лишь странное свечение самих "буддийских барабанов". Георг не знал его природы.
Воздух в Магинном зале, протянувшемся на добрую сотню метров, был прохладен и свеж. Вентиляция работала безотказно. В бетонную стену у входа в зал были вмонтированы манометр, термометр, измерители шума и влажности и еще какие-то неизвестные Георгу приборы. Главный механик добросовестно снял с них показания.
По правилам он должен делать профилактический осмотр Магин один раз в месяц, оставляя в журнале наблюдений традиционную запись: "Осмотр проведен такого-то числа во столько-то. Нарушений в работе и замечаний по содержанию нет".
"На сей раз тебе придется попотеть, - подумал фор Белкин. - Ты у меня из кожи вылезешь, но проверишь здесь каждый винтик..."
- Боюсь, твой предшественник порядком разленился. Я хочу знать, в каком состоянии Магины. Ясно?
- Так точно, - вытянулся в струнку главный механик.
- Вот и хорошо...
Новичок, изо всех сил демонстрируя усердие, лег на холодный пол и, с риском для жизни подсунувшись под стремительно вращающийся барабан, нацелил свой дефектоскоп. Нет ли раковин в металле, нет ли опасных вибраций? Кажется, он все делал правильно, и тем не менее не уходило ощущение, что главный механик только симулирует активность, с нетерпением ожидая, когда же хозяин уберется восвояси. И потому Домард решил остаться до конца проверки.