"Да это же Георг!" - пронзила Франца мгновенная мысль, подобно тому как ослепительная вспышка фосфорной гранаты разрывает чернильную мглу подземелья.
- Срочно соедините меня с Георгом фор Белкиным, - распорядился Франц фор Францевич.
В ожидании он нервно ходил по кабинету, постукивая костяшками пальцев по крышке письменного стола, секретеру, по спинкам стульев и корпусу компьютера.
- Георг фор Белкин выехал из замка на отдых в кемпинг "У Армстронга", наконец заговорил электронный секретарь. - Его номер не отвечает. Портье сказал, что сэр Георг ранним утром отправился полетать в ущелье Олдрина и до сих пор не возвращался. Наверное, застрял в каком-нибудь кабачке, коих там великое множество...
- Это кто сказал про кабачок?
- Портье.
Франц замысловато выругался, подумав при этом: "Не успели с деревьев спуститься, а уже предположения строят..." Потом он вызвал обер-механика и дворецкого:
- Мою "галошу" к парадному подъезду! Походную амуницию - в кабину, и чтоб егерь и начальник охраны в полной готовности были там через пять минут!
Подлетая к ущелью Олдрина, фор Францевич еще раз на всякий случай связался с кемпингом. Георг так и не вернулся.
"Галоша" беспрекословно слушалась руля, но она может оказаться игрушкой в чужих руках, если пропадет защита Магин Дома фор Францевичей.
Когда обер-механик бросил глиссер вниз, Домард смотрел на бело-голубой серп Земли сквозь прозрачный колпак кабины. Бывшая метрополия была унижена и до поры до времени терпеливо сносила оскорбления. Францу очень не нравилось нынешнее положение вещей, и он был уверен, что Земля еще найдет способ безжалостно отомстить Небожителям, но бороться с владычеством Луны даже не помышлял - пусть все идет как идет.
Приемник уловил слабые сигналы маячка. "Галоша" двинулась туда. Перед входом в самую нижнюю, еще не оборудованную пещеру громоздилась огромная шевелящаяся груда малиновых, будто заживо отваренных, сороконожек. Домард сразу понял, почему они тут оказались.
"Галоша" зависла в воздухе напротив закупоренного сороконожками входа. Груда эта основанием своим уходила на дно ущелья. Недолго думая, Франц пальнул по ней из носовой лазерной пушки. С шипением лопались сотни хитиновых оболочек, а их содержимое просто испарялось. Вскоре груда осела на полтора метра, освободив темное отверстие с обвалившимися краями.
Домард приказал Магине вытащить Георга из пещеры. Прошла минута. Ничего не изменилось. Фор Францевич включил акустический щуп. Из глубины штрека доносились странные хруст и хрип. Дай бог, фор Белкин еще жив. Франц снова обратился к Магине - и опять безрезультатно. Потом он потребовал, чтобы она откликнулась и повторила приказ. Голос Посредника так и не прозвучал в его голове.
Домард замысловато выматерился, хотя сознавал: именно так сейчас и должно быть. Идет атака. Францу ничего не оставалось, как убедить себя, что он справится и без всякой магии. Затем Фра-Фра приказал обер-механику, когда тройка покинет "галошу", подняться метров на пятьдесят и ждать ее возвращения.
Франц фор Францевич, начальник его охраны и егерь были экипированы на славу: десантные бронекостюмы, шлемы с мощными фонарями, высокие сапоги. На вооружении - бластеры с подствольными гранатометами, автоматические пистолеты, стреляющие разрывными и бронебойными пулями, парализующие гранаты, кинжалы и инфразвуковое ружье для борьбы со всякого рода зоологической пакостью. Трап "галоши" вошел внутрь пещеры на три метра, с хрустом раздавив кучу живых и мертвых сороконожек. Тройка высадилась.
- Георг! Мы пришли за тобой! - прокричал Домард в громкоговоритель. Это Франц!
В тот же миг на них с потолка обрушился настоящий дождь из лунных пиявок. Прокусить защитные костюмы они не могли, зато больше ничего не было видно. Инфразвуковое ружье должно было сразу их отпугнуть, однако пиявки с упорством одержимых продолжали атаку, вскоре засыпав людей почти до пояса. Тройка сомкнулась спинами, чтобы не задеть друг друга при стрельбе, и лучи бластеров полыхнули веером, сжигая на лету живой водопад.
- Враги добились своего: мы стоим на месте, - передал Домард спутникам по рации. - Надо прорываться.
Они сосредоточили огонь в одном направлении, пробивая себе дорогу в глубину пещеры, и медленно двинулись вперед, оскальзываясь на трупах кровососов. Когда тройка выбралась из груды черных обгоревших тел, идти стало легче. Добрая половина пиявок была сожжена, остальные расползлись кто куда.
Тройка прошла сто метров, и пещера превратилась в коридор. Из глубины доносились какие-то странные звуки, но Георга по-прежнему не было видно. Вдруг почву под ногами тряхнуло. Франц пошатнулся и, ударившись о стену, ушиб нос о забрало. Позади раздался грохот, коридор заволокло облако пыли.
До сих пор Фра-Фра лишь однажды пережил лунотрясение. Это произошло во время нападения на Центральную Магинную Станцию Правительства Луны. Станция занимается регенерацией непрерывно улетучивающейся лунной атмосферы и смягчением контрастов лунного климата. Отряд земных террористов из так называемой группы "Деймос" высадился в Море Ясности с фрегата, похищенного у Военно-космических сил Европейского Сообщества, и закидал Станцию термоядерными минами, вызвав мощное лунотрясение. К счастью, включившиеся в дело Магины Домов и лунных корпораций уже через десять минут вернули Луну в прежний вид. Террористы-смертники были схвачены и прошли реконструирование. Теперь они разводят цветы в национальном парке на склонах кратера Аристотель.
- Кажется, нас завалило, - флегматично произнес Домард, фыркнул, выдувая кровь из ноздри, и прибавил шагу. Коридору, казалось, не будет конца.
И вот наконец Франц увидел Домарда Георга фор Белкина, вернее, то, что от него осталось. Шмяк, хруп, шмяк, хруп!.. Георг был покрыт кровавой коркой и раздавленными тельцами нападавших на него животных. Но он все еще не сдался. Сидел на полу, привалившись спиной к стене, до подмышек погруженный в холм трупиков, и из последних сил продолжал давить четырьмя изувеченными пальцами ползающую по нему нечисть. Движения его были механическими и монотонными - как у робота.
- Горги! - закричал Франц. - Мы пришли! Георг не реагировал. Он не слышал и не видел Франца фор Францевича и его слуг.
- Господи! Спаси и сохрани!
У Георга фор Белкина не было ни глаз, ни ушей. Губ и носа - тоже. Непонятно только, как в этом искалеченном теле еще держится жизнь, за счет каких сил фор Белкин не потерял сознания при такой боли и ужасе, в полном одиночестве и без надежды на спасение.
Егерь вместе с начальником охраны подняли Георга и поволокли к выходу из штрека. Целую минуту на них никто не нападал. Затем на четверку набросилась подкравшаяся по боковому коридору стая лунных койотов.
Один из них успел прыгнуть - взлетел, замолотив по воздуху передними лапами. Его спинные "паруса" раскрылись, и он врезался в голову начальника охраны. Тот не удержал равновесия и рухнул на спину, повалив вместе с собой и Георга фор Белкина. Разинутая двенадцатидюймовая пасть вцепилась в забрало шлема. Клацнули бритвенно наточенные клыки, пытаясь прогрызть пласталь. На минуту начальник охраны выбыл из строя. Егерь попытался поднять раненого и тоже не стрелял.
Пятьдесят три секунды Францу одному пришлось сдерживать нападение стаи обезумевших от магии животных. Койоты, почуяв слабину, беспрерывно прыгали, порой забираясь на чужие спины. Домард сжигал их на лету, и уже мертвые обгорелые, дымящиеся - тела все еще летели, грозя свалить с ног...
Когда четверка вышла к завалу у выхода из пещеры, снаружи доносился приглушенный грохот - это Францева "галоша" расстреливала многопудовые глыбы, отрезавшие пещеру от ущелья. Домард связался с обер-механиком по рации и приказал вызвать спасателей.
Помощь пришла лишь через полчаса, так как вызванную летучую платформу "юнкерс-П" Службы Спасения протаранила "пчелка" без опознавательных знаков. Платформу восстановили с помощью спасательских Магин и расчистили воздушное пространство в радиусе двадцати миль. И только тогда "юнкерс-П" опустилась в ущелье.
5
В сауне царили густые ароматы траволечебницы и влажного сеновала. Целиком и полностью починенный Георг сидел в чане с горячей водой, настоянной на всевозможных лекарственных травах, хотя нынешнее тело Домарда не нуждалось ни в чем, кроме хорошего ужина. А стол уже был накрыт в малой гостиной.
Срочно вызванный в замок главный эксперт магических машин при Правительстве Луны не обнаружил в работе Магин Фра-Фра ни малейших неполадок. Ведь в эти минуты магинные батареи и фор Францевича, и фор Белкина действительно были в полном порядке, а в прошлых грехах Посредники так и не признались, хотя допрашивали их с пристрастием.
Главный эксперт только театрально разводил руками. При этом от денег он отказываться не собирался. А между прочим, разовый его гонорар равен месячному заработку лунного инженера.
Георг умер и, пройдя чистилище, наконец-то попал в рай. Позади были ужас и боль туннеля, которые помнило его обновленное, без единого шрама тело. Эти ужас и боль сидели у него в голове. Нельзя описать словами, что чувствуешь, когда тебе выгрызают глаза, обгладывают подбородок, откусывают фалангу за фалангой... Это похоже на фантомные боли при ампутации, только наоборот. Пытка страшной памятью, которую Георг попросил Франца сохранить ему, когда обрел дар речи. Если ничего не помнить, то все окажется зря.
...Ужин был скромным: кроме жареных цесарок, копченой лососины и заливного судака стол украшали всего лишь пяток салатов, тушеная тыква с изюмом, какой-то особенный лебединый паштет и ломтики манго в сиропе. Фра-Фра пожертвовал ради такого случая парой бутылок отличного бордо двадцатилетней выдержки, но Георг налегал исключительно на армянский коньяк "КС". Рядом была выставлена батарея запотевших бутылок боржоми - правда, здешнего, лунного разлива. Теперь эту водицу возят с Земли исключительно цистернами. Слишком дорогое удовольствие таскать туда-обратно стекло и пластмассовые ящики.
Поначалу ели молча. Было как-то не до разговоров. Обслуживали себя сами - Франц отослал слуг. Ничто не должно мешать торжеству живота, да и лишние уши сейчас вовсе ни к чему, даже если доверие к этим ушам абсолютное. Человек далеко не всегда властен над собой, а уж на Луне в особенности...
Наконец червячок был заморен, и Георг почувствовал, что напряжение отпускает его. Страшные воспоминания о пещере поблекли, потеряли прежнюю остроту. Хозяин откусил кончик огромной коричневой сигары с золотым королевским гербом, зажег ее от кремневой зажигалки (тысяча селенов, если не больше), откинулся на спинку стула и довольно прищурился. Георг видел, что на самом деле старик по-прежнему охвачен тревожными мыслями.
- Ну что, побеседуем? - ленивым голосом осведомился фор Францевич.
Фор Белкин кивнул, он тоже откинулся на спинку стула, которая тотчас приняла очертания его фигуры, чтобы стало еще удобней.
Фра-Фра явно хотел поделиться с ним самым сокровенным, но то ли никак не решался, то ли не сумел еще как следует сформулировать это самое-самое. Он начал издалека и за первые десять минут монолога изрядно утомил Георга, который поймал себя на том, что пропускает мимо ушей добрую половину сказанного.
- Порой мне кажется: мы сами себя поймали в ловушку. Ведь мы не живем, а все время играем. Нет ничего искреннего, естественного, ничего настоящего. Всюду бутафория, живем в декорациях, наши поступки - одна лишь поза. Мы делаем ужимки и прыжки - иного не умеем и не хотим. И не мыслим даже. Не это ли симптомы вырождения лунной цивилизации?.. А когда постоянно играешь, трудно отличить, та ли это игра, которую некогда начал, или кто-то уже навязал тебе новые правила, перевел игру в новую плоскость, а ты этого даже и не заметил.
Францу стало жарко. Он скинул покрытый позументами камзол, расстегнул ворот белоснежной батистовой рубашки. Густые седые волосы его были всклокочены, взгляд сверлил противоположную стену, и казалось, что драгоценные гобелены пятисотлетней давности вот-вот задымятся, словно бумажка под лупой в солнечный день.
- Почему селенит так легко закрепощается? Сам себя заковывает в тесный панцирь неукоснительных правил, категорических императивов и сакральных ритуалов? В силу стандартизованного, стереотипного воспитания, которое не учит главному - думать. В силу недостаточно широкого образования, которое не прививает тягу к свободному самовыражению, не учит подвергать критическому анализу все и вся. В силу социальных привычек, то бишь освященных обществом традиций...
- Это ты обо мне одном или обо всех чохом? - вяло осведомился фор Белкин.
- Желание быть свободным не может возникнуть в среде интеллектуальной апатии, - не отвечая на вопрос, продолжал Фра-Фра. - Небожитель обречен быть заключенным весь отпущенный ему срок...
Слуга принес серебряный канделябр с дюжиной свечей, хозяин зажег их магическим усилием, а электрический свет тут же потух. На серебряном подносе из воздуха возникли две чашки кофе с коньяком. Георг пригубил и от удовольствия зачмокал языком, а Франц вскоре позабыл о своей чашке - он был поглощен монологом.
- И любовь - величайшее чувство на свете - по сути, нам недоступна. Ты слышал хоть раз, чтобы Небожитель женился по любви или чей-то брак был действительно счастлив? Это чувство слишком сильно для нас и потому считается несуществующим. Ведь мы по своей природе циники - так легче переносить свою неполноценность. Не веря в любовь, мы отказываем в ней и землянам. А значит, мы можем разлучить влюбленных без малейших угрызений совести...
Последняя фраза почему-то не понравилась фор Белкину - неужто задела за живое?
- Хватит толочь воду в ступе, - с нарочитой грубостью перебил он Франца. - Твоя мысль понятна. Но позволь заметить: гораздо легче жить в уверенности, что любовь - не более чем всплеск животной страсти, недолгое ослепление разума. Попробуй найди поистине родственную, близкую душу, подлинную пару среди пяти миллиардов людишек, которые погружены в свои амбиции и болячки. Даже несмотря на все ухищрения компьютерного сводничества...
- А Магины? - Франц вдруг вспомнил о своем кофе, глотнул, поморщился. Остыл.
Подчиняясь его безмолвному приказу, Магина заменила чашку на подносе.
- Ты имеешь в виду генетическим путем вывести себе пару и взрастить в "чане" до нужных кондиций? Надеешься повторить эффект Пигмалиона?
- Ну почему обязательно идти от яйцеклетки? - взмахнул рукой Фра-Фра, едва не расплескав кофе. - Можно поискать как следует, переворошить миллионы судеб, характеров, лиц... А если в конце концов удастся найти то, что искал, не это ли будет твое подлинное спасение?
Замолчали. Тишину нарушало лишь довольное урчание Мурзика, весь вечер проспавшего на медвежьей шкуре. Проснувшись, снежный барс потешно потянулся: передние лапы вытянуты вперед, задние согнуты и напряжены, как будто он одновременно и собирается прыгнуть, и уже приземляется. Фра-Фра глядел на эти потягушеньки, и на лице его расплывалась улыбка, волшебно преображавшая черты. Это словно был другой человек, он весь светился. Такого Франца Георг фор Белкин еще не видел. "Вот и все твое счастье, приятель, - подумал он. Зачем тебе перетасовывать миллионы девиц?"
Мурзик подошел, потерся о ноги хозяина, едва не повалив стол, и, зажмурившись, довольно замурлыкал, словно чудовищных размеров котенок. Он был выведен генетически, как и прочие домашние любимцы Небожителей.
- Ты начал этот разговор вовсе не затем, чтобы обсуждать проблемы любви и дружбы, - решился прервать эту идиллию Георг. - Давай уж начистоту... Облизнул пересохшие губы. - Как я понимаю, мы оба попали под удар. Весь вопрос в том, кто и почему?..
- Скажи-ка лучше, много ли ты помнишь? Твое прошлое... оно при тебе? Твоя память - с ней все в порядке?
- Погоди... - пробормотал фор Белкин, оттягивая ответ.
Слуга бесшумно унес пустые чашки, Фра-Фра ждал ответа, а Георг тем временем пытался вспомнить что-то давнее и очень важное. Но, как назло, именно сейчас мысли возвращались к событиям последних дней, долговременная память не хотела пробуждаться.
- Наверное, сегодня я слишком устал. Завтра с утречка я тебе такого навспоминаю!.. - в конце концов с деланной веселостью в голосе ответил Георг фор Белкин.
- Дело не в переживаниях или выпитом коньяке, дружище. - Фор Францевич просмаковал последнее слово. - Я уже несколько недель пытаюсь активизировать свою память самыми разными способами, включая гипноз и наркотики. Даже семейные реликвии разглядывал часами. Но на глубине более года я обнаружил лишь минимально необходимый набор тщательно подобранных сценок и картин. А кроме них - зияющая пустота... Готов поспорить: у тебя с памятью то же самое.
Георг сделал добрый глоток коньяка. Тот обжег ему горло, так что перехватило дыхание. Домард закашлялся, поспешно отхлебнул из бокала боржоми.
- Кто мы без Магин? - философствовал Франц. - Много ли надо, чтобы уничтожить любого из нас? Всего лишь глоток, попавший не в то горло... Замолчал. - Тебе не кажется, что всеми нами тайно управляют?
- И кто же? Назови мне силу, способную на это? Среди земляшек таких уж точно нет. А среди Небожителей... Если только это "Луна-Шанс", но синдикат слабее пяти любых Домардов. Стоит лишь объединить усилия...
- Вряд ли мы это сумеем, - с грустью отозвался хозяин. - Однако "Луна-Шансу" тоже не под силу блокировать зараз десяток надежно защищенных Ма...
Фра-Фра не успел договорить. Трехпудовая бронзовая люстра сорвалась с крюка и обрушилась на стол, рожком задев голову фор Францевича. Полетели в стороны бутылки, осколки тарелок, куски пищи. Лицо Георга было забрызгано вином и кровью.
Не успев перепугаться, он обратился к своим Магинам, и люстра вернулась на место. Хлипкий проржавевший крюк снова превратился в монолитную броневую скобу. Хозяин Дома сидел рядом с Георгом фор Белкиным живой-здоровый.
- ...надежно защищенных... - Франц попробовал вернуться к прежней фразе.
Ножки стула, на котором он сидел, подломились, и, падая, Фра-Фра ударился виском о край бокала с боржоми. Бокал раскололся, пронзив бритвенно острым осколком глаз и глубоко войдя в мозг.
Отерев со лба пот, Георг отдал приказ Магинам, которые и на этот раз его послушались. Слава богу, не подвели!
- ...надежно за... - Фра-Фра возвращался к одной и той же фразе, но каждый раз успевал произнести все меньший ее кусок.
Враг снова убил хозяина, и Георг снова воскресил его. И опять... И еще... Так продолжалось добрых полчаса. Домард отдавал команду, и Магины восстанавливали статус-кво. Убийца все время опережал его на один-единственный шаг, но и этого было довольно.
И вот в очередной раз фор Белкин скомандовал Магинам и тотчас понял, что схватка закончена. Фра-Фра остался лежать на полу с большой серебряной вилкой, всаженной прямо в кадык. Магинная батарея не сработала.
У Георга слезы выступили на глазах. Он изо всех сил нажимал кнопку звонка, вызывая слуг, затем подскочил к видеофону, связался со старшим смотрителем магинного парка Ассоциации Небожителей Луна-Сити. Тот уже спал и долго не мог взять в толк, чего от него хотят. Протерев сонные глаза, старший смотритель наконец сообразил, что к чему, и замотал головой.
- Это исключено. Один я не могу распоряжаться государственными Магинами. Ими командует электронный мозг. Только если все пятеро членов Попечительского Совета... Мы должны собраться в главном зале Станции и одновременно повернуть пять ключей в панели пульта. А один из нас сейчас на Земле...
Прибежавший дворецкий тоже был бессилен помочь, хотя и жизнь был готов отдать за своего хозяина. Он не мог управлять хозяйскими Магинами. И у Франца не было прямых наследников, которые имели бы на это законное право.
Теперь вся магическая батарея Дома фор Францевичей, его замок, поместья и особняки станут выморочным имуществом. По крайней мере, Магины нельзя передать по завещанию третьим лицам.
Георг фор Белкин склонился над телом Франца и выдернул у него из горла серебряную вилку. Осторожно, будто боясь разбудить, поцеловал старого Небожителя в лоб. Потом они вместе с дворецким перенесли тело на диван.
Фор Белкину было наплевать на грядущие претензии Лупола. Фра-Фра был единственным другом Георга и пожертвовал собой, перенацелив свои Магины на защиту фор Белкина. Он снова остался один...
ГЛАВА 4
МУХА НА СТЕКЛЕ
1
Мать готовила на ужин омлет. Будучи не в духе, она всегда рубила головы яйцам и с яростью взбивала вилкой желтую жижу, которая никак не хотела подниматься пеной. Ведь сегодня Лика опять ходила штурмовать генконсульство, не мытьем, так катаньем пытаясь получить визу.
Первый раз она пришла туда две недели назад. Чиновники (конечно, земляне) были само внимание и предупредительность. Они не даром ели свой хлеб - моментально определили финансовое положение семьи, и сразу стало ясно: заказать даже самый микроскопический ИЗМ Лике не по карману. Тогда девушка пустила в ход версию, что это будет обычная туристическая поездка. Но и на нее тоже не набралось денег. Одна дорога туда и обратно стоит десятилетнего заработка девушки, да плюс питание, проживание, экскурсии и обязательная страховка. В конце концов Лике недвусмысленно дали понять, что Луна - не для нее. От ворот поворот - и без всякой магии. Но девушка не привыкла так легко сдаваться.
Будучи существом импульсивным, Лика с самого детства была непредсказуема. То задумчива, почти заторможена - тише воды, ниже травы, скромная и послушная маменькина дочка. То вдруг загоралась какой-нибудь идеей, попадала в плен каприза и становилась совершенно неуправляема и неудержима - лучше не вставать у нее на пути.
В этом тихом омуте, без сомнения, водились преизряднейшие черти. Лика могла внезапно заявить, что - ни жить, ни быть - должна заниматься фехтованием и вынь да положь ей рапиру и место в спортивной школе. Причем возлюбленное фехтование через полтора года будет столь же неожиданно заброшено, хотя девочка успела выиграть чемпионат города среди юниоров и ей прочили прекрасное будущее.
Или например: ни с того ни с сего отвергла жениха, с которым уже была обручена и молодые, казалось, друг в друге души не чаяли. При этом Лика даже не пыталась что-то объяснить. Парень был из состоятельной семьи и выложил кругленькую сумму за консультацию: влиял ли на ее решение ИЗМ. И представьте себе, нет! Парень плюнул и в сердцах уехал в Москву учиться. А ведь завидная была партия!
Вот и сейчас... В последний месяц Лику словно подменили. Не то чтобы она взбесилась - нет, Тамара Ивановна вовсе так не думала, но... как бы это сказать помягче? Пошла в разгон.
"И на что надеется, штурмуя это мерзкое консульство? Что еще придумала на сей раз?" - ломала голову Тамара Ивановна и, задумавшись, спалила ненавистный омлет.
Муж, первым услыхав запах горелого, прибежал на кухню, укоряюще посмотрел на супругу, досадливо махнул рукой и, так ничего и не сказав, вернулся к своим газетам - от греха подальше. Зачем она вообще возилась с этой фигней, если у нее еще вчера приготовлены котлеты с жареной картошкой? Впрочем, супруг и об этом умолчал - к чему плевать против ветра?..
Тамара Ивановна очень боялась, что сейчас повторяется в более опасной форме старая история - на Лику снова положил глаз какой-нибудь небушник.
Это произошло, когда девочке исполнилось пять лет. Она еще с младенчества была красивой девочкой, но в тот год от нее было просто глаз не оторвать. И вот в кресле режиссера появляется некто и начинается поначалу забавный, а потом все более пугающий родителей спектакль.
Случайные прохожие ни с того ни с сего дарят ребенку конфеты, цветы, игрушки. Жестоко наказаны мальчишки-хулиганы, дразнившие Ликочку, а папа с мамой уже не могут наказать дочку за вполне конкретные провинности. Больше всех пострадала строгая воспитательница в детском саду; ей даже пришлось уволиться. Урон также понесли ворчливый сосед этажом ниже, которому мешал детский топот, злобные кумушки во дворе и жадная продавщица мороженого.
Таинственный доброжелатель сообщил потерпевшим, что всему виной маленькая Лика. На семью посыпались жалобы, приходил участковый инспектор полиции. По совету юриста супруги Степановы подали иск в районный суд на чрезмерное вмешательство в их личную жизнь со стороны Небожителей. К величайшей радости Ликиных родителей, через три месяца девочку оставили в покое. Кто из небушников был замешан в этом деле, они так и не узнали, да и не особенно рвались. Что им сделаешь: до Неба далеко - до Господа и то ближе.
- Ну как, Елочка? - преградив дочери путь, с порога вопрошала Тамара Ивановна. - Со щитом или на щите?
- Я взяла три отгула за переработки и завтра поеду в Кочанск, - сказала Лика и протиснулась в коридор мимо матери. Можно подумать, это был исчерпывающий ответ.
Из комнаты высунулись отцовские усы, очки блеснули в лучах коридорной лампочки без плафона.
- И зачем же, извольте узнать, вам понадобилась эта Тмутаракань, сударыня? - с некоторой подковыркой, но и не без тревоги осведомился он.
- Поеду куплю лотерейных билетов, - отвечала Лика из ванной комнаты сквозь шум воды.
- Браво! - воскликнул Степанов-старший и даже хлопнул в ладоши. Он был готов дать бой, а вот Тамара Ивановна пребывала в нокдауне. - А ты помнишь, что сказал о лотереях господин Ульянов-Ленин?
- Срочно соедините меня с Георгом фор Белкиным, - распорядился Франц фор Францевич.
В ожидании он нервно ходил по кабинету, постукивая костяшками пальцев по крышке письменного стола, секретеру, по спинкам стульев и корпусу компьютера.
- Георг фор Белкин выехал из замка на отдых в кемпинг "У Армстронга", наконец заговорил электронный секретарь. - Его номер не отвечает. Портье сказал, что сэр Георг ранним утром отправился полетать в ущелье Олдрина и до сих пор не возвращался. Наверное, застрял в каком-нибудь кабачке, коих там великое множество...
- Это кто сказал про кабачок?
- Портье.
Франц замысловато выругался, подумав при этом: "Не успели с деревьев спуститься, а уже предположения строят..." Потом он вызвал обер-механика и дворецкого:
- Мою "галошу" к парадному подъезду! Походную амуницию - в кабину, и чтоб егерь и начальник охраны в полной готовности были там через пять минут!
Подлетая к ущелью Олдрина, фор Францевич еще раз на всякий случай связался с кемпингом. Георг так и не вернулся.
"Галоша" беспрекословно слушалась руля, но она может оказаться игрушкой в чужих руках, если пропадет защита Магин Дома фор Францевичей.
Когда обер-механик бросил глиссер вниз, Домард смотрел на бело-голубой серп Земли сквозь прозрачный колпак кабины. Бывшая метрополия была унижена и до поры до времени терпеливо сносила оскорбления. Францу очень не нравилось нынешнее положение вещей, и он был уверен, что Земля еще найдет способ безжалостно отомстить Небожителям, но бороться с владычеством Луны даже не помышлял - пусть все идет как идет.
Приемник уловил слабые сигналы маячка. "Галоша" двинулась туда. Перед входом в самую нижнюю, еще не оборудованную пещеру громоздилась огромная шевелящаяся груда малиновых, будто заживо отваренных, сороконожек. Домард сразу понял, почему они тут оказались.
"Галоша" зависла в воздухе напротив закупоренного сороконожками входа. Груда эта основанием своим уходила на дно ущелья. Недолго думая, Франц пальнул по ней из носовой лазерной пушки. С шипением лопались сотни хитиновых оболочек, а их содержимое просто испарялось. Вскоре груда осела на полтора метра, освободив темное отверстие с обвалившимися краями.
Домард приказал Магине вытащить Георга из пещеры. Прошла минута. Ничего не изменилось. Фор Францевич включил акустический щуп. Из глубины штрека доносились странные хруст и хрип. Дай бог, фор Белкин еще жив. Франц снова обратился к Магине - и опять безрезультатно. Потом он потребовал, чтобы она откликнулась и повторила приказ. Голос Посредника так и не прозвучал в его голове.
Домард замысловато выматерился, хотя сознавал: именно так сейчас и должно быть. Идет атака. Францу ничего не оставалось, как убедить себя, что он справится и без всякой магии. Затем Фра-Фра приказал обер-механику, когда тройка покинет "галошу", подняться метров на пятьдесят и ждать ее возвращения.
Франц фор Францевич, начальник его охраны и егерь были экипированы на славу: десантные бронекостюмы, шлемы с мощными фонарями, высокие сапоги. На вооружении - бластеры с подствольными гранатометами, автоматические пистолеты, стреляющие разрывными и бронебойными пулями, парализующие гранаты, кинжалы и инфразвуковое ружье для борьбы со всякого рода зоологической пакостью. Трап "галоши" вошел внутрь пещеры на три метра, с хрустом раздавив кучу живых и мертвых сороконожек. Тройка высадилась.
- Георг! Мы пришли за тобой! - прокричал Домард в громкоговоритель. Это Франц!
В тот же миг на них с потолка обрушился настоящий дождь из лунных пиявок. Прокусить защитные костюмы они не могли, зато больше ничего не было видно. Инфразвуковое ружье должно было сразу их отпугнуть, однако пиявки с упорством одержимых продолжали атаку, вскоре засыпав людей почти до пояса. Тройка сомкнулась спинами, чтобы не задеть друг друга при стрельбе, и лучи бластеров полыхнули веером, сжигая на лету живой водопад.
- Враги добились своего: мы стоим на месте, - передал Домард спутникам по рации. - Надо прорываться.
Они сосредоточили огонь в одном направлении, пробивая себе дорогу в глубину пещеры, и медленно двинулись вперед, оскальзываясь на трупах кровососов. Когда тройка выбралась из груды черных обгоревших тел, идти стало легче. Добрая половина пиявок была сожжена, остальные расползлись кто куда.
Тройка прошла сто метров, и пещера превратилась в коридор. Из глубины доносились какие-то странные звуки, но Георга по-прежнему не было видно. Вдруг почву под ногами тряхнуло. Франц пошатнулся и, ударившись о стену, ушиб нос о забрало. Позади раздался грохот, коридор заволокло облако пыли.
До сих пор Фра-Фра лишь однажды пережил лунотрясение. Это произошло во время нападения на Центральную Магинную Станцию Правительства Луны. Станция занимается регенерацией непрерывно улетучивающейся лунной атмосферы и смягчением контрастов лунного климата. Отряд земных террористов из так называемой группы "Деймос" высадился в Море Ясности с фрегата, похищенного у Военно-космических сил Европейского Сообщества, и закидал Станцию термоядерными минами, вызвав мощное лунотрясение. К счастью, включившиеся в дело Магины Домов и лунных корпораций уже через десять минут вернули Луну в прежний вид. Террористы-смертники были схвачены и прошли реконструирование. Теперь они разводят цветы в национальном парке на склонах кратера Аристотель.
- Кажется, нас завалило, - флегматично произнес Домард, фыркнул, выдувая кровь из ноздри, и прибавил шагу. Коридору, казалось, не будет конца.
И вот наконец Франц увидел Домарда Георга фор Белкина, вернее, то, что от него осталось. Шмяк, хруп, шмяк, хруп!.. Георг был покрыт кровавой коркой и раздавленными тельцами нападавших на него животных. Но он все еще не сдался. Сидел на полу, привалившись спиной к стене, до подмышек погруженный в холм трупиков, и из последних сил продолжал давить четырьмя изувеченными пальцами ползающую по нему нечисть. Движения его были механическими и монотонными - как у робота.
- Горги! - закричал Франц. - Мы пришли! Георг не реагировал. Он не слышал и не видел Франца фор Францевича и его слуг.
- Господи! Спаси и сохрани!
У Георга фор Белкина не было ни глаз, ни ушей. Губ и носа - тоже. Непонятно только, как в этом искалеченном теле еще держится жизнь, за счет каких сил фор Белкин не потерял сознания при такой боли и ужасе, в полном одиночестве и без надежды на спасение.
Егерь вместе с начальником охраны подняли Георга и поволокли к выходу из штрека. Целую минуту на них никто не нападал. Затем на четверку набросилась подкравшаяся по боковому коридору стая лунных койотов.
Один из них успел прыгнуть - взлетел, замолотив по воздуху передними лапами. Его спинные "паруса" раскрылись, и он врезался в голову начальника охраны. Тот не удержал равновесия и рухнул на спину, повалив вместе с собой и Георга фор Белкина. Разинутая двенадцатидюймовая пасть вцепилась в забрало шлема. Клацнули бритвенно наточенные клыки, пытаясь прогрызть пласталь. На минуту начальник охраны выбыл из строя. Егерь попытался поднять раненого и тоже не стрелял.
Пятьдесят три секунды Францу одному пришлось сдерживать нападение стаи обезумевших от магии животных. Койоты, почуяв слабину, беспрерывно прыгали, порой забираясь на чужие спины. Домард сжигал их на лету, и уже мертвые обгорелые, дымящиеся - тела все еще летели, грозя свалить с ног...
Когда четверка вышла к завалу у выхода из пещеры, снаружи доносился приглушенный грохот - это Францева "галоша" расстреливала многопудовые глыбы, отрезавшие пещеру от ущелья. Домард связался с обер-механиком по рации и приказал вызвать спасателей.
Помощь пришла лишь через полчаса, так как вызванную летучую платформу "юнкерс-П" Службы Спасения протаранила "пчелка" без опознавательных знаков. Платформу восстановили с помощью спасательских Магин и расчистили воздушное пространство в радиусе двадцати миль. И только тогда "юнкерс-П" опустилась в ущелье.
5
В сауне царили густые ароматы траволечебницы и влажного сеновала. Целиком и полностью починенный Георг сидел в чане с горячей водой, настоянной на всевозможных лекарственных травах, хотя нынешнее тело Домарда не нуждалось ни в чем, кроме хорошего ужина. А стол уже был накрыт в малой гостиной.
Срочно вызванный в замок главный эксперт магических машин при Правительстве Луны не обнаружил в работе Магин Фра-Фра ни малейших неполадок. Ведь в эти минуты магинные батареи и фор Францевича, и фор Белкина действительно были в полном порядке, а в прошлых грехах Посредники так и не признались, хотя допрашивали их с пристрастием.
Главный эксперт только театрально разводил руками. При этом от денег он отказываться не собирался. А между прочим, разовый его гонорар равен месячному заработку лунного инженера.
Георг умер и, пройдя чистилище, наконец-то попал в рай. Позади были ужас и боль туннеля, которые помнило его обновленное, без единого шрама тело. Эти ужас и боль сидели у него в голове. Нельзя описать словами, что чувствуешь, когда тебе выгрызают глаза, обгладывают подбородок, откусывают фалангу за фалангой... Это похоже на фантомные боли при ампутации, только наоборот. Пытка страшной памятью, которую Георг попросил Франца сохранить ему, когда обрел дар речи. Если ничего не помнить, то все окажется зря.
...Ужин был скромным: кроме жареных цесарок, копченой лососины и заливного судака стол украшали всего лишь пяток салатов, тушеная тыква с изюмом, какой-то особенный лебединый паштет и ломтики манго в сиропе. Фра-Фра пожертвовал ради такого случая парой бутылок отличного бордо двадцатилетней выдержки, но Георг налегал исключительно на армянский коньяк "КС". Рядом была выставлена батарея запотевших бутылок боржоми - правда, здешнего, лунного разлива. Теперь эту водицу возят с Земли исключительно цистернами. Слишком дорогое удовольствие таскать туда-обратно стекло и пластмассовые ящики.
Поначалу ели молча. Было как-то не до разговоров. Обслуживали себя сами - Франц отослал слуг. Ничто не должно мешать торжеству живота, да и лишние уши сейчас вовсе ни к чему, даже если доверие к этим ушам абсолютное. Человек далеко не всегда властен над собой, а уж на Луне в особенности...
Наконец червячок был заморен, и Георг почувствовал, что напряжение отпускает его. Страшные воспоминания о пещере поблекли, потеряли прежнюю остроту. Хозяин откусил кончик огромной коричневой сигары с золотым королевским гербом, зажег ее от кремневой зажигалки (тысяча селенов, если не больше), откинулся на спинку стула и довольно прищурился. Георг видел, что на самом деле старик по-прежнему охвачен тревожными мыслями.
- Ну что, побеседуем? - ленивым голосом осведомился фор Францевич.
Фор Белкин кивнул, он тоже откинулся на спинку стула, которая тотчас приняла очертания его фигуры, чтобы стало еще удобней.
Фра-Фра явно хотел поделиться с ним самым сокровенным, но то ли никак не решался, то ли не сумел еще как следует сформулировать это самое-самое. Он начал издалека и за первые десять минут монолога изрядно утомил Георга, который поймал себя на том, что пропускает мимо ушей добрую половину сказанного.
- Порой мне кажется: мы сами себя поймали в ловушку. Ведь мы не живем, а все время играем. Нет ничего искреннего, естественного, ничего настоящего. Всюду бутафория, живем в декорациях, наши поступки - одна лишь поза. Мы делаем ужимки и прыжки - иного не умеем и не хотим. И не мыслим даже. Не это ли симптомы вырождения лунной цивилизации?.. А когда постоянно играешь, трудно отличить, та ли это игра, которую некогда начал, или кто-то уже навязал тебе новые правила, перевел игру в новую плоскость, а ты этого даже и не заметил.
Францу стало жарко. Он скинул покрытый позументами камзол, расстегнул ворот белоснежной батистовой рубашки. Густые седые волосы его были всклокочены, взгляд сверлил противоположную стену, и казалось, что драгоценные гобелены пятисотлетней давности вот-вот задымятся, словно бумажка под лупой в солнечный день.
- Почему селенит так легко закрепощается? Сам себя заковывает в тесный панцирь неукоснительных правил, категорических императивов и сакральных ритуалов? В силу стандартизованного, стереотипного воспитания, которое не учит главному - думать. В силу недостаточно широкого образования, которое не прививает тягу к свободному самовыражению, не учит подвергать критическому анализу все и вся. В силу социальных привычек, то бишь освященных обществом традиций...
- Это ты обо мне одном или обо всех чохом? - вяло осведомился фор Белкин.
- Желание быть свободным не может возникнуть в среде интеллектуальной апатии, - не отвечая на вопрос, продолжал Фра-Фра. - Небожитель обречен быть заключенным весь отпущенный ему срок...
Слуга принес серебряный канделябр с дюжиной свечей, хозяин зажег их магическим усилием, а электрический свет тут же потух. На серебряном подносе из воздуха возникли две чашки кофе с коньяком. Георг пригубил и от удовольствия зачмокал языком, а Франц вскоре позабыл о своей чашке - он был поглощен монологом.
- И любовь - величайшее чувство на свете - по сути, нам недоступна. Ты слышал хоть раз, чтобы Небожитель женился по любви или чей-то брак был действительно счастлив? Это чувство слишком сильно для нас и потому считается несуществующим. Ведь мы по своей природе циники - так легче переносить свою неполноценность. Не веря в любовь, мы отказываем в ней и землянам. А значит, мы можем разлучить влюбленных без малейших угрызений совести...
Последняя фраза почему-то не понравилась фор Белкину - неужто задела за живое?
- Хватит толочь воду в ступе, - с нарочитой грубостью перебил он Франца. - Твоя мысль понятна. Но позволь заметить: гораздо легче жить в уверенности, что любовь - не более чем всплеск животной страсти, недолгое ослепление разума. Попробуй найди поистине родственную, близкую душу, подлинную пару среди пяти миллиардов людишек, которые погружены в свои амбиции и болячки. Даже несмотря на все ухищрения компьютерного сводничества...
- А Магины? - Франц вдруг вспомнил о своем кофе, глотнул, поморщился. Остыл.
Подчиняясь его безмолвному приказу, Магина заменила чашку на подносе.
- Ты имеешь в виду генетическим путем вывести себе пару и взрастить в "чане" до нужных кондиций? Надеешься повторить эффект Пигмалиона?
- Ну почему обязательно идти от яйцеклетки? - взмахнул рукой Фра-Фра, едва не расплескав кофе. - Можно поискать как следует, переворошить миллионы судеб, характеров, лиц... А если в конце концов удастся найти то, что искал, не это ли будет твое подлинное спасение?
Замолчали. Тишину нарушало лишь довольное урчание Мурзика, весь вечер проспавшего на медвежьей шкуре. Проснувшись, снежный барс потешно потянулся: передние лапы вытянуты вперед, задние согнуты и напряжены, как будто он одновременно и собирается прыгнуть, и уже приземляется. Фра-Фра глядел на эти потягушеньки, и на лице его расплывалась улыбка, волшебно преображавшая черты. Это словно был другой человек, он весь светился. Такого Франца Георг фор Белкин еще не видел. "Вот и все твое счастье, приятель, - подумал он. Зачем тебе перетасовывать миллионы девиц?"
Мурзик подошел, потерся о ноги хозяина, едва не повалив стол, и, зажмурившись, довольно замурлыкал, словно чудовищных размеров котенок. Он был выведен генетически, как и прочие домашние любимцы Небожителей.
- Ты начал этот разговор вовсе не затем, чтобы обсуждать проблемы любви и дружбы, - решился прервать эту идиллию Георг. - Давай уж начистоту... Облизнул пересохшие губы. - Как я понимаю, мы оба попали под удар. Весь вопрос в том, кто и почему?..
- Скажи-ка лучше, много ли ты помнишь? Твое прошлое... оно при тебе? Твоя память - с ней все в порядке?
- Погоди... - пробормотал фор Белкин, оттягивая ответ.
Слуга бесшумно унес пустые чашки, Фра-Фра ждал ответа, а Георг тем временем пытался вспомнить что-то давнее и очень важное. Но, как назло, именно сейчас мысли возвращались к событиям последних дней, долговременная память не хотела пробуждаться.
- Наверное, сегодня я слишком устал. Завтра с утречка я тебе такого навспоминаю!.. - в конце концов с деланной веселостью в голосе ответил Георг фор Белкин.
- Дело не в переживаниях или выпитом коньяке, дружище. - Фор Францевич просмаковал последнее слово. - Я уже несколько недель пытаюсь активизировать свою память самыми разными способами, включая гипноз и наркотики. Даже семейные реликвии разглядывал часами. Но на глубине более года я обнаружил лишь минимально необходимый набор тщательно подобранных сценок и картин. А кроме них - зияющая пустота... Готов поспорить: у тебя с памятью то же самое.
Георг сделал добрый глоток коньяка. Тот обжег ему горло, так что перехватило дыхание. Домард закашлялся, поспешно отхлебнул из бокала боржоми.
- Кто мы без Магин? - философствовал Франц. - Много ли надо, чтобы уничтожить любого из нас? Всего лишь глоток, попавший не в то горло... Замолчал. - Тебе не кажется, что всеми нами тайно управляют?
- И кто же? Назови мне силу, способную на это? Среди земляшек таких уж точно нет. А среди Небожителей... Если только это "Луна-Шанс", но синдикат слабее пяти любых Домардов. Стоит лишь объединить усилия...
- Вряд ли мы это сумеем, - с грустью отозвался хозяин. - Однако "Луна-Шансу" тоже не под силу блокировать зараз десяток надежно защищенных Ма...
Фра-Фра не успел договорить. Трехпудовая бронзовая люстра сорвалась с крюка и обрушилась на стол, рожком задев голову фор Францевича. Полетели в стороны бутылки, осколки тарелок, куски пищи. Лицо Георга было забрызгано вином и кровью.
Не успев перепугаться, он обратился к своим Магинам, и люстра вернулась на место. Хлипкий проржавевший крюк снова превратился в монолитную броневую скобу. Хозяин Дома сидел рядом с Георгом фор Белкиным живой-здоровый.
- ...надежно защищенных... - Франц попробовал вернуться к прежней фразе.
Ножки стула, на котором он сидел, подломились, и, падая, Фра-Фра ударился виском о край бокала с боржоми. Бокал раскололся, пронзив бритвенно острым осколком глаз и глубоко войдя в мозг.
Отерев со лба пот, Георг отдал приказ Магинам, которые и на этот раз его послушались. Слава богу, не подвели!
- ...надежно за... - Фра-Фра возвращался к одной и той же фразе, но каждый раз успевал произнести все меньший ее кусок.
Враг снова убил хозяина, и Георг снова воскресил его. И опять... И еще... Так продолжалось добрых полчаса. Домард отдавал команду, и Магины восстанавливали статус-кво. Убийца все время опережал его на один-единственный шаг, но и этого было довольно.
И вот в очередной раз фор Белкин скомандовал Магинам и тотчас понял, что схватка закончена. Фра-Фра остался лежать на полу с большой серебряной вилкой, всаженной прямо в кадык. Магинная батарея не сработала.
У Георга слезы выступили на глазах. Он изо всех сил нажимал кнопку звонка, вызывая слуг, затем подскочил к видеофону, связался со старшим смотрителем магинного парка Ассоциации Небожителей Луна-Сити. Тот уже спал и долго не мог взять в толк, чего от него хотят. Протерев сонные глаза, старший смотритель наконец сообразил, что к чему, и замотал головой.
- Это исключено. Один я не могу распоряжаться государственными Магинами. Ими командует электронный мозг. Только если все пятеро членов Попечительского Совета... Мы должны собраться в главном зале Станции и одновременно повернуть пять ключей в панели пульта. А один из нас сейчас на Земле...
Прибежавший дворецкий тоже был бессилен помочь, хотя и жизнь был готов отдать за своего хозяина. Он не мог управлять хозяйскими Магинами. И у Франца не было прямых наследников, которые имели бы на это законное право.
Теперь вся магическая батарея Дома фор Францевичей, его замок, поместья и особняки станут выморочным имуществом. По крайней мере, Магины нельзя передать по завещанию третьим лицам.
Георг фор Белкин склонился над телом Франца и выдернул у него из горла серебряную вилку. Осторожно, будто боясь разбудить, поцеловал старого Небожителя в лоб. Потом они вместе с дворецким перенесли тело на диван.
Фор Белкину было наплевать на грядущие претензии Лупола. Фра-Фра был единственным другом Георга и пожертвовал собой, перенацелив свои Магины на защиту фор Белкина. Он снова остался один...
ГЛАВА 4
МУХА НА СТЕКЛЕ
1
Мать готовила на ужин омлет. Будучи не в духе, она всегда рубила головы яйцам и с яростью взбивала вилкой желтую жижу, которая никак не хотела подниматься пеной. Ведь сегодня Лика опять ходила штурмовать генконсульство, не мытьем, так катаньем пытаясь получить визу.
Первый раз она пришла туда две недели назад. Чиновники (конечно, земляне) были само внимание и предупредительность. Они не даром ели свой хлеб - моментально определили финансовое положение семьи, и сразу стало ясно: заказать даже самый микроскопический ИЗМ Лике не по карману. Тогда девушка пустила в ход версию, что это будет обычная туристическая поездка. Но и на нее тоже не набралось денег. Одна дорога туда и обратно стоит десятилетнего заработка девушки, да плюс питание, проживание, экскурсии и обязательная страховка. В конце концов Лике недвусмысленно дали понять, что Луна - не для нее. От ворот поворот - и без всякой магии. Но девушка не привыкла так легко сдаваться.
Будучи существом импульсивным, Лика с самого детства была непредсказуема. То задумчива, почти заторможена - тише воды, ниже травы, скромная и послушная маменькина дочка. То вдруг загоралась какой-нибудь идеей, попадала в плен каприза и становилась совершенно неуправляема и неудержима - лучше не вставать у нее на пути.
В этом тихом омуте, без сомнения, водились преизряднейшие черти. Лика могла внезапно заявить, что - ни жить, ни быть - должна заниматься фехтованием и вынь да положь ей рапиру и место в спортивной школе. Причем возлюбленное фехтование через полтора года будет столь же неожиданно заброшено, хотя девочка успела выиграть чемпионат города среди юниоров и ей прочили прекрасное будущее.
Или например: ни с того ни с сего отвергла жениха, с которым уже была обручена и молодые, казалось, друг в друге души не чаяли. При этом Лика даже не пыталась что-то объяснить. Парень был из состоятельной семьи и выложил кругленькую сумму за консультацию: влиял ли на ее решение ИЗМ. И представьте себе, нет! Парень плюнул и в сердцах уехал в Москву учиться. А ведь завидная была партия!
Вот и сейчас... В последний месяц Лику словно подменили. Не то чтобы она взбесилась - нет, Тамара Ивановна вовсе так не думала, но... как бы это сказать помягче? Пошла в разгон.
"И на что надеется, штурмуя это мерзкое консульство? Что еще придумала на сей раз?" - ломала голову Тамара Ивановна и, задумавшись, спалила ненавистный омлет.
Муж, первым услыхав запах горелого, прибежал на кухню, укоряюще посмотрел на супругу, досадливо махнул рукой и, так ничего и не сказав, вернулся к своим газетам - от греха подальше. Зачем она вообще возилась с этой фигней, если у нее еще вчера приготовлены котлеты с жареной картошкой? Впрочем, супруг и об этом умолчал - к чему плевать против ветра?..
Тамара Ивановна очень боялась, что сейчас повторяется в более опасной форме старая история - на Лику снова положил глаз какой-нибудь небушник.
Это произошло, когда девочке исполнилось пять лет. Она еще с младенчества была красивой девочкой, но в тот год от нее было просто глаз не оторвать. И вот в кресле режиссера появляется некто и начинается поначалу забавный, а потом все более пугающий родителей спектакль.
Случайные прохожие ни с того ни с сего дарят ребенку конфеты, цветы, игрушки. Жестоко наказаны мальчишки-хулиганы, дразнившие Ликочку, а папа с мамой уже не могут наказать дочку за вполне конкретные провинности. Больше всех пострадала строгая воспитательница в детском саду; ей даже пришлось уволиться. Урон также понесли ворчливый сосед этажом ниже, которому мешал детский топот, злобные кумушки во дворе и жадная продавщица мороженого.
Таинственный доброжелатель сообщил потерпевшим, что всему виной маленькая Лика. На семью посыпались жалобы, приходил участковый инспектор полиции. По совету юриста супруги Степановы подали иск в районный суд на чрезмерное вмешательство в их личную жизнь со стороны Небожителей. К величайшей радости Ликиных родителей, через три месяца девочку оставили в покое. Кто из небушников был замешан в этом деле, они так и не узнали, да и не особенно рвались. Что им сделаешь: до Неба далеко - до Господа и то ближе.
- Ну как, Елочка? - преградив дочери путь, с порога вопрошала Тамара Ивановна. - Со щитом или на щите?
- Я взяла три отгула за переработки и завтра поеду в Кочанск, - сказала Лика и протиснулась в коридор мимо матери. Можно подумать, это был исчерпывающий ответ.
Из комнаты высунулись отцовские усы, очки блеснули в лучах коридорной лампочки без плафона.
- И зачем же, извольте узнать, вам понадобилась эта Тмутаракань, сударыня? - с некоторой подковыркой, но и не без тревоги осведомился он.
- Поеду куплю лотерейных билетов, - отвечала Лика из ванной комнаты сквозь шум воды.
- Браво! - воскликнул Степанов-старший и даже хлопнул в ладоши. Он был готов дать бой, а вот Тамара Ивановна пребывала в нокдауне. - А ты помнишь, что сказал о лотереях господин Ульянов-Ленин?