...Вот отец несет маленького Жору на плечах - навестить могилу матери. Чугунная решетка фамильного склепа надежно заперта. Они идут мимо. Жора провожает склеп взглядом, но спросить боится. А вот могила, покрытая ковром ослепительно зеленой травы. Небольшой крест красного мрамора. Жоре ужасно хочется писать, но отец требует: "Терпи! Терпи!"
...Вот Жора отказывается первый раз идти в лицей, упирается изо всех сил, бороздя каблуками асфальт. Отец силком волочет его за собой. За спиной у мальчика ранец, в свободной руке букет лундельвейсов. Ощущение жуткой несправедливости и обиды - детство кончилось. "Не буду учиться! Хочу домой!" - уже охрипшим голосом кричит Жора, а отец все больнее сжимает ему руку и все быстрее тащит вперед. Лунная ночь в разгаре. Сияют уличные фонари, вырывая из полумрака стены домов, раскрашенные яркой желтой палитрой (в то время модно было перекрашивать их в зависимости от времени суток).
...Вот отец отправляется на охоту в Лунные Альпы, а Жора упрашивает взять его с собой. Ведь сейчас каникулы, а он не будет обузой!.. Море слез, гора обещаний: слушаться, хорошо себя вести и даже закончить год на "отлично". Но отец непреклонен. Эту обиду мальчик не забудет никогда.
...Единственный в доме фотопортрет матери (где они вместе с отцом) стоит на столе, заваленном канцелярскими папками и гроссбухами. Жора осторожно достает его, боясь покачнуть и рассыпать отцовские бумаги, но портрет выскальзывает из рук, ударяется о край стола. Стекло разбивается, портрет падает на пол. Жора в ужасе ждет, что на шум сбегутся слуги, придет отец и задаст ему трепку, но в соседней комнате тишина. Жора собирает и уносит осколки, ставит портрет на старое место. Неужто обойдется?.. Через пару лет он в очередной раз вспоминает о случившемся, покупает в магазине новую рамку и находит покрытое пылью фото без стекла, - за все это время отец ни разу не удосужился поглядеть на покойную жену...
И еще несколько юношеских воспоминаний: выпускной бал в университете Луна-Сити, а затем болезнь и похороны отца, которого в считанные месяцы сгрыз цирроз печени. После дюжины спасающих ИЗМЕНЕНИЙ болезнь все-таки взяла свое - можно сколько угодно исправлять мировую линию, но, если цирроз обнаружится во всех без исключения реальностях, он неизлечим. Слишком высока была вероятность события, ведущего Андрея фор Белкина к смертному одру в неполные шестьдесят лет...
А что после? Череда мельтешащих кадров: приемы посетителей, клубные заседания, балы, охота, путешествия, луногольф, бесконечные застолья... Трудно отделить одно от другого - похожие события сливаются в памяти. В сущности, не жизнь, а так... времяпрепровождение, времяизничтожение. Похоже, за последние годы Георг не сделал ничего стоящего, настоящего.
Домард отключил "Брейнер" и подумал: "В любом случае придется разложить по полочкам, изучить под микроскопом каждую мелочь. Чего явно не хватает? Где моя личная жизнь? Неужто ни разу не влюблялся, дожив до тридцати? Где мои возлюбленные, подружки? Неужто никого и ничего? Быть не может!.. Значит, именно это и вычищено ИМИ надежней всего..."
Георг нажал кнопку звонка. Через две минуты появился дворецкий - бодрый и подтянутый. Вот что значит старая школа... Звали его Курт Райнер. Он работал в Доме уже тринадцать лет и должен многое знать.
- Чего изволите, сэр Георг? - Курт был воплощенная готовность услужить, но дураку ясно: за ней скрывается страстное желание досмотреть последний, самый сладкий сон.
- Садись, Курт. - Фор Белкин указал на черный диван с кожаной обивкой. (Порой, чтобы в голову пришли умные мысли, Георгу приходилось часок поваляться на этом диване.) - У меня к тебе несколько вопросов.
Тот присел в позе повара, у которого подгорает на кухне обед.
- Скажи-ка мне... - Георг почувствовал, что краснеет. Хорошо, что лицо его было в тени. - Приводил ли я сюда девушек?
Райнер с подозрением поглядел на хозяина, наморщил лоб, сдвинул и без того близкие брови и наконец спросил неуверенно:
- Именно девушек? В буквальном смысле? - Подразумевалось, что Георг проверяет его проницательность, а значит, и компетентность.
- Не суть важно. Крутил ли я романы? У меня что-то с памятью плохо после ущелья. - Он ясно услышал в собственном голосе фальшивые нотки, впрочем, дворецкий вряд ли их уловил.
- Раньше - да, а вот в прошлом и нынешнем году... - Курт Райнер почесал затылок, демонстрируя наивысшую степень сосредоточенности. - Нет, не припомню. Приятели пытались вас расшевелить. Уж как, бывало, зовут поразвлечься, а вы останетесь под благовидным предлогом, запретесь в окулярной и что-то высматриваете час за часом.
Ничего подобного Георг за собой не замечал, вернее, что-то никак не давало ему осознать правду. Что-то надежно защищало построенные в памяти Георга декорации - не исключено, для его же собственного блага.
- И что я там высматривал?
- Откуда мне знать, сэр Георг? - Дворецкий встал с дивана. - Прошу позволения идти - множество неотложных дел! - Ночью фраза звучала просто смешно.
Не дождавшись разрешения, Райнер бочком-бочком двинулся к двери. Очевидно, этот разговор тяготил его. Домард проводил дворецкого взглядом.
Расследование пока не дало ничего, кроме новых вопросов. "Почему в детских воспоминаниях наведен мертвенный порядок и множество воспоминаний изъято? Почему вырезана память о моих любовных похождениях? С какой стати я не помню даже событий последнего года? Что я делал в окулярной, кого разглядывал с помощью Глаз? Почему дворецкий боится говорить об этом?"
Георг что есть сил напрягся, пытаясь преодолеть воздвигнутые в памяти барьеры. Через пару минут он обнаружил, что сидит на кровати, вцепившись руками в узорную спинку, и тужится как последний идиот. "Ну не рожаю ведь я!.."
3
Георг снова заснул и проспал гораздо дольше обычного. Завтрак съел без всякого аппетита. Лягваны, нахально требующие еды, сегодня его только раздражали.
Около полудня с докладом явился Главный управляющий. Выражение лица у него постоянно менялось: то ли все пропало и он решил дать деру, то ли не так все плохо и еще поглядим, чья возьмет...
- Мы уже начали терять клиентов, - сообщил Главный управляющий, теребя темно-синий в белый горошек галстук.
- Это почему?
- Позвольте быть предельно откровенным, сэр Георг.
- Изволь, Джозеф.
- Дело в том, что слухи о вашей... гхм... уязвимости, а значит, несостоятельности как... Небожителя дошли до Земли. И серьезные клиенты...
"Вот тебе на! Только этого не хватало".
- Мои Магины никогда... Мы еще никого ни разу не подводили, растерянно возразил фор Белкин.
- Совершенно верно, сэр Георг, однако важен сам факт. И резкого падения доходов вам не избежать.
После обеда Георг поехал в частное сыскное агентство Фигейроа. Ему надо было нанять несколько детективов на один вечер, причем с их собственным магическим прикрытием. А видеофону в столь деликатном деле фор Белкин довериться не мог.
Второй объект шантажа он рассчитывал взять в оборот на бале-маскараде. Костюмированные балы и многолюдные карнавалы проходили каждую лунную ночь. Домарду не повезло: нынешний бал-маскарад совпал с очередным заседанием Клуба Джи Ар. Отмазаться оказалось очень непросто. Георгу пришлось нести околесицу, заведомо наживая себе репутацию паяца.
Главное - быстро раскусить, в какой именно маске появится Ли фор Тхе, и дождаться, когда он отпустит охрану. Помочь должны детективы - они будут следить за ним от самого замка. Фор Тхе наверняка сменит по дороге машину. Очень уж осторожен. Трудно понять, зачем он вообще рискнул отправиться на бал. Однако, сидя целыми днями взаперти, недолго и с катушек долой...
Тема сегодняшнего бала - инопланетяне. Они стали очень популярны в последнее время - наверное, потому, что века идут своей чередой, а никаких контактов с братьями по разуму нет и в помине. Остались в прошлом идиотские, назойливые НЛО, которые, однако же, приносили кое-какую пользу. Перед лицом внешней, пусть даже эфемерной, угрозы цивилизация объединялась. "Тарелкам" не нашлось достойной замены. Возникший вакуум не могли заполнить ни сильно расплодившиеся медиумы (колдунов и чудотворцев наголову разгромили Магины), ни исследователи разумных китов, дельфинов и шимпанзе.
Георг приехал в замок Флористаль за полчаса до открытия бала-маскарада. По залу, который только начал заполняться, катались роботы-"колесники", развозили напитки. Другие роботы, выполненные в виде уродливых карликов, пытались проделывать каверзы с гостями. Им это редко удавалось (немногие Небожители на трезвую голову терпят шутки над собой), и на их боевом счету был лишь один облитый несмываемыми чернилами карнавальный скафандр, прожженные на заднице брюки и насыпанные в дюжину бокалов с шампанским смешинки.
Фор Белкин расположился за одним из стоящих на возвышении столиков. Здесь был прекрасный обзор. По рации, вмонтированной в рогатую маску жукоглаза, он узнавал обо всех передвижениях Ли фор Тхе. Он так до конца и не узнал, что с первой минуты ему гнали дезу, фабрикуемую могучими Магинами Дома фор Тхе.
Кого здесь только не было! Многоноги с автоматически управляемыми конечностями - синхронность была просто великолепная; горгоноиды, хватающие гостей венчиком отвратительных щупалец, растущих вокруг рта или на макушке; трехметровые циклопы, танцующие на сотканной из мышц пяте; крылатые пузыри с тысячью глаз на голове, и множество других монстров.
"Надо было взять с собой пару лягванов для экзотики, - подумал фор Белкин. - Пусть бы вились вокруг, приставали к гостям, срывали маски. Хотя куда бы я их дел после начала операции?"
- Во что мы будем сегодня играть?! - загремел на весь зал голосище великана фор Псеркса, который прогуливал заседание клуба Джи Арт под предлогом похорон любимого жирафа.
- Конечно же, в "колечко", - ответила спрятавшаяся под маской разумной стрекозы хозяйка замка.
"Колечком" служила свернувшаяся в кольцо и вцепившаяся зубами в кончик собственного хвоста рубиновая змейка-смертозубка. "Колечко" нужно зажать в кулаке, а водящий должен угадать, у кого оно. Как в детстве: "Колечко-колечко, выйди на крылечко!" Вот только укус непредсказуемой смертозубки вызывает мгновенный паралич дыхания.
Игроки вытянули руки и выстроились в ряд, вдоль которого взад-вперед ходил водящий. Дылда в костюме легендарного лунного постового Дяди Степы все не мог решиться и схватить кого-нибудь за руку - на кону была его жизнь.
- Он входит в замок, будет в зале через минуту, - в разгар игры доложил Георгу по рации детектив.
Фор Белкин встал с нагретого места и смешался с толпой, продвигаясь к парадному входу в зал. Два помощника, беседовавших у колонны со стройной двухголовой византийской орлицей, должны были последовать за ним. Сейчас начнется...
Георгу внезапно завернули руки за спину. Магины не отозвались на его приказ. Фор Белкин рванулся изо всех сил. Хватка была железной, будто он попал в тиски. Даже не увидеть, кто тебя схватил. (Наверняка и тут не обошлось без Магин.) Где же помощь?!
Два дюжих селенита волокли его через веселящуюся толпу. Краем глаза фор Белкин видел за плечом зеленую крокодилью пасть. Многие не обращали на троицу внимания, кое-кто посчитал происходящее очередным розыгрышем или специальным номером карнавальной программы и с интересом провожал взглядом группу актеров.
Георг чуть было не крикнул: "Помогите!" Но крик застрял в горле. Нет, так унизиться перед толпой он не мог. Уж лучше смерть. Фор Белкин не стал гадать, кто устроил это похищение, куда его тащат и что с ним решено сделать. Его вдруг охватило полное безразличие - известный по книгам и фильмам покой приговоренного. Только сейчас он понял, до чего же устал за эти дни. Даже смерть порой бывает в избавление.
На самом видном месте у выхода из зала, так чтоб Георг наверняка заметил, стоял председатель Наблюдательного совета Союза Делателей - без маски, в черном плаще с серебряными звездами на подоле - и с улыбкой наблюдал за тем, как головорезы тащат До-марда. Итак, Союз в курсе, а может, и соучаствует. Вот такая, выходит, месть за двойную игру.
На улице к Георгу фор Белкину подошел еще один человек, одетый в зеленый крокодилий костюм, завязал ему глаза, и Домарда куда-то повели. Дорога была неровной. Он дважды споткнулся, но ему не дали упасть. Наконец фор Белкина втолкнули в автомобиль.
Путь занял полчаса (Георг обладал чувством времени), при этом водитель явно кружил по городу, а значит, расстояние от замка Флористаль до цели поездки было невелико.
Кстати, о лунной езде... Умение водить автомобиль на Луне - подлинное искусство. Из-за очень малой скорости отрыва автомобили легко теряют сцепление с грунтом и взлетают в воздух. На Луне трудно тормозить и случается много дорожных аварий. Поэтому бамперы автомобилей видом своим напоминают кислородные подушки, есть у машин и много других защитных систем. Дорогие модели снабжены превосходными гравиамортизаторами и "джамперами" то есть могут прыгать как кенгуру. Но это слишком дорогое удовольствие, и у рядовых селенитов уже давно в моде малюсенькие самолетики, движимые мускульной силой.
Сопровождающие явно решили поразвлечься - возможно, аристократ-Небожитель впервые попал им в руки. Георга протащили по нескольким лестницам и хорошенько приложили лбом о низкую притолоку, а плечом - о косяк.
Наконец ему развязали глаза и руки. В глаза ударил яркий свет, фор Белкин зажмурился. И только привыкнув - через полминуты, - смог как следует осмотреться. Он находился в чьем-то рабочем кабинете. Одно ясно: здесь он никогда не бывал. Книжные шкафы, стеллажи с пленками, огромный письменный стол с компьютером, сканером и принтером на одном конце и роскошным (бронза с малахитом) письменным прибором - на другом. Мягкие вращающиеся кресла, оригиналы постимпрессионистов в золоченых рамах, за которыми наверняка спрятаны бронированные сейфы новейшей модели.
Охранников в кабинете уже не было. За спиной беззвучно открылась дверь, столь же беззвучны были и шаги, но Георг почувствовал присутствие человека и обернулся. Перед ним стоял Ли фор Тхе собственной персоной. Низкорослый, худой, лысоватый. Одет он был в шелковый китайский халат с пагодами и цветущей хурмой и явно никуда сегодня не выезжал.
Смотрел хозяин на Георга пристально, прищурив и без того узкие безвекие глаза. Было ему лет под восемьдесят, но физическую форму Ли фор Тхе сохранил. А гладкости его кожи могли позавидовать даже юные красавицы.
- Как вы узнали о слежке? - не удержался от вопроса фор Белкин. - Ведь сыщики имели М-прикрытие.
- Чистая случайность. На днях мне захотелось узреть ближайшее будущее: я спрашивал у Магин, смотрел магический кристалл и даже купил у уличного торговца предсказание судьбы. Наряду с прочим я узнал о вашем интересе и предстоящей акции. Поэтому отменил на сегодняшний вечер все коммерческие заказы и бросил в бой батарею в полном составе.
Ли фор Тхе сел в кресло, и оно само собой поднялось на высоту полутора метров. Хозяин желал смотреть на пленника во всех смыслах с высоты положения. И тем не менее голос его чуть заметно дрогнул, когда он спросил:
- Что вам от меня нужно? - Значит, хозяин нервничал.
- А вам? - усмехнулся Георг, по-прежнему стоя перед столом. Интуиция подсказывала ему: надо играть роль наглеца.
- Это был превентивный удар, сэр Георг. Я вовсе не испытываю к вам враждебности, хоть вы и покусились на мои личные секреты. Мне кажется, можно избежать кровопролития, если мы раскроем карты... - В голосе Ли фор Тхе как будто послышалась просительная интонация. - В сущности, я - противник насилия...
Георг снова усмехнулся, и хозяин понял его правильно.
- Если мои слуги перестарались, я их накажу! Впервые за этот разговор пленник увидел, что Ли фор Тхе может быть страшен во гневе и лучше его не дразнить. Ведь в глазах хозяина фор Белкин увидел смерть.
- Пустяки, - ответил Георг миролюбиво. - Я сам виноват. - И потер набухающую на лбу шишку.
Он никак не мог решить, какими порциями дозировать правду в разговоре с хозяином кабинета. Говорить все слишком рискованно, но фор Белкин также сознавал, что этот разговор, в отличие от беседы с фор Бегерестайном, может дать ему жизненно важные сведения. И если Ли фор Тхе вдруг почувствует фальшь, диалог тотчас прервется. В конце концов Георг решил не утаивать главное, зато опустить некоторые интимные подробности.
Фор Белкин сел в стоящее напротив письменного стола кресло, так что собеседников разделяла широкая дубовая столешница, и заговорил негромко, размеренно:
- В свое время я отдал Магинам некий секретный приказ. Потом кто-то изрядно покопался в моей памяти, вычистив информацию об этом и многое другое.
Тут в голову Георгу пришла здравая мысль: "Надо встретиться с прежним дворецким, если он еще жив, и узнать о моих отношениях с докторами..."
- Иногда батарея переключается на выполнение неизвестных мне задач, не откликаясь на мой зов, - продолжал он. - Отменить старый приказ я не могу видимо, нынешние мои попытки я заранее предусмотрел и установил надежную блокировку. Кто-то из моих врагов узнал о возникших у меня трудностях и теперь раз за разом пытается меня уничтожить. Они рассчитывают, что мои Магины рано или поздно оставят меня с голыми руками против вражеской батареи. Мне нужно выяснить, что за приказ я отдавал, как его отменить и кто именно так настойчиво желает моей смерти.
Георг замолчал. Долго не подавал голоса и Ли фор Тхе, почесывая незаметную глазу щетину на подбородке. Смотрел он при этом мимо фор Белкина, мимо стены с бесценными картинами - в никуда.
- Вам известны аналогичные случаи? - наконец спросил хозяин.
- Франц фор Францевич, который несколько раз спасал меня от смерти, обнаружил следы вторжения в свою память. Однажды его Магины тоже отказались слушаться, и, несмотря на все мои усилия, Франца убили в собственном замке.
- Он был вашим другом?
Фор Белкин молчал - вдруг перехватило горло. Потом взял себя в руки и проговорил, так и не ответив на вопрос:
- Многие из нас не доживают до старости, а всегда ли мы знаем истинную причину этого? Обычно мы уносим свои тайны с собой.
- Значит, вы хотели допросить меня, - покивал головой Ли фор Тхе. - Я и без всякого принуждения с удовольствием рассказал бы вам все, что знаю, но вынужден разочаровать вас, сэр Георг. - На лице хозяина появилось скорбное выражение всезнающего, но бессильного что-либо изменить мудреца. - Я по-прежнему остро хочу жить.
- А вы не боитесь, что подобная судьба постигнет одного за другим всех Домардов и однажды наш мир рухнет? Не слишком ли дорого обойдется ваша спокойная старость?
Ли фор Тхе снова посмотрел сквозь Георга, он словно разглядывал что-то в неведомой дали. Долго и мучительно взвешивал "за" и "против" и все-таки заставил себя говорить. Этот еле слышный зловещий шепот пронял Георга до самого нутра.
- В темной комнате на полу... они никогда не выходят на свет... Паутина протянута к каждому... Стоит только за нить потянуть...
Каждое следующее слово давалось ему все с большим трудом. Голова Ли фор Тхе никла сильнее и сильнее. Кресло опустилось, и теперь он едва не упирался лбом в столешницу.
- Нет преград для них, и пощады нет... Нам не понять... - Срывавшиеся с губ слова больше напоминали птичий клекот, так что трудно стало разобрать их смысл. И вот уже Георг не мог расслышать ничего, кроме невнятного бормотания.
Голова хозяина в конце концов громко, как деревяшка, стукнулась о крышку стола, он замолк и, повалившись на стол, остался недвижим. Обогнув стол и наклонившись над Ли фор Тхе, фор Белкин обнаружил, что тот спит. Георгу ничего не осталось, как уйти. Его никто не пытался остановить.
4
Первая попытка прорваться в штаб-квартиру синдиката "Луна-Шанс" закончилась не то чтобы плачевно, а скорее потешно: любимый "порше" Георга по самую крышу провалился в натуральное дерьмо - под тонким слоем асфальта внезапно образовались пустоты, моментально заполнившиеся жижей из городской канализации. Зато вторая попытка фор Белкина удалась.
Вжикали об асфальт в десяти сантиметрах от Георга рикошеты. Лопался против всех законов природы "вечный" стеклолит окон и вспарывали землю у самых ног Домарда прозрачные ятаганы осколков. Тут и там взметывались черно-алые плюмажи взрывов. Здание штаб-квартиры то и дело скрывалось в дыму, хотя само оно - единственное из всех зданий - было неприкосновенно.
Фасад штаб-квартиры был выдержан в неовикторианском стиле и напоминал здание какого-нибудь британского министерства: классическая колоннада, портик с героическим барельефом "Покорение Селены", серый гранит ступеней парадной лестницы, тревожно глядящие каменные львы по ее бокам.
Домард шагал к главному входу от своего изрешеченного очередями автомобиля, а вокруг бушевал ад. Георг изо всех сил старался не кланяться пулям и сохранял ровную и неспешную походку, хотя так хотелось со всех ног ринуться за спасительные, облицованные мореным дубом двери.
Сталкивались в воздухе и сыпались на землю ворохом горящих обломков "пчелки". С ревом неслись на Домарда "роллс-ройсы" и "мазды", но в последний момент налетали на фонарные столбы или гранитные тумбы, переворачивались и взрывались. Спотыкались на ровном месте снайперы, которых тут же "снимали" более удачливые коллеги. На каждый удар немедленно отвечали ударом...
Швейцар в синей ливрее предусмотрительно распахнул дверь. Когда фор Белкин вошел в нее, битва разом прекратилась - он попал под надежную защиту синдиката. "Тишина... Господи, неужели все?!" Георгу даже не верилось, что весь этот кошмар позади. В ушах звенело, ноги подгибались, глаза слезились от дыма. Безуспешно пытался Домард стряхнуть с костюма пыль и стереть с лица копоть - видок у него был, прямо скажем, неважнецкий.
Два охранника в черных с позументами мундирах, стоящие справа и слева от входа, удивленно посмотрели на Георга, но, козырнув, пропустили к мощной, вырубленной из лунного дуба стойке директора-распорядителя. Проходя через огромный, освещенный хрустальными люстрами холл, Домард топтал пыльными ботинками роскошную ковровую дорожку, в рисунке которой чередовались мотивы "бегства в Египет" и "Моисеева хождения по пустыне".
В холле обходительные клерки негромко беседовали с посетителями. Десятка два селенитов в ожидании своей очереди читали броские рекламные проспекты "Луна-Шанса", сидя в удобных глубоких креслах под сенью пышных лунокактусов в настоящих деревянных кадках. А директор-распорядитель уже стремился к Георгу навстречу с приветливой улыбкой на лице, делая вид, будто не замечает плачевного состояния его костюма.
Фор Белкина явно хотели взять в плен, с первой секунды захватив инициативу и прочно запутывая в липкую паутину зафиксированных в Уставе правил и моральных обязательств. Георг вдруг пожалел, что все-таки решился пойти сюда, хотя больше ждать помощи было неоткуда. Доселе он и помыслить не мог, что придет к своим главным конкурентам - добровольно и вовсе не как победитель, готовый принять полную и безоговорочную капитуляцию.
- Здравствуйте, мистер фор Белкин. - В "Луна-Шансе" свой стиль обращения. - Милости просим в наше скромное заведение. - У директора был медоточивый голос. - Прием у господина Президента назначен ровно на десять. Он вас ждет.
Сейчас на часах было без семи десять - как подгадали, суки!..
- Доброе утро, - буркнул Георг, потом осведомился: - Там, наверное, собралось Правление и Совет Директоров в полном составе?
Ведущий его к лифту собеседник только развел руками:
- Прошу прощения, я не в курсе. Я ведь занимаюсь рядовыми пр... посетителями, - он чуть не сказал: "просителями", - а не контактами руководства.
Стальные конструкции огромного лифта были покрыты бронзовыми виньетками и панелями мореного дуба, который был здесь повсюду. Решетчатую дверь кабины украшали эмблемы фирмы и вензеля ее первого Президента. Внутри приятно пахло мебельным лаком, машинным маслом и - едва-едва - пылью. Это были запахи заботливо обихоженных реликвий, а не затхлости и гнили.
Во дворце фор Белкиных, как у любого семейства Небожителей, имелись свои семейные ценности. Георг порой доставал из бабушкиного сундука старинные ордена, саблю, подаренную деду на фронте, почерневшие серебряные ложки и стаканчики, старинные коричнево-белые фотографии на толстенном картоне и чудесные рождественские открытки времен последней монархии. Он мог разглядывать эти реликвии часами. Овеществленное прошлое завораживало его.
Лифтер был невозмутим, он священнодействовал. Звуки, издаваемые механизмом лифта, способны были привести в трепет, особенно лязг кабины, завывание моторов и едва слышное гудение туго натянутых канатов.
Директор-распорядитель и Георг прошли по коридору, увешанному древними щитами, мечами и алебардами. В нишах стояли манекены в средневековых рыцарских доспехах. Президентский кабинет занимал площадь пятикомнатной квартиры. Огромный овальный стол с выемкой посередине, где стояли корзины с благоухающими лунными гортензиями, десятки стульев вокруг, президентское кресло с подлокотниками в виде львиных голов - в самом конце стола. Столешница была девственно чистой, если не считать хрустальных пепельниц напротив каждого стула. В некоторых из них уже виднелись смятые окурки и обрезки сигар. Вентиляторы утягивали табачный дым.
...Вот Жора отказывается первый раз идти в лицей, упирается изо всех сил, бороздя каблуками асфальт. Отец силком волочет его за собой. За спиной у мальчика ранец, в свободной руке букет лундельвейсов. Ощущение жуткой несправедливости и обиды - детство кончилось. "Не буду учиться! Хочу домой!" - уже охрипшим голосом кричит Жора, а отец все больнее сжимает ему руку и все быстрее тащит вперед. Лунная ночь в разгаре. Сияют уличные фонари, вырывая из полумрака стены домов, раскрашенные яркой желтой палитрой (в то время модно было перекрашивать их в зависимости от времени суток).
...Вот отец отправляется на охоту в Лунные Альпы, а Жора упрашивает взять его с собой. Ведь сейчас каникулы, а он не будет обузой!.. Море слез, гора обещаний: слушаться, хорошо себя вести и даже закончить год на "отлично". Но отец непреклонен. Эту обиду мальчик не забудет никогда.
...Единственный в доме фотопортрет матери (где они вместе с отцом) стоит на столе, заваленном канцелярскими папками и гроссбухами. Жора осторожно достает его, боясь покачнуть и рассыпать отцовские бумаги, но портрет выскальзывает из рук, ударяется о край стола. Стекло разбивается, портрет падает на пол. Жора в ужасе ждет, что на шум сбегутся слуги, придет отец и задаст ему трепку, но в соседней комнате тишина. Жора собирает и уносит осколки, ставит портрет на старое место. Неужто обойдется?.. Через пару лет он в очередной раз вспоминает о случившемся, покупает в магазине новую рамку и находит покрытое пылью фото без стекла, - за все это время отец ни разу не удосужился поглядеть на покойную жену...
И еще несколько юношеских воспоминаний: выпускной бал в университете Луна-Сити, а затем болезнь и похороны отца, которого в считанные месяцы сгрыз цирроз печени. После дюжины спасающих ИЗМЕНЕНИЙ болезнь все-таки взяла свое - можно сколько угодно исправлять мировую линию, но, если цирроз обнаружится во всех без исключения реальностях, он неизлечим. Слишком высока была вероятность события, ведущего Андрея фор Белкина к смертному одру в неполные шестьдесят лет...
А что после? Череда мельтешащих кадров: приемы посетителей, клубные заседания, балы, охота, путешествия, луногольф, бесконечные застолья... Трудно отделить одно от другого - похожие события сливаются в памяти. В сущности, не жизнь, а так... времяпрепровождение, времяизничтожение. Похоже, за последние годы Георг не сделал ничего стоящего, настоящего.
Домард отключил "Брейнер" и подумал: "В любом случае придется разложить по полочкам, изучить под микроскопом каждую мелочь. Чего явно не хватает? Где моя личная жизнь? Неужто ни разу не влюблялся, дожив до тридцати? Где мои возлюбленные, подружки? Неужто никого и ничего? Быть не может!.. Значит, именно это и вычищено ИМИ надежней всего..."
Георг нажал кнопку звонка. Через две минуты появился дворецкий - бодрый и подтянутый. Вот что значит старая школа... Звали его Курт Райнер. Он работал в Доме уже тринадцать лет и должен многое знать.
- Чего изволите, сэр Георг? - Курт был воплощенная готовность услужить, но дураку ясно: за ней скрывается страстное желание досмотреть последний, самый сладкий сон.
- Садись, Курт. - Фор Белкин указал на черный диван с кожаной обивкой. (Порой, чтобы в голову пришли умные мысли, Георгу приходилось часок поваляться на этом диване.) - У меня к тебе несколько вопросов.
Тот присел в позе повара, у которого подгорает на кухне обед.
- Скажи-ка мне... - Георг почувствовал, что краснеет. Хорошо, что лицо его было в тени. - Приводил ли я сюда девушек?
Райнер с подозрением поглядел на хозяина, наморщил лоб, сдвинул и без того близкие брови и наконец спросил неуверенно:
- Именно девушек? В буквальном смысле? - Подразумевалось, что Георг проверяет его проницательность, а значит, и компетентность.
- Не суть важно. Крутил ли я романы? У меня что-то с памятью плохо после ущелья. - Он ясно услышал в собственном голосе фальшивые нотки, впрочем, дворецкий вряд ли их уловил.
- Раньше - да, а вот в прошлом и нынешнем году... - Курт Райнер почесал затылок, демонстрируя наивысшую степень сосредоточенности. - Нет, не припомню. Приятели пытались вас расшевелить. Уж как, бывало, зовут поразвлечься, а вы останетесь под благовидным предлогом, запретесь в окулярной и что-то высматриваете час за часом.
Ничего подобного Георг за собой не замечал, вернее, что-то никак не давало ему осознать правду. Что-то надежно защищало построенные в памяти Георга декорации - не исключено, для его же собственного блага.
- И что я там высматривал?
- Откуда мне знать, сэр Георг? - Дворецкий встал с дивана. - Прошу позволения идти - множество неотложных дел! - Ночью фраза звучала просто смешно.
Не дождавшись разрешения, Райнер бочком-бочком двинулся к двери. Очевидно, этот разговор тяготил его. Домард проводил дворецкого взглядом.
Расследование пока не дало ничего, кроме новых вопросов. "Почему в детских воспоминаниях наведен мертвенный порядок и множество воспоминаний изъято? Почему вырезана память о моих любовных похождениях? С какой стати я не помню даже событий последнего года? Что я делал в окулярной, кого разглядывал с помощью Глаз? Почему дворецкий боится говорить об этом?"
Георг что есть сил напрягся, пытаясь преодолеть воздвигнутые в памяти барьеры. Через пару минут он обнаружил, что сидит на кровати, вцепившись руками в узорную спинку, и тужится как последний идиот. "Ну не рожаю ведь я!.."
3
Георг снова заснул и проспал гораздо дольше обычного. Завтрак съел без всякого аппетита. Лягваны, нахально требующие еды, сегодня его только раздражали.
Около полудня с докладом явился Главный управляющий. Выражение лица у него постоянно менялось: то ли все пропало и он решил дать деру, то ли не так все плохо и еще поглядим, чья возьмет...
- Мы уже начали терять клиентов, - сообщил Главный управляющий, теребя темно-синий в белый горошек галстук.
- Это почему?
- Позвольте быть предельно откровенным, сэр Георг.
- Изволь, Джозеф.
- Дело в том, что слухи о вашей... гхм... уязвимости, а значит, несостоятельности как... Небожителя дошли до Земли. И серьезные клиенты...
"Вот тебе на! Только этого не хватало".
- Мои Магины никогда... Мы еще никого ни разу не подводили, растерянно возразил фор Белкин.
- Совершенно верно, сэр Георг, однако важен сам факт. И резкого падения доходов вам не избежать.
После обеда Георг поехал в частное сыскное агентство Фигейроа. Ему надо было нанять несколько детективов на один вечер, причем с их собственным магическим прикрытием. А видеофону в столь деликатном деле фор Белкин довериться не мог.
Второй объект шантажа он рассчитывал взять в оборот на бале-маскараде. Костюмированные балы и многолюдные карнавалы проходили каждую лунную ночь. Домарду не повезло: нынешний бал-маскарад совпал с очередным заседанием Клуба Джи Ар. Отмазаться оказалось очень непросто. Георгу пришлось нести околесицу, заведомо наживая себе репутацию паяца.
Главное - быстро раскусить, в какой именно маске появится Ли фор Тхе, и дождаться, когда он отпустит охрану. Помочь должны детективы - они будут следить за ним от самого замка. Фор Тхе наверняка сменит по дороге машину. Очень уж осторожен. Трудно понять, зачем он вообще рискнул отправиться на бал. Однако, сидя целыми днями взаперти, недолго и с катушек долой...
Тема сегодняшнего бала - инопланетяне. Они стали очень популярны в последнее время - наверное, потому, что века идут своей чередой, а никаких контактов с братьями по разуму нет и в помине. Остались в прошлом идиотские, назойливые НЛО, которые, однако же, приносили кое-какую пользу. Перед лицом внешней, пусть даже эфемерной, угрозы цивилизация объединялась. "Тарелкам" не нашлось достойной замены. Возникший вакуум не могли заполнить ни сильно расплодившиеся медиумы (колдунов и чудотворцев наголову разгромили Магины), ни исследователи разумных китов, дельфинов и шимпанзе.
Георг приехал в замок Флористаль за полчаса до открытия бала-маскарада. По залу, который только начал заполняться, катались роботы-"колесники", развозили напитки. Другие роботы, выполненные в виде уродливых карликов, пытались проделывать каверзы с гостями. Им это редко удавалось (немногие Небожители на трезвую голову терпят шутки над собой), и на их боевом счету был лишь один облитый несмываемыми чернилами карнавальный скафандр, прожженные на заднице брюки и насыпанные в дюжину бокалов с шампанским смешинки.
Фор Белкин расположился за одним из стоящих на возвышении столиков. Здесь был прекрасный обзор. По рации, вмонтированной в рогатую маску жукоглаза, он узнавал обо всех передвижениях Ли фор Тхе. Он так до конца и не узнал, что с первой минуты ему гнали дезу, фабрикуемую могучими Магинами Дома фор Тхе.
Кого здесь только не было! Многоноги с автоматически управляемыми конечностями - синхронность была просто великолепная; горгоноиды, хватающие гостей венчиком отвратительных щупалец, растущих вокруг рта или на макушке; трехметровые циклопы, танцующие на сотканной из мышц пяте; крылатые пузыри с тысячью глаз на голове, и множество других монстров.
"Надо было взять с собой пару лягванов для экзотики, - подумал фор Белкин. - Пусть бы вились вокруг, приставали к гостям, срывали маски. Хотя куда бы я их дел после начала операции?"
- Во что мы будем сегодня играть?! - загремел на весь зал голосище великана фор Псеркса, который прогуливал заседание клуба Джи Арт под предлогом похорон любимого жирафа.
- Конечно же, в "колечко", - ответила спрятавшаяся под маской разумной стрекозы хозяйка замка.
"Колечком" служила свернувшаяся в кольцо и вцепившаяся зубами в кончик собственного хвоста рубиновая змейка-смертозубка. "Колечко" нужно зажать в кулаке, а водящий должен угадать, у кого оно. Как в детстве: "Колечко-колечко, выйди на крылечко!" Вот только укус непредсказуемой смертозубки вызывает мгновенный паралич дыхания.
Игроки вытянули руки и выстроились в ряд, вдоль которого взад-вперед ходил водящий. Дылда в костюме легендарного лунного постового Дяди Степы все не мог решиться и схватить кого-нибудь за руку - на кону была его жизнь.
- Он входит в замок, будет в зале через минуту, - в разгар игры доложил Георгу по рации детектив.
Фор Белкин встал с нагретого места и смешался с толпой, продвигаясь к парадному входу в зал. Два помощника, беседовавших у колонны со стройной двухголовой византийской орлицей, должны были последовать за ним. Сейчас начнется...
Георгу внезапно завернули руки за спину. Магины не отозвались на его приказ. Фор Белкин рванулся изо всех сил. Хватка была железной, будто он попал в тиски. Даже не увидеть, кто тебя схватил. (Наверняка и тут не обошлось без Магин.) Где же помощь?!
Два дюжих селенита волокли его через веселящуюся толпу. Краем глаза фор Белкин видел за плечом зеленую крокодилью пасть. Многие не обращали на троицу внимания, кое-кто посчитал происходящее очередным розыгрышем или специальным номером карнавальной программы и с интересом провожал взглядом группу актеров.
Георг чуть было не крикнул: "Помогите!" Но крик застрял в горле. Нет, так унизиться перед толпой он не мог. Уж лучше смерть. Фор Белкин не стал гадать, кто устроил это похищение, куда его тащат и что с ним решено сделать. Его вдруг охватило полное безразличие - известный по книгам и фильмам покой приговоренного. Только сейчас он понял, до чего же устал за эти дни. Даже смерть порой бывает в избавление.
На самом видном месте у выхода из зала, так чтоб Георг наверняка заметил, стоял председатель Наблюдательного совета Союза Делателей - без маски, в черном плаще с серебряными звездами на подоле - и с улыбкой наблюдал за тем, как головорезы тащат До-марда. Итак, Союз в курсе, а может, и соучаствует. Вот такая, выходит, месть за двойную игру.
На улице к Георгу фор Белкину подошел еще один человек, одетый в зеленый крокодилий костюм, завязал ему глаза, и Домарда куда-то повели. Дорога была неровной. Он дважды споткнулся, но ему не дали упасть. Наконец фор Белкина втолкнули в автомобиль.
Путь занял полчаса (Георг обладал чувством времени), при этом водитель явно кружил по городу, а значит, расстояние от замка Флористаль до цели поездки было невелико.
Кстати, о лунной езде... Умение водить автомобиль на Луне - подлинное искусство. Из-за очень малой скорости отрыва автомобили легко теряют сцепление с грунтом и взлетают в воздух. На Луне трудно тормозить и случается много дорожных аварий. Поэтому бамперы автомобилей видом своим напоминают кислородные подушки, есть у машин и много других защитных систем. Дорогие модели снабжены превосходными гравиамортизаторами и "джамперами" то есть могут прыгать как кенгуру. Но это слишком дорогое удовольствие, и у рядовых селенитов уже давно в моде малюсенькие самолетики, движимые мускульной силой.
Сопровождающие явно решили поразвлечься - возможно, аристократ-Небожитель впервые попал им в руки. Георга протащили по нескольким лестницам и хорошенько приложили лбом о низкую притолоку, а плечом - о косяк.
Наконец ему развязали глаза и руки. В глаза ударил яркий свет, фор Белкин зажмурился. И только привыкнув - через полминуты, - смог как следует осмотреться. Он находился в чьем-то рабочем кабинете. Одно ясно: здесь он никогда не бывал. Книжные шкафы, стеллажи с пленками, огромный письменный стол с компьютером, сканером и принтером на одном конце и роскошным (бронза с малахитом) письменным прибором - на другом. Мягкие вращающиеся кресла, оригиналы постимпрессионистов в золоченых рамах, за которыми наверняка спрятаны бронированные сейфы новейшей модели.
Охранников в кабинете уже не было. За спиной беззвучно открылась дверь, столь же беззвучны были и шаги, но Георг почувствовал присутствие человека и обернулся. Перед ним стоял Ли фор Тхе собственной персоной. Низкорослый, худой, лысоватый. Одет он был в шелковый китайский халат с пагодами и цветущей хурмой и явно никуда сегодня не выезжал.
Смотрел хозяин на Георга пристально, прищурив и без того узкие безвекие глаза. Было ему лет под восемьдесят, но физическую форму Ли фор Тхе сохранил. А гладкости его кожи могли позавидовать даже юные красавицы.
- Как вы узнали о слежке? - не удержался от вопроса фор Белкин. - Ведь сыщики имели М-прикрытие.
- Чистая случайность. На днях мне захотелось узреть ближайшее будущее: я спрашивал у Магин, смотрел магический кристалл и даже купил у уличного торговца предсказание судьбы. Наряду с прочим я узнал о вашем интересе и предстоящей акции. Поэтому отменил на сегодняшний вечер все коммерческие заказы и бросил в бой батарею в полном составе.
Ли фор Тхе сел в кресло, и оно само собой поднялось на высоту полутора метров. Хозяин желал смотреть на пленника во всех смыслах с высоты положения. И тем не менее голос его чуть заметно дрогнул, когда он спросил:
- Что вам от меня нужно? - Значит, хозяин нервничал.
- А вам? - усмехнулся Георг, по-прежнему стоя перед столом. Интуиция подсказывала ему: надо играть роль наглеца.
- Это был превентивный удар, сэр Георг. Я вовсе не испытываю к вам враждебности, хоть вы и покусились на мои личные секреты. Мне кажется, можно избежать кровопролития, если мы раскроем карты... - В голосе Ли фор Тхе как будто послышалась просительная интонация. - В сущности, я - противник насилия...
Георг снова усмехнулся, и хозяин понял его правильно.
- Если мои слуги перестарались, я их накажу! Впервые за этот разговор пленник увидел, что Ли фор Тхе может быть страшен во гневе и лучше его не дразнить. Ведь в глазах хозяина фор Белкин увидел смерть.
- Пустяки, - ответил Георг миролюбиво. - Я сам виноват. - И потер набухающую на лбу шишку.
Он никак не мог решить, какими порциями дозировать правду в разговоре с хозяином кабинета. Говорить все слишком рискованно, но фор Белкин также сознавал, что этот разговор, в отличие от беседы с фор Бегерестайном, может дать ему жизненно важные сведения. И если Ли фор Тхе вдруг почувствует фальшь, диалог тотчас прервется. В конце концов Георг решил не утаивать главное, зато опустить некоторые интимные подробности.
Фор Белкин сел в стоящее напротив письменного стола кресло, так что собеседников разделяла широкая дубовая столешница, и заговорил негромко, размеренно:
- В свое время я отдал Магинам некий секретный приказ. Потом кто-то изрядно покопался в моей памяти, вычистив информацию об этом и многое другое.
Тут в голову Георгу пришла здравая мысль: "Надо встретиться с прежним дворецким, если он еще жив, и узнать о моих отношениях с докторами..."
- Иногда батарея переключается на выполнение неизвестных мне задач, не откликаясь на мой зов, - продолжал он. - Отменить старый приказ я не могу видимо, нынешние мои попытки я заранее предусмотрел и установил надежную блокировку. Кто-то из моих врагов узнал о возникших у меня трудностях и теперь раз за разом пытается меня уничтожить. Они рассчитывают, что мои Магины рано или поздно оставят меня с голыми руками против вражеской батареи. Мне нужно выяснить, что за приказ я отдавал, как его отменить и кто именно так настойчиво желает моей смерти.
Георг замолчал. Долго не подавал голоса и Ли фор Тхе, почесывая незаметную глазу щетину на подбородке. Смотрел он при этом мимо фор Белкина, мимо стены с бесценными картинами - в никуда.
- Вам известны аналогичные случаи? - наконец спросил хозяин.
- Франц фор Францевич, который несколько раз спасал меня от смерти, обнаружил следы вторжения в свою память. Однажды его Магины тоже отказались слушаться, и, несмотря на все мои усилия, Франца убили в собственном замке.
- Он был вашим другом?
Фор Белкин молчал - вдруг перехватило горло. Потом взял себя в руки и проговорил, так и не ответив на вопрос:
- Многие из нас не доживают до старости, а всегда ли мы знаем истинную причину этого? Обычно мы уносим свои тайны с собой.
- Значит, вы хотели допросить меня, - покивал головой Ли фор Тхе. - Я и без всякого принуждения с удовольствием рассказал бы вам все, что знаю, но вынужден разочаровать вас, сэр Георг. - На лице хозяина появилось скорбное выражение всезнающего, но бессильного что-либо изменить мудреца. - Я по-прежнему остро хочу жить.
- А вы не боитесь, что подобная судьба постигнет одного за другим всех Домардов и однажды наш мир рухнет? Не слишком ли дорого обойдется ваша спокойная старость?
Ли фор Тхе снова посмотрел сквозь Георга, он словно разглядывал что-то в неведомой дали. Долго и мучительно взвешивал "за" и "против" и все-таки заставил себя говорить. Этот еле слышный зловещий шепот пронял Георга до самого нутра.
- В темной комнате на полу... они никогда не выходят на свет... Паутина протянута к каждому... Стоит только за нить потянуть...
Каждое следующее слово давалось ему все с большим трудом. Голова Ли фор Тхе никла сильнее и сильнее. Кресло опустилось, и теперь он едва не упирался лбом в столешницу.
- Нет преград для них, и пощады нет... Нам не понять... - Срывавшиеся с губ слова больше напоминали птичий клекот, так что трудно стало разобрать их смысл. И вот уже Георг не мог расслышать ничего, кроме невнятного бормотания.
Голова хозяина в конце концов громко, как деревяшка, стукнулась о крышку стола, он замолк и, повалившись на стол, остался недвижим. Обогнув стол и наклонившись над Ли фор Тхе, фор Белкин обнаружил, что тот спит. Георгу ничего не осталось, как уйти. Его никто не пытался остановить.
4
Первая попытка прорваться в штаб-квартиру синдиката "Луна-Шанс" закончилась не то чтобы плачевно, а скорее потешно: любимый "порше" Георга по самую крышу провалился в натуральное дерьмо - под тонким слоем асфальта внезапно образовались пустоты, моментально заполнившиеся жижей из городской канализации. Зато вторая попытка фор Белкина удалась.
Вжикали об асфальт в десяти сантиметрах от Георга рикошеты. Лопался против всех законов природы "вечный" стеклолит окон и вспарывали землю у самых ног Домарда прозрачные ятаганы осколков. Тут и там взметывались черно-алые плюмажи взрывов. Здание штаб-квартиры то и дело скрывалось в дыму, хотя само оно - единственное из всех зданий - было неприкосновенно.
Фасад штаб-квартиры был выдержан в неовикторианском стиле и напоминал здание какого-нибудь британского министерства: классическая колоннада, портик с героическим барельефом "Покорение Селены", серый гранит ступеней парадной лестницы, тревожно глядящие каменные львы по ее бокам.
Домард шагал к главному входу от своего изрешеченного очередями автомобиля, а вокруг бушевал ад. Георг изо всех сил старался не кланяться пулям и сохранял ровную и неспешную походку, хотя так хотелось со всех ног ринуться за спасительные, облицованные мореным дубом двери.
Сталкивались в воздухе и сыпались на землю ворохом горящих обломков "пчелки". С ревом неслись на Домарда "роллс-ройсы" и "мазды", но в последний момент налетали на фонарные столбы или гранитные тумбы, переворачивались и взрывались. Спотыкались на ровном месте снайперы, которых тут же "снимали" более удачливые коллеги. На каждый удар немедленно отвечали ударом...
Швейцар в синей ливрее предусмотрительно распахнул дверь. Когда фор Белкин вошел в нее, битва разом прекратилась - он попал под надежную защиту синдиката. "Тишина... Господи, неужели все?!" Георгу даже не верилось, что весь этот кошмар позади. В ушах звенело, ноги подгибались, глаза слезились от дыма. Безуспешно пытался Домард стряхнуть с костюма пыль и стереть с лица копоть - видок у него был, прямо скажем, неважнецкий.
Два охранника в черных с позументами мундирах, стоящие справа и слева от входа, удивленно посмотрели на Георга, но, козырнув, пропустили к мощной, вырубленной из лунного дуба стойке директора-распорядителя. Проходя через огромный, освещенный хрустальными люстрами холл, Домард топтал пыльными ботинками роскошную ковровую дорожку, в рисунке которой чередовались мотивы "бегства в Египет" и "Моисеева хождения по пустыне".
В холле обходительные клерки негромко беседовали с посетителями. Десятка два селенитов в ожидании своей очереди читали броские рекламные проспекты "Луна-Шанса", сидя в удобных глубоких креслах под сенью пышных лунокактусов в настоящих деревянных кадках. А директор-распорядитель уже стремился к Георгу навстречу с приветливой улыбкой на лице, делая вид, будто не замечает плачевного состояния его костюма.
Фор Белкина явно хотели взять в плен, с первой секунды захватив инициативу и прочно запутывая в липкую паутину зафиксированных в Уставе правил и моральных обязательств. Георг вдруг пожалел, что все-таки решился пойти сюда, хотя больше ждать помощи было неоткуда. Доселе он и помыслить не мог, что придет к своим главным конкурентам - добровольно и вовсе не как победитель, готовый принять полную и безоговорочную капитуляцию.
- Здравствуйте, мистер фор Белкин. - В "Луна-Шансе" свой стиль обращения. - Милости просим в наше скромное заведение. - У директора был медоточивый голос. - Прием у господина Президента назначен ровно на десять. Он вас ждет.
Сейчас на часах было без семи десять - как подгадали, суки!..
- Доброе утро, - буркнул Георг, потом осведомился: - Там, наверное, собралось Правление и Совет Директоров в полном составе?
Ведущий его к лифту собеседник только развел руками:
- Прошу прощения, я не в курсе. Я ведь занимаюсь рядовыми пр... посетителями, - он чуть не сказал: "просителями", - а не контактами руководства.
Стальные конструкции огромного лифта были покрыты бронзовыми виньетками и панелями мореного дуба, который был здесь повсюду. Решетчатую дверь кабины украшали эмблемы фирмы и вензеля ее первого Президента. Внутри приятно пахло мебельным лаком, машинным маслом и - едва-едва - пылью. Это были запахи заботливо обихоженных реликвий, а не затхлости и гнили.
Во дворце фор Белкиных, как у любого семейства Небожителей, имелись свои семейные ценности. Георг порой доставал из бабушкиного сундука старинные ордена, саблю, подаренную деду на фронте, почерневшие серебряные ложки и стаканчики, старинные коричнево-белые фотографии на толстенном картоне и чудесные рождественские открытки времен последней монархии. Он мог разглядывать эти реликвии часами. Овеществленное прошлое завораживало его.
Лифтер был невозмутим, он священнодействовал. Звуки, издаваемые механизмом лифта, способны были привести в трепет, особенно лязг кабины, завывание моторов и едва слышное гудение туго натянутых канатов.
Директор-распорядитель и Георг прошли по коридору, увешанному древними щитами, мечами и алебардами. В нишах стояли манекены в средневековых рыцарских доспехах. Президентский кабинет занимал площадь пятикомнатной квартиры. Огромный овальный стол с выемкой посередине, где стояли корзины с благоухающими лунными гортензиями, десятки стульев вокруг, президентское кресло с подлокотниками в виде львиных голов - в самом конце стола. Столешница была девственно чистой, если не считать хрустальных пепельниц напротив каждого стула. В некоторых из них уже виднелись смятые окурки и обрезки сигар. Вентиляторы утягивали табачный дым.