Смит Карен Роуз. Ночь, которая решила все

   Может быть, сегодня им удастся найти общий язык и как-то выстроить свои взаимоотношения? подумал Лукас.
   Оливии в конце концов удалось понять, как работает музыкальный центр Лукаса, и она поставила один из своих любимых дисков. К тому времени, когда курица подрумянилась, Оливия уже вполне освоилась на кухне и чувствовала себя здесь хозяйкой. Поэтому, услышав телефонный звонок, не задумываясь схватила трубку и ответила.
   — Я, должно быть, не туда попала! — воскликнула женщина на другом конце линии.
   — А кто вам нужен?
   — Лукас Хантер.
   — Его сейчас нет, но вы можете оставить сообщение.
   После короткого замешательства женщина отозвалась:
   — Скажите, чтобы он перезвонил на ранчо.
   — Хорошо, я передам, — повесив трубку, Оливия пожалела, что не спросила имени, но звонившая женщина, видимо, не посчитала необходимым назваться.
   Ужин уже начал остывать, когда пробило семь. Оливия поела в одиночестве, а еду для Лукаса отнесла в холодильник. Когда в восемь тридцать вошел Лукас, Оливия очнулась — она заснула на диване, с контрактами на коленях. Лукас поставил портфель на стул и положил сверху пальто.
   — Совещание неожиданно затянулось. Надеюсь, ты поела.
   — Да, а твоя тарелка в холодильнике. Но вы, наверное, перекусили? Ведь мистер Баррингтон обычно заказывает ужин в кабинет, если совещания затягиваются.
   — Он пригласил нас на ужин после совещания.
   — Ты отказался от приглашения Рекса Майкла Баррингтона Второго? — изумилась она, зная, что такой чести не удостаиваются рядовые служащие.
   — Я хотел поскорей вернуться домой. — Лукас сел рядом с ней. — Оливия, прости меня за вчерашнее, я не сдержался.
   Оливия тоже чувствовала себя виноватой.
   — Но мне следовало позвонить, — сказала она.
   — Понимаешь, я никогда не жил в доме с женщиной и не совсем знаю, как себя вести.
   Это известие и обрадовало, и удивило Оливию.
   — Ты ни с кем до этого не жил? Он покачал головой и, протянув руку, погладил ее щеку:
   — Я не могу забыть Рождество, Оливия, и, принимая во внимание результат, несколько… растерян.
   От прикосновения его пальцев у Оливии захватило дух, но усилием воли она овладела собой.
   — А ты совсем не страшный, когда не такой самоуверенный.
   — Я кажусь тебе страшным? — переспросил он с улыбкой, приблизив свои губы к ее губам. — Не бойся меня, Оливия, я просто хочу поцеловать тебя.
   Возбуждение ее было настолько сильным, что Оливия не могла произнести ни слова. Она потянулась к нему, их губы встретились, и он понял она тоже хочет этого поцелуя.
   Лукас обнял ее. Когда его язык начал уговаривать ее губы раскрыться, она поняла, к чему это приведет. Но Лукас не давал ей возможности ни думать, ни анализировать. Ее чувства завертелись, подобно песку в вихре урагана. Как и тогда в Рождество, сила его страсти передалась ей. Оливия совсем потеряла голову. Ее рука скользнула к его плечу, ощущая через рубашку жар разгоряченного тела. Когда Лукас протолкнул язык ей в рот, она вздрогнула от возбуждения и удовольствия. Но она еще не знает его. И если не остановится сейчас…
   Ее рука соскользнула ему на грудь; слегка оттолкнув его, она отстранилась.
   — Я обещал, что наши отношения будут платоническими, да? — хрипло произнес он. Его голос был таким сексуальным и опьяняющим, глаза горели таким желанием!
   — Мы не должны, — она выскользнула из его объятий и встала.
   — В самом деле?
   — Я не позволю, чтобы вожделение разрушило мою жизнь, Лукас. Слишком многим я рискую.
   — А я — нет? Ладно, если ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе, я не буду, — зло сказал он и встал.
   — Лукас…
   Но он уже направился в кухню.
   Вздохнув, она дала себе слово впредь быть более осторожной, не допускать никаких объятий и поцелуев.
   Оливия понимала, что сейчас лучше отступить, объяснять что-то или выяснять не стоит. Лукас, очевидно, разозлился, но ничего не поделаешь. Если когда-нибудь они станут предаваться любви, то происходить это будет спокойно, без спешки, без опасений за последствия. Она должна быть уверена в нем.
   Оливия долго принимала душ. Память о его поцелуе не давала покоя. После душа она устроилась с работой у себя в комнате, в кресле. Оливия слышала, как Лукас поднялся по ступенькам к себе и со щелчком закрыл дверь. Сосредоточиться на работе она не смогла — мешали мысли об их разговоре и о его неожиданном признании. И тут Оливия вспомнила, что Лукасу звонили. Надо сказать ему об этом.
   Накинув халат, Оливия пожалела, что у нее нет другого, более длинного и плотного. Она уже подумала, не одеться ли полностью, но решила, что это будет выглядеть глупо. Сердце заколотилось, когда она вышла в холл и постучала в его дверь.
   Лукас открыл, и у Оливии перехватило дыхание. На нем были лишь короткие черные шелковые шорты. Как завороженная, она не могла оторвать взгляд от кучерявых темно-русых волос на его груди. А подняв наконец глаза, увидела, что Лукас озадаченно наблюдает за ней.
   — Я… э-э-э… забыла тебе кое-что сказать. — Лукас молчал. Заставив себя сконцентрироваться на цели своего прихода, Оливия продолжила:
   — Тебе звонили. Женщина. Она не назвала себя, но сказала, чтобы ты перезвонил на ранчо.
   — Хорошо, — ответил он коротко, словно его оторвали от какого-то дела.
   — Лукас…
   — Мне нужно позвонить, Оливия. В следующий раз просто оставь записку на холодильнике.
   Оливия вернулась в свою комнату, не понимая, что ее так расстроило и почему ей хочется плакать.
   Оливия собрала записи, которые сделала за это утро, и отнесла их на стол Стенли. И он, и Джун ушли на ланч. В этот момент в офис заглянула Молли.
   — Ты идешь на ланч?
   Оливия покачала головой. Все утро ее мучила тошнота, более сильная, чем обычно. Даже сама мысль о еде…
   — Нет, спасибо.
   — Оливия, ты такая бледная. Что мне сделать для тебя? Может, принести содовой?
   Оливия опять покачала головой и наклонилась к нижнему ящику стола, чтобы убрать документы в папку.
   — Я плохо спала сегодня.
   — Ты должна заботиться о себе. Может, я к тебе заеду, и мы поужинаем вместе?
   Молли — хороший, надежный друг, ей можно довериться. Быстро встав, Оливия направилась к двери, чтобы закрыть ее, и тут у нее закружилась голова. Сделав глубокий вдох, она сказала:
   — Я переехала к Лукасу.
   — Переехала?
   — Это тест на совместимость. Мы. — В ее ушах зазвенело, и перед глазами появились маленькие черные точки. — Мы…
   Все поплыло перед глазами, и Оливия схватилась за край стола, чтобы не упасть.
   — Оливия! — Молли подхватила ее за талию и поддернула ногой стул. Оливия села и согнулась пополам. — Я звоню Лукасу! — решительно заявила подруга.
   — Нет! — Сегодня Лукас опять уехал прежде, чем Оливия проснулась. Она не знала, в офисе ли он, и хочет ли, чтобы его беспокоили.
   Но Молли уже направилась к телефону. Набирая номер, она твердо заявила:
   — Тебе нужно поехать домой, полежать с поднятыми ногами и расслабиться, — и после паузы продолжила:
   — Мистер Хантер, это Молли Доил. Я сейчас с Оливией, она себя плохо чувствует. Мы в офисе мистера Уиткомба.
   Оливия попыталась поднять голову, но волна тошноты накатила на нее опять.
   Через несколько минут дверь открылась, и в комнату большими шагами вошел Лукас. Оливия могла видеть только его ноги, но она знала, это его ноги.
   — Что случилось?
   — У меня всего лишь немного кружится голова, — .отозвалась Оливия.
   — Я отвезу тебя к врачу.
   — Не надо. Это пройдет. Я не позавтракала. Он присел на корточки рядом с ней:
   — И на ланч не ходила?
   — Лукас, я не могу есть, — она говорила в пол, потому что от любого движения у нее начинала кружиться голова.
   — Вы не могли бы принести холодное мокрое полотенце?
   Лукас, вероятно, обращался в Молли, потому что ее подруга тут же вышла.
   Лукас обнял ее. Его тело было сильным и крепким, а объятие таким надежным и успокаивающим, что Оливия перестала бороться с приступами головокружения, у нее на лбу выступил пот. Лукас отвел ей волосы со лба, и воздух немного охладил лицо. Молли возвратилась, и Оливия почувствовала прикосновение холодного полотенца к затылку. Через несколько минут черные точки перед глазами исчезли, звон в ушах утих.
   Когда она подняла голову, лицо Лукаса оказалось совсем близко.
   — Лучше? — спросил он. Оливия кивнула.
   Лукас встал, убрал полотенце и, взглянув на Молли, попросил:
   — Вы не могли бы сказать мистеру Уиткомбу, что я отвез Оливию домой?
   — Лукас, я в порядке.
   — Ты белая как простыня и тебе нужно что-нибудь поесть. Если не хочешь идти к доктору, я отвезу тебя домой.
   Его тон, не терпящий возражений, раздосадовал ее, и она встала, чтобы доказать — в самом деле все прошло. Ее тут же качнуло, но Лукас успел подхватить ее. Чтобы удержаться, Оливии пришлось обхватить его руками за шею.
   — К врачу или домой? — спросил он грозно.
   — Домой. Надеюсь, ты не собираешься нести меня на руках?
   — Именно так. Мы спустимся по лестнице. Молли с улыбкой подала Оливии ее сумочку.
   — Ты пособница и подстрекательница, — недовольно проворчала Оливия.
   — Во имя благого дела, — улыбнулась Молли. Лукас выглянул в холл, прежде чем вынести Оливию, затем спустился по лестнице, неся ее так, будто она была не тяжелее портфеля. У выхода на улицу Оливия запротестовала:
   — Опусти меня, Лукас. Дай привыкнуть к морской качке, — и, увидев, что он нахмурился, добавила:
   — Пожалуйста.
   — Если ты будешь шататься…
   — Я обопрусь на твою руку. Обещаю.
   Поставив ее на ноги, он внимательно следил за тем, как она открывала дверь.
   Оливия пошла вперед, сознавая, что он не отрывает от нее взгляда. У нее болела голова, ее одолевала усталость, но головокружение прошло. Лукас шел рядом, и она чувствовала его силу и надежность.
   Домой они ехали молча, на джипе Лукаса новейшей модели с шикарным салоном. Оливия откинула голову на спинку сиденья. Лукас включил стереосистему, и мягкие звуки классической гитары наполнили машину.
   Меньше чем через полчаса они вошли в дом Лукаса.
   — Иди наверх, а я принесу чего-нибудь поесть, — решительно заявил Лукас.
   — Тебе не обязательно, беспокоиться обо мне.
   — Я забочусь о ребенке, — объяснил он. — Иди. Оливия начала подниматься по ступенькам, не понимая, сердит ли Лукас на нее за вчерашний вечер и что он вообще чувствует.
 
   Поднявшись наверх, Лукас увидел, что дверь в комнату Оливии открыта настежь. Прошлой ночью он разозлился из-за того, что она оттолкнула его. Когда она пришла, чтобы сказать о звонке Мим, он все еще страстно хотел ее, поэтому вел себя так неприветливо и резко. Ему было трудно скрыть свое желание, когда глаза Оливии блуждали по его груди.
   Но когда позвонила Молли Доил, страх за Оливию вытеснил и злость, и разочарование, и даже желание. Вдруг с ней или с ребенком что-нибудь случится? Этот страх заставил его тут же броситься на помощь к Оливии.
   Чашка с чаем постукивала о стакан с содовой, когда он нес их наверх. В другой руке он умудрялся еще удерживать тарелку, на которой была половинка сандвича с курицей. Оливия стояла у комода и расчесывала свои роскошные волосы — длинные, блестящие, шелковистые. Она переоделась в широкие трикотажные брюки и майку, которая облегала ее округлые формы, и желание вспыхнуло в нем с новой силой…
   Когда Лукас вошел и поставил ланч на тумбочку около кровати, Оливия обернулась.
   — Спасибо, — мягко произнесла она, и их взгляды встретились. — Я позвонила Стенли и сказала, что меня не будет после обеда.
   Помолчав, он спросил:
   — Молли знает, что ты беременна? Оливия села на край кровати.
   — Я рассказала ей на следующий день после того, как сказала тебе. Я ей доверяю. Она знает и то, что я живу у тебя.
   — Она звонила мне по твоей просьбе? Оливия сидела на кровати чуть порозовевшая, но все еще бледная. На его вопрос она покачала головой:
   — Нет. Молли всегда делает то, что сама считает нужным.
   — Разумная девушка. — То, что Молли звонила не по ее просьбе, больно укололо Лукаса. Он пододвинул Оливии сандвич. — Ешь. И больше чтобы на работу без завтрака не уходила. Поняла?
   Она вздернула подбородок:
   — Я могу сама о себе позаботиться.
   — Сегодня у тебя не очень-то получилось. Она тут же присмирела.
   — Больше этого не случится. Я заставлю себя съедать хотя бы кусочек чего-нибудь утром и чашку супа и крекеры на ланч. — Оливия взяла сандвич, откусила от него. — Ты можешь не следить, я и так поем. Тебе разве не нужно возвращаться на работу?
   — Поработаю сегодня дома. Я захватил сводки, которые мне нужно проанализировать для Рекса, чтобы он мог решить, какой отель имеет смысл покупать сейчас.
   Покончив с сандвичем, Оливия отхлебнула содовой и поставила стакан.
   — Я хочу полежать немного. Не думаю, что тебе стоит здесь оставаться.
   Он знал, что она привыкла быть самостоятельной и независимой. Но ему все же хотелось, чтобы она осознала: есть человек, готовый помогать ей, заботиться о ней в этот сложный период.
   — Я буду внизу, если тебе что-нибудь понадобится. На ее губах остались капельки содовой, и, не удержавшись, Лукас провел большим пальцем по ее верхней губе. Глаза Оливии расширились, и ему так захотелось поцеловать ее, прилечь рядом на кровать… Но нет, она еще не готова к этому. Он убрал руку и собрался уходить, когда она произнесла:
   — Я благодарна тебе за все, что ты делаешь для меня и для ребенка.
   — Больше всего на свете, Оливия, я хочу быть отцом. Хорошим отцом. И, похоже, мои мечты сбываются. А сейчас отдыхай. Я зайду к тебе попозже.
   Прикрыв дверь, Лукас понял, что ему нравится заботиться о ней. Но тут же напомнил себе, какой лживой оказалась Селеста. Нет, нельзя терять бдительность только потому, что ему хочется стать папочкой. Оливия, возможно, все еще влюблена в своего босса. К тому же она может решить растить ребенка самостоятельно. Так что ему еще предстоит убедить ее, что оба родителя лучше, чем один. И чем быстрее она забудет Стенли Уиткомба, тем лучше для нее и их ребенка.
   Был уже поздний вечер, когда Лукас открыл дверь в комнату Оливии и туда из холла проник луч света. Она села в кровати, и Лукас передал ей радиотелефон.
   — Это тебя. Твоя мама.
   Лукас удивился, когда к телефону попросили Оливию. Он думал, что никто, кроме Молли, не знает, что она живет у него.
   Оливия включила лампу, стоящую на тумбочке, и, взяв у него телефонную трубку, прикрыла ее ладонью:
   — Я перевела звонки на тебя.
   Вот оно что! Лукас вышел из комнаты и спустился вниз, чтобы дать ей возможность поговорить с матерью наедине. Пока Оливия спала, он заказал продукты на дом. Повсюду распространялся ароматный запах соуса, кипящего на плите. Лукас надеялся, что это возбудит у Оливии аппетит.
   Он уже приготовил салат и положил порезанный тонкими ломтиками хлеб в духовку подрумяниться, когда в кухню вошла Оливия.
   — Чем здесь так вкусно пахнет?
   — Нравится?
   — Да, к тому же я голодна. — Она подняла крышку соусницы, понюхала и улыбнулась. — Обязательно дашь мне свои рецепты. Ты что, ходил в магазин?
   — Нет, заказал на дом.
   — Не могу поверить, что проспала так долго. — Она выглядела немного заспанной, волосы слегка растрепались.
   — Ты сказала маме, что живешь у меня?
   — Пока нет. Она хочет, приехав из Тусона, навестить меня в этот уикенд. Я решила сначала поговорить с тобой.
   — Вы пробудете вместе все выходные?
   — Вообще-то, она хотела приехать уже в пятницу, после окончания занятий. Она у меня учительница.
   — Замечательно. Мне тоже нужно уехать на выходные. — Он перезвонил Мим, и она пожаловалась, что девятилетний Тревор ведет себя плохо, не ладит с остальными ребятишками, и попросила Лукаса приехать и уделить мальчику побольше времени.
   — Ты уедешь из города? — поинтересовалась Оливия.
   Лукас пока еще не был готов рассказать ей о ранчо и о своем прошлом. Селеста так и не смогла понять, как сильно тянет его туда и почему он чувствует ответственность за мальчиков.
   — Хочу навестить друзей во Флагстаффе.
   — Когда ты улетаешь?
   — В пятницу, после работы.
   — Тогда я перезвоню маме, чтобы приехала. И сообщу ей, что беременна.
   — Как она воспримет новость?
   — Не знаю. Я всегда сама отвечала за себя и за свои поступки, так что у нее не было повода беспокоиться.
   — Мы оба с тобой, Оливия, люди ответственные. Не забудь сказать ей, что о тебе есть кому заботиться.
   — Не забуду. Я сейчас вернусь.
   Когда Оливия вышла из кухни, Лукас понял, что уже привык к ее присутствию в своей жизни. Но пока она не решила, что они станут одной семьей, не стоит тешить себя надеждами.
   Несколько служащих «Баррингтон корпорейшн» перед работой пили кофе с пирожными в кафетерии. Накануне Оливии позвонила Синди и попросила о встрече. Оливия, в красиво облегающем фигуру красном платье на пуговицах, вошла в кафетерий. Сегодня в День святого Валентина, ей захотелось надеть что-нибудь особенное вместо привычного костюма. Она надеялась увидеть Лукаса до того, как он улетит. Встретиться утром им не пришлось — он ушел раньше.
   Оливия чувствовала себя отдохнувшей и посвежевшей. Вчера вечером она приготовила ужин. Около шести пришел Лукас, они поели вдвоем, обсуждая происшедшее за день. Затем она занялась вышивкой, к которой не прикасалась уже несколько месяцев. Лукас читал газету и смотрел телевизор. Пожелав ему спокойной ночи, она надеялась, что он опять поцелует ее. Но он не поцеловал. Ей очень хотелось расспросить его о «друзьях» во Флагетаффе, но потом она передумала, решив, что не имеет права вмешиваться в его личную жизнь.
   Войдя в кафетерий, Оливия в дальнем углу увидела Рэйчел, Молли, Патрисию и Синди. По выражению их лиц она поняла, что они ждут только ее.
   — Синди хочет о чем-то нас попросить, — объяснила Молли.
   Синди улыбалась. Ее подруги сделали ей подарок к тридцатилетию — сеанс по изменению имиджа, и теперь она одевалась в одежду ярких цветов и носила короткие юбки.
   — Я хочу, чтобы вы все знали, как я ценю вашу дружбу, — начала она. — Вчера мы с Кайлом договорились о дате бракосочетания в моей церкви и обсудили некоторые детали церемонии. Мы решили пожениться в третье воскресенье ноября. Я хочу попросить вас быть подружками на нашей свадьбе. Вы согласны?
   Девушки дружно загудели и закивали в знак согласия.
   — Спасибо вам, — сказала Синди, ее огромные сияющие глаза были самым лучшим доказательством того, как она счастлива.
   Они живо и весело обсуждали новость, когда к их столику с конвертом в руках подошел Майкл курьер корпорации. Его взгляд был прикован к Софии, хотя обращался он ко всем:
   — Леди, у меня для вас приглашения от мистера Баррингтона.
   Щегольской вид Майкла и отличное телосложение делали его предметом внимания одиноких девушек во всех офисах компании.
   Оливия открыла свой конверт и прочитала приглашение. Сегодня в три в кафетерии будет праздноваться День святого Валентина.
   — Все приходите, — сказал Майкл. И, наклонившись к их столику, понизил голос до шепота:
   — Я слышал, Рекс пригласил диджея.
   — Танцы? — удивилась София.
   — Точно. Итак, леди, — произнес он, нарочито растягивая слова, — приготовьтесь задать всем жару. До встречи.
   София проводила его взглядом, и Оливия подтолкнула подругу локтем:
   — Интересуешься?
   — Он, может быть, самый привлекательный мужчина на земле, — покачала головой София, — но меня не может заинтересовать человек, который доволен тем, что работает курьером. Мне нужно больше.
   Патрисия встала:
   — Мне пора в офис. Рекс Третий должен звонить, чтобы обсудить кандидатуры на должность его личного помощника.
   — Интересно, насколько все изменится, когда он возьмет власть в свои руки, — сказала Молли.
   Оливия тоже поднялась. Ее больше интересовало, с кем проводит выходные во Флагстаффе Лукас, чем личность Баррингтона III.
   Синди обняла каждую из девушек, и они направились к лифту. Оливия не принимала участия в болтовне подруг, она размышляла, придет ли Лукас на праздник или улетит раньше.

Глава 4

   Празднество в честь Дня святого Валентина было в самом разгаре, когда Лукас вошел в кафетерий. Он собирался отправиться на ранчо прямо отсюда. Столы были украшены красными бумажными скатертями, серебряные и красные сердечки свешивались с флюоресцентных ламп, а на столах стояли небольшие жаровни и чаши с пуншем. Пробежав взглядом по комнате, он понял, что ищет Оливию. Ему необходимо было взглянуть на нее, прежде чем он уедет.
   Музыка рвалась из колонок, стоящих в углу кафетерия. Столы были сдвинуты в сторону, чтобы освободить место для танцев. Внезапно он заметил Оливию с Молли и… Уиткомбом. И, прежде, чем успел обдумать свои действия, уже направлялся к ней, поняв, что одного взгляда на нее ему будет недостаточно.
   На середине комнаты Лукас замедлил шаг. Оливия не хотела, чтобы про них сплетничали, и он должен уважать ее желание, но вести себя так, будто они всего лишь знакомые, было чертовски трудно.
   Не успел он дойти до их столика, случайный взгляд Оливии встретился с его долгим и пристальным взглядом. Приблизившись, он весело всем улыбнулся.
   — Привет, Лукас, — поприветствовала его Молли, прекрасно понимая, что с ним происходит.
   — Привет. Похоже, все решили повеселиться здесь сегодня.
   Стенли усмехнулся:
   — Все понимают, что приглашение было королевским приказом. Рекс полагает, что служащие время от времени должны проводить время вместе, это, мол, способствует созданию хорошей рабочей обстановки. Последний раз по его приказу жаровни вынимались, кажется, на праздновании Рождества?
   Глаза Лукаса и Оливии встретились. Он прокашлялся и обратился к Уиткомбу:
   — Я не помню, чтобы вы тогда были здесь.
   — Я пробыл всего несколько минут. Моя дочь прилетала из колледжа, и мне нужно было забрать ее из аэропорта.
   И что Оливия нашла в этом мужчине, у которого дочь почти ее ровесница? — подумал Лукас.
   Удары барабанов и оглушающий ритм, рвущийся из колонок, сменились медленной музыкой.
   — Вот теперь можно и потанцевать, — заметил Уиткомб.
   Поняв, что сейчас произойдет, Лукас взглянул Оливии прямо в глаза:
   — Разрешите вас пригласить? Она зарделась и улыбнулась:
   — Конечно.
   Лукас помог ей отодвинуть стул, пропустил вперед, и они направились к группе танцующих. Он сжал ее руку и привлек в свои объятия. Почувствовав, что она напряглась, он обронил:
   — Оливия, никто не обратит внимание на двух танцующих коллег. Расслабься, наслаждайся музыкой и моментом.
   Несколько секунд они танцевали молча, взволнованные близостью друг друга. Запах духов Оливии и соблазнительный изгиб ее губ притягивали Лукаса. Грудь Оливии напротив его груди, рука на его плече, и ее блуждающая улыбка заставляли его гормоны буйствовать, — он глубоко вздохнул.
   — Значит, выходные ты проведешь в своей квартире? — пробормотал он.
   — Пока мама не уедет.
   — Ты говорила, она учительница? Оливия кивнула:
   — Начальной школы. Она любит детей, и будет хорошей бабушкой. После того, как отойдет от шока.
   — А ты? Отошла от шока?
   — Не знаю. Я всегда мечтала о том, что когда-нибудь стану матерью, но не думала, что это произойдет так внезапно.
   Как Оливия отнесется к обитателям ранчо? После опыта с Селестой он не спешил посвящать Оливию в свою жизнь. Но он все расскажет ей. Скоро. А в этот уикенд расскажет Мим и Уатту о неожиданном повороте своей жизни.
   Танцуя с Оливией, он забыл, что они должны выглядеть просто коллегами. Ее близость держала Лукаса в чувственной власти…
   Он прижал ее еще крепче, и она не сопротивлялась. Он чувствовал, как нежна ее кожа, даже не касаясь ее. Близость возбуждала их обоих.
   — Лукас… — Ее голос дрожал.
   — Что? — прошептал он ей в самое ухо.
   — Кто-нибудь может заметить.
   — Здесь танцует слишком много людей, чтобы обращать на нас внимание.
   Чтобы проверить свою способность контролировать себя, он прильнул к ее щеке — и тотчас понял, насколько опасна эта игра. Если его губы приблизятся к ее губам еще хотя бы на дюйм, все, кто находятся в этой комнате узнают, что они не просто коллеги. Отклонившись назад, он внимательно посмотрел на нее. По крайней мере сегодня она не была бледной.
   — Голова больше не кружилась?
   — Нет.
   — Ты хорошо спала прошлой ночью?
   — Да, очень хорошо. Вот только… прежде чем заснуть, я думала, насколько безопасны маленькие самолеты.
   — Боишься, как бы я не упал с небес?
   — Этим не шутят.
   Он лучше, чем кто-либо другой знал, каковы бывают капризы судьбы, за секунду меняющие все в твоей жизни. Он стал сиротой в мгновение ока.
   — Я делаю все, чтобы быть в безопасности, и на земле, и в небе. Но не могу и не хочу жить в постоянном страхе. Страх сковывает человека, а мне нужна свобода и уверенность, когда я подымаю самолет в небо. — Оливия нахмурилась, и он понял, что она действительно беспокоится за него. — Летать на самолетах безопаснее, чем ездить на машине. Когда-нибудь я возьму тебя с собой.
   Внезапно он почувствовал, что Оливия напряглась у него под рукой, и увидел, почему. Стенли стоял у чаши с пуншем, не отрывая от них глаз.
   Лукас сжал челюсти.
   Танец закончился, и Лукасу пора было уходить. Но желание остаться было настолько велико, что он не мог противостоять ему.
   До тех пор, пока Уиткомб не оказался рядом с ними.
   — Не возражаете, если я приглашу вашу леди? — спросил он, похлопав Лукаса по плечу.