Страница:
37
– Вы готовы?
Кэркленд посмотрел на женщину, которая стояла рядом с ним в кабине лифта. Звали ее Вал Пандольфини, по происхождению она была итальянкой, хотя по внешности догадаться об этом было невозможно. Волосы у нее были густые и длинные, с медным отливом. Лицо – мертвенно-бледное, хотя на щеках розовел слабый румянец. Цвет лица, глубокие темные тени под глазами, черная помада на губах и черный лак на ногтях делали ее похожей на зловещего вампира. Черная летная куртка тоже не радовала глаз. Обтягивающая черная мини-юбка могла бы поправить положение, но голые молочно-белые ляжки и идиотские ботиночки на низком каблуке полностью все перечеркивали.
Конечно, это на его, Кэркленда, личный вкус: в конце концов, они здесь в лифте не для чего-нибудь, а по чисто профессиональным причинам. Мисс Пандольфини, примерно двадцати семи лет от роду, является ветераном разведбюро полиции «Минитменов» с трехлетним стажем. Она полицейский регистратор, опытный и хорошо подготовленный специалист по секретным операциям.
– Двадцать шестое июля, – сказала она, глядя прямо перед собой на двери лифта, – 19 часов 53 минуты, дело № 23054. – Она повернула голову к Кэркленду. – Сопровождаю лейтенанта Кэркленда, отдел убийств, Центральное отделение, допрос по делу, место – Платинум-Мэнор. Все, что я вижу и слышу, с этого момента будет фиксироваться, лейтенант.
Кэркленд кивнул:
– Хорошо.
С виду ни за что не скажешь, что в ее глаза вмонтированы кибертелекамеры и защищенный регистрирующий модуль, в чем и заключается пре-лесть системы. С момента включения модуля все, что мисс Пандольфини видит и слышит, становится документом, пригодным для представления в суде. Ее записи даже лучше тех, что можно получить со скрытых камер, потому что модуль ее памяти опломбирован в суде и может быть вскрыт только в присутствии судьи. Ни одна попытка чуждого вмешательства не укроется от внимания официального судебного эксперта.
Несмотря на ее сходство с вампиром, Кэркленд был очень доволен, что Вал сейчас рядом с ним.
Дверь лифта скользнула в сторону. Выйдя из кабины, Кэркленд огляделся и сразу же остановился, Пандольфини – тоже. Коридор, ведущий от лифта, был совсем коротким – метров шесть-семь. Это был частный вход в две квартиры-люкс в кондоминимуме. Слева от лифта стояли трое в защитной темно-серой армейской экипировке – от шлемов с отражающими забралами до полужестких кирас, армированных перчаток и обуви. У двоих в руках были армейские короткоствольные карабины, у третьего – полуавтоматическая винтовка. С другой стороны лифта стояли еще двое бойцов с карабинами.
Кэркленд мгновенно понял, что если это засада, то они с Пандольфини, можно считать, уже мертвы.
– Мы копы, – выпалил он. Это надо было сказать немедленно.
Троица приблизилась. Тот, что с полуавтоматом, встал посредине и заговорил тусклым скрипучим голосом. Кэркленд подумал, что голос синтезирован компьютером.
– Ваши документы.
– Оба вооружены, – это сказал кто-то еще. Наверное, у кого-то из них сенсор, детектор оружия.
Кэркленд медленно откинул левую полу куртки, медленно полез во внутренний карман, потом так же медленно достал оттуда свой полицейский значок.
– Кэркленд, – назвался он, – лейтенант Кэркленд, отдел по расследованию убийств.
– Кто второй? – проскрипел охранник с полуавтоматом.
– Сержант-детектив Вал Пандольфини.
– По какому вы делу, лейтенант?
У Кэркленда устала рука, и он убрал значок во внутренний карман. Пандольфини сделала то же самое.
– Я здесь по официальному полицейскому расследованию, а вы-то кто, черт подери?
– Агент два-девять-пять, командир наряда, агентство «Бэрнот Эскорт», отдел чрезвычайных ситуаций.
– Отлично. А не могли бы вы убраться с дороги?
– Я свяжусь с командованием, – ответил два-девять-пять. – Постойте пока.
Его тон действовал Кэркленд у на нервы, но он терпел и стоял спокойно. Он сталкивался с охранниками из агентств тысячу раз, многие из них были настоящими психопатами. Остальные – просто сумасшедшие. У «Бэрнот», по слухам, репутация неплохая, но это не значит, что у среднего их оперативника нормальный психотип. Береженого Бог бережет.
– Скажите, – заговорил бэрнотовский агент, – кто у вас старший, лейтенант?
– Капитан Энрикес.
– Верно. Проходите.
– Спасибо, приятель.
Агент «2-9-5» проводил Кэркленда до двери и нажал кнопку интеркома. Дверь скользнула в сторону, и Кэркленд вступил в маленькую, отделанную сверкающими мраморными панелями комнату, в которой стояло несколько предметов антикварной мебели. Пандольфини встала рядом и обвела взглядом комнату – она знала, куда смотреть. В тот же момент дверь, ведущая в апартаменты, скользнула в сторону, вошел человек в белой куртке слуги и приблизился к Кэркленду.
– Чем могу помочь, сэр?
– Мне нужен мистер Охара.
– Прошу извинить, – сказал слуга, – но мистера Охары сейчас нет.
– Правда? – Кэркленд поднял брови, будто от удивления. – А может, ты проверишь еще разок? Мой хороший приятель только что видел, как мистер Охара с двумя подружками подъехал к дому. А если его все же нет, то мы с детективом Пандольфини сядем и будем здесь сидеть, пока мистер Охара сам не поймет, что он уже дома. И знаешь, приятель, лучше ты ему прямо так и скажи.
Слуга на мгновение нахмурился, затем скользнул обратно к двойным дверям.
Двумя минутами позже Кэркленд уже шел по отделанному прозрачным пластиком балкону, с которого открывалась панорама огромного ботанического сада Платинум-Мэнор. Его рекламу он видел где-то на территории и в подземном гараже. Допрос Охары не должен означать, что Кэркленд подозревает его в каком-то преступлении, в нарушении законов Филадельфии. Кэркленд просто уточняет ситуацию. Это официальная версия сегодняшнего визита. На этот раз Охара встретил его в черном атласном халате и комнатных туфлях. Увешанный золотыми украшениями, с видом властелина мира, он восседал на бархатном диване и снисходительно улыбался. На столике возле дивана стояла в ведерке со льдом бутылка шампанского, а рядом с ней тарелка икры. На том же диване расположилась парочка блондинок, которые выглядели законченными нимфоманками, только и ждущими употребления. Обе были голые, похожие друг на друга как две капли воды и не выказывали ни малейшего желания хоть как-то прикрыться.
– Добрый вечер, лейтенант! – сказал Охара. – Чем могу помочь?
Кэркленд сначала собирался представить детектива Пандольфини, но по здравом размышлении оставил эту затею. Вопрос Охары требовал прямого ответа.
– Не могли бы вы объяснить, почему вы скрываете информацию, важную для расследования убийства?
– Прошу прощения?
– Роберт Найман, Стивен Джордж, Томас Харрис. Когда вы стали руководителем «Экзотек», все трое были переведены в Отдел Специальных Проектов в Джерментауне. Вы говорили, что реорганизовали структуру «Экзотек», и это правда, но все эти изменения были завершены в течение первых шести месяцев вашей работы. Найман, Джордж и Харрис не получили новых назначений в этот период вплоть до взрыва в Отделе Специальных Проектов.
– Прошу извинить, лейтенант, – Охара все еще говорил с видом падишаха, – но вы оперируете ложными сведениями.
– Да? А я так не думаю.
–Трое несчастных, о которых вы говорите, получили новые назначения задолго до инцидента в Отделе Специальных Проектов.
А вот это – вранье. Интуиция и раньше подсказывала Кэркленду, что этот человек врет. Но на этот раз в его распоряжении была не только интуиция. Он получил бумаги из офиса вице-президента КФК, парня по имени Торакидо Бунтаро. В них говорилось, что Найман, Джордж и Харрис получили новые назначения все-таки после того инцидента. Это подтверждал и директор «Экзотек» по кадрам. Кэркленд был совершенно убежден, что Охара новыми назначениями либо расплатился с этими тремя за услуги, либо выдал аванс за молчание. Вопрос состоит в том, что же эти трое, теперь уже убитые, видели или сделали в Отделе Специальных Проектов, чтобы заслужить такую любовь Охары.
Может, они грозили о чем-то проболтаться? Не сам ли Охара организовал их устранение? – Тогда, в Сиэтле, вы работали на компанию «Серетек». Руководили огромным биоинженерным проектом. Один из главных исполнителей проекта погиб в автокатастрофе, которую департамент полиции Сиэтла квалифицировал как подозрительную. Кое-какая информация по проекту исчезла. Вскоре после этого вы покинули «Серетек».
– Да, я ушел оттуда, – ответил Охара, улыбаясь во весь рот. – Вы должны помнить, лейтенант, я ведь подвергся нападению в собственном доме, лечился больше года, а потом решил начать все сначала.
– Когда вы встретились с человеком по имени Джон Брендон Конвей?
– А почему вы об этом спрашиваете?
– Простите, но я первый задал вопрос.
– Конечно же я слышал это имя. Да его любой слышал.
Вот это правда. Конвей – посредник, один из самых серьезных и труднодоступных. Он работает на многонациональные корпорации и на правительства. Его сделки оцениваются пятнадцатизначными суммами.
– Ну, – заметил Кэркленд, – все про него только слышали, а вот вы его видели. В Торонто. Наверное, там вы ему и продали информацию, которую украли в корпорации «Серетек».
– Лейтенант, взвешивайте свои слова, – холодно парировал Охара, – я могу начать судебное преследование за клевету.
– Следовательно, вы опровергаете то, что я сейчас сказал?
– Определенно.
– Насколько я понимаю, вы отвергаете также, что использовали эту сделку для приобретения места в Совете «Коно-Фурата-Ко Интернэйшнл»?
– Я не делал ничего подобного.
Охара продолжал блистать улыбкой, но Кэркленд заметил трещину в броне – уголок левого глаза Охары стал подергиваться. Может быть, это просто мышечный спазм, вызванный усталостью, но Кэркленд думал, что дело не в этом. Этот тип вел себя слишком самоуверенно для человека, у которого такие проблемы.
Кэркленд надеялся, что детектив Пандольфини засекла это подергивание.
– Ладно, «Серетек» – это старая история и вообще не имеет никакого отношения к Филадельфии. Да и то, как вы пролезли в Совет КФК, полиции не касается. Я спрашивал вас из чистого любопытства.
– Вы очень любопытный человек, лейтенант!
Кэркленд кивнул. Замечание Охары вовсе не было дружелюбным, но пока что можно воспринимать его как комплимент.
– А теперь вернемся к вопросу о ваших погибших служащих. Найман, Джордж и Харрис работали в отделе Специальных Проектов. Последние посты, которые они занимали, образуют лестницу, которая ведет прямо к вам. Как вы думаете, что бы это могло значить?
– Вы профессиональный детектив, – отреагировал Охара, – вы мне и объясните.
– Я задал вопрос, мистер Охара.
– Я не обязан заниматься предположениями.
– Правда? Это интересно! – Кэркленд достал из кармана куртки сложенный лист бумаги. – Это копия меморандума. Возможно, вы его еще не видели, потому что сегодня рано уехали из офиса. Приказ вице-президента КФК всем «без исключения и изъятия» руководителям и сотрудникам корпорации оказывать содействие полицейскому расследованию смертей Роберта Наймана, Стивена Джорджа и Томаса Харриса. «Без исключения и изъятия» – это цитата.
– Могу я взглянуть?
Кэркленд сложил бумагу и опустил обратно в карман куртки.
– Как вы понимаете, это мой экземпляр. Я уверен, вас в офисе ожидает точно такой же.
Левое веко Охары задергалось сильнее.
– Так что же вы делаете по поводу этих событий? Найман, Джордж, Харрис. Потом вы. Что бы это значило?
Улыбка Охары на мгновение угасла.
– Не имею ни малейшего представления. – сказал он.
– Возможно, вы– следующий.
– Следующий? В каком смысле?
– Следующий, кого должны убить. – Это смешно!
– Правда? Тогда почему вооруженные охранники стерегут вашу дверь?
– Простая предосторожность. – Против чего?
– Мы живем в мире насилия, лейтенант!
– А может быть, «Серетек» хочет вернуть украденную у нее информацию? Может, они хотят отомстить? Может быть, тот, кто убил трех ваших служащих, просто мстил? Может быть, то, что произошло в Джерментауне, сделало его несчастным?
– Я… я ничего об этом не знаю.
– Харрис руководил джерментаунской группой и докладывал непосредственно вам. Следовательно, вы были полностью в курсе всех дел Отдела Специальных Проектов.
– Я руководитель «Экзотек». В конце концов, я контролировал все ее группы и подразделения, а не только Специальные Проекты.
– То есть вы хотите сказать, что группа, которая принесла вам забойные хиты столетия, такие как чип «Вызов Эбберлета», работала сама собой? И вы не обращали на нее какого-то особого внимания, не помогали ей больше, чем любому другому отделу «Экзотек»?
Охара откинул голову и тихо засмеялся.
– Конечно, я принимал участие в руководстве отделом СП и не вижу в этом ничего противозаконного.
– Не видите?
Веко Охары продолжало дергаться. Кэркленд посмотрел на него и сказал:
– В прошлый раз, когда мы с вами беседовали, а может – в позапрошлый, вы сказали, что Роберт Найман был простым исследователем до того, как вы его продвинули. Верно?
– Несомненно.
– Да, это очень мило, но я недавно просмотрел послужные документы, и они говорят о Наймане нечто другое.
– Что вы имеете в виду?
– Найман был магом.
– Это не так!
– Это именно так! – У Кэркленда были и копии личных дел, и показания свидетелей, которые удалось откопать его детективам. – У вас в Джерментауне была целая компания магов, ритуальная команда. Там вы и получали сырье для вашей серии син-тесенсорных чипов «Герметическая Библиотека». Найман был магом, а катастрофа в отделе СП привела его к таким ожогам, что он больше не мог заниматься магией. То же самое случилось с Джорджем. У него тоже были ожоги. Теперь они оба мертвы. Таким образом, из семи магов в живых остался только один. Трое погибли во время катастрофы, трое убиты. Жив только один, который как-то выпал из поля зрения. Вы знаете, о ком я говорю, мистер Охара?
Подергивание века стало настолько сильным, что Охара вынужден был потереть глаз. Но это не помогло.
– Извините, – его широченная улыбка снова исчезла. – Я не могу вспомнить имя. Да, был там еще один человек.
– Адама Малик.
– Да… Думаю, так.
Кэркленд решил покончить с вежливостью.
– Это парень, выживший в катастрофе, в которой погибли трое его коллег, а еще трое были ранены. Потом он исчез. Вам не приходило в голову, что он мог заиметь на вас зуб!
– Но почему?
Кэркленд усмехнулся. Вранье Охары становилось все более очевидным и до смерти надоело лейтенанту.
– Знаешь, приятель, в чем твоя главная проблема? Ты слишком озабочен безопасностью собственной жопы, чтобы думать о тех, кто умер из-за твоих ошибок.
Допрос окончен. Кэркленд повернулся и вышел.
В спальне Охара сорвал халат и бросил его на пол. Он чувствовал, что задыхается. Руки тряслись, чертово веко дергалось беспрерывно. Все из-за этой сволочи Кэркленда, из-за его вранья, намеков и завуалированных угроз. Но Охару так просто не одурачишь. Если бы у этого подонка Кэркленда было на него что-то серьезное, он бы пришел его арестовывать, а не запугивать. А если Кэркленд еще что-то скрывает, то нарвется на такие неприятности, с которыми не сможет справиться. А как это устроить, Охара знает. Если не законным путем, так криминальным. Не удастся убедить – придется убить. Заказать убийство бездарного толстяка полицейского недорогого стоит. Денег у Охары хватит. Денег у него выше крыши.
Одна только мысль об этом оборванце Кэркленде завязывала нервы Охары в узел. Чтобы расслабиться, чипа «Лучше, Чем в Жизни» уже недостаточно. Нужно что-то посильнее. А то, что ему нужно, уже ждет его на мраморной полочке в ванной – подарочек одной из телок.
Он прошел туда через внутреннюю дверь. Блестящая прямоугольная коробочка из золота, отделанная внутри голубым бархатом. Пневматический инъектор блистал хромировкой. Охара обычно не любил нагружаться наркотиками так рано, но сегодня был особый случай. Он вставил ампулу в рукоять инъектора, как заряжают автоматический пистолет, затем прижал ствол к левому плечу и надавил на спуск. Сначала руку закололо ледяными иголочками, но потом Охару захлестнуло потоком удовольствия.
В следующее мгновение он уже пребывал в состоянии эйфории, чувствуя себя самым счастливым человеком на земле. А еще спустя два мгновения ощутил себя твердым, как сталь, готовым протрахать всю планету насквозь.
Улыбаясь, он открыл дверь в отделанную хрусталем и мрамором ванную. Кристи и Кристал были там, где им и положено было находиться, – в огромной мраморной ванне, погруженные в пену, из которой вызывающе торчали их великолепные пышные груди. Они смотрели на него и улыбались.
Для чего они нужны, им, разумеется, ясно.
В конце концов, они только для этого и существуют.
Кэркленд посмотрел на женщину, которая стояла рядом с ним в кабине лифта. Звали ее Вал Пандольфини, по происхождению она была итальянкой, хотя по внешности догадаться об этом было невозможно. Волосы у нее были густые и длинные, с медным отливом. Лицо – мертвенно-бледное, хотя на щеках розовел слабый румянец. Цвет лица, глубокие темные тени под глазами, черная помада на губах и черный лак на ногтях делали ее похожей на зловещего вампира. Черная летная куртка тоже не радовала глаз. Обтягивающая черная мини-юбка могла бы поправить положение, но голые молочно-белые ляжки и идиотские ботиночки на низком каблуке полностью все перечеркивали.
Конечно, это на его, Кэркленда, личный вкус: в конце концов, они здесь в лифте не для чего-нибудь, а по чисто профессиональным причинам. Мисс Пандольфини, примерно двадцати семи лет от роду, является ветераном разведбюро полиции «Минитменов» с трехлетним стажем. Она полицейский регистратор, опытный и хорошо подготовленный специалист по секретным операциям.
– Двадцать шестое июля, – сказала она, глядя прямо перед собой на двери лифта, – 19 часов 53 минуты, дело № 23054. – Она повернула голову к Кэркленду. – Сопровождаю лейтенанта Кэркленда, отдел убийств, Центральное отделение, допрос по делу, место – Платинум-Мэнор. Все, что я вижу и слышу, с этого момента будет фиксироваться, лейтенант.
Кэркленд кивнул:
– Хорошо.
С виду ни за что не скажешь, что в ее глаза вмонтированы кибертелекамеры и защищенный регистрирующий модуль, в чем и заключается пре-лесть системы. С момента включения модуля все, что мисс Пандольфини видит и слышит, становится документом, пригодным для представления в суде. Ее записи даже лучше тех, что можно получить со скрытых камер, потому что модуль ее памяти опломбирован в суде и может быть вскрыт только в присутствии судьи. Ни одна попытка чуждого вмешательства не укроется от внимания официального судебного эксперта.
Несмотря на ее сходство с вампиром, Кэркленд был очень доволен, что Вал сейчас рядом с ним.
Дверь лифта скользнула в сторону. Выйдя из кабины, Кэркленд огляделся и сразу же остановился, Пандольфини – тоже. Коридор, ведущий от лифта, был совсем коротким – метров шесть-семь. Это был частный вход в две квартиры-люкс в кондоминимуме. Слева от лифта стояли трое в защитной темно-серой армейской экипировке – от шлемов с отражающими забралами до полужестких кирас, армированных перчаток и обуви. У двоих в руках были армейские короткоствольные карабины, у третьего – полуавтоматическая винтовка. С другой стороны лифта стояли еще двое бойцов с карабинами.
Кэркленд мгновенно понял, что если это засада, то они с Пандольфини, можно считать, уже мертвы.
– Мы копы, – выпалил он. Это надо было сказать немедленно.
Троица приблизилась. Тот, что с полуавтоматом, встал посредине и заговорил тусклым скрипучим голосом. Кэркленд подумал, что голос синтезирован компьютером.
– Ваши документы.
– Оба вооружены, – это сказал кто-то еще. Наверное, у кого-то из них сенсор, детектор оружия.
Кэркленд медленно откинул левую полу куртки, медленно полез во внутренний карман, потом так же медленно достал оттуда свой полицейский значок.
– Кэркленд, – назвался он, – лейтенант Кэркленд, отдел по расследованию убийств.
– Кто второй? – проскрипел охранник с полуавтоматом.
– Сержант-детектив Вал Пандольфини.
– По какому вы делу, лейтенант?
У Кэркленда устала рука, и он убрал значок во внутренний карман. Пандольфини сделала то же самое.
– Я здесь по официальному полицейскому расследованию, а вы-то кто, черт подери?
– Агент два-девять-пять, командир наряда, агентство «Бэрнот Эскорт», отдел чрезвычайных ситуаций.
– Отлично. А не могли бы вы убраться с дороги?
– Я свяжусь с командованием, – ответил два-девять-пять. – Постойте пока.
Его тон действовал Кэркленд у на нервы, но он терпел и стоял спокойно. Он сталкивался с охранниками из агентств тысячу раз, многие из них были настоящими психопатами. Остальные – просто сумасшедшие. У «Бэрнот», по слухам, репутация неплохая, но это не значит, что у среднего их оперативника нормальный психотип. Береженого Бог бережет.
– Скажите, – заговорил бэрнотовский агент, – кто у вас старший, лейтенант?
– Капитан Энрикес.
– Верно. Проходите.
– Спасибо, приятель.
Агент «2-9-5» проводил Кэркленда до двери и нажал кнопку интеркома. Дверь скользнула в сторону, и Кэркленд вступил в маленькую, отделанную сверкающими мраморными панелями комнату, в которой стояло несколько предметов антикварной мебели. Пандольфини встала рядом и обвела взглядом комнату – она знала, куда смотреть. В тот же момент дверь, ведущая в апартаменты, скользнула в сторону, вошел человек в белой куртке слуги и приблизился к Кэркленду.
– Чем могу помочь, сэр?
– Мне нужен мистер Охара.
– Прошу извинить, – сказал слуга, – но мистера Охары сейчас нет.
– Правда? – Кэркленд поднял брови, будто от удивления. – А может, ты проверишь еще разок? Мой хороший приятель только что видел, как мистер Охара с двумя подружками подъехал к дому. А если его все же нет, то мы с детективом Пандольфини сядем и будем здесь сидеть, пока мистер Охара сам не поймет, что он уже дома. И знаешь, приятель, лучше ты ему прямо так и скажи.
Слуга на мгновение нахмурился, затем скользнул обратно к двойным дверям.
Двумя минутами позже Кэркленд уже шел по отделанному прозрачным пластиком балкону, с которого открывалась панорама огромного ботанического сада Платинум-Мэнор. Его рекламу он видел где-то на территории и в подземном гараже. Допрос Охары не должен означать, что Кэркленд подозревает его в каком-то преступлении, в нарушении законов Филадельфии. Кэркленд просто уточняет ситуацию. Это официальная версия сегодняшнего визита. На этот раз Охара встретил его в черном атласном халате и комнатных туфлях. Увешанный золотыми украшениями, с видом властелина мира, он восседал на бархатном диване и снисходительно улыбался. На столике возле дивана стояла в ведерке со льдом бутылка шампанского, а рядом с ней тарелка икры. На том же диване расположилась парочка блондинок, которые выглядели законченными нимфоманками, только и ждущими употребления. Обе были голые, похожие друг на друга как две капли воды и не выказывали ни малейшего желания хоть как-то прикрыться.
– Добрый вечер, лейтенант! – сказал Охара. – Чем могу помочь?
Кэркленд сначала собирался представить детектива Пандольфини, но по здравом размышлении оставил эту затею. Вопрос Охары требовал прямого ответа.
– Не могли бы вы объяснить, почему вы скрываете информацию, важную для расследования убийства?
– Прошу прощения?
– Роберт Найман, Стивен Джордж, Томас Харрис. Когда вы стали руководителем «Экзотек», все трое были переведены в Отдел Специальных Проектов в Джерментауне. Вы говорили, что реорганизовали структуру «Экзотек», и это правда, но все эти изменения были завершены в течение первых шести месяцев вашей работы. Найман, Джордж и Харрис не получили новых назначений в этот период вплоть до взрыва в Отделе Специальных Проектов.
– Прошу извинить, лейтенант, – Охара все еще говорил с видом падишаха, – но вы оперируете ложными сведениями.
– Да? А я так не думаю.
–Трое несчастных, о которых вы говорите, получили новые назначения задолго до инцидента в Отделе Специальных Проектов.
А вот это – вранье. Интуиция и раньше подсказывала Кэркленду, что этот человек врет. Но на этот раз в его распоряжении была не только интуиция. Он получил бумаги из офиса вице-президента КФК, парня по имени Торакидо Бунтаро. В них говорилось, что Найман, Джордж и Харрис получили новые назначения все-таки после того инцидента. Это подтверждал и директор «Экзотек» по кадрам. Кэркленд был совершенно убежден, что Охара новыми назначениями либо расплатился с этими тремя за услуги, либо выдал аванс за молчание. Вопрос состоит в том, что же эти трое, теперь уже убитые, видели или сделали в Отделе Специальных Проектов, чтобы заслужить такую любовь Охары.
Может, они грозили о чем-то проболтаться? Не сам ли Охара организовал их устранение? – Тогда, в Сиэтле, вы работали на компанию «Серетек». Руководили огромным биоинженерным проектом. Один из главных исполнителей проекта погиб в автокатастрофе, которую департамент полиции Сиэтла квалифицировал как подозрительную. Кое-какая информация по проекту исчезла. Вскоре после этого вы покинули «Серетек».
– Да, я ушел оттуда, – ответил Охара, улыбаясь во весь рот. – Вы должны помнить, лейтенант, я ведь подвергся нападению в собственном доме, лечился больше года, а потом решил начать все сначала.
– Когда вы встретились с человеком по имени Джон Брендон Конвей?
– А почему вы об этом спрашиваете?
– Простите, но я первый задал вопрос.
– Конечно же я слышал это имя. Да его любой слышал.
Вот это правда. Конвей – посредник, один из самых серьезных и труднодоступных. Он работает на многонациональные корпорации и на правительства. Его сделки оцениваются пятнадцатизначными суммами.
– Ну, – заметил Кэркленд, – все про него только слышали, а вот вы его видели. В Торонто. Наверное, там вы ему и продали информацию, которую украли в корпорации «Серетек».
– Лейтенант, взвешивайте свои слова, – холодно парировал Охара, – я могу начать судебное преследование за клевету.
– Следовательно, вы опровергаете то, что я сейчас сказал?
– Определенно.
– Насколько я понимаю, вы отвергаете также, что использовали эту сделку для приобретения места в Совете «Коно-Фурата-Ко Интернэйшнл»?
– Я не делал ничего подобного.
Охара продолжал блистать улыбкой, но Кэркленд заметил трещину в броне – уголок левого глаза Охары стал подергиваться. Может быть, это просто мышечный спазм, вызванный усталостью, но Кэркленд думал, что дело не в этом. Этот тип вел себя слишком самоуверенно для человека, у которого такие проблемы.
Кэркленд надеялся, что детектив Пандольфини засекла это подергивание.
– Ладно, «Серетек» – это старая история и вообще не имеет никакого отношения к Филадельфии. Да и то, как вы пролезли в Совет КФК, полиции не касается. Я спрашивал вас из чистого любопытства.
– Вы очень любопытный человек, лейтенант!
Кэркленд кивнул. Замечание Охары вовсе не было дружелюбным, но пока что можно воспринимать его как комплимент.
– А теперь вернемся к вопросу о ваших погибших служащих. Найман, Джордж и Харрис работали в отделе Специальных Проектов. Последние посты, которые они занимали, образуют лестницу, которая ведет прямо к вам. Как вы думаете, что бы это могло значить?
– Вы профессиональный детектив, – отреагировал Охара, – вы мне и объясните.
– Я задал вопрос, мистер Охара.
– Я не обязан заниматься предположениями.
– Правда? Это интересно! – Кэркленд достал из кармана куртки сложенный лист бумаги. – Это копия меморандума. Возможно, вы его еще не видели, потому что сегодня рано уехали из офиса. Приказ вице-президента КФК всем «без исключения и изъятия» руководителям и сотрудникам корпорации оказывать содействие полицейскому расследованию смертей Роберта Наймана, Стивена Джорджа и Томаса Харриса. «Без исключения и изъятия» – это цитата.
– Могу я взглянуть?
Кэркленд сложил бумагу и опустил обратно в карман куртки.
– Как вы понимаете, это мой экземпляр. Я уверен, вас в офисе ожидает точно такой же.
Левое веко Охары задергалось сильнее.
– Так что же вы делаете по поводу этих событий? Найман, Джордж, Харрис. Потом вы. Что бы это значило?
Улыбка Охары на мгновение угасла.
– Не имею ни малейшего представления. – сказал он.
– Возможно, вы– следующий.
– Следующий? В каком смысле?
– Следующий, кого должны убить. – Это смешно!
– Правда? Тогда почему вооруженные охранники стерегут вашу дверь?
– Простая предосторожность. – Против чего?
– Мы живем в мире насилия, лейтенант!
– А может быть, «Серетек» хочет вернуть украденную у нее информацию? Может, они хотят отомстить? Может быть, тот, кто убил трех ваших служащих, просто мстил? Может быть, то, что произошло в Джерментауне, сделало его несчастным?
– Я… я ничего об этом не знаю.
– Харрис руководил джерментаунской группой и докладывал непосредственно вам. Следовательно, вы были полностью в курсе всех дел Отдела Специальных Проектов.
– Я руководитель «Экзотек». В конце концов, я контролировал все ее группы и подразделения, а не только Специальные Проекты.
– То есть вы хотите сказать, что группа, которая принесла вам забойные хиты столетия, такие как чип «Вызов Эбберлета», работала сама собой? И вы не обращали на нее какого-то особого внимания, не помогали ей больше, чем любому другому отделу «Экзотек»?
Охара откинул голову и тихо засмеялся.
– Конечно, я принимал участие в руководстве отделом СП и не вижу в этом ничего противозаконного.
– Не видите?
Веко Охары продолжало дергаться. Кэркленд посмотрел на него и сказал:
– В прошлый раз, когда мы с вами беседовали, а может – в позапрошлый, вы сказали, что Роберт Найман был простым исследователем до того, как вы его продвинули. Верно?
– Несомненно.
– Да, это очень мило, но я недавно просмотрел послужные документы, и они говорят о Наймане нечто другое.
– Что вы имеете в виду?
– Найман был магом.
– Это не так!
– Это именно так! – У Кэркленда были и копии личных дел, и показания свидетелей, которые удалось откопать его детективам. – У вас в Джерментауне была целая компания магов, ритуальная команда. Там вы и получали сырье для вашей серии син-тесенсорных чипов «Герметическая Библиотека». Найман был магом, а катастрофа в отделе СП привела его к таким ожогам, что он больше не мог заниматься магией. То же самое случилось с Джорджем. У него тоже были ожоги. Теперь они оба мертвы. Таким образом, из семи магов в живых остался только один. Трое погибли во время катастрофы, трое убиты. Жив только один, который как-то выпал из поля зрения. Вы знаете, о ком я говорю, мистер Охара?
Подергивание века стало настолько сильным, что Охара вынужден был потереть глаз. Но это не помогло.
– Извините, – его широченная улыбка снова исчезла. – Я не могу вспомнить имя. Да, был там еще один человек.
– Адама Малик.
– Да… Думаю, так.
Кэркленд решил покончить с вежливостью.
– Это парень, выживший в катастрофе, в которой погибли трое его коллег, а еще трое были ранены. Потом он исчез. Вам не приходило в голову, что он мог заиметь на вас зуб!
– Но почему?
Кэркленд усмехнулся. Вранье Охары становилось все более очевидным и до смерти надоело лейтенанту.
– Знаешь, приятель, в чем твоя главная проблема? Ты слишком озабочен безопасностью собственной жопы, чтобы думать о тех, кто умер из-за твоих ошибок.
Допрос окончен. Кэркленд повернулся и вышел.
В спальне Охара сорвал халат и бросил его на пол. Он чувствовал, что задыхается. Руки тряслись, чертово веко дергалось беспрерывно. Все из-за этой сволочи Кэркленда, из-за его вранья, намеков и завуалированных угроз. Но Охару так просто не одурачишь. Если бы у этого подонка Кэркленда было на него что-то серьезное, он бы пришел его арестовывать, а не запугивать. А если Кэркленд еще что-то скрывает, то нарвется на такие неприятности, с которыми не сможет справиться. А как это устроить, Охара знает. Если не законным путем, так криминальным. Не удастся убедить – придется убить. Заказать убийство бездарного толстяка полицейского недорогого стоит. Денег у Охары хватит. Денег у него выше крыши.
Одна только мысль об этом оборванце Кэркленде завязывала нервы Охары в узел. Чтобы расслабиться, чипа «Лучше, Чем в Жизни» уже недостаточно. Нужно что-то посильнее. А то, что ему нужно, уже ждет его на мраморной полочке в ванной – подарочек одной из телок.
Он прошел туда через внутреннюю дверь. Блестящая прямоугольная коробочка из золота, отделанная внутри голубым бархатом. Пневматический инъектор блистал хромировкой. Охара обычно не любил нагружаться наркотиками так рано, но сегодня был особый случай. Он вставил ампулу в рукоять инъектора, как заряжают автоматический пистолет, затем прижал ствол к левому плечу и надавил на спуск. Сначала руку закололо ледяными иголочками, но потом Охару захлестнуло потоком удовольствия.
В следующее мгновение он уже пребывал в состоянии эйфории, чувствуя себя самым счастливым человеком на земле. А еще спустя два мгновения ощутил себя твердым, как сталь, готовым протрахать всю планету насквозь.
Улыбаясь, он открыл дверь в отделанную хрусталем и мрамором ванную. Кристи и Кристал были там, где им и положено было находиться, – в огромной мраморной ванне, погруженные в пену, из которой вызывающе торчали их великолепные пышные груди. Они смотрели на него и улыбались.
Для чего они нужны, им, разумеется, ясно.
В конце концов, они только для этого и существуют.
38
На сияющей неоновой вывеске значилось «Ристоранте»[42], но изнутри заведение выглядело скорее как бар, темный и грязноватый, спрятавшийся на дальних улицах южного Филли. Дюжина сидений вдоль пластиковой стойки бара и столько же маленьких круглых столиков, застеленных скатертями, с двумя стульями у каждого. Из задней комнаты доносилась музыка из какой-то оперы.
Толстая женщина в грязном фартуке принесла чашку ароматного соевого кофе, который здесь романтично именовался «капуччино». Старики, сидящие у стойки, поглядывали через плечо в сторону Тикки. Зеркальные стекла очков позволяли ей видеть эти взгляды, но она не придавала им значения.
Она оказалась здесь потому, что в этом заведении ее вряд ли станут разыскивать. А ей нужно было хоть несколько минут отдохнуть от необходимости постоянно следить за тем, что делается у нее за спиной.
Южный Филли уже давно контролировался итальянскими бандами. Те немногочисленные контакты, в которые она вступала с ними в других городах, были, как правило, кратковременными и кровопролитными.
Здесь же никто понятия не имел, кто она такая.
Тикки нужно было поразмыслить над тем, что произошло с ней в банке, если в случившемся вообще был какой-то смысл. Такой человек» как Жирный Андрэ, не стал бы ее обворовывать, а потом сидеть и врать в глаза. Просто не стал бы. Те, кто владеет подпольными банками, недолго живут в этом бизнесе, если пускаются на такой риск. Да от Жирного Андрэ и не пахло ложью, когда он разговаривал с ней.
Единственным объяснением могло быть только то, что кто-то, обладающий магическими способностями, приходил к Жирному Андрэ и прочистил ему мозги. Заставил его стереть все записи на счете Тикки и сфабриковать видеоленту о ее приходе с требованием денег. Заставил поверить, что у нее в банке денег нет. Иначе она поймала бы его на лжи в одну секунду.
Вопрос, следовательно, состоит в том, почему кто-то проделал этот фокус с Жирным Андрэ?
На самом деле она уже знала ответ. Кто-то старается запудрить мозги именно ей. Запудрить так, чтобы она упустила момент, когда к ней приблизятся убийцы.
Ну уж черта с два!
Такое с ней уже случалось: однажды – в Хань-чжоу, другой раз – в Осаке. Люди там свихнулись от жадности и собирались ее убить. Она следила за ситуацией и, когда запахло жареным, смылась оттуда к черту. Только полный идиот будет драться, когда не теряет из-за бегства ничего, кроме денег. Потом, когда страсти остывают и люди забывают, с кем они имели дело, появляется возможность с ними расквитаться.
Конечно, она бы предпочла броситься на врага в открытую и разорвать его на части, но в данном случае прислушиваться к инстинктам было глупо.
Кто может хотеть ее смерти? Якудза? Адама? Кто-то еще? У нее нет никаких ниточек. Ясно одно: якудза не стали бы нанимать такого типа, как Молоток, а сделали бы все сами.
Что же делать? Смываться из города? Это ей не по душе, но другого выхода нет. Испытанный, надежный способ бегства – это самый скоростной мотоцикл, какой ей удастся найти. Поблизости только два серьезных аэропорта и пара железнодорожных станций – их легко проконтролировать. А вот автодороги не в силах перекрыть даже полиция. Ей надо направиться на север или на юг в гуще основных транспортных потоков северо-восточного коридора. Затеряться в толпе. Если двигаться к югу, попадешь в Балтимор, потом – в округ Колумбия. Если к северу – то в Ньюарк. Очень шумное местечко этот Ньюарк. Там затеряешься без особых усилий. К тому же самолетом из Ньюарка можно попасть в любой город мира. Как раз то, что нужно.
Выходя из ресторана, Тикки сделала последнюю затяжку и выбросила сигареты «Партагас» в мусорный ящик. Ночь была холодной. Вокруг шумел город, но Тикки слышала только те слова, которые мама прошептала ей на ухо холодной темной ночью в Гонконге: «Никогда не связывайся с драконом, врагов выбирай осторожно, ищи собственную правду…»
К этому Тикки добавила еще: «Держись подальше от магов!»
Если ее догадки верны, на тех, кто хочет ее смерти, работает очень сильный маг. Одного этого достаточно, чтобы рвать отсюда когти. Из Филадельфии, а может, и из Канадо-Американеких Штатов. Надо будет – так и с континента.
Сев в подземку на станции «Брод-стрит», Тикки доехала до «Рейс-стрит» и двинулась на восток – к чайнатауну. Переулок, отходящий от 10-й улицы, привел ее к кирпичному многоквартирному дому в четыре этажа. Дверь с улицы вела на лестницу, спускавшуюся к другой двери, металлической. Она набрала код, дверь щелкнула, и она вошла.
Комната, в которую попала Тикки, представляла собой бетонную коробку. Единственная голая лампочка в потолке включилась автоматически, когда открылась дверь. У левой стены стоял сундучок – аварийный набор Тикки. В сундучке лежал «канг» – брат-близнец того, что у нее в кобуре, и десять обойм патронов. Здесь было также несколько кредитных карточек и разнообразных идентификационных карточек – почти все, что необходимо для бегства. Тикки любит, чтобы все было готово заранее.
Но кое к чему она не была готова – на сундучке сидел человек в темном одеянии. Она выхватила «канг» еще до того, как узнала его. Что может значить сочетание аккуратно подстриженной бородки, блестящего черного костюма и таких же туфель, Тикки поняла несколькими мгновениями позже. Первая мысль была о том, что никто не знает о ее тайнике, что здесь никого быть не должно. Тикки упала на колено, уперлась плечом в дверной проем и направила на человека «канг». И только в этот момент до нее дошло, что перед ней Адама. Он снисходительно улыбался, как будто не понимал, что ему прямо в лоб целится профессиональный киллер. От лампочки на потолке в глазах его светились огоньки.
– Извини меня за вторжение, – сказал он тихо, сопровождая слова небрежным жестом, как будто отбрасывал что-то, не относящееся к делу, – ты не выходила на связь несколько дней… Я беспокоился.
Он снова улыбнулся.
Тикки опустила «канг». Десятки вопросов пронеслись у нее в голове. Как Адама прошел через двери? Откуда он вообще знает о существовании этого места? Как он догадался, что она придет сюда именно сейчас? Она открыла рот, но не издала ни звука. Тикки была настолько поражена, что не могла сообразить, какой вопрос задать первым.
Адама протянул ей руку:
– Я вижу, ты не вступила на путь зла.
Тикки покачала головой:
– А ты?
– У меня все в порядке, – ответил Адама, поигрывая своей тростью.
Тикки потерла шею, снова ощутив противный зуд.
– Твои усилия привели к устранению конкурентов, – сказал Адама. – Я весьма удовлетворен и рассчитываю на дальнейшее сотрудничество.
Единственное, что пришло ей на ум:
– Мои деньги…
– Ты хотела бы пересмотреть условия, – сказал Адама, коротко взмахнув рукой, – это вполне естественно. Я уверен, мы согласуем приемлемую оплату следующего твоего задания.
Да, правильно…
Следующее задание. Адама говорил, что у него есть еще работа. До этого момента Тикки всерьез об этом не задумывалась. Что-то другое только что ее беспокоило, но она никак не могла вспомнить – что именно. Она подумала, что, если Адама предлагает пересмотреть условия, было бы глупо сказать «нет». В конце концов, деньги важнее всего. Деньги заставляют ее смотреть на мир людей их глазами и воспринимать остальных в качестве жертв. Деньги дают ей возможность жить в городе, ни в чем себе не отказывая.
– Отчего бы нам не перекусить? Да, она бы что-нибудь съела.
Адама сделал приглашающий жест. Тикки спрятала «канг» в кобуру и шагнула к двери. Адама присоединился к ней на площадке. Тикки проверила, заперта ли дверь, и пошла впереди Адамы сначала по переулку, потом к 10-й улице. Сверкающий черный лимузин «мицубиси-найтскай» дожидался Адаму у обочины. Тикки не видела его, когда шла сюда. Наверное, он был припаркован за углом. Вслед за Адамой она села в задний салон.
Адама предложил ей сигару «Даннеманн». Она прикурила от его зажигалки.
– Я знаю одно прекрасное местечко, – сказал Адама. – Великолепная кухня. Китайская. Если ты извинишь меня за эту неосторожность.
Неосторожность? Как будто ее азиатское происхождение является тайной. Она решила, что это одна из маленьких шуток Адамы. Странно, ей захотелось улыбнуться. Действительно, шутка была такой глупой, что не улыбнуться просто невозможно.
Лимузин тем временем прокатил по Фронт-стрит, выехал на Кенсингтон-авеню и двинулся в сторону северо-восточного Филли. Вскоре они оказались перед рестораном «Хунань Мэйфер», очень симпатичным местечком. На дисплее в окне вспыхивала реклама: «Свинина My Шу! Тушенная с капустой и яйцами! Все свежее! Все настоящее! С китайскими оладьями и сливовым соусом!
Толстая женщина в грязном фартуке принесла чашку ароматного соевого кофе, который здесь романтично именовался «капуччино». Старики, сидящие у стойки, поглядывали через плечо в сторону Тикки. Зеркальные стекла очков позволяли ей видеть эти взгляды, но она не придавала им значения.
Она оказалась здесь потому, что в этом заведении ее вряд ли станут разыскивать. А ей нужно было хоть несколько минут отдохнуть от необходимости постоянно следить за тем, что делается у нее за спиной.
Южный Филли уже давно контролировался итальянскими бандами. Те немногочисленные контакты, в которые она вступала с ними в других городах, были, как правило, кратковременными и кровопролитными.
Здесь же никто понятия не имел, кто она такая.
Тикки нужно было поразмыслить над тем, что произошло с ней в банке, если в случившемся вообще был какой-то смысл. Такой человек» как Жирный Андрэ, не стал бы ее обворовывать, а потом сидеть и врать в глаза. Просто не стал бы. Те, кто владеет подпольными банками, недолго живут в этом бизнесе, если пускаются на такой риск. Да от Жирного Андрэ и не пахло ложью, когда он разговаривал с ней.
Единственным объяснением могло быть только то, что кто-то, обладающий магическими способностями, приходил к Жирному Андрэ и прочистил ему мозги. Заставил его стереть все записи на счете Тикки и сфабриковать видеоленту о ее приходе с требованием денег. Заставил поверить, что у нее в банке денег нет. Иначе она поймала бы его на лжи в одну секунду.
Вопрос, следовательно, состоит в том, почему кто-то проделал этот фокус с Жирным Андрэ?
На самом деле она уже знала ответ. Кто-то старается запудрить мозги именно ей. Запудрить так, чтобы она упустила момент, когда к ней приблизятся убийцы.
Ну уж черта с два!
Такое с ней уже случалось: однажды – в Хань-чжоу, другой раз – в Осаке. Люди там свихнулись от жадности и собирались ее убить. Она следила за ситуацией и, когда запахло жареным, смылась оттуда к черту. Только полный идиот будет драться, когда не теряет из-за бегства ничего, кроме денег. Потом, когда страсти остывают и люди забывают, с кем они имели дело, появляется возможность с ними расквитаться.
Конечно, она бы предпочла броситься на врага в открытую и разорвать его на части, но в данном случае прислушиваться к инстинктам было глупо.
Кто может хотеть ее смерти? Якудза? Адама? Кто-то еще? У нее нет никаких ниточек. Ясно одно: якудза не стали бы нанимать такого типа, как Молоток, а сделали бы все сами.
Что же делать? Смываться из города? Это ей не по душе, но другого выхода нет. Испытанный, надежный способ бегства – это самый скоростной мотоцикл, какой ей удастся найти. Поблизости только два серьезных аэропорта и пара железнодорожных станций – их легко проконтролировать. А вот автодороги не в силах перекрыть даже полиция. Ей надо направиться на север или на юг в гуще основных транспортных потоков северо-восточного коридора. Затеряться в толпе. Если двигаться к югу, попадешь в Балтимор, потом – в округ Колумбия. Если к северу – то в Ньюарк. Очень шумное местечко этот Ньюарк. Там затеряешься без особых усилий. К тому же самолетом из Ньюарка можно попасть в любой город мира. Как раз то, что нужно.
Выходя из ресторана, Тикки сделала последнюю затяжку и выбросила сигареты «Партагас» в мусорный ящик. Ночь была холодной. Вокруг шумел город, но Тикки слышала только те слова, которые мама прошептала ей на ухо холодной темной ночью в Гонконге: «Никогда не связывайся с драконом, врагов выбирай осторожно, ищи собственную правду…»
К этому Тикки добавила еще: «Держись подальше от магов!»
Если ее догадки верны, на тех, кто хочет ее смерти, работает очень сильный маг. Одного этого достаточно, чтобы рвать отсюда когти. Из Филадельфии, а может, и из Канадо-Американеких Штатов. Надо будет – так и с континента.
Сев в подземку на станции «Брод-стрит», Тикки доехала до «Рейс-стрит» и двинулась на восток – к чайнатауну. Переулок, отходящий от 10-й улицы, привел ее к кирпичному многоквартирному дому в четыре этажа. Дверь с улицы вела на лестницу, спускавшуюся к другой двери, металлической. Она набрала код, дверь щелкнула, и она вошла.
Комната, в которую попала Тикки, представляла собой бетонную коробку. Единственная голая лампочка в потолке включилась автоматически, когда открылась дверь. У левой стены стоял сундучок – аварийный набор Тикки. В сундучке лежал «канг» – брат-близнец того, что у нее в кобуре, и десять обойм патронов. Здесь было также несколько кредитных карточек и разнообразных идентификационных карточек – почти все, что необходимо для бегства. Тикки любит, чтобы все было готово заранее.
Но кое к чему она не была готова – на сундучке сидел человек в темном одеянии. Она выхватила «канг» еще до того, как узнала его. Что может значить сочетание аккуратно подстриженной бородки, блестящего черного костюма и таких же туфель, Тикки поняла несколькими мгновениями позже. Первая мысль была о том, что никто не знает о ее тайнике, что здесь никого быть не должно. Тикки упала на колено, уперлась плечом в дверной проем и направила на человека «канг». И только в этот момент до нее дошло, что перед ней Адама. Он снисходительно улыбался, как будто не понимал, что ему прямо в лоб целится профессиональный киллер. От лампочки на потолке в глазах его светились огоньки.
– Извини меня за вторжение, – сказал он тихо, сопровождая слова небрежным жестом, как будто отбрасывал что-то, не относящееся к делу, – ты не выходила на связь несколько дней… Я беспокоился.
Он снова улыбнулся.
Тикки опустила «канг». Десятки вопросов пронеслись у нее в голове. Как Адама прошел через двери? Откуда он вообще знает о существовании этого места? Как он догадался, что она придет сюда именно сейчас? Она открыла рот, но не издала ни звука. Тикки была настолько поражена, что не могла сообразить, какой вопрос задать первым.
Адама протянул ей руку:
– Я вижу, ты не вступила на путь зла.
Тикки покачала головой:
– А ты?
– У меня все в порядке, – ответил Адама, поигрывая своей тростью.
Тикки потерла шею, снова ощутив противный зуд.
– Твои усилия привели к устранению конкурентов, – сказал Адама. – Я весьма удовлетворен и рассчитываю на дальнейшее сотрудничество.
Единственное, что пришло ей на ум:
– Мои деньги…
– Ты хотела бы пересмотреть условия, – сказал Адама, коротко взмахнув рукой, – это вполне естественно. Я уверен, мы согласуем приемлемую оплату следующего твоего задания.
Да, правильно…
Следующее задание. Адама говорил, что у него есть еще работа. До этого момента Тикки всерьез об этом не задумывалась. Что-то другое только что ее беспокоило, но она никак не могла вспомнить – что именно. Она подумала, что, если Адама предлагает пересмотреть условия, было бы глупо сказать «нет». В конце концов, деньги важнее всего. Деньги заставляют ее смотреть на мир людей их глазами и воспринимать остальных в качестве жертв. Деньги дают ей возможность жить в городе, ни в чем себе не отказывая.
– Отчего бы нам не перекусить? Да, она бы что-нибудь съела.
Адама сделал приглашающий жест. Тикки спрятала «канг» в кобуру и шагнула к двери. Адама присоединился к ней на площадке. Тикки проверила, заперта ли дверь, и пошла впереди Адамы сначала по переулку, потом к 10-й улице. Сверкающий черный лимузин «мицубиси-найтскай» дожидался Адаму у обочины. Тикки не видела его, когда шла сюда. Наверное, он был припаркован за углом. Вслед за Адамой она села в задний салон.
Адама предложил ей сигару «Даннеманн». Она прикурила от его зажигалки.
– Я знаю одно прекрасное местечко, – сказал Адама. – Великолепная кухня. Китайская. Если ты извинишь меня за эту неосторожность.
Неосторожность? Как будто ее азиатское происхождение является тайной. Она решила, что это одна из маленьких шуток Адамы. Странно, ей захотелось улыбнуться. Действительно, шутка была такой глупой, что не улыбнуться просто невозможно.
Лимузин тем временем прокатил по Фронт-стрит, выехал на Кенсингтон-авеню и двинулся в сторону северо-восточного Филли. Вскоре они оказались перед рестораном «Хунань Мэйфер», очень симпатичным местечком. На дисплее в окне вспыхивала реклама: «Свинина My Шу! Тушенная с капустой и яйцами! Все свежее! Все настоящее! С китайскими оладьями и сливовым соусом!