Страница:
Обнаженная женщина, лежащая на кровати, что-то пробормотала, но не проснулась. Раман посмотрел на нее. Она приняла столько алкоголя и получила такую интоксикацию, что позволила делать с собой все, что угодно. Она назвалась Ангелом, но под этим именем она числилась только в «Матриксе» глобальной компьютерной сети. Ее настоящее имя Неона, Неона Джакс из Далласа, в последнее время жила в Майами.
Раман находил ее привлекательной, ему нравилась ее темная кожа, ее податливая мягкость, уравновешиваемая крепкими мышцами. В постели она оказалась весьма темпераментной, к тому же она программист, правда, это не повод для того, чтобы продолжать держать ее при себе. Программиста приглашают, когда он нужен, а потом выбрасывают. Женщин у Рамана и так хватает. Большинство – так же как и эта – нуждаются в мужчине, который защитил бы их своей силой или властью. Мир жесток. В конце концов, ничего нет странного в том, что женщины стремятся обменять свою физическую привлекательность на защиту сильного мужчины. Большинство женщин, которых он встречал, могли защитить себя не больше, чем ребенок или снеговик.
В чем он сейчас нуждался, так это в хорошем душе. Если бы у него была миска воды, он бы вылил ее на голову, чтобы хоть что-то потекло по телу. Но поскольку миски не было, пришлось натянуть грязную одежду. Он зачесал волосы назад и повязал на лоб бандану. Бродячая жизнь почти всегда связана с неудобствами, но он предпочитает именно такую жизнь и всегда путешествует налегке.
Раман натянул куртку в заклепках и бахроме с эмблемой «Диких Котов Сиу». Курточку он раздобыл в Атланте, где бывшего ее владельца пришлось убить в драке. Он так и носил ее с тех пор – это вводило в заблуждение тех; с кем ему приходилось сталкиваться. При смуглой коже длинных черных волосах и грубых чертах лица его частенько принимали за индейца, что Рамана вполне устраивало. Уж лучше пусть принимают за индейца, чем за кого-то другого. Кто-нибудь ведь мог бы подобраться и к истине, а его недоброжелатели не должны знать истины.
Он рассовал оружие по одежде и завершил процесс, спрятав тяжелый пистолет в кобуру, зашитую в подкладку куртки. Пора заняться делом – найти тех, кто нужен, и подзаработать новых йен. А это означает, что он идет один. Раман бросил последний взгляд на женщину, лежащую на кровати, шагнул к двери и вышел в ночь. Там, в переулке, его ждал «харлей».
13
14
Раман находил ее привлекательной, ему нравилась ее темная кожа, ее податливая мягкость, уравновешиваемая крепкими мышцами. В постели она оказалась весьма темпераментной, к тому же она программист, правда, это не повод для того, чтобы продолжать держать ее при себе. Программиста приглашают, когда он нужен, а потом выбрасывают. Женщин у Рамана и так хватает. Большинство – так же как и эта – нуждаются в мужчине, который защитил бы их своей силой или властью. Мир жесток. В конце концов, ничего нет странного в том, что женщины стремятся обменять свою физическую привлекательность на защиту сильного мужчины. Большинство женщин, которых он встречал, могли защитить себя не больше, чем ребенок или снеговик.
В чем он сейчас нуждался, так это в хорошем душе. Если бы у него была миска воды, он бы вылил ее на голову, чтобы хоть что-то потекло по телу. Но поскольку миски не было, пришлось натянуть грязную одежду. Он зачесал волосы назад и повязал на лоб бандану. Бродячая жизнь почти всегда связана с неудобствами, но он предпочитает именно такую жизнь и всегда путешествует налегке.
Раман натянул куртку в заклепках и бахроме с эмблемой «Диких Котов Сиу». Курточку он раздобыл в Атланте, где бывшего ее владельца пришлось убить в драке. Он так и носил ее с тех пор – это вводило в заблуждение тех; с кем ему приходилось сталкиваться. При смуглой коже длинных черных волосах и грубых чертах лица его частенько принимали за индейца, что Рамана вполне устраивало. Уж лучше пусть принимают за индейца, чем за кого-то другого. Кто-нибудь ведь мог бы подобраться и к истине, а его недоброжелатели не должны знать истины.
Он рассовал оружие по одежде и завершил процесс, спрятав тяжелый пистолет в кобуру, зашитую в подкладку куртки. Пора заняться делом – найти тех, кто нужен, и подзаработать новых йен. А это означает, что он идет один. Раман бросил последний взгляд на женщину, лежащую на кровати, шагнул к двери и вышел в ночь. Там, в переулке, его ждал «харлей».
13
Все предвещало грязную работенку, и, естественно, с того самого момента, как они отправились в путь, Дана не переставая скулила.
– Я не убийца, – заявляла она в десятимиллионный раз, – я не собираюсь вот так просто пойти убивать людей.
– А почему бы нет? – ухмыльнулся Микки. – Звучит очень привлекательно.
– Нет, не звучит! – воскликнула Дана.
– Кто что сказал? – ввязался Собачий Укус. – Женщина, у нас контракт! Что в этом плохого?
– Я не об этом!
– Мы не знаем, кто эти ребята. Их надо убрать. Кто-то платит нам, чтобы мы их убрали. Не знаю, что может быть правильнее!
– Укус! Ты даже не слушаешь…
– Я тебе вот что скажу, у тебя мозги неправиль-но пришиты!
Молоток, сидящий на пассажирском сиденье фургона, прикурил последнюю «Миллениум Рэд», глубоко затянулся и посмотрел на часы. Уже пора – давным-давно.
Существо на водительском кресле пошевелилось. Звали существо Ось. На голове у него была закреплена кибероптика, а сбоку на черепе помещался разъем, к которому шли четыре провода. Управлять фургоном он мог, даже не касаясь баранки. Правда, сегодня в этом нет необходимости. Ось – механик, поэтому он за рулем, хотя на этот раз особого мастерства от него не требуется – так, сущая безделица.
– В переулке чисто, – пробурчал он. Переулок был в девяти кварталах от них, в самой адской части северо-восточного Филли. Он видел, что там делается, потому что запустил туда зонд «Аэродизайн LDSD-23», который выглядел так, как обычный гелиевый воздушный шар, но имел закрепленный снизу сенсорный блок. Переулок интересовал их потому, что он был единственной дорогой к тому месту, которое они намеревались сегодня посетить. Вообще-то к северу от Спринг-Гарден-стрит свидетелей не бывает. Бывают только бандиты, психи, любители острых ощущений и байкеры. Но Молоток предпочитал, чтобы на пути не встречалось вообще никого. Это было бы ни к чему.
Свара на заднем сиденье фургона становилась все более шумной. Проблема не столько в Дане, сколько в Микки. Все знают Дану, все знают, чем ее успокоить, если понадобится. Они с Собачьим Укусом могут лаяться целый день, но дальше мордобоя дело не зайдет. А если ввяжется Микки, ситуация выйдет из-под контроля. Этот не остановится – потому-то Дана и выступает.
Молоток повернулся в кресле, посмотрел назад и щелкнул затвором самонаводящегося «ингрэма». Лязг металла привлек внимание спорящих.
– Время!
Дана бросила в его сторону отчаянный взгляд. Молоток воспринял его спокойно, как последнюю затяжку.
– Молоток! – позвала Дана.
– Сделай свое дело! И все.
В ее глазах появилась покорность.
Ось тронул фургон с места.
Северо-восточный Филли лучше, чем любая другая часть города, помнил Ночь Гнева, когда люди столкнулись на улицах с псевдолюдьми. Даже через пятнадцать лет ее шрамы все еще были видны. Квартал за кварталом ряды трех– и четырехэтажных домов были опалены или сожжены, множество обвалившихся крыш и стен образовали курганы из камня, обугленного дерева и пепла. Обломки упавших домов и холмы мусора вывалились из переулков на улицы. На земле у обочин валялись сгоревшие машины. Лишь уличные фонари возносили свои огни над этим запустением.
На фоне всего этого предстоящая работенка – капля дождя в океане.
Работенка называлась операция «Метла».
Погасив фары, фургон свернул в широкую аллею. Вход в дом, который был их целью, был метрах в десяти от черной металлической двери справа от них. Все надели приборы ночного видения и шлемы со звукоизоляцией. Все, кроме Даны. Магам не нужна никакая защита.
Они высыпали наружу. Ось остался в фургоне. Двигатель продолжал работать – на случай, если придется быстро сматываться. Молоток указал Микки и Собачьему Укусу места слева от металлической двери, а сам устроился справа. Дана встала прямо напротив.
Она подняла руки к лицу, будто для молитвы, потом принялась что-то делать пальцами, то сплетая их, то складывая, то распрямляя. Она образовывала из них пирамиды, треугольники, круги, какие-то узлы, стремительно переходя от одной фигуры к другой. Сама она именовала эти фокусы эмблемологией силы, но Молотка мало интересовали словеса. Важно, что она это может, и что бы она ни делала – это действует!
Темнота между Даной и дверью стала расплываться и колебаться, как горячий летний воздух, дрожащий над асфальтом. Дверь начала тускло поблескивать. Блеск усиливался, каскадом стал стекать на землю, как водопад, но только вместо воды был металл, из которого сделана дверь. Через мгновение ее уже не было – была только лужа чего-то черного и жидкого, стекающего в аллею.
Дана покачнулась, глубоко вздохнула и отбросила волосы с лица. Превращение металла в лужу стоило ей многого. То, что ей осталось сделать, намного проще.
Молоток уставился в темноту входа.
Дана сделала поклон и еще какой-то знак пальцами.
Музыка, вспышки света, шумные голоса – визг, вопли, ругань – возникли разом. Молоток этого не мог ни слышать, ни видеть из-за очков и шлема, не он знал, как это бывает. Тысячи ярких огней бьют в глаза, тысячи сумасшедших вопят тебе в уши. Ты не способен ничего понять, не можешь ни сопротивляться, ни понимать, что за чертовщина творится. Молоток взмахнул своим «ингрэмом». Микки устремился в темноту коридора первым. Молоток последовал за ним, а Собачий Укус и Дана составили арьергард. Коридор вскоре сделал поворот и привел к лестнице, ведущей вниз. Трое крутых парней с тяжелой артиллерией – крупнокалиберными «SMG» – отирались у лестницы и внизу в коридоре. Несколько коротких очередей из «АК-97» Микки и «ингрэма» Молотка позаботились о них.
Коридор внизу привел их к двум дверям по правой стороне. Собачий Укус и Микки остались у первой из них, а Молоток прошел ко второй. Двери даже не были заперты. Молоток вошел в комнату, оборудованную под спальню. На кровати извивались и корчились два разгоряченных раскрасневшихся тела, руки их были подняты, как будто они старались зажать уши. Даже когда Молоток открыл огонь, один из них соскользнул с кровати и завибрировал, как поломавшаяся машинка, потом еще раз конвульсивно дернулся и упал. Пара очередей прикончила его.
– Первый готов, – сказал Молоток.
В наушниках послышались помехи, потом голос Укуса ответил:
– Второй готов. Полный порядок. Посмотри сюда.
Молоток снял очки. Через широкое прямоугольное окно было видно, что делается в соседней комнате. Молоток дернул проходную дверь, и она пропустила его в какое-то подобие операторской, в которой теперь можно было изучать последствия густого автоматического огня. Здесь среди обломков валялось еще три трупа. Главным в этой комнате был серый пульт вдоль окна, он смахивал на профессиональное студийное оборудование для звукозаписи, но здесь – не студия звукозаписи и пульт – не для музыки.
– Глянь-ка на это, – сказал Укус, – мы могли бы прилично подзаработать на этом мусоре.
Молоток пригляделся. Укус говорил правду. В кейсе, который тот держал в руках, было около двух десятков кремниевых чипов и еще множество разбросано вокруг. Секс-чипы «BTL»[11] идут хорошо. Название не врет, это и вправду во многих отношениях лучше, чем настоящий секс. Никакой суеты, никакого беспокойства, и партнер не нужен.
Молоток подивился, что их заказчик мистер Джонсон потребовал уничтожить такую симпатичную лабораторию «BTL» в северо-восточном Филли вместе со всем, что в ней есть.
Кто знает – зачем?
– Ставь заряды, – сказал Молоток. – Разнеси все это к черту.
Собачий Укус уставился на него:
– Ты уверен?
– У нас контракт!
– Да кто узнает!
– Не глупи!
– Ха! Глупое у меня только второе имя! Микки засмеялся, Укус тоже. Молоток слишком
часто слышал эту хохму, чтобы она его порадовала. Через пять минут взрывчатка Укуса сработала. Ось засек пламя взрыва с помощью своего зонда – уже издалека. Весь дом разрушен. Мистер Джонсон должен быть доволен.
– Я не убийца, – заявляла она в десятимиллионный раз, – я не собираюсь вот так просто пойти убивать людей.
– А почему бы нет? – ухмыльнулся Микки. – Звучит очень привлекательно.
– Нет, не звучит! – воскликнула Дана.
– Кто что сказал? – ввязался Собачий Укус. – Женщина, у нас контракт! Что в этом плохого?
– Я не об этом!
– Мы не знаем, кто эти ребята. Их надо убрать. Кто-то платит нам, чтобы мы их убрали. Не знаю, что может быть правильнее!
– Укус! Ты даже не слушаешь…
– Я тебе вот что скажу, у тебя мозги неправиль-но пришиты!
Молоток, сидящий на пассажирском сиденье фургона, прикурил последнюю «Миллениум Рэд», глубоко затянулся и посмотрел на часы. Уже пора – давным-давно.
Существо на водительском кресле пошевелилось. Звали существо Ось. На голове у него была закреплена кибероптика, а сбоку на черепе помещался разъем, к которому шли четыре провода. Управлять фургоном он мог, даже не касаясь баранки. Правда, сегодня в этом нет необходимости. Ось – механик, поэтому он за рулем, хотя на этот раз особого мастерства от него не требуется – так, сущая безделица.
– В переулке чисто, – пробурчал он. Переулок был в девяти кварталах от них, в самой адской части северо-восточного Филли. Он видел, что там делается, потому что запустил туда зонд «Аэродизайн LDSD-23», который выглядел так, как обычный гелиевый воздушный шар, но имел закрепленный снизу сенсорный блок. Переулок интересовал их потому, что он был единственной дорогой к тому месту, которое они намеревались сегодня посетить. Вообще-то к северу от Спринг-Гарден-стрит свидетелей не бывает. Бывают только бандиты, психи, любители острых ощущений и байкеры. Но Молоток предпочитал, чтобы на пути не встречалось вообще никого. Это было бы ни к чему.
Свара на заднем сиденье фургона становилась все более шумной. Проблема не столько в Дане, сколько в Микки. Все знают Дану, все знают, чем ее успокоить, если понадобится. Они с Собачьим Укусом могут лаяться целый день, но дальше мордобоя дело не зайдет. А если ввяжется Микки, ситуация выйдет из-под контроля. Этот не остановится – потому-то Дана и выступает.
Молоток повернулся в кресле, посмотрел назад и щелкнул затвором самонаводящегося «ингрэма». Лязг металла привлек внимание спорящих.
– Время!
Дана бросила в его сторону отчаянный взгляд. Молоток воспринял его спокойно, как последнюю затяжку.
– Молоток! – позвала Дана.
– Сделай свое дело! И все.
В ее глазах появилась покорность.
Ось тронул фургон с места.
Северо-восточный Филли лучше, чем любая другая часть города, помнил Ночь Гнева, когда люди столкнулись на улицах с псевдолюдьми. Даже через пятнадцать лет ее шрамы все еще были видны. Квартал за кварталом ряды трех– и четырехэтажных домов были опалены или сожжены, множество обвалившихся крыш и стен образовали курганы из камня, обугленного дерева и пепла. Обломки упавших домов и холмы мусора вывалились из переулков на улицы. На земле у обочин валялись сгоревшие машины. Лишь уличные фонари возносили свои огни над этим запустением.
На фоне всего этого предстоящая работенка – капля дождя в океане.
Работенка называлась операция «Метла».
Погасив фары, фургон свернул в широкую аллею. Вход в дом, который был их целью, был метрах в десяти от черной металлической двери справа от них. Все надели приборы ночного видения и шлемы со звукоизоляцией. Все, кроме Даны. Магам не нужна никакая защита.
Они высыпали наружу. Ось остался в фургоне. Двигатель продолжал работать – на случай, если придется быстро сматываться. Молоток указал Микки и Собачьему Укусу места слева от металлической двери, а сам устроился справа. Дана встала прямо напротив.
Она подняла руки к лицу, будто для молитвы, потом принялась что-то делать пальцами, то сплетая их, то складывая, то распрямляя. Она образовывала из них пирамиды, треугольники, круги, какие-то узлы, стремительно переходя от одной фигуры к другой. Сама она именовала эти фокусы эмблемологией силы, но Молотка мало интересовали словеса. Важно, что она это может, и что бы она ни делала – это действует!
Темнота между Даной и дверью стала расплываться и колебаться, как горячий летний воздух, дрожащий над асфальтом. Дверь начала тускло поблескивать. Блеск усиливался, каскадом стал стекать на землю, как водопад, но только вместо воды был металл, из которого сделана дверь. Через мгновение ее уже не было – была только лужа чего-то черного и жидкого, стекающего в аллею.
Дана покачнулась, глубоко вздохнула и отбросила волосы с лица. Превращение металла в лужу стоило ей многого. То, что ей осталось сделать, намного проще.
Молоток уставился в темноту входа.
Дана сделала поклон и еще какой-то знак пальцами.
Музыка, вспышки света, шумные голоса – визг, вопли, ругань – возникли разом. Молоток этого не мог ни слышать, ни видеть из-за очков и шлема, не он знал, как это бывает. Тысячи ярких огней бьют в глаза, тысячи сумасшедших вопят тебе в уши. Ты не способен ничего понять, не можешь ни сопротивляться, ни понимать, что за чертовщина творится. Молоток взмахнул своим «ингрэмом». Микки устремился в темноту коридора первым. Молоток последовал за ним, а Собачий Укус и Дана составили арьергард. Коридор вскоре сделал поворот и привел к лестнице, ведущей вниз. Трое крутых парней с тяжелой артиллерией – крупнокалиберными «SMG» – отирались у лестницы и внизу в коридоре. Несколько коротких очередей из «АК-97» Микки и «ингрэма» Молотка позаботились о них.
Коридор внизу привел их к двум дверям по правой стороне. Собачий Укус и Микки остались у первой из них, а Молоток прошел ко второй. Двери даже не были заперты. Молоток вошел в комнату, оборудованную под спальню. На кровати извивались и корчились два разгоряченных раскрасневшихся тела, руки их были подняты, как будто они старались зажать уши. Даже когда Молоток открыл огонь, один из них соскользнул с кровати и завибрировал, как поломавшаяся машинка, потом еще раз конвульсивно дернулся и упал. Пара очередей прикончила его.
– Первый готов, – сказал Молоток.
В наушниках послышались помехи, потом голос Укуса ответил:
– Второй готов. Полный порядок. Посмотри сюда.
Молоток снял очки. Через широкое прямоугольное окно было видно, что делается в соседней комнате. Молоток дернул проходную дверь, и она пропустила его в какое-то подобие операторской, в которой теперь можно было изучать последствия густого автоматического огня. Здесь среди обломков валялось еще три трупа. Главным в этой комнате был серый пульт вдоль окна, он смахивал на профессиональное студийное оборудование для звукозаписи, но здесь – не студия звукозаписи и пульт – не для музыки.
– Глянь-ка на это, – сказал Укус, – мы могли бы прилично подзаработать на этом мусоре.
Молоток пригляделся. Укус говорил правду. В кейсе, который тот держал в руках, было около двух десятков кремниевых чипов и еще множество разбросано вокруг. Секс-чипы «BTL»[11] идут хорошо. Название не врет, это и вправду во многих отношениях лучше, чем настоящий секс. Никакой суеты, никакого беспокойства, и партнер не нужен.
Молоток подивился, что их заказчик мистер Джонсон потребовал уничтожить такую симпатичную лабораторию «BTL» в северо-восточном Филли вместе со всем, что в ней есть.
Кто знает – зачем?
– Ставь заряды, – сказал Молоток. – Разнеси все это к черту.
Собачий Укус уставился на него:
– Ты уверен?
– У нас контракт!
– Да кто узнает!
– Не глупи!
– Ха! Глупое у меня только второе имя! Микки засмеялся, Укус тоже. Молоток слишком
часто слышал эту хохму, чтобы она его порадовала. Через пять минут взрывчатка Укуса сработала. Ось засек пламя взрыва с помощью своего зонда – уже издалека. Весь дом разрушен. Мистер Джонсон должен быть доволен.
14
Ночь была наполнена шумом машин и всего того, что сопутствует существованию миллиона человеческих существ.
Сиял неон, блестел хром. Эхо голосов разносилось по переулку.
Тикки ждала в тени, спрятавшись в кирпичной нише, где разило мочой и прокисшей спермой. Мимо проносились мотоциклы. Невдалеке от нее притормозил один из них – сверкающая машина аэродинамической формы, прикрытая пластиковым обтекателем, выкрашенным в цвет крови – цвет жертвы. Одна из самых быстроходных моделей – «рэпер». Тикки вытянула из-под куртки тяжелый автоматический пистолет «канг» и вышла из своего убежища.
Всего в нескольких шагах отсюда находится бар «Нумеро Уно». Реклама пива и прочих приятностей вспыхивала над лестницей, ведущей к входу. Такое специальное местечко для обормотов, считающих, что против ран и смерти у них иммунитет. Дело было в том, что большинство этой швали являлось сюда на мотоциклах. Вот почему, собственно, Тикки сейчас здесь. Она шла к «рэперу», спрятав «канг» за спиной.
Когда она приблизилась, здоровенный волосатый орк слез с седла и с улыбкой повернулся к ней. Зубы, торчащие из его нижней челюсти, придавали улыбке диковатый вид.
– Привет, телка, – пробурчал он.
Тикки усмехнулась. Она еще и рта не открыла, а этот балбес уже предъявляет на нее права. Балбесы часто так поступают, они думают, что могут делать все, что им захочется, только потому, что они большие и сильные. Тикки это раздражало. Это вызов не только ей, ее силе, ее месту в природе, это вызов самой Природе, балансу сил хищников, населяющих человеческое стадо. Вызов должен быть принят.
Она достала «канг» и направила его в физиономию детины, другую руку ладонью вверх протянула в его сторону.
– Ключи!– прорычала она. – Сейчас же. Орк, нахмурившись, уставился на нее.
– Да ты шутишь, детка!
Она никогда ни с кем не шутила.
– Последний шанс.
Орк усмехнулся и разинул пасть.
Тикки выбросила руку с пистолетом вперед и нажала на спуск. «Канг» громыхнул, язычок пламени прорезал воздух. Детина взвыл и с перекошенным от боли лицом упал на колено. В правом ботинке у него была дыра, здоровенная кровавая дыра, но тут уж ничего не поделаешь – на ошибках учатся. К Тикки никто не имеет права относиться свысока. Когда она что-то говорит, все должны слушать, включая этого балбеса. – Ключи!
Детина вскрикнул, выругался, отдал ключи. Он еще что-то говорил: что он собирается с ней сделать и как она ему отплатит за этот выстрел. Тикки это раздражало. А орк все наглел. Она ткнула пистоле-том ему в голову с такой силой, что в локте отдалось. Обычно, насколько она знала, этого было достаточно, чтобы клиент откинул копыта, но детина, пожалуй, был чересчур здоров. Его голова ударилась о бордюрный камень, он повалился, но стал привставать, опираясь на одну руку. Тикки еще разок двинула его «кангом».
Свалился.
Тикки приставила ствол к его голове, положила палец на спуск, но потом заколебалась – клиент отключился. Что-то в ней требовало закончить работу, стереть орка в порошок, разнести ему башку, но другой частью сознания она понимала, что в этом нет нужды. Она совсем уж было собралась уехать, как ей пришло в голову, что Адама будет смеяться и обзовет ее дурой, если узнает, что она оставила орка в живых. Этого она вынести не могла.
Тикки прицелилась, и «канг» пролаял четырежды. То, что осталось от орка, было настолько мертво, что это могло бы удовлетворить кого угодно. Как, собственно, и должно быть.
И это хорошо, очень хорошо, решила она.
Тикки пинком отшвырнула тело и поставила мотоцикл на колеса. С мотоциклами она была знакома и хорошо умела их водить. Удобная штука.
Жаль, мама их не переносит.
Ее ужасно раздражает их треск.
Шум – это часть машины, он ей присущ. Чем больше шуму, тем лучше мотоцикл. Она дернула стартер, заставив мотор взвыть. Заднее колесо завизжало, пробуксовывая, и Тикки, опираясь на одну ногу, заставила мотоцикл описать крутую дугу. Машина взревела и помчала ее по переулку.
Движение в центре города было густым и чересчур медленным. Машины и грузовики заполняли улицы, мотороллеры и велосипеды – обочины. Тикки мчалась, прокладывая себе путь сквозь заторы, давя на газ, заставляя «рэпер» жалобно скрежетать.
Патрульная машина «Минитменов» включила сирену, а коп через окно жестом приказал остановиться, но в такой пробке полицейской машине было ее не догнать. Тикки свернула за угол.
Через минуту она уже была в подземном гараже под «КФК-плаза». Платиновая башня над ней была штаб-квартирой филадельфийского филиала ведущего городского клана якудза – Хондзевара-гуми.
Сегодняшняя работа Тикки касалась одного из видных членов этого клана.
Потолок гаража был на небольшой высоте перекрыт бетонными плитами, опирающимися на бетонные же колонны. Люминесцентные трубки, прикрепленные к потолку меж опор, заливали светом все пространство гаража. Ряды машин, дожидающихся своих хозяев, уходили куда-то вдаль. Тикки остановила свой «рэпер» и стянула с плеч маленький рюкзак. Оттуда она извлекла и включила графический приемопередатчик «Тошиба SC-701». Дисплей ожил, на нем замелькали цветные геометрические фигуры детальной карты того места, где она сейчас находилась. В памяти прибора была записана карта всего города. Маленькая красная точка на карте обозначала положение интересующей ее машины – тяжелого «Ниссан Алтима V», на которой и ездил местный якудза. Еще раньше Тикки установила на «ниссане» маяк «Тошиба SCA-7234», который теперь был напрямую связан с ее приемопередатчиком. Она любила все подготовить заранее.
Вскоре появился клиент в сопровождении еще двух мужчин. Тикки наблюдала за ними из-за рядов автомобилей. Напрасно они озирались: ничто не указывало на то, что они чувствуют присутствие охотника, замечающего и оценивающего каждое их движение, выжидающего момент для удара.
Охота на людей в городе мало отличается от охоты на других животных в условиях дикой природы. Удачливый хищник тщательно выбирает время для атаки. Удар, который не убил жертву, – это хуже, чем если бы удара не было вовсе, потому что он предупреждает жертву о присутствии охотника. Жертва не должна ничего чувствовать до самого последнего момента, когда приходит смерть и хватает ее стальными челюстями.
«Ниссан» заурчал и покатил к выезду из гаража. Тикки запустила свой «рэпер» и двинулась за ним.
Лимузин через мост Франклина пересек Делавэр и оказался в Кэмдене, где ночь сияла неоном и кипением вспыхивающих огней. Чередой замелькали сверкающие мегаваттами света фасады. Названия казино и ночных клубов вытягивались до пятого, десятого, пятнадцатого, двадцатого этажей: «Полихром Палас», «Ритц Ройял», «Чертог Дракона» «Магическая Страсть», «Четыре Туза», «Великолепный Слабак», «Шелковое Убежище». Улицы расширились, превратились в бульвары. Лазерные лучи образовывали над улицами световые арки. Автомашины среднего класса терялись в потоке сверкающих лимузинов и шикарных седанов. Толпа в сияющих престижных костюмах и в зеркальных одеждах неомонохромов бесконечной лентой тянулась по тротуарам к искрящимся входам в различные заведения.
Полиции не было видно. Якудза управляли городской корпорацией, безопасность обеспечивали они же. «Кобуны» в ярких красных, оранжевых и желтых куртках стояли на каждом углу, фланировали вдоль каждого квартала. Тяжеловооруженный резерв располагался в ярких фургонах по обе стороны улиц. Законопослушный гражданин удостаивался здесь королевского обхождения, а со всякими отщепенцами разбирались немедля и без обращения к судебной процедуре. Насильственные преступления здесь случались редко. Все это делало Кэмден интересным местом. Особенно для охотника.
«Ниссан» подрулил к «Гингко-клубу»: объект посещал его раза два-три в неделю. Его расписание и привычки Тикки изучила заранее. Клуб назывался по имени дерева гингко, на котором растут орехи и большие, как опахало, листья. Дерево китайское, имя – японское. Клуб управляется местным филиалом якудза из Хондзевара-гуми. Что неудивительно.
Вот здесь все и должно произойти.
Главный вход строго охранялся. У привратника была сканирующая система «Фучжи СекТек-7» для обнаружения оружия, но Тикки знала, как справиться с этой штукой. У нее с собой была черная коробочка, полученная у одного специалиста в Сан-Франциско, которая должна была обеспечить беспрепятственный проход и через этот контроль, и через любой другой. У нее было и еще кое-что, способное повысить ее шансы на успех.
Над темным покрывалом ночи взошла полная луна, белая и сверкающая. Тикки усмехнулась. Что-то было в этой полной луне, что заставляло Тикки чувствовать себя дикой и свободной и даже немножко сумасшедшей.
Она направила свой «рэпер» в темноту переулка.
Задняя дверь «Гингко-клуба», сделанная из прочного металла, выходила на небольшую автостоянку, ярко освещенную оранжевыми огнями. Тикки дождалась, когда смотритель пошел в сторону главного входа, подошла к задней двери и постучала. Вокруг не было видно ни одной охранной телекамеры.
Включился интерком рядом с дверью.
– Что надо? – спросил мужской голос.
– «Красные Пули»! – Тикки ответила названием местных патрулей якудза. – Открывай!
Минуту все было тихо, потом в двери что-то щелкнуло. Человек с азиатскими чертами лица в испачканном белом фартуке, пахнущем рыбой, распахнул дверь, сперва нахмурился, потом глаза его стали расширяться от удивления. Оно и понятно – в лицо ему уставился ствол автоматического «канга». Тикки сразу удалось вызвать ужас, как и было запланировано. За три ночи до того она видела, как патруль «Красных Пуль» тормозил здесь, чтобы перекусить. Постучали, крикнули – и дверь отворилась.
Тикки показала пальцем: «Выходи».
Человек подчинился, и Тикки встала рядом с ним, как будто собиралась увести его, а потом ударила по затылку стволом пистолета. Человек рухнул,
Хорошая жертва.
Очень хорошая.
Маленькая прихожая привела ее к красной двери. Она миновала ее и оказалась в задней части клуба. Музыка звучала громко и нестройно – бамбуковая флейта и пронзительный речитатив гейши. Ширмы, имитированные под рисовую бумагу, разделяли внутреннее пространство на квадратные отсеки для танцев и широкие проходы, вдоль которых тянулись отделанные шелком альковы. На ширмах-экранах загорались и гасли лазерные картинки иероглифов, мечей, цветов и прочих атрибутов феодальной Японии – расцветали и блекли, как фантомы в призрачном пространстве.
Со всех стереоэкранов вполголоса превозносились многочисленные добродетели Хондзевара-гуми. Якудза придают очень большое значение имиджу. Многие из них содержат легальные офисы, публикуют брошюры и газеты, проводят пресс-конференции, устраивают собственные шоу по кабельному телевидению и даже имеют свои банки. Камбу ацукаи – якудза среднего звена – приглашают местных жителей в свои офисы на чашку чая, чтобы создать благоприятное общественное мнение.
Боссы «Триад», наоборот, не стараются выглядеть респектабельными.
Б поисках своей жертвы Тикки пробиралась сквозь толпу танцующих. Те, кто ее замечал, бросали на нее удивленные взгляды – она была одета не по моде, хотя явилась сюда и не в обычной своей уличной одежде. Оделась она для убийства – зеркальные стекла скрывали глаза, лоскут черного шелка прикрывал нижнюю половину лица, а длинный синий плащ – все остальное, кроме черных ботинок на мягкой подошве.
Она продвигалась ближе к входу, но не могла найти объект. Зал был чем-то вроде лабиринта, к тому же люди постоянно двигались, переходили с места на место. Тикки была уверена, что ее жертва где-то здесь – раньше тот человек всегда проводил здесь по нескольку часов. Только она повернула обратно, чтобы еще раз осмотреть уже проверенную часть зала, как увидела его справа от себя проталкивающимся через толпу танцующих. Этот толстый азиат по имени Сайго Джозен – следующий в списке боссов якудза, которых велено уничтожить. Вместе с ним шли двое мужчин и три женщины. У мужчин на лацканах были значки Хондзевара-гуми. Вырвавшись из толпы, они сразу же разбились на три пары.
Тикки вставила в уши затычки, распахнула плащ и достала оттуда пару полуавтоматических «SCK-100», висевших у нее под мышками. Сайго ничего не замечал. Вот он улыбнулся женщине, держащей его под руку, и вместе с приятелем засмеялся, а в следующее мгновение уже валился под ударами пуль.
Четкое стаккато выстрелов перечеркнуло музыку и шум, как удар острых когтей. По мере того как лицо и грудь Сайго превращались в кровавые клочья, Тикки расширяла сектор огня – пятеро сидевших с Сайго дернулись и повалились на пол. Брызги крови окропили пол и словно наполнили воздух. Люди вскрикивали и падали. Сайго лежал в луже крови, но он все еще не был мертв, не совсем мертв. Тикки дала в его сторону еще очередь, а он все пытался ползти. Она выпустила в него весь остаток магазина. Это его прикончило. Адама будет доволен.
Она сбросила с левого плеча ремень, и один из полуавтоматов полетел на пол. Во второй она вставила новый магазин и дала еще очередь. Люди хлынули в стороны, стремясь спастись от смертельной опасности – от охотника, оказавшегося посреди стада. Это хорошо, очень хорошо– не совсем так, как она любит, но все равно хорошо. Вопли жертв эхом отдавались у нее в ушах, запах ужаса и смерти, горячий и пьянящий, ласкал обоняние.
Отворилась дверь в красной стене между двумя альковами – Тикки моментально перенесла огонь туда. Человек в черном костюме еще не успел переступить порог, как был отброшен назад и стал падать. Тикки сунула руку в карман и достала гранату. В небольшом радиусе ударная волна таких гранат смертельна. Она выдернула чеку и бросила гранату в коридор из фальшивой рисовой бумаги. Двое пробивавшихся к ней с той стороны, спасаясь от взрыва, вместе с остальными повалились на пол.
Взрыв отшвырнул визжащих людей в дальнюю часть зала. Тикки бросила туда еще одну гранату, а другую – дымовую – себе под ноги. Облако дыма немедленно окутало ее.
Какой-то крепыш, держа оружие над головой, прорвав бумажный экран, вывалился в коридор. Тикки встретила его огнем, лицо противника окрасилось красным, а бумажные экраны покрылись дырами. Она бросила и второй полуавтомат и достала «канг». Из прохода за простреленными ширмами неслись крики боли, и это было хорошо. Случайные жертвы тоже весьма желательны – это неотъемлемая часть ее работы. Нынче открылся сезон. Наконец-то мечты охотника становятся явью!
Злобная улыбка промелькнула на ее лице.
– Хорошо. Очень хорошо.
Пульсирующий ритм бэнда, играющего в «Чертоге Дракона», заглушал слова, но Тикки видела, слышала и чуяла достаточно, чтобы понять, что говорит Адама. На лице его расплылась удовлетворенная улыбка, в глазах поблескивали волчьи огоньки. Знакомый ритм слов «Хорошо… очень хорошо» четко резонировал в ушах Тикки. Даже запах Адамы излучал удовлетворение. Он повертел в пальцах латунную ручку своей трости, а потом сделал знак Тикки приблизиться.
Сиял неон, блестел хром. Эхо голосов разносилось по переулку.
Тикки ждала в тени, спрятавшись в кирпичной нише, где разило мочой и прокисшей спермой. Мимо проносились мотоциклы. Невдалеке от нее притормозил один из них – сверкающая машина аэродинамической формы, прикрытая пластиковым обтекателем, выкрашенным в цвет крови – цвет жертвы. Одна из самых быстроходных моделей – «рэпер». Тикки вытянула из-под куртки тяжелый автоматический пистолет «канг» и вышла из своего убежища.
Всего в нескольких шагах отсюда находится бар «Нумеро Уно». Реклама пива и прочих приятностей вспыхивала над лестницей, ведущей к входу. Такое специальное местечко для обормотов, считающих, что против ран и смерти у них иммунитет. Дело было в том, что большинство этой швали являлось сюда на мотоциклах. Вот почему, собственно, Тикки сейчас здесь. Она шла к «рэперу», спрятав «канг» за спиной.
Когда она приблизилась, здоровенный волосатый орк слез с седла и с улыбкой повернулся к ней. Зубы, торчащие из его нижней челюсти, придавали улыбке диковатый вид.
– Привет, телка, – пробурчал он.
Тикки усмехнулась. Она еще и рта не открыла, а этот балбес уже предъявляет на нее права. Балбесы часто так поступают, они думают, что могут делать все, что им захочется, только потому, что они большие и сильные. Тикки это раздражало. Это вызов не только ей, ее силе, ее месту в природе, это вызов самой Природе, балансу сил хищников, населяющих человеческое стадо. Вызов должен быть принят.
Она достала «канг» и направила его в физиономию детины, другую руку ладонью вверх протянула в его сторону.
– Ключи!– прорычала она. – Сейчас же. Орк, нахмурившись, уставился на нее.
– Да ты шутишь, детка!
Она никогда ни с кем не шутила.
– Последний шанс.
Орк усмехнулся и разинул пасть.
Тикки выбросила руку с пистолетом вперед и нажала на спуск. «Канг» громыхнул, язычок пламени прорезал воздух. Детина взвыл и с перекошенным от боли лицом упал на колено. В правом ботинке у него была дыра, здоровенная кровавая дыра, но тут уж ничего не поделаешь – на ошибках учатся. К Тикки никто не имеет права относиться свысока. Когда она что-то говорит, все должны слушать, включая этого балбеса. – Ключи!
Детина вскрикнул, выругался, отдал ключи. Он еще что-то говорил: что он собирается с ней сделать и как она ему отплатит за этот выстрел. Тикки это раздражало. А орк все наглел. Она ткнула пистоле-том ему в голову с такой силой, что в локте отдалось. Обычно, насколько она знала, этого было достаточно, чтобы клиент откинул копыта, но детина, пожалуй, был чересчур здоров. Его голова ударилась о бордюрный камень, он повалился, но стал привставать, опираясь на одну руку. Тикки еще разок двинула его «кангом».
Свалился.
Тикки приставила ствол к его голове, положила палец на спуск, но потом заколебалась – клиент отключился. Что-то в ней требовало закончить работу, стереть орка в порошок, разнести ему башку, но другой частью сознания она понимала, что в этом нет нужды. Она совсем уж было собралась уехать, как ей пришло в голову, что Адама будет смеяться и обзовет ее дурой, если узнает, что она оставила орка в живых. Этого она вынести не могла.
Тикки прицелилась, и «канг» пролаял четырежды. То, что осталось от орка, было настолько мертво, что это могло бы удовлетворить кого угодно. Как, собственно, и должно быть.
И это хорошо, очень хорошо, решила она.
Тикки пинком отшвырнула тело и поставила мотоцикл на колеса. С мотоциклами она была знакома и хорошо умела их водить. Удобная штука.
Жаль, мама их не переносит.
Ее ужасно раздражает их треск.
Шум – это часть машины, он ей присущ. Чем больше шуму, тем лучше мотоцикл. Она дернула стартер, заставив мотор взвыть. Заднее колесо завизжало, пробуксовывая, и Тикки, опираясь на одну ногу, заставила мотоцикл описать крутую дугу. Машина взревела и помчала ее по переулку.
Движение в центре города было густым и чересчур медленным. Машины и грузовики заполняли улицы, мотороллеры и велосипеды – обочины. Тикки мчалась, прокладывая себе путь сквозь заторы, давя на газ, заставляя «рэпер» жалобно скрежетать.
Патрульная машина «Минитменов» включила сирену, а коп через окно жестом приказал остановиться, но в такой пробке полицейской машине было ее не догнать. Тикки свернула за угол.
Через минуту она уже была в подземном гараже под «КФК-плаза». Платиновая башня над ней была штаб-квартирой филадельфийского филиала ведущего городского клана якудза – Хондзевара-гуми.
Сегодняшняя работа Тикки касалась одного из видных членов этого клана.
Потолок гаража был на небольшой высоте перекрыт бетонными плитами, опирающимися на бетонные же колонны. Люминесцентные трубки, прикрепленные к потолку меж опор, заливали светом все пространство гаража. Ряды машин, дожидающихся своих хозяев, уходили куда-то вдаль. Тикки остановила свой «рэпер» и стянула с плеч маленький рюкзак. Оттуда она извлекла и включила графический приемопередатчик «Тошиба SC-701». Дисплей ожил, на нем замелькали цветные геометрические фигуры детальной карты того места, где она сейчас находилась. В памяти прибора была записана карта всего города. Маленькая красная точка на карте обозначала положение интересующей ее машины – тяжелого «Ниссан Алтима V», на которой и ездил местный якудза. Еще раньше Тикки установила на «ниссане» маяк «Тошиба SCA-7234», который теперь был напрямую связан с ее приемопередатчиком. Она любила все подготовить заранее.
Вскоре появился клиент в сопровождении еще двух мужчин. Тикки наблюдала за ними из-за рядов автомобилей. Напрасно они озирались: ничто не указывало на то, что они чувствуют присутствие охотника, замечающего и оценивающего каждое их движение, выжидающего момент для удара.
Охота на людей в городе мало отличается от охоты на других животных в условиях дикой природы. Удачливый хищник тщательно выбирает время для атаки. Удар, который не убил жертву, – это хуже, чем если бы удара не было вовсе, потому что он предупреждает жертву о присутствии охотника. Жертва не должна ничего чувствовать до самого последнего момента, когда приходит смерть и хватает ее стальными челюстями.
«Ниссан» заурчал и покатил к выезду из гаража. Тикки запустила свой «рэпер» и двинулась за ним.
Лимузин через мост Франклина пересек Делавэр и оказался в Кэмдене, где ночь сияла неоном и кипением вспыхивающих огней. Чередой замелькали сверкающие мегаваттами света фасады. Названия казино и ночных клубов вытягивались до пятого, десятого, пятнадцатого, двадцатого этажей: «Полихром Палас», «Ритц Ройял», «Чертог Дракона» «Магическая Страсть», «Четыре Туза», «Великолепный Слабак», «Шелковое Убежище». Улицы расширились, превратились в бульвары. Лазерные лучи образовывали над улицами световые арки. Автомашины среднего класса терялись в потоке сверкающих лимузинов и шикарных седанов. Толпа в сияющих престижных костюмах и в зеркальных одеждах неомонохромов бесконечной лентой тянулась по тротуарам к искрящимся входам в различные заведения.
Полиции не было видно. Якудза управляли городской корпорацией, безопасность обеспечивали они же. «Кобуны» в ярких красных, оранжевых и желтых куртках стояли на каждом углу, фланировали вдоль каждого квартала. Тяжеловооруженный резерв располагался в ярких фургонах по обе стороны улиц. Законопослушный гражданин удостаивался здесь королевского обхождения, а со всякими отщепенцами разбирались немедля и без обращения к судебной процедуре. Насильственные преступления здесь случались редко. Все это делало Кэмден интересным местом. Особенно для охотника.
«Ниссан» подрулил к «Гингко-клубу»: объект посещал его раза два-три в неделю. Его расписание и привычки Тикки изучила заранее. Клуб назывался по имени дерева гингко, на котором растут орехи и большие, как опахало, листья. Дерево китайское, имя – японское. Клуб управляется местным филиалом якудза из Хондзевара-гуми. Что неудивительно.
Вот здесь все и должно произойти.
Главный вход строго охранялся. У привратника была сканирующая система «Фучжи СекТек-7» для обнаружения оружия, но Тикки знала, как справиться с этой штукой. У нее с собой была черная коробочка, полученная у одного специалиста в Сан-Франциско, которая должна была обеспечить беспрепятственный проход и через этот контроль, и через любой другой. У нее было и еще кое-что, способное повысить ее шансы на успех.
Над темным покрывалом ночи взошла полная луна, белая и сверкающая. Тикки усмехнулась. Что-то было в этой полной луне, что заставляло Тикки чувствовать себя дикой и свободной и даже немножко сумасшедшей.
Она направила свой «рэпер» в темноту переулка.
Задняя дверь «Гингко-клуба», сделанная из прочного металла, выходила на небольшую автостоянку, ярко освещенную оранжевыми огнями. Тикки дождалась, когда смотритель пошел в сторону главного входа, подошла к задней двери и постучала. Вокруг не было видно ни одной охранной телекамеры.
Включился интерком рядом с дверью.
– Что надо? – спросил мужской голос.
– «Красные Пули»! – Тикки ответила названием местных патрулей якудза. – Открывай!
Минуту все было тихо, потом в двери что-то щелкнуло. Человек с азиатскими чертами лица в испачканном белом фартуке, пахнущем рыбой, распахнул дверь, сперва нахмурился, потом глаза его стали расширяться от удивления. Оно и понятно – в лицо ему уставился ствол автоматического «канга». Тикки сразу удалось вызвать ужас, как и было запланировано. За три ночи до того она видела, как патруль «Красных Пуль» тормозил здесь, чтобы перекусить. Постучали, крикнули – и дверь отворилась.
Тикки показала пальцем: «Выходи».
Человек подчинился, и Тикки встала рядом с ним, как будто собиралась увести его, а потом ударила по затылку стволом пистолета. Человек рухнул,
Хорошая жертва.
Очень хорошая.
Маленькая прихожая привела ее к красной двери. Она миновала ее и оказалась в задней части клуба. Музыка звучала громко и нестройно – бамбуковая флейта и пронзительный речитатив гейши. Ширмы, имитированные под рисовую бумагу, разделяли внутреннее пространство на квадратные отсеки для танцев и широкие проходы, вдоль которых тянулись отделанные шелком альковы. На ширмах-экранах загорались и гасли лазерные картинки иероглифов, мечей, цветов и прочих атрибутов феодальной Японии – расцветали и блекли, как фантомы в призрачном пространстве.
Со всех стереоэкранов вполголоса превозносились многочисленные добродетели Хондзевара-гуми. Якудза придают очень большое значение имиджу. Многие из них содержат легальные офисы, публикуют брошюры и газеты, проводят пресс-конференции, устраивают собственные шоу по кабельному телевидению и даже имеют свои банки. Камбу ацукаи – якудза среднего звена – приглашают местных жителей в свои офисы на чашку чая, чтобы создать благоприятное общественное мнение.
Боссы «Триад», наоборот, не стараются выглядеть респектабельными.
Б поисках своей жертвы Тикки пробиралась сквозь толпу танцующих. Те, кто ее замечал, бросали на нее удивленные взгляды – она была одета не по моде, хотя явилась сюда и не в обычной своей уличной одежде. Оделась она для убийства – зеркальные стекла скрывали глаза, лоскут черного шелка прикрывал нижнюю половину лица, а длинный синий плащ – все остальное, кроме черных ботинок на мягкой подошве.
Она продвигалась ближе к входу, но не могла найти объект. Зал был чем-то вроде лабиринта, к тому же люди постоянно двигались, переходили с места на место. Тикки была уверена, что ее жертва где-то здесь – раньше тот человек всегда проводил здесь по нескольку часов. Только она повернула обратно, чтобы еще раз осмотреть уже проверенную часть зала, как увидела его справа от себя проталкивающимся через толпу танцующих. Этот толстый азиат по имени Сайго Джозен – следующий в списке боссов якудза, которых велено уничтожить. Вместе с ним шли двое мужчин и три женщины. У мужчин на лацканах были значки Хондзевара-гуми. Вырвавшись из толпы, они сразу же разбились на три пары.
Тикки вставила в уши затычки, распахнула плащ и достала оттуда пару полуавтоматических «SCK-100», висевших у нее под мышками. Сайго ничего не замечал. Вот он улыбнулся женщине, держащей его под руку, и вместе с приятелем засмеялся, а в следующее мгновение уже валился под ударами пуль.
Четкое стаккато выстрелов перечеркнуло музыку и шум, как удар острых когтей. По мере того как лицо и грудь Сайго превращались в кровавые клочья, Тикки расширяла сектор огня – пятеро сидевших с Сайго дернулись и повалились на пол. Брызги крови окропили пол и словно наполнили воздух. Люди вскрикивали и падали. Сайго лежал в луже крови, но он все еще не был мертв, не совсем мертв. Тикки дала в его сторону еще очередь, а он все пытался ползти. Она выпустила в него весь остаток магазина. Это его прикончило. Адама будет доволен.
Она сбросила с левого плеча ремень, и один из полуавтоматов полетел на пол. Во второй она вставила новый магазин и дала еще очередь. Люди хлынули в стороны, стремясь спастись от смертельной опасности – от охотника, оказавшегося посреди стада. Это хорошо, очень хорошо– не совсем так, как она любит, но все равно хорошо. Вопли жертв эхом отдавались у нее в ушах, запах ужаса и смерти, горячий и пьянящий, ласкал обоняние.
Отворилась дверь в красной стене между двумя альковами – Тикки моментально перенесла огонь туда. Человек в черном костюме еще не успел переступить порог, как был отброшен назад и стал падать. Тикки сунула руку в карман и достала гранату. В небольшом радиусе ударная волна таких гранат смертельна. Она выдернула чеку и бросила гранату в коридор из фальшивой рисовой бумаги. Двое пробивавшихся к ней с той стороны, спасаясь от взрыва, вместе с остальными повалились на пол.
Взрыв отшвырнул визжащих людей в дальнюю часть зала. Тикки бросила туда еще одну гранату, а другую – дымовую – себе под ноги. Облако дыма немедленно окутало ее.
Какой-то крепыш, держа оружие над головой, прорвав бумажный экран, вывалился в коридор. Тикки встретила его огнем, лицо противника окрасилось красным, а бумажные экраны покрылись дырами. Она бросила и второй полуавтомат и достала «канг». Из прохода за простреленными ширмами неслись крики боли, и это было хорошо. Случайные жертвы тоже весьма желательны – это неотъемлемая часть ее работы. Нынче открылся сезон. Наконец-то мечты охотника становятся явью!
Злобная улыбка промелькнула на ее лице.
– Хорошо. Очень хорошо.
Пульсирующий ритм бэнда, играющего в «Чертоге Дракона», заглушал слова, но Тикки видела, слышала и чуяла достаточно, чтобы понять, что говорит Адама. На лице его расплылась удовлетворенная улыбка, в глазах поблескивали волчьи огоньки. Знакомый ритм слов «Хорошо… очень хорошо» четко резонировал в ушах Тикки. Даже запах Адамы излучал удовлетворение. Он повертел в пальцах латунную ручку своей трости, а потом сделал знак Тикки приблизиться.