Страница:
– Ловлю вас на слове, – сказала она, и я был изумлен своей собственной реакцией на ее пожатие и не знал, что ответить. В горле у меня пересохло, а сердце забилось так, будто я пробежал целую милю. Она потихоньку высвободила руку и встала.
– Давайте помоем посуду.
Представляю, чтобы осталось от моей репутации, если бы девушки Сент-Мери увидели, как мистер Харри вытирает тарелки!
Мы прошли в магазин через заднюю дверь, выходившую на небольшой закрытый двор, уставленный какими-то странными предметами, имеющими то или иное отношение к подводным исследованиям – здесь были разбросанные кислородные баллоны, портативный компрессор, медные иллюминаторы и прочая дребедень, поднятая во время спасательных работ, даже челюсть кита-убийцы с совершенно неповрежденными зубами.
– Я давно не была здесь, – извинилась Шерри, открывая заднюю дверь магазины. – Без Джимми… – она пожала плечами и лишь затем продолжала. – Думаю, мне следовало бы отказаться от аренды.
– Я посмотрю все хорошенько, о’кей?
– Прекрасно, а я пока поставлю чайник.
Я начал со двора, быстро, но тщательно изучив все, что там было свалено. Однако я не смог обнаружить ничего, что бы имело хоть отдаленное отношение к моим поискам. Я прошел в магазин и принялся перебирать раковины и акульи зубы, которыми были уставлены полки витрины. Наконец, в углу я обнаружил письменный стол и начал копаться в ящиках. Шерри принесла мне чашку чая присела на край стола. Я сидел, перебирая старые квитанции, резиновые колечки и скрепки, и читал каждый клочок.
– Ничего? – спросила Шерри.
– Ничего, – подтвердил я, и взглянув на часы сказал: – Время ленча.
Она замкнула магазин, и мы направились в английский ресторан. Нашли скрытый от посторонних глаз столик в дальнем углу, я заказал омаров и бутылку французского вина. Стоимость заказа повергла меня в шок, но когда я пришел в себя, мы долго смеялись, и не только благодаря вину. Нам было хорошо вдвоем и чувство росло с каждой минутой. После ленча мы поехали назад в «Морской Вид», и поднялись в комнату Джимми.
– Здесь мы непременно должны что-нибудь найти.
– Если он хранил секреты, то только здесь. – Но я знал, что мне предстоит долгая работа. В комнате хранились сотни книг и кипы журналов, главным образом о подводных исследованиях – «Трезубец», «Ныряльщик», «Американский аргонавт». У задней спинки кровати была полка, уставленная папками.
– Я оставляю все в твоем распоряжении, – сказала Шерри и ушла.
Я снял содержимое одной из полок и уселся за стол, чтобы просмотреть публикации. Мне тут же стало ясно, что задача окажется трудней, чем я предполагал. Джимми был из тех людей, что читают с карандашом в руке. Поля пестрели заметками, комментариями, вопросительными и восклицательными знаками, а все, что его заинтересовало, было тщательно подчеркнуто. Я упорно читал, пытаясь найти хоть что-либо, пусть отдаленно, но связанное с Сент-Мери.
Примерно в восемь часов я приступил к полке с папками. Первые оказались набитыми газетными вырезками о кораблекрушениях и других морских происшествиях. Третья папка никак не была помечена – просто черная обложка из искусственной кожи. Я достал тонкие листы бумаги и сразу же понял, что нашел нечто стоящее. Это была пачка писем, вместе с конвертами, на которых еще сохранились марки. Всего их было шестнадцать, адресованных господам Паркеру и Уилтону на Фенчерч-стрит. Все письма были написаны разными людьми, но их роднила одинаковая элегантность почерка прошлого столетия. Конверты были отправлены со всех концов прежней Империи – из Канады, Южной Африки, Индии и уже одни марки прошлого века делали их бесценными.
Когда я прочел первые два письма, мне стало ясно, что господа Паркер и Уилтон были доверенными лицами многих влиятельных клиентов, находившихся на службе у королевы Виктории. Письма содержали распоряжения, касающиеся поместий, банковских счетов и страховых взносов. Все письма были отправлены в период между августом 1857 и июлем 1858 годов и, видимо, были приобретены одной партией на каком-нибудь аукционе или в антикварном магазине. Я быстро их просмотрел, но их содержание показалось мне скучным. Однако, что-то на страничке десятого письма привлекло мое внимание, и я чуть было не подпрыгнул. Два слова оказались подчеркнуты карандашом, а на полях почерком Джимми Норта было написано примечание: Б.МУЗ.Е6914/8/. Однако меня привлекли именно подчеркнутые слова – «Свет Зари».
Я уже слышал их раньше. Я не был уверен, когда, но они многое значили. Я принялся бегло читать верхние строчки. Адрес отправителя был краток – Бомбей, а ниже дата – 16-ое сентября 1857 г.
Бумага шуршала, и я понял, что это мои руки дрожат от волнения. Теперь я знал, в чем дело. Это был ключ. Я осторожно положил письмо на поверхность стола и, чтобы его разгладить, прижал сверху серебряным ножом для бумаги.
Потом я перечитал его еще раз, очень медленно, но посторонний шум привлек мое внимание. По переулку к воротам подъехал автомобиль. Фары сверкнули прямо в окно, а затем свет скользнул за угол. Я сел прямо и прислушался. Шум мотора затих, затем я услышал, как захлопнулись двери машины.
Несколько мгновений было тихо, прежде чем до меня донеслись мужские голоса. Я медленно поднялся из-за стола. Внезапно раздался крик Шерри. Он эхом отозвался по всему дому и пронзил меня, подобно копью. Во мне внезапно проснулся первобытный инстинкт самосохранения, и я в мгновение ока сбежал вниз, в прихожую.
Дверь в кухню была открыта, и я на секунду замер в проходе. Рядом с Шерри стояли двое мужчин. Тот, что постарше и крепче сложением, был одет в бежевое пальто верблюжьей шерсти и твидовое кепи. У него было сероватое, с крупными морщинами лицо и глубоко посаженные глаза, а губы – тонкие и бесцветные. Он вывернул левую руку Шерри за спину и держал ее, прижав к стене возле газовой плиты. Второй был помоложе, худой и бледный, с непокрытой головой. Длинные, соломенного цвета волосы спадали на воротник его кожаной куртки. Он ухмылялся, держа правую руку Шерри над голубым пламенем газовой горелки, и медленно опускал ее все ниже. Она отчаянно сопротивлялась, но они крепко держали ее. От борьбы волосы рассыпались у нее по плечам.
– Не торопись, сынок, – тип в кепи говорил низким глухим голосом. – Дай ей время на размышления.
Шерри закричала опять, ее пальцы уже почти касались шипящего голубого пламени.
– Давай, давай, детка, кричи, сколько тебе вздумается, – засмеялся блондин. – Здесь тебя все равно никто не услышит.
– Только я, – и они обернулись в мою сторону. Удивленное выражение их лиц было даже слегка комичным.
– Кто? – спросил блондин, отпустив руку Шерри и быстро потянувшись к заднему карману.
Я ударил его дважды: левой рукой в грудь, а правой по голове, и хотя ни один из ударов не был удачным – им не хватило мощи – тип упал, обернув стул и стукнувшись о буфет. Я не стал больше тратить на него время и переключился на другого – в твидовом кепи.
Он все еще держал Шерри перед собой, и как только я приблизился к нему, он толкнул ее на меня. Я потерял равновесие и был вынужден ухватиться за нее, чтобы мы не упали оба. Человек повернулся и бросился к двери, что была у него за спиной. Мне понадобились считанные секунды, чтобы отстранить от себя Шерри и пересечь кухню. Когда я выбежал во двор, он уже успел проделать половину пути до старой спортивной модели «триумфа» и бросил взгляд через плечо. Как я догадывался, он делал расчеты. Он бы не успел добежать до машины, прыгнуть в нее и развернуться к воротам – я бы настиг его раньше. Он резко бросился влево и помчался по узкому переулку. Полы его пальто развевались ему вслед. Я погнался за ним. Земля была все еще мокрой и скользкой, и бежать было трудно. Он поскользнулся и едва не упал, когда я настиг его. Он повернулся и было слышно, как щелкнул нож. Блеснуло лезвие, и он присел, вытянув вперед руку, державшую нож, а я налетел прямо на нее. Такого я не ожидал. Блеск стали обычно заставляет людей замереть на месте. Он целился мне в живот, но руки его тряслись, и он задыхался от бега, поэтому удар получился слабым. Я перехватил его запястье и одновременно с силой ударил по предплечью. Пальцы его разжались, выпустив нож, и я бросил его через бедро. Он тяжело упал на спину, и так как влажная земля смягчила падение я опустился одним коленом ему на живот. На него давили теперь все двести десять фунтов моего веса, вытесняя воздух из легких. Он скорчился, как эмбрион, пытаясь сделать хоть глоток воздуха, но я перевернул его лицом вниз. Твидовое кепи упало у него с головы, и я увидел густую копну темных волос, в которых виднелись седые пряди. Я что было сил вцепился в них и, навалясь ему на плечи, вдавил его лицо в желтую грязь.
– Я не люблю подонков, которые обижают девушек, – произнес я спокойным тоном, но в то же мгновение услышал, как за моей спиной ожил мотор «триумфа». Описав яркую дугу, сверкнули фары, и свет их упал прямо в узкий переулок.
Я догадывался, что я не уложил блондина, как следует – уж очень торопился. Пришлось оставить своего противника лежать в грязи, а самому мчаться назад в переулок. «Триумф» развернулся посередине мощеного двора, ослепив меня светом фар, и рванулся вперед. Разбрызгивая воду и грязь, он въехал в переулок и двинулся прямо на меня. Я бросился на землю и, сжавшись в комок, скатился в узкую сточную канаву, что тянулась вдоль живой изгороди. Машина боком зацепила изгородь и слегка соскользнула в сторону. Колеса со злобным скрипом пронеслись в нескольких дюймах от моего лица, обдав меня грязью и душем из обломанных веток, и промчалась вперед. Поравнявшись с человеком в грязном верблюжьем пальто, она замедлила ход. Человек стоял на коленях на обочине дороги и теперь с трудом вползал на пассажирское сиденье «триумфа». Как раз в тот момент, когда я выбрался из канавы и побежал за машиной, она снова рванула вперед, разбрызгивая задними колесами грязь во все стороны, Я мчался за ней, но – увы, вскоре она скрылась за холмом. Я остановился, повернулся и побежал назад по переулку, одновременно нащупывая в кармане моих вымазанных в грязи брюк ключи от «крайслера». Их не было, видимо, я оставил их на столе в комнате Джимми.
Шерри стояла, прислонившись к косяку двери, ведущей на кухню. Она прижимала обожженную руку к груди, волосы ее были спутаны. Рукав ее джемпера был оторван и болтался на плече.
– Я не смогла остановить его, Харри, я пыталась, – задыхаясь, произнесла она. – Я пыталась.
– Очень больно? – спросил я, оставляя всякие мысли о преследовании, увидев ее состояние.
– Немножко обожжено.
– Я отвезу тебя к врачу.
– Нет, не надо, – но ее улыбка казалась вымученной. Я поднялся в комнату Джимми и достал из своей походной аптечки успокоительное.
– Но мне не надо это, – пыталась протестовать она.
– Мне что, взять тебя за нос и силой влить тебе в рот? – спросил я.
Она улыбнулась, покачала головой и приняла лекарство.
– А тебе следует принять ванну, – заметила она. – Ты весь промок.
Я тут же почувствовал, что замерз в мокрой одежде. Когда я вернулся в кухню, раскрасневшийся после ванны, она уже была сонной под действием таблеток, но все же успела сварить нам обоим кофе. Для крепости она плеснула в него немного виски. Мы пили, сидя друг против друга.
– Что им надо было? – спросил я. – Что они от тебя хотели?
– Они думали, что мне известно, зачем Джимми летал на Сент-Мери. Они хотели это знать.
Я думал об этом. Но что-то здесь было не так, и это тревожило меня.
– Я думаю… – голос Шерри звучал нетвердо, и она покачнулась, пытаясь встать из-за стола.
– Ой, что это ты мне дал такое?
Я поднял ее, она слабо сопротивлялась, но я отнес ее в ее комнату. Это была симпатичная девичья спальня, с ситцевыми занавесками и обоям в розочках. Я уложил ее в постель, снял с нее туфли и накрыл ватным одеялом. Она вздохнула и закрыла глаза:
– Я думаю, что я оставлю тебя у себя. Ты очень полезен.
Будучи воодушевлен таким странным образом, я присел на край постели и легонько погладил волосы на ее висках и широкий лоб. Ее кожа казалась нежнейшим бархатом. Через минуту Шерри уже спала. Я выключил свет и уже было намеревался покинуть комнату, но передумал. Сбросив ботинки, я прокрался под одеяло. Я обнял ее сонную и прижал к себе. Мне было хорошо рядом с ней, и вскоре я сам уснул. Проснулся я на рассвете. Она лежала, уткнувшись мне лицом в шею и закинув на меня руку. Волосы ее разметались и щекотали мне щеку. Стараясь не разбудить ее, я тихо выскользнул из-под ее руки, поцеловал ее в лоб и, взяв туфли, ушел в свою комнату. Впервые в жизни я провел целую ночь, держа в объятиях красивую женщину, и при этом просто спал. Я чувствовал как меня распирает от добродетели.
Письмо лежало на письменном столе в комнате Джимми, где я и оставил его. Я прочитал его еще раз, прежде чем пойти в ванную. Мне не давали покоя примечания, сделанные на полях карандашом: «Б.Муз. Е6919/8/», и я размышлял об этом, пока брился.
Дождь кончился, и облака начали рассеиваться. Я вышел на улицу, чтобы исследовать место действия вчерашней потасовки. Нож валялся в грязи, я поднял его и перебросил через изгородь. Затем я вернулся в кухню. Я озяб и потирал руки, чтобы согреться. Шерри уже начала готовить завтрак.
– Как рука?
– Побаливает, – призналась она.
– Мы поищем врача по пути в Лондон.
– Почему ты решил, что я собираюсь в Лондон? – настороженно спросила она, намазывая маслом тост.
– По двум причинам. Ты не можешь здесь оставаться. Волчья стая еще вернется сюда.
Она бросила на меня быстрый взгляд, но промолчала.
– А во-вторых, ты обещала мне помочь – а след ведет в Лондон.
Она не соглашалась, поэтому за завтраком я показал ей письмо, найденное в папке Джимми.
– Я не вижу никакой связи, – произнесла она наконец.
Я закурил свою первую за утро сигару и откровенно признался:
– Мне тоже здесь не все ясно. Вот тут-то мне и показалось, что я прозрел. – Как только я увидел слова «Свет Зари», что-то поразило меня, я остановился. – Господи! – выдохнул я. – Ну конечно же! Судно «Свет Зари»! – Я вспомнил обрывки разговора, которые донеслись до меня из салона по трубе вентилятора, когда я стоял на мостике «Балерины».
«Попасть к свету зари, и тогда нам придется…» – голос Джимми звучал ясно и был полон волнения. «Если свет зари находится там, где…» Помню, я недоумевал тогда по поводу этих слов – что они значили? Поэтому они врезались мне в память, как шрамы.
Я принялся объяснять все это Шерри, но был так взволнован, что мой рассказ звучал сбивчиво и бессвязно. Она смеялась, но ничего не могла понять.
– Нет, – протестовала она. – Ты несешь какую-то бессмыслицу.
Я принялся рассказывать заново, но не дойдя до половины, остановился и молча посмотрел на нее.
– А теперь в чем дело? – она была весела и сердита одновременно. – Ты сводишь меня с ума.
– Колокол! Помнишь, я рассказывал тебе про колокол? Тот, что вытащил Джимми у Пушечного рифа?
– Конечно!
– Я говорил тебе, что на нем были буквы, наполовину стертые песком.
– Да, продолжай.
Взяв вилку, и, будто на восковой табличке, я нацарапал на поверхности масла: «WNL».
Я начертил буквы, что сохранились на поверхности бронзы.
– Вот, посмотри, – сказал я. – Тогда они для меня ничего не значили, но теперь… – я быстро дописал недостающие буквы: «……».
Она внимательно посмотрела на них и медленно кивнула, соглашаясь со мной.
– Нам надо все узнать об этом судне.
– Но как?
– Это должно быть нетрудным. Оно принадлежало Ост-Индийской компании. Должны были сохраниться документы – у Ллойда или в Торговой палате.
Она взяла у меня из рук письмо и прочла его еще раз.
– Багаж благородного полковника мог состоять из грязных носков и рваных рубашек, – она поморщилась, возвращая письмо.
– Что ж, мне и носки пригодятся.
Шерри паковала чемоданы, и я был рад заметить, что она принадлежала к людям, предпочитающим путешествовать налегке. Затем она пошла поговорить с соседним фермером, чтобы он в наше отсутствие присмотрел за домом, а я укладывал чемоданы в «крайслер». Когда она вернулась, то лишь замкнула кухонную дверь и заняла место в машине возле меня.
– Забавно, – сказала она. – У меня есть предчувствие, что нам предстоит долгое путешествие.
– У меня свои планы, – предупредил я и насмешливо посмотрел на нее.
– Сначала мне показалось, что у тебя очень располагающая внешность, – сказала она задумчиво. – Но теперь, когда…
– Я кажусь тебе соблазнителем, – согласился я и повел машину по переулку.
Я нашел врача на Хейуорд-Хит. Рука Шерри покрылась белыми волдырями. Они висели, подобно гнилым виноградным гроздьям. Врач проколол пузыри и забинтовал ей руку.
– Теперь даже больней, – прошептала она, но мы отправились дальше в северном направлении. Шерри от боли была бледна и всю дорогу молчала. Я не докучал ей разговорами, пока мы не въехали в пригороды Лондона.
– Нам надо найти где остановиться, – предложил я. – Что-нибудь поуютней и поближе к центру.
Она вопросительно взглянула на меня.
– Может, будет удобней, если мы снимем номер на двоих? К тому же, это дешевле. – Внутри меня что-то перевернулось, и я ощутил теплое, приятное волнение.
– Забавно, что ты заговорила об этом. Я хотел предложить то же самое.
– Я догадывалась об этом, – и она впервые за два часа рассмеялась, – и решила облегчить тебе задачу. – Все еще смеясь, она покачала головой. – Но я остановлюсь у дяди. У него в квартире есть свободная комната. Это в Пимлико. Рядом на углу есть паб. Там тихо и чисто. Бывают места и похуже.
– Я без ума от твоего чувства юмора, – пробормотал я.
Она позвонила дяде из телефонной будки, а я ждал ее в машине.
– Я все устроила, – сказала она, снова садясь в машину. – Он как раз дома.
Это была квартира на первом этаже, на тихой улочке возле реки. Я нес за Шерри чемоданы, а она прошла вперед и позвонила. Нам открыл дверь невысокий, худощавый человек, на вид лет шестидесяти. На нем была надета серая кофта с заштопанными локтями, на ногах войлочные шлепанцы. Поношенная одежда как-то не вязалась с его внешностью. Седые волосы и короткие жесткие усы были аккуратно подстрижены, а кожа чистая и румяная. Глаза его излучали особый хищный блеск, а осанка выдавала военного. Этот человек был всегда начеку.
– Мой дядя, Дэн Уилер, – Шерри отступила в сторону, чтобы представить меня. – Дядя Дэн, это Харри Флетчер.
– Это тот молодой человек, о котором ты мне говорила? – он быстро кивнул. Его рука была сухой и костлявой, а взгляд – колючим, как жало. – Входите, входите, оба.
– Не буду беспокоить вас, сэр, – такое обращение к нему звучало естественным, вспомнился мой давнишний военный опыт. – Я найду, где мне остановиться.
Дядя Дэн и Шерри обменялись взглядами, и мне показалось, что она едва заметно покачала головой, но я смотрел за их спины, разглядывая квартиру. Она походила на келью. Это было типично мужское жилище, строгое и аскетичное, с минимумом мебели и украшений. Комната как будто подтверждала мое первое впечатление об этом человеке. Мне бы хотелось как можно реже встречаться с ним, но, в то же время, почаще видеться с Шерри.
– Я заеду за тобой к ланчу, Шерри, – и как только она согласилась, я их покинул и пошел к «крайслеру». Паб, который порекомендовала мне Шерри, назывался «Виндзорский Герб», и когда я, следуя ее совету, упомянул имя ее дяди, меня тут же отвели в тихую заднюю комнату, с видом на небо и телеантенны. Я, не раздеваясь, лег на постель и предался размышлениям о семействе Нортов и их родственниках, чтобы как-то скоротать час до ланча. В одном я был уверен – Шерри Норт II не ускользнет от меня, не оставив следа.
Я постараюсь быть возле нее, а кроме того, в ней было нечто для меня непонятное. Я подозревал, что она была не такой простушкой, как можно было предположить, глядя на ее хорошенькое безмятежное личико. Было бы интересно разгадать ее. Но я отмел мысли в сторону, сел и потянулся к телефону. В течение двадцати минут я позвонил по трем номерам. Первый звонок был в Регистр Ллойда на Фенчерч-стрит, другой – в Национальный Морской музей в Гринвиче и последний в библиотеку Индийского Общества на Блэкфрайерз-роуд. Я оставил «крайслер» на частной стоянке за пабом – в Лондоне от машин больше неудобства, чем пользы – и пешком вернулся в квартиру дяди Нортов. Дверь открыла сама Шерри, уже готовая уходить. Мне понравилась ее пунктуальность.
– Тебе не понравился дядя Дэн, ведь так? – с вызовом спросила она, когда мы уже сидели за столиком, но я уклонился от ответа.
– Я кое-куда позвонил. Так вот, нам надо на Блэкфрайерз-роуд. Это возле моста Ватерлоо – библиотека Индийского Общества. Мы отправимся туда сразу после ланча.
– Но он обязательно понравится тебе, когда ты поближе с ним познакомишься, – не отставала Шерри.
– Послушай, милая девочка, это твой дядя. Пусть он останется твоим.
– Но почему, Харри, интересно мне знать?
– Где он служил: в армии, во флоте?
Она пристально посмотрела на меня:
– А как ты догадался?
– Я даже в толпе различу таких, как он.
– Он был в армии, но теперь в отставке. Какая тебе разница?
– Что бы ты хотела попробовать? – я помахал у нее перед носом меню. – Если ты возьмешь ростбиф, я закажу себе утку.
Она приняла предложение и сосредоточилась на еде.
Архивы Индийского Общества размещались в одном из тех квадратных современных зданий, что построены из зеленого стекла в стальных каркасах. Мы с Шерри получили пропуска для посетителей и расписались в журнале. Сначала мы направились в отдел каталогов, а оттуда в морскую секцию архива. На его страже сидела аккуратно одетая дама с суровым лицом и седеющими волосами; на носу у нее были очки в стальной оправе.
Я протянул ей бланк запроса на папку, в которой должны были находиться материалы касающиеся судна достопочтенной компании «Свет Зари», и дама исчезла среди высоких стальных стеллажей, загруженных до самого потолка. Она вернулась минут через двадцать и положила на барьер передо мной толстенную папку.
– Распишитесь вот здесь, – сказала она мне, указывая колонку на жесткой картонной карточке. – Странно, – заметила она, – вы второй посетитель, который запрашивает это досье в течение года.
Я увидел подпись Дж.А.Норта в предыдущей графе.
– Мы идем прямо по следу, – подумал я, и под его именем расписался – Ричард Смит.
– Вы можете сесть за один из тех столов, – дама указала через весь зал. – Будьте добры, постарайтесь не повредить и не запачкать документы.
Шерри и я уселись за стол плечом к плечу, и я развязал тесемки папки.
«Свет Зари» принадлежала к типу судов, известных как «Блэкуольский фрегат», то есть к тем, что были построены на верфях Блэкуолла в начале девятнадцатого века. Они весьма напоминали военные фрегаты того времени. Судно было построено в Сандерленде для Ост-Индийской компании, и его водоизмещение было 1330 регистровых тонн. Длина его ватерлинии была 226 футов, а поперечник – 26 футов, что делало его очень скороходным, но довольно неустойчивым при ударе. Оно было спущено на воду в 1832 году, то есть за год до того, как компания потеряла монопольное право торговли в Китае, и эта тень злой судьбы, казалось, довлела над всей его жизнью. Кроме того, в папке была целая серия судебных отчетов о разного рода происшествиях. Первым капитаном судна был некто Хогг. Он умудрился во время первого его плавания врезаться в берег Алмазной гавани на реке Хугли. Суд установил, что капитан находился под действием крепких напитков.
– Ну и свинья, – заметил я, а Шерри что-то проворчала и закатила глаза по поводу моей шутки.
Полоса несчастий на этом не закончилась. В 1840 году во время плавания по Южной Атлантике, несший вахту дежурного проспал, и судно потеряло мачты. Их обнаружил голландский корабль. Сломанные мачты были убраны, а само судно на буксире отвели в Столовый Залив. За спасение «Света Зари» было присуждено 12 тысяч фунтов. В 1846 году половина экипажа сошла на берег в Новой Гвинее. Там на них напали каннибалы и порезали всех до одного. Погибло 63 человека. Затем, 23 сентября 1857 года судно отплыло из Бомбея, направляясь на Сент-Мери, а затем к Мысу Доброй Надежды, острову Св. Елены и наконец, в Лондонский порт.
– Вот дата, – указал я пальцем на строчку. – Именно об этом плавании говорится в письме Гудчайлда.
Шерри молча кивнула. Я уже обнаружил, что она читает намного быстрее, чем я предполагал. Мне приходилось удерживать ее, чтобы она не переворачивала страницы с такой скоростью – я успевал прочитать их лишь на две трети. Глаза ее бегали по строчкам, щеки раскраснелись, и от волнения она кусала губы.
– Давайте помоем посуду.
Представляю, чтобы осталось от моей репутации, если бы девушки Сент-Мери увидели, как мистер Харри вытирает тарелки!
Мы прошли в магазин через заднюю дверь, выходившую на небольшой закрытый двор, уставленный какими-то странными предметами, имеющими то или иное отношение к подводным исследованиям – здесь были разбросанные кислородные баллоны, портативный компрессор, медные иллюминаторы и прочая дребедень, поднятая во время спасательных работ, даже челюсть кита-убийцы с совершенно неповрежденными зубами.
– Я давно не была здесь, – извинилась Шерри, открывая заднюю дверь магазины. – Без Джимми… – она пожала плечами и лишь затем продолжала. – Думаю, мне следовало бы отказаться от аренды.
– Я посмотрю все хорошенько, о’кей?
– Прекрасно, а я пока поставлю чайник.
Я начал со двора, быстро, но тщательно изучив все, что там было свалено. Однако я не смог обнаружить ничего, что бы имело хоть отдаленное отношение к моим поискам. Я прошел в магазин и принялся перебирать раковины и акульи зубы, которыми были уставлены полки витрины. Наконец, в углу я обнаружил письменный стол и начал копаться в ящиках. Шерри принесла мне чашку чая присела на край стола. Я сидел, перебирая старые квитанции, резиновые колечки и скрепки, и читал каждый клочок.
– Ничего? – спросила Шерри.
– Ничего, – подтвердил я, и взглянув на часы сказал: – Время ленча.
Она замкнула магазин, и мы направились в английский ресторан. Нашли скрытый от посторонних глаз столик в дальнем углу, я заказал омаров и бутылку французского вина. Стоимость заказа повергла меня в шок, но когда я пришел в себя, мы долго смеялись, и не только благодаря вину. Нам было хорошо вдвоем и чувство росло с каждой минутой. После ленча мы поехали назад в «Морской Вид», и поднялись в комнату Джимми.
– Здесь мы непременно должны что-нибудь найти.
– Если он хранил секреты, то только здесь. – Но я знал, что мне предстоит долгая работа. В комнате хранились сотни книг и кипы журналов, главным образом о подводных исследованиях – «Трезубец», «Ныряльщик», «Американский аргонавт». У задней спинки кровати была полка, уставленная папками.
– Я оставляю все в твоем распоряжении, – сказала Шерри и ушла.
Я снял содержимое одной из полок и уселся за стол, чтобы просмотреть публикации. Мне тут же стало ясно, что задача окажется трудней, чем я предполагал. Джимми был из тех людей, что читают с карандашом в руке. Поля пестрели заметками, комментариями, вопросительными и восклицательными знаками, а все, что его заинтересовало, было тщательно подчеркнуто. Я упорно читал, пытаясь найти хоть что-либо, пусть отдаленно, но связанное с Сент-Мери.
Примерно в восемь часов я приступил к полке с папками. Первые оказались набитыми газетными вырезками о кораблекрушениях и других морских происшествиях. Третья папка никак не была помечена – просто черная обложка из искусственной кожи. Я достал тонкие листы бумаги и сразу же понял, что нашел нечто стоящее. Это была пачка писем, вместе с конвертами, на которых еще сохранились марки. Всего их было шестнадцать, адресованных господам Паркеру и Уилтону на Фенчерч-стрит. Все письма были написаны разными людьми, но их роднила одинаковая элегантность почерка прошлого столетия. Конверты были отправлены со всех концов прежней Империи – из Канады, Южной Африки, Индии и уже одни марки прошлого века делали их бесценными.
Когда я прочел первые два письма, мне стало ясно, что господа Паркер и Уилтон были доверенными лицами многих влиятельных клиентов, находившихся на службе у королевы Виктории. Письма содержали распоряжения, касающиеся поместий, банковских счетов и страховых взносов. Все письма были отправлены в период между августом 1857 и июлем 1858 годов и, видимо, были приобретены одной партией на каком-нибудь аукционе или в антикварном магазине. Я быстро их просмотрел, но их содержание показалось мне скучным. Однако, что-то на страничке десятого письма привлекло мое внимание, и я чуть было не подпрыгнул. Два слова оказались подчеркнуты карандашом, а на полях почерком Джимми Норта было написано примечание: Б.МУЗ.Е6914/8/. Однако меня привлекли именно подчеркнутые слова – «Свет Зари».
Я уже слышал их раньше. Я не был уверен, когда, но они многое значили. Я принялся бегло читать верхние строчки. Адрес отправителя был краток – Бомбей, а ниже дата – 16-ое сентября 1857 г.
Мой дорогой Уилтон!Доставлено благодаря согласию командующего фрегатом Ее Величества «Пантера».
Вверяю вам на сохранность пять мест багажа, отправленных на мое имя по вашему лондонскому адресу на борту судна «Свет Зари», принадлежащего почтенной компании. Оно покинет этот порт до 25-го числа сего месяца и прибудет на причал компании в лондонском порту. Любезно прошу вас сообщить мне о благополучном прибытии груза.
Искренне ваш —
полковник Сэр Роджер Гудчайлд,Командующий 101-м полкомСтрелков Ее Величества в Индии.
Бумага шуршала, и я понял, что это мои руки дрожат от волнения. Теперь я знал, в чем дело. Это был ключ. Я осторожно положил письмо на поверхность стола и, чтобы его разгладить, прижал сверху серебряным ножом для бумаги.
Потом я перечитал его еще раз, очень медленно, но посторонний шум привлек мое внимание. По переулку к воротам подъехал автомобиль. Фары сверкнули прямо в окно, а затем свет скользнул за угол. Я сел прямо и прислушался. Шум мотора затих, затем я услышал, как захлопнулись двери машины.
Несколько мгновений было тихо, прежде чем до меня донеслись мужские голоса. Я медленно поднялся из-за стола. Внезапно раздался крик Шерри. Он эхом отозвался по всему дому и пронзил меня, подобно копью. Во мне внезапно проснулся первобытный инстинкт самосохранения, и я в мгновение ока сбежал вниз, в прихожую.
Дверь в кухню была открыта, и я на секунду замер в проходе. Рядом с Шерри стояли двое мужчин. Тот, что постарше и крепче сложением, был одет в бежевое пальто верблюжьей шерсти и твидовое кепи. У него было сероватое, с крупными морщинами лицо и глубоко посаженные глаза, а губы – тонкие и бесцветные. Он вывернул левую руку Шерри за спину и держал ее, прижав к стене возле газовой плиты. Второй был помоложе, худой и бледный, с непокрытой головой. Длинные, соломенного цвета волосы спадали на воротник его кожаной куртки. Он ухмылялся, держа правую руку Шерри над голубым пламенем газовой горелки, и медленно опускал ее все ниже. Она отчаянно сопротивлялась, но они крепко держали ее. От борьбы волосы рассыпались у нее по плечам.
– Не торопись, сынок, – тип в кепи говорил низким глухим голосом. – Дай ей время на размышления.
Шерри закричала опять, ее пальцы уже почти касались шипящего голубого пламени.
– Давай, давай, детка, кричи, сколько тебе вздумается, – засмеялся блондин. – Здесь тебя все равно никто не услышит.
– Только я, – и они обернулись в мою сторону. Удивленное выражение их лиц было даже слегка комичным.
– Кто? – спросил блондин, отпустив руку Шерри и быстро потянувшись к заднему карману.
Я ударил его дважды: левой рукой в грудь, а правой по голове, и хотя ни один из ударов не был удачным – им не хватило мощи – тип упал, обернув стул и стукнувшись о буфет. Я не стал больше тратить на него время и переключился на другого – в твидовом кепи.
Он все еще держал Шерри перед собой, и как только я приблизился к нему, он толкнул ее на меня. Я потерял равновесие и был вынужден ухватиться за нее, чтобы мы не упали оба. Человек повернулся и бросился к двери, что была у него за спиной. Мне понадобились считанные секунды, чтобы отстранить от себя Шерри и пересечь кухню. Когда я выбежал во двор, он уже успел проделать половину пути до старой спортивной модели «триумфа» и бросил взгляд через плечо. Как я догадывался, он делал расчеты. Он бы не успел добежать до машины, прыгнуть в нее и развернуться к воротам – я бы настиг его раньше. Он резко бросился влево и помчался по узкому переулку. Полы его пальто развевались ему вслед. Я погнался за ним. Земля была все еще мокрой и скользкой, и бежать было трудно. Он поскользнулся и едва не упал, когда я настиг его. Он повернулся и было слышно, как щелкнул нож. Блеснуло лезвие, и он присел, вытянув вперед руку, державшую нож, а я налетел прямо на нее. Такого я не ожидал. Блеск стали обычно заставляет людей замереть на месте. Он целился мне в живот, но руки его тряслись, и он задыхался от бега, поэтому удар получился слабым. Я перехватил его запястье и одновременно с силой ударил по предплечью. Пальцы его разжались, выпустив нож, и я бросил его через бедро. Он тяжело упал на спину, и так как влажная земля смягчила падение я опустился одним коленом ему на живот. На него давили теперь все двести десять фунтов моего веса, вытесняя воздух из легких. Он скорчился, как эмбрион, пытаясь сделать хоть глоток воздуха, но я перевернул его лицом вниз. Твидовое кепи упало у него с головы, и я увидел густую копну темных волос, в которых виднелись седые пряди. Я что было сил вцепился в них и, навалясь ему на плечи, вдавил его лицо в желтую грязь.
– Я не люблю подонков, которые обижают девушек, – произнес я спокойным тоном, но в то же мгновение услышал, как за моей спиной ожил мотор «триумфа». Описав яркую дугу, сверкнули фары, и свет их упал прямо в узкий переулок.
Я догадывался, что я не уложил блондина, как следует – уж очень торопился. Пришлось оставить своего противника лежать в грязи, а самому мчаться назад в переулок. «Триумф» развернулся посередине мощеного двора, ослепив меня светом фар, и рванулся вперед. Разбрызгивая воду и грязь, он въехал в переулок и двинулся прямо на меня. Я бросился на землю и, сжавшись в комок, скатился в узкую сточную канаву, что тянулась вдоль живой изгороди. Машина боком зацепила изгородь и слегка соскользнула в сторону. Колеса со злобным скрипом пронеслись в нескольких дюймах от моего лица, обдав меня грязью и душем из обломанных веток, и промчалась вперед. Поравнявшись с человеком в грязном верблюжьем пальто, она замедлила ход. Человек стоял на коленях на обочине дороги и теперь с трудом вползал на пассажирское сиденье «триумфа». Как раз в тот момент, когда я выбрался из канавы и побежал за машиной, она снова рванула вперед, разбрызгивая задними колесами грязь во все стороны, Я мчался за ней, но – увы, вскоре она скрылась за холмом. Я остановился, повернулся и побежал назад по переулку, одновременно нащупывая в кармане моих вымазанных в грязи брюк ключи от «крайслера». Их не было, видимо, я оставил их на столе в комнате Джимми.
Шерри стояла, прислонившись к косяку двери, ведущей на кухню. Она прижимала обожженную руку к груди, волосы ее были спутаны. Рукав ее джемпера был оторван и болтался на плече.
– Я не смогла остановить его, Харри, я пыталась, – задыхаясь, произнесла она. – Я пыталась.
– Очень больно? – спросил я, оставляя всякие мысли о преследовании, увидев ее состояние.
– Немножко обожжено.
– Я отвезу тебя к врачу.
– Нет, не надо, – но ее улыбка казалась вымученной. Я поднялся в комнату Джимми и достал из своей походной аптечки успокоительное.
– Но мне не надо это, – пыталась протестовать она.
– Мне что, взять тебя за нос и силой влить тебе в рот? – спросил я.
Она улыбнулась, покачала головой и приняла лекарство.
– А тебе следует принять ванну, – заметила она. – Ты весь промок.
Я тут же почувствовал, что замерз в мокрой одежде. Когда я вернулся в кухню, раскрасневшийся после ванны, она уже была сонной под действием таблеток, но все же успела сварить нам обоим кофе. Для крепости она плеснула в него немного виски. Мы пили, сидя друг против друга.
– Что им надо было? – спросил я. – Что они от тебя хотели?
– Они думали, что мне известно, зачем Джимми летал на Сент-Мери. Они хотели это знать.
Я думал об этом. Но что-то здесь было не так, и это тревожило меня.
– Я думаю… – голос Шерри звучал нетвердо, и она покачнулась, пытаясь встать из-за стола.
– Ой, что это ты мне дал такое?
Я поднял ее, она слабо сопротивлялась, но я отнес ее в ее комнату. Это была симпатичная девичья спальня, с ситцевыми занавесками и обоям в розочках. Я уложил ее в постель, снял с нее туфли и накрыл ватным одеялом. Она вздохнула и закрыла глаза:
– Я думаю, что я оставлю тебя у себя. Ты очень полезен.
Будучи воодушевлен таким странным образом, я присел на край постели и легонько погладил волосы на ее висках и широкий лоб. Ее кожа казалась нежнейшим бархатом. Через минуту Шерри уже спала. Я выключил свет и уже было намеревался покинуть комнату, но передумал. Сбросив ботинки, я прокрался под одеяло. Я обнял ее сонную и прижал к себе. Мне было хорошо рядом с ней, и вскоре я сам уснул. Проснулся я на рассвете. Она лежала, уткнувшись мне лицом в шею и закинув на меня руку. Волосы ее разметались и щекотали мне щеку. Стараясь не разбудить ее, я тихо выскользнул из-под ее руки, поцеловал ее в лоб и, взяв туфли, ушел в свою комнату. Впервые в жизни я провел целую ночь, держа в объятиях красивую женщину, и при этом просто спал. Я чувствовал как меня распирает от добродетели.
Письмо лежало на письменном столе в комнате Джимми, где я и оставил его. Я прочитал его еще раз, прежде чем пойти в ванную. Мне не давали покоя примечания, сделанные на полях карандашом: «Б.Муз. Е6919/8/», и я размышлял об этом, пока брился.
Дождь кончился, и облака начали рассеиваться. Я вышел на улицу, чтобы исследовать место действия вчерашней потасовки. Нож валялся в грязи, я поднял его и перебросил через изгородь. Затем я вернулся в кухню. Я озяб и потирал руки, чтобы согреться. Шерри уже начала готовить завтрак.
– Как рука?
– Побаливает, – призналась она.
– Мы поищем врача по пути в Лондон.
– Почему ты решил, что я собираюсь в Лондон? – настороженно спросила она, намазывая маслом тост.
– По двум причинам. Ты не можешь здесь оставаться. Волчья стая еще вернется сюда.
Она бросила на меня быстрый взгляд, но промолчала.
– А во-вторых, ты обещала мне помочь – а след ведет в Лондон.
Она не соглашалась, поэтому за завтраком я показал ей письмо, найденное в папке Джимми.
– Я не вижу никакой связи, – произнесла она наконец.
Я закурил свою первую за утро сигару и откровенно признался:
– Мне тоже здесь не все ясно. Вот тут-то мне и показалось, что я прозрел. – Как только я увидел слова «Свет Зари», что-то поразило меня, я остановился. – Господи! – выдохнул я. – Ну конечно же! Судно «Свет Зари»! – Я вспомнил обрывки разговора, которые донеслись до меня из салона по трубе вентилятора, когда я стоял на мостике «Балерины».
«Попасть к свету зари, и тогда нам придется…» – голос Джимми звучал ясно и был полон волнения. «Если свет зари находится там, где…» Помню, я недоумевал тогда по поводу этих слов – что они значили? Поэтому они врезались мне в память, как шрамы.
Я принялся объяснять все это Шерри, но был так взволнован, что мой рассказ звучал сбивчиво и бессвязно. Она смеялась, но ничего не могла понять.
– Нет, – протестовала она. – Ты несешь какую-то бессмыслицу.
Я принялся рассказывать заново, но не дойдя до половины, остановился и молча посмотрел на нее.
– А теперь в чем дело? – она была весела и сердита одновременно. – Ты сводишь меня с ума.
– Колокол! Помнишь, я рассказывал тебе про колокол? Тот, что вытащил Джимми у Пушечного рифа?
– Конечно!
– Я говорил тебе, что на нем были буквы, наполовину стертые песком.
– Да, продолжай.
Взяв вилку, и, будто на восковой табличке, я нацарапал на поверхности масла: «WNL».
Я начертил буквы, что сохранились на поверхности бронзы.
– Вот, посмотри, – сказал я. – Тогда они для меня ничего не значили, но теперь… – я быстро дописал недостающие буквы: «……».
Она внимательно посмотрела на них и медленно кивнула, соглашаясь со мной.
– Нам надо все узнать об этом судне.
– Но как?
– Это должно быть нетрудным. Оно принадлежало Ост-Индийской компании. Должны были сохраниться документы – у Ллойда или в Торговой палате.
Она взяла у меня из рук письмо и прочла его еще раз.
– Багаж благородного полковника мог состоять из грязных носков и рваных рубашек, – она поморщилась, возвращая письмо.
– Что ж, мне и носки пригодятся.
Шерри паковала чемоданы, и я был рад заметить, что она принадлежала к людям, предпочитающим путешествовать налегке. Затем она пошла поговорить с соседним фермером, чтобы он в наше отсутствие присмотрел за домом, а я укладывал чемоданы в «крайслер». Когда она вернулась, то лишь замкнула кухонную дверь и заняла место в машине возле меня.
– Забавно, – сказала она. – У меня есть предчувствие, что нам предстоит долгое путешествие.
– У меня свои планы, – предупредил я и насмешливо посмотрел на нее.
– Сначала мне показалось, что у тебя очень располагающая внешность, – сказала она задумчиво. – Но теперь, когда…
– Я кажусь тебе соблазнителем, – согласился я и повел машину по переулку.
Я нашел врача на Хейуорд-Хит. Рука Шерри покрылась белыми волдырями. Они висели, подобно гнилым виноградным гроздьям. Врач проколол пузыри и забинтовал ей руку.
– Теперь даже больней, – прошептала она, но мы отправились дальше в северном направлении. Шерри от боли была бледна и всю дорогу молчала. Я не докучал ей разговорами, пока мы не въехали в пригороды Лондона.
– Нам надо найти где остановиться, – предложил я. – Что-нибудь поуютней и поближе к центру.
Она вопросительно взглянула на меня.
– Может, будет удобней, если мы снимем номер на двоих? К тому же, это дешевле. – Внутри меня что-то перевернулось, и я ощутил теплое, приятное волнение.
– Забавно, что ты заговорила об этом. Я хотел предложить то же самое.
– Я догадывалась об этом, – и она впервые за два часа рассмеялась, – и решила облегчить тебе задачу. – Все еще смеясь, она покачала головой. – Но я остановлюсь у дяди. У него в квартире есть свободная комната. Это в Пимлико. Рядом на углу есть паб. Там тихо и чисто. Бывают места и похуже.
– Я без ума от твоего чувства юмора, – пробормотал я.
Она позвонила дяде из телефонной будки, а я ждал ее в машине.
– Я все устроила, – сказала она, снова садясь в машину. – Он как раз дома.
Это была квартира на первом этаже, на тихой улочке возле реки. Я нес за Шерри чемоданы, а она прошла вперед и позвонила. Нам открыл дверь невысокий, худощавый человек, на вид лет шестидесяти. На нем была надета серая кофта с заштопанными локтями, на ногах войлочные шлепанцы. Поношенная одежда как-то не вязалась с его внешностью. Седые волосы и короткие жесткие усы были аккуратно подстрижены, а кожа чистая и румяная. Глаза его излучали особый хищный блеск, а осанка выдавала военного. Этот человек был всегда начеку.
– Мой дядя, Дэн Уилер, – Шерри отступила в сторону, чтобы представить меня. – Дядя Дэн, это Харри Флетчер.
– Это тот молодой человек, о котором ты мне говорила? – он быстро кивнул. Его рука была сухой и костлявой, а взгляд – колючим, как жало. – Входите, входите, оба.
– Не буду беспокоить вас, сэр, – такое обращение к нему звучало естественным, вспомнился мой давнишний военный опыт. – Я найду, где мне остановиться.
Дядя Дэн и Шерри обменялись взглядами, и мне показалось, что она едва заметно покачала головой, но я смотрел за их спины, разглядывая квартиру. Она походила на келью. Это было типично мужское жилище, строгое и аскетичное, с минимумом мебели и украшений. Комната как будто подтверждала мое первое впечатление об этом человеке. Мне бы хотелось как можно реже встречаться с ним, но, в то же время, почаще видеться с Шерри.
– Я заеду за тобой к ланчу, Шерри, – и как только она согласилась, я их покинул и пошел к «крайслеру». Паб, который порекомендовала мне Шерри, назывался «Виндзорский Герб», и когда я, следуя ее совету, упомянул имя ее дяди, меня тут же отвели в тихую заднюю комнату, с видом на небо и телеантенны. Я, не раздеваясь, лег на постель и предался размышлениям о семействе Нортов и их родственниках, чтобы как-то скоротать час до ланча. В одном я был уверен – Шерри Норт II не ускользнет от меня, не оставив следа.
Я постараюсь быть возле нее, а кроме того, в ней было нечто для меня непонятное. Я подозревал, что она была не такой простушкой, как можно было предположить, глядя на ее хорошенькое безмятежное личико. Было бы интересно разгадать ее. Но я отмел мысли в сторону, сел и потянулся к телефону. В течение двадцати минут я позвонил по трем номерам. Первый звонок был в Регистр Ллойда на Фенчерч-стрит, другой – в Национальный Морской музей в Гринвиче и последний в библиотеку Индийского Общества на Блэкфрайерз-роуд. Я оставил «крайслер» на частной стоянке за пабом – в Лондоне от машин больше неудобства, чем пользы – и пешком вернулся в квартиру дяди Нортов. Дверь открыла сама Шерри, уже готовая уходить. Мне понравилась ее пунктуальность.
– Тебе не понравился дядя Дэн, ведь так? – с вызовом спросила она, когда мы уже сидели за столиком, но я уклонился от ответа.
– Я кое-куда позвонил. Так вот, нам надо на Блэкфрайерз-роуд. Это возле моста Ватерлоо – библиотека Индийского Общества. Мы отправимся туда сразу после ланча.
– Но он обязательно понравится тебе, когда ты поближе с ним познакомишься, – не отставала Шерри.
– Послушай, милая девочка, это твой дядя. Пусть он останется твоим.
– Но почему, Харри, интересно мне знать?
– Где он служил: в армии, во флоте?
Она пристально посмотрела на меня:
– А как ты догадался?
– Я даже в толпе различу таких, как он.
– Он был в армии, но теперь в отставке. Какая тебе разница?
– Что бы ты хотела попробовать? – я помахал у нее перед носом меню. – Если ты возьмешь ростбиф, я закажу себе утку.
Она приняла предложение и сосредоточилась на еде.
Архивы Индийского Общества размещались в одном из тех квадратных современных зданий, что построены из зеленого стекла в стальных каркасах. Мы с Шерри получили пропуска для посетителей и расписались в журнале. Сначала мы направились в отдел каталогов, а оттуда в морскую секцию архива. На его страже сидела аккуратно одетая дама с суровым лицом и седеющими волосами; на носу у нее были очки в стальной оправе.
Я протянул ей бланк запроса на папку, в которой должны были находиться материалы касающиеся судна достопочтенной компании «Свет Зари», и дама исчезла среди высоких стальных стеллажей, загруженных до самого потолка. Она вернулась минут через двадцать и положила на барьер передо мной толстенную папку.
– Распишитесь вот здесь, – сказала она мне, указывая колонку на жесткой картонной карточке. – Странно, – заметила она, – вы второй посетитель, который запрашивает это досье в течение года.
Я увидел подпись Дж.А.Норта в предыдущей графе.
– Мы идем прямо по следу, – подумал я, и под его именем расписался – Ричард Смит.
– Вы можете сесть за один из тех столов, – дама указала через весь зал. – Будьте добры, постарайтесь не повредить и не запачкать документы.
Шерри и я уселись за стол плечом к плечу, и я развязал тесемки папки.
«Свет Зари» принадлежала к типу судов, известных как «Блэкуольский фрегат», то есть к тем, что были построены на верфях Блэкуолла в начале девятнадцатого века. Они весьма напоминали военные фрегаты того времени. Судно было построено в Сандерленде для Ост-Индийской компании, и его водоизмещение было 1330 регистровых тонн. Длина его ватерлинии была 226 футов, а поперечник – 26 футов, что делало его очень скороходным, но довольно неустойчивым при ударе. Оно было спущено на воду в 1832 году, то есть за год до того, как компания потеряла монопольное право торговли в Китае, и эта тень злой судьбы, казалось, довлела над всей его жизнью. Кроме того, в папке была целая серия судебных отчетов о разного рода происшествиях. Первым капитаном судна был некто Хогг. Он умудрился во время первого его плавания врезаться в берег Алмазной гавани на реке Хугли. Суд установил, что капитан находился под действием крепких напитков.
– Ну и свинья, – заметил я, а Шерри что-то проворчала и закатила глаза по поводу моей шутки.
Полоса несчастий на этом не закончилась. В 1840 году во время плавания по Южной Атлантике, несший вахту дежурного проспал, и судно потеряло мачты. Их обнаружил голландский корабль. Сломанные мачты были убраны, а само судно на буксире отвели в Столовый Залив. За спасение «Света Зари» было присуждено 12 тысяч фунтов. В 1846 году половина экипажа сошла на берег в Новой Гвинее. Там на них напали каннибалы и порезали всех до одного. Погибло 63 человека. Затем, 23 сентября 1857 года судно отплыло из Бомбея, направляясь на Сент-Мери, а затем к Мысу Доброй Надежды, острову Св. Елены и наконец, в Лондонский порт.
– Вот дата, – указал я пальцем на строчку. – Именно об этом плавании говорится в письме Гудчайлда.
Шерри молча кивнула. Я уже обнаружил, что она читает намного быстрее, чем я предполагал. Мне приходилось удерживать ее, чтобы она не переворачивала страницы с такой скоростью – я успевал прочитать их лишь на две трети. Глаза ее бегали по строчкам, щеки раскраснелись, и от волнения она кусала губы.