Страница:
Я подождал, пока он скроется из вида, и он ни разу не оглянулся. Тогда я тоже повернулся и безоружный направился к пляжу. Я вышел из чащи деревьев и стал у кромки воды, вглядываясь через узкую полоску воды на спасательное судно. С удовлетворением я заметил, что с мачты убрали болтавшийся там труп. В течение нескольких секунд ни один из часовых, стоящих на палубе, не замечал меня, поэтому я поднял руки над головой и громко выкрикнул «Привет!»
Мгновенно на борту судна закипела бурная деятельность и раздались крики отдаваемых приказов. У перил появился Мэнни Резник и Лорна Пейдж и уставились на меня, а около полудюжины вооруженных матросов спустились в вельбот и отчалили к берегу.
Когда вельбот коснулся пляжа, они выпрыгнули на песок и окружили меня, упершись мне в спину и живот дулами «калашниковых». Я поднял руки над головой и попытался придать лицу выражение полного безразличия, пока младший офицер с нарочитой тщательностью обыскивал меня на предмет оружия. Когда он был удовлетворен обыском, положил мне руку между лопаток и от всей души толкнул меня к вельботу. Один из его горячих молодцев принял это за приглашение к участию и попытался отбить мне почки прикладом АК47, но удар пришелся на шесть дюймов выше.
Я быстрым шагом направился к вельботу, чтобы предотвратить дальнейшие попытки демонстрации боевого искусства, а они набились в лодку, окружив меня со всех сторон и больно прижимая дула заряженных стволов в разные места моей анатомии.
Мэнни Резник наблюдал, как я поднялся через край палубы спасательного судна.
– Приветствую тебя снова, Харри, – сказал он, невесело улыбаясь.
– Взаимно, Мэнни, – ответил я ему таким же оскалом, и еще один удар пришелся мне между лопаток, послав меня через палубу. Я сжал зубы, чтобы сдержать гнев, и думал о Шерри Норт. Это помогло.
Командующий Сулейман Дада лежал развалясь на низкой кушетке с простыми холщевыми подушками. Он снял форменный китель, и тот свисал, отягощенный аксельбантами и медалями, с крючка, вбитого в перегородке каюты. На нем была лишь пропитанная потом сероватая майка, и, несмотря на раннее утро, он держал в правой руке стакан со светло-коричневой жидкостью.
– Ага, Харри Флетчер – или Харри Брюс, как правильнее? – улыбаясь, он был похож на громадного черного, как сажа, младенца.
– Выбирайте сами, Сулейман, – посоветовал я, хотя и не был настроен играть с ним сейчас в словесные игры. Я не питал иллюзий по поводу нашего с Шерри положения. Мои нервы были напряжены до предела, и страх в моем животе рычал, как зверь в клетке.
– Я узнал о тебе много нового от моих добрых друзей, – он указал на Мэнни и блондинку Лорну, которые проследовали за мной в каюту. – Очаровательно, Харри. Я и представить себе не мог, что твои таланты столь разнообразны, и ты так много повидал.
– Благодарю тебя, Сулейман, ты молодец, но давай не будем тратить время на комплименты. У нас с тобой важное дело, не так ли?
– Верно, Харри, в высшей степени верно.
– Мы знаем, что ты поднял тигровый трон, Харри, – вмешался Мэнни, но я покачал головой. – Только часть. Остальное пропало. Мы подняли то что осталось.
– Хорошо, Харри, допустим, я поверил, – согласился Мэнни. – Скажи нам только, что это?
– Это голова тигра, из чистого золота, весом около трехсот фунтов.
Сулейман и Мэнни переглянулись.
– Это все? – спросил Мэнни, и я инстинктивно догадался, что Шерри рассказала им все, когда они ее избивали. Я не держал на нее зла. Я ожидал это.
– Еще есть сундучок с драгоценностями. Камни были сняты с трона и упакованы в железный казначейский сундук.
– А алмаз – «Великий Могол»? – нетерпеливо спросил Мэнни.
– Он у нас, – ответил я, а они пошептались и улыбнулись, кивнули друг другу. – Но я, единственный, кто знает, где он, – добавил я мягко.
Они сразу же напряглись и умолкли.
– На этот раз у меня есть, что предложить для обмена, Мэнни. Тебя это интересует.
– Интересует, Харри, очень даже интересует.
– Мне нужна Шерри Норт.
– Шерри Норт? – Мэнни пристально смотрел на меня несколько секунд, а затем в замешательстве кашлянул. – А ты больший дурак, чем я предполагал, Харри.
– Девица нас больше не интересует, – Сулейман Дада отхлебнул из стакана, а я почувствовал, как душную каюту заполняет запах его пота. – Ты можешь ее забрать.
– Еще мне нужна моя лодка, топливо и вода, чтобы я мог покинуть остров.
– Разумно, Харри, весьма разумно, – Мэнни и Сулейман расхохотались.
– Харри, Харри, – укорял меня Сулейман, все еще смеясь.
– Старый скряга Харри, – смех Мэнни замолк.
– Вы можете забрать алмаз и еще около пятидесяти фунтов разных камней, – я пытался продать им идею со всей убедительностью, на какую был способен. Это было вполне естественно для человека в моем положении. – В сравнении с ними голова ничто. Алмаз стоит миллионы, а голова лишь покроет мои расходы.
– А ты крепкий орешек, Харри, очень крепкий, – усмехнулся Сулейман.
– Так, что я могу получить взамен? – спросил я.
– Жизнь, и будь за это благодарен, – выразительно произнес Мэнни, и я посмотрел на него. Его взгляд был холодным, как у рептилии, и не было ни малейших сомнений по поводу его намерений относительно меня, лишь только стоит указать им сокровище.
– И я могу вам доверять? – продолжал допытываться я, но Мэнни лишь пожал плечами.
– Харри, как ты можешь нам не доверять? – вмешался Сулейман. – Ну какой нам прок убивать тебя и твою подружку?
– А какой прок оставлять нас в живых? – подумал я, но кивнул и сказал: – О’кей, выбор у меня невелик.
Они снова расслабились, улыбаясь друг другу, а Сулейман поднял стакан в молчаливом салюте.
– Выпьешь, Харри? – спросил он.
– Для меня рановато, Сулейман, – отклонил я предложение. – Но мне бы хотелось, чтобы девушку привели сейчас.
Сулейман подал знак одному из людей, чтобы тот привел Шерри.
– Я хочу, чтобы вельбот заправили топливом и оставили его у берега, – с упорством продолжал я, и Сулейман отдал дальнейшие приказы.
– Девушка сойдет со мной на берег, и когда я укажу вам сундук и голову, вы заберете их и уйдете, – я переводил взгляд то на одного, то на другого. – Вы оставите нас на острове, не причинив вреда, вы согласны?
– Разумеется, Харри, – Сулейман добродушно развел руками. – Мы все согласны.
Я боялся, как бы они не заметили недоверия в моем взгляде, поэтому радостно обернулся к Шерри, когда ее вывели из каюты к нам. Моя радость мгновенно улетучилась, когда я ее увидел.
– Харри, – прошептала она распухшими багровыми губами. – Ты пришел! Боже, ты пришел! – И она сделала ко мне неуверенный шаг.
Ее щека были в синяках и распухла, и по размеру отека я определил что, возможно, сломана кость. Из-за синяков под глазами у нее был вид больной туберкулезом, а в ноздрях черной коркой запеклась кровь. Мне не хотелось смотреть на ее кровоподтеки, поэтому я обнял ее, крепко прижав к груди.
Они наблюдали за нами в замешательстве, но с интересом. Я чувствовал на себе их взгляд, но не хотел встречать его, чтобы они не прочитали убийственную ненависть к ним в моих глазах.
– Хорошо, – сказал я. – А теперь приступим к делу.
Когда, наконец, я посмотрел на них, я надеялся, что выражение моего лица под контролем.
– К сожалению, я не смогу пойти с вами, – Сулейман не собирался подниматься с кушетки. – Карабкаться с борта на борт мелких суденышек, идти по солнцу и песку на далекое расстояние не входит в список любимых мною занятий. Я попрощаюсь с тобой здесь, Харри, а мои друзья, – он указал на Мэнни и Лорну, – пойдут с тобой, как мои представители. Безусловно, вас будет также сопровождать дюжина моих ребят – все они вооружены и действуют согласно моим приказам.
Я подумал, что это предупреждение относилось не только к моей персоне.
– Прощай, Сулейман. Надеюсь, что мы еще встретимся.
– Не думаю, Харри, – хмыкнул он. – Но Бог свидетель, мое благословение не оставит тебя, – он помахал мне огромной лапой с розовой ладонью, и вместе с другими поднял стакан и осушил последние полдюйма спиртного.
Шерри сидела в лодке, прижавшись ко мне. Казалось, все ее тело сжалось от перенесенных мук. Я обнял ее за плечи, и она устало шепнула: «Они наверняка убьют нас, Харри, ты ведь сам знаешь».
Я не ответил на ее вопрос и тихо спросил:
– Что с рукой? – она все еще была неаккуратно перебинтована. – Что произошло?
Шерри подняла взгляд на белокурую особу, сидящую рядом с Мэнни Резником, и я почувствовал, что она вздрогнула.
– Это ее работа, Харри.
Лорна Пейдж что-то щебетала Мэнни Резнику. Ни единая прядь ее аккуратно уложенных лаком волос не выбилась под порывами свежего ветра, а лицо ее было тщательно накрашено дорогой косметикой. От помады ее губы были влажными и блестящими, веки – серебристо-зелеными, а ресницы вокруг кошачьих глаз длинными и темными от туши.
– Они держали меня, а она вытягивала мне ногти.
Она снова вздрогнула, а Лорна Пейдж усмехнулась. Мэнни заслонил от ветра пламя дорогой зажигалки «Данхилл», пока Лорна прикуривала.
– Они все время спрашивали у меня где сокровище, и каждый раз, когда я не могла ответить, она вытягивала мне ноготь щипцами. Было слышно, как он отрывается от пальца. – Шерри умолкла и инстинктивно прижала больную руку, будто защищая ее, к животу. Я понимал, что она готова вот-вот разрыдаться, и я сильней прижал ее к себе, стараясь придать ей сил от соприкосновения со мной.
– Успокойся, детка, успокойся, – прошептал я, и она тоже сильней прижалась ко мне. Я гладил ее волосы, снова стараясь сдержать свой гнев, дабы он не затмил мой рассудок.
Моторная лодка приблизилась к берегу и уткнулась в пляж. Мы вышли из нее и постояли на песке, пока охранники окружали нас с оружием наготове.
– О’кей, Харри, – указал Мэнни. – Вот твоя лодка, в ней все для тебя приготовлено. – Наш вельбот пригнали к берегу. – Баки полны, и как только ты покажешь нам сокровище – ты свободен.
Он говорил непринужденно, а девица рядом с ним посматривала на нас горячим хищным взглядом – так мангуст смотрит на цыпленка. Я гадаю, что она задумала для наших персон. Я был уверен, что Мэнни пообещал ей любое удовольствие без всяких ограничений – как только разделается с нами.
– Надеюсь, ты не собираешься водить нас за нос, Харри. Я также надеюсь, что ты поступишь благоразумно и не будешь зря тратить наше драгоценное время.
Я заметил, что Мэнни окружил себя собственными людьми. Их было четверо, вооруженных пистолетами, и один из них был моим старым приятелем – шофером «ровера» во время нашей первой встречи.
Для равновесия сил под командованием младшего офицера было десять черных матросов, и я уже ощущал, как между этими двумя группировками нарастала враждебность. Мэнни уменьшил число матросов, приказав двоим из них оставаться в лодке. После этого он повернулся ко мне.
– Если ты готов, Харри, веди нас к сокровищам.
Мне пришлось поддерживать Шерри за локоть, ведя ее через рощу. Она была так слаба, что постоянно спотыкалась, и когда мы приблизились к пещере, ее дыхание стало тяжелым и неровным. В сопровождении следующих у нас по пятам вооруженных бандитов мы прошли вдоль края склона. Украдкой я взглянул на часы. Было десять. Оставался час до того момента, когда рванет гелигнит под спасательным судном. Примерно так я и рассчитывал.
Я устроил небольшое представление, якобы отыскивая место, где захоронен сундук. Мне стоило больших усилий, не бросить взгляда вверх, где на склоне в зарослях кустарника притаился Чабби.
– Скажи, чтобы копали здесь, – сказал я Мэнни и отступил. Четверо матросов отдали оружие товарищу и приготовили складные саперские лопатки, которые захватили с собой.
Почва была мягкая и недавно перекопанная, поэтому работа продвигалась угрожающе быстро. Они откопали сундук в считанные минуты.
– Девушка измучена, – сказал я Мэнни, – Ей надо присесть.
Он взглянул на меня, пытаясь разгадать, что я задумал. Он знал, что Шерри не в силах убежать далеко, и я полагал, он обрадовался возможности отвлечь еще несколько матросов – он быстро обратился к офицеру, и я отвел Шерри к пальме и усадил ее спиной к дереву. Она вздохнула с усталым облегчением, и двое матросов подошли к нам с оружием наготове. Я взглянул вверх, но там не было видно ничего подозрительного, хотя я был уверен, что Чабби пристально наблюдает за нами. Не считая двух охранников, все выжидающе столпились вокруг четверых матросов, которые уже вырыли яму глубиной по колено. Наших охранников также снедало любопытство, их внимание блуждало и они постоянно отворачивались, глядя на компанию в сорока ядрах от нас.
Я ясно услышал металлический лязг лопаты о сундук, и тут же раздался обрадованный крик. Они окружили раскопки, перебивая друг друга и толкаясь, чтобы протиснуться вперед и взглянуть на находку. Наши охранники повернулись к нам спинами и сделали пару шагов в том же направлении. Это было даже больше, чем я рассчитывал.
Мэнни Резник грубо оттолкнул двух матросов в сторону и прыгнул в яму рядом с копающими. Я услышал, как он крикнул: «Ладно, несите веревки, и будем поднимать! Осторожней, смотрите, ничего не повредите!»
Лорна Пейдж тоже склонилась над ямой. Это было превосходно.
Я поднял руку и медленно вытер лоб, подавая Чабби условный сигнал, затем опустил руку, схватил Шерри и быстро откатился в мелкую, вымытую дождем канавку. Шерри этого не ожидала. Я волновался о том, чтобы успеть в укрытие, поэтому мои движения были резкими. У нее и без того все болело, и она вскрикнула.
Двое охранников обернулись на крик, поднимая автоматы, и я понял, что они будут стрелять, а мелкий окопчик не защитит нас.
– Ну давай, Чабби, давай, – молился я, бросаясь, чтобы прикрыть собой Шерри от автоматной очереди, и прижал руку к ее ушам, защищая их.
В этот момент Чабби нажал кнопку электрического взрывателя, и по проводу, который мы так тщательно замаскировали, побежал ток. В казначейский сундук было напихано пол-ящика взрывчатки – достаточное количество, однако я не решился положить больше, чтобы нам с Шерри не пострадать во время взрыва.
Я представил дьявольское веселье Чабби, когда сундук рванул. Взрыв, ограниченный стенками раскопки, был направлен вверх, но мы заранее перемешали взрывчатку с песком и пригоршнями полудрагоценных камней, из которых получилась отличная шрапнель, и заряд стал более разрушительным.
Компания вокруг ямы взлетела в воздух, крутясь и кувыркаясь, как группа сумасшедших акробатов, а фонтан песка и пыли взметнулся вверх на сотни фунтов.
Земля содрогнулась под нами, разрывая наши распластанные тела мощной волной. Сила этой волны отбросила собравшихся уже было открыть огонь охранников на землю и сорвала с них одежду. Я был совершенно оглушен взрывом, но знал, что спас от повреждения уши Шерри. Оглушенный и почти слепой от песка, я скатился с Шерри и, как безумец, стал рыть руками песчаное дно канавки. Наконец, мои пальцы нащупали автомат. Я вытащил его, снял предохранительные заглушки и быстро поднялся на колени.
Оба ближайших к нам охранника были еще живы. Один пытался подняться на колени, а другой сидел, бессмысленно глядя перед собой, а из уха у него вытекала струйка крови.
Я прикончил их двумя короткими очередями, и они упали в песок. Затем я посмотрел в сторону груды человеческих тел у ямы. Там еще было небольшое движение, слабые стоны и скулящие звуки. Я, шатаясь, сделал шаг из канавы и увидел стоящего на склоне Чабби. Он что-то кричал, но я ничего не слышал, кроме шумного жужжания и звона в собственных ушах.
Я стоял, слегка пошатываясь и озираясь с глупым видом. Рядом со мной поднялась на ноги Шерри. Она коснулась моего плеча, говоря что-то, и у меня отлегло от сердца, когда я услышал ее голос, а шум в ушах начал стихать. Я снова взглянул на место взрыва и моему взору предстала жуткая, леденящая душу картина. Получеловеческая фигура, с которой сорвало не только одежду, но и почти всю кожу, кровоточащий кусок мяса, с вывернутой из плечевого сустава и полуоторванной болтающейся рукой, медленно поднялась возле ямы, как какой-то отвратительный вампир из могилы.
Он постоял несколько мгновений, которых мне хватило, чтобы узнать в нем Мэнни Резника. Трудно было поверить, что он остался в живых после такого взрыва, но более того, он медленно двинулся в мою сторону. Он переступал шаг за шагом, все ближе и ближе, а я стоял, окаменев от ужаса, не в силах сдвинуться с места. Я видел, что он ослеплен – песок запекся у него на глазах и ободрал кожу на его лице.
«Господи! Боже мой!» – шепнула рядом со мной Шерри, и я мгновенно пришел в себя. Я вскинул автомат, и поток пуль, пронзивший ему грудь, положил конец его земным страданиям. Я все еще плохо соображал, глядя на устроенную нами бойню, когда ко мне подоспел Чабби. Он взял меня за руку, и я услышал его крик: «У тебя все в порядке, Харри?» Я кивнул, а он продолжал: «Вельбот, мы должны проверить, что с вельботом».
Я повернулся к Шерри:
– Иди в пещеру и жди меня там, – и она послушно повернулась.
– Давай сначала посмотрим, что с этими, – пробормотал я Чабби, и мы подошли к груде тел у разбитого ящика. Все из них были мертвы, либо близки к этому.
Лорна Пейдж лежала на спине. Взрыв сорвал с нее верхнюю одежду и ее изящное тело было облачено только в кружевное белье, а на запястьях, будто браслеты, висели обрывки ее зеленого костюма. На ее оторванных, кровоточащих ногах также сохранились куски зеленой материи. Ее прическа, однако, бросая вызов взрыву, сохранила свою лаковую элегантность, припудренная лишь тонким белым песком. Смерть сыграла с Лорной мрачную шутку – силой взрыва ей глубоко вогнало в лоб осколок ляпис-лазури из сундука с драгоценностями. Он впился в кость ее черепа наподобие глаза тигра на золотом троне. Ее собственные глаза были закрыты, а третий, драгоценный глаз, взирал на нас обвиняющим взглядом.
– Они все мертвы, – буркнул Чабби.
– Да, мертвы, – подтвердил я и отвел взгляд от изуродованной женщины. К моему удивлению, я не испытал ни триумфа, ни удовлетворения по поводу ее смерти и того, как это произошло. Мстительность – совершенно безвкусное чувство, не говоря уже о том, чтобы быть приятным, подумал я и последовал за Чабби.
Мои движения все еще были неуверенными от воздействия взрыва, и хотя ко мне полностью вернулся слух, мне было тяжело идти в ногу с Чабби. Он шагал легкой походкой, несмотря на свой рост и вес. Когда мы вышли из-за деревьев и остановились в начале пляжа, я отстал от него шагов на десять. Вельбот лежал там, где мы его оставили, а два матроса, которые должны были его охранять, видимо, решили не рисковать, услышав взрыв. Они уже были на полпути к спасательному судну, и когда один из них заметил нас с Чабби, он выпустил очередь в нашем направлении. С такого расстояния они вряд ли могли в нас попасть, и мы не стали прятаться. Однако стрельба привлекла внимание матросов на судне, и я увидел, как трое из них подбежали к скорострельному орудию на его носу.
– Начинаются неприятности, – пробормотал я.
Первая очередь пролетела высоко, сбивая пальмовые листья у нас над головами и поливая стволы потоком шрапнели. Мы с Чабби тотчас юркнули назад в рощу и распластались за песочной дюной.
– Что теперь? – спросил Чабби.
– Тупик, – ответил я, и следующие две очереди в бессильной ярости пронеслись сквозь листья у нас над головой. Затем все стихло на несколько минут, и я увидел, что они пытаются завести машину. Следующий выстрел взметнул фонтан воды на мелководье у вельбота. Чабби испустил грозный рык, как львица, чей детеныш в опасности.
– Они пытаются потопить лодку! – проревел он, когда следующая очередь подняла у пляжа клубы песка.
– Дай-ка мне это, – рявкнул я и вырвал у него карабин, бросив взамен ему «Калашникова», а затем стащил с его плеча ремень рюкзака. Его меткость была явно недостаточной, для предстоящей мне тонкой работы.
– Оставайся здесь, сказал я ему и пригнувшись бросился вдоль дуги залива.
Я уже почти полностью пришел в себя от взрыва. Как только добежал до мыса, ближайшего к стоящему на якоре судна, я распластался на животе и прижал к плечу длинный приклад карабина. Пулеметчики все еще увлеченно палили по вельботу, и вокруг него один за другим беспрестанно взлетали фонтаны песка и воды. Передняя броня пулемета была обращен ко мне торцом и мне были видны незащищенные спины и бока матросов.
Я переключил селектор оружия на одиночные выстрелы, сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться после быстрого бега по рыхлому песку.
Пулеметчик нажимал рычаги управления, крепко прижавшись лбом к подушечке над смотровой прорезью. Я прицелился в него и нажал курок. Выстрел выбил его из сидения, и он вылетел в сторону через палубу. Лишившись управления, наводящие рукоятки стали вертеться сами по себе и дуло пулемета поднялось прямо к небу. Двое помощников в замешательстве обернулись, и я послал в их сторону еще пару выстрелов. Их замешательство сменилось паникой, они покинули пост и пустились бегом по палубе и нырнули в открытый люк.
Я перевел мушку выше – к капитанскому мостику. Три выстрела в собравшихся там матросов и офицеров разбудили приятный для моих ушей хор воплей, и мостик опустел, как по мановению волшебной палочки. Моторная лодка с беглецами подошла к судну, и я еще тремя выстрелами заставил матросов поторопиться подняться на борт и укрыться в каюте. Они даже не удосужились привязать лодку, и она отплыла в сторону от судна.
Я сменил магазин, а затем, хорошенько прицелившись, послал по пуле в каждый обращенный ко мне иллюминатор. После каждого выстрела до меня доносился треск разбиваемого стекла.
Терпение командующего Сулеймана Дада, по видимому, подошло к концу. Я услышал как ожила лебедка, и якорная цепь поползла вверх из воды, наматываясь на ворот. С нее сбегали сверкающие потоки воды, и в тот момент, когда якорь вырвался на поверхность, моторы судна заурчали, вспенив воду из-под кормы, и оно развернулось в сторону выхода из лагуны.
На всякий случай я еще вел по нему огонь, когда судно Дада проходило мимо моего укрытия – мне не хотелось, чтобы оно изменило свое намерение покинуть остров.
Мостик был заслонен грязным холщовым экраном от ветра, но я знал, что за ним, не поднимая головы, лежит рулевой. Я посылал сквозь холстину выстрел за выстрелом, пытаясь обнаружить его. Так как это не принесло очевидных результатов, я вновь переключил внимание на иллюминаторы, в надежде вызвать веселый рикошет внутри трюма.
Судно быстро набирало скорость, пока не поплыло, покачивая боками, как старая леди, спешащая на автобус. Оно обогнуло мыс, и я встал, отряхивая песок. Затем я перезарядил ружье и пустился рысцой через пальмовую рощу.
К тому времени, когда я достиг северной оконечности острова и довольно высоко взобрался на склон, чтобы посмотреть на глубоководный пролив, кораблик уже успел отплыть на целую милю, твердо держа курс на видневшийся вдали берег Африки – крошечный белый силуэты на фоне зеленых красок моря и более резкой голубизны неба.
Я сунул карабин под мышку и нашел удобное место, откуда мог наблюдать движение судна. По моим часам было десять минут одиннадцатого, и я начал беспокоиться, как бы ящик со взрывчаткой, привязанной под кормой, не оторвало течением и не смыло винтами.
Спасательное судно как раз проходило между подводными внешними рифами, перед тем, как выйти в открытые прибрежные воды. Вода над рифами мерно вздымалась, будто какое-то чудовище, лежа на дне, выдыхало на поверхность белую пену.
Крошечное белое пятнышко судна казалось призрачным и воздушным в бескрайних просторах моря и неба, и вскоре оно сольется с белой рябью, поднятой ветром и течением на морской глади.
Оно взорвалось как-то без эффекта – расстояние смягчило жестокую картину, а звук слился с гудением ветра. Просто внезапно взметнулся невысокий столб воды, и поглотил крохотное суденышко. Он был похож на страусиное перо, мягкое и колышащееся на ветру. Оно согнулось, достигнув полной высоты, а затем, потеряв форму, растеклось по неровной поверхности моря. Звук донесся спустя несколько секунд, будто приглушенный раскат грома пощекотал мои все еще чувствительные перепонки, и мне показалось, что дуновение ветра по лицу было докатившейся до меня слабой воздушной волной.
Когда пена рассеялась, пролив вновь был пустынен, от крошечного судна не осталось и следа, а там, где оно недавно прошло, была лишь поднятая ветром рябь.
Я знал, что вместе с приливом нагрянут отвратительные альбакорские акулы. Они живо учуют в воде кровь и куски мяса, и вряд ли те, кто чудом остался жив, смогут избежать встречи с тупыми прожорливыми убийцами. Особенно повезет тем рыбкам, что наткнутся на Сулеймана Дада, думал я, если, конечно, они не узнают в нем родственную душу и окажут ему профессиональную привилегию. Это была невеселая шутка, и удовольствие от нее улетучилось мигом. Я встал и начал спускаться к пещере.
Я обнаружил аптечку. Она была взломана, а содержимое ее раскидано во время вчерашнего грабежа, но я собрал достаточно материала, чтобы промыть и перебинтовать пальцы Шерри. У нее вырвали три ногтя, и я опасался, как бы не были повреждены их корни – иначе ногти не отрастут вновь. Но когда Шерри высказала те же опасения, я отмел их безоговорочно.
Мгновенно на борту судна закипела бурная деятельность и раздались крики отдаваемых приказов. У перил появился Мэнни Резник и Лорна Пейдж и уставились на меня, а около полудюжины вооруженных матросов спустились в вельбот и отчалили к берегу.
Когда вельбот коснулся пляжа, они выпрыгнули на песок и окружили меня, упершись мне в спину и живот дулами «калашниковых». Я поднял руки над головой и попытался придать лицу выражение полного безразличия, пока младший офицер с нарочитой тщательностью обыскивал меня на предмет оружия. Когда он был удовлетворен обыском, положил мне руку между лопаток и от всей души толкнул меня к вельботу. Один из его горячих молодцев принял это за приглашение к участию и попытался отбить мне почки прикладом АК47, но удар пришелся на шесть дюймов выше.
Я быстрым шагом направился к вельботу, чтобы предотвратить дальнейшие попытки демонстрации боевого искусства, а они набились в лодку, окружив меня со всех сторон и больно прижимая дула заряженных стволов в разные места моей анатомии.
Мэнни Резник наблюдал, как я поднялся через край палубы спасательного судна.
– Приветствую тебя снова, Харри, – сказал он, невесело улыбаясь.
– Взаимно, Мэнни, – ответил я ему таким же оскалом, и еще один удар пришелся мне между лопаток, послав меня через палубу. Я сжал зубы, чтобы сдержать гнев, и думал о Шерри Норт. Это помогло.
Командующий Сулейман Дада лежал развалясь на низкой кушетке с простыми холщевыми подушками. Он снял форменный китель, и тот свисал, отягощенный аксельбантами и медалями, с крючка, вбитого в перегородке каюты. На нем была лишь пропитанная потом сероватая майка, и, несмотря на раннее утро, он держал в правой руке стакан со светло-коричневой жидкостью.
– Ага, Харри Флетчер – или Харри Брюс, как правильнее? – улыбаясь, он был похож на громадного черного, как сажа, младенца.
– Выбирайте сами, Сулейман, – посоветовал я, хотя и не был настроен играть с ним сейчас в словесные игры. Я не питал иллюзий по поводу нашего с Шерри положения. Мои нервы были напряжены до предела, и страх в моем животе рычал, как зверь в клетке.
– Я узнал о тебе много нового от моих добрых друзей, – он указал на Мэнни и блондинку Лорну, которые проследовали за мной в каюту. – Очаровательно, Харри. Я и представить себе не мог, что твои таланты столь разнообразны, и ты так много повидал.
– Благодарю тебя, Сулейман, ты молодец, но давай не будем тратить время на комплименты. У нас с тобой важное дело, не так ли?
– Верно, Харри, в высшей степени верно.
– Мы знаем, что ты поднял тигровый трон, Харри, – вмешался Мэнни, но я покачал головой. – Только часть. Остальное пропало. Мы подняли то что осталось.
– Хорошо, Харри, допустим, я поверил, – согласился Мэнни. – Скажи нам только, что это?
– Это голова тигра, из чистого золота, весом около трехсот фунтов.
Сулейман и Мэнни переглянулись.
– Это все? – спросил Мэнни, и я инстинктивно догадался, что Шерри рассказала им все, когда они ее избивали. Я не держал на нее зла. Я ожидал это.
– Еще есть сундучок с драгоценностями. Камни были сняты с трона и упакованы в железный казначейский сундук.
– А алмаз – «Великий Могол»? – нетерпеливо спросил Мэнни.
– Он у нас, – ответил я, а они пошептались и улыбнулись, кивнули друг другу. – Но я, единственный, кто знает, где он, – добавил я мягко.
Они сразу же напряглись и умолкли.
– На этот раз у меня есть, что предложить для обмена, Мэнни. Тебя это интересует.
– Интересует, Харри, очень даже интересует.
– Мне нужна Шерри Норт.
– Шерри Норт? – Мэнни пристально смотрел на меня несколько секунд, а затем в замешательстве кашлянул. – А ты больший дурак, чем я предполагал, Харри.
– Девица нас больше не интересует, – Сулейман Дада отхлебнул из стакана, а я почувствовал, как душную каюту заполняет запах его пота. – Ты можешь ее забрать.
– Еще мне нужна моя лодка, топливо и вода, чтобы я мог покинуть остров.
– Разумно, Харри, весьма разумно, – Мэнни и Сулейман расхохотались.
– Харри, Харри, – укорял меня Сулейман, все еще смеясь.
– Старый скряга Харри, – смех Мэнни замолк.
– Вы можете забрать алмаз и еще около пятидесяти фунтов разных камней, – я пытался продать им идею со всей убедительностью, на какую был способен. Это было вполне естественно для человека в моем положении. – В сравнении с ними голова ничто. Алмаз стоит миллионы, а голова лишь покроет мои расходы.
– А ты крепкий орешек, Харри, очень крепкий, – усмехнулся Сулейман.
– Так, что я могу получить взамен? – спросил я.
– Жизнь, и будь за это благодарен, – выразительно произнес Мэнни, и я посмотрел на него. Его взгляд был холодным, как у рептилии, и не было ни малейших сомнений по поводу его намерений относительно меня, лишь только стоит указать им сокровище.
– И я могу вам доверять? – продолжал допытываться я, но Мэнни лишь пожал плечами.
– Харри, как ты можешь нам не доверять? – вмешался Сулейман. – Ну какой нам прок убивать тебя и твою подружку?
– А какой прок оставлять нас в живых? – подумал я, но кивнул и сказал: – О’кей, выбор у меня невелик.
Они снова расслабились, улыбаясь друг другу, а Сулейман поднял стакан в молчаливом салюте.
– Выпьешь, Харри? – спросил он.
– Для меня рановато, Сулейман, – отклонил я предложение. – Но мне бы хотелось, чтобы девушку привели сейчас.
Сулейман подал знак одному из людей, чтобы тот привел Шерри.
– Я хочу, чтобы вельбот заправили топливом и оставили его у берега, – с упорством продолжал я, и Сулейман отдал дальнейшие приказы.
– Девушка сойдет со мной на берег, и когда я укажу вам сундук и голову, вы заберете их и уйдете, – я переводил взгляд то на одного, то на другого. – Вы оставите нас на острове, не причинив вреда, вы согласны?
– Разумеется, Харри, – Сулейман добродушно развел руками. – Мы все согласны.
Я боялся, как бы они не заметили недоверия в моем взгляде, поэтому радостно обернулся к Шерри, когда ее вывели из каюты к нам. Моя радость мгновенно улетучилась, когда я ее увидел.
– Харри, – прошептала она распухшими багровыми губами. – Ты пришел! Боже, ты пришел! – И она сделала ко мне неуверенный шаг.
Ее щека были в синяках и распухла, и по размеру отека я определил что, возможно, сломана кость. Из-за синяков под глазами у нее был вид больной туберкулезом, а в ноздрях черной коркой запеклась кровь. Мне не хотелось смотреть на ее кровоподтеки, поэтому я обнял ее, крепко прижав к груди.
Они наблюдали за нами в замешательстве, но с интересом. Я чувствовал на себе их взгляд, но не хотел встречать его, чтобы они не прочитали убийственную ненависть к ним в моих глазах.
– Хорошо, – сказал я. – А теперь приступим к делу.
Когда, наконец, я посмотрел на них, я надеялся, что выражение моего лица под контролем.
– К сожалению, я не смогу пойти с вами, – Сулейман не собирался подниматься с кушетки. – Карабкаться с борта на борт мелких суденышек, идти по солнцу и песку на далекое расстояние не входит в список любимых мною занятий. Я попрощаюсь с тобой здесь, Харри, а мои друзья, – он указал на Мэнни и Лорну, – пойдут с тобой, как мои представители. Безусловно, вас будет также сопровождать дюжина моих ребят – все они вооружены и действуют согласно моим приказам.
Я подумал, что это предупреждение относилось не только к моей персоне.
– Прощай, Сулейман. Надеюсь, что мы еще встретимся.
– Не думаю, Харри, – хмыкнул он. – Но Бог свидетель, мое благословение не оставит тебя, – он помахал мне огромной лапой с розовой ладонью, и вместе с другими поднял стакан и осушил последние полдюйма спиртного.
Шерри сидела в лодке, прижавшись ко мне. Казалось, все ее тело сжалось от перенесенных мук. Я обнял ее за плечи, и она устало шепнула: «Они наверняка убьют нас, Харри, ты ведь сам знаешь».
Я не ответил на ее вопрос и тихо спросил:
– Что с рукой? – она все еще была неаккуратно перебинтована. – Что произошло?
Шерри подняла взгляд на белокурую особу, сидящую рядом с Мэнни Резником, и я почувствовал, что она вздрогнула.
– Это ее работа, Харри.
Лорна Пейдж что-то щебетала Мэнни Резнику. Ни единая прядь ее аккуратно уложенных лаком волос не выбилась под порывами свежего ветра, а лицо ее было тщательно накрашено дорогой косметикой. От помады ее губы были влажными и блестящими, веки – серебристо-зелеными, а ресницы вокруг кошачьих глаз длинными и темными от туши.
– Они держали меня, а она вытягивала мне ногти.
Она снова вздрогнула, а Лорна Пейдж усмехнулась. Мэнни заслонил от ветра пламя дорогой зажигалки «Данхилл», пока Лорна прикуривала.
– Они все время спрашивали у меня где сокровище, и каждый раз, когда я не могла ответить, она вытягивала мне ноготь щипцами. Было слышно, как он отрывается от пальца. – Шерри умолкла и инстинктивно прижала больную руку, будто защищая ее, к животу. Я понимал, что она готова вот-вот разрыдаться, и я сильней прижал ее к себе, стараясь придать ей сил от соприкосновения со мной.
– Успокойся, детка, успокойся, – прошептал я, и она тоже сильней прижалась ко мне. Я гладил ее волосы, снова стараясь сдержать свой гнев, дабы он не затмил мой рассудок.
Моторная лодка приблизилась к берегу и уткнулась в пляж. Мы вышли из нее и постояли на песке, пока охранники окружали нас с оружием наготове.
– О’кей, Харри, – указал Мэнни. – Вот твоя лодка, в ней все для тебя приготовлено. – Наш вельбот пригнали к берегу. – Баки полны, и как только ты покажешь нам сокровище – ты свободен.
Он говорил непринужденно, а девица рядом с ним посматривала на нас горячим хищным взглядом – так мангуст смотрит на цыпленка. Я гадаю, что она задумала для наших персон. Я был уверен, что Мэнни пообещал ей любое удовольствие без всяких ограничений – как только разделается с нами.
– Надеюсь, ты не собираешься водить нас за нос, Харри. Я также надеюсь, что ты поступишь благоразумно и не будешь зря тратить наше драгоценное время.
Я заметил, что Мэнни окружил себя собственными людьми. Их было четверо, вооруженных пистолетами, и один из них был моим старым приятелем – шофером «ровера» во время нашей первой встречи.
Для равновесия сил под командованием младшего офицера было десять черных матросов, и я уже ощущал, как между этими двумя группировками нарастала враждебность. Мэнни уменьшил число матросов, приказав двоим из них оставаться в лодке. После этого он повернулся ко мне.
– Если ты готов, Харри, веди нас к сокровищам.
Мне пришлось поддерживать Шерри за локоть, ведя ее через рощу. Она была так слаба, что постоянно спотыкалась, и когда мы приблизились к пещере, ее дыхание стало тяжелым и неровным. В сопровождении следующих у нас по пятам вооруженных бандитов мы прошли вдоль края склона. Украдкой я взглянул на часы. Было десять. Оставался час до того момента, когда рванет гелигнит под спасательным судном. Примерно так я и рассчитывал.
Я устроил небольшое представление, якобы отыскивая место, где захоронен сундук. Мне стоило больших усилий, не бросить взгляда вверх, где на склоне в зарослях кустарника притаился Чабби.
– Скажи, чтобы копали здесь, – сказал я Мэнни и отступил. Четверо матросов отдали оружие товарищу и приготовили складные саперские лопатки, которые захватили с собой.
Почва была мягкая и недавно перекопанная, поэтому работа продвигалась угрожающе быстро. Они откопали сундук в считанные минуты.
– Девушка измучена, – сказал я Мэнни, – Ей надо присесть.
Он взглянул на меня, пытаясь разгадать, что я задумал. Он знал, что Шерри не в силах убежать далеко, и я полагал, он обрадовался возможности отвлечь еще несколько матросов – он быстро обратился к офицеру, и я отвел Шерри к пальме и усадил ее спиной к дереву. Она вздохнула с усталым облегчением, и двое матросов подошли к нам с оружием наготове. Я взглянул вверх, но там не было видно ничего подозрительного, хотя я был уверен, что Чабби пристально наблюдает за нами. Не считая двух охранников, все выжидающе столпились вокруг четверых матросов, которые уже вырыли яму глубиной по колено. Наших охранников также снедало любопытство, их внимание блуждало и они постоянно отворачивались, глядя на компанию в сорока ядрах от нас.
Я ясно услышал металлический лязг лопаты о сундук, и тут же раздался обрадованный крик. Они окружили раскопки, перебивая друг друга и толкаясь, чтобы протиснуться вперед и взглянуть на находку. Наши охранники повернулись к нам спинами и сделали пару шагов в том же направлении. Это было даже больше, чем я рассчитывал.
Мэнни Резник грубо оттолкнул двух матросов в сторону и прыгнул в яму рядом с копающими. Я услышал, как он крикнул: «Ладно, несите веревки, и будем поднимать! Осторожней, смотрите, ничего не повредите!»
Лорна Пейдж тоже склонилась над ямой. Это было превосходно.
Я поднял руку и медленно вытер лоб, подавая Чабби условный сигнал, затем опустил руку, схватил Шерри и быстро откатился в мелкую, вымытую дождем канавку. Шерри этого не ожидала. Я волновался о том, чтобы успеть в укрытие, поэтому мои движения были резкими. У нее и без того все болело, и она вскрикнула.
Двое охранников обернулись на крик, поднимая автоматы, и я понял, что они будут стрелять, а мелкий окопчик не защитит нас.
– Ну давай, Чабби, давай, – молился я, бросаясь, чтобы прикрыть собой Шерри от автоматной очереди, и прижал руку к ее ушам, защищая их.
В этот момент Чабби нажал кнопку электрического взрывателя, и по проводу, который мы так тщательно замаскировали, побежал ток. В казначейский сундук было напихано пол-ящика взрывчатки – достаточное количество, однако я не решился положить больше, чтобы нам с Шерри не пострадать во время взрыва.
Я представил дьявольское веселье Чабби, когда сундук рванул. Взрыв, ограниченный стенками раскопки, был направлен вверх, но мы заранее перемешали взрывчатку с песком и пригоршнями полудрагоценных камней, из которых получилась отличная шрапнель, и заряд стал более разрушительным.
Компания вокруг ямы взлетела в воздух, крутясь и кувыркаясь, как группа сумасшедших акробатов, а фонтан песка и пыли взметнулся вверх на сотни фунтов.
Земля содрогнулась под нами, разрывая наши распластанные тела мощной волной. Сила этой волны отбросила собравшихся уже было открыть огонь охранников на землю и сорвала с них одежду. Я был совершенно оглушен взрывом, но знал, что спас от повреждения уши Шерри. Оглушенный и почти слепой от песка, я скатился с Шерри и, как безумец, стал рыть руками песчаное дно канавки. Наконец, мои пальцы нащупали автомат. Я вытащил его, снял предохранительные заглушки и быстро поднялся на колени.
Оба ближайших к нам охранника были еще живы. Один пытался подняться на колени, а другой сидел, бессмысленно глядя перед собой, а из уха у него вытекала струйка крови.
Я прикончил их двумя короткими очередями, и они упали в песок. Затем я посмотрел в сторону груды человеческих тел у ямы. Там еще было небольшое движение, слабые стоны и скулящие звуки. Я, шатаясь, сделал шаг из канавы и увидел стоящего на склоне Чабби. Он что-то кричал, но я ничего не слышал, кроме шумного жужжания и звона в собственных ушах.
Я стоял, слегка пошатываясь и озираясь с глупым видом. Рядом со мной поднялась на ноги Шерри. Она коснулась моего плеча, говоря что-то, и у меня отлегло от сердца, когда я услышал ее голос, а шум в ушах начал стихать. Я снова взглянул на место взрыва и моему взору предстала жуткая, леденящая душу картина. Получеловеческая фигура, с которой сорвало не только одежду, но и почти всю кожу, кровоточащий кусок мяса, с вывернутой из плечевого сустава и полуоторванной болтающейся рукой, медленно поднялась возле ямы, как какой-то отвратительный вампир из могилы.
Он постоял несколько мгновений, которых мне хватило, чтобы узнать в нем Мэнни Резника. Трудно было поверить, что он остался в живых после такого взрыва, но более того, он медленно двинулся в мою сторону. Он переступал шаг за шагом, все ближе и ближе, а я стоял, окаменев от ужаса, не в силах сдвинуться с места. Я видел, что он ослеплен – песок запекся у него на глазах и ободрал кожу на его лице.
«Господи! Боже мой!» – шепнула рядом со мной Шерри, и я мгновенно пришел в себя. Я вскинул автомат, и поток пуль, пронзивший ему грудь, положил конец его земным страданиям. Я все еще плохо соображал, глядя на устроенную нами бойню, когда ко мне подоспел Чабби. Он взял меня за руку, и я услышал его крик: «У тебя все в порядке, Харри?» Я кивнул, а он продолжал: «Вельбот, мы должны проверить, что с вельботом».
Я повернулся к Шерри:
– Иди в пещеру и жди меня там, – и она послушно повернулась.
– Давай сначала посмотрим, что с этими, – пробормотал я Чабби, и мы подошли к груде тел у разбитого ящика. Все из них были мертвы, либо близки к этому.
Лорна Пейдж лежала на спине. Взрыв сорвал с нее верхнюю одежду и ее изящное тело было облачено только в кружевное белье, а на запястьях, будто браслеты, висели обрывки ее зеленого костюма. На ее оторванных, кровоточащих ногах также сохранились куски зеленой материи. Ее прическа, однако, бросая вызов взрыву, сохранила свою лаковую элегантность, припудренная лишь тонким белым песком. Смерть сыграла с Лорной мрачную шутку – силой взрыва ей глубоко вогнало в лоб осколок ляпис-лазури из сундука с драгоценностями. Он впился в кость ее черепа наподобие глаза тигра на золотом троне. Ее собственные глаза были закрыты, а третий, драгоценный глаз, взирал на нас обвиняющим взглядом.
– Они все мертвы, – буркнул Чабби.
– Да, мертвы, – подтвердил я и отвел взгляд от изуродованной женщины. К моему удивлению, я не испытал ни триумфа, ни удовлетворения по поводу ее смерти и того, как это произошло. Мстительность – совершенно безвкусное чувство, не говоря уже о том, чтобы быть приятным, подумал я и последовал за Чабби.
Мои движения все еще были неуверенными от воздействия взрыва, и хотя ко мне полностью вернулся слух, мне было тяжело идти в ногу с Чабби. Он шагал легкой походкой, несмотря на свой рост и вес. Когда мы вышли из-за деревьев и остановились в начале пляжа, я отстал от него шагов на десять. Вельбот лежал там, где мы его оставили, а два матроса, которые должны были его охранять, видимо, решили не рисковать, услышав взрыв. Они уже были на полпути к спасательному судну, и когда один из них заметил нас с Чабби, он выпустил очередь в нашем направлении. С такого расстояния они вряд ли могли в нас попасть, и мы не стали прятаться. Однако стрельба привлекла внимание матросов на судне, и я увидел, как трое из них подбежали к скорострельному орудию на его носу.
– Начинаются неприятности, – пробормотал я.
Первая очередь пролетела высоко, сбивая пальмовые листья у нас над головами и поливая стволы потоком шрапнели. Мы с Чабби тотчас юркнули назад в рощу и распластались за песочной дюной.
– Что теперь? – спросил Чабби.
– Тупик, – ответил я, и следующие две очереди в бессильной ярости пронеслись сквозь листья у нас над головой. Затем все стихло на несколько минут, и я увидел, что они пытаются завести машину. Следующий выстрел взметнул фонтан воды на мелководье у вельбота. Чабби испустил грозный рык, как львица, чей детеныш в опасности.
– Они пытаются потопить лодку! – проревел он, когда следующая очередь подняла у пляжа клубы песка.
– Дай-ка мне это, – рявкнул я и вырвал у него карабин, бросив взамен ему «Калашникова», а затем стащил с его плеча ремень рюкзака. Его меткость была явно недостаточной, для предстоящей мне тонкой работы.
– Оставайся здесь, сказал я ему и пригнувшись бросился вдоль дуги залива.
Я уже почти полностью пришел в себя от взрыва. Как только добежал до мыса, ближайшего к стоящему на якоре судна, я распластался на животе и прижал к плечу длинный приклад карабина. Пулеметчики все еще увлеченно палили по вельботу, и вокруг него один за другим беспрестанно взлетали фонтаны песка и воды. Передняя броня пулемета была обращен ко мне торцом и мне были видны незащищенные спины и бока матросов.
Я переключил селектор оружия на одиночные выстрелы, сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться после быстрого бега по рыхлому песку.
Пулеметчик нажимал рычаги управления, крепко прижавшись лбом к подушечке над смотровой прорезью. Я прицелился в него и нажал курок. Выстрел выбил его из сидения, и он вылетел в сторону через палубу. Лишившись управления, наводящие рукоятки стали вертеться сами по себе и дуло пулемета поднялось прямо к небу. Двое помощников в замешательстве обернулись, и я послал в их сторону еще пару выстрелов. Их замешательство сменилось паникой, они покинули пост и пустились бегом по палубе и нырнули в открытый люк.
Я перевел мушку выше – к капитанскому мостику. Три выстрела в собравшихся там матросов и офицеров разбудили приятный для моих ушей хор воплей, и мостик опустел, как по мановению волшебной палочки. Моторная лодка с беглецами подошла к судну, и я еще тремя выстрелами заставил матросов поторопиться подняться на борт и укрыться в каюте. Они даже не удосужились привязать лодку, и она отплыла в сторону от судна.
Я сменил магазин, а затем, хорошенько прицелившись, послал по пуле в каждый обращенный ко мне иллюминатор. После каждого выстрела до меня доносился треск разбиваемого стекла.
Терпение командующего Сулеймана Дада, по видимому, подошло к концу. Я услышал как ожила лебедка, и якорная цепь поползла вверх из воды, наматываясь на ворот. С нее сбегали сверкающие потоки воды, и в тот момент, когда якорь вырвался на поверхность, моторы судна заурчали, вспенив воду из-под кормы, и оно развернулось в сторону выхода из лагуны.
На всякий случай я еще вел по нему огонь, когда судно Дада проходило мимо моего укрытия – мне не хотелось, чтобы оно изменило свое намерение покинуть остров.
Мостик был заслонен грязным холщовым экраном от ветра, но я знал, что за ним, не поднимая головы, лежит рулевой. Я посылал сквозь холстину выстрел за выстрелом, пытаясь обнаружить его. Так как это не принесло очевидных результатов, я вновь переключил внимание на иллюминаторы, в надежде вызвать веселый рикошет внутри трюма.
Судно быстро набирало скорость, пока не поплыло, покачивая боками, как старая леди, спешащая на автобус. Оно обогнуло мыс, и я встал, отряхивая песок. Затем я перезарядил ружье и пустился рысцой через пальмовую рощу.
К тому времени, когда я достиг северной оконечности острова и довольно высоко взобрался на склон, чтобы посмотреть на глубоководный пролив, кораблик уже успел отплыть на целую милю, твердо держа курс на видневшийся вдали берег Африки – крошечный белый силуэты на фоне зеленых красок моря и более резкой голубизны неба.
Я сунул карабин под мышку и нашел удобное место, откуда мог наблюдать движение судна. По моим часам было десять минут одиннадцатого, и я начал беспокоиться, как бы ящик со взрывчаткой, привязанной под кормой, не оторвало течением и не смыло винтами.
Спасательное судно как раз проходило между подводными внешними рифами, перед тем, как выйти в открытые прибрежные воды. Вода над рифами мерно вздымалась, будто какое-то чудовище, лежа на дне, выдыхало на поверхность белую пену.
Крошечное белое пятнышко судна казалось призрачным и воздушным в бескрайних просторах моря и неба, и вскоре оно сольется с белой рябью, поднятой ветром и течением на морской глади.
Оно взорвалось как-то без эффекта – расстояние смягчило жестокую картину, а звук слился с гудением ветра. Просто внезапно взметнулся невысокий столб воды, и поглотил крохотное суденышко. Он был похож на страусиное перо, мягкое и колышащееся на ветру. Оно согнулось, достигнув полной высоты, а затем, потеряв форму, растеклось по неровной поверхности моря. Звук донесся спустя несколько секунд, будто приглушенный раскат грома пощекотал мои все еще чувствительные перепонки, и мне показалось, что дуновение ветра по лицу было докатившейся до меня слабой воздушной волной.
Когда пена рассеялась, пролив вновь был пустынен, от крошечного судна не осталось и следа, а там, где оно недавно прошло, была лишь поднятая ветром рябь.
Я знал, что вместе с приливом нагрянут отвратительные альбакорские акулы. Они живо учуют в воде кровь и куски мяса, и вряд ли те, кто чудом остался жив, смогут избежать встречи с тупыми прожорливыми убийцами. Особенно повезет тем рыбкам, что наткнутся на Сулеймана Дада, думал я, если, конечно, они не узнают в нем родственную душу и окажут ему профессиональную привилегию. Это была невеселая шутка, и удовольствие от нее улетучилось мигом. Я встал и начал спускаться к пещере.
Я обнаружил аптечку. Она была взломана, а содержимое ее раскидано во время вчерашнего грабежа, но я собрал достаточно материала, чтобы промыть и перебинтовать пальцы Шерри. У нее вырвали три ногтя, и я опасался, как бы не были повреждены их корни – иначе ногти не отрастут вновь. Но когда Шерри высказала те же опасения, я отмел их безоговорочно.