Страница:
– Я этого не говорил, – холодно ответил Чабби. – Просто я сказал, что это потребует много работы. Ты же не позволишь мисс Шерри волочить груз, или можешь?
– Нет, – согласился я. – Нам нужен кто-то помясистее, – и я ткнул пальцем в огромное упругое пузо.
– Так я и думал, – грустно отозвался Чабби. – Мне что, уже одеваться?
– Нет, – остановил я его. – Шерри может сейчас спуститься со мной, чтобы установить заряды. – Мне хотелось проверить ее нервы после кошмаров предыдущего дня. – Мы взорвем колодец и отправимся домой. Не будем на этот раз работать сразу после взрыва. Надо подождать, пока прилив очистит омут от мертвой рыбы, прежде чем спускаться туда. Я не хочу повторения вчерашнего.
Мы вползли в люк и проследовали вдоль нейлонового шнура, оставленного накануне, через пушечную палубу, затем по трапу на пассажирскую палубу и далее вдоль темного узкого тоннеля до тупика у стенки переднего колодца. Пока Шерри светила мне фонариком, я начал сверлить отверстия в перегородке захваченным с поверхности инструментом. Было очень неудобно работать без опоры, однако первые полтора дюйма дались без труда. Этот слой дерева давно прогнил, став мягким как пробка, но за ним я наткнулся на твердую, как железо, обивку из дуба, и мне пришлось остановить эту затею. Мне не удалось положить заряды в приготовленные для этого гнезда, поэтому мне теперь был необходим более мощный заряд, чем я того желал. Кроме того, я вынужден был полагаться на эффект тоннеля, когда от вторичного удара панели прогнутся внутрь. Я взял шесть с половиной стержней гелигнита, положил их по углам и в центре перегородки, прикрепив болтами, которые загнал в дерево молотком.
На подготовку взрыва у меня ушло около получаса, и я с облегчением покинул место своего заточения в старом трюме и поднялся сквозь прозрачную воду с серебристой поверхности, протягивая за собой провод.
Чабби произвел взрыв, пока мы снимали с себя снаряжение. Шум был приглушен трюмом корабля, поэтому мы его почти не ощутили. Мы сразу ушли из омута и возвращались домой, воодушевленные перспективой провести день в полном безделье, ожидая, пока прилив очистит омут от мертвой рыбы.
После полудня мы с Шерри отправились на пикник к южной оконечности острова. Мы захватили с собой оплетенную двухлитровую бутыль португальского зеленого вина, а на закуску накопали полную корзину крупных песчаных ракушек, которые я обернул водорослями и снова закопал в песок. Я развел над ними открытый огонь. К тому времени, как мы почти покончили с вином, солнце уже садилось, а моллюски поспели к ужину. Вино, ужин и закат как-то смягчили Шерри Норт. Взгляд ее слегка затуманился, и она сама как будто оттаяла. Когда закат, наконец, потух, уступив место толстой желтой луне, благосклонной к влюбленным, мы босиком вернулись домой по влажному песку.
Все следующее утро мы с Чабби трудились, опуская с вельбота вниз необходимое оборудование и складывая его на пушечной палубе, перед тем, как пробираться дальше в трюм. Тяжелые заряды, которые я разместил у колодца, нанесли опустошение, которого я и опасался. Они вырвали настил палубы и разметали перегородки пассажирских кают, блокировав проход на четверть его длины.
Мы нашли неплохую опору для нашего подъемного блока, и пока Чабби устанавливал его, я один поплыл к ближайшей каюте и посветил фонариком сквозь разбитую перегородку. Интерьер, как и все вокруг, был покрыт густым ворсом морской растительности, но под ним можно было разглядеть очертания незамысловатой мебели.
Я протиснулся в проем и медленно двинулся через разбитую палубу, очарованный предметами, которые я нашел раскиданными или сваленными в каюте. Это были изделия из фарфора и фаянса, разбитая умывальная раковина и великолепная ночная ваза, украшенная розовым цветочным орнаментом, который проступал сквозь слой накопившегося осадка. Здесь также были баночки для косметики и склянки для духов, более мелкие предметы, которые я не мог опознать, а также бесформенные груды какого-то гнилья: одежды, занавесок, матрацев и постельного белья.
Взглянув на часы, я понял, что пора подниматься вверх, чтобы заменить баллоны с воздухом. Когда я повернулся, мое внимание привлек небольшой квадратный предмет, и я посветил на него фонариком, а затем очистил от толстого слоя гнили и грязи. Это была деревянная шкатулка, размером с транзисторный приемник, но ее крышка была великолепно инкрустирована перламутром и черепаховым панцирем. Я захватил ее с собой, прижав подмышкой. Чабби уже установил блоки и поджидал меня возле лестницы, ведущей на пушечную палубу. Когда мы вынырнули возле вельбота, я сначала отдал шкатулку Анджело, а затем сам вскарабкался на борт.
Пока Шерри разливала кофе, а Анджело прилаживал дыхательные клапаны к новым баллонам, я зажег сигару и рассмотрел шкатулку. Она была в плачевном состоянии, это было заметно с первого взгляда. Инкрустация прогнила и вывалилась из ячеек, розовое дерево набрякло и исказилось, а замок и петли были наполовину съедены ржавчиной.
Шерри присела возле меня на распорку и тоже принялась рассматривать находку. Она мгновенно опознала ее.
– Это дамская шкатулка с драгоценностями! – воскликнула она. – Открой ее, Харри, давай посмотрим, что там внутри.
Я просунул конец отвертки под замок, и от первого же легкого давления петли лопнули и крышка откинулась назад.
– Ой, Харри! – Шерри первая запустила туда руку и вернулась с толстой золотой цепью и тяжелым медальоном того же металла. – Это сейчас так модно, ты не поверишь!
Все принялись копаться в шкатулке. Анджело ухватил пару золотых серег с сапфирами, которые тут же оказались у него в ушах вместо его обыкновенных медных, а Чабби выбрал большущее ожерелье с гранатами, которое повесил себе на шею и сиял, будто девушка-подросток.
– Для моей миссис, – объяснил он.
Это были личные драгоценности дамы среднего класса, возможно, супруги какого-то чиновника. Они не представляли особой ценности, но были полны очарования, вследствие своего происхождения. Безусловно, мисс Норт досталась львиная их доля, но мне удалось ухватить для себя простое широкое обручальное кольцо.
– А это тебе зачем? – с вызовом спросила Шерри, не желая уступать ни единого предмета.
– Найду применение, – ответил я, многозначительно глядя на нее, что было абсолютно напрасно, так как она вернулась к разграблению шкатулки. Однако мне удалось спрятать кольцо в крошечном кармашке на молнии в сумке для инструментов. Чабби к этому времени был увешан блестящими побрякушками, как индийская невеста.
– Ну, Чабби, сейчас перед тобой не устояла бы даже Лиз Тейлор, – сказал я ему, и он принял комплимент полным грации кивком головы.
Мне было трудно вновь заинтересовать его подводными поисками, но как только он снова оказался на пассажирской палубе, то трудился среди останков судна, как титан.
Мы расчищали проход, убирая перегородки и балки при помощи блока и наших совместных усилий, затем перетаскивали их на пушечную палубу и складывали в дальнем углу темной галереи. Когда достигли колодца, ведущего в передний отсек трюма, наш запас воздуха почти полностью иссяк. Толстая обшивка была проломана взрывом, и в отверстия можно было разглядеть только сплошную массу. Я решил, что это был слежавшийся под собственной тяжестью и давлением воды груз.
Однако, правильность своей догадки я смог подтвердить лишь на следующий день. Мы, наконец, пробрались в грузовой отсек, но я и представить себе не мог, какой геркулесов труд нам предстоит.
Содержимое отсека за столетие насквозь пропиталось водой. Девяносто процентов ящиков сгнили и рухнули, а все остальное смешалось в единую темную гнилую массу. В этой сплошной куче морского компоста металлические предметы, контейнеры из более крепкого и прочного материала, и другие большие и маленькие предметы блестели, как монетки на счастье в рождественском пудинге. Нам предстояло их выкопать.
Тут мы столкнулись с еще одной проблемой. При малейшем прикосновении к этой массе гнилья, вода моментально наполнялась вихрем взбудораженных темных частиц, через которые не проникал даже луч фонаря, и мы погружались в облако мрака. Мы были вынуждены работать наощупь. К нашему огорчению, дело двигалось медленно. Когда мы натыкались на что-то твердое в этом прахе, нам приходилось вытаскивать находку, исхитряясь миновать узкий проход, на пушечную палубу и там пытаться установить, что найдено. Иногда нам приходилось взламывать то, что когда-то было ящиком и исследовать содержимое. Если находка не представляла особой ценности и интереса, мы складывали ее в глубине пушечной палубы, чтобы не захламлять свободное пространство.
К концу первого рабочего дня мы обнаружили лишь один предмет, который, по нашему мнению, следовало бы поднять. Это был крепкий ящик из твердого дерева, обитый кожей, с медными углами. Он был размером с большой сундук.
Он был настолько тяжел, что вдвоем с Чабби мы были не в силах его поднять. Один только вес вселял надежду. Я полагал, что внутри его вполне могла оказаться часть золотого трона. Хотя ящик вовсе не походил на творение рук простого деревенского полицейского плотника и его сыновей в середине девятнадцатого века. Его вполне могли перековать перед отправкой из Бомбея.
Если в нем действительно находилась часть трона, это существенно облегчало нашу задачу. Мы бы теперь знали, какого вида контейнеры нам искать. Используя блок, мы перетащили ящик на пушечную палубу и там укутали его нейлоновой грузовой сетью, чтобы он не развалился и не открылся при подъеме. В петли по периметру сети мы прикрепили брезентовые надувные мехи, наполнив их воздухом наших аквалангов.
Мы поднялись с ящиком, контролируя скорость подъема при помощи брезентовых мехов, и вынырнули рядом с вельботом. Анджело протянул нам с полдюжины нейлоновых петель, в которых мы закрепили ящик, перед тем, как вскарабкаться на борт.
Тяжесть ящика, однако, перевесила все наши усилия поднять его через борт, вельбот угрожающе накренился, когда мы втроем пытались затащить находку в лодку. Нам пришлось опустить мачту и использовать ее как лебедку. Только тогда наших совместных усилий оказалось достаточно, и ящик, раскачиваясь, опустился на дно вельбота. Из всех его швов бежала вода. Как только ящик оказался на борту, Чабби пробрался назад к моторам и мы двинулись черед проход. Сразу следом за нами надвигался прилив.
Ящик оказался слишком увесистым, а наше любопытство непреодолимым, чтобы донести груз до пещеры. Мы вскрыли его прямо на берегу, взломав крышку парой ломиков. Хитроумный замок крышки был из латуни, и его не разъела даже соленая морская вода. Он стойко сопротивлялся нашим усилиям, но, наконец, оторвавшись вместе с куском дерева, крышка откинулась назад, а проржавевшие петли скрипнули от удара. Меня мгновенно постигло разочарование. С первого взгляда было ясно, что это не тигровый трон. И только когда Шерри подняла один из блестящих дисков и с любопытством перевернула его, я начал подозревать, что нам за труды послано крупное вознаграждение. У нее в руках было блюдо для закуски, и моей первой мыслью было, что это чистое золото. Однако, когда я достал из ячейки в искусно сработанном футляре такое же, и перевернул, чтобы взглянуть на пробу, я понял, что оно серебряное с позолотой.
Золотое покрытие защитило его от воздействия моря, и оно было в превосходном состоянии – настоящий шедевр ювелирного искусства, с гербом посередине. Край имел удивительную отделку-чеканку, изображавшую сцены охоты, лес, оленей, охотников и птиц.
Блюдо в моих руках весило около двух фунтов. Я отложил его в сторону и осмотрел остальной сервиз. Он вполне соответствовал весу ящика. Это были приборы на 36 гостей: суповые тарелки, блюда для рыбы, закусок, чащи для десерта, тарелочки для хлеба и к ним полный набор ножей, вилок и ложек. Здесь были также подносы, бочонки для льда, крышки и огромное блюдо, размером с детскую ванну. Каждое изделие было украшено гербом и орнаментом, изображавшим охотников и диких животных, а сам ящик был устроен так, чтобы в нем аккуратно размещался весь серебряный сервиз.
– Леди и джентльмены, – произнес я, – как ваш председатель, я обязан заверить вас, что наше небольшое дело начало приносить доход.
– Но это же лишь тарелки и прочее, – сказал Анджело, а я театрально поморщился.
– Это, мой дорогой Анджело, возможно, один из нескольких во всем мире полностью уцелевших банкетных серебряных сервизов времен короля Георга – ему просто нет цены!
– И сколько? – поинтересовался Чабби с сомнением в голосе.
– Боже милостивый, откуда мне знать? Все будет зависеть от того, кем он изготовлен и кто его первоначальный владелец – герб принадлежит благородному семейству. Богатый аристократ на службе в Индии – граф, герцог, а может, сам вице-король.
Чабби глядел на меня так, будто я пытался всучить ему хромую лошадь:
– Так сколько? – повторил он.
– У господ Сотби в хороший день, – размышлял я, – около ста тысяч фунтов.
Чабби плюнул в песок и покачал головой. Его не так-то просто провести.
– Этот твой Сотби, он кто, владелец сумасшедшего дома?
– Верно, Чабби, – встряла Шерри, – это настоящее состояние. И стоит гораздо больше.
Теперь Чабби разрывался между его природным скепсисом и галантностью. Было бы просто не по-джентльменски уличить Шерри во лжи. Он пошел на компромисс: подняв шляпу и почесав голову, сплюнул разок и ничего не ответил.
Однако, когда мы тащили ящик к пещерам, он обращался с ним с заметным уважением. Мы спрятали ящик в зарослях, и я пошел за новой бутылкой виски.
– Даже если там не окажется никакого тигрового трона, мы неплохо заработаем на наших поисках, – сказал я.
Чабби, потягивая виски из кружки, пробормотал:
– Сто тысяч нет, они просто ненормальные!
– Нам надо тщательно осмотреть каюты и грузовой отсек. Если мы этого не сделаем, мы оставим лежать на дне целое состояние.
– Даже мелкие предметы, не такие привлекательные, как эти серебряные блюдца, могут иметь огромную антикварную ценность, – поддакнула Шерри.
– Беда в том, что если вы чего-нибудь там коснетесь, то поднимается такая муть, что не увидишь и кончик собственного носа, – мрачно изрек Чабби, а я подлил ему в кружку для поднятия духа.
– Слушай, Чабби, тебе известен насос с центрифугой, который Арни Эндрюс вытащил из Обезьяньей Бухты? – спросил я, и Чабби кивнул.
– Он не смог бы одолжить его нам? – Арни приходился Чабби дядюшкой. Он был владельцем небольшого сада на южном берегу острова Сент-Мери.
– Да, мог бы, – вяло отозвался Чабби. – А зачем?
– Хочу попробовать сделать что-то вроде браги, – ответил я и сделал набросок на песке у наших ног. – Мы установим насос на вельботе и опустим к обломкам шланг – вот так, – я начертил схему пальцем. – Мы, как пылесосом, прочистим им трюм и выкачаем грязь на поверхность.
– Это пойдет, – с энтузиазмом отозвался Анджело. – Когда мы будем выкачивать грязь, то просеем ее через сито и выберем оттуда все мелкое.
– Верно. К носику подойдут лишь грязь и мелкие предметы, а все крупное и тяжелое останется на дне.
Мы обсуждали реализацию этой идеи еще около часа, уточняя отдельные детали. Все это время Чабби мужественно пытался не проявлять никакой заинтересованности, но в конце концов сдался.
– Да, возможно сработает, – буркнул он, что для него было верхом красноречия.
– Тогда тебе надо отправляться за насосом, не так ли? – спросил я.
– По-моему, мне надо выпить еще глоточек, – тянул время Чабби, и я протянул ему бутылку.
– Возьми с собой, – предложил я. – Это сэкономит время.
Он фыркнул и пошел за курткой.
Мы с Шерри спали долго в предвкушении ленивого дня, испытывая чудесное волнение при мысли, что остров принадлежит лишь нам двоим. Возвращения Анджело и Чабби не ожидалось раньше полудня.
После завтрака мы пересекли седловину между холмами и спустились к пляжу. Мы барахтались на мелководье, и шум прибоя у внешнего рифа и наше собственное шлепанье по воде заглушали другие звуки. Совершенно случайно я взглянул вверх и увидел легкий самолет, приближающийся к нам со стороны пролива.
– Беги! – крикнул я Шерри, но она подумала, что я шучу, и мне пришлось указать ей приближающуюся машину.
– Беги! Они не должны видеть нас! – на этот раз она мгновенно послушалась. Мы, оба обнаженные, выскочили из воды и что было мочи помчались по пляжу. Я уже мог различить гул моторов и обернулся через плечо. Самолет шел низко над южным пиком, приближаясь прямо к нашему пляжу.
– Быстрей! – завопил я Шерри. Длинноногая и загорелая, она бежала впереди меня, и ее длинные темные мокрые пряди прыгали у нее по спине. Я оглянулся. Самолет шел прямо на нас. Он был еще в миле от нас, но можно было разглядеть, что он двухмоторный. Пока я наблюдал за ним, он еще ниже опустился к белоснежному коралловому песку пляжа.
Мы на бегу схватили нашу разбросанную одежду и пронеслись последний десяток ярдов до пальмовой рощи. Там был небольшой холмик, образованный сваленной пальмой и обломанными бурей ветвями. Это было удобным укрытием. Я схватил Шерри за руку и потянул вниз. Мы забились под укрытие из сухих пальмовых ветвей, лежа бок о бок и тяжело дыша после безумной гонки вдоль пляжа.
Теперь я рассмотрел, что это была двухмоторная «Сессна». Она шла на небольшой высоте, пролетев мимо нашего укрытия лишь в двадцати футах над кромкой воды.
Фюзеляж был ярко-желтого цвета, а на нем бросалась в глаза надпись «Африкаэр». Я узнал самолет. Я видел его не раз в аэропорту Сент-Мери, где он стоял, высаживая или забирая группы богатых туристов. Мне было известно, что «Африкаэр» – компания, организующая чартерные рейсы с материка. Клиент производил оплату в зависимости от расстояния, и я подумал, – во что же обойдется такая воздушная прогулка. На передних сиденьях самолета сидели двое, пилот и пассажир. Их лица были повернуты в нашу сторону, когда самолет с ревом пронесся мимо нас. Однако, они были достаточно далеко, и я не мог разглядеть их лиц, поэтому мне было трудно с уверенностью сказать, знакомы ли они мне. Оба мужчины были белыми, это все, в чем я не сомневался.
«Сессна» сделала резкий разворот над лагуной и, склонив одно крыло прямо к прозрачной воде, описала над нами круг, а затем снова пролетела вдоль пляжа.
На этот раз они пролетели так близко над нами, что в то мгновение, когда я бросил взгляд вверх на лицо пассажира, рассматривающего пальмовую рощу, мне показалось, что я узнал его, хотя мог и ошибиться. Затем «Сессна» сделала еще один разворот и, медленно набрав высоту, снова взяла курс на материк. Казалось, она улетала, полностью выполнив свою миссию, будто достигнув поставленной цели – с чувством исполненного долга.
Мы с Шерри выползли из нашего убежища и поднялись, чтобы отряхнуть песок с мокрых тел.
– Как ты думаешь, они нас заметили? – спросила Шерри испуганно.
– С твоей попкой, сверкающей, как зеркало на солнце, вряд ли они могли ошибиться.
– Они могли принять нас за пару местных рыбаков. – Я посмотрел ей в лицо и ухмыльнулся: – Рыбак с таким выдающимся бюстом?
– Харри Флетчер, ты просто отвратительное животное, – сказала она. – Нет, Харри, я серьезно. Что теперь с нами будет?
– Если бы я знал, дорогуша, если бы я знал, – ответил я, радуясь в душе, что Чабби забрал с собой на Сент-Мери ящик со столовым серебром. К этому времени он уже, должно быть, закопал его позади моего домика в Черепашьем Заливе. Мы все равно были с добычей, даже если нам вскоре придется спасаться бегством.
Визит самолета вселил в нас новое чувство поспешности. Мы знали, что времени нам отпущено в обрез, а кроме того, Чабби по возвращении привез тревожные новости.
– «Мандрагора» кружила пять дней у южных островов. Их видели почти каждый день с вершины Кули-Пика. Они метались, будто не знали чего им надо, – сообщил он. – Затем в понедельник они снова стали на якорь в Грэнд-Харбор. Уолли говорит, что владелец и его жена вернулась в отель, а потом, взяв такси, направились на Фробишер-стрит. Они провели около часа в офисе Фреда Кокера, и он отвез их назад на Адмиралтейскую пристань, где они вернулись на «Мандрагору». Она отчалила почти мгновенно.
– И это все?
– Да, – кивнул Чабби. – Если не считать того, что после этого Фред Кокер направился прямиком в банк и положил на свой счет полторы тысячи долларов.
– А это ты как узнал?
– Моя младшая сестра работает в банке. Ты что, не помнишь?
Я постарался сохранить веселое выражение лица, хотя и почувствовал, как у меня по животу забегали мурашки.
– Что же, – сказал я, – не будем понапрасну тратить время. Давайте попробуем собрать насос, чтобы успеть к завтрашнему приливу.
Позже, когда мы отнесли насос к пещерам, Чабби вернулся к вельботу, а когда пришел оттуда назад, в руках у него был длинный, завернутый в брезент сверток.
– Что это у тебя, Чабби? – спросил я, и он, будто стесняясь, открыл брезентовую обертку. Это был мой карабин и десяток запасных магазинов к нему, упакованных в небольшую сумку.
– Я подумал, что это может нам пригодиться, – пробормотал он.
Я отнес оружие в рощу и закопал рядом с ящиками со взрывчаткой в неглубокой пещере. От его близости мне стало как-то легче на душе, и я приступил к сборке насоса.
Мы трудились дотемна при свете газовых фонарей. Было уже за полночь, когда мы отнесли мотор и насос назад к вельботу. Прикрепив их к временной подставке из тяжелого бруса, мы разместили их как раз посередине лодки. Когда утром мы отправились к рифу, нам с Анджело еще пришлось повозиться с насосом. У нас ушло около получаса на окончательную сборку и подготовку к испытанию.
К останкам судна ныряли трое – Шерри, Чабби и я. Мы протянули жесткую черную змею шланга через люк, а затем и через пролом в колодце прямо в грузовой отсек. Когда все было на месте, я хлопнул Чабби по плечу и указал на поверхность. Он ответил радостным жестом и уплыл, оставив нас с Шерри на пассажирской палубе. Мы тщательно рассчитали эту часть нашей операции и с нетерпением ждали, когда Чабби, достигнув поверхности, вернется в лодку, настроит насос и включит мотор. Мы узнали об этом по слабому гудению и вибрации, которая передалась по шлангу.
Я устроился у разбитого входа в трюм, сжав конец шланга обеими руками. Шерри направила луч фонаря на темную массу груза и я медленно провел концом шланга над прогнившим грузом.
Я сразу увидел, что дело пойдет. Мелкие частицы чудесным образом исчезли в шланге, у носа которого образовался небольшой водоворот – насосом втягивало воду и плавающие частицы мусора.
На такой глубине, с давлением, создаваемым мотором на бензине, наш насос должен был пропускать около тридцати тысяч галлонов воды в час – вполне приличный объем. В считанные секунды я очистил поле работ, и у нас была неплохая видимость. Я уже мог начать работать ломиком, отламывая крупные куски и проталкивая их в проход позади нас.
Несколько раз мне пришлось прибегнуть к помощи блока, чтобы передвинуть какой-нибудь крупный ящик, но чаще всего я продвигался вперед, работая только шлангом и ломиком.
Мы передвинули почти пятьдесят кубических футов груза, прежде чем подняться наверх и сменить баллоны с воздухом. Оставив конец шланга, мы прикрепили его накрепко к пассажирской палубе и поднялись наверх навстречу почестям. Анджело был в неописуемом восторге, и даже Чабби улыбался.
Вода вокруг шхуны была мутной и грязной, будто смешанная с густым супом из мусора, который мы выкачали из трюма. Анджело собрал целое ведро мелких предметов, которые насос выплюнул в сито. Это была настоящая коллекция пуговиц, гвоздей, небольших украшений с женских платьев, несколько медных и серебряных монет того времени и прочих мелочей из металла, стекла и кости.
Я сам горел нетерпением вернуться к работе, Шерри тоже была настойчива, и мне пришлось отдать наполовину выкуренную сигарету Чабби и мы снова нырнули.
Проработав около пятнадцати минут, я наткнулся на угол ящика, похожего на те, что мы уже очистили. Хотя дерево уже давно стало пористым, как пробка, пазы были укреплены железными обручами и гвоздями. Нам пришлось как следует потрудиться, прежде чем я выломал планку. Следующая планка поднялась с меньшими усилиями, и я ощупал содержимое. Внутри оказалась прокладка из полусгнивших и спутанных растительных волокон.
Я вытащил большую их часть, едва не засорив отверстие шланга, но потом эта масса пошла вверх к вельботу. Я почти потерял интерес к этому ящику и уже было собрался работать в другом месте, но Шерри знаками показывала свое неодобрение – она качала головой, стучала мне по плечу, отказывалась направлять свет фонаря в любую другую сторону, кроме этой непривлекательной массы гнилья. Позже я спросил ее, почему она так настаивала, но она лишь моргнула и серьезно произнесла: «Женское чутье, милый. Тебе не понять». Поддавшись на ее уговоры, я снова занялся ящиком. На этот раз я снимал более тонкие слои массы, чтобы не засорить шланг.
Я снял уже около шести дюймов грязи, когда, наконец, в глубине своих раскопок заметил металлический блеск, сразу ощутил прилив уверенности и в бешенном нетерпении выломал следующую планку. Отверстие увеличилось, и мне стало легче работать.
Медленно, слой за слоем, я снимал слежавшееся волокно. Я понял, что это была солома, в которую первоначально был обернут груз. Он проступал постепенно, как картина сна.
– Нет, – согласился я. – Нам нужен кто-то помясистее, – и я ткнул пальцем в огромное упругое пузо.
– Так я и думал, – грустно отозвался Чабби. – Мне что, уже одеваться?
– Нет, – остановил я его. – Шерри может сейчас спуститься со мной, чтобы установить заряды. – Мне хотелось проверить ее нервы после кошмаров предыдущего дня. – Мы взорвем колодец и отправимся домой. Не будем на этот раз работать сразу после взрыва. Надо подождать, пока прилив очистит омут от мертвой рыбы, прежде чем спускаться туда. Я не хочу повторения вчерашнего.
Мы вползли в люк и проследовали вдоль нейлонового шнура, оставленного накануне, через пушечную палубу, затем по трапу на пассажирскую палубу и далее вдоль темного узкого тоннеля до тупика у стенки переднего колодца. Пока Шерри светила мне фонариком, я начал сверлить отверстия в перегородке захваченным с поверхности инструментом. Было очень неудобно работать без опоры, однако первые полтора дюйма дались без труда. Этот слой дерева давно прогнил, став мягким как пробка, но за ним я наткнулся на твердую, как железо, обивку из дуба, и мне пришлось остановить эту затею. Мне не удалось положить заряды в приготовленные для этого гнезда, поэтому мне теперь был необходим более мощный заряд, чем я того желал. Кроме того, я вынужден был полагаться на эффект тоннеля, когда от вторичного удара панели прогнутся внутрь. Я взял шесть с половиной стержней гелигнита, положил их по углам и в центре перегородки, прикрепив болтами, которые загнал в дерево молотком.
На подготовку взрыва у меня ушло около получаса, и я с облегчением покинул место своего заточения в старом трюме и поднялся сквозь прозрачную воду с серебристой поверхности, протягивая за собой провод.
Чабби произвел взрыв, пока мы снимали с себя снаряжение. Шум был приглушен трюмом корабля, поэтому мы его почти не ощутили. Мы сразу ушли из омута и возвращались домой, воодушевленные перспективой провести день в полном безделье, ожидая, пока прилив очистит омут от мертвой рыбы.
После полудня мы с Шерри отправились на пикник к южной оконечности острова. Мы захватили с собой оплетенную двухлитровую бутыль португальского зеленого вина, а на закуску накопали полную корзину крупных песчаных ракушек, которые я обернул водорослями и снова закопал в песок. Я развел над ними открытый огонь. К тому времени, как мы почти покончили с вином, солнце уже садилось, а моллюски поспели к ужину. Вино, ужин и закат как-то смягчили Шерри Норт. Взгляд ее слегка затуманился, и она сама как будто оттаяла. Когда закат, наконец, потух, уступив место толстой желтой луне, благосклонной к влюбленным, мы босиком вернулись домой по влажному песку.
Все следующее утро мы с Чабби трудились, опуская с вельбота вниз необходимое оборудование и складывая его на пушечной палубе, перед тем, как пробираться дальше в трюм. Тяжелые заряды, которые я разместил у колодца, нанесли опустошение, которого я и опасался. Они вырвали настил палубы и разметали перегородки пассажирских кают, блокировав проход на четверть его длины.
Мы нашли неплохую опору для нашего подъемного блока, и пока Чабби устанавливал его, я один поплыл к ближайшей каюте и посветил фонариком сквозь разбитую перегородку. Интерьер, как и все вокруг, был покрыт густым ворсом морской растительности, но под ним можно было разглядеть очертания незамысловатой мебели.
Я протиснулся в проем и медленно двинулся через разбитую палубу, очарованный предметами, которые я нашел раскиданными или сваленными в каюте. Это были изделия из фарфора и фаянса, разбитая умывальная раковина и великолепная ночная ваза, украшенная розовым цветочным орнаментом, который проступал сквозь слой накопившегося осадка. Здесь также были баночки для косметики и склянки для духов, более мелкие предметы, которые я не мог опознать, а также бесформенные груды какого-то гнилья: одежды, занавесок, матрацев и постельного белья.
Взглянув на часы, я понял, что пора подниматься вверх, чтобы заменить баллоны с воздухом. Когда я повернулся, мое внимание привлек небольшой квадратный предмет, и я посветил на него фонариком, а затем очистил от толстого слоя гнили и грязи. Это была деревянная шкатулка, размером с транзисторный приемник, но ее крышка была великолепно инкрустирована перламутром и черепаховым панцирем. Я захватил ее с собой, прижав подмышкой. Чабби уже установил блоки и поджидал меня возле лестницы, ведущей на пушечную палубу. Когда мы вынырнули возле вельбота, я сначала отдал шкатулку Анджело, а затем сам вскарабкался на борт.
Пока Шерри разливала кофе, а Анджело прилаживал дыхательные клапаны к новым баллонам, я зажег сигару и рассмотрел шкатулку. Она была в плачевном состоянии, это было заметно с первого взгляда. Инкрустация прогнила и вывалилась из ячеек, розовое дерево набрякло и исказилось, а замок и петли были наполовину съедены ржавчиной.
Шерри присела возле меня на распорку и тоже принялась рассматривать находку. Она мгновенно опознала ее.
– Это дамская шкатулка с драгоценностями! – воскликнула она. – Открой ее, Харри, давай посмотрим, что там внутри.
Я просунул конец отвертки под замок, и от первого же легкого давления петли лопнули и крышка откинулась назад.
– Ой, Харри! – Шерри первая запустила туда руку и вернулась с толстой золотой цепью и тяжелым медальоном того же металла. – Это сейчас так модно, ты не поверишь!
Все принялись копаться в шкатулке. Анджело ухватил пару золотых серег с сапфирами, которые тут же оказались у него в ушах вместо его обыкновенных медных, а Чабби выбрал большущее ожерелье с гранатами, которое повесил себе на шею и сиял, будто девушка-подросток.
– Для моей миссис, – объяснил он.
Это были личные драгоценности дамы среднего класса, возможно, супруги какого-то чиновника. Они не представляли особой ценности, но были полны очарования, вследствие своего происхождения. Безусловно, мисс Норт досталась львиная их доля, но мне удалось ухватить для себя простое широкое обручальное кольцо.
– А это тебе зачем? – с вызовом спросила Шерри, не желая уступать ни единого предмета.
– Найду применение, – ответил я, многозначительно глядя на нее, что было абсолютно напрасно, так как она вернулась к разграблению шкатулки. Однако мне удалось спрятать кольцо в крошечном кармашке на молнии в сумке для инструментов. Чабби к этому времени был увешан блестящими побрякушками, как индийская невеста.
– Ну, Чабби, сейчас перед тобой не устояла бы даже Лиз Тейлор, – сказал я ему, и он принял комплимент полным грации кивком головы.
Мне было трудно вновь заинтересовать его подводными поисками, но как только он снова оказался на пассажирской палубе, то трудился среди останков судна, как титан.
Мы расчищали проход, убирая перегородки и балки при помощи блока и наших совместных усилий, затем перетаскивали их на пушечную палубу и складывали в дальнем углу темной галереи. Когда достигли колодца, ведущего в передний отсек трюма, наш запас воздуха почти полностью иссяк. Толстая обшивка была проломана взрывом, и в отверстия можно было разглядеть только сплошную массу. Я решил, что это был слежавшийся под собственной тяжестью и давлением воды груз.
Однако, правильность своей догадки я смог подтвердить лишь на следующий день. Мы, наконец, пробрались в грузовой отсек, но я и представить себе не мог, какой геркулесов труд нам предстоит.
Содержимое отсека за столетие насквозь пропиталось водой. Девяносто процентов ящиков сгнили и рухнули, а все остальное смешалось в единую темную гнилую массу. В этой сплошной куче морского компоста металлические предметы, контейнеры из более крепкого и прочного материала, и другие большие и маленькие предметы блестели, как монетки на счастье в рождественском пудинге. Нам предстояло их выкопать.
Тут мы столкнулись с еще одной проблемой. При малейшем прикосновении к этой массе гнилья, вода моментально наполнялась вихрем взбудораженных темных частиц, через которые не проникал даже луч фонаря, и мы погружались в облако мрака. Мы были вынуждены работать наощупь. К нашему огорчению, дело двигалось медленно. Когда мы натыкались на что-то твердое в этом прахе, нам приходилось вытаскивать находку, исхитряясь миновать узкий проход, на пушечную палубу и там пытаться установить, что найдено. Иногда нам приходилось взламывать то, что когда-то было ящиком и исследовать содержимое. Если находка не представляла особой ценности и интереса, мы складывали ее в глубине пушечной палубы, чтобы не захламлять свободное пространство.
К концу первого рабочего дня мы обнаружили лишь один предмет, который, по нашему мнению, следовало бы поднять. Это был крепкий ящик из твердого дерева, обитый кожей, с медными углами. Он был размером с большой сундук.
Он был настолько тяжел, что вдвоем с Чабби мы были не в силах его поднять. Один только вес вселял надежду. Я полагал, что внутри его вполне могла оказаться часть золотого трона. Хотя ящик вовсе не походил на творение рук простого деревенского полицейского плотника и его сыновей в середине девятнадцатого века. Его вполне могли перековать перед отправкой из Бомбея.
Если в нем действительно находилась часть трона, это существенно облегчало нашу задачу. Мы бы теперь знали, какого вида контейнеры нам искать. Используя блок, мы перетащили ящик на пушечную палубу и там укутали его нейлоновой грузовой сетью, чтобы он не развалился и не открылся при подъеме. В петли по периметру сети мы прикрепили брезентовые надувные мехи, наполнив их воздухом наших аквалангов.
Мы поднялись с ящиком, контролируя скорость подъема при помощи брезентовых мехов, и вынырнули рядом с вельботом. Анджело протянул нам с полдюжины нейлоновых петель, в которых мы закрепили ящик, перед тем, как вскарабкаться на борт.
Тяжесть ящика, однако, перевесила все наши усилия поднять его через борт, вельбот угрожающе накренился, когда мы втроем пытались затащить находку в лодку. Нам пришлось опустить мачту и использовать ее как лебедку. Только тогда наших совместных усилий оказалось достаточно, и ящик, раскачиваясь, опустился на дно вельбота. Из всех его швов бежала вода. Как только ящик оказался на борту, Чабби пробрался назад к моторам и мы двинулись черед проход. Сразу следом за нами надвигался прилив.
Ящик оказался слишком увесистым, а наше любопытство непреодолимым, чтобы донести груз до пещеры. Мы вскрыли его прямо на берегу, взломав крышку парой ломиков. Хитроумный замок крышки был из латуни, и его не разъела даже соленая морская вода. Он стойко сопротивлялся нашим усилиям, но, наконец, оторвавшись вместе с куском дерева, крышка откинулась назад, а проржавевшие петли скрипнули от удара. Меня мгновенно постигло разочарование. С первого взгляда было ясно, что это не тигровый трон. И только когда Шерри подняла один из блестящих дисков и с любопытством перевернула его, я начал подозревать, что нам за труды послано крупное вознаграждение. У нее в руках было блюдо для закуски, и моей первой мыслью было, что это чистое золото. Однако, когда я достал из ячейки в искусно сработанном футляре такое же, и перевернул, чтобы взглянуть на пробу, я понял, что оно серебряное с позолотой.
Золотое покрытие защитило его от воздействия моря, и оно было в превосходном состоянии – настоящий шедевр ювелирного искусства, с гербом посередине. Край имел удивительную отделку-чеканку, изображавшую сцены охоты, лес, оленей, охотников и птиц.
Блюдо в моих руках весило около двух фунтов. Я отложил его в сторону и осмотрел остальной сервиз. Он вполне соответствовал весу ящика. Это были приборы на 36 гостей: суповые тарелки, блюда для рыбы, закусок, чащи для десерта, тарелочки для хлеба и к ним полный набор ножей, вилок и ложек. Здесь были также подносы, бочонки для льда, крышки и огромное блюдо, размером с детскую ванну. Каждое изделие было украшено гербом и орнаментом, изображавшим охотников и диких животных, а сам ящик был устроен так, чтобы в нем аккуратно размещался весь серебряный сервиз.
– Леди и джентльмены, – произнес я, – как ваш председатель, я обязан заверить вас, что наше небольшое дело начало приносить доход.
– Но это же лишь тарелки и прочее, – сказал Анджело, а я театрально поморщился.
– Это, мой дорогой Анджело, возможно, один из нескольких во всем мире полностью уцелевших банкетных серебряных сервизов времен короля Георга – ему просто нет цены!
– И сколько? – поинтересовался Чабби с сомнением в голосе.
– Боже милостивый, откуда мне знать? Все будет зависеть от того, кем он изготовлен и кто его первоначальный владелец – герб принадлежит благородному семейству. Богатый аристократ на службе в Индии – граф, герцог, а может, сам вице-король.
Чабби глядел на меня так, будто я пытался всучить ему хромую лошадь:
– Так сколько? – повторил он.
– У господ Сотби в хороший день, – размышлял я, – около ста тысяч фунтов.
Чабби плюнул в песок и покачал головой. Его не так-то просто провести.
– Этот твой Сотби, он кто, владелец сумасшедшего дома?
– Верно, Чабби, – встряла Шерри, – это настоящее состояние. И стоит гораздо больше.
Теперь Чабби разрывался между его природным скепсисом и галантностью. Было бы просто не по-джентльменски уличить Шерри во лжи. Он пошел на компромисс: подняв шляпу и почесав голову, сплюнул разок и ничего не ответил.
Однако, когда мы тащили ящик к пещерам, он обращался с ним с заметным уважением. Мы спрятали ящик в зарослях, и я пошел за новой бутылкой виски.
– Даже если там не окажется никакого тигрового трона, мы неплохо заработаем на наших поисках, – сказал я.
Чабби, потягивая виски из кружки, пробормотал:
– Сто тысяч нет, они просто ненормальные!
– Нам надо тщательно осмотреть каюты и грузовой отсек. Если мы этого не сделаем, мы оставим лежать на дне целое состояние.
– Даже мелкие предметы, не такие привлекательные, как эти серебряные блюдца, могут иметь огромную антикварную ценность, – поддакнула Шерри.
– Беда в том, что если вы чего-нибудь там коснетесь, то поднимается такая муть, что не увидишь и кончик собственного носа, – мрачно изрек Чабби, а я подлил ему в кружку для поднятия духа.
– Слушай, Чабби, тебе известен насос с центрифугой, который Арни Эндрюс вытащил из Обезьяньей Бухты? – спросил я, и Чабби кивнул.
– Он не смог бы одолжить его нам? – Арни приходился Чабби дядюшкой. Он был владельцем небольшого сада на южном берегу острова Сент-Мери.
– Да, мог бы, – вяло отозвался Чабби. – А зачем?
– Хочу попробовать сделать что-то вроде браги, – ответил я и сделал набросок на песке у наших ног. – Мы установим насос на вельботе и опустим к обломкам шланг – вот так, – я начертил схему пальцем. – Мы, как пылесосом, прочистим им трюм и выкачаем грязь на поверхность.
– Это пойдет, – с энтузиазмом отозвался Анджело. – Когда мы будем выкачивать грязь, то просеем ее через сито и выберем оттуда все мелкое.
– Верно. К носику подойдут лишь грязь и мелкие предметы, а все крупное и тяжелое останется на дне.
Мы обсуждали реализацию этой идеи еще около часа, уточняя отдельные детали. Все это время Чабби мужественно пытался не проявлять никакой заинтересованности, но в конце концов сдался.
– Да, возможно сработает, – буркнул он, что для него было верхом красноречия.
– Тогда тебе надо отправляться за насосом, не так ли? – спросил я.
– По-моему, мне надо выпить еще глоточек, – тянул время Чабби, и я протянул ему бутылку.
– Возьми с собой, – предложил я. – Это сэкономит время.
Он фыркнул и пошел за курткой.
Мы с Шерри спали долго в предвкушении ленивого дня, испытывая чудесное волнение при мысли, что остров принадлежит лишь нам двоим. Возвращения Анджело и Чабби не ожидалось раньше полудня.
После завтрака мы пересекли седловину между холмами и спустились к пляжу. Мы барахтались на мелководье, и шум прибоя у внешнего рифа и наше собственное шлепанье по воде заглушали другие звуки. Совершенно случайно я взглянул вверх и увидел легкий самолет, приближающийся к нам со стороны пролива.
– Беги! – крикнул я Шерри, но она подумала, что я шучу, и мне пришлось указать ей приближающуюся машину.
– Беги! Они не должны видеть нас! – на этот раз она мгновенно послушалась. Мы, оба обнаженные, выскочили из воды и что было мочи помчались по пляжу. Я уже мог различить гул моторов и обернулся через плечо. Самолет шел низко над южным пиком, приближаясь прямо к нашему пляжу.
– Быстрей! – завопил я Шерри. Длинноногая и загорелая, она бежала впереди меня, и ее длинные темные мокрые пряди прыгали у нее по спине. Я оглянулся. Самолет шел прямо на нас. Он был еще в миле от нас, но можно было разглядеть, что он двухмоторный. Пока я наблюдал за ним, он еще ниже опустился к белоснежному коралловому песку пляжа.
Мы на бегу схватили нашу разбросанную одежду и пронеслись последний десяток ярдов до пальмовой рощи. Там был небольшой холмик, образованный сваленной пальмой и обломанными бурей ветвями. Это было удобным укрытием. Я схватил Шерри за руку и потянул вниз. Мы забились под укрытие из сухих пальмовых ветвей, лежа бок о бок и тяжело дыша после безумной гонки вдоль пляжа.
Теперь я рассмотрел, что это была двухмоторная «Сессна». Она шла на небольшой высоте, пролетев мимо нашего укрытия лишь в двадцати футах над кромкой воды.
Фюзеляж был ярко-желтого цвета, а на нем бросалась в глаза надпись «Африкаэр». Я узнал самолет. Я видел его не раз в аэропорту Сент-Мери, где он стоял, высаживая или забирая группы богатых туристов. Мне было известно, что «Африкаэр» – компания, организующая чартерные рейсы с материка. Клиент производил оплату в зависимости от расстояния, и я подумал, – во что же обойдется такая воздушная прогулка. На передних сиденьях самолета сидели двое, пилот и пассажир. Их лица были повернуты в нашу сторону, когда самолет с ревом пронесся мимо нас. Однако, они были достаточно далеко, и я не мог разглядеть их лиц, поэтому мне было трудно с уверенностью сказать, знакомы ли они мне. Оба мужчины были белыми, это все, в чем я не сомневался.
«Сессна» сделала резкий разворот над лагуной и, склонив одно крыло прямо к прозрачной воде, описала над нами круг, а затем снова пролетела вдоль пляжа.
На этот раз они пролетели так близко над нами, что в то мгновение, когда я бросил взгляд вверх на лицо пассажира, рассматривающего пальмовую рощу, мне показалось, что я узнал его, хотя мог и ошибиться. Затем «Сессна» сделала еще один разворот и, медленно набрав высоту, снова взяла курс на материк. Казалось, она улетала, полностью выполнив свою миссию, будто достигнув поставленной цели – с чувством исполненного долга.
Мы с Шерри выползли из нашего убежища и поднялись, чтобы отряхнуть песок с мокрых тел.
– Как ты думаешь, они нас заметили? – спросила Шерри испуганно.
– С твоей попкой, сверкающей, как зеркало на солнце, вряд ли они могли ошибиться.
– Они могли принять нас за пару местных рыбаков. – Я посмотрел ей в лицо и ухмыльнулся: – Рыбак с таким выдающимся бюстом?
– Харри Флетчер, ты просто отвратительное животное, – сказала она. – Нет, Харри, я серьезно. Что теперь с нами будет?
– Если бы я знал, дорогуша, если бы я знал, – ответил я, радуясь в душе, что Чабби забрал с собой на Сент-Мери ящик со столовым серебром. К этому времени он уже, должно быть, закопал его позади моего домика в Черепашьем Заливе. Мы все равно были с добычей, даже если нам вскоре придется спасаться бегством.
Визит самолета вселил в нас новое чувство поспешности. Мы знали, что времени нам отпущено в обрез, а кроме того, Чабби по возвращении привез тревожные новости.
– «Мандрагора» кружила пять дней у южных островов. Их видели почти каждый день с вершины Кули-Пика. Они метались, будто не знали чего им надо, – сообщил он. – Затем в понедельник они снова стали на якорь в Грэнд-Харбор. Уолли говорит, что владелец и его жена вернулась в отель, а потом, взяв такси, направились на Фробишер-стрит. Они провели около часа в офисе Фреда Кокера, и он отвез их назад на Адмиралтейскую пристань, где они вернулись на «Мандрагору». Она отчалила почти мгновенно.
– И это все?
– Да, – кивнул Чабби. – Если не считать того, что после этого Фред Кокер направился прямиком в банк и положил на свой счет полторы тысячи долларов.
– А это ты как узнал?
– Моя младшая сестра работает в банке. Ты что, не помнишь?
Я постарался сохранить веселое выражение лица, хотя и почувствовал, как у меня по животу забегали мурашки.
– Что же, – сказал я, – не будем понапрасну тратить время. Давайте попробуем собрать насос, чтобы успеть к завтрашнему приливу.
Позже, когда мы отнесли насос к пещерам, Чабби вернулся к вельботу, а когда пришел оттуда назад, в руках у него был длинный, завернутый в брезент сверток.
– Что это у тебя, Чабби? – спросил я, и он, будто стесняясь, открыл брезентовую обертку. Это был мой карабин и десяток запасных магазинов к нему, упакованных в небольшую сумку.
– Я подумал, что это может нам пригодиться, – пробормотал он.
Я отнес оружие в рощу и закопал рядом с ящиками со взрывчаткой в неглубокой пещере. От его близости мне стало как-то легче на душе, и я приступил к сборке насоса.
Мы трудились дотемна при свете газовых фонарей. Было уже за полночь, когда мы отнесли мотор и насос назад к вельботу. Прикрепив их к временной подставке из тяжелого бруса, мы разместили их как раз посередине лодки. Когда утром мы отправились к рифу, нам с Анджело еще пришлось повозиться с насосом. У нас ушло около получаса на окончательную сборку и подготовку к испытанию.
К останкам судна ныряли трое – Шерри, Чабби и я. Мы протянули жесткую черную змею шланга через люк, а затем и через пролом в колодце прямо в грузовой отсек. Когда все было на месте, я хлопнул Чабби по плечу и указал на поверхность. Он ответил радостным жестом и уплыл, оставив нас с Шерри на пассажирской палубе. Мы тщательно рассчитали эту часть нашей операции и с нетерпением ждали, когда Чабби, достигнув поверхности, вернется в лодку, настроит насос и включит мотор. Мы узнали об этом по слабому гудению и вибрации, которая передалась по шлангу.
Я устроился у разбитого входа в трюм, сжав конец шланга обеими руками. Шерри направила луч фонаря на темную массу груза и я медленно провел концом шланга над прогнившим грузом.
Я сразу увидел, что дело пойдет. Мелкие частицы чудесным образом исчезли в шланге, у носа которого образовался небольшой водоворот – насосом втягивало воду и плавающие частицы мусора.
На такой глубине, с давлением, создаваемым мотором на бензине, наш насос должен был пропускать около тридцати тысяч галлонов воды в час – вполне приличный объем. В считанные секунды я очистил поле работ, и у нас была неплохая видимость. Я уже мог начать работать ломиком, отламывая крупные куски и проталкивая их в проход позади нас.
Несколько раз мне пришлось прибегнуть к помощи блока, чтобы передвинуть какой-нибудь крупный ящик, но чаще всего я продвигался вперед, работая только шлангом и ломиком.
Мы передвинули почти пятьдесят кубических футов груза, прежде чем подняться наверх и сменить баллоны с воздухом. Оставив конец шланга, мы прикрепили его накрепко к пассажирской палубе и поднялись наверх навстречу почестям. Анджело был в неописуемом восторге, и даже Чабби улыбался.
Вода вокруг шхуны была мутной и грязной, будто смешанная с густым супом из мусора, который мы выкачали из трюма. Анджело собрал целое ведро мелких предметов, которые насос выплюнул в сито. Это была настоящая коллекция пуговиц, гвоздей, небольших украшений с женских платьев, несколько медных и серебряных монет того времени и прочих мелочей из металла, стекла и кости.
Я сам горел нетерпением вернуться к работе, Шерри тоже была настойчива, и мне пришлось отдать наполовину выкуренную сигарету Чабби и мы снова нырнули.
Проработав около пятнадцати минут, я наткнулся на угол ящика, похожего на те, что мы уже очистили. Хотя дерево уже давно стало пористым, как пробка, пазы были укреплены железными обручами и гвоздями. Нам пришлось как следует потрудиться, прежде чем я выломал планку. Следующая планка поднялась с меньшими усилиями, и я ощупал содержимое. Внутри оказалась прокладка из полусгнивших и спутанных растительных волокон.
Я вытащил большую их часть, едва не засорив отверстие шланга, но потом эта масса пошла вверх к вельботу. Я почти потерял интерес к этому ящику и уже было собрался работать в другом месте, но Шерри знаками показывала свое неодобрение – она качала головой, стучала мне по плечу, отказывалась направлять свет фонаря в любую другую сторону, кроме этой непривлекательной массы гнилья. Позже я спросил ее, почему она так настаивала, но она лишь моргнула и серьезно произнесла: «Женское чутье, милый. Тебе не понять». Поддавшись на ее уговоры, я снова занялся ящиком. На этот раз я снимал более тонкие слои массы, чтобы не засорить шланг.
Я снял уже около шести дюймов грязи, когда, наконец, в глубине своих раскопок заметил металлический блеск, сразу ощутил прилив уверенности и в бешенном нетерпении выломал следующую планку. Отверстие увеличилось, и мне стало легче работать.
Медленно, слой за слоем, я снимал слежавшееся волокно. Я понял, что это была солома, в которую первоначально был обернут груз. Он проступал постепенно, как картина сна.