Страница:
Момент случайности вносится в исторические события и деятельностью человека, имеющего, как мы видели, право на выбор. Знакомые с историей России, очевидно, помнят трагические повороты Семилетней войны, внезапное изменение ее хода после смерти Елизаветы Петровны (1761): Петр III, давний поклонник Фридриха II, немедленно заключил с ним мир, что оказало существенное воздействие на всю расстановку политических сил в Европе.
Анализируя причины исторического движения общества, Г.В.Плеханов указывал, что влияние общих и особенных причин дополняется в этом движении действием причин единичных, т. е. личных особенностей общественных деятелей и других «случайностей», благодаря которым события получают индивидуальную физиономию. «Единичные причины, – указывал он, – не могут произвести коренных изменений в действии общих и особенных причин, которыми к тому же обусловливаются направление и пределы влияния единичных причин. Но все-таки несомненно, что история имела бы другую физиономию, если бы влиявшие на нее единичные причины были заменены другими причинами того же порядка»[34].
Наряду с истиной (тезис о влиянии единичного, случайного) это высказывание содержит и традиционное вплоть до последнего времени дискриминационное отношение к случайности: ведь случайность остается непаритетной необходимости – она может быть лишь ее формой либо дополнением к необходимости. Между тем достижения современной науки позволяют понять, что по фундаментальности своей роли случайность не уступает необходимости.
Согласно синергетике, когда на систему, находящуюся в сильно неравновесном состоянии, действуют расшатывающие ее колебания (флуктуации), наступает критический момент – система достигает точки бифуркации, о которой выше уже шла речь. И в этой же точке принципиально невозможно предсказать, в какое состояние перейдет система. Здесь вступает в права господства случайность. Она подталкивает то, что остается от системы, на новый путь развития, а после того, как путь (один из многих возможных) выбран, вновь вступает в силу необходимость – и так до следующей точки бифуркации, то есть до общего кризиса системы[35].
Фундаментальная роль случайности проявляется еще в одном чрезвычайно важном аспекте, о котором тоже уже шла речь – в явлении необратимости, характеризующем большинство процессов общественного развития.
2. В чем проявляется несводимость социального к биологическому?
3. Возможно ли сопряжение установки «иметь» и установки «быть» в смысложизненной позиции личности?
4. Почему подавляющее большинство процессов общественного развития носит необратимый характер?
5. Понятны ли Вам основные тезисы волюнтаризма и фатализма? Что бы Вы могли возразить на них?
6. В каком смысле можно говорить о фундаментальной роли случайности в историческом процессе?
Глава третья
1. Общественные отношения
К вопросу о «клеточке» социума
Природа общественных отношений
Отношения материальные и духовные
Межличностные отношения
2. Социальные системы: структурно-компонентный анализ
Трудный путь к системному подходу
Анализируя причины исторического движения общества, Г.В.Плеханов указывал, что влияние общих и особенных причин дополняется в этом движении действием причин единичных, т. е. личных особенностей общественных деятелей и других «случайностей», благодаря которым события получают индивидуальную физиономию. «Единичные причины, – указывал он, – не могут произвести коренных изменений в действии общих и особенных причин, которыми к тому же обусловливаются направление и пределы влияния единичных причин. Но все-таки несомненно, что история имела бы другую физиономию, если бы влиявшие на нее единичные причины были заменены другими причинами того же порядка»[34].
Наряду с истиной (тезис о влиянии единичного, случайного) это высказывание содержит и традиционное вплоть до последнего времени дискриминационное отношение к случайности: ведь случайность остается непаритетной необходимости – она может быть лишь ее формой либо дополнением к необходимости. Между тем достижения современной науки позволяют понять, что по фундаментальности своей роли случайность не уступает необходимости.
Согласно синергетике, когда на систему, находящуюся в сильно неравновесном состоянии, действуют расшатывающие ее колебания (флуктуации), наступает критический момент – система достигает точки бифуркации, о которой выше уже шла речь. И в этой же точке принципиально невозможно предсказать, в какое состояние перейдет система. Здесь вступает в права господства случайность. Она подталкивает то, что остается от системы, на новый путь развития, а после того, как путь (один из многих возможных) выбран, вновь вступает в силу необходимость – и так до следующей точки бифуркации, то есть до общего кризиса системы[35].
Фундаментальная роль случайности проявляется еще в одном чрезвычайно важном аспекте, о котором тоже уже шла речь – в явлении необратимости, характеризующем большинство процессов общественного развития.
* * *
Когда лет двадцать пять назад в стране появились первые серьезные исследования по проблемам человека и его деятельности, а затем начался и самый настоящий бум литературы в этой области, многим он показался очередной модой: пресытимся, и мода пройдет. Но на поверку выяснилось, что интерес к этой проблематике вполне закономерен и нарастал по мере того, как все больше заходила в тупик наша социальная действительность. Яснее и яснее становилось, что все зависит от нашей деятельности, от ее интенсивности, от нашего профессионализма, от уровня нашей культуры (производственной, моральной, политической и т. д.). Теперь, видно, настало время из этой истины делать практические выводы.ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ
1. Каковы характерные черты общественной практики?2. В чем проявляется несводимость социального к биологическому?
3. Возможно ли сопряжение установки «иметь» и установки «быть» в смысложизненной позиции личности?
4. Почему подавляющее большинство процессов общественного развития носит необратимый характер?
5. Понятны ли Вам основные тезисы волюнтаризма и фатализма? Что бы Вы могли возразить на них?
6. В каком смысле можно говорить о фундаментальной роли случайности в историческом процессе?
Глава третья
ОБЩЕСТВО КАК СИСТЕМА
1. Общественные отношения
К вопросу о «клеточке» социума
В социальной философии издавна идет поиск элементарной «клеточки» социальной системы, т. е. такого «простейшего образования», с анализа которого было бы правомерно начинать исследование системы в целом. Иными словами, философы и социологи давно ищут нечто аналогичное физическому атому или биологической клетке. Такой поиск несомненно оправдан. Но как осуществить его, с чего начать, что взять за основу, а что за критерий. Результатом поисков и исследований были различные предложения. Например, «социальный атом», сконструированный основоположником социометрии Я.Морено, который определял его как совокупность индивида и тех лиц, с которыми он эмоционально контактирует в каждый данный момент. Сразу же бросаются в глаза два существенных конструктивных порока «социального атома» – во-первых, его мимолетность, лимитированность «данным моментом», и во-вторых, сведение всех взаимодействий между индивидами только к духовным, а последних только к эмоциональным.
Если придерживаться исторического подхода, то в качестве такой «клеточки» в социальной философии последовательно выступали индивид (хотя изолированный индивид отнюдь не представляет собой социальное явление), семья (явление на самом деле весьма сложное в структурном отношении), «самое примитивное, недифференцированное общество» (но даже самое древнее из них – родовую общину – нельзя считать простейшим образованием) и уже упоминавшийся «социальный атом».
Однако социальная философия пробовала себя не только в этих тупиковых направлениях. В середине XIX в., а затем в XX в. нашлись два течения, сумевшие прорваться к истине. Мы имеем в виду школу Карла Маркса и школу Питирима Сорокина. Первый из них во главу угла поставил общественные связи и складывающиеся на их основе отношения между людьми, противопоставив их в качестве «клеточки» обособленному индивиду. «Общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу»[36] – делает вывод Маркс. Оставив в стороне то, что различает две школы, мы обнаруживаем в принципе такой же подход у Сорокина. Индивид или даже миллион изолированных индивидов не составляют социального явления, не говоря уже о его простейшем образовании. «Индивид представляет собой лишь физический, биологический или психологический феномен»[37] – таков вывод Сорокина, а социальные связи и отношения обозначены у него как «значимое человеческое взаимодействие» и провозглашены в качестве «родового социального явления», т. е. такого общего для всех социокультурных явлений свойства, с которого и должно начинаться изучение структурного аспекта социума.
Итак, в обеих концепциях «клеточка» общества усматривается в общественных связях, взаимодействиях, отношениях.
Если придерживаться исторического подхода, то в качестве такой «клеточки» в социальной философии последовательно выступали индивид (хотя изолированный индивид отнюдь не представляет собой социальное явление), семья (явление на самом деле весьма сложное в структурном отношении), «самое примитивное, недифференцированное общество» (но даже самое древнее из них – родовую общину – нельзя считать простейшим образованием) и уже упоминавшийся «социальный атом».
Однако социальная философия пробовала себя не только в этих тупиковых направлениях. В середине XIX в., а затем в XX в. нашлись два течения, сумевшие прорваться к истине. Мы имеем в виду школу Карла Маркса и школу Питирима Сорокина. Первый из них во главу угла поставил общественные связи и складывающиеся на их основе отношения между людьми, противопоставив их в качестве «клеточки» обособленному индивиду. «Общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу»[36] – делает вывод Маркс. Оставив в стороне то, что различает две школы, мы обнаруживаем в принципе такой же подход у Сорокина. Индивид или даже миллион изолированных индивидов не составляют социального явления, не говоря уже о его простейшем образовании. «Индивид представляет собой лишь физический, биологический или психологический феномен»[37] – таков вывод Сорокина, а социальные связи и отношения обозначены у него как «значимое человеческое взаимодействие» и провозглашены в качестве «родового социального явления», т. е. такого общего для всех социокультурных явлений свойства, с которого и должно начинаться изучение структурного аспекта социума.
Итак, в обеих концепциях «клеточка» общества усматривается в общественных связях, взаимодействиях, отношениях.
Природа общественных отношений
В предыдущей главе были рассмотрены проблемы человека и его деятельности. Именно в ходе своей деятельности человек вступает в разновидные и многомерные отношения с себе подобными, причем будучи порождены деятельностью, эти отношения, в свою очередь, являются ее необходимой общественной формой. Любое взаимодействие людей как общественных существ, по необходимости принимает общественный характер.
Надо сразу же оговориться, что понятие «общественные отношения» в литературе встречается в двух смыслах: в широком, когда имеются в виду все, любые отношения между людьми, поскольку они складываются и реализуются в обществе (в том числе и межличностные, даже интимные отношения), и в узком, когда под ними понимаются только отношения между большими социальными группами, имеющие непосредственно общественный характер (производственные, межклассовые и внутриклассовые, международные и внутриполитические, межнациональные, экологические и т. д.). Впрочем, в двух смыслах употребляется в литературе и понятие «социальное» – как все общественное и как относящееся только к одной из сфер общественного, к социальной сфере (социальное обеспечение, напр.).
В данной главе понятие «общественные отношения» будет употребляться в своем узком смысле, и тогда правомерно следующее определение: общественные отношения суть многообразные формы взаимодействия и взаимосвязи, возникающие в процессе деятельности между большими социальными группами, а также внутри них. И поскольку человек включен в каждую из этих групп (этнос, класс, слой внутри класса, сообщество граждан одного государства и т. д.), он выступает в качестве универсального субъектного элемента, или точнее – со-субъекта, ибо каждая такая группа есть совокупность индивидов.
Таким образом, с полным правом можно сказать, что человек выступает творцом своих собственных общественных отношений. Однако это – творение особого рода. Занимаясь необходимой для поддержания жизни и ее обустройства деятельностью, люди с такой же объективной необходимостью вступают в отношения между собой, «производят» их. Созидание отношений довольно специфично и сплошь и рядом служит наглядным подтверждением принципа «не ведаю, что творю». Как существа сознательные, люди осознают свои потребности, ставят перед собой конкретные цели, создают идеальную модель желаемого результата и в большинстве случаев его достигают: иначе ни о каком общественном прогрессе нельзя было бы говорить. Но это преобладающее совпадение цели и результата касается в основном содержательной стороны человеческой деятельности, у нас же сейчас речь идет о стороне формальной, поскольку общественные отношения, как об этом уже сказано выше, суть необходимая форма нашей деятельности. Осознавая, предугадывая содержательные результаты своей деятельности, люди в то же время, как правило, не могут предвидеть вызванную этой деятельностью эволюцию (а иногда и самую настоящую революцию) своих общественных отношений.
Происходит это, во-первых, потому, что каждое новое поколение застает уже сложившуюся систему общественных отношений, отражающую уровень развития технико-технологического базиса и степень овладения природой, меру цивилизованности общества, состояние его культуры и психологии. Понятно, что каждый конкретный тип общественных отношений зависит от перечисленных факторов в большей или меньшей степени.
Во-вторых, решая повседневную задачу «на минимум и максимум» в экономике (минимум затрат и максимум производительности труда), совершенствуя другие компоненты общественной жизни, люди тем самым порождают такую эволюцию своих общественных отношений, которая с самого начала выходит из-под их контроля. Яркую иллюстрацию к этой закономерности дает история Японии Нового времени. Япония долго сопротивлялась всяческим попыткам извне навязать ей заморский образ жизни. Ни расширение торговли традиционными товарами, ни военные демарши, ни миссионерство не помогли европейцам и американцам в осуществлении их планов вовлечения Японии в, как бы мы сейчас сказали, «единый цивилизационный поток». Троянским конем, позволившим взять эту крепость, оказалась новая техника и технология, в ввозе которой в страну японцы не видели ничего зазорного и опасного. В действительности же внедрение новой техники и технологии вылилось в промышленный переворот со всеми вытекающими из него последствиями – принципиальными изменениями производственных, социальных, семейных отношений.
Подводя итоги рассмотрению природы общественных отношений, можно сделать вывод: общественные отношения представляют собой объективную реальность, независимую от воли и сознания людей, производящих и воспроизводящих их в процессе своей деятельности. Объективный же характер их позволяет лучше понять уже анализировавшийся тезис, согласно которому человек в сущности своей есть совокупность (т. е. отражение) соответствующих общественных отношений.
Надо сразу же оговориться, что понятие «общественные отношения» в литературе встречается в двух смыслах: в широком, когда имеются в виду все, любые отношения между людьми, поскольку они складываются и реализуются в обществе (в том числе и межличностные, даже интимные отношения), и в узком, когда под ними понимаются только отношения между большими социальными группами, имеющие непосредственно общественный характер (производственные, межклассовые и внутриклассовые, международные и внутриполитические, межнациональные, экологические и т. д.). Впрочем, в двух смыслах употребляется в литературе и понятие «социальное» – как все общественное и как относящееся только к одной из сфер общественного, к социальной сфере (социальное обеспечение, напр.).
В данной главе понятие «общественные отношения» будет употребляться в своем узком смысле, и тогда правомерно следующее определение: общественные отношения суть многообразные формы взаимодействия и взаимосвязи, возникающие в процессе деятельности между большими социальными группами, а также внутри них. И поскольку человек включен в каждую из этих групп (этнос, класс, слой внутри класса, сообщество граждан одного государства и т. д.), он выступает в качестве универсального субъектного элемента, или точнее – со-субъекта, ибо каждая такая группа есть совокупность индивидов.
Таким образом, с полным правом можно сказать, что человек выступает творцом своих собственных общественных отношений. Однако это – творение особого рода. Занимаясь необходимой для поддержания жизни и ее обустройства деятельностью, люди с такой же объективной необходимостью вступают в отношения между собой, «производят» их. Созидание отношений довольно специфично и сплошь и рядом служит наглядным подтверждением принципа «не ведаю, что творю». Как существа сознательные, люди осознают свои потребности, ставят перед собой конкретные цели, создают идеальную модель желаемого результата и в большинстве случаев его достигают: иначе ни о каком общественном прогрессе нельзя было бы говорить. Но это преобладающее совпадение цели и результата касается в основном содержательной стороны человеческой деятельности, у нас же сейчас речь идет о стороне формальной, поскольку общественные отношения, как об этом уже сказано выше, суть необходимая форма нашей деятельности. Осознавая, предугадывая содержательные результаты своей деятельности, люди в то же время, как правило, не могут предвидеть вызванную этой деятельностью эволюцию (а иногда и самую настоящую революцию) своих общественных отношений.
Происходит это, во-первых, потому, что каждое новое поколение застает уже сложившуюся систему общественных отношений, отражающую уровень развития технико-технологического базиса и степень овладения природой, меру цивилизованности общества, состояние его культуры и психологии. Понятно, что каждый конкретный тип общественных отношений зависит от перечисленных факторов в большей или меньшей степени.
Во-вторых, решая повседневную задачу «на минимум и максимум» в экономике (минимум затрат и максимум производительности труда), совершенствуя другие компоненты общественной жизни, люди тем самым порождают такую эволюцию своих общественных отношений, которая с самого начала выходит из-под их контроля. Яркую иллюстрацию к этой закономерности дает история Японии Нового времени. Япония долго сопротивлялась всяческим попыткам извне навязать ей заморский образ жизни. Ни расширение торговли традиционными товарами, ни военные демарши, ни миссионерство не помогли европейцам и американцам в осуществлении их планов вовлечения Японии в, как бы мы сейчас сказали, «единый цивилизационный поток». Троянским конем, позволившим взять эту крепость, оказалась новая техника и технология, в ввозе которой в страну японцы не видели ничего зазорного и опасного. В действительности же внедрение новой техники и технологии вылилось в промышленный переворот со всеми вытекающими из него последствиями – принципиальными изменениями производственных, социальных, семейных отношений.
Подводя итоги рассмотрению природы общественных отношений, можно сделать вывод: общественные отношения представляют собой объективную реальность, независимую от воли и сознания людей, производящих и воспроизводящих их в процессе своей деятельности. Объективный же характер их позволяет лучше понять уже анализировавшийся тезис, согласно которому человек в сущности своей есть совокупность (т. е. отражение) соответствующих общественных отношений.
Отношения материальные и духовные
Общество представляет собой сверхсложную систему разнообразных общественных отношений[38]. Разобраться в этой многомерности очень важно как для понимания самих общественных отношений, так и для понимания социума в целом. Напомним, что открытию материалистического понимания истории, позволившему взглянуть на общество совершенно другими глазами, предшествовало создание Марксом и Энгельсом стройной типологии общественных отношений, сведение их в систему.
Все богатство общественных отношений может быть подразделено на два больших класса – класс материальных отношений и класс духовных (и в этом смысле идеальных) отношений. Поскольку вопрос о субординации двух классов отношений вкратце уже рассматривался в главе первой, остановимся дополнительно на одном, на наш взгляд, весьма существенном моменте.
Дело в том, что объективной реальностью являются не только отношения материальные, но и духовные. Объективность отнюдь не тождественна вещественности (кстати, ни грана вещественности нет и в большинстве материальных отношений). Объективность означает только одно: данный феномен существует вне меня, отражаясь (или не отражаясь) моим сознанием. А разве не являются такой объективной реальностью духовные отношения, соответствующие уровню, содержанию и состоянию общественного сознания своей эпохи? Кстати, объективный идеализм Платона и Гегеля при всей ошибочности его основной посылки («первичность сознания») в своеобразной форме отразил тот несомненный факт, что общественное сознание, а тем более формирующиеся на его основе духовные отношения, в определенной степени представляет собой объективную реальность, детерминирующую и во многом объясняющую поведение индивидов и социальных групп. В определенной – потому, что общественное сознание есть одновременно и объективная и субъективная реальность, единство объективных и субъективных моментов. Этот парадокс детальней будет рассмотрен в главе «Духовное в жизни общества».
В чем же тогда принципиальное отличие духовных (идеальных) отношений от материальных? Вкратце его можно сформулировать так: материальные отношения возникают и складываются непосредственно в ходе практической деятельности человека, непосредственно отражают ее. Духовные же отношения формируются, предварительно «проходя через сознание» людей (индивидуальное и групповое). Вот эта их опосредованность сознанием многих смущает и вводит в недоумение. Наш читатель тоже может спросить: разве десятком страниц выше не утверждалось, что архитектор (в отличие от пчелы) пропускает непостроенное еще здание через свое сознание, создавая образ, модель будущего сооружения? Да, утверждалось, но это «пропуск» другого рода. Чтобы было ясно, о чем идет речь, прибегнем к схемам. Как складываются материальные отношения (рис. 6)? И как складываются духовные отношения (рис. 7)?
1. В случае с материальным производством (рис. 6), через сознание «пропускаются», т. е. моделируются, только конечные продукты, на получение которых направлена наша целеполагающая деятельность. Материальные же отношения (прежде всего производственные) складываются не только вне нашего сознания, но и независимо от него. И только духовные отношения «пропускаются» через сознание, т. е. через идеи и духовные ценности, которые выступают в качестве первопричины, в то время как духовные отношения имеют статус следствия и как таковое должны соответствовать полученным в процессе духовного производства и «потребляемым» обществом (как в целом, так и отдельными группами и личностями) идеям и духовным ценностям.
2. Отношения же, складывающиеся в самом процессе духовного производства, в основном тоже представляют собой отношения по поводу производства, т. е. материальные отношения. Таковы отношения между представителями творческого труда и работодателем, внутри научного коллектива, между автором и издателем. И то, что было сказано о материальных отношениях вообще, распространяется, естественно и на материальные отношения в сфере духовного производства.
3. То, что для духовного производства является конечным продуктом (идеи и духовные ценности), присутствует и в материальной практической деятельности, но лишь как момент ее одухотворенности, как средство достижения конечного результата (духовные ценности, заложенные в целеполагание; идеальные модели).
Тезис о первичности материальных отношений и вторичности, производности духовных не следует понимать упрощенно, выводить духовные отношения прямо и непосредственно из материальных. Связь между ними носит опосредованный характер: как отражение материальных отношений в общественном сознании появляются определенные идеи и духовные ценности, а уже они выступают непосредственной, конкретной причиной (второй детерминантой) духовных отношений.
Деление общественных отношений на материальные и идеальные является предельно широким, каждое из этих подразделений включает в себя множество видов. И если классификация материальных отношений осуществляется обычно, исходя из основных сфер общественного бытия (производственные отношения, экологические отношения, отношения по детопроизводству), то в основу классификации духовных, идеальных отношений кладется структура общественного сознания, его формы. И тогда говорят о моральных, политических, правовых, художественных, теоретике-познавательных, философских, религиозных отношениях в обществе.
В биологии известен «феномен утконоса» – животного, сочетающего в себе черты яйцекладущего и млекопитающего: он выводит детенышей из яиц, а затем вскармливает их своим молоком. Есть свои «утконосы» и в системе общественных отношений. Политические отношения, например, поскольку они отражают взгляды и идеи субъектов политического действия (классов, национальных движений, партий, государства) – духовны, идеальны, но своей другой стороной политические отношения складываются в ходе практической политической деятельности и в этом своем аспекте они материальны. Семейные же отношения вообще невозможно отнести к одному из двух рассматриваемых подразделений, настолько в них переплетены экономические, моральные, правовые отношения и отношения по детопроизводству.
Все богатство общественных отношений может быть подразделено на два больших класса – класс материальных отношений и класс духовных (и в этом смысле идеальных) отношений. Поскольку вопрос о субординации двух классов отношений вкратце уже рассматривался в главе первой, остановимся дополнительно на одном, на наш взгляд, весьма существенном моменте.
Дело в том, что объективной реальностью являются не только отношения материальные, но и духовные. Объективность отнюдь не тождественна вещественности (кстати, ни грана вещественности нет и в большинстве материальных отношений). Объективность означает только одно: данный феномен существует вне меня, отражаясь (или не отражаясь) моим сознанием. А разве не являются такой объективной реальностью духовные отношения, соответствующие уровню, содержанию и состоянию общественного сознания своей эпохи? Кстати, объективный идеализм Платона и Гегеля при всей ошибочности его основной посылки («первичность сознания») в своеобразной форме отразил тот несомненный факт, что общественное сознание, а тем более формирующиеся на его основе духовные отношения, в определенной степени представляет собой объективную реальность, детерминирующую и во многом объясняющую поведение индивидов и социальных групп. В определенной – потому, что общественное сознание есть одновременно и объективная и субъективная реальность, единство объективных и субъективных моментов. Этот парадокс детальней будет рассмотрен в главе «Духовное в жизни общества».
В чем же тогда принципиальное отличие духовных (идеальных) отношений от материальных? Вкратце его можно сформулировать так: материальные отношения возникают и складываются непосредственно в ходе практической деятельности человека, непосредственно отражают ее. Духовные же отношения формируются, предварительно «проходя через сознание» людей (индивидуальное и групповое). Вот эта их опосредованность сознанием многих смущает и вводит в недоумение. Наш читатель тоже может спросить: разве десятком страниц выше не утверждалось, что архитектор (в отличие от пчелы) пропускает непостроенное еще здание через свое сознание, создавая образ, модель будущего сооружения? Да, утверждалось, но это «пропуск» другого рода. Чтобы было ясно, о чем идет речь, прибегнем к схемам. Как складываются материальные отношения (рис. 6)? И как складываются духовные отношения (рис. 7)?
Рис. 6
Рис. 7В чем существенные различия между этими схемами?
1. В случае с материальным производством (рис. 6), через сознание «пропускаются», т. е. моделируются, только конечные продукты, на получение которых направлена наша целеполагающая деятельность. Материальные же отношения (прежде всего производственные) складываются не только вне нашего сознания, но и независимо от него. И только духовные отношения «пропускаются» через сознание, т. е. через идеи и духовные ценности, которые выступают в качестве первопричины, в то время как духовные отношения имеют статус следствия и как таковое должны соответствовать полученным в процессе духовного производства и «потребляемым» обществом (как в целом, так и отдельными группами и личностями) идеям и духовным ценностям.
2. Отношения же, складывающиеся в самом процессе духовного производства, в основном тоже представляют собой отношения по поводу производства, т. е. материальные отношения. Таковы отношения между представителями творческого труда и работодателем, внутри научного коллектива, между автором и издателем. И то, что было сказано о материальных отношениях вообще, распространяется, естественно и на материальные отношения в сфере духовного производства.
3. То, что для духовного производства является конечным продуктом (идеи и духовные ценности), присутствует и в материальной практической деятельности, но лишь как момент ее одухотворенности, как средство достижения конечного результата (духовные ценности, заложенные в целеполагание; идеальные модели).
Тезис о первичности материальных отношений и вторичности, производности духовных не следует понимать упрощенно, выводить духовные отношения прямо и непосредственно из материальных. Связь между ними носит опосредованный характер: как отражение материальных отношений в общественном сознании появляются определенные идеи и духовные ценности, а уже они выступают непосредственной, конкретной причиной (второй детерминантой) духовных отношений.
Деление общественных отношений на материальные и идеальные является предельно широким, каждое из этих подразделений включает в себя множество видов. И если классификация материальных отношений осуществляется обычно, исходя из основных сфер общественного бытия (производственные отношения, экологические отношения, отношения по детопроизводству), то в основу классификации духовных, идеальных отношений кладется структура общественного сознания, его формы. И тогда говорят о моральных, политических, правовых, художественных, теоретике-познавательных, философских, религиозных отношениях в обществе.
В биологии известен «феномен утконоса» – животного, сочетающего в себе черты яйцекладущего и млекопитающего: он выводит детенышей из яиц, а затем вскармливает их своим молоком. Есть свои «утконосы» и в системе общественных отношений. Политические отношения, например, поскольку они отражают взгляды и идеи субъектов политического действия (классов, национальных движений, партий, государства) – духовны, идеальны, но своей другой стороной политические отношения складываются в ходе практической политической деятельности и в этом своем аспекте они материальны. Семейные же отношения вообще невозможно отнести к одному из двух рассматриваемых подразделений, настолько в них переплетены экономические, моральные, правовые отношения и отношения по детопроизводству.
Межличностные отношения
Особый вид отношений в обществе представляют межличностные отношения, т. е. отношения между отдельными индивидами по различным основаниям, как правило, не имеющим отношения к их вхождению в большие социальные группы. Примером таких отношений могут быть взаимосвязи и взаимоотношения в приятельской среде, члены которой представляют разные социальные слои, принадлежат к разным национальностям, имеют неодинаковый образовательный и культурный уровень, но объединены общими потребностями и интересами, лежащими в сфере быта, досуга и т. п.
Что касается числа взаимодействующих индивидов, то П.Сорокин, например, выделяет по этому признаку следующие типы межличностного взаимодействия: а) между двумя индивидами (муж и жена, учитель и ученик, два друга); б) между тремя индивидами (отец, мать и ребенок; муж, жена и любовник); в) между четырьмя, пятью и более индивидами; г) между одним индивидом и многими другими (между артистом или оратором и его слушателями); между многими и многими (между членами неорганизованной толпы)[39].
Особенно велика роль межличностных отношений в двух возрастных группах населения – в группе подросткового и ранне-юношеского возраста и в группе пенсионеров. Причины этого явления в обеих группах в принципе одинаковы: в первом случае еще не завершен процесс социализации индивида, и молодой человек тяготеет больше не к тем большим социальным группам, в которые он объективно включен, а к малым неформальным объединениям типа приятельского; во втором случае в связи с выходом на пенсию ослабевает связь с большими социальными группами и вновь усиливается тяга к узкому, межличностному общению.
Противоречиво выглядит состояние межличностных отношений в переходные, кризисные для того или иного конкретно-исторического общества времена. С одной стороны, на длительный срок ослабевают непосредственно общественные связи, наблюдается долгосрочная апатия масс к партийной, национально-патриотической, избирательной и другим видам политического взаимодействия, а в обыденном сознании утверждается мнение, что опереться в борьбе за выживание можно только на себя и на свое ближайшее, семейное и приятельское, окружение. С другой стороны, трагедия кризисного времени включает в себя наряду с распадом одних и обострением других общественных связей также и широко распространенные распад межличностных, в том числе семейных связей. Вспомним социальные последствия первых послереволюционных лет в нашей стране: гражданскую войну как проявление экстремального обострения общественных отношений, деклассирование рабочего класса, интеллигенции, крестьянства, массовую детскую беспризорность. Впрочем, распаду подвергаются здоровые, нормальные межличностные отношения, и одновременно наблюдается всплеск и расцвет нездоровых связей, лежащих в русле социальной патологии: широкомасштабное «отклоняющееся поведение» членов общества порождает всевозможные аморальные, а то и противоправные, группировки и формирования, вплоть до организованной преступности.
Разграничение общественных и межличностных отношений, а тем более их противопоставление, носит в значительной степени условный характер.
Во-первых, межличностные отношения возникают и реализуются в обществе, между общественными индивидами, и поэтому, если иметь в виду понятие «общественные отношения» в его широком смысле, являются общественными отношениями, даже в том случае, когда они носят характер сугубо индивидуального общения.
Во-вторых, межличностные отношения выступают персонифицированной формой общественных отношений в узком смысле слова, что особенно зримо в малых социальных группах (семья, первичный трудовой коллектив). Такой перелив, взаимопроникновение подтверждают высказанную мысль о том, что общественные отношения, вопреки довольно распространенному мнению, отнюдь не являются безличными и надличными.
Что касается числа взаимодействующих индивидов, то П.Сорокин, например, выделяет по этому признаку следующие типы межличностного взаимодействия: а) между двумя индивидами (муж и жена, учитель и ученик, два друга); б) между тремя индивидами (отец, мать и ребенок; муж, жена и любовник); в) между четырьмя, пятью и более индивидами; г) между одним индивидом и многими другими (между артистом или оратором и его слушателями); между многими и многими (между членами неорганизованной толпы)[39].
Особенно велика роль межличностных отношений в двух возрастных группах населения – в группе подросткового и ранне-юношеского возраста и в группе пенсионеров. Причины этого явления в обеих группах в принципе одинаковы: в первом случае еще не завершен процесс социализации индивида, и молодой человек тяготеет больше не к тем большим социальным группам, в которые он объективно включен, а к малым неформальным объединениям типа приятельского; во втором случае в связи с выходом на пенсию ослабевает связь с большими социальными группами и вновь усиливается тяга к узкому, межличностному общению.
Противоречиво выглядит состояние межличностных отношений в переходные, кризисные для того или иного конкретно-исторического общества времена. С одной стороны, на длительный срок ослабевают непосредственно общественные связи, наблюдается долгосрочная апатия масс к партийной, национально-патриотической, избирательной и другим видам политического взаимодействия, а в обыденном сознании утверждается мнение, что опереться в борьбе за выживание можно только на себя и на свое ближайшее, семейное и приятельское, окружение. С другой стороны, трагедия кризисного времени включает в себя наряду с распадом одних и обострением других общественных связей также и широко распространенные распад межличностных, в том числе семейных связей. Вспомним социальные последствия первых послереволюционных лет в нашей стране: гражданскую войну как проявление экстремального обострения общественных отношений, деклассирование рабочего класса, интеллигенции, крестьянства, массовую детскую беспризорность. Впрочем, распаду подвергаются здоровые, нормальные межличностные отношения, и одновременно наблюдается всплеск и расцвет нездоровых связей, лежащих в русле социальной патологии: широкомасштабное «отклоняющееся поведение» членов общества порождает всевозможные аморальные, а то и противоправные, группировки и формирования, вплоть до организованной преступности.
Разграничение общественных и межличностных отношений, а тем более их противопоставление, носит в значительной степени условный характер.
Во-первых, межличностные отношения возникают и реализуются в обществе, между общественными индивидами, и поэтому, если иметь в виду понятие «общественные отношения» в его широком смысле, являются общественными отношениями, даже в том случае, когда они носят характер сугубо индивидуального общения.
Во-вторых, межличностные отношения выступают персонифицированной формой общественных отношений в узком смысле слова, что особенно зримо в малых социальных группах (семья, первичный трудовой коллектив). Такой перелив, взаимопроникновение подтверждают высказанную мысль о том, что общественные отношения, вопреки довольно распространенному мнению, отнюдь не являются безличными и надличными.
2. Социальные системы: структурно-компонентный анализ
Трудный путь к системному подходу
От одной исторической эпохи к другой методы, при помощи которых пытаются рассмотреть и объяснить общество, разительно меняются. Происходит это в силу, по крайней мере, двух причин.
Во-первых, от эпохи к эпохе, по мере становления подлинной социальности и развития культуры, четко разграничивающей природное и социальное, претерпевает метаморфозы само понятие человеческого общества как на уровне обыденного, так и на уровне теоретического, философского сознания. В течение весьма длительного времени человек воспринимал природу и общество в нерасчлененном виде, как нечто единое и недифференцированное. Потребовались тысячелетия, чтобы социокультурное разделение общества и природы, с одной стороны, и прогрессирующее усложнение структуры самого социума, с другой, позволили увидеть в обществе самостоятельную целостность.
Во-вторых, от эпохи к эпохе, по мере развития науки менялись применяемые ею познавательные методы. Так, в века небывалых успехов классической механики (XVII–XVIII) приоритетным становится «механико-атомарный» подход к объектам исследования. Ему придается статус универсальной значимости, о чем свидетельствуют, в частности, названия многих философских произведений («Этика, доказанная в геометрическом порядке» Б.Спинозы, «Человек-машина» Ж.Ламетри), а также попытки создания «социальной физики», которая математически точно объяснила бы сущность и структуру общества.
Позволяя осуществлять анализ и уточнять некоторые детали и второстепенные моменты, механистический подход вступал во все более очевидное противоречие с главным, с принадлежностью социального (равно как и биологического) к более сложным формам движения материи, нежели механическая. Вопрос встал даже шире: в результате успехов естествознания мир в целом предстал перед исследователями в необыкновенной и не-предполагавшейся ранее сложности. И если ряд новых наук (теория вероятностей, статистическая физика) попытались овладеть этой сложностью количественно, то с точки зрения качественной она еще долго квалифицировалась как нечто дезорганизованное, лишенное какой-либо внутренней упорядоченности. Эта установка естествознания оказала соответствующее воздействие на обществоведение, где тоже надолго (вплоть до Гегеля) утвердилась парадигма хаотичности и случайности, якобы, характеризующих общество.
Во-первых, от эпохи к эпохе, по мере становления подлинной социальности и развития культуры, четко разграничивающей природное и социальное, претерпевает метаморфозы само понятие человеческого общества как на уровне обыденного, так и на уровне теоретического, философского сознания. В течение весьма длительного времени человек воспринимал природу и общество в нерасчлененном виде, как нечто единое и недифференцированное. Потребовались тысячелетия, чтобы социокультурное разделение общества и природы, с одной стороны, и прогрессирующее усложнение структуры самого социума, с другой, позволили увидеть в обществе самостоятельную целостность.
Во-вторых, от эпохи к эпохе, по мере развития науки менялись применяемые ею познавательные методы. Так, в века небывалых успехов классической механики (XVII–XVIII) приоритетным становится «механико-атомарный» подход к объектам исследования. Ему придается статус универсальной значимости, о чем свидетельствуют, в частности, названия многих философских произведений («Этика, доказанная в геометрическом порядке» Б.Спинозы, «Человек-машина» Ж.Ламетри), а также попытки создания «социальной физики», которая математически точно объяснила бы сущность и структуру общества.
Позволяя осуществлять анализ и уточнять некоторые детали и второстепенные моменты, механистический подход вступал во все более очевидное противоречие с главным, с принадлежностью социального (равно как и биологического) к более сложным формам движения материи, нежели механическая. Вопрос встал даже шире: в результате успехов естествознания мир в целом предстал перед исследователями в необыкновенной и не-предполагавшейся ранее сложности. И если ряд новых наук (теория вероятностей, статистическая физика) попытались овладеть этой сложностью количественно, то с точки зрения качественной она еще долго квалифицировалась как нечто дезорганизованное, лишенное какой-либо внутренней упорядоченности. Эта установка естествознания оказала соответствующее воздействие на обществоведение, где тоже надолго (вплоть до Гегеля) утвердилась парадигма хаотичности и случайности, якобы, характеризующих общество.