Страница:
Впоследствии Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал: "Что касается оценки пакта о ненападении с Германией в 1939 г., в момент, когда наша страна могла быть атакована с двух фронтов - со стороны Германии и со стороны Японии,- нет никаких оснований утверждать, что И. В. Сталин полагался на него. ЦК ВКП(б) и Советское правительство исходили из того, что пакт не избавил СССР от угрозы фашистской агрессии, но давал возможность выиграть время в интересах укрепления нашей обороны, препятствовал созданию единого антисоветского фронта" (Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. Т. 1. М., 1990, с. 229). Такова оценка пакта о ненападении с Германией, сделанная одним из главных творцов победы над "третьим рейхом".
Не только борьба за продление мирной передышки, но и стремление обеспечить коренные геополитические потребности Советского Союза преследовались Сталиным в 1939 году при заключении с Германией договора о ненападении. Договор обеспечивал выход нашей страны на внешние рубежи, завоеванные предшествующими поколениями, и отодвигал западную границу от ее важнейших политических и экономических центров.
Задача обеспечения безопасности северо-западных рубежей государства была решена в зимней войне с Финляндией в 1939-1940 годах. Протяженность границы с Финляндией составляла более тысячи километров. От Ленинграда она проходила всего в 32 км. По существу, вторая столица страны, к тому же мощный центр оборонной промышленности, находилась в зоне артиллерийского огня противника. Не защищены были и морские подступы к Ленинграду. А в случае захвата Ленинграда там вполне могли создать альтернативное правительство, которое стало бы базой для развязывания гражданской войны. В опасной близости от границы находился и Мурманск, наш северный незамерзающий порт, и железная дорога, связывающая его с центральными районами страны. Это факты, с которыми в условиях нарастающей угрозы войны нельзя было не считаться. Поистине глубокий смысл имеет афоризм: "География - это судьба народа".
Советское правительство предлагало разрешить мирным путем вопросы взаимоотношений между СССР и Финляндией. В переговорах с финнами Сталин говорил: "Мы не требуем и берем, а предлагаем... Поскольку Ленинград нельзя переместить, мы просим, чтобы граница проходила на расстоянии 70 километров от Ленинграда... Мы просим 2700 кв. км. и предлагаем взамен более 5500 кв. км". Защищая прорубленное Петром Великим "окно в Европу", он заявлял: "Мы ничего не можем поделать с географией, так же как и вы ее не можете изменить" (Зимняя война 1939-1940. Кн. 1. Политическая история. М., 1998, с. 125, 371).
Однако поддерживаемое Германией и поощряемое Англией и Францией финляндское правительство отвергло мирный путь решения вставших вопросов. В ходе зимней войны 1939-1940 годов Красная Армия прорвала мощную, укрепленную на современный лад линию Маннергейма и продвинулась на запад от 25 до 200 км. Через три с половиной месяца после начала войны финская армия, которой помогали западные державы, была разгромлена. По подписанному мирному договору Финляндия уступила часть своей территории, обеспечивающей безопасность Ленинграда и северо-западной границы СССР. А главное - были сорваны замыслы ведущих капиталистических стран превратить советско-финляндскую войну в мировую войну против Советского Союза.
Несостоятельными оказались утверждения, будто эта война показала слабость Красной Армии. Нелишне напомнить, что незадолго до советско-финляндской войны Красная Армия одержала блистательные победы над японскими самураями в районе озера Хасан и реки Халхин-Гол.
Конечно, советско-финляндская война заставила сделать и определенные выводы военно-политического характера. Руководством страны были предприняты меры для повышения боеспособности Красной Армии и укрепления ее командных кадров. Эта война показала необходимость освобождения от методов гражданской войны. Это была современная война, и она требовала перестройки армии на современные методы ведения войны. Подводя итоги советско-финляндской войны на совещании при ЦК ВКП(б) начальствующего состава в апреле 1940 года, И. В. Сталин отмечал: "Вот этот культ традиции и опыта гражданской войны развит у людей и отнял у них психологическую возможность побыстрей перестраиваться на новые методы современной войны... А что такое современная война? Интересный вопрос - чего она требует? Она требует массовой артиллерии... Второе - авиация, массовая авиация... Дальше танки, третье, тоже решающее... Минометы, четвертое, нет современной войны без минометов... Дальше - автоматизация ручного оружия... Создание культурного, квалифицированного и образованного командного состава... Требуются хорошо сколоченные и искусно работающие штабы... Затем требуются для современной войны хорошо обученные, дисциплинированные бойцы, инициативные... Для современной войны нам нужны политически стойкие и знающие военное дело политработники... Вот все те условия, которые требуются для того, чтобы вести современную войну..." (Зимняя война 1939-1940. Кн. 2. И. В. Сталин и финская кампания. М., 1998, с. 278-280).
Несостоятелен и вывод Хрущева о том, что у Советского Союза были "и время и возможности... чтобы хорошо подготовить страну к обороне". Как раз именно времени для выполнения этой безмерно трудной задачи стране было отведено катастрофически мало, если не сказать, что его практически не было. Сталин не раз предупреждал, что нам необходимо пройти путь, который занял у других стран столетия, лет за десять или того меньше. Иначе нас могут смять и загубить дело социализма.
Хрущев умышленно разорвал связь времени с объемом и трудностью задач, которые предстояло решить. А только так можно судить о том, достаточным или недостаточным временем располагала страна. Лживо и его утверждение, что были "возможности хорошо подготовить страну к обороне, что наша промышленность "была в состоянии полностью обеспечить Советскую Армию всем необходимым".
Здесь налицо полное извращение действительности. Хрущев отлично знал, что к началу 30-х годов Советский Союз в экономическом отношении был отсталой страной (на целое столетие!), уступавшей развитым капиталистическим государствам, той же Германии. У него не было промышленности, способной в массовом количестве производить танки, самолеты, артиллерию и другую современную боевую технику.
В стране предстояло еще только создать мощную индустриальную базу, целые новые отрасли промышленности, построить тысячи заводов, фабрик, шахт. Шла борьба буквально за каждый день, чтобы страна как можно раньше получила продукцию вновь построенных предприятий. Предстояло поднять и создать современное сельское хозяйство, способное обеспечить промышленность сырьем, реконструировать транспорт, подготовить десятки тысяч новых инженеров и сотни тысяч квалифицированных рабочих, предстояло разработать и заложить в чертежи образцы новой военной техники, которая бы не уступала лучшим ее образцам, состоявшим на вооружении передовых армий капиталистических стран. Необходимо было подготовить и военные кадры, способные овладеть этой техникой и умело применить ее в боевых условиях, коренным образом преобразовать сами вооруженные силы, сделать их способными вести современную войну.
Так, директор КАММИНговского Центра по изучению России и Восточной Европы Тель-Авивского университета Г. Городецкий, разоблачая книгу Резуна "Ледокол", пишет: В предвоенные годы "Сталин яростно критиковал академии за их устаревшие методики преподавания, за то, что они не чувствовали суть современной войны. Он был преисполнен решительности создать современную армию" (Г. Городецкий. Миф "Ледокола": Накануне войны. Пер. с англ. М.. 1995, с. 292).
Важное место в строительстве Красной Армии в предвоенные годы занимает проблема чистки ее рядов в 30-е годы. Здесь необходимо остановиться на одном важном аспекте этой проблемы. Долгое время, и в годы гражданской войны и в послевоенный период, во главе Красной Армии находился Троцкий. Ему принадлежала если не решающая, то важнейшая роль в формировании высшего командного состава армии, в выдвижении на руководящие посты командиров и комиссаров. Так сформировался в армии широкий слой лиц, обязанных в значительной мере Троцкому своей военной карьерой. При формировании этого слоя не последнюю роль играл и момент личной преданности Троцкому назначаемых лиц.
При непомерном властолюбии Троцкого, его стремлении играть высшую роль в партии и в государстве, это потенциально создавало угрозу бонапартистского варианта развития событий. Опасность обострялась болезнью Ленина, а затем и его смертью. Особенно это становилось угрожающим в связи с шаткой политической позицией Троцкого и его необузданным честолюбием. Напомним, что Ленин в своем политическом завещании охарактеризовал Троцкого, как небольшевистского деятеля. А это было чревато опасностью попытки с его стороны изменить политический строй страны, отходом от ленинизма.
В условиях развернувшейся ожесточенной дискуссии после смерти Ленина, наличия в стране многочисленных сторонников Троцкого, борьбы за преемственность власти, в условиях стремительно надвигавшейся угрозы войны вопрос о кадрах армии, за кем армия пойдет, приобретали особую остроту. Влияние Троцкого в армии было не только сильным, но и широким. Он был связан со многими из ее высших руководителей лично.
В 1939 году немецкий писатель Л. Фейхтвангер, посетив Москву, высказал такую мысль: "Раньше троцкисты были менее опасны, их можно было прощать, в худшем случае - ссылать... Теперь, непосредственно накануне войны, такое мягкосердечие нельзя было себе позволить. Раскол, фракционность, не имевшие серьезного значения в мирной обстановке, могут в условиях войны представить огромную опасность".
Определенную роль, подвигнувшую Сталина на проведение решительных мер, сыграло непрестанное хвастовство Троцкого, что армия при всех условиях поддержит его и пойдет за ним. В 1937 году на столе Сталина оказалась книга Троцкого "Преданная революция", в которой автор утверждал, что выражает не свои идеи, а говорит от имени огромного числа своих молчаливых сторонников в СССР. Этих сторонников больше всего могло быть в Красной Армии, которой он руководил в течение семи лет. Практически все тогдашнее руководство Красной Армии прошло через руки Троцкого, им отбиралось, назначалось, выдвигалось.
Известно, что многие из видных троцкистов признавали наличие заговорщических связей с военными кругами. Например, Н. Н. Крестинский в заключительном слове на процессе по делу антисоветского правоцентристского блока говорил: "В феврале 1935 года Пятаков сообщил мне, что между нами, троцкистами, правыми и военной группой Тухачевского состоялось соглашение о совместном совершении вооруженного переворота. С этого момента я несу ответственность не только за действия троцкистов, но и действия правых и за действия военных заговорщиков" (Цит. по: "Дуэль". 1998. ( 37).
Необоснованные репрессии, естественно, не могут быть оправданы. Но необходимо помнить, что Троцкий и его окружение при поддержке зарубежных банков и правительств развернули бешеную кампанию травли Советского Союза и лично Сталина как его лидера. Известно, что когда во время советско-финляндской войны формировалось временное правительство во главе с О. В. Куусиненом, определенными кругами на Западе обсуждался вопрос о создании русского альтернативного правительства во главе с Троцким (См.: М. И. Семиряга. Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941. М., 1992, с. 185). Это угрожало расколом в партии, распадом страны. Ведь Троцкий откровенно заявлял, что он желал бы разгрома СССР Германией. Все это объясняет, откуда у нас появились германские и прочие иностранные шпионы.
Для того чтобы глубже уяснить деятельность партии, советского государства, Сталина в предвоенные годы, составить представление об обстановке, в которой происходили глубочайшие преобразования в стране, необходим четкий ответ на вопрос: были ли враги нашего государства и партии вне и внутри страны, кто эти враги? Насколько они были опасны, была ли неизбежна борьба с ними? И если да, то по каким направлениям и в каких формах она должна была развернуться?
Это не праздный вопрос. В нем необходимо досконально разобраться, чтобы не потерять исторической перспективы. Ведь не случайно Хрущев на XX съезде партии, а затем и его последователи утверждали и продолжают твердить по сей день, что внутренних врагов ни у партии, ни у Советского государства, ни у Сталина не было. Что они порождены мнительностью, а то и сумасшествием Сталина. Так ли это?
При решении данного вопроса необходимо исходить из того факта, что в нашей стране в 30-е годы происходили глубочайшие социальные сдвиги, изменялись, а часто и ломались судьбы миллионов людей. Далеко не для всех они несли немедленные перемены к лучшему. Тысячи и тысячи воспринимали их как свою глубочайшую трагедию и готовы были отчаянно им противодействовать. Что было, то было. С этим приходилось, как с реальным фактом, считаться самым серьезным образом руководству страны. Объективные процессы создавали "пятую колонну" внутри страны, и она подталкивалась капиталистическим окружением к самым активным действиям.
Хрущев и его приспешники пытаются увести нас от понимания этой очевидности. Больше того, пытаются уверить, что было массовое сопротивление народа линии партии на индустриализацию и коллективизацию страны. Тем самым перечеркивается массовый героизм рабочего класса, трудового крестьянства и подавляющего большинства интеллигенции. Это примитивная ложь, опровергаемая фактами каждодневной жизни страны в 30-е годы. Но выдуманная ложь положена в основу возведенного фальсификаторами грандиозного здания о массовых репрессиях 1937 года и последующих лет. Она же лежит сегодня и в основе огульной реабилитации будто бы всех невинных.
Насколько грозным и опасным был внешний враг, вскрыла, и весьма наглядно, обрушившаяся на нас война. Подробно говорить об этом нет нужды. Объективное рассмотрение фактов свидетельствует и о том, как смертельно опасны были и внутренние враждебные силы, которые провоцировались капиталистическим окружением на самые жестокие и коварные формы борьбы. На истоках этой внутренней опасности, ее масштабах необходимо остановиться подробнее. А это непосредственно подводит к проблеме репрессий 30-х и последующих годов. Рассмотрим эти вопросы сначала в общей форме, а потом перейдем и к фактам.
Сталин не выдумывал своих врагов. Они были в реальной жизни и была суровая необходимость с ними бороться. Бороться во имя спасения страны, народа, социализма. Надвигавшаяся война отвела для этой борьбы минимальные сроки. Борьбу нельзя было отложить, нельзя было ее и затягивать. Враг в лице Гитлера и его капиталистических сообщников стоял у порога. Необходимо было спешить очистить страну от "пятой колонны".
Предстояла трудная, тяжкая, жестокая работа, но через это испытание необходимо было пройти. Понимая, что в карательные органы будут пытаться проникать и неизбежно проникнут враждебные силы, чтобы творить гнусное дело уничтожения преданных кадров, надо было идти на тяжкие издержки, неизбежные в этой работе, трагические ошибки, принимая на свои плечи тяжесть ответственности за допущенные просчеты и за судьбу невинных жертв.
Весь опыт истории показывает, что классовая борьба, особенно на переломных рубежах развития, жестока и беспощадна. В ее жернова попадают не только враги, но и невинные люди. Беспрецедентное, стремительное обогащение кучки людей в последние годы в нашей стране основано на геноциде народа, на его вымирании в чудовищных масштабах, достигающих полутора миллионов в год, на разграблении плодов труда многих поколений советских людей. В этом воплощено проявление классовой борьбы на современном этапе. Не видеть этого - значит быть слепым. "Демократическая" пропаганда делает все, чтобы затмить эти факты, сокрыть их от народа. С дьявольской настойчивостью она пытается скрыть и классовую сущность, историческую обусловленность репрессий 30-х годов.
Для того чтобы глубже разобраться в вопросе о репрессиях, необходимо рассмотреть по крайней мере три важнейших аспекта этой проблемы. Во-первых, необходимо четко определить - были ли репрессии обоснованы, направлены против лиц, свершивших тяжкие государственные преступления, понесли ли эти лица заслуженную кару. Или репрессии были обрушены на невинных людей, и жертвами стали сторонники социалистического государства рабочих и крестьян.
Это принципиальный вопрос и ответ на него имеет определяющее значение для суждения о правомерности или преступности самих репрессий. Хрущевым, его последователями, современными "демократами" он извращен и запутан до последней степени. Нельзя жалеть никаких усилий для того, чтобы установить истину в этом вопросе. Слишком много с ним связано в прошлой истории страны, да и ныне его решение без преувеличения имеет судьбоносное значение для самих основ идеологической и нравственной жизни и перспектив развития нашего общества.
Вторая важнейшая сторона проблемы репрессий - их масштабы. Здесь царит полнейшая вакханалия цифр и чудовищных вымыслов. Приводятся цифры, преувеличенные до невероятных размеров, далеко выходящие за рамки элементарного здравого смысла. И наряду с этим проводится линия на полное игнорирование, умышленное, можно сказать, тотальное замалчивание официальных, достаточно достоверных данных, имеющихся на этот счет. "Демократами" широко растиражированы рассуждения о том, что по самой своей сути не могло быть в 30-е годы столь широкого отступничества от дела социализма и не могло быть такого предательства в высших эшелонах партийной и государственной власти со стороны старых большевиков. Это подается как истина, не требующая доказательств. Однако опыт последующих лет начисто отвергает обоснованность этих рассуждений. Нельзя сбрасывать со счетов наш недавний трагический опыт перестройки и реформ, когда руководящее ядро партии - генсек Горбачев, члены Политбюро Яковлев, Шеварднадзе, кандидат в члены Политбюро Ельцин и другие - выступили как предатели дела социализма, разрушители великой страны. Нельзя забывать, что многие из руководящих кадров партии и государства пошли по их преступному пути.
Эти события и их тяжелейшие последствия для судеб страны и народа развернулись на наших глазах. Почему же теперь мы должны априори исключать реальность такого предательства со стороны отдельных тогдашних деятелей на раннем этапе истории советского государства? И вслед за "демократами" отрицать необходимость и неизбежность в те 30-е годы проведенных репрессий, которые были законно направлены на пресечение их антигосударственной, антисоветской деятельности. Учет этих уроков истории должен присутствовать при рассмотрении проблемы репрессий.
Теперь остановимся, хотя бы в общих чертах, на третьей стороне проблемы репрессий - соответствовала ли суровость наказания достижению главной цели, спасению страны в условиях стремительно надвигавшейся угрозы истребительной войны. Были ли оправданы и необходимы суровые меры проводившихся репрессий? Прежде всего нужно установить, против каких преступлений они были применены. Тяжесть вины должна соответствовать, вытекать из тяжести преступления.
Ни Хрущев, ни его последователи не смогли опровергнуть непреложные факты, свидетельствующие, что и в 30-е и в последующие годы в нашей стране взрывались шахты, сжигались хранилища зерна, пускались под откос составы с людьми и грузами, шли в услужение немецким оккупантам полицаи и каратели, и они предавали и убивали советских людей. Ведь все это совершалось конкретными людьми. Смешно утверждать, что это были только единичные случаи. Десятки тысяч фактов подтверждают, что это проявление классовой борьбы.
Как на это была обязана ответить власть, защищающая интересы и целостность государства, интересы народа и социализма в условиях надвигавшейся, а потом и шедшей войны? Ведь до этого Сталин долгие годы вел дискуссии со своими оппонентами по важнейшим вопросам судеб страны и партии. Убедить их отказаться от борьбы, вредительства, террора не удалось. Можно ли было власти ответить на их тягчайшие преступления некими полумерами? Могли ли они принести необходимый результат? В высшей степени это сомнительно. Нужно считаться и с тем, что только жестокие формы возмездия могли устрашить оголтелых врагов, заставить их отказаться от подрывной деятельности. Террор против врагов являлся мерой защиты. Представляется, что эти соображения необходимо учитывать при рассмотрении проблемы репрессий.
В конечном итоге и троцкисты, и бухаринцы выродились в злейших врагов Советского Союза, подвизавшихся на службе иностранных разведок.
Они были тесно связаны с германским фашизмом, готовившим войну против СССР. И троцкисты, и бухаринцы активно занимались вредительством, диверсиями, шпионажем, организацией террористических актов против руководителей нашей страны. Их разгром являлся важнейшим условием победоносного строительства социализма в Советском Союзе и позднее - победы в Великой Отечественной войне.
Есть необходимость остановиться еще на одной стороне этого принципиально важного вопроса, а именно на так называемом деле маршала Тухачевского. Огромную роль в деле Тухачевского и его сторонников сыграли секретные документы, присланные Сталину президентом Чехословакии Бенешем о наличии заговора в Советском Союзе. Последний (как и эксперты МИДа, службы безопасности и внешней разведки этой страны) были абсолютно уверены в их подлинности. Над Чехословакией в то время нависла угроза агрессии фашистской Германии, и Бенеш был заинтересован в укреплении мощи своего союзника СССР, в предотвращении готовящегося в стране военного переворота.
Имеются многочисленные свидетельства того, что не только Бенеш и Сталин, но и многие ведущие и хорошо информированные государственные деятели Запада в 1937 году, да и в последующие годы, рассматривали обвинительные доказательства, выдвинутые на процессах 1937 года, как обоснованные и истинные.
Черчилль в своих мемуарах "Вторая мировая война" по этому поводу пишет: "Осенью 1936 года президент Бенеш получил от высокопоставленного военного лица Германии уведомление, что, если он хочет воспользоваться предложением фюрера, ему следует поторопиться, так как в России в скором времени произойдут события, которые сделают любую возможную помощь Бенеша Германии ничтожной.
Пока Бенеш размышлял над этим тревожным намеком, ему стало известно, что через советское посольство в Праге осуществляется связь между высокопоставленными лицами в России и германским правительством. Это было одним из элементов так называемого заговора военных и старой гвардии коммунистов, стремившихся свергнуть Сталина и установить новый режим на основе прогерманской ориентации. Не теряя времени, президент Бенеш сообщил Сталину все, что он мог выяснить. За этим последовала беспощадная, но, возможно, небесполезная чистка военного и политического аппарата в Советской России и ряд процессов в январе 1937 года, на которых Вышинский столь блестяще выступал в роли государственного обвинителя... Русская армия была очищена от прогерманских элементов, хотя это и причинило тяжелый ущерб ее боеспособности... Сталин сознавал, чем он лично обязан Бенешу, и Советское правительство было воодушевлено сильным желанием помочь ему и его оказавшейся под угрозой стране противостоять нацистской опасности". (У. Черчилль. Вторая мировая война, т. 1. М., 1955, с. 266, 267).
Характерно, что первые сведения, поступившие о заговоре Тухачевского, были восприняты советской стороной с недоверием. Исследовавший обстоятельства "дела Тухачевского" историк из ФРГ И. Пфафф пишет: "Из категорических и кратких формулировок в записях, содержавшихся в канцелярии президента, как кажется, даже явствует, что первые две беседы с Александровским, 22 и 24 апреля, сопровождались возбужденными дискуссиями между советским посланником, который стремился опровергнуть обвинения против Тухачевского как абсурдные, и Бенешем, которому не удалось поколебать эту уверенность посланника, и что Александровский лишь 26 апреля и 7 мая капитулировал перед "обличающим материалом", предоставленным ему Бенешем".
Далее Пфафф пишет, что сведения, полученные от Бенеша, обсуждались на заседании Политбюро 24 мая 1937 года и из принятого там решения "можно по меньшей мере в общих чертах обрисовать обвинения против Тухачевского и других генералов. "Заговорщики" якобы планировали "во взаимодействии с германским генеральным штабом и гестапо... в результате военного переворота свергнуть Сталина и Советское правительство, а также все органы партии и Советской власти, установить... военную диктатуру". Это должно было быть произведено с помощью антикоммунистического "национального правительства", связанного с Германией и имевшего целью осуществить убийство Сталина и его ведущих соратников, "предоставить Германии за ее помощь особые привилегии внутри Советского Союза" и сделать "территориальные уступки Германии... на Украине", уже не говоря о расторжении союзов с Парижем и Прагой. Все это должно было бы произойти под лозунгом создания "национальной России", которая находилась бы под сильной военной властью".
Не только борьба за продление мирной передышки, но и стремление обеспечить коренные геополитические потребности Советского Союза преследовались Сталиным в 1939 году при заключении с Германией договора о ненападении. Договор обеспечивал выход нашей страны на внешние рубежи, завоеванные предшествующими поколениями, и отодвигал западную границу от ее важнейших политических и экономических центров.
Задача обеспечения безопасности северо-западных рубежей государства была решена в зимней войне с Финляндией в 1939-1940 годах. Протяженность границы с Финляндией составляла более тысячи километров. От Ленинграда она проходила всего в 32 км. По существу, вторая столица страны, к тому же мощный центр оборонной промышленности, находилась в зоне артиллерийского огня противника. Не защищены были и морские подступы к Ленинграду. А в случае захвата Ленинграда там вполне могли создать альтернативное правительство, которое стало бы базой для развязывания гражданской войны. В опасной близости от границы находился и Мурманск, наш северный незамерзающий порт, и железная дорога, связывающая его с центральными районами страны. Это факты, с которыми в условиях нарастающей угрозы войны нельзя было не считаться. Поистине глубокий смысл имеет афоризм: "География - это судьба народа".
Советское правительство предлагало разрешить мирным путем вопросы взаимоотношений между СССР и Финляндией. В переговорах с финнами Сталин говорил: "Мы не требуем и берем, а предлагаем... Поскольку Ленинград нельзя переместить, мы просим, чтобы граница проходила на расстоянии 70 километров от Ленинграда... Мы просим 2700 кв. км. и предлагаем взамен более 5500 кв. км". Защищая прорубленное Петром Великим "окно в Европу", он заявлял: "Мы ничего не можем поделать с географией, так же как и вы ее не можете изменить" (Зимняя война 1939-1940. Кн. 1. Политическая история. М., 1998, с. 125, 371).
Однако поддерживаемое Германией и поощряемое Англией и Францией финляндское правительство отвергло мирный путь решения вставших вопросов. В ходе зимней войны 1939-1940 годов Красная Армия прорвала мощную, укрепленную на современный лад линию Маннергейма и продвинулась на запад от 25 до 200 км. Через три с половиной месяца после начала войны финская армия, которой помогали западные державы, была разгромлена. По подписанному мирному договору Финляндия уступила часть своей территории, обеспечивающей безопасность Ленинграда и северо-западной границы СССР. А главное - были сорваны замыслы ведущих капиталистических стран превратить советско-финляндскую войну в мировую войну против Советского Союза.
Несостоятельными оказались утверждения, будто эта война показала слабость Красной Армии. Нелишне напомнить, что незадолго до советско-финляндской войны Красная Армия одержала блистательные победы над японскими самураями в районе озера Хасан и реки Халхин-Гол.
Конечно, советско-финляндская война заставила сделать и определенные выводы военно-политического характера. Руководством страны были предприняты меры для повышения боеспособности Красной Армии и укрепления ее командных кадров. Эта война показала необходимость освобождения от методов гражданской войны. Это была современная война, и она требовала перестройки армии на современные методы ведения войны. Подводя итоги советско-финляндской войны на совещании при ЦК ВКП(б) начальствующего состава в апреле 1940 года, И. В. Сталин отмечал: "Вот этот культ традиции и опыта гражданской войны развит у людей и отнял у них психологическую возможность побыстрей перестраиваться на новые методы современной войны... А что такое современная война? Интересный вопрос - чего она требует? Она требует массовой артиллерии... Второе - авиация, массовая авиация... Дальше танки, третье, тоже решающее... Минометы, четвертое, нет современной войны без минометов... Дальше - автоматизация ручного оружия... Создание культурного, квалифицированного и образованного командного состава... Требуются хорошо сколоченные и искусно работающие штабы... Затем требуются для современной войны хорошо обученные, дисциплинированные бойцы, инициативные... Для современной войны нам нужны политически стойкие и знающие военное дело политработники... Вот все те условия, которые требуются для того, чтобы вести современную войну..." (Зимняя война 1939-1940. Кн. 2. И. В. Сталин и финская кампания. М., 1998, с. 278-280).
Несостоятелен и вывод Хрущева о том, что у Советского Союза были "и время и возможности... чтобы хорошо подготовить страну к обороне". Как раз именно времени для выполнения этой безмерно трудной задачи стране было отведено катастрофически мало, если не сказать, что его практически не было. Сталин не раз предупреждал, что нам необходимо пройти путь, который занял у других стран столетия, лет за десять или того меньше. Иначе нас могут смять и загубить дело социализма.
Хрущев умышленно разорвал связь времени с объемом и трудностью задач, которые предстояло решить. А только так можно судить о том, достаточным или недостаточным временем располагала страна. Лживо и его утверждение, что были "возможности хорошо подготовить страну к обороне, что наша промышленность "была в состоянии полностью обеспечить Советскую Армию всем необходимым".
Здесь налицо полное извращение действительности. Хрущев отлично знал, что к началу 30-х годов Советский Союз в экономическом отношении был отсталой страной (на целое столетие!), уступавшей развитым капиталистическим государствам, той же Германии. У него не было промышленности, способной в массовом количестве производить танки, самолеты, артиллерию и другую современную боевую технику.
В стране предстояло еще только создать мощную индустриальную базу, целые новые отрасли промышленности, построить тысячи заводов, фабрик, шахт. Шла борьба буквально за каждый день, чтобы страна как можно раньше получила продукцию вновь построенных предприятий. Предстояло поднять и создать современное сельское хозяйство, способное обеспечить промышленность сырьем, реконструировать транспорт, подготовить десятки тысяч новых инженеров и сотни тысяч квалифицированных рабочих, предстояло разработать и заложить в чертежи образцы новой военной техники, которая бы не уступала лучшим ее образцам, состоявшим на вооружении передовых армий капиталистических стран. Необходимо было подготовить и военные кадры, способные овладеть этой техникой и умело применить ее в боевых условиях, коренным образом преобразовать сами вооруженные силы, сделать их способными вести современную войну.
Так, директор КАММИНговского Центра по изучению России и Восточной Европы Тель-Авивского университета Г. Городецкий, разоблачая книгу Резуна "Ледокол", пишет: В предвоенные годы "Сталин яростно критиковал академии за их устаревшие методики преподавания, за то, что они не чувствовали суть современной войны. Он был преисполнен решительности создать современную армию" (Г. Городецкий. Миф "Ледокола": Накануне войны. Пер. с англ. М.. 1995, с. 292).
Важное место в строительстве Красной Армии в предвоенные годы занимает проблема чистки ее рядов в 30-е годы. Здесь необходимо остановиться на одном важном аспекте этой проблемы. Долгое время, и в годы гражданской войны и в послевоенный период, во главе Красной Армии находился Троцкий. Ему принадлежала если не решающая, то важнейшая роль в формировании высшего командного состава армии, в выдвижении на руководящие посты командиров и комиссаров. Так сформировался в армии широкий слой лиц, обязанных в значительной мере Троцкому своей военной карьерой. При формировании этого слоя не последнюю роль играл и момент личной преданности Троцкому назначаемых лиц.
При непомерном властолюбии Троцкого, его стремлении играть высшую роль в партии и в государстве, это потенциально создавало угрозу бонапартистского варианта развития событий. Опасность обострялась болезнью Ленина, а затем и его смертью. Особенно это становилось угрожающим в связи с шаткой политической позицией Троцкого и его необузданным честолюбием. Напомним, что Ленин в своем политическом завещании охарактеризовал Троцкого, как небольшевистского деятеля. А это было чревато опасностью попытки с его стороны изменить политический строй страны, отходом от ленинизма.
В условиях развернувшейся ожесточенной дискуссии после смерти Ленина, наличия в стране многочисленных сторонников Троцкого, борьбы за преемственность власти, в условиях стремительно надвигавшейся угрозы войны вопрос о кадрах армии, за кем армия пойдет, приобретали особую остроту. Влияние Троцкого в армии было не только сильным, но и широким. Он был связан со многими из ее высших руководителей лично.
В 1939 году немецкий писатель Л. Фейхтвангер, посетив Москву, высказал такую мысль: "Раньше троцкисты были менее опасны, их можно было прощать, в худшем случае - ссылать... Теперь, непосредственно накануне войны, такое мягкосердечие нельзя было себе позволить. Раскол, фракционность, не имевшие серьезного значения в мирной обстановке, могут в условиях войны представить огромную опасность".
Определенную роль, подвигнувшую Сталина на проведение решительных мер, сыграло непрестанное хвастовство Троцкого, что армия при всех условиях поддержит его и пойдет за ним. В 1937 году на столе Сталина оказалась книга Троцкого "Преданная революция", в которой автор утверждал, что выражает не свои идеи, а говорит от имени огромного числа своих молчаливых сторонников в СССР. Этих сторонников больше всего могло быть в Красной Армии, которой он руководил в течение семи лет. Практически все тогдашнее руководство Красной Армии прошло через руки Троцкого, им отбиралось, назначалось, выдвигалось.
Известно, что многие из видных троцкистов признавали наличие заговорщических связей с военными кругами. Например, Н. Н. Крестинский в заключительном слове на процессе по делу антисоветского правоцентристского блока говорил: "В феврале 1935 года Пятаков сообщил мне, что между нами, троцкистами, правыми и военной группой Тухачевского состоялось соглашение о совместном совершении вооруженного переворота. С этого момента я несу ответственность не только за действия троцкистов, но и действия правых и за действия военных заговорщиков" (Цит. по: "Дуэль". 1998. ( 37).
Необоснованные репрессии, естественно, не могут быть оправданы. Но необходимо помнить, что Троцкий и его окружение при поддержке зарубежных банков и правительств развернули бешеную кампанию травли Советского Союза и лично Сталина как его лидера. Известно, что когда во время советско-финляндской войны формировалось временное правительство во главе с О. В. Куусиненом, определенными кругами на Западе обсуждался вопрос о создании русского альтернативного правительства во главе с Троцким (См.: М. И. Семиряга. Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941. М., 1992, с. 185). Это угрожало расколом в партии, распадом страны. Ведь Троцкий откровенно заявлял, что он желал бы разгрома СССР Германией. Все это объясняет, откуда у нас появились германские и прочие иностранные шпионы.
Для того чтобы глубже уяснить деятельность партии, советского государства, Сталина в предвоенные годы, составить представление об обстановке, в которой происходили глубочайшие преобразования в стране, необходим четкий ответ на вопрос: были ли враги нашего государства и партии вне и внутри страны, кто эти враги? Насколько они были опасны, была ли неизбежна борьба с ними? И если да, то по каким направлениям и в каких формах она должна была развернуться?
Это не праздный вопрос. В нем необходимо досконально разобраться, чтобы не потерять исторической перспективы. Ведь не случайно Хрущев на XX съезде партии, а затем и его последователи утверждали и продолжают твердить по сей день, что внутренних врагов ни у партии, ни у Советского государства, ни у Сталина не было. Что они порождены мнительностью, а то и сумасшествием Сталина. Так ли это?
При решении данного вопроса необходимо исходить из того факта, что в нашей стране в 30-е годы происходили глубочайшие социальные сдвиги, изменялись, а часто и ломались судьбы миллионов людей. Далеко не для всех они несли немедленные перемены к лучшему. Тысячи и тысячи воспринимали их как свою глубочайшую трагедию и готовы были отчаянно им противодействовать. Что было, то было. С этим приходилось, как с реальным фактом, считаться самым серьезным образом руководству страны. Объективные процессы создавали "пятую колонну" внутри страны, и она подталкивалась капиталистическим окружением к самым активным действиям.
Хрущев и его приспешники пытаются увести нас от понимания этой очевидности. Больше того, пытаются уверить, что было массовое сопротивление народа линии партии на индустриализацию и коллективизацию страны. Тем самым перечеркивается массовый героизм рабочего класса, трудового крестьянства и подавляющего большинства интеллигенции. Это примитивная ложь, опровергаемая фактами каждодневной жизни страны в 30-е годы. Но выдуманная ложь положена в основу возведенного фальсификаторами грандиозного здания о массовых репрессиях 1937 года и последующих лет. Она же лежит сегодня и в основе огульной реабилитации будто бы всех невинных.
Насколько грозным и опасным был внешний враг, вскрыла, и весьма наглядно, обрушившаяся на нас война. Подробно говорить об этом нет нужды. Объективное рассмотрение фактов свидетельствует и о том, как смертельно опасны были и внутренние враждебные силы, которые провоцировались капиталистическим окружением на самые жестокие и коварные формы борьбы. На истоках этой внутренней опасности, ее масштабах необходимо остановиться подробнее. А это непосредственно подводит к проблеме репрессий 30-х и последующих годов. Рассмотрим эти вопросы сначала в общей форме, а потом перейдем и к фактам.
Сталин не выдумывал своих врагов. Они были в реальной жизни и была суровая необходимость с ними бороться. Бороться во имя спасения страны, народа, социализма. Надвигавшаяся война отвела для этой борьбы минимальные сроки. Борьбу нельзя было отложить, нельзя было ее и затягивать. Враг в лице Гитлера и его капиталистических сообщников стоял у порога. Необходимо было спешить очистить страну от "пятой колонны".
Предстояла трудная, тяжкая, жестокая работа, но через это испытание необходимо было пройти. Понимая, что в карательные органы будут пытаться проникать и неизбежно проникнут враждебные силы, чтобы творить гнусное дело уничтожения преданных кадров, надо было идти на тяжкие издержки, неизбежные в этой работе, трагические ошибки, принимая на свои плечи тяжесть ответственности за допущенные просчеты и за судьбу невинных жертв.
Весь опыт истории показывает, что классовая борьба, особенно на переломных рубежах развития, жестока и беспощадна. В ее жернова попадают не только враги, но и невинные люди. Беспрецедентное, стремительное обогащение кучки людей в последние годы в нашей стране основано на геноциде народа, на его вымирании в чудовищных масштабах, достигающих полутора миллионов в год, на разграблении плодов труда многих поколений советских людей. В этом воплощено проявление классовой борьбы на современном этапе. Не видеть этого - значит быть слепым. "Демократическая" пропаганда делает все, чтобы затмить эти факты, сокрыть их от народа. С дьявольской настойчивостью она пытается скрыть и классовую сущность, историческую обусловленность репрессий 30-х годов.
Для того чтобы глубже разобраться в вопросе о репрессиях, необходимо рассмотреть по крайней мере три важнейших аспекта этой проблемы. Во-первых, необходимо четко определить - были ли репрессии обоснованы, направлены против лиц, свершивших тяжкие государственные преступления, понесли ли эти лица заслуженную кару. Или репрессии были обрушены на невинных людей, и жертвами стали сторонники социалистического государства рабочих и крестьян.
Это принципиальный вопрос и ответ на него имеет определяющее значение для суждения о правомерности или преступности самих репрессий. Хрущевым, его последователями, современными "демократами" он извращен и запутан до последней степени. Нельзя жалеть никаких усилий для того, чтобы установить истину в этом вопросе. Слишком много с ним связано в прошлой истории страны, да и ныне его решение без преувеличения имеет судьбоносное значение для самих основ идеологической и нравственной жизни и перспектив развития нашего общества.
Вторая важнейшая сторона проблемы репрессий - их масштабы. Здесь царит полнейшая вакханалия цифр и чудовищных вымыслов. Приводятся цифры, преувеличенные до невероятных размеров, далеко выходящие за рамки элементарного здравого смысла. И наряду с этим проводится линия на полное игнорирование, умышленное, можно сказать, тотальное замалчивание официальных, достаточно достоверных данных, имеющихся на этот счет. "Демократами" широко растиражированы рассуждения о том, что по самой своей сути не могло быть в 30-е годы столь широкого отступничества от дела социализма и не могло быть такого предательства в высших эшелонах партийной и государственной власти со стороны старых большевиков. Это подается как истина, не требующая доказательств. Однако опыт последующих лет начисто отвергает обоснованность этих рассуждений. Нельзя сбрасывать со счетов наш недавний трагический опыт перестройки и реформ, когда руководящее ядро партии - генсек Горбачев, члены Политбюро Яковлев, Шеварднадзе, кандидат в члены Политбюро Ельцин и другие - выступили как предатели дела социализма, разрушители великой страны. Нельзя забывать, что многие из руководящих кадров партии и государства пошли по их преступному пути.
Эти события и их тяжелейшие последствия для судеб страны и народа развернулись на наших глазах. Почему же теперь мы должны априори исключать реальность такого предательства со стороны отдельных тогдашних деятелей на раннем этапе истории советского государства? И вслед за "демократами" отрицать необходимость и неизбежность в те 30-е годы проведенных репрессий, которые были законно направлены на пресечение их антигосударственной, антисоветской деятельности. Учет этих уроков истории должен присутствовать при рассмотрении проблемы репрессий.
Теперь остановимся, хотя бы в общих чертах, на третьей стороне проблемы репрессий - соответствовала ли суровость наказания достижению главной цели, спасению страны в условиях стремительно надвигавшейся угрозы истребительной войны. Были ли оправданы и необходимы суровые меры проводившихся репрессий? Прежде всего нужно установить, против каких преступлений они были применены. Тяжесть вины должна соответствовать, вытекать из тяжести преступления.
Ни Хрущев, ни его последователи не смогли опровергнуть непреложные факты, свидетельствующие, что и в 30-е и в последующие годы в нашей стране взрывались шахты, сжигались хранилища зерна, пускались под откос составы с людьми и грузами, шли в услужение немецким оккупантам полицаи и каратели, и они предавали и убивали советских людей. Ведь все это совершалось конкретными людьми. Смешно утверждать, что это были только единичные случаи. Десятки тысяч фактов подтверждают, что это проявление классовой борьбы.
Как на это была обязана ответить власть, защищающая интересы и целостность государства, интересы народа и социализма в условиях надвигавшейся, а потом и шедшей войны? Ведь до этого Сталин долгие годы вел дискуссии со своими оппонентами по важнейшим вопросам судеб страны и партии. Убедить их отказаться от борьбы, вредительства, террора не удалось. Можно ли было власти ответить на их тягчайшие преступления некими полумерами? Могли ли они принести необходимый результат? В высшей степени это сомнительно. Нужно считаться и с тем, что только жестокие формы возмездия могли устрашить оголтелых врагов, заставить их отказаться от подрывной деятельности. Террор против врагов являлся мерой защиты. Представляется, что эти соображения необходимо учитывать при рассмотрении проблемы репрессий.
В конечном итоге и троцкисты, и бухаринцы выродились в злейших врагов Советского Союза, подвизавшихся на службе иностранных разведок.
Они были тесно связаны с германским фашизмом, готовившим войну против СССР. И троцкисты, и бухаринцы активно занимались вредительством, диверсиями, шпионажем, организацией террористических актов против руководителей нашей страны. Их разгром являлся важнейшим условием победоносного строительства социализма в Советском Союзе и позднее - победы в Великой Отечественной войне.
Есть необходимость остановиться еще на одной стороне этого принципиально важного вопроса, а именно на так называемом деле маршала Тухачевского. Огромную роль в деле Тухачевского и его сторонников сыграли секретные документы, присланные Сталину президентом Чехословакии Бенешем о наличии заговора в Советском Союзе. Последний (как и эксперты МИДа, службы безопасности и внешней разведки этой страны) были абсолютно уверены в их подлинности. Над Чехословакией в то время нависла угроза агрессии фашистской Германии, и Бенеш был заинтересован в укреплении мощи своего союзника СССР, в предотвращении готовящегося в стране военного переворота.
Имеются многочисленные свидетельства того, что не только Бенеш и Сталин, но и многие ведущие и хорошо информированные государственные деятели Запада в 1937 году, да и в последующие годы, рассматривали обвинительные доказательства, выдвинутые на процессах 1937 года, как обоснованные и истинные.
Черчилль в своих мемуарах "Вторая мировая война" по этому поводу пишет: "Осенью 1936 года президент Бенеш получил от высокопоставленного военного лица Германии уведомление, что, если он хочет воспользоваться предложением фюрера, ему следует поторопиться, так как в России в скором времени произойдут события, которые сделают любую возможную помощь Бенеша Германии ничтожной.
Пока Бенеш размышлял над этим тревожным намеком, ему стало известно, что через советское посольство в Праге осуществляется связь между высокопоставленными лицами в России и германским правительством. Это было одним из элементов так называемого заговора военных и старой гвардии коммунистов, стремившихся свергнуть Сталина и установить новый режим на основе прогерманской ориентации. Не теряя времени, президент Бенеш сообщил Сталину все, что он мог выяснить. За этим последовала беспощадная, но, возможно, небесполезная чистка военного и политического аппарата в Советской России и ряд процессов в январе 1937 года, на которых Вышинский столь блестяще выступал в роли государственного обвинителя... Русская армия была очищена от прогерманских элементов, хотя это и причинило тяжелый ущерб ее боеспособности... Сталин сознавал, чем он лично обязан Бенешу, и Советское правительство было воодушевлено сильным желанием помочь ему и его оказавшейся под угрозой стране противостоять нацистской опасности". (У. Черчилль. Вторая мировая война, т. 1. М., 1955, с. 266, 267).
Характерно, что первые сведения, поступившие о заговоре Тухачевского, были восприняты советской стороной с недоверием. Исследовавший обстоятельства "дела Тухачевского" историк из ФРГ И. Пфафф пишет: "Из категорических и кратких формулировок в записях, содержавшихся в канцелярии президента, как кажется, даже явствует, что первые две беседы с Александровским, 22 и 24 апреля, сопровождались возбужденными дискуссиями между советским посланником, который стремился опровергнуть обвинения против Тухачевского как абсурдные, и Бенешем, которому не удалось поколебать эту уверенность посланника, и что Александровский лишь 26 апреля и 7 мая капитулировал перед "обличающим материалом", предоставленным ему Бенешем".
Далее Пфафф пишет, что сведения, полученные от Бенеша, обсуждались на заседании Политбюро 24 мая 1937 года и из принятого там решения "можно по меньшей мере в общих чертах обрисовать обвинения против Тухачевского и других генералов. "Заговорщики" якобы планировали "во взаимодействии с германским генеральным штабом и гестапо... в результате военного переворота свергнуть Сталина и Советское правительство, а также все органы партии и Советской власти, установить... военную диктатуру". Это должно было быть произведено с помощью антикоммунистического "национального правительства", связанного с Германией и имевшего целью осуществить убийство Сталина и его ведущих соратников, "предоставить Германии за ее помощь особые привилегии внутри Советского Союза" и сделать "территориальные уступки Германии... на Украине", уже не говоря о расторжении союзов с Парижем и Прагой. Все это должно было бы произойти под лозунгом создания "национальной России", которая находилась бы под сильной военной властью".