Опасная борьба шла на западных границах; внутри разных княжеств происходили волнения, усобицы княжеские, заставлявшие народ выселяться из родной стороны; но Московское княжество было спокойно и при Симеоне, как при отце его; народ не терпел ни от татар, ни от усобиц. Симеон жил мирно с братьями, до нас дошел любопытный договор его с ними. Договор начинается так: «Я, князь великий Симеон Иоаннович, всея Руси с своими братьями младшими, с князем Иваном и князем Андреем, целовали между собою крест у отцовского гроба. Быть нам заодно до смерти, брата старшего иметь и чтить в отцово место; а тебе, господин князь великий, без нас не доканчивать ни с кем». Все эти выражения с первого разу напоминают старину, но в старину князья не иначе называли друг друга как: брат, отец, сын, в договоре же Симеона младшие братья, обещая, что будут держать старшего в отцово место, не смеют, однако, или не хотят, или не умеют назвать его: отче! но постоянно называют: «Господин, князь великий!» Любопытно также, что братья всего больше толкуют о собственности, о своих участках, младшие выговаривают, чтоб старший брат не обидел, чего не отнял у них; также: «Кто из нас что примыслил или прикупил или кто вперед что прикупит или примыслит чужое к своим волостям, то все блюсти, не обидеть».
   Если в княжение Симеона Русь не испытала ни кровавых усобиц, ни татарских опустошений, зато в 1352 году явилась страшная язва — черная смерть; в 1353 году она поразила в Москве митрополита Феогноста, самого великого князя, двоих сыновей и брата Андрея. Симеон умер еще очень молод, 36 лет; он также оставил завещание, в котором отказал удел свой и все движимое и недвижимое имение жене, по смерти которой все это переходило к брату Симеонову, великому князю Иоанну.
   Это обстоятельство важно в том отношении, что два удела Московского княжества соединились теперь в один, и, таким образом, сила великого князя Иоанна увеличивалась вдвое. Мы видели, что третий сын Калиты, Андрей, умер в одно время с Симеоном, и уже по смерти его родился у него сын Владимир, получивший только один удел отцовский. В завещании Симеона любопытно следующее наставление братьям, из которого оказывается оседлость бояр вследствие нового порядка вещей, явление старых отцовских бояр, хранителей правительственных преданий, добрых советников, которых мы так мало видим прежде: «По отца нашего благословенью, что приказал нам жить заодин, также и я вам приказываю, своей братье, жить заодин; лихих людей не слушайте, которые станут вас ссорить; слушайте отца нашего, владыки Алексея, да старых бояр, которые отцу нашему и нам добра хотели. Пишу вам это слово для того, чтоб не перестала память родителей наших и наша, чтоб свеча не угасла».
   У брата Симеонова Иоанна явился соперник в искании великого княжения Владимирского — то был Константин Васильевич, князь суздальский. Если мы предположим, что Константин происходил от Андрея Ярославича, а не Александровича и был, таким образом, дядею сыновьям Калиты, то и тогда он не имел права на старшинство, ибо взял бы его не по отчине и не по дедине: ни отец, ни дед его небыли великими князьями. Константин суздальский искал великого княжения не по старым правам, во по новым понятиям и отношениям, по которым всякий князь вмел право в том случае, когда был отважен, богат и силен. Об отваге Константина свидетельствует летопись, говоря, что он княжил честно и грозно, оборонял отчину свою от сильных князей и от татар, причем под сильными князьями нельзя разуметь других, кроме московских. Если Константин не мог быть богат собственною казною, чтоб перекупить ярлык у московского князя, то мог получить денежную помощь из Новгорода, жители которого, притесненные Калитою, смиренные Симеоном, не могли надеяться добра от сильной Москвы и старались, чтоб великое княжение перешло к другому князю, послабее; узнавши о смерти Симеона, они отправили немедленно посла своего в Орду просить великого княжения Константину суздальскому. Но все их старания были напрасны: хан отдал ярлык Иоанну московскому. Впрочем, сначала ни суздальский князь, ни новгородцы не обратили внимания на ярлык: Константин помирился с Иоанном перед своею смертию, в 1354 году; с Новгородом у московского князя полтора года не было мира.
   В год смерти Симеоновой рязанцы взяли Лопасню, захватили здесь наместника Александра Михайловича, отвели в Рязань и держали там в большом томлении, пока не выкупили его из Москвы. Лопасня, принадлежавшая к уделу малолетнего серпуховского князя, Владимира Андреевича, и шесть других мест были потеряны; но этот урон был вознагражден другими приобретениями в Рязанской области. Внутри Московского княжества в правление Иоанна произошло следующее замечательное событие. Мы уже имели случай говорить, что при оседлости князей и бояре их должны были приобрести большое значение в княжестве; большее значение должен был приобрести и тысяцкий, получивший возможность отправлять свою важную должность при нескольких князьях сряду без смены, могла даже явиться наследственность должности в одном роде. Но при таких обстоятельствах власть тысяцкого при непосредственных отношениях этой власти к городовому народонаселению могла быть опасна другим боярам, которых влияние стеснялось влиянием тысяцкого, потом могла быть опасна и самой власти княжеской. В описываемое время должность московского тысяцкого отправлял боярин Алексей Петрович Хвост. При Симеоне Гордом он поднял крамолу против великого князя, был изгнан, лишен своих волостей; все три брата: Симеон, Иоанн и Андрей — поклялись не принимать к себе в службу мятежного боярина, ни детей его; Иоанн особенно поклялся не отдавать Алексею Петровичу той части его имения, которую он, Иоанн, получил от брата своего, великого князя Симеона, и несмотря на все это, Алексей Петрович является тысяцкимв княжение Иоанна. Но зимою, 3 февраля 1357 года, рано, во время заутрени, тело Алексея Петровича было найдено на площади со всеми признаками насильственной смерти; никто не видал, как совершилось убийство; но слух шел, что бояре собирали на тысяцкого тайный совет, строили ковы, и погиб он от своих товарищей, общею всех думою, как погиб Андрей Боголюбский от Кучковичей. Сильный мятеж встал в городе вследствие этого убийства, и большие бояре московские отъехали в Рязань с женами и детьми; но в следующем году великий князь перезвал к себе опять из Рязани двоих бояр — Михаила и зятя его Василия Васильевича.
   В других княжествах продолжались прежние явления. В Муромской волости в 1354 году князь Федор Глебович, собравши большое войско, пошел к Мурому на тамошнего князя Юрия Ярославича, выгнал его и сам сел на его место. Муромцы были ему рады и пошли с ним в Орду; но спустя неделю по отъезде Федора пришел в Муром прежний князь, Юрий, собрал остальных жителей Мурома и пошел также в Орду судиться с Федором. По суду ханскому муромское княжение досталось Федору Глебовичу; Юрий был выдан сопернику, который посадил его в крепкую тюрьму, где он и умер. В Твери продолжалась вражда между дядею Василием Михайловичем и племянником Всеволодом Александровичем холмским. В 1357 году митрополит Алексей приехал во Владимир, и туда явился к нему князь Всеволод Александрович с жалобою на дядю.
   По митрополичью слову, Василий Михайлович, заключив договор с великим князем московским, также приехал во Владимир судиться с племянником пред митрополитом, с ним вместе приехал и владыка тверской Федор; много было между князьями споров, глаголания, как говорит летописец, но конечный мир и любовь не состоялись.
   Московский князь, как видно, держал сторону дяди, Василия, потому что когда потом оба соперника отправились в Орду и Всеволод хотел пробраться туда через Переяславль, то наместники московские не пустили его, и он принужден был уехать в Литву. Немудрено, что и в Орде дело было решено также в пользу дяди; здесь хан и ханша без суда выдали Всеволода Василию; и было, по словам летописца, Всеволоду от дяди томление большое, много натерпелись и бояре, и слуги холмского князя, и черные люди.
   Но у сына Александрова был могущественный союзник, Олгерд, князь литовский, женатый на родной сестре его. Неизвестно, каким образом удалось Всеволоду уехать в Литву; но когда он возвратился оттуда в 1360 году, то Василий уступил племянникам треть их отчины. Из других князей летопись упоминает под 1354 годом о смерти Димитрия Федоровича стародубского, которому наследовал брат его Иван Федорович. В 1359 г. умер смоленский князь Иван Александрович, и его место заступил сын его Святослав.
   В Новгороде в 1354 году посадник Оницифор Лукич добровольно отказался от своей должности, и на его место был избран Александр, брат убитого Дворянинца. Но потом, в 1359 году, упоминается уже другой посадник, Адриан Захарыч, у которого в этом году было отнято посадничество, но не всем городом, а только одним Славенским концом; на место Адриана был избран Сильвестр Лентеевич. Но другие части города не согласились на это избрание, и на Ярославове дворе произошла сеча, потому что жители Славенского конца явились в доспехах и разогнали безоружных заречан, бояр многих били и грабили, одного убили до смерти. Это повело к новой усобице: Софийская сторона вооружилась, чтоб отомстить за бесчестье братьев своих, а Славенская по необходимости, чтоб защищать имение и головы свои; три дня враждебные стороны стояли друг против друга, славенцы переметали уже мост, как пришли два владыки — старый, Моисей, из монастыря, где жил на покое, и новый Алексей, с архимандритами и игуменами. Владыки стали благословлять народ, говоря: «Дети! не накликайте себе брани, а поганым похвалы, святым церквам и месту этому пустоты, не сходитесь на бой». Толпы послушались и разошлись; но села Селивестровы были опустошены, взято много сел и у других славенцев, причем погибло много и невиноватых; посадником был избран Никита Матвеевич, как видно сын прежнего посадника Матвея.
   В орде хан Чанибек был убит в 1357 году сыном своим Бердибеком; русский летописец говорит об убитом, что он был очень добр к христианству и при нем была большая льгота земле Русской. В этом же году летописец упоминает о татарском после Кошаке, от которого была большая истома князьям русским. Бердибек был убит сыном своим Кулпою, Кулпа Неврусом. В 1358 году сын Бердибеков, Мамат-хожа, пришедши в Рязанскую землю, прислал в Москву к великому князю с предложением установить твердые границы между Московским и Рязанским княжествами; но великий князь не пустил Мамат-хожу в свою отчину. Опаснее был враг на западе: под 1356 годом летописец говорит, что литовцы овладели Ржевою, в тот же самый год Олгерд приходил под Брянск и под Смоленск и пленил сына у князя Василия смоленского.
   Этот Василий в том же году пришел из Орды с ярлыком на Брянск, утвердился здесь, но скоро умер; после его смерти, по словам летописца, был в Брянске мятеж от лихих людей, смута великая и опустение города, после чего стал владеть Брянском великий князь литовский. В 1358 году войско тверское и можайское отняло Ржеву у литовцев; в 1359 году смольняне воевали Бельчу. Но Олгерд не любил отдавать назад раз что-нибудь взятое: в том же году он приходил под Смоленск, сын его Андрей взял опять Ржеву, и в 1360 году сам Олгерд приезжал смотреть этот город, верно боясь, чтоб русские в другой раз не отняли его у Литвы. Но к счастию для слабых княжеств, Смоленского и Тверского, Олгерд постоянно сдерживался на западе Тевтонским орденом: борьба с рыцарями шла одинаково неудачно для Литвы и при наследнике Арфберга, Винрихе фон-Книпроде. В 1360 году Олгерд, Кейстут и сын последнего Патрикий сошлись с великим магистром на границах литовских: битва продолжалась целый день, и рыцари одержали победу. Напрасно Кейстут старался остановить бегущих и возобновить битву: его свалили с коня, Патрикий ринулся в середину неприятелей для спасения отца, но также был сброшен с лошади, поднялся и отбивался до тех пор, пока подоспел отряд литовцев и выручил его из беды; но отца спасти не мог. Кейстута отвезли в Мариенбург, столицу Ордена, и засадили в тесную тюрьму; день и ночь стояла у дверей стража и не пускала к пленнику никого, кроме слуги, приносившего пищу, но этот слуга, приближенный к магистру, отличавшийся своею верностию, был родом литвин, в молодости захваченный в плен и окрещенный. Ежедневный разговор с Кейстутом на родном языке, злая судьба и знаменитые подвиги литовского богатыря разбудили в нем давно уснувшую любовь к старому отечеству: он дал средство Кейстуту уйти из заточения и достичь двора зятя своего, князя мазовецкого. Кейстут не хотел возвращаться на родину, не отомстивши рыцарям: он взял у них два замка и с добычею возвращался домой, как на дороге был захвачен орденским отрядом, вторично попался в неволю, вторично ушел из нее и опять начал готовиться ко вторжению в Пруссию. К 1362 или 1363 году относят победу Олгерда над татарами при Синих водах, следствием которой было очищение Подолии от татар.
   У Новгорода со шведами, а у Пскова с Ливонским орденом войны не было в княжение Иоанна; встречаем только известие о двукратном походе псковичей к Полоцку.
   В 1359 году умер Иоанн московский, кроткий, тихий и милостивый князь, по словам летописца. Иоанн умер еще очень молод, 33 лет, оставив двух малолетних сыновей, Димитрия и Ивана, и малолетнего племянника Владимира Андреевича. Следовательно, Московское княжество по смерти Иоанна находилось точно в том же положении, как и по смерти Калиты, разделялось на три участка, а именно: старший сын Иоанна Димитрий получил удел дяди Симеона, младший, Иван, участок отца своего, а двоюродный их брат Владимир удержал волость отца своего Андрея. Но Иван скоро умер (1365 г.), и Димитрий опять соединил два участка, при которых владел еще Владимирскою великокняжескою областию с прикупами дедовскими; Владимир Андреевич имел только один участок отцовский, борьба между братьями была поэтому невозможна, и Владимир должен был подчиняться распоряжениям Димитрия, как увидим впоследствии.
   Казалось, что ранняя смерть Иоанна будет гибельна для Москвы, ибо малютка сын его мог ли хлопотать в Орде, мог ли бороться с притязаниями других князей? И действительно, когда все князья явились в Орде и недоставало одного московского, то хан отдал великокняжескую Владимирскую область князю суздальскому, который получил ее не по отчине и не по дедине, повторяет летописец, следовательно, безо всякого права. Еще замечательнее здесь то, что добыл у хана ярлык не старший из суздальских князей — Андрей Константинович, но младший — Димитрий. Андрей, по словам летописца, не захотел взять ярлыка; есть известие, будто он говорил: «Доискиваться ярлыка — потратить только деньги, а потом, когда вырастет законный наследник Димитрий московский, то надобно будет воевать с ним, притом должно нарушить клятву, данную отцу его». Димитрий Константинович думал иначе: он поехал во Владимир и, чтоб упрочить его за собою, остался жить в этой древней столице великокняжеской. Но Москва не думала уступать. Бояре ее, привыкшие быть боярами сильнейших князей, князей всея Руси, не хотели сойти на низшую степень и начали стараться добыть ярлык своему князю. Малютка Димитрий отправился в Орду; но там нельзя было ничего добиться при сильной смуте, когда один хан сменял другого: Неврус был свергнут и убит заяицким ханом Хидырем (Хидрбег). Хидырь был убит сыном своим Темир-Ходжею; наконец, Орда разделилась между двумя ханами: Абдулом (Аbdullah), именем которого правил сильный темник Мамай, и Мюридом.
   Московские бояре отправили послов к последнему, и он дал ярлык малолетнему их князю. Есть известие, что за Димитрия московского хлопотали в Орде также родственники его, князья ростовские и тверские, вероятно думавшие, что гораздо безопаснее для них иметь на владимирском столе малютку, чем взрослого. Бояре посадили на коней всех трех малолетних князей своих, Димитрия, Ивана и Владимира, и выступили с ними на Димитрия Константиновича. Последний не мог противиться московским полкам, и внук Калиты получил великое княжение Владимирское (1362 г.).
   Таким образом, бояре московские, упрочив первенство за молодым князем своим, оправдали отзыв об них Симеона Гордого. Но кто же были эти бояре, которые, по выражению Симеона, отцу его добра хотели? Мы видели, что еще к Юрию Даниловичу в Москву пришел служить из Южной Руси боярин Родион Несторович. В 1340 году великий князь Иоанн Данилович Калита отправил рать свою под Смоленск с двумя воеводами: Александром Ивановичем и Федором Акинфовичем. Последний должен быть сын знаменитого Акинфа, который по неудовольствию на Родиона отъехал в Тверь и погиб при Переяславле; сыновья Акинфа могли перейти опять из Твери в Москву, тем более что летописец упоминает перед тем об отъезде многих тверских бояр в Москву, а что у Акинфа были два сына — Федор и Иван, это мы знаем также из летописи. В 1348 году вместе с князем Иваном ходил в Новгород воеводою из Москвы Иван Акинфович. Наконец, мы видели действующим в Ростове боярина Василия Кочеву.
   При Симеоне Гордом наместниками его в Торжке были Михаил Давыдович и Иван Рыбкин, да сборщик податей Борис Семенов. Вознамерившись жениться на княжне тверской, Симеон послал за невестою Андрея Кобылу и Алексея Босоволокова. Вскоре после этого по очень важному делу Симеон отправил в Орду Федора Хлебовича (в некоторых летописях — князя Федора Глебовича, следов. муромского) и с ним киличеев или мечников — Федора Шубачеева и Аминя. В 1352 году Симеон отправил в Константинополь послами Дементия Давыдова и Юрия Воробьева; мы видели уже прежде одного Давыдовича, Михаила, наместником в Торжке. В 1353 году наместником серпуховского князя в Лопасне был Михаил Александрович, тогда как прежде мы видели Александра Ивановича воеводою при Калите. Большими боярами в Москве при Иоанне Иоанновиче были, как мы видели, Михаил и зять его Василий Васильевич, бесспорно тысяцкий, род которого производится от Протасия, приехавшего в Москву с князем Даниилом Александровичем и бывшего здесь тысяцким. Сын его Василий, отец нашего Василия, по родословным книгам, был также тысяцким: отсюда объясняется соперничество и вражда этого рода с Алексеем Петровичем Хвостом; дед нашего Василия называется Протасием в родословных книгах, в летописи же — Вельямином; могло быть, что он имел два имени, по обычаю того времени. В духовной Калиты упоминается Борис Ворков, который служил великому князю и за это получил от него село в Ростовской области. Свидетелями договора между великим князем Симеоном и братьями его были: Василий… тысяцкий, Михаил Александрович… Васильевич, Василий Окатьевич, Ананий Окольничий… Иван Михайлович. Дьяком при Иоанне Калите был Кострома, при сыне его Иоанне — Нестерко.

Глава седьмая

Княжение Димитрия Иоанновича Донского (1362—1389)
 
   Следствия усиления Москвы для других княжеств. — Св. Алексей и св. Сергий. — Вторая борьба Москвы с Тверью. — Война рязанская. — Торжество московского князя над тверским. — События в Литве по смерти Олгерда. Борьба Москвы с Ордою. — Поражение русских на реке Пьяне. — Победа их на Воже. — Куликовская битва. — Нашествие Тохтамыша. — Сын великого князя в Орде. — Война с Рязанью. — События в Нижнем Новгороде. — Отношения великого князя Димитрия к двоюродному брату Владимиру Андреевичу. — Уничтожение сана тысяцкого и судьба боярина Вельяминова. — Отношения Москвы к Новгороду. — Войны Пскова с ливонскими немцами. — События в Литве. — Смерть великого князя Димитрия и его завещание. — Значение княжения Димитриева. — Московские бояре.
 
 
   Преждевременная смерть Иоанна и малолетство сына его вместо вреда, какого, по-видимому, должно было ожидать от них для Московского княжества, послужили только для того, чтобы показать всю силу последнего: благодаря этой силе, скопленной дедом, дядею и отцом, одиннадцатилетний Димитрий московский получил первенство между всеми князьями Северо-Восточной Руси. Мы видели, что бояре московские купили ярлык для своего князя у одного из ханов-соперников — Мюрида; но когда в 1363 году, во время пребывания молодого Димитрия во Владимире, явился туда к нему посол из Мамаевой Орды, от хана Абдула, с ярлыками на великое княжение Владимирское, то великий князь принял и этого посла с честию и проводил с дарами. Это рассердило Мюрида, который, чтоб отомстить Димитрию московскому, прислал с князем Иваном белозерским новый ярлык на Владимир Димитрию суздальскому. Тот обрадовался и сел в другой раз во Владимире, но сидел только двенадцать дней, потому что Димитрий московский опять пришел на него с большим войском, выгнал из Владимира, осадил в Суздале, опустошил окрестности этого города и взял наконец над его князем свою волю, по выражению летописца. Но если торжество Москвы над Тверью при Калите сопровождалось бедою для других княжеств, то и торжество внука Калитина над соперником его, князем суздальским, имело такие же следствия: под тем же 1363 годом летописец говорит, что Димитрий московский взял свою волю над князем Константином ростовским, а князя Ивана Федоровича стародубского и Димитрия галицкого выгнал из их княжеств. Изгнанники удалились к Димитрию Константиновичу суздальскому; но время удачных союзов многих младших князей против великого прошло: суздальский князь, два раза уже испытав силу Москвы, не хотел начинать борьбы в третий раз; и потом, когда в 1365 году ему снова вынесли из Орды ярлык на Владимир, он отказался навсегда от своих притязаний в пользу московского князя с тем, чтоб тот помог ему управиться с младшим братом, а в 1366 году выдал дочь свою за Димитрия московского.
   Между тем моровая язва сильно опустошила Россию, умерло много князей: молодой брат Димитрия московского, Иван; ростовский князь Константин; тверские — Семен Константинович, Всеволод, Андрей и Владимир Александровичи; Андрей Константинович суздальский. Между оставшимися в живых князьями начались споры за выморочные уделы; древний Суздаль, подобно Ростову, давно уже утратил свое значение; старшие князья жили и погребались не в Суздале и не в Городце, а в Новгороде Нижнем, уже тогда значительном по своей торговле благодаря выгодному положению; старший из Константиновичей — Андрей княжил в Нижнем, предоставив Суздаль младшему — Димитрию; но по смерти Андрея Нижним овладел третий, самый младший брат Борис Константинович; Димитрий, не будучи в силах сам отнять у брата Нижний, послал просить помощи в Москву. Димитрий московский (четырнадцатилетний) отправил к Константиновичам послов с увещанием помириться и поделиться вотчиною; но Борис не послушался. Тогда Москва употребила другую силу: митрополит Алексей отнял епископию нижегородскую и городецкую у суздальского владыки Алексея, и в то же время послом от московского князя явился в Нижнем преподобный Сергий, игумен радонежский; он позвал Бориса Константиновича в Москву, и когда тот не послушался, то Сергий по приказу митрополита и великого князя московского затворил все церкви в Нижнем. После этого присланы были из Москвы полки на помощь Димитрию Константиновичу, и когда последний приблизился с ними и своею ратью к Нижнему, то Борис вышел к нему навстречу с поклонами и покорением, уступая ему захваченную волость. Димитрий помирился с ним, взял себе Нижний, а брату отдал Городец.