Страница:
Не забудем, что просвещение было тесно соединено с религиею: кто больше читал, тот, значило, был больше утвержден в вере; отсюда религиозное направление, столь могущественное, необходимо влекло за собою стремление к распространению грамотности, приобретению книг. Сыновья и внуки Ярослава I наследовали его ревность к распространению книжного учения. Сын его Святослав собирал книги, которыми наполнил свои клети; из этих книг дошло до нас два сборника. Другой сын Ярослава I, Всеволод, говорил на пяти иностранных языках, которые он изучил сидя дома, как выражается сын его, Мономах, и этим дает знать, что Всеволод изучил языки не по необходимости во время странствования по чужим землям, но единственно из любознательности; Мономах говорит при этом, что знание языков доставляет почет от иностранцев. Религиозная начитанность Мономаха видна из его сочинений. Святослав (Святоша) Давыдович собирал книги, которые подарил Киево-Печерскому монастырю; по его побуждению инок Феодосий перевел с греческого послание Льва, папы римского к Флавиану, архиепископу константинопольскому. В своде летописей Татищева, в подлинности которых нет основания сомневаться, часто встречаем известия об образованности князей, например, о Святославе Ростиславиче говорится, что он знал греческий язык и книги охотно читал, о Святославе Юрьевиче, что он охотник был читать и милостиво принимал ученых людей, приходивших из Греции и стран западных, часто с ними разговаривал и спорил; о Романе Ростиславиче смоленском, что он многих людей понуждал к учению, устроил училища, при которых содержал учителей греческих и латинских на свой счет и не хотел иметь священников не ученых; на это он издержал все свое имение, так что по смерти его ничего не осталось в казне, и смольняне похоронили его на свой счет. Михаил Юрьевич, по словам того же свода летописей, очень хорошо знал св. писание, с греками и латинами говорил на их языках так же свободно, как по-русски, но не любил спорить о вере. О Ярославе Владимировиче галицком говорится, что он знал иностранные языки, читал много книг, так что мог сам наставлять правой вере, понуждал духовенство учить мирян, определял монахов учителями и монастырские доходы назначал для содержания училищ. О Константине Всеволодовиче в дошедших до нас летописях говорится, что он всех умудрял духовными беседами, потому что часто и прилежно читал книги; а в Татищевском своде летописей говорится, что он был очень учен, держал при себе людей ученых, накупал много старинных книг греческих дорогою ценою и велел переводить их на русский язык, собирал известия о делах древних славных князей, сам писал и другие с ним трудились; одних греческих книг было у него более тысячи, которые частию сам купил, частию получил в дар от патриархов.
Если при Владимире и Ярославе посылали детей учиться к священникам при церквах, то обычай этот должен был продолжаться и распространяться в описываемое время; имеем полное право принять известие о существовании училищ при церквах, дворах епископских и заводимых князьями на свой счет; также известие, что в этих училищах учили греческому языку, ибо для утверждения в вере необходимо было распространять переводы духовных книг с греческого языка; училища эти служили и для образования священников, на что прямо указывает приведенное известие о цели училища, устроенного в Смоленске князем Романом Ростиславичем; встречаем также известие об училищах на Волыни. Что духовенство описываемого времени ясно понимало необходимость образования для своего сословия, видно из следующих слов одного духовного лица XII века: «Если властели мира сего и люди, занятые заботами житейскими, обнаруживают сильную охоту к чтению, то тем больше нужно учиться нам, и всем сердцем искать сведения в слове божием, писанном о спасении душ наших». Этими словами всего лучше подтверждаются приведенные известия о любви к чтению и вообще образованности князей.
Какие же дошли до нас памятники этой образованности? Мы видели, что уже при Ярославе I русские люди начали испытывать свои силы в собственных сочинениях религиозного содержания, видели этот первый опыт, сделанный первым нашим митрополитом из русских, Иларионом; при означенных выше благоприятных условиях для грамотности в описываемое время имеем право ожидать большего числа подобных памятников; и действительно, до нас дошел ряд сочинений религиозного содержания, принадлежащих известнейшим духовным лицам эпохи. Большая часть их составляет поучения, обращенные к одному какому-нибудь лицу по известному случаю или к целому народу, к целой пастве. Из первых упомянем об ответе св. Феодосия Печерского на вопрос великого князя Изяслава, следует ли в день воскресный закалать животных и употреблять их мясо? Феодосий отвечает, что, после того как господь сошел на землю, жидовское все умолкло. Нет греха закалать животных в воскресенье; если же будем закалать в субботу, а есть в воскресенье, то это явное жидовство. Потом Феодосий говорит, в какие дни следует поститься. На вопрос великого князя Изяслава о вере латинской или варяжской Феодосий отвечал: «Вера их зла и закон их не чист: они икон не целуют, в пост мясо едят, на опресноках служат; христианам не следует отдавать за них дочерей и брать их дочерей за себя замуж, не должно ни брататься с ними, ни кумиться, ни есть, ни пить из одного сосуда. Но если они попросят у вас есть, то дайте им пищу в их сосудах, если же у них сосудов не будет, то дайте в своих, только потом вымойте эти сосуды и молитву над ними прочтите. Латины Евангелие и Апостол имеют, иконы святые и в церковь ходят, но вера их и закон не чисты, множеством ересей своих они всю землю обесчестили, потому что по всей земле живут варяги. Нет жизни вечной живущим в вере латинской, армянской, сарацинской. Не следует их веры хвалить, свою веру беспрестанно хвали и подвизайся в ней добрыми делами. Будь милостив не только к своим домочадцам, но и к чужим: еретика и Латынина помилуй и от беды избавь и мзды от бога не лишишься. Если встретишь иноверников, спорящих с верными, то помогай правоверным на зловерных. А если кто скажет: и ту и эту веру бог дал, то отвечай: по-твоему бог двоверный? Разве ты не слыхал, что написано: един бог, едина вера и едино крещение?» Послание митрополита Никифора к великому князю Владимиру Мономаху (tm) важно для нас во 1) по отзывам о поведении Мономаха; во 2) по высказывающимся в нем отношениям власти духовной к светской, митрополита к князю. Послание написано во время великого поста, когда, по словам митрополита, устав церковный и правило есть говорить и князьям что-нибудь полезное. Митрополит рассматривает различные виды грехов и не находит, в котором бы из них можно было упрекнуть Мономаха: этому князю не нужно говорить в похвалу поста, потому что он благочестием воспитан и постом воздоен, потому что воздержание его во время поста все видят и чудятся. «Что говорить такому князю, — продолжает Никифор, — который больше на сырой земле спит, дому бегает, платье светлое отвергает, по лесам ходя, сиротинскую носит одежду и только по нужде, входя в город, облекается в одежду властелинскую. Что говорить такому князю, который другим любит готовить обеды обильные, а сам служит гостям, работает своими руками, подаяние его доходит даже и до податей; другие насыщаются и упиваются, а сам князь сидит и смотрит только, как другие едят и пьют, довольствуясь малою пищею и водою: так угождает он своим подданным, сидит и смотрит, как рабы его упиваются, руки его ко всем простерты, никогда не прячет он сокровищ, никогда не считает золота или серебра, но все раздает, а между тем казна его никогда не бывает пуста». Наконец митрополит находит возможность преподать наставление князю, находит в нем слабую сторону: «Кажется мне, князь мой, — говорит он, — что, не будучи в состоянии видеть всего сам своими глазами, ты слушаешь других и в отверстый слух твой входит стрела. Так подумай об этом, князь мой, исследуй внимательнее, подумай об изгнанных тобою, осужденных, презренных, вспомни обо всех, кто на кого сказал что-нибудь, кто кого оклеветал, сам рассуди таковых, всех помяни и отпусти, да и тебе отпустится, отдай, да и тебе отдастся… Только не опечалься, князь, словом моим: не подумай, что кто-нибудь пришел ко мне с жалобою и потому я написал это тебе! Нет: так просто я пишу к тебе для напоминания, в котором нуждаются владыки земные; многим пользуются они, но за то и многим искушениям подвержены». Здесь мы видим уже обычай печалования, который был в употреблении у нашего духовенства в продолжение древней истории нашей; заметим также обращение митрополита к князю: «К тебе, добляя глава наша и всей христолюбивей земли, слово се есть: его же из утробы освяти и помазав, от царское и княжьское крови смесив». Другое послание митрополита Никифора к Мономаху было написано в ответ на вопрос великого князя: как отвергнуты были латины от св. соборной и правоверной церкви? Митрополит приводит 20 причин уклонения западной церкви от восточной. В заключение митрополит говорил Мономаху: «Прочитай это, князь, и не раз, но два раза и больше, сам и сыновья твои. Князьям, как от бога избранным и призванным на правоверную веру, надобно разуметь слова Христовы и основание церковное твердое, на свет и наставление порученным им от бога людям». Одинакого с этим посланием содержания послание митрополита Иоанна к архиепископу римскому об опресноках.
Послание Симона, епископа владимирского и суздальского к Поликарпу, черноризцу печерскому, важно по некоторым историческим указаниям, которыми и воспользовались мы в своем месте. Сочинитель послания, Симон, был сначала монахом Киево-Печерского монастыря, потом игуменом владимирского (на Клязьме) Рождественского монастыря, наконец в 1214 году поставлен епископом на владимирскую и суздальскую епархию. Поликарп был также монахом Киево-печерского монастыря и страдал честолюбием, для укрощения которого Симон и написал ему упомянутое послание. «Брат! — начинает Симон свое послание, — седши в безмолвии, собери ум свой и скажи сам в себе: человек! не оставил ли ты мир и родителей по плоти? пришел ты сюда на спасение, а поступаешь не по духовному. Зачем ты назвался чернецом? Ведь черное платье не избавит тебя от мук. Смотри, как уважают тебя здесь князья и бояре и все друзья твои, говорят: счастливец! возненавидел мир и славу его, уже не печется ни о чем земном, желая одного небесного. Но ты живешь не по-монашески; стыдно мне за тебя: те, которые нас здесь ублажают, получат царство небесное, а мы будем мучиться. Восстань, брат, восстань и попекись мысленно о своей душе. Не будь один день кроток, а другой яр и зол; а то немного помолчишь и опять начнешь роптать на игумена и на служителей его. Не будь лжив: под предлогом немощи телесной не отлучайся собрания церковного: как дождь растит семя, так и церковь влечет душу на добрые дела; все делаемое наедине, в келье — ничтожно; двенадцать псалмов, прочтенные наедине, не стоят одного „Господи помилуй“, пропетого в церкви. Надобно было тебе подумать, зачем захотел ты выйти из святого, блаженного, честного и спасенного того места Печерского? Думаю, брат, что бог побудил тебя к тому, не терпя твоей гордости, и извергнул тебя, как некогда сатану с отступными силами, потому что не захотел ты служить святому мужу, своему господину, а нашему брату, архимандриту Анкиндину, игумену печерскому. Печерский монастырь — море, не держит в себе гнилого, но выбрасывает вон. Горе тебе, что написал ко мне о своей досаде: погубил ты свою душу. Спрашиваю тебя: чем хочешь спастись? Будь ты постник и нищ, не спи по ночам но если досады не можешь снести — не получишь спасения. Пишет ко мне княгиня Ростиславова, Верхуслава, что хочет поставить тебя епископом или в Новгород, или в Смоленск, или в Юрьев; пишет: не пожалею и тысячи серебра для тебя и для Поликарпа. Я ей отвечал: дочь моя Анастасия! дело небогоугодное хочешь сделать; если бы он пробыл в монастыре неисходно с чистою совестию, в послушании игумену и всей братии, трезвясь во всем, то не только облекся бы в святительскую одежду, но и вышнего царства достоин был бы. Ты хочешь быть епископом? Хорошо, но прочти послание апостола Павла к Тимофею и подумай, таков ли ты, каким следует быть епископу? Если бы ты был достоин этого сана, то я не отпустил бы тебя от себя, но своими руками поставил бы тебя наместником в обе епископии, во Владимир и Суздаль, как и хотел князь Георгий, но я не согласился, видя твое малодушие. Совершенство состоит не в том, чтоб быть славиму ото всех, но в том, чтоб исправить житие свое и сохранить себя в чистоте. Оттого из Печерского монастыря так много епископов поставлено было во всю Русскую землю; прочти старую летопись Ростовскую, в ней найдешь, что их было больше тридцати, а если считать всех до меня грешного, то будет около пятидесяти. Рассуди же теперь, какова слава этого монастыря? постыдившись, покайся и будь доволен тихим и безмятежным житием, к которому господь привел тебя. Я бы с радостию оставил епископство и стал работать игумену, но сам знаешь, что меня удерживает. Все знают, что у меня, грешного епископа Симона, соборная церковь, красота всему городу Владимиру, а другая суздальская церковь, которую сам построил; сколько у них городов и сел, и десятину собирают по всей той земле, и всем этим владеет наша худость; но пред богом скажу тебе: всю эту славу и власть счел бы я за ничто, если бы мне только хворостиною пришлось торчать за воротами или сором валяться в Печерском монастыре и быть попираему людьми».
По указаниям на обычаи и нравы замечательно послание митрополита Иоанна (по всем вероятностям, второго) черноризцу Иакову, в ответ на некоторые вопросы, касавшиеся дисциплины церковной. «Ненадобно, — говорит митрополит, — сообщаться и служить с звероядцами и с теми, которые служат на опресноках; но есть с ними ради Христовой любви не запрещается; если кто хочет убегать этого для чистоты или немощи, пусть убегает, но блюдите, чтоб не произошло от этого соблазна, не родилась бы вражда: надобно из двух зол выбирать меньшее. Если, как ты говоришь, некоторые в Русской земле не приобщаются в великий пост, едят мясо и все нечистое, то надобно их всячески отвращать от этого, если же будут упорствовать, то не давать им св. причащения и смотреть на них, как на иноплеменников и противников веры. Также должно поступать и с теми, которые держат по две жены и которые занимаются волхвованием; ослушников должно строго наказывать, но не убивать до смерти и не увечить. Так как в то время не было утверждено, чтобы русские княжны, выходя замуж за иноверных владельцев, сохраняли православную веру, то митрополит и вооружился против обычая выдавать дочерей княжеских замуж в чужие страны, где служат на опресноках, т.е. в страны католические.
Митрополит приказывает всеми силами направлять на веру правую тех, которые приносят жертвы бесам, болотам и колодезям, которые женятся без благословения церковного, разводятся и берут других жен. Называет беззаконниками тех, которые продают рабов-христиан жидам и еретикам; вооружается против тех, которые волею, для торговли, ходят к поганым и едят с ними вместе нечистое; против тех, которые часто в монастырях пиры устроивают, созывают мужчин и женщин вместе и стараются превзойти друг друга в том, кто лучше устроит пир. Эта ревность не по боге, говорит митрополит, но от лукавого происходит.
В том же роде вопросы черноризца Кирика, предложенные новгородскому епископу Нифонту и другим духовным лицам с их ответами. Из этого памятника узнаем об обычае ходить на поклонение святым местам; Кирик удерживал некоторых от этого и спрашивал, хорошо ли он делает? Очень хорошо, был ответ: идет он для того, чтоб есть и пить, ничего не делая. Вопрос: если роду и рожанице режут хлебы и сыры и мед? В ответе читаем: «Горе пьющим рожанице». Встречаем известие об обычае оглашать пред крещением булгарина, половчина, чудина в продолжение 40 дней, а славянина в продолжение 8 дней; таким образом, узнаем, что во время Кириково продолжалось крещение славян. Понятия времени выражаются в следующем правиле: по захождении солнца ненадобно хоронить мертвеца, хоронить его, когда еще солнце высоко, потому что последнее видит солнце до общего воскресения. Относительно нравов узнаем, что некоторые явно жили с наложницами. Узнаем об обычае женщин обмывать тело свое водою и эту воду давать пить мужьям, если видят, что последние перестают любить их; на таких налагается епитимья, равно как и на тех, которые детей своих носят к латинскому священнику на молитву или носят больных детей к волхвам.
Теперь обратимся к поучениям, обращенным к целому народу. Здесь первое место занимает поучение св. Феодосия Печерского о казнях божиих: «Наводит бог по гневу своему казнь какую-либо или поганых, потому что не обращаемся к богу; междоусобная рать бывает от соблазна дьявольского и от злых людей. Страну согрешившую казнит бог смертью, голодом, наведением поганых, бездождием и другими разными казнями…» Следующие слова важны относительно нравов и обычаев времени: «Не погански ли мы поступаем? Если кто встретит монаха или монахиню, свинью или коня лысого, то возвращается. Суеверию по дьявольскому наущению предаются! Другие чиханью веруют, будто бывает на здравие главе. Дьявол прельщает и отвлекает от бога волхвованием, чародейством, блудом, запойством, резоиманием, прикладами, воровством, лжею, завистию, клеветою, трубами, скоморохами, гуслями, сопелями, всякими играми и делами неподобными. Видим и другие злые дела; все падки к пьянству, блуду и злым играм. А когда стоим в церкви, то как смеем смеяться или шептаться?.. На праздники больших пиров не должно затевать, пьянства надобно бегать. Горе пребывающим в пьянстве! Пьянством ангела-хранителя отклоняем от себя, злого беса привлекаем к себе: дух святый от пьянства далек, ад близок…» Как языческие обычаи примешивались к христианским, видно из поучения, приписываемого также св. Феодосию: «Для обеда две молитвы: одна в начале, другая в конце. Установлена за упокой кутья, — обедов же и ужинов за упокой не установлено, воды не велено приставлять к кутье; также яиц класть на кутью. Тропарей не должно говорить чашам в пиру, кроме трех: при поставлении обеда славится Христос, по окончании прославляется дева Мария, потом чествуется хозяин». Дошло до нас также несколько поручений св. Феодосия, обращенных к братии его монастыря; в одном из них святой говорит: «Если бы только можно было, то каждый день говорил бы я, со слезами молил и к ногам вашим припадал, чтоб никто из нас не пропустил молитвенного времени. Кто возделывал ниву или виноградник и видит плоды, то не помнит труда от радости и молит бога, чтоб сподобил собрать плод; если же видит, что нива тернием поросла, то что сделает!
Сколько лет минуло, и никого не вижу, кто б пришел ко мне и сказал: как мне спастись?» Поучение митрополита русского Никифора замечательно по своему началу, из которого видно, что митрополит-грек, по незнанию русского языка не произносил сам поучений своих к народу, а только писал их. «Не дан мне дар языков; оттого я стою посреди вас безгласен и совершенно безмолвен. А так как ныне потребно поучение по случаю наступающих дней св. великого поста, то я рассудил предложить вам поучение чрез писание». Проповедник вооружается против больших ростов и против пьянства. Замечательно по своей простоте, вполне соответствующей состоянию паствы, к которой было обращено, поучение Луки Жидяты, епископа новгородского, умершего в 1060 году: «Вот, братия, прежде всего эту заповедь должны мы все христиане держать: веровать во единого бога, в троице славимого, в отца и сына и св. духа, как научили апостолы, утвердили св. отцы. Веруйте воскресению, жизни вечной, муке грешникам вечной. Не ленитесь в церковь ходить, к заутрене и к обедне и к вечерне; и в своей клети прежде богу поклонись, а потом уже спать ложись. В церкви стойте со страхом божиим, не разговаривайте, не думайте ни о чем другом, но молите бога всею мыслию, да отдаст он вам грехи.
Любовь имейте со всяким человеком и больше с братьею, и не будь у вас одно на сердце, а другое на устах; не рой брату яму, чтоб тебя бог не ввергнул в худшую.
Терпите обиды, не платите злом за зло; друг друга хвалите, и бог вас похвалит.
Не ссорь других, чтоб не назвали тебя сыном дьявола, помири, да будешь сын богу.
Не осуждай брата и мысленно, поминая свои грехи, да и тебя бог не осудит.
Помните и милуйте странных, убогих, заключенных в темницы и к своим сиротам (рабам) будьте милостивы. Игрищ бесовских (москолудства) вам, братия, нелепо творить, также говорить срамные слова, сердиться ежедневно; не презирай других, не смейся никому, в напасти терпи, имея упование на бога. Не будьте буйны, горды, помните, что, может быть, завтра будете смрад, гной, черви. Будьте смиренны и кротки: у гордого в сердце дьявол сидит, и божие слово не прильнет к нему. Почитайте старого человека и родителей своих, не клянитесь божиим именем и другого не заклинайте и не проклинайте. Судите по правде, взяток не берите, денег в рост не давайте, бога бойтесь, князя чтите, рабы, повинуйтесь сначала богу, потом господам своим; чтите от всего сердца иерея божия, чтите и слуг церковных. Не убей, не украдь, не лги, лживым свидетелем не будь, не враждуй, не завидуй, не клевещи; блуда не твори ни с рабою, ни с кем другим, не пей не вовремя и всегда пейте с умеренностию, а не до пьянства; не будь гневлив, дерзок, с радующимися радуйся, с печальными будь печален, не ешьте нечистого, святые дни чтите; бог же мира со всеми вами, аминь». Повторяем: слово это драгоценно для историка, потому что вполне обрисовывает общество, к которому обращено для поучения; при этом заметим также, что в поучении Луки Жидяты выражается и общий дух новгородского народонаселения, какой замечаем постоянно в новгородских памятниках; как в летописи Новгородской, так и здесь замечаем одинакую простоту, краткость, сжатость, отсутствие всяких украшений; для нас один слог поучения Жидяты может служить доказательством, что оно написано в Новгороде.
Другим характером отличаются поучения южного владыки, Кирилла Туровского, как вообще памятники южнорусской письменности отличаются от северных памятников большею украшенностию, что, разумеется, происходит от различия в характере народонаселения: иной речи требовал новгородец от своего владыки, иной южный русин от своего. Содержание слова Жидяты составляет краткое изложение правил христианской нравственности; слова Кирилла Туровского большею частию представляют красноречивые представления священных событий, празднуемых церковию в тот день, в который говорится слово; цель слов его показать народу важность, величие празднуемого события, пригласить народ к его празднованию, к прославлению Христа или святы его; отсюда сходство слов Кирилловых с церковными песнями, от которых он заимствует иногда не только форму, но и целые выражения; как в тех, так и в других видим одинакое распространение, оживление события разговором действующих лиц; в сочинениях Кирилла замечаем также особенную любовь к иносказаниям, притчам, стремление давать событиям преобразовательный характер, особенное искусство в сравнениях, сближениях событий, явлений, так что, изучая внимательно сочинения древнего владыки Туровского, не трудно открыть в нем предшественника и земляка позднейшим церковным витиям из Юго-Западной Руси, которые так долго были у нас почти единственными духовными ораторами и образцами. Как слог поучения Луки Жидяты обличает новгородца, так слог слов Кирилла Туровского обличает в сочинителе южного русина.
Из дошедших до нас сочинений Кирилла первое место занимают десять слов, сказанных в десять воскресных дней, начиная от недели ваий до Троицына дня включительно. В первом уже слове (в неделю ваий) мы знакомимся вполне с образом изложения сочинителя: «Днесь Христос от Вифании в Иерусалим входит, вседши на жребя осля, да совершится пророчество Захариино. Уразумевая это пророчество, станем веселиться; души святых дщери вышнего Иерусалима нарицаются; жребя же — это веровавшие язычники, которых посланные Христом апостолы отрешили от лести дьявольской… Ныне апостолы на жребя ризы свои возложили, на которые сел Христос. Здесь видим обнаружение преславной тайны: ризы — это христианские добродетели апостолов, которые своим учением устроили благоверных людей в престол божий и вместилище св. духу. Ныне народы постилают господу по пути одни — ризы своя, а другие — ветви древесные; добрый правый путь миродержителям и всем вельможам Христос показал: постлавши этот путь милостынею и незлобием, без труда они входят в царство небесное; ломающие же древесные ветви суть простые люди и грешники, которые сокрушенным сердцем и умилением душевным, постом и молитвами свой путь равняют и к богу приходят…» и проч. Окончание слова замечательно, потому что показывает главную цель всех слов Кирилловых: «Сокративши слово, песнями как цветами святую церковь увенчаем и праздники украсим, и богу славословие вознесем, и Христа спасителя нашего возвеличаем».
Если при Владимире и Ярославе посылали детей учиться к священникам при церквах, то обычай этот должен был продолжаться и распространяться в описываемое время; имеем полное право принять известие о существовании училищ при церквах, дворах епископских и заводимых князьями на свой счет; также известие, что в этих училищах учили греческому языку, ибо для утверждения в вере необходимо было распространять переводы духовных книг с греческого языка; училища эти служили и для образования священников, на что прямо указывает приведенное известие о цели училища, устроенного в Смоленске князем Романом Ростиславичем; встречаем также известие об училищах на Волыни. Что духовенство описываемого времени ясно понимало необходимость образования для своего сословия, видно из следующих слов одного духовного лица XII века: «Если властели мира сего и люди, занятые заботами житейскими, обнаруживают сильную охоту к чтению, то тем больше нужно учиться нам, и всем сердцем искать сведения в слове божием, писанном о спасении душ наших». Этими словами всего лучше подтверждаются приведенные известия о любви к чтению и вообще образованности князей.
Какие же дошли до нас памятники этой образованности? Мы видели, что уже при Ярославе I русские люди начали испытывать свои силы в собственных сочинениях религиозного содержания, видели этот первый опыт, сделанный первым нашим митрополитом из русских, Иларионом; при означенных выше благоприятных условиях для грамотности в описываемое время имеем право ожидать большего числа подобных памятников; и действительно, до нас дошел ряд сочинений религиозного содержания, принадлежащих известнейшим духовным лицам эпохи. Большая часть их составляет поучения, обращенные к одному какому-нибудь лицу по известному случаю или к целому народу, к целой пастве. Из первых упомянем об ответе св. Феодосия Печерского на вопрос великого князя Изяслава, следует ли в день воскресный закалать животных и употреблять их мясо? Феодосий отвечает, что, после того как господь сошел на землю, жидовское все умолкло. Нет греха закалать животных в воскресенье; если же будем закалать в субботу, а есть в воскресенье, то это явное жидовство. Потом Феодосий говорит, в какие дни следует поститься. На вопрос великого князя Изяслава о вере латинской или варяжской Феодосий отвечал: «Вера их зла и закон их не чист: они икон не целуют, в пост мясо едят, на опресноках служат; христианам не следует отдавать за них дочерей и брать их дочерей за себя замуж, не должно ни брататься с ними, ни кумиться, ни есть, ни пить из одного сосуда. Но если они попросят у вас есть, то дайте им пищу в их сосудах, если же у них сосудов не будет, то дайте в своих, только потом вымойте эти сосуды и молитву над ними прочтите. Латины Евангелие и Апостол имеют, иконы святые и в церковь ходят, но вера их и закон не чисты, множеством ересей своих они всю землю обесчестили, потому что по всей земле живут варяги. Нет жизни вечной живущим в вере латинской, армянской, сарацинской. Не следует их веры хвалить, свою веру беспрестанно хвали и подвизайся в ней добрыми делами. Будь милостив не только к своим домочадцам, но и к чужим: еретика и Латынина помилуй и от беды избавь и мзды от бога не лишишься. Если встретишь иноверников, спорящих с верными, то помогай правоверным на зловерных. А если кто скажет: и ту и эту веру бог дал, то отвечай: по-твоему бог двоверный? Разве ты не слыхал, что написано: един бог, едина вера и едино крещение?» Послание митрополита Никифора к великому князю Владимиру Мономаху (tm) важно для нас во 1) по отзывам о поведении Мономаха; во 2) по высказывающимся в нем отношениям власти духовной к светской, митрополита к князю. Послание написано во время великого поста, когда, по словам митрополита, устав церковный и правило есть говорить и князьям что-нибудь полезное. Митрополит рассматривает различные виды грехов и не находит, в котором бы из них можно было упрекнуть Мономаха: этому князю не нужно говорить в похвалу поста, потому что он благочестием воспитан и постом воздоен, потому что воздержание его во время поста все видят и чудятся. «Что говорить такому князю, — продолжает Никифор, — который больше на сырой земле спит, дому бегает, платье светлое отвергает, по лесам ходя, сиротинскую носит одежду и только по нужде, входя в город, облекается в одежду властелинскую. Что говорить такому князю, который другим любит готовить обеды обильные, а сам служит гостям, работает своими руками, подаяние его доходит даже и до податей; другие насыщаются и упиваются, а сам князь сидит и смотрит только, как другие едят и пьют, довольствуясь малою пищею и водою: так угождает он своим подданным, сидит и смотрит, как рабы его упиваются, руки его ко всем простерты, никогда не прячет он сокровищ, никогда не считает золота или серебра, но все раздает, а между тем казна его никогда не бывает пуста». Наконец митрополит находит возможность преподать наставление князю, находит в нем слабую сторону: «Кажется мне, князь мой, — говорит он, — что, не будучи в состоянии видеть всего сам своими глазами, ты слушаешь других и в отверстый слух твой входит стрела. Так подумай об этом, князь мой, исследуй внимательнее, подумай об изгнанных тобою, осужденных, презренных, вспомни обо всех, кто на кого сказал что-нибудь, кто кого оклеветал, сам рассуди таковых, всех помяни и отпусти, да и тебе отпустится, отдай, да и тебе отдастся… Только не опечалься, князь, словом моим: не подумай, что кто-нибудь пришел ко мне с жалобою и потому я написал это тебе! Нет: так просто я пишу к тебе для напоминания, в котором нуждаются владыки земные; многим пользуются они, но за то и многим искушениям подвержены». Здесь мы видим уже обычай печалования, который был в употреблении у нашего духовенства в продолжение древней истории нашей; заметим также обращение митрополита к князю: «К тебе, добляя глава наша и всей христолюбивей земли, слово се есть: его же из утробы освяти и помазав, от царское и княжьское крови смесив». Другое послание митрополита Никифора к Мономаху было написано в ответ на вопрос великого князя: как отвергнуты были латины от св. соборной и правоверной церкви? Митрополит приводит 20 причин уклонения западной церкви от восточной. В заключение митрополит говорил Мономаху: «Прочитай это, князь, и не раз, но два раза и больше, сам и сыновья твои. Князьям, как от бога избранным и призванным на правоверную веру, надобно разуметь слова Христовы и основание церковное твердое, на свет и наставление порученным им от бога людям». Одинакого с этим посланием содержания послание митрополита Иоанна к архиепископу римскому об опресноках.
Послание Симона, епископа владимирского и суздальского к Поликарпу, черноризцу печерскому, важно по некоторым историческим указаниям, которыми и воспользовались мы в своем месте. Сочинитель послания, Симон, был сначала монахом Киево-Печерского монастыря, потом игуменом владимирского (на Клязьме) Рождественского монастыря, наконец в 1214 году поставлен епископом на владимирскую и суздальскую епархию. Поликарп был также монахом Киево-печерского монастыря и страдал честолюбием, для укрощения которого Симон и написал ему упомянутое послание. «Брат! — начинает Симон свое послание, — седши в безмолвии, собери ум свой и скажи сам в себе: человек! не оставил ли ты мир и родителей по плоти? пришел ты сюда на спасение, а поступаешь не по духовному. Зачем ты назвался чернецом? Ведь черное платье не избавит тебя от мук. Смотри, как уважают тебя здесь князья и бояре и все друзья твои, говорят: счастливец! возненавидел мир и славу его, уже не печется ни о чем земном, желая одного небесного. Но ты живешь не по-монашески; стыдно мне за тебя: те, которые нас здесь ублажают, получат царство небесное, а мы будем мучиться. Восстань, брат, восстань и попекись мысленно о своей душе. Не будь один день кроток, а другой яр и зол; а то немного помолчишь и опять начнешь роптать на игумена и на служителей его. Не будь лжив: под предлогом немощи телесной не отлучайся собрания церковного: как дождь растит семя, так и церковь влечет душу на добрые дела; все делаемое наедине, в келье — ничтожно; двенадцать псалмов, прочтенные наедине, не стоят одного „Господи помилуй“, пропетого в церкви. Надобно было тебе подумать, зачем захотел ты выйти из святого, блаженного, честного и спасенного того места Печерского? Думаю, брат, что бог побудил тебя к тому, не терпя твоей гордости, и извергнул тебя, как некогда сатану с отступными силами, потому что не захотел ты служить святому мужу, своему господину, а нашему брату, архимандриту Анкиндину, игумену печерскому. Печерский монастырь — море, не держит в себе гнилого, но выбрасывает вон. Горе тебе, что написал ко мне о своей досаде: погубил ты свою душу. Спрашиваю тебя: чем хочешь спастись? Будь ты постник и нищ, не спи по ночам но если досады не можешь снести — не получишь спасения. Пишет ко мне княгиня Ростиславова, Верхуслава, что хочет поставить тебя епископом или в Новгород, или в Смоленск, или в Юрьев; пишет: не пожалею и тысячи серебра для тебя и для Поликарпа. Я ей отвечал: дочь моя Анастасия! дело небогоугодное хочешь сделать; если бы он пробыл в монастыре неисходно с чистою совестию, в послушании игумену и всей братии, трезвясь во всем, то не только облекся бы в святительскую одежду, но и вышнего царства достоин был бы. Ты хочешь быть епископом? Хорошо, но прочти послание апостола Павла к Тимофею и подумай, таков ли ты, каким следует быть епископу? Если бы ты был достоин этого сана, то я не отпустил бы тебя от себя, но своими руками поставил бы тебя наместником в обе епископии, во Владимир и Суздаль, как и хотел князь Георгий, но я не согласился, видя твое малодушие. Совершенство состоит не в том, чтоб быть славиму ото всех, но в том, чтоб исправить житие свое и сохранить себя в чистоте. Оттого из Печерского монастыря так много епископов поставлено было во всю Русскую землю; прочти старую летопись Ростовскую, в ней найдешь, что их было больше тридцати, а если считать всех до меня грешного, то будет около пятидесяти. Рассуди же теперь, какова слава этого монастыря? постыдившись, покайся и будь доволен тихим и безмятежным житием, к которому господь привел тебя. Я бы с радостию оставил епископство и стал работать игумену, но сам знаешь, что меня удерживает. Все знают, что у меня, грешного епископа Симона, соборная церковь, красота всему городу Владимиру, а другая суздальская церковь, которую сам построил; сколько у них городов и сел, и десятину собирают по всей той земле, и всем этим владеет наша худость; но пред богом скажу тебе: всю эту славу и власть счел бы я за ничто, если бы мне только хворостиною пришлось торчать за воротами или сором валяться в Печерском монастыре и быть попираему людьми».
По указаниям на обычаи и нравы замечательно послание митрополита Иоанна (по всем вероятностям, второго) черноризцу Иакову, в ответ на некоторые вопросы, касавшиеся дисциплины церковной. «Ненадобно, — говорит митрополит, — сообщаться и служить с звероядцами и с теми, которые служат на опресноках; но есть с ними ради Христовой любви не запрещается; если кто хочет убегать этого для чистоты или немощи, пусть убегает, но блюдите, чтоб не произошло от этого соблазна, не родилась бы вражда: надобно из двух зол выбирать меньшее. Если, как ты говоришь, некоторые в Русской земле не приобщаются в великий пост, едят мясо и все нечистое, то надобно их всячески отвращать от этого, если же будут упорствовать, то не давать им св. причащения и смотреть на них, как на иноплеменников и противников веры. Также должно поступать и с теми, которые держат по две жены и которые занимаются волхвованием; ослушников должно строго наказывать, но не убивать до смерти и не увечить. Так как в то время не было утверждено, чтобы русские княжны, выходя замуж за иноверных владельцев, сохраняли православную веру, то митрополит и вооружился против обычая выдавать дочерей княжеских замуж в чужие страны, где служат на опресноках, т.е. в страны католические.
Митрополит приказывает всеми силами направлять на веру правую тех, которые приносят жертвы бесам, болотам и колодезям, которые женятся без благословения церковного, разводятся и берут других жен. Называет беззаконниками тех, которые продают рабов-христиан жидам и еретикам; вооружается против тех, которые волею, для торговли, ходят к поганым и едят с ними вместе нечистое; против тех, которые часто в монастырях пиры устроивают, созывают мужчин и женщин вместе и стараются превзойти друг друга в том, кто лучше устроит пир. Эта ревность не по боге, говорит митрополит, но от лукавого происходит.
В том же роде вопросы черноризца Кирика, предложенные новгородскому епископу Нифонту и другим духовным лицам с их ответами. Из этого памятника узнаем об обычае ходить на поклонение святым местам; Кирик удерживал некоторых от этого и спрашивал, хорошо ли он делает? Очень хорошо, был ответ: идет он для того, чтоб есть и пить, ничего не делая. Вопрос: если роду и рожанице режут хлебы и сыры и мед? В ответе читаем: «Горе пьющим рожанице». Встречаем известие об обычае оглашать пред крещением булгарина, половчина, чудина в продолжение 40 дней, а славянина в продолжение 8 дней; таким образом, узнаем, что во время Кириково продолжалось крещение славян. Понятия времени выражаются в следующем правиле: по захождении солнца ненадобно хоронить мертвеца, хоронить его, когда еще солнце высоко, потому что последнее видит солнце до общего воскресения. Относительно нравов узнаем, что некоторые явно жили с наложницами. Узнаем об обычае женщин обмывать тело свое водою и эту воду давать пить мужьям, если видят, что последние перестают любить их; на таких налагается епитимья, равно как и на тех, которые детей своих носят к латинскому священнику на молитву или носят больных детей к волхвам.
Теперь обратимся к поучениям, обращенным к целому народу. Здесь первое место занимает поучение св. Феодосия Печерского о казнях божиих: «Наводит бог по гневу своему казнь какую-либо или поганых, потому что не обращаемся к богу; междоусобная рать бывает от соблазна дьявольского и от злых людей. Страну согрешившую казнит бог смертью, голодом, наведением поганых, бездождием и другими разными казнями…» Следующие слова важны относительно нравов и обычаев времени: «Не погански ли мы поступаем? Если кто встретит монаха или монахиню, свинью или коня лысого, то возвращается. Суеверию по дьявольскому наущению предаются! Другие чиханью веруют, будто бывает на здравие главе. Дьявол прельщает и отвлекает от бога волхвованием, чародейством, блудом, запойством, резоиманием, прикладами, воровством, лжею, завистию, клеветою, трубами, скоморохами, гуслями, сопелями, всякими играми и делами неподобными. Видим и другие злые дела; все падки к пьянству, блуду и злым играм. А когда стоим в церкви, то как смеем смеяться или шептаться?.. На праздники больших пиров не должно затевать, пьянства надобно бегать. Горе пребывающим в пьянстве! Пьянством ангела-хранителя отклоняем от себя, злого беса привлекаем к себе: дух святый от пьянства далек, ад близок…» Как языческие обычаи примешивались к христианским, видно из поучения, приписываемого также св. Феодосию: «Для обеда две молитвы: одна в начале, другая в конце. Установлена за упокой кутья, — обедов же и ужинов за упокой не установлено, воды не велено приставлять к кутье; также яиц класть на кутью. Тропарей не должно говорить чашам в пиру, кроме трех: при поставлении обеда славится Христос, по окончании прославляется дева Мария, потом чествуется хозяин». Дошло до нас также несколько поручений св. Феодосия, обращенных к братии его монастыря; в одном из них святой говорит: «Если бы только можно было, то каждый день говорил бы я, со слезами молил и к ногам вашим припадал, чтоб никто из нас не пропустил молитвенного времени. Кто возделывал ниву или виноградник и видит плоды, то не помнит труда от радости и молит бога, чтоб сподобил собрать плод; если же видит, что нива тернием поросла, то что сделает!
Сколько лет минуло, и никого не вижу, кто б пришел ко мне и сказал: как мне спастись?» Поучение митрополита русского Никифора замечательно по своему началу, из которого видно, что митрополит-грек, по незнанию русского языка не произносил сам поучений своих к народу, а только писал их. «Не дан мне дар языков; оттого я стою посреди вас безгласен и совершенно безмолвен. А так как ныне потребно поучение по случаю наступающих дней св. великого поста, то я рассудил предложить вам поучение чрез писание». Проповедник вооружается против больших ростов и против пьянства. Замечательно по своей простоте, вполне соответствующей состоянию паствы, к которой было обращено, поучение Луки Жидяты, епископа новгородского, умершего в 1060 году: «Вот, братия, прежде всего эту заповедь должны мы все христиане держать: веровать во единого бога, в троице славимого, в отца и сына и св. духа, как научили апостолы, утвердили св. отцы. Веруйте воскресению, жизни вечной, муке грешникам вечной. Не ленитесь в церковь ходить, к заутрене и к обедне и к вечерне; и в своей клети прежде богу поклонись, а потом уже спать ложись. В церкви стойте со страхом божиим, не разговаривайте, не думайте ни о чем другом, но молите бога всею мыслию, да отдаст он вам грехи.
Любовь имейте со всяким человеком и больше с братьею, и не будь у вас одно на сердце, а другое на устах; не рой брату яму, чтоб тебя бог не ввергнул в худшую.
Терпите обиды, не платите злом за зло; друг друга хвалите, и бог вас похвалит.
Не ссорь других, чтоб не назвали тебя сыном дьявола, помири, да будешь сын богу.
Не осуждай брата и мысленно, поминая свои грехи, да и тебя бог не осудит.
Помните и милуйте странных, убогих, заключенных в темницы и к своим сиротам (рабам) будьте милостивы. Игрищ бесовских (москолудства) вам, братия, нелепо творить, также говорить срамные слова, сердиться ежедневно; не презирай других, не смейся никому, в напасти терпи, имея упование на бога. Не будьте буйны, горды, помните, что, может быть, завтра будете смрад, гной, черви. Будьте смиренны и кротки: у гордого в сердце дьявол сидит, и божие слово не прильнет к нему. Почитайте старого человека и родителей своих, не клянитесь божиим именем и другого не заклинайте и не проклинайте. Судите по правде, взяток не берите, денег в рост не давайте, бога бойтесь, князя чтите, рабы, повинуйтесь сначала богу, потом господам своим; чтите от всего сердца иерея божия, чтите и слуг церковных. Не убей, не украдь, не лги, лживым свидетелем не будь, не враждуй, не завидуй, не клевещи; блуда не твори ни с рабою, ни с кем другим, не пей не вовремя и всегда пейте с умеренностию, а не до пьянства; не будь гневлив, дерзок, с радующимися радуйся, с печальными будь печален, не ешьте нечистого, святые дни чтите; бог же мира со всеми вами, аминь». Повторяем: слово это драгоценно для историка, потому что вполне обрисовывает общество, к которому обращено для поучения; при этом заметим также, что в поучении Луки Жидяты выражается и общий дух новгородского народонаселения, какой замечаем постоянно в новгородских памятниках; как в летописи Новгородской, так и здесь замечаем одинакую простоту, краткость, сжатость, отсутствие всяких украшений; для нас один слог поучения Жидяты может служить доказательством, что оно написано в Новгороде.
Другим характером отличаются поучения южного владыки, Кирилла Туровского, как вообще памятники южнорусской письменности отличаются от северных памятников большею украшенностию, что, разумеется, происходит от различия в характере народонаселения: иной речи требовал новгородец от своего владыки, иной южный русин от своего. Содержание слова Жидяты составляет краткое изложение правил христианской нравственности; слова Кирилла Туровского большею частию представляют красноречивые представления священных событий, празднуемых церковию в тот день, в который говорится слово; цель слов его показать народу важность, величие празднуемого события, пригласить народ к его празднованию, к прославлению Христа или святы его; отсюда сходство слов Кирилловых с церковными песнями, от которых он заимствует иногда не только форму, но и целые выражения; как в тех, так и в других видим одинакое распространение, оживление события разговором действующих лиц; в сочинениях Кирилла замечаем также особенную любовь к иносказаниям, притчам, стремление давать событиям преобразовательный характер, особенное искусство в сравнениях, сближениях событий, явлений, так что, изучая внимательно сочинения древнего владыки Туровского, не трудно открыть в нем предшественника и земляка позднейшим церковным витиям из Юго-Западной Руси, которые так долго были у нас почти единственными духовными ораторами и образцами. Как слог поучения Луки Жидяты обличает новгородца, так слог слов Кирилла Туровского обличает в сочинителе южного русина.
Из дошедших до нас сочинений Кирилла первое место занимают десять слов, сказанных в десять воскресных дней, начиная от недели ваий до Троицына дня включительно. В первом уже слове (в неделю ваий) мы знакомимся вполне с образом изложения сочинителя: «Днесь Христос от Вифании в Иерусалим входит, вседши на жребя осля, да совершится пророчество Захариино. Уразумевая это пророчество, станем веселиться; души святых дщери вышнего Иерусалима нарицаются; жребя же — это веровавшие язычники, которых посланные Христом апостолы отрешили от лести дьявольской… Ныне апостолы на жребя ризы свои возложили, на которые сел Христос. Здесь видим обнаружение преславной тайны: ризы — это христианские добродетели апостолов, которые своим учением устроили благоверных людей в престол божий и вместилище св. духу. Ныне народы постилают господу по пути одни — ризы своя, а другие — ветви древесные; добрый правый путь миродержителям и всем вельможам Христос показал: постлавши этот путь милостынею и незлобием, без труда они входят в царство небесное; ломающие же древесные ветви суть простые люди и грешники, которые сокрушенным сердцем и умилением душевным, постом и молитвами свой путь равняют и к богу приходят…» и проч. Окончание слова замечательно, потому что показывает главную цель всех слов Кирилловых: «Сокративши слово, песнями как цветами святую церковь увенчаем и праздники украсим, и богу славословие вознесем, и Христа спасителя нашего возвеличаем».