Страница:
В Твери князь Василий Михайлович начал опять войну с племянниками Александровичами: в 1363 году он пошел было с войском на Михаила Александровича, князя микулинского, но скоро помирился с ним. Смерть князя Семена Константиновича подала новый повод к борьбе, потому что Семен отказал удел свой двоюродному брату Михаилу Александровичу мимо дяди Василия и родного брата Еремея Константиновича. В 1366 году Василий и Еремей начали спор, который был отдан на решение тверского владыки Василия: Василий судил князей по благословению и повелению митрополита и оправил князя Михаила Александровича. Но этот князь был самый деятельный и смелый из всех потомков св. Михаила и потому менее других был способен терпеть насилия от могущественной Москвы. Под 1367 годом летописец говорит, что князь Димитрий Иванович московский заложил у себя каменный кремль и всех князей русских приводил под свою волю, посягнул и на князя Михаила Александровича тверского. Михаил решился на борьбу, но, разумеется, он не мог противиться Москве собственными силами и потому обратился к зятю своему, Олгерду литовскому, следовательно, на эту вторую борьбу Твери с Москвою мы должны смотреть, собственно, как на борьбу московского князя с литовским по поводу тверского князя. Михаил уехал в Литву; этим воспользовались князья Василий и Еремей, чтоб с помощью Москвы низложить соперника; прежде всего они позвали владыку Василия в Москву на суд к митрополиту, зачем не по правде решил спор об уделе Семена Константиновича? За это решение владыка Василий понес большие убытки (протор велик) в Москве; жители Твери испытали также большую беду: князь Василий с сыном Михаилом, с князем Еремеем, со всею силою кашинскою и с полками московскими приехал в Тверь, многих людей мучил и грабил без милости; приступал и к крепости, но не мог ее взять, опустошил только волости и села, и много народу поведено было тогда в плен войсками московскими и волоцкими, которые пожгли и попленили все по сю сторону Волги, не исключая и волостей, принадлежавших церкви св. Спаса. Из этих слов летописца мы видим, что Тверь не принадлежала более Василию, но Михаилу; когда произошла эта перемена, мы не знаем; быть может, она-то и повела к враждебным столкновениям Михаила с Москвою.
В этом же году Михаил пришел назад с полками литовскими, захватил в плен жен — Еремееву и Васильеву, бояр и слуг их и отправился с своею ратию и литовскою к Кашину. Но на дороге, в селе Андреевском, ждали его послы дяди и от тверского епископа Василия; бог, по словам летописца, утишил ярость Михаилову, и он помирился с дядею, а потом помирился и с двоюродным братом Еремеем и с московским князем Димитрием. Но еще год не кончился, как Еремей сложил с себя крестное целование к Михаилу Александровичу и уехал в Москву. В 1368 году великий князь Димитрий и митрополит Алексей зазвали ласкою к себе в Москву князя Михаила на третейский суд; после этого суда тверского князя схватили вместе со всеми боярами и посадили в заключение, но вдруг узнали о неожиданном приезде трех князей ордынских. Этот приезд напугал врагов Михаила, и они выпустили его на свободу, заставивши отказаться от Городка, части удела Семена Константиновича, где великий князь Димитрий посадил наместника своего вместе с князем Еремеем. Понятно, что Михаил выехал из Москвы непримиримым врагом ее князю, который спешил предупредить его, пославши сильное войско на его волость.
Михаил и на этот раз ушел в Литву и стал упрашивать со слезами Олгерда, чтоб тот оборонил его, пошел войною на Москву, отмстил Димитрию; научил и сестру свою упрашивать мужа, и тот решился исполнить их просьбу, тем более что еще с 1363 года встречаем известия о враждебных столкновениях Литвы с Москвою.
У Олгерда Гедиминовича, говорит летописец, был такой обычай, что никто не знал, ни свои, ни чужие, куда он замышляет поход, на что собирает большое войско; этою-то хитростию он и забрал города и земли и попленил многие страны, воевал он не столько силою, сколько мудростию. Так и на этот раз Димитрий московский узнал о замыслах Олгердовых, когда уже тот стоял на границе с братом Кейстутом, молодым сыном его Витовтом, своими сыновьями, другими князьями литовскими, Михаилом тверским и полками смоленскими. Великий князь разослал по всем городам грамоты для сбора войска, но ратники не успели прийти из дальних мест, и Димитрий мог выслать против Олгерда в заставу только сторожевой полк из москвичей, коломенцев и дмитровцев под начальством своего воеводы Димитрия Минина и воеводы двоюродного брата, Владимира Андреевича, — Акинфа Федоровича Шубы. Между тем Олгерд уже воевал порубежные места, т.е. жег, грабил, сек; встретился с князем Семеном Дмитриевичем стародубским — Крапивою и убил его, потом в Оболенске убил князя Константина Юрьевича, наконец, 21 ноября на реке Тросне встретил московский сторожевой полк и разбил его: князья, воеводы и бояре все погибли. Узнавши здесь, что Димитрий не успел собрать большого войска и заперся в Москве, Олгерд быстро пошел к этому городу, где Димитрий велел пожечь посады, а сам с митрополитом, двоюродным братом Владимиром Андреевичем, со всеми боярами и со всеми людьми затворился в новом кремле. Три дня стоял под ним Олгерд, взять его не мог, но страшно опустошил окрестности, повел в плен бесчисленное множество народа, погнал с собою и весь скот. Впервые по прошествии сорока лет, то есть начиная от первого года княжения Калиты, Московское княжество испытало теперь неприятельское нашествие. Михаил тверской был отомщен.
Димитрий принужден был уступить ему Городок и все части удела Семена Константиновича; дядя его Василий кашинский умер еще прежде похода Олгердова, оставив удел свой сыну Михаилу, который в следующем 1369 г. уже приезжал в Москву жаловаться митрополиту Алексею на владыку своего Василия.
Олгерд не мог стоять более трех дней под Москвою, потому что на западе немцы не давали ему отдыха. Еще в 1362 году они взяли Ковно, а в 1369 году в миле от этого города заложили замок Готтесвердер. Олгерд и Кейстут поспешили взять его, но принуждены были снова отдать немцам. В 1370 году сильное ополчение, состоявшее из литвы, жмуди, руси и татар, под предводительством Олгерда, Кейстута и двоих молодых сыновей их, Ягайла и Витовта, вторгнулось в Пруссию, где великий магистр встретил его под замком Рудавою и поразил наголову. В это время Москва, отдохнувши год, начала наступательное движение; ее войска вместе с волочанами воевали смоленские волости, вероятно мстя их князю за союз с Олгердом; потом Димитрий посылал рать к Брянску, наконец, в августе 1370 года послал объявить войну Михаилу тверскому, который, по обычаю, спешил уйти в Литву, а московские войска, по обычаю, опустошили Тверскую волость. Но это была только еще часть рати: скоро сам великий князь Димитрий явился в тверских владениях с большою силою, взял и пожег города — Зубцов, Микулин, пожег также все волости и села, а людей многое множество вывел в свою землю со всем их богатством и скотом.
Сильно опечалился и оскорбился Михаил, когда пришло к нему в Литву известие о страшном опустошении Тверской волости. От Олгерда нельзя было надеяться помощи в настоящую минуту, потому что он занят был немецкими делами, и вот Михаил вздумал попытаться, нельзя ли побороть Димитрия старым средством — Ордою; он поехал туда, но приятели из Москвы дали ему весть, что повсюду на дороге расставлены заставы московские, чтоб перехватить его. Михаил возвратился опять в Литву, опять стал кланяться Олгерду и на этот раз с успехом. Зимою, в рождественский пост, Олгерд двинулся на Москву с братом Кейстутом, с Михаилом тверским и Святославом смоленским. Они подошли к Волоку Ламскому, пожгли посад, окрестности, но, простояв три дня под городом, не взяли его и пошли дальше, к Москве, которую осадили 6 декабря. Великий князь Димитрий и на этот раз заперся в кремле московском; но брат его Владимир Андреевич стоял в Перемышле, собирая силу; к нему на помощь пришел князь Владимир Димитриевич пронский и полки Олега Ивановича рязанского. Олгерд испугался, услышав о сборах в Перемышле, и стал просить мира, предлагая выдать дочь свою за князя Владимира Андреевича; но великий князь Димитрий вместо вечного мира согласился только на перемирив до Петрова дня. Олгерд двинулся назад и шел с большою осторожностию, озираясь на все стороны, боясь за собою погони.
Михаил тверской возвратился в Тверь, также помирившись с Димитрием; но испуг Олгерда и желание литовского князя породниться с московским показывали ему, что надобно искать помощи в другой стороне: весною 1371 года он исполнил прежнее свое намерение, отправился в Орду и возвратился оттуда с ярлыком на великое княжение Владимирское и с послом ханским Сарыхожею. Но Димитрий московский по всем городам взял присягу с бояр и черных людей не передаваться тверскому князю и не пускать его на Владимирское княжение, а сам с братом Владимиром стал с войсками в Переяславле. Владнмирцы, исполняя присягу, не пустили к себе Михаила, и когда Сарыхожа послал звать Димитрия во Владимир к ярлыку, то московский князь велел отвечать ему: «К ярлыку не еду, Михаила на княжение Владимирское не пущу; а тебе, послу, путь чист». Сарыхожа сначала не хотел ехать к Димитрию, но потом прельстился дарами и, отдавши ярлык Михаилу, поехал из Мологи в Москву, а Михаил, недовольный оборотом дела, повоевал Кострому, Мологу, Углич, Бежецкий Верх и, возвратясь в Тверь, отправил в Орду сына своего Ивана. Между тем Сарыхожа пировал в Москве у Димитрия, набрал у него много даров и, возвратясь в Орду, начал расхваливать московского князя, его добрый нрав и смирение. Вероятно обнадеженный Сарыхожею в добром приеме, Димитрий сам решился отправиться в Орду, чтоб положить конец проискам Михаиловым. Митрополит Алексей проводил его до Оки и, дав благословение на путь, возвратился в Москву, куда в это время приехали послы литовские обручать Олгердову дочь Елену за князя Владимира Андреевича.
В Орде московский князь успел задобрить и Мамая, и хана, и ханш, и всех князей, пожалован был опять великим княжением Владимирским и отпущен с большою честию, а тверскому князю хан послал сказать: «Мы тебе дали великое княжение, давали и войско, чтоб посадить тебя на нем; но ты войска нашего не взял, говорил, что сядешь одною своею силою; так сиди теперь с кем хочешь, а от нас помощи не жди».
Молодой тверской князь Иван задолжал в Орде 10000 рублей; Димитрий московский заплатил эти деньги и взял Ивана с собою в Москву, где он сидел на дворе митрополичьем до тех пор, пока отец выкупил его. Для нас здесь важно то, что тверской князь принужден был задолжать в Орде 10000 рублей, а московский имел средства выкупить его — борьба была неравная! Таким образом, говорит летописец, великий князь Димитрий твердо укрепил под собою великое княжение, а врагов своих посрамил. Но одного посрамления было мало: в Бежецком Верхе тверской князь держал своего наместника, и Димитрий отправил туда войско. Наместник Михаилов был убит, тверские волости пограблены; но война рязанская помешала тверской. Мы видели, что во время второго нашествия Олгердова князь пронский вместе с рязанскими полками приходил на помощь войску московскому, собиравшемуся в Перемышле; но после доброе согласие между Москвою и Рязанью было нарушено неизвестно по каким причинам, и в 1371 году, в декабре, великий князь отправил на Олега рязанского воеводу своего Димитрия Михайловича Волынского с большим войском; Олег собрал также большое войско и вышел навстречу московским полкам, причем, по словам летописца, рязанцы говорили друг другу: «Не берите с собою ни доспехов, ни щитов, ни коней, ни сабель, ни стрел, берите только ремни да веревки, чем взять боязливых и слабых москвичей». Московский летописец поблагодарил их за такое мнение в следующих выражениях: «Рязанцы, люди суровые, свирепые, высокоумные, гордые, чаятельные, вознесшись умом и возгордившись величанием, помыслили в высокоумии своем, полуумные людища, как чудища». Господь низложил гордых, продолжает летописец: в злой сече рязанцы пали как снопы, и сам князь Олег едва спасся бегством с небольшою дружиною. Мы видели, что в Рязани шла постоянная вражда между двумя княжескими линиями, рязанскою и пронскою; эта борьба помогала Москве, точно так как в Твери помогали ей усобицы между князьями тверскими и кашинскими. Как только князь Владимир Дмитриевич пронский узнал о беде Олеговой, то явился в Рязани и сел здесь на княжении; но Олег скоро выгнал его, взял в плен и привел в свою волю.
По окончании войны рязанской, в 1372 году, началась опять война тверская. Князю Михаилу Александровичу удалось снова заключить союз с Литвою, и в надежде на него он начал наступательное движение, послал племянника своего Димитрия Еремеевича с войском к городу Кистме, воеводы которого были схвачены и приведены в Тверь. Тотчас после этого князь Михаил Васильевич кашинский отправил посла в Москву, заключил мир с князем Димитрием и сложил крестное целование к князю Михаилу. Тверской князь не удовольствовался Кистмою: он пошел сам к Дмитрову, взял с города окуп, посады, волости и села пожег, бояр и людей побрал в плен. В то же время он подвел тайно под Переяславль рать литовскую — Олгердова брата Кейстута с сыном Витовтом, Андрея Олгердовича полоцкого и Димитрия друцкого.
Переяславль имел участь Дмитрова; скоро разделил ее и Кашин, которого князь принужден был подчиниться Михаилу и опять целовать ему крест. От Кашина союзники пошли к Торжку, взяли его, и тверской князь посадил в нем своих наместников. Но в Петров пост явились в Торжок новгородцы, укрепились с новоторжцами крестным целованием, выслали наместников Михаиловых из города, а купцов тверских и других людей пограбили и побили, после чего укрепили город и сели в нем дожидаться прихода Михаилова. 31 мая пришел Михаил под Торжок и послал сказать гражданам, чтоб выдали ему тех, которые били и грабили тверичей, и чтоб приняли опять его наместников, после чего он оставит их в покое. Новгородцы не согласились и вышли на бой: первый встретил тверичей на Подоле Александр Абакумович и пал костью за св. Спаса и за обиду новгородскую, трое товарищей его были также убиты, и новгородцы потерпели совершенное поражение: одни побежали в поле по Новгородской дороге, другие заперлись в крепости (городе) Торжокской. Но тверичи скоро зажгли посад, сильный ветер потянул на город, и пошел огонь по всему городу; несчастные новгородцы побросались оттуда с женами и детьми прямо в руки врагам, иные сгорели, другие задохнулись в церкви св. Спаса или перетонули в реке; добрые женщины и девицы, видя себя раздетыми донага, от стыда сами бросались в реку, тверичи донага обдирали всех, даже чернецов и черниц, иконных окладов и всякого серебра много побрали, чего и поганые не делают, заключает летописец: кто из оставшихся в живых не поплачет, видя, сколько людей приняло горькую смерть, святые церкви пожжены, город весь пуст; и от поганых никогда не бывало такого зла; убитых, погорелых, утопших наметали пять скудельниц, а иные сгорели без остатка, другие потонули и без вести поплыли вниз по Тверце.
Истребивши Торжок, Михаил отправился для соединения с Олгердом, который стоял у Любутска. На этот раз Димитрий приготовился, встретил с сильным войском Олгерда у Любутска и разбил сторожевой полк литовский. Все войско литовское переполошилось, сам Олгерд побежал и остановился за крутым и глубоким оврагом, который не допустил неприятелей до битвы; много дней литва и москвичи стояли в бездействии друг против друга, наконец заключили мир и разошлись. Мир или, лучше сказать, перемирие было заключено на короткий срок: от 31 июля по 26 октября (от Спожина заговенья до Дмитриева дня). Договор заключен от имени Олгерда, Кейстута и смоленского великого князя Святослава Ивановича; в него включены также: князь Михаил тверской, Димитрий брянский и те князья, которые будут в имени Олгерда и Святослава смоленского; трое князей рязанских, которые одинаково называются великими, находятся на стороне Димитрия московского. Олгерд поручился, что Михаил тверской возвратит все пограбленное им в волостях московских и сведет оттуда своих наместников и волостелей. Если Михаил в перемирный срок станет грабить волости Димитрия, то последний волен разделываться с ним и литовские князья за него не вступятся. Димитрий предоставил себе также право покончить с Михаилом посредством хана: «А что пошли в Орду к царю люди жаловаться на князя Михаила, то мы в божией воле и в царевой: как повелит, так мы и будем делать, и то от нас не в измену».
Раздоры между князем тверским и кашинским не допустили До продолжительного мира, ибо если князь тверской от притеснений Москвы находил защиту в Литве, то слабый князь кашинский от притеснений Твери искал постоянно защиты в Москве. Под 1373 годом опять встречаем известие, что князь Михаил Васильевич кашинский сложил крестное целование к Михаилу тверскому и уехал в Москву, а из Москвы отправился в Орду, откуда возвратился в Кашин неизвестно с чем. Скоро после этого он умер, а сын его Василий по совету бабки и бояр приехал в Тверь к князю Михаилу Александровичу с челобитьем и отдался в его волю; за этим примирением последовало и примирение тверского князя с московским. Димитрий отпустил из Москвы сына Михаилова Ивана, приведенного, как мы видели, им из Орды, а Михаил вывел своих наместников из занятых им волостей великокняжеских. Но на следующий год молодой кашинский князь Василий Михайлович побежал из Твери в Москву, зато теперь и тверской князь нашел внутри самой Москвы врагов Димитрию. По поводу насильственной смерти тысяцкого Алексея Петровича мы упоминали о важном и опасном значении этого сановника. В 1374 г. умер тысяцкий Василий Васильевич Вельяминов, и великий князь не назначил другого на его место, которое, по всем вероятностям, надеялся занять сын покойного, Иван. Обманутый в этой надежде, он сговорился с другим недовольным, Некоматом Сурожанином, то есть купцом, торгующим дорогими южными товарами, и в 1375 году бежали оба к тверскому князю со многою лжею и льстивыми словами, и от этого загорелся огонь, по выражению летописца. Михаил Александрович, поверив льстивым словам московских беглецов, отправил Вельяминова с Некоматом к хану, а сам поехал в Литву, где, пробывши малое время, возвратился в Тверь; скоро возвратился из Орды и Некомат с ханским послом и ярлыком Михаилу на великое княжение Владимирское и на великую погибель христианскую, говорит летописец. Тогда Михаил, уверенный, как видно, в помощи и G востока и с запада, послал объявить войну Димитрию московскому и в то же время отправил наместников в Торжок и рать в Углич.
Но помощь не приходила к нему ни с востока, ни с запада, а между тем Димитрий собрался со всею силою и двинулся к Волоку Ламскому, куда пришли к нему князья: тесть его Димитрий Константинович суздальский с двумя братьями и сыном, двоюродный брат Владимир Андреевич серпуховской, трое князей ростовских, князь смоленский, двое князей ярославских, князь белозерский, кашинский, моложский, стародубский, брянский, новосильский, оболенский и торусский. По словам летописца, все эти князья сильно сердились на Михаила тверского за то, что он прежде несколько раз приводил литву, наделавшую столько зла христианам, а теперь соединился с Мамаем; но, с другой стороны, заметим, что некоторые из этих князей были подручники Димитрия и не могли ослушаться его приказания, некоторые же были только по имени князьями известных волостей, как, например, князь стародубский, а Белозерск был куплен еще Калитою. Все эти князья двинулись из Волока к Твери и стали воевать, взяли Микулин, попленили и пожгли окружные места, наконец, осадили Тверь, где заперся князь Михаил. Обнесши весь город тыном, наведя два больших моста на Волге, Димитрий послал за новгородцами; те, желая почтить великого князя и вместе отомстить тверичам за торжокское поражение, собрались в три дня, пришли к Твери и много наделали зла. Тогда осаждающие приступили со всеми силами к городу: приставили туры, приметали примет около всей крепости, зажгли мост у Тмакских ворот и стрельницы; но осажденные, хотя с большим трудом, потушили пожар, и когда Димитриева рать немного отступила от крепости, то Михаил сделал из нее удачную вылазку, посек туры, другие пожег и побил много людей у осаждающих. Но этот успех не принес ему пользы: волость его была опустошена вконец, города Зубцов, Белгород и Городок (Старица) взяты; он все ждал помощи из Литвы и от хана; литовские полки пришли, но, услыхав, какая бесчисленная рать стоит у Твери, испугались и ушли назад. Тогда Михаил, потеряв последнюю надежду, отправил владыку Евфимия и больших бояр своих к Димитрию просить мира, отдаваясь во всю волю московского князя, и тот заключил с ним мир, которого условия дошли до нас. Независимый великий князь тверской, соперник московского по Владимирскому великому княжению, не утрачивая своего названия великий князь, обязывается считать себя младшим братом Димитрия, равным младшему двоюродному брату последнего, удельному Владимиру Андреевичу. Обязанности младшего брата к старшему определены: когда великий князь московский или брат его выступят в поход, то и тверской князь обязан садиться на коня; если пошлет воевод, то и он обязан послать своих воевод. Михаил обязался не искать ни Москвы, ни великого княжения Московского, ни Новгорода, обязался не только за себя, но и за детей своих и племянников; обязался сам не искать великого княжения Владимирского и не принимать его от татар, за что Димитрий с своей стороны обещался не принимать Твери от татар; но он вытребовал, чтоб княжество Кашинское было независимо от Тверского — условие важное, выгодное для Москвы, тяжкое для Тверского княжества, которое обессиливалось раздроблением на две волости независимые: «В Кашин тебе не вступаться, и что потянуло к Кашину, то ведает вотчич князь Василий, и выходом ненадобно Кашину тянуть к Твери; князя Василия тебе не обижать; а будешь обижать, то стану его оборонять». Также важное условие постановлено относительно татар: «Будем ли мы в мире с татарами — это зависит от нас; дадим ли выход — это зависит от нас; не захотим дать — это зависит также от нас. Если же татары пойдут на нас или тебя, то нам биться вместе, если же мы пойдем на них, то и тебе идти с нами вместе». Михаил отказался от союза с Олгердом, его братьями, детьми и племянниками, мало того, обязался воевать с Литвою, если она нападет на московского или на смоленского князя. С Великим Новгородом и Торжком тверской князь обязался жить по старине и в мире и возвратить все церковные вещи, пограбленные в Торжке во время его взятия, также все пограбленное после мира 1373 года. Право отъезда от одного князя к другому с удержанием сел в прежних волостях утверждено за боярами и слугами вольными, за исключением Ивана Васильевича Вельяминова и Некомата, села которых удержал московский князь за собою. Замечательно, что при затруднениях в смесном суде дела москвитян и тверичей положено отдавать на решение великого князя рязанского Олега.
Так счастливо для Москвы кончилась борьба с Тверью, т.е. с Литвою по поводу Твери. В том же году Олгерд попустошил Смоленскую волость за то, что князь ее воевал против Михаила тверского; с другой стороны, татары опустошили волости Нижегородскую и Новосильскую за то же самое; но московский князь оставался в покое ив 1376 году посылал Владимира Андреевича с войском ко Ржеву; серпуховской князь, по обычаю, пожег посад, но, простояв три дня под крепостью, возвратился назад. Тверской князь не думал разрывать союза с Литвою: еще в 1375 г в Тверь приведена была дочь Кейстутова Марья, окрещена и выдана замуж за сына великого князя Михаила, Ивана. Но союз этот был бесполезен для тверского князя, ибо в 1377 году умер Олгерд, постригшись перед смертью в монахи, причем мирское православное имя Александра переменил на имя Алексея. Еще прежде умер брат его князь волынский Любарт, который всю жизнь провел в борьбе с поляками, стремившимися овладеть и Волынью, как овладели Галичем. Великим князем стал сын Олгерда Ягайло, в православии Яков, и дядя Кейстут, князь троцкий, присягнул племяннику. Но Ягайло, подобно дяде Евнутию, взял старшинство не по праву, мимо старшего брата, Вингольта Андрея, рожденного от первой жены Олгердовой; Андрей, княживший в Полоцке, объявил было свои притязания на старшинство, но, не получая ниоткуда подкрепления, должен был уступить Ягайлу, лишился своей волости и бежал в Псков, где жители посадили его на княжение с согласия великого князя Димитрия, к которому Андрей ездил в Москву. Димитрий хотел воспользоваться этою смутою, и в 1379 году Андрей Олгердович вместе с серпуховским князем Владимиром Андреевичем и московским воеводою Димитрием Михайловичем Волынским от правились на литовские владения, взяли города Трубчевск и Стародуб, повоевали много станов и волостей и возвратились с большим богатством домой; брат Андрея Димитрий Олгердович, князь трубчевский, не сопротивлялся московским полкам: он вышел из города с семейством и боярами, поехал в Москву и вступил в службу великого князя, или, как выражается летописец, урядился в ряд и крепость взял; Димитрий принял его с честию, любовию и дал ему Переяславль со всеми пошлинами.
В этом же году Михаил пришел назад с полками литовскими, захватил в плен жен — Еремееву и Васильеву, бояр и слуг их и отправился с своею ратию и литовскою к Кашину. Но на дороге, в селе Андреевском, ждали его послы дяди и от тверского епископа Василия; бог, по словам летописца, утишил ярость Михаилову, и он помирился с дядею, а потом помирился и с двоюродным братом Еремеем и с московским князем Димитрием. Но еще год не кончился, как Еремей сложил с себя крестное целование к Михаилу Александровичу и уехал в Москву. В 1368 году великий князь Димитрий и митрополит Алексей зазвали ласкою к себе в Москву князя Михаила на третейский суд; после этого суда тверского князя схватили вместе со всеми боярами и посадили в заключение, но вдруг узнали о неожиданном приезде трех князей ордынских. Этот приезд напугал врагов Михаила, и они выпустили его на свободу, заставивши отказаться от Городка, части удела Семена Константиновича, где великий князь Димитрий посадил наместника своего вместе с князем Еремеем. Понятно, что Михаил выехал из Москвы непримиримым врагом ее князю, который спешил предупредить его, пославши сильное войско на его волость.
Михаил и на этот раз ушел в Литву и стал упрашивать со слезами Олгерда, чтоб тот оборонил его, пошел войною на Москву, отмстил Димитрию; научил и сестру свою упрашивать мужа, и тот решился исполнить их просьбу, тем более что еще с 1363 года встречаем известия о враждебных столкновениях Литвы с Москвою.
У Олгерда Гедиминовича, говорит летописец, был такой обычай, что никто не знал, ни свои, ни чужие, куда он замышляет поход, на что собирает большое войско; этою-то хитростию он и забрал города и земли и попленил многие страны, воевал он не столько силою, сколько мудростию. Так и на этот раз Димитрий московский узнал о замыслах Олгердовых, когда уже тот стоял на границе с братом Кейстутом, молодым сыном его Витовтом, своими сыновьями, другими князьями литовскими, Михаилом тверским и полками смоленскими. Великий князь разослал по всем городам грамоты для сбора войска, но ратники не успели прийти из дальних мест, и Димитрий мог выслать против Олгерда в заставу только сторожевой полк из москвичей, коломенцев и дмитровцев под начальством своего воеводы Димитрия Минина и воеводы двоюродного брата, Владимира Андреевича, — Акинфа Федоровича Шубы. Между тем Олгерд уже воевал порубежные места, т.е. жег, грабил, сек; встретился с князем Семеном Дмитриевичем стародубским — Крапивою и убил его, потом в Оболенске убил князя Константина Юрьевича, наконец, 21 ноября на реке Тросне встретил московский сторожевой полк и разбил его: князья, воеводы и бояре все погибли. Узнавши здесь, что Димитрий не успел собрать большого войска и заперся в Москве, Олгерд быстро пошел к этому городу, где Димитрий велел пожечь посады, а сам с митрополитом, двоюродным братом Владимиром Андреевичем, со всеми боярами и со всеми людьми затворился в новом кремле. Три дня стоял под ним Олгерд, взять его не мог, но страшно опустошил окрестности, повел в плен бесчисленное множество народа, погнал с собою и весь скот. Впервые по прошествии сорока лет, то есть начиная от первого года княжения Калиты, Московское княжество испытало теперь неприятельское нашествие. Михаил тверской был отомщен.
Димитрий принужден был уступить ему Городок и все части удела Семена Константиновича; дядя его Василий кашинский умер еще прежде похода Олгердова, оставив удел свой сыну Михаилу, который в следующем 1369 г. уже приезжал в Москву жаловаться митрополиту Алексею на владыку своего Василия.
Олгерд не мог стоять более трех дней под Москвою, потому что на западе немцы не давали ему отдыха. Еще в 1362 году они взяли Ковно, а в 1369 году в миле от этого города заложили замок Готтесвердер. Олгерд и Кейстут поспешили взять его, но принуждены были снова отдать немцам. В 1370 году сильное ополчение, состоявшее из литвы, жмуди, руси и татар, под предводительством Олгерда, Кейстута и двоих молодых сыновей их, Ягайла и Витовта, вторгнулось в Пруссию, где великий магистр встретил его под замком Рудавою и поразил наголову. В это время Москва, отдохнувши год, начала наступательное движение; ее войска вместе с волочанами воевали смоленские волости, вероятно мстя их князю за союз с Олгердом; потом Димитрий посылал рать к Брянску, наконец, в августе 1370 года послал объявить войну Михаилу тверскому, который, по обычаю, спешил уйти в Литву, а московские войска, по обычаю, опустошили Тверскую волость. Но это была только еще часть рати: скоро сам великий князь Димитрий явился в тверских владениях с большою силою, взял и пожег города — Зубцов, Микулин, пожег также все волости и села, а людей многое множество вывел в свою землю со всем их богатством и скотом.
Сильно опечалился и оскорбился Михаил, когда пришло к нему в Литву известие о страшном опустошении Тверской волости. От Олгерда нельзя было надеяться помощи в настоящую минуту, потому что он занят был немецкими делами, и вот Михаил вздумал попытаться, нельзя ли побороть Димитрия старым средством — Ордою; он поехал туда, но приятели из Москвы дали ему весть, что повсюду на дороге расставлены заставы московские, чтоб перехватить его. Михаил возвратился опять в Литву, опять стал кланяться Олгерду и на этот раз с успехом. Зимою, в рождественский пост, Олгерд двинулся на Москву с братом Кейстутом, с Михаилом тверским и Святославом смоленским. Они подошли к Волоку Ламскому, пожгли посад, окрестности, но, простояв три дня под городом, не взяли его и пошли дальше, к Москве, которую осадили 6 декабря. Великий князь Димитрий и на этот раз заперся в кремле московском; но брат его Владимир Андреевич стоял в Перемышле, собирая силу; к нему на помощь пришел князь Владимир Димитриевич пронский и полки Олега Ивановича рязанского. Олгерд испугался, услышав о сборах в Перемышле, и стал просить мира, предлагая выдать дочь свою за князя Владимира Андреевича; но великий князь Димитрий вместо вечного мира согласился только на перемирив до Петрова дня. Олгерд двинулся назад и шел с большою осторожностию, озираясь на все стороны, боясь за собою погони.
Михаил тверской возвратился в Тверь, также помирившись с Димитрием; но испуг Олгерда и желание литовского князя породниться с московским показывали ему, что надобно искать помощи в другой стороне: весною 1371 года он исполнил прежнее свое намерение, отправился в Орду и возвратился оттуда с ярлыком на великое княжение Владимирское и с послом ханским Сарыхожею. Но Димитрий московский по всем городам взял присягу с бояр и черных людей не передаваться тверскому князю и не пускать его на Владимирское княжение, а сам с братом Владимиром стал с войсками в Переяславле. Владнмирцы, исполняя присягу, не пустили к себе Михаила, и когда Сарыхожа послал звать Димитрия во Владимир к ярлыку, то московский князь велел отвечать ему: «К ярлыку не еду, Михаила на княжение Владимирское не пущу; а тебе, послу, путь чист». Сарыхожа сначала не хотел ехать к Димитрию, но потом прельстился дарами и, отдавши ярлык Михаилу, поехал из Мологи в Москву, а Михаил, недовольный оборотом дела, повоевал Кострому, Мологу, Углич, Бежецкий Верх и, возвратясь в Тверь, отправил в Орду сына своего Ивана. Между тем Сарыхожа пировал в Москве у Димитрия, набрал у него много даров и, возвратясь в Орду, начал расхваливать московского князя, его добрый нрав и смирение. Вероятно обнадеженный Сарыхожею в добром приеме, Димитрий сам решился отправиться в Орду, чтоб положить конец проискам Михаиловым. Митрополит Алексей проводил его до Оки и, дав благословение на путь, возвратился в Москву, куда в это время приехали послы литовские обручать Олгердову дочь Елену за князя Владимира Андреевича.
В Орде московский князь успел задобрить и Мамая, и хана, и ханш, и всех князей, пожалован был опять великим княжением Владимирским и отпущен с большою честию, а тверскому князю хан послал сказать: «Мы тебе дали великое княжение, давали и войско, чтоб посадить тебя на нем; но ты войска нашего не взял, говорил, что сядешь одною своею силою; так сиди теперь с кем хочешь, а от нас помощи не жди».
Молодой тверской князь Иван задолжал в Орде 10000 рублей; Димитрий московский заплатил эти деньги и взял Ивана с собою в Москву, где он сидел на дворе митрополичьем до тех пор, пока отец выкупил его. Для нас здесь важно то, что тверской князь принужден был задолжать в Орде 10000 рублей, а московский имел средства выкупить его — борьба была неравная! Таким образом, говорит летописец, великий князь Димитрий твердо укрепил под собою великое княжение, а врагов своих посрамил. Но одного посрамления было мало: в Бежецком Верхе тверской князь держал своего наместника, и Димитрий отправил туда войско. Наместник Михаилов был убит, тверские волости пограблены; но война рязанская помешала тверской. Мы видели, что во время второго нашествия Олгердова князь пронский вместе с рязанскими полками приходил на помощь войску московскому, собиравшемуся в Перемышле; но после доброе согласие между Москвою и Рязанью было нарушено неизвестно по каким причинам, и в 1371 году, в декабре, великий князь отправил на Олега рязанского воеводу своего Димитрия Михайловича Волынского с большим войском; Олег собрал также большое войско и вышел навстречу московским полкам, причем, по словам летописца, рязанцы говорили друг другу: «Не берите с собою ни доспехов, ни щитов, ни коней, ни сабель, ни стрел, берите только ремни да веревки, чем взять боязливых и слабых москвичей». Московский летописец поблагодарил их за такое мнение в следующих выражениях: «Рязанцы, люди суровые, свирепые, высокоумные, гордые, чаятельные, вознесшись умом и возгордившись величанием, помыслили в высокоумии своем, полуумные людища, как чудища». Господь низложил гордых, продолжает летописец: в злой сече рязанцы пали как снопы, и сам князь Олег едва спасся бегством с небольшою дружиною. Мы видели, что в Рязани шла постоянная вражда между двумя княжескими линиями, рязанскою и пронскою; эта борьба помогала Москве, точно так как в Твери помогали ей усобицы между князьями тверскими и кашинскими. Как только князь Владимир Дмитриевич пронский узнал о беде Олеговой, то явился в Рязани и сел здесь на княжении; но Олег скоро выгнал его, взял в плен и привел в свою волю.
По окончании войны рязанской, в 1372 году, началась опять война тверская. Князю Михаилу Александровичу удалось снова заключить союз с Литвою, и в надежде на него он начал наступательное движение, послал племянника своего Димитрия Еремеевича с войском к городу Кистме, воеводы которого были схвачены и приведены в Тверь. Тотчас после этого князь Михаил Васильевич кашинский отправил посла в Москву, заключил мир с князем Димитрием и сложил крестное целование к князю Михаилу. Тверской князь не удовольствовался Кистмою: он пошел сам к Дмитрову, взял с города окуп, посады, волости и села пожег, бояр и людей побрал в плен. В то же время он подвел тайно под Переяславль рать литовскую — Олгердова брата Кейстута с сыном Витовтом, Андрея Олгердовича полоцкого и Димитрия друцкого.
Переяславль имел участь Дмитрова; скоро разделил ее и Кашин, которого князь принужден был подчиниться Михаилу и опять целовать ему крест. От Кашина союзники пошли к Торжку, взяли его, и тверской князь посадил в нем своих наместников. Но в Петров пост явились в Торжок новгородцы, укрепились с новоторжцами крестным целованием, выслали наместников Михаиловых из города, а купцов тверских и других людей пограбили и побили, после чего укрепили город и сели в нем дожидаться прихода Михаилова. 31 мая пришел Михаил под Торжок и послал сказать гражданам, чтоб выдали ему тех, которые били и грабили тверичей, и чтоб приняли опять его наместников, после чего он оставит их в покое. Новгородцы не согласились и вышли на бой: первый встретил тверичей на Подоле Александр Абакумович и пал костью за св. Спаса и за обиду новгородскую, трое товарищей его были также убиты, и новгородцы потерпели совершенное поражение: одни побежали в поле по Новгородской дороге, другие заперлись в крепости (городе) Торжокской. Но тверичи скоро зажгли посад, сильный ветер потянул на город, и пошел огонь по всему городу; несчастные новгородцы побросались оттуда с женами и детьми прямо в руки врагам, иные сгорели, другие задохнулись в церкви св. Спаса или перетонули в реке; добрые женщины и девицы, видя себя раздетыми донага, от стыда сами бросались в реку, тверичи донага обдирали всех, даже чернецов и черниц, иконных окладов и всякого серебра много побрали, чего и поганые не делают, заключает летописец: кто из оставшихся в живых не поплачет, видя, сколько людей приняло горькую смерть, святые церкви пожжены, город весь пуст; и от поганых никогда не бывало такого зла; убитых, погорелых, утопших наметали пять скудельниц, а иные сгорели без остатка, другие потонули и без вести поплыли вниз по Тверце.
Истребивши Торжок, Михаил отправился для соединения с Олгердом, который стоял у Любутска. На этот раз Димитрий приготовился, встретил с сильным войском Олгерда у Любутска и разбил сторожевой полк литовский. Все войско литовское переполошилось, сам Олгерд побежал и остановился за крутым и глубоким оврагом, который не допустил неприятелей до битвы; много дней литва и москвичи стояли в бездействии друг против друга, наконец заключили мир и разошлись. Мир или, лучше сказать, перемирие было заключено на короткий срок: от 31 июля по 26 октября (от Спожина заговенья до Дмитриева дня). Договор заключен от имени Олгерда, Кейстута и смоленского великого князя Святослава Ивановича; в него включены также: князь Михаил тверской, Димитрий брянский и те князья, которые будут в имени Олгерда и Святослава смоленского; трое князей рязанских, которые одинаково называются великими, находятся на стороне Димитрия московского. Олгерд поручился, что Михаил тверской возвратит все пограбленное им в волостях московских и сведет оттуда своих наместников и волостелей. Если Михаил в перемирный срок станет грабить волости Димитрия, то последний волен разделываться с ним и литовские князья за него не вступятся. Димитрий предоставил себе также право покончить с Михаилом посредством хана: «А что пошли в Орду к царю люди жаловаться на князя Михаила, то мы в божией воле и в царевой: как повелит, так мы и будем делать, и то от нас не в измену».
Раздоры между князем тверским и кашинским не допустили До продолжительного мира, ибо если князь тверской от притеснений Москвы находил защиту в Литве, то слабый князь кашинский от притеснений Твери искал постоянно защиты в Москве. Под 1373 годом опять встречаем известие, что князь Михаил Васильевич кашинский сложил крестное целование к Михаилу тверскому и уехал в Москву, а из Москвы отправился в Орду, откуда возвратился в Кашин неизвестно с чем. Скоро после этого он умер, а сын его Василий по совету бабки и бояр приехал в Тверь к князю Михаилу Александровичу с челобитьем и отдался в его волю; за этим примирением последовало и примирение тверского князя с московским. Димитрий отпустил из Москвы сына Михаилова Ивана, приведенного, как мы видели, им из Орды, а Михаил вывел своих наместников из занятых им волостей великокняжеских. Но на следующий год молодой кашинский князь Василий Михайлович побежал из Твери в Москву, зато теперь и тверской князь нашел внутри самой Москвы врагов Димитрию. По поводу насильственной смерти тысяцкого Алексея Петровича мы упоминали о важном и опасном значении этого сановника. В 1374 г. умер тысяцкий Василий Васильевич Вельяминов, и великий князь не назначил другого на его место, которое, по всем вероятностям, надеялся занять сын покойного, Иван. Обманутый в этой надежде, он сговорился с другим недовольным, Некоматом Сурожанином, то есть купцом, торгующим дорогими южными товарами, и в 1375 году бежали оба к тверскому князю со многою лжею и льстивыми словами, и от этого загорелся огонь, по выражению летописца. Михаил Александрович, поверив льстивым словам московских беглецов, отправил Вельяминова с Некоматом к хану, а сам поехал в Литву, где, пробывши малое время, возвратился в Тверь; скоро возвратился из Орды и Некомат с ханским послом и ярлыком Михаилу на великое княжение Владимирское и на великую погибель христианскую, говорит летописец. Тогда Михаил, уверенный, как видно, в помощи и G востока и с запада, послал объявить войну Димитрию московскому и в то же время отправил наместников в Торжок и рать в Углич.
Но помощь не приходила к нему ни с востока, ни с запада, а между тем Димитрий собрался со всею силою и двинулся к Волоку Ламскому, куда пришли к нему князья: тесть его Димитрий Константинович суздальский с двумя братьями и сыном, двоюродный брат Владимир Андреевич серпуховской, трое князей ростовских, князь смоленский, двое князей ярославских, князь белозерский, кашинский, моложский, стародубский, брянский, новосильский, оболенский и торусский. По словам летописца, все эти князья сильно сердились на Михаила тверского за то, что он прежде несколько раз приводил литву, наделавшую столько зла христианам, а теперь соединился с Мамаем; но, с другой стороны, заметим, что некоторые из этих князей были подручники Димитрия и не могли ослушаться его приказания, некоторые же были только по имени князьями известных волостей, как, например, князь стародубский, а Белозерск был куплен еще Калитою. Все эти князья двинулись из Волока к Твери и стали воевать, взяли Микулин, попленили и пожгли окружные места, наконец, осадили Тверь, где заперся князь Михаил. Обнесши весь город тыном, наведя два больших моста на Волге, Димитрий послал за новгородцами; те, желая почтить великого князя и вместе отомстить тверичам за торжокское поражение, собрались в три дня, пришли к Твери и много наделали зла. Тогда осаждающие приступили со всеми силами к городу: приставили туры, приметали примет около всей крепости, зажгли мост у Тмакских ворот и стрельницы; но осажденные, хотя с большим трудом, потушили пожар, и когда Димитриева рать немного отступила от крепости, то Михаил сделал из нее удачную вылазку, посек туры, другие пожег и побил много людей у осаждающих. Но этот успех не принес ему пользы: волость его была опустошена вконец, города Зубцов, Белгород и Городок (Старица) взяты; он все ждал помощи из Литвы и от хана; литовские полки пришли, но, услыхав, какая бесчисленная рать стоит у Твери, испугались и ушли назад. Тогда Михаил, потеряв последнюю надежду, отправил владыку Евфимия и больших бояр своих к Димитрию просить мира, отдаваясь во всю волю московского князя, и тот заключил с ним мир, которого условия дошли до нас. Независимый великий князь тверской, соперник московского по Владимирскому великому княжению, не утрачивая своего названия великий князь, обязывается считать себя младшим братом Димитрия, равным младшему двоюродному брату последнего, удельному Владимиру Андреевичу. Обязанности младшего брата к старшему определены: когда великий князь московский или брат его выступят в поход, то и тверской князь обязан садиться на коня; если пошлет воевод, то и он обязан послать своих воевод. Михаил обязался не искать ни Москвы, ни великого княжения Московского, ни Новгорода, обязался не только за себя, но и за детей своих и племянников; обязался сам не искать великого княжения Владимирского и не принимать его от татар, за что Димитрий с своей стороны обещался не принимать Твери от татар; но он вытребовал, чтоб княжество Кашинское было независимо от Тверского — условие важное, выгодное для Москвы, тяжкое для Тверского княжества, которое обессиливалось раздроблением на две волости независимые: «В Кашин тебе не вступаться, и что потянуло к Кашину, то ведает вотчич князь Василий, и выходом ненадобно Кашину тянуть к Твери; князя Василия тебе не обижать; а будешь обижать, то стану его оборонять». Также важное условие постановлено относительно татар: «Будем ли мы в мире с татарами — это зависит от нас; дадим ли выход — это зависит от нас; не захотим дать — это зависит также от нас. Если же татары пойдут на нас или тебя, то нам биться вместе, если же мы пойдем на них, то и тебе идти с нами вместе». Михаил отказался от союза с Олгердом, его братьями, детьми и племянниками, мало того, обязался воевать с Литвою, если она нападет на московского или на смоленского князя. С Великим Новгородом и Торжком тверской князь обязался жить по старине и в мире и возвратить все церковные вещи, пограбленные в Торжке во время его взятия, также все пограбленное после мира 1373 года. Право отъезда от одного князя к другому с удержанием сел в прежних волостях утверждено за боярами и слугами вольными, за исключением Ивана Васильевича Вельяминова и Некомата, села которых удержал московский князь за собою. Замечательно, что при затруднениях в смесном суде дела москвитян и тверичей положено отдавать на решение великого князя рязанского Олега.
Так счастливо для Москвы кончилась борьба с Тверью, т.е. с Литвою по поводу Твери. В том же году Олгерд попустошил Смоленскую волость за то, что князь ее воевал против Михаила тверского; с другой стороны, татары опустошили волости Нижегородскую и Новосильскую за то же самое; но московский князь оставался в покое ив 1376 году посылал Владимира Андреевича с войском ко Ржеву; серпуховской князь, по обычаю, пожег посад, но, простояв три дня под крепостью, возвратился назад. Тверской князь не думал разрывать союза с Литвою: еще в 1375 г в Тверь приведена была дочь Кейстутова Марья, окрещена и выдана замуж за сына великого князя Михаила, Ивана. Но союз этот был бесполезен для тверского князя, ибо в 1377 году умер Олгерд, постригшись перед смертью в монахи, причем мирское православное имя Александра переменил на имя Алексея. Еще прежде умер брат его князь волынский Любарт, который всю жизнь провел в борьбе с поляками, стремившимися овладеть и Волынью, как овладели Галичем. Великим князем стал сын Олгерда Ягайло, в православии Яков, и дядя Кейстут, князь троцкий, присягнул племяннику. Но Ягайло, подобно дяде Евнутию, взял старшинство не по праву, мимо старшего брата, Вингольта Андрея, рожденного от первой жены Олгердовой; Андрей, княживший в Полоцке, объявил было свои притязания на старшинство, но, не получая ниоткуда подкрепления, должен был уступить Ягайлу, лишился своей волости и бежал в Псков, где жители посадили его на княжение с согласия великого князя Димитрия, к которому Андрей ездил в Москву. Димитрий хотел воспользоваться этою смутою, и в 1379 году Андрей Олгердович вместе с серпуховским князем Владимиром Андреевичем и московским воеводою Димитрием Михайловичем Волынским от правились на литовские владения, взяли города Трубчевск и Стародуб, повоевали много станов и волостей и возвратились с большим богатством домой; брат Андрея Димитрий Олгердович, князь трубчевский, не сопротивлялся московским полкам: он вышел из города с семейством и боярами, поехал в Москву и вступил в службу великого князя, или, как выражается летописец, урядился в ряд и крепость взял; Димитрий принял его с честию, любовию и дал ему Переяславль со всеми пошлинами.