Сорокин Дмитрий. Виниловый теремок

   После трех лет существования в какой-то странной реальности хаоса и пустоты, Кассандра с удивлением обнаружила, что ей негде и не на что жить. Да и как-то не очень хочется... Бессмысленно скитаясь по Городу, она набрела на бывший завод грампластинок. И уже здесь встретила замечательного человека, возделывающего сад.
   0. И чтобы никаких сюрпризов!
   Совещание собрали в кабинете главного врача. Гектор Романович, прославившийся среди коллег неизменно надменным видом, сейчас производил впечатление человека подавленного и растерянного. Не спал он, судя по всему, очень давно. Заместители его являли собой еще более печальную картину.
   -- Итак, господа эскулапы, доложите по порядку, что тут у вас происходит? -- начал полковник Еременко. -- Гектор Романович, прошу вас, расскажите, что мы тут имеем.
   -- Имеем мы тут шестнадцать человек, и все находятся в состоянии комы. Что характерно -- это состояние у всех абсолютно идентичное. Длится уже четвертую неделю, все поступили в течение суток. На данный момент состояние всех больных можно охарактеризовать как стабильное. Сколько оно может продлиться, сами понимаете, ответить не могу. Всеобщий консилиум тоже ясности в данный вопрос не принес. Наверное, слово теперь за вами, господа офицеры?
   Господа офицеры дружно посмотрели на старшего по званию.
   -- Наверное, -- ответил Еременко. -- Собственно, преступление, если оно, конечно, имело место, можно считать раскрытым. Ниточки ведут в одно отдельно взятое место. Все пострадавшие, прямо либо косвенно, являлись клиентами компании "Грезы". Означенная компания занимается предоставлением уникального вида услуг -- трансляцией сновидений. В принципе, повод потягать этих ребят за вымя есть, и существенный -- шестнадцать коматозников, среди которых, между прочим, три депутата Госдумы, это вам, джентльмены, не хер собачий, пардон. Однако ж не все так просто. Услугами "Грез" неоднократно пользовались на самом верху, и, судя по тому, что мне вежливо намекнули о нежелательности каких-либо расследований вокруг этой фирмы, наверху ею довольны. Но в то же самое время надо что-то делать... Только между нами: я не знаю, что тут можно предпринять. Если бы не этот намек, все эти сукины дети давно уже лежали бы у меня мордой в пол, и разговор с ними... А, пустое: я скован по рукам и ногам.
   -- Джеймсбонды только в кино бывают, -- вздохнул кто-то.
   -- Вот именно. Хотя... хотя... минуточку... Вы совершенно правы! Когда бессильна полиция, герой-одиночка... и так далее, смотрите любой боевик. Зря вы так, не на пустом же месте полмиллиона фильмов сняли.
   -- И где вы найдете идиота, добровольно пойдущего... ну, не на смерть, конечно, на коматоз... А? -- прищурился Гектор Романович.
   -- Зачем идиота? -- обиделся полковник. -- Профессионала! Универсала-супера! И вообще, плох тот капитан, который не мечтает стать майором! Где тут у вас телефон? Ага, спасибо... Леночка, дай-ка мне капитана Рекимчука. Здорово, капитан. Дело есть специально для тебя. Ты тут, помнится, рапорт подавал, что засиделся в капитанах? Вот и поговорим. Через час в моем кабинете. Работать будешь по высшему разряду, но по четко оговоренной схеме. И чтобы никаких сюрпризов! Понял? Вот и славно. Отбой. Вот так, господа. Пошлю-ка я к ним своего капитана. Уникальный человек, надо сказать. Отец -- полухохол, полутувинец, мать -- получешка, полуказашка. Этакий ходячий символ дружбы народов, хе-хе. Владеет всем, чем только можно владеть, включая дзен-буддизм и прочие оккультные... э-э-э... технологии. Придется парню рискнуть. Ну, да ему не впервой. Гектор Романович, существуют ли способы экстренного вывода человека из комы?
   -- Да, и не один, но все они сопряжены с немалым риском для жизни...
   -- Благодарю, достаточно того, что способы есть. На этом сегодня, пожалуй, закончим. Предлагаю собраться тут же через неделю. Посмотрим, вдруг у нас что получится по-тихому, без шума и пыли.
   -- Рекимчук Владимир Дизижикович, -- отрекомендовался невзрачный блондин со стального цвета глазами. -- С кем имею честь?
   -- Екатерина, -- вздохнула Катя, досадливо туша сигарету. Настроение было -- хуже не придумаешь: клиентов вдруг почему-то стало мало, Энрике не показывается вот уже третью неделю, а касса вся у него, и денег в кармане уже совсем не густо. -- Чем могу быть полезна?
   -- Мне это... Сон, в общем, увидеть хочется!
   -- Похвально. Вы по профессии кто? Военный?
   -- Нет... А с чего вы это взяли?
   -- Голос у вас больно уж командирский. И выправку скрывать не умеете.
   -- Участковый я. Мент, в общем.
   -- А вы в курсе наших цен?
   -- Да, знаю. Но я вот подкопил, машину продал... На две ночи хватит, в общем.
   -- Ну что ж, хорошо. Какая, однако, целеустремленность, товарищ... старший лейтенант?
   -- Капитан... Пока что.
   -- Ну, плох тот капитан, который не мечтает стать майором... Вот вам договор, заполняйте.
   -- Есть.
   -- Не "есть", а "так точно".
   -- А?
   -- Ура. Про что сон желаете?
   -- Ну... Это. Типа боевика, в общем. Что был я вроде Рэмбо или Бэтмена, во.
   -- И всех победил?
   -- Само собой...
   -- Хорошо. Будет вам счастье.
   -- Господин полковник?
   -- Да, черт побери! Какая блядь звонит мне среди ночи?
   -- Долохов Гектор Романович из ЦКБ.
   -- И что?
   -- Рекимчук ваш поступил. В коме, как и предыдущие.
   -- Вашу мать, доктор! Стоило из-за такой херни будить среди ночи! Все хорошо, все идет по плану! Отбой!
   12. Давай закурим...
   Энрике, развалясь в кресле, курил, пил виски и любовался, как дрим-рекордер вытягивает из Риммы ее последний сон. Полную ерунду ведь приносит, и который уже раз, но не хотел он выгонять эту несостоявшуюся балерину. Нравилась она ему. Несколько раз он подумывал, а не взять ли ее своей наложницей, но, по здравому размышлению, всякий раз отказывался от этой идеи. Во-первых, расходы на содержание. То есть обойдется она ему куда дороже, чем пара-тройка десяток в неделю, которые он платит ей за сны. Во-вторых -- хлопотно. Придется ведь поселить ее где-нибудь. Не станешь ведь посещать ее в трущобах, или где она там живет. И уж тем паче не на заводе, в Заповеднике. Хотя было бы забавно показать этим чудакам, кто в мире хозяин... В третьих же, наконец-то жизнь достаточно прекрасна и во сне, чтобы излишне украшать ее еще и наяву. А, пустое это все. Вот, вот, как она грациозно кивает головой... вытягивает шею... подносит руку к почти плоской груди... И впрямь ведь, будто танцует! Нет, хороша, хороша! А не взять ли ее прямо вот здесь и сейчас, как уже не раз бывало... Нет, пожалуй, не сейчас -- едва час миновал, как ушла эта, как ее... Розалинда. Не бог весть какая красавица, но крупная специалистка по постельным утехам.
   Определенно хорошо, что Римма добралась до завода. Там, по крайней мере, с ней ничего не случится, оттуда ее в любой момент можно выдернуть и увезти... да куда угодно, хоть в Калифорнию, хоть на Канары, если, не приведи Господь, опять все рухнет и придется срочно цементировать разбитое сердце... О, запись закончена, имеет смысл посмотреть, что получилось.
   -- Все?
   -- Все... -- шепнула, кивнув, она.
   -- Опять, небось, кошмар притащила?
   -- Нет, Энрике, нет! Это совсем не кошмар. Сон, конечно, немного странный, но не страшный... Да вы посмотрите, убедитесь сами!
   -- Конечно же я посмотрю, красотка ты моя ненаглядная... -- развязно протянул он, игриво погладив ее по бедру. Римма потупила взор и потихоньку стала отодвигаться от него.
   -- Не бойся, сегодня ничего тебе не грозит. Сядь вон в углу, фруктов поешь, кофе попей. А я и впрямь гляну, что там у нас вышло. -- Энрике надел шлем на голову и включил воспроизведение, не забыв установить таймер на полчаса -- так, на всякий случай. Для страховки.
   Надев потертый замшевый пиджак и древнюю несуразную какую-то кепку, Энрике вышел из дома. Лифт, естественно, не работал, пришлось спускаться с восемнадцатого этажа пешком. Лестница не знала ни веника, ни швабры года три, никак не меньше, поэтому необходимо было внимательно смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться или не споткнуться обо что-нибудь. Ну и запах, конечно. Но к нему давно привыкли.
   На площадке между одиннадцатым и десятым этажами Энрике внезапно остановился. Он вдруг почувствовал, что здесь просто-таки необходимо остановиться. А интуиции своей он давно привык доверять. Медленно подошел к окну. Долго пытался рассмотреть хоть что-то сквозь грязное стекло, потом вдруг взялся за подоконник и с силой рванул его вверх. Широкая доска немного посопротивлялась, но все же покинула насиженное -- или належенное -- место. Под подоконником обнаружился тайник. В нем лежал пластиковый пакет, перетянутый скотчем. Разорвав липкую ленту, Энрике развернул пакет и аж присвистнул от удивления: внутри было немало денег. Пересчитал. Пятнадцать с половиной тысяч долларов ровно. Ну ни фига себе! Бывают же такие вот подарки судьбы! Спрятав находку за пазуху, он продолжил спуск, обследуя каждый подоконник по пути. Денег, как, впрочем, и тайников, больше не было. Только между третьим и вторым он нашел за батареей еще один сверток. Сердце екнуло в радостном предвкушении... но денег внутри не оказалось. Всего лишь сотня порнографических картинок отвратительного качества, причем лишь треть их изображала процесс совокупления, на остальных же, в основном, были изображены мужчины со здоровенными гениталиями. Просмотрев все, Энрике убрал картинки обратно.
   После зловония подъезда свежий воздух опьянял, и в то же время нежданно-негаданно с новой силой навалилось изгнанное было похмелье.
   О, великий бог Джа, услышь мольбу мою, ибо страдаю я сильно, согрешив вчера алкоголем, и ниспошли мне, несчастному, несравненный дар свой, ganjia.
   Молитва сотворена, в кармане -- десять баксов и немного наших денег, за пазухой же -- целое состояние. Казахи уже должны быть на месте. Куплю целый аршин! Нет, два! Нет, все скуплю, чтоб надолго хватило! Пора идти, и я иду. Растреклятые цветочки распустились на деревьях, нос мой заложен -- аллергия, просьба не путать с аллегорией. Голова болит -- бодун, водка. Плохо. И надо еще заскочить в мюзик-шоп, купить Джеффу новые струны взамен порванных во вчерашнем экстазе. О, удача, навстречу как раз идет Джефф. Он гениален, а мне всегда доставляло удовольствие общение с такими же гениями, как я сам. Джефф счастлив, наверное, уже закинулся или треснулся чем-нибудь с утра. Он бормочет под нос новый речитатив, наверняка, сочиняемый по ходу. Увидев меня, он улыбается еще шире и радостно раскидывает руки. Мы тепло приветствуем друг друга. Сразу же выясняется, что у Джеффа есть ganjia, и мы, отойдя в укромный уголок, воздаем должное этой божественной траве. А она и впрямь, божественна -- похмелья как ни бывало, зато появилось ощущение всеобъемлющей радости и непреодолимое желание петь. И мы решаем разбудить нашего драгоценного Билли и замутить утренний джаз. Билли спал мало и потому поначалу он неприветлив, но манящий и многообещающий косяк, словно по волшебству, появившийся в руках Джеффа, сразу настраивает нашего друга на мажорный лад. Раскурив с Билли косяк, я чувствую себя абсолютно счастливым человеком и сажусь за клавиши. Билли берет бас, Джефф пробует микрофон. Раз, два, три -- и... закрутилось, завертелось, пошло-поехало, так что любо-дорого. Два с половиной часа без перерыва, затем чай, никотин, снова ganjia, еще полчаса полного джаза, потом никотин опять. А потом пришел Большой Алекс, несравненный мастер гитарных импровизаций, принес Вещество, полностью готовое к употреблению. Что ж, и употребим!.. Употребили. Маэстро, музыку! Маэстрами были мы сами, и музыку дали так, как подсказало нам Вещество. Какие-то невероятные по красоте и абсурдности картины вставали в моем счастливом мозгу, пока я играл: " Зеленая поляна, озаренная мягким светом оранжевой луны, погрузилась в Первый Весенний Бал. Пары самозабвенно кружились в пятиразрядном вальсе, иногда до ушей досужего слушателя долетали сумбурные, взволнованные признания в любви и приглашения провести вместе ночь-другую..." Вещество творит Волшебство. Волшебные мысли кружатся в голове, волшебная музыка рождается под волшебно быстрыми и гибкими пальцами. Волшебный голос Джеффа поет волшебную сказку о волшебных травах. Кругом -сплошное волшебство. Стоп. Перекур. Ganjia. И снова. Раз. Свет. Джаз. Цвет. Цветы. Звук. Стук. Два. Голова. Рифма? Слова? Нет. Бред. И такая эйфория эйфория эйфория эйфория эйфория эйфория!!!!!!!!!!! Ах!
   ...Шесть. Нет. Есть. Или? Да. Вода. Хлам. Голова. Сок. Сочится. Висок. Что? Да, ровным счетом, право, ничего. Просто из виска сочится сок. Семь. Лед. Тает. Мед. Аз есмь. Ну и что с того, что аз есмь? Cogito, ergo sum? Чушь. Фигня античная. Вовсе вышло по-другому. Счастлив, вот тебе и ergo sum... Муравей тоже бывает счастлив, зато без десятка-другого корешей, говорят, мыслить не в состоянии. Ты поставишь под сомнение существование муравья, особенно, когда он вгрызается в твою пятку? Что-то я в этом не уверен. Пока я не счастлив, я не ощущаю собственное существование. А вот сегодня я просто в эйфории, и, следовательно, действительно, аз есмь. Пятнадцать. Стоп. Чай. Расслабляемся. После второй кружки я прощаюсь и ухожу.
   Энрике вышел из сравнительно чистого подъезда (представить невозможно -- там даже лифт работал!), прошел под аркой, чуть приплясывая; оглянулся. Тридцать совершенно одинаковых двенадцатиэтажных коробок, и в каждой ведь не одна сотня людей живет! Что-то они там делают, людишки эти. Играют джаз, починяют что ни попадя, любятся, ссорятся, едят, дерутся, крадут... Надо же... А вот отвернулся, продолжил путь -- и нет никаких домов, овраг впереди, а за ним грязная вечно темная улочка с трамвайными рельсами. И надо дожидаться этого несчастного трамвая, чтобы ехать дальше, но вот только зачем? Ведь полный же бред -- и эти струны, и эта трава, и эта странноватая компания, и этот район -- ничего этого нет, ведь я этого не вижу и не хочу этого видеть... Будто во сне. Точно, это же сон! Надоел. Что бы такого сделать, чтобы поскорее проснуться? Оберлиозиться, что ли? А что, это выход! И, отшвырнув окурок, Энрике бодро сиганул под вылетевший из-за поворота трамвай.
   Только после полутора стаканов неразбавленного виски Энрике почувствовал, что может вполне связно говорить.
   -- Римма?
   -- Да, Энрике?
   -- Иди сюда. Вот, держи деньги. Здесь сто. Шикарный сон, просто выше всяких похвал! Побольше бы таких, и мы станем окончательно великими. И бесповоротно. Ступай теперь, я хочу напиться, чтобы поскорее забыть твое эпохальное сновидение.
   Римма, не веря своему счастью, взяла деньги и попятилась к выходу. Энрике кивком подтвердил, что отпускает ее.
   Ай, браво, девочка! Умница моя костлявая, ты сама не знаешь, какой подарок мне сделала! К завтрему уже, надеюсь, будет у нас огромный Седьмой микрорайон. Мыслеобразы -- портясающей силы! А детализация! Высочайшая! До последнего окурка на заплеванном полу... Этак мы с тобой за полгода превратим этот занюханный Городишко в настоящий мегаполис... С практически неисчерпаемыми запасами магических кристаллов. И, следовательно, будем процветать. Давай, что ли, брат Энрике, закурим. Чистого никотина, мэйд ин Куба-Кубана, город Гавана, и чтоб никаких там ganjia и прочих безобразий.
   13. Кармическая полиция
   Володя пришел засветло. Никита, совершенно один, как это ни странно, сидел на проходной и читал вчерашнюю газету. Римма с Кассандрой и Поварихой затеяли генеральную уборку жилых помещений, Садовник ковырялся в своем бесконечном саду, Профессор мыслил. Нелюдимый Пасечник строил из подручных средств очередной улей для несуществующих у него пока пчел. Прибился он к компании недавно, еще не освоился, видели его, в основном, лишь в столовой. Володя уверенной походкой вошел в проходную, остановился перед Никитой.
   -- Здравствуйте. Что вам угодно? -- вежливо осведомился вахтер.
   -- Ом мани падме хум! -- торжественно провозгласил вошедший, и продемонстрировал ослепительную улыбку от уха до уха.
   -- Спасибо, и вам того же. А по-русски вы можете?
   -- Разумеется. Здравствуйте. Меня зовут Володя.
   -- Никита.
   -- Как поживаете, Никита?
   -- Спасибо, неплохо. А вы?
   -- Я живу великолепно! С тех пор, как я посвятил свою жизнь заботам о ближних своих, она стала восхитительной во всех отношениях!
   -- Очень за вас рад. А к нам что вас привело?
   -- Да просто мимо шел, если честно. Иду, вижу, человек в проходной сидит. Дай, думаю, гляну, как у него с кармой дела обстоят.
   Никита разглядывал посетителя, и мысленно прикидывал, как бы добраться до винтовки. Шансов, прямо скажем, маловато: ростом Володя был под потолок, то есть два сорок -- уж точно. В плечах не хил, гора мышц натягивает тонкую футболку до самых до пределов -- еще чуть, и порвется. Вся растительность на голове, включая брови, сбрита напрочь. Ресницы удалены. На огромном лице застыла дебиловатая улыбка. "Вот черт, на психа нарвался. Да еще на такого здоровенного... Сейчас здесь совсем не помешала бы пара ребят из гаража...". Вслух же, стараясь не показать ни свой страх, ни стремление поскорее получить в руки стоящее в углу оружие, спросил:
   -- И как же, по-вашему, у меня обстоят дела с кармой?
   -- Хуже не придумаешь! И в прошлой, да и в большей части этой жизни вы умудрились настолько отяготить свою карму, что, думаю, перерождение в виде собаки будет для вас сущим праздником. Как бы чего похуже не было... Вам, уважаемый, срочно пора творить добрые дела!
   -- Да я как-то и не против...
   -- Вот и чудно! Можете приступать прямо вот сейчас! Подскажу: мне негде переночевать, я голоден и страдаю от жажды.
   -- Да проходите вы, ради бога! Места навалом, живите, где свободно... Ужин через два часа в столовой. Если у вас все же есть что-нибудь съестного, зайдите на кухню сейчас, отдайте Поварихе. Добро пожаловать!
   -- Вы удивительно любезны, дорогой мой Никита! Я уже вижу, как тучи, нависшие над вашей кармой, начинают редеть! Миллион благодарностей!
   -- Да, только в гараж не ходите, -- проворчал Никита после неслабых душевных колебаний. -- Это вон то здание под диковинной антенной.
   -- Да? А почему?
   -- Там обретаются люди, чья эта... как ее... карма отягчена настолько, что они убьют вас, не задавая лишних вопросов и не раздумывая ни секунды.
   -- Еще раз сердечно благодарю вас. Обязательно туда наведаюсь как-нибудь. Я вообще-то герой, если вы еще этого не заметили. Я постараюсь спасти их карму.
   "Ну и царствие тебе небесное, лысый олух!" -- несколько злорадно подумал Никита, и все же не удержался, окликнул уже миновавшего проходную Володю:
   -- А почему у вас нет ни бровей, ни ресниц?
   -- В память о великом патриархе Бодхидхарме, который вырвал себе веки, чтобы не уснуть во время медитации. -- И заорал во весь голос, так, что Пасечник вздрогнул в дальнем цехе, Профессор в своем кабинете потерял очередную гениальную мысль, а гаражные бандиты отвлеклись от карт: -Благословение этому дому! Ом мани! Радуйтесь, люди! У вас теперь есть Полиция Кармы! Я вас всех спасу!!!
   14. Лес
   Вопреки разнообразным опасениям Никиты, явление Володи было воспринято прочими обитателями "Винилового теремка", как они с этого вечера стали называть свое жилище, довольно спокойно. Кстати, автором самого названия "Виниловый теремок" был именно этот гулливер, радеющий за всеобщее кармическое очищение.
   Когда отыграла пластинка -- на сей раз это была Эдит Пиаф, понравившаяся абсолютно всем, -- Римма, чувствуя себя некоторым образом хозяйкой вечеринки (она под разными предлогами все откладывала переезд в бухгалтерию, а Никита и рад был ее присутствию несмотря на некоторые неудобства), разлила всем чай, и Володя, не дожидаясь предложений или же понуканий, завел речь.
   -- Прежде всего, -- начал он, -- я хотел бы поблагодарить всех вас за гостеприимство и за этот чудный вечер с чаем и музыкой. Давно уже, признаться, не встречал я столько хороших людей одновременно. У вас здесь как в сказке: кто-кто в теремочке живет? Ой, как много народу: и Привратник, и Профессор, и Садовник, и Прорицательница, и Повариха, и Балерина, и Пасечник...
   -- Простите что перебиваю, Владимир Дизижикович, -- вклинился несколько обескураженный Ермолай Михайлович, -- но откуда вы нас знаете? По-моему, мы вам о себе еще не успели рассказать...
   -- Не бойтесь, просто я читаю ауры всего сущего с той же легкостью, с какой уважаемый Профессор читает на сон грядущий "Канон врачебной науки" несравненного Ибн Сины... В отвратительном, кстати, переводе, уж извините. Ну, так вот. Живете вы в своем виниловом теремке, отгородившись от мира высоким забором и залежами старых пластинок... Это замечательно. Я -- всеми конечностями за такой путь. Карму он, конечно, улучшает мало, но и не ухудшает, что особенно ценно. Только помните, что с тем сказочным теремком в итоге стало? Пришел медведь, и все порушил. Грустная перспектива, не так ли? Тем более, что прямо у вас под боком здоровенная такая берлога, полная больших, злых и очень опасных медведей. Понимаете, к чему я клоню? Но мы немножко перепишем сказочку. Пришел огромный добрый медведь -- это, конечно, я, -- и взял теремок под свой патронаж. Вы -- исключительные богачи, господа. Вы владеете целым миром, неподвластным никому, кроме вас, ибо вокруг -- хаос, разруха и запустение. По аналогии со все той же сказкой, будем считать, что вокруг -- дремучий лес. Лес, понимаете? И ваша -- нет, наша задача, -- чтобы теремок уцелел, что бы в лесу ни происходило. Здесь хорошо. Здесь чу-дес-но! А с теми медведями я еще разберусь...
   Чтобы вы смогли понять, как же вам повезло, нужно просто взглянуть на себя и на этот ваш мир немного со стороны, с иного пласта бытия. Хотите? Я вам немного помогу. Закройте глаза. Вообразите лес. Огромный, густой, буреломный, лишь узенькая тропиночка вьется между вековых сосен и елей. Ночь, темно. В лесу страшно. Волки воют, филины хохочут... И девушка бежит, бежит по невидной уже во мраке тропинке, стремясь добежать хоть куда-то, чтобы спрятаться от этого бесконечного леса... Она бежит, а становится все страшнее и безысходнее, девушке уже кажется, что эта предательская тропинка никуда не ведет, и бежит она по кругу, по долгому и бессмысленному кругу... И вдруг она видит нарядный терем посреди лесного мрака, из трубы вьется дымок, и в окнах горит свет... Стучится, и ей открывают -- милые, добрые люди... Представили? На что спорим, что девушка никуда из этого терема не уйдет, ибо невыносимо еще раз пережить кошмар затерянного в огромном лесу маленького человека...
   Спасибо вам еще раз. Позвольте мне вознести хвалу и благословение этому дому, ом мани! Ом мани падме хум!
   Я, верно, утомил вас -- позвольте откланяться. Час неранний, спать уже надо -- завтра нас ждут великие дела. Спокойной ночи! -- и, поклонившись, Володя ушел куда-то по гулким коридорам винилового теремка. Остальные выпили еще по чашке чая, обсудили пламенное выступление новичка, и тоже разошлись спать.
   -- Никита?
   -- Да? Что, Римма, не спится?
   -- Да вот как-то... Все про лес этот думаю. Я несколько раз видела похожие сны. Именно что отчаяние и безысходность -- иначе и не скажешь... Что самое странное, Энрике никогда не покупал такие сны. Говорит, здорово, но совсем неподходяще...
   -- Спи. Думай только о хорошем. Пусть сегодня тебе приснится сад. Большой, цветущий, светлый... С птицами.
   -- Милый, что с тобой? Тебе плохо? -- Кассандра склонилась над проснувшимся в слезах Садовником, и то целовала его, то трясла, как грушу, пытаясь привести в чувства.
   -- Сон... Лес... Я видел... Я видел! Тот лес, понимаешь? О котором вчера говорил этот лысый Володя... Мрачный, страшный лес... И он поглотил мой сад...
   -- Милый, это лишь сон. Вставай, и пойдем, пройдемся по твоему саду, -увидишь, с ним все в порядке! Сад всегда победит лес, был бы садовник хорош. А ты -- наилучший.
   Они вышли в сад, и, к немалому удивлению, встретили Римму и Никиту, прогуливающихся под руку. Было без десяти девять. До начала рабочего дня Привратника -- Вахтером Никиту больше никто не звал, -- оставалось ровно десять минут.
   15. Когда любовь выходит на прогулку
   -- Надо же, что-то птицы сегодня распелись, -- сказал Никита, потому что не знал, что бы такое сказать, а молчание затянулось.
   -- День хороший, -- поддержала Римма беседу.
   -- Смотри, Ермолай Михайлович превращает завод в настоящее чудо! -Никита указал на жутковатого вида композицию из огромных шин грузовиков, цепей и каких-то железяк. Все это урбанистическое безобразие было густо оплетено диким виноградом.
   -- И вправду здорово. Никита?
   -- Да?
   -- Сегодня к тебе придет Энрике, да?
   -- Да, обычно он приходит по десятым числам, приносит сто долларов.
   -- Не пей сегодня этот кошмарный портвейн, ладно? Лучше купи хорошего сухого вина.
   -- Не знаю... Сухое вино я если когда и пил, то сейчас этого не помню... Если хочешь, я могу вообще ничего не пить.
   -- Лучше купи вина. Посидим вечером... У меня свечка есть! А денег нам хватит -- прокормимся моими снами. В последнее время они стали отчетливыми и реалистичными, как никогда. Энрике вчера заплатил мне еще пятьдесят. А ночью мне приснился новый сон, такой же яркий и запоминающийся, хоть и снова странноватый. Сегодня пойду опять. Идти придется в обход -- в этих новостройках, ну, в седьмом районе, опять трубу прорвало. Там вчера был такой потоп... Даже трамвай два часа не ходил из-за этого...