Сорокин Дмитрий. Виниловый теремок

   Разумеется, идти напрямик, через дверь, было бессмысленно -- там угадывались очертания кого-то весьма крупного, иной раз робкий лунный луч отражался от какого-то оружия, а прямо сейчас еще и тлеющий огонек сигареты яснее ясного указывал, что гараж надежно охраняется. Римма сбросила огромную телогрейку, чтобы не стесняла движений, спрятала ее за кустом. Медленно, крадущейся походкой, абсолютно бесслышно -- сказывались балетные навыки и маленький вес, -- она двинулась вкруг гаража, ища хоть какую-то лазейку, чтобы проникнуть внутрь. Дважды мимо проходили вооруженные люди, патрулировавшие территорию -- после вчерашнего к охране объекта относились более, чем серьезно. Всякий раз Римма падала, вжималась в землю, моля небеса, чтобы у громил не было хитрых приборов, позволяющих видеть в темноте. Обошлось.
   Лазейка, как ни крути, была всего одна. Римма дважды обошла все здание, немало при этом рискуя, но других возможностей не было. Вентилляционный короб. Кто его знает, куда он ведет, но, кроме дверей и окон, иных путей внутрь гаража не было. Убедившись, что шаги охранников не слышны, Римма подтянулась (отверстие было на уровне ее роста), и медленно вползла в короб. Заползла за первый, чертовски крутой, изгиб. Можно отдышаться -- теперь ее не увидят. Чуть переведя дух, она медленно поползла дальше. Иногда удавалось заглянуть сквозь решетку в те помещения, через которые она проползала. Чаще всего там толклись вооруженные люди, и Римма, стараясь даже не дышать, ползла дальше. Наконец, она нашла небольшое вроде бы безлюдное помещение. Немалых трудов стоило вынуть решетку, да еще и не нашуметь при этом. А потом -- спрыгнуть с двухметровой высоты на пол.
   Ничего особо примечательного комната собой не являла. Девственно чистый стол без каких-либо стульев вокруг, кожаный диван у противоположной стены. Две двери. Обливаясь холодным потом. Римма приоткрыла одну из них, выглянула. Освещенный коридор, через пару шагов поворачивающий направо. Прикрыв дверь, она подошла к другой, напротив. Эта дверь, надо сказать, выглядела посолиднее -- была и больше, и ручка золоченая, и кожей обита, или заменителем... Римма потянула за ручку -- и здесь открыто. Кабинет. Большой такой, с огромным столом, двумя компьютерами, кучей приборов непонятного назначения... Портативный дрим-рекордер в углу... В общем, понятно, чей это кабинет. Римма вошла, прикрыв за собой дверь.
   Наручные часы пробили в неурочное время -- без двадцати одиннадцать. К тому же, вместо привычного "блям-блям" раздалось нечто, отдаленно напоминающее древний пионерский гимн "Взвейтесь кострами". Сначала Энрике позволил себе удивиться, а потом хлопнул себя по лбу и вывел на дисплей изображение с камеры в том кабинете, что в гараже.
   -- Дура несчастная... -- пробормотал Энрике, поднимая телефонную трубку. -- что же ты наделала... Теперь мне придется тебя убить. Дура ты, дура...
   За креслом была еще одна дверь. Едва заметная, без ручки. Римма нажала на нее, полагая, что дверь открывается вовнутрь, но та плавно отъехала в сторону. Открылся короткий и узкий коридор, упирающийся в еще одну дверь, полуоткрытую, как ни странно. За этой дверью была совсем уж крохотная каморка, опутанная проводами и уставленная мерно гудящими приборами. Но приборы Римму сейчас не интересовали вовсе.
   -- Господи... Мамочка... Кошмар-то какой... -- бормотала она, прижав пальцы к губам, и изо всех сил стараясь не закричать от ужаса и не упасть в обморок. На стене была распята женщина лет тридцати-тридцати пяти. Она была абсолютно обнажена. Волос на голове не наблюдалось. Все ее тело, а, в особенности, голова было опутано мириадами тонких проводов, которые скручивались в жгуты, которые, в свою очередь, разбегались к разным приборам, и трубок разной толщины. В углу стоял массивный серый ящик с несколькими кнопками и парой стрелочных индикаторов. Все провода сходились в него, а от этого, видимо, самого главного прибора, уходил прямо в стену толстенный кабель. В сером ящике Римма узнала дрим-транслятор, который Энрике показывал ей в своей лаборатории полгода назад. Она снова посмотрела на распятую. Женщина была жива, вне всяких сомнений: грудь мерно вздымалась, веки подрагивали. Впечатление такое, будто она спит и видит сон. Вот только при этом не лежит, как все нормальные люди, а стоит, притянутая широкими блестящими браслетами и ошейником к стене.
   -- Вот ты, значит, какой... магический кристалл... -- прошептала Римма, подходя к женщине. Та не отреагировала никак. Римма подошла к ней вплотную, привстала на мыски, прижалась лбом ко лбу спящей...
   20. Прах к праху
   ... На нее обрушилось настоящее безумие. Она была одновременно и мужчиной и женщиной, и молодой и старой, и была в сотне мест одновременно, и испытывала одновременно все возможные чувства и эмоции -- от леденящего душу страха до оргазмического наслаждения...
   Вырвавшись из плена чужих снов, Римма горько вздохнула:
   -- Бедная... ты-то там где? Помнишь ли ты еще себя? Или уже растворилась в сотнях чужих грез, в том числе и моих?
   Слезы катились по ее лицу. Римма решительно обошла все приборы, находя кнопки выключения питания, и нажимая их. Распятая задергалась в конвульсиях, все тело ее свела страшная судорога. Наконец, она дернулась и обмякла окончательно. Даже какое-то подобие улыбки появилось на лице напоследок. А Римма лишилась чувств.
   Охранники опоздали на какие-то полминуты. Когда они вломились в трансляторную, кристалл уже был безвозвратно утрачен, приборы выключены, а Римма оседала на пол. Ее грубо схватили за шиворот, выволокли в кабинет.
   -- Алло, Вождь? Это Восьмой. Объект взят, но поздно: кристалл она уже уничтожила.
   -- Возьмите резервный. Разбудите доктора, пусть подключает.
   -- Будет исполнено.
   -- И немедленно.
   -- Будет исполнено немедленно. Девку убить?
   -- Ни в коем случае! Девку -- ко мне, на окраину. Что вы с ней делали?
   -- Ничего. Она без сознания валялась.
   -- Как есть пихайте в машину и тащите ко мне. Сам с ней разберусь.
   -- Понял.
   -- Все, конец связи. У меня тут тоже визитер объявился, так что некогда мне.
   21. Сквозь вселенную
   Прижавшись к Никите, Римма плакала навзрыд.
   -- Прости, прости меня, любимый! Все это из-за меня...
   -- Глупости, Римма, -- устало обнимая жену, отвечал Привратник, -- все произошло так, как и должно было произойти. Не вини в этом ни себя, ни меня. Это судьба.
   -- Нас убьют?
   -- Скоре всего.
   -- И что тогда?
   -- Вот тогда-то и начнется все самое интересное. Наши души, обнявшись, как мы сейчас, полетят сквозь вселенную, навстречу невиданным, лучшим мирам... Нужно только пройти через страх и боль смерти... -- Никита сам не знал, что говорил, он отчаянно боялся за себя и Римму, и от страха его несло. -- Там не будет никаких торговцев снами, там что сон, что явь -примерно одно и то же, и все одинаково прекрасно...
   -- Наших жалко...
   -- Уцелеют, я думаю. Они-то ничего не знают про магические кристаллы.
   -- Никита...
   -- Да?
   -- Расскажи мне еще про вселенную... Пожалуйста...
   -- Она огромна и совершенно неизвестна. Там тысячи миров...
   -- И все прекрасны?
   -- Конечно. Кто же виноват, что мы родились в аду? Я думаю, теперь мы закончили искупление. Что-то мы с тобой такое искупали, наверное. Жаль, Володи нет, он бы рассказал.
   -- А вдруг мы встретим его там?
   -- А, точно, вот тогда он нам и расскажет... если сами к тому моменту все не узнаем.
   В этот момент дважды повернули ключ в замке. Никита вздрогнул и умолк; Римма тихо ойкнула и прижалась к нему еще плотнее. В комнату вошел Энрике. Он был один. В углу рта дымилась длинная толстая сигара. Оружия в руках Вождь не держал, а принес он початую бутылку виски и на четверть наполненный стакан. Чтобы ни у кого не возникло иллюзий, кому предназначен этот стакан, Энрике не замедлил к нему приложиться.
   -- Поговорить мне с вами приспичило, ребята, -- спокойно и даже как-то добродушно проговорил самый страшный человек в Городе, садясь в кресло напротив пленников. -- Жить вам осталось, увы, немного; я бы сказал -совсем чуть-чуть. Мне очень жаль, но утром вас убьют. Я как мог долго оберегал вас от суровых реалий Города. Моего Города. Я позволил вам устроить из завода весь этот бред с чудаками. Все вы, чудаки, безумно симпатичны мне. Без вас было бы крайне скучно, право слово. Но мне придется убить вас -нечего было совать носы куда не следует. Не бойтесь, магическими кристаллами вам не бывать, это моя последняя к вам милость. Вас банально застрелят. Ну, да ладно, дело совсем не в этих печальных необходимостях, -- вздохнул он почти искренне. -- Я хочу рассказать вам, как стал величайшим в мире человеком; и чего мне это стоило. Вообще-то, история эта абсолютно секретная и ни для чьих ушей не предназначенная. Но мне невыносимо тяжко таскать все это в себе, и потому я решил поведать ее вам, чтобы утром вы унесли мои тайны с собой в могилу. -- Энрике залпом осушил стакан, вновь его наполнил и начал исповедь.
   22. Оператор сновидений
   Техническим прогрессом движут лень либо мечтательность, иногда -- и то, и другое. В нашем случае имела место мечтательность. Началось с того, что мой друг Павел увидел сон. Этот его сон был настолько прекрасен, что даже насквозь техническая душа Павла взбунтовалась. А приснилась ему -всего-то! -- очень красивая полуголая девушка, собиравшая цветы на огромном затопленном светом лугу. С этого дня у моего друга поехала крыша. Ничего на свете не желал он теперь так страстно, как вновь увидеть этот сон. А так как он был более чем способным инженером, крыша у него поехала... как бы это сказать... с весьма практическим уклоном. Он решил изобрести "сонопроектор". То есть тот самый прибор, который ты, Римма, знаешь под именем Дрим-транслятора. Ну да, ты его вырубила сегодня...
   Я же тогда, разуверившись в работе по специальности, зарабатывал себе на хлеб, масло и икру изготовлением и продажей дисков с компьютерными программами. Любыми, кроме игр, потому что каждую программу проверял я лично, а с играми мне всю жизнь не везло -- очень уж затягивало это дело.
   Однажды я вставил в свой компьютер очередной диск, и стал смотреть, чего туда понапихали мои орлы. А там оказалась всего одна программа, названия не помню. Она позволяла рисовать людей. Объемных. Их можно было одевать-раздевать, менять им прически, позы, даже совокуплять. И я увлекся этой программой не хуже, чем игрой.
   Как-то вечером сел я рисовать девушку. Ну, взял "болванку" -стандартную модель без особой индивидуальности; сделал ей лицо и фигурку посимпатичнее, прическу изменил. Одеть не успел -- поставил лишь рядом с ней софу, и на нее усадил свою голую героиню. А не успел я больше ничего сделать, потому что ко мне пришел Павел. Был он крайне возбужден, всклокочен; глаза красные, но сам трезв. При нем была огромная сумка.
   -- Оно работает! -- возвестил мой друг, забыв поздороваться. -Работает, ты представляешь?! Работает!!!
   -- Подожди, успокойся. Что там у тебя заработало? Очередная ловушка для тараканов с управлением через интернет? Или бигуди с детектором реликтовых ныне вшей и перхоти?
   -- Энрике, как ты можешь! Я... я собрал... я создал сонопроектор!
   -- Да ну?!
   -- Именно!
   -- И что, посмотрел уже любимый сон?
   -- Нет еще, -- чуть грустно признался Павел, -- зато какие сны я видел последние две ночи!
   -- Какие же?
   -- Такие... такие! Лучше не буду ничего рассказывать, а просто оставлю тебе эту штуку на пару ночей, сам все узнаешь. Мне все равно в деревню за треклятой картошкой ехать... А теперь давай-ка выпьем! За очередной прорыв науки и техники! У тебя водка есть?
   -- Ты погоди с водкой. Твой агрегат для жизни-то не опасен?
   -- Ну я же живой... На себе испытывал, как всякий порядочный экспериментатор...
   -- А для психики?
   -- Ну я же...
   -- ...по жизни сумасшедший.
   -- Да ладно тебе...
   -- Мне -- ладно. Впрочем, бог с тобой. Я еще с универа знаю, что ты гений, потому доверяю. Как работает?
   -- О, тут все совершенно несложно. Включаешь прибор в розетку, подрубаешь к компьютеру. Надеваешь на голову шлем. Запускаешь программу, нажимаешь в ней кнопочку "Сканирование и трансляция"... Да давай я тебе сам сейчас настрою. О, у тебя и комп включен. Блин, девка какая красивая! Сам делал? Классно, только, на мой вкус, сиськи великоваты.
   -- Сам, -- ответил я, сворачивая свою рисовальню.
   Павел за пять минут все настроил, и мы пошли на кухню пить водку, обмывать прогресс. Ну, пару часов пообмывали, потом Павел умчался домой, отсыпаться перед дорогой дальней, а я поспешил испытать его изобретение. Надел на голову шлем, вроде боксерского, из мягкой кожи и с кучей проводов внутри, запустил программу и лег спать.
   Я находился в странной голой комнате без окон и дверей. Пол был черным, стены и потолок -- серые. В комнате было светло, но я так и не понял, откуда шел этот свет. Всю обстановку составляла громадная софа, стоявшая точно в центре. А на ней в позе ребенка в материнской утробе скорчилась голая девушка. Она стучала зубами от холода, -- в комнате было весьма прохладно.
   -- Здравствуй, -- сказал я. -- Ты кто?
   -- З-з-д-д-др-рас-сьт-те.
   -- Как тебя зовут?
   -- Ол-л-льга.
   -- Очень приятно. А я -- Энрике. Знаешь, у меня такое ощущение, что я тебя где-то видел.
   -- У м-м-ен-н-ня т-тож-ж-же.
   И тут словно что-то щелкнуло у меня в голове: я же попал внутрь собственной картинки! Той самой, которую рисовал до прихода Павла. Все верно -- стены, потолок и всякие там окна я не успел нарисовать, как и софу не уменьшил до пропорций девушки. А это и впрямь она: тонкая талия, в меру большая (что бы там Павел ни говорил) красивая грудь, острое лицо, прямые черные волосы длиной до попы...
   -- Т-т-т-ты н-н-над-д-дол-лг-го с-сюд-да, Эн-нрике?
   -- Не знаю... Наверное, до утра.
   -- З-з-зн-наешь, я оч-чень хочу с-спать. Н-но мн-не хол-лод-дно. Од-дин ты т-тоже зам-мерз-знешь. Д-давай с-спат-ть в-вмес-сте. Об-бним-ми мен-ня.
   Я залез к ней на софу, лег рядом, обнял. Ольга и впрямь очень замерзла.
   Мне было приятно и странно обнимать это тело, нарисованное мною всего несколько часов назад. Она была такая живая! Я чувствовал ее дрожь, пока не согрел теплом своего тела. Я слышал ее дыхание и стук сердца, ощущал упругую грудь, прижатую к моей... Это было волшебно! Когда она согрелась, благодарно чмокнула меня в щеку, пожелала спокойной ночи и мгновенно уснула. Уснул и я.
   Проснулся же у себя дома со шлемом на голове. Все вспомнил. Все, до самой последней мурашки на белой Ольгиной коже. Сорвал шлем, как был, голый, рванулся к столу, открыл картину. Все верно: серые стены, черный пол, большая софа и Ольга. Блин, ей же там холодно! Первым делом надо нарисовать ей камин, обогреватель или хотя бы батарею парового отопления. Но ничего похожего в стандартном наборе предметов не обнаружилось. Только после часового блуждания по интернету мне удалось найти электрокамин. Человек, рисовавший его, был большой педант: он смоделировал не только сам камин, но даже сетевой шнур с вилкой и розетку для крепления в стене.
   Установил Ольге этот камин, заодно побелил потолок, поклеил обои, сделал окно и постелил персидский ковер во всю комнату. Все, теперь она точно не замерзнет, а я могу, наконец, позавтракать.
   После завтрака я ликвидировал софу, заменив ее двуспальной кроватью. Рядом поставил журнальный столик, на котором разместил блюдо с фруктами и пачку журналов.
   Отвлекся часа на три -- необходимо было заняться делами. Едва освободился -- скорее рисовать.
   Еще утром, когда искал обогреватель, я прихватил из сети кое-какую одежку. Для начала я одел Ольгу в кружевное белое белье. Поразмыслив, решил на этом пока и остановиться. Час от часа мое создание становилось для меня все вожделеннее и вожделеннее.
   Усилием воли заставил себя отвлечься от компьютера, и весь вечер пил пиво и смотрел футбол по телевизору. Много курил и жутко волновался: а вдруг она сегодня не приснится, и все мои труды пойдут прахом? В полночь, дрожа от нетерпения, надел шлем и лег спать. Долго не мог заснуть, но все же...
   -- А я уж боялась, что ты не придешь, -- сказала Ольга. Она сидела на краю кровати и разглядывала свежий "Вог". Теперь в комнате было светло, тепло и уютно. Мягкий ковер под ногами, тщательно заправленная постель -еще бы, сам все это не один час рисовал!
   -- Ольга, -- произнес я севшим от перевозбуждения голосом, -- я хочу тебя.
   -- Так иди ко мне, милый, -- мурлыкнула она, откидываясь на постель.
   Я набросился на нее, словно безумный. Мы занимались любовью несколько часов подряд с незначительными перерывами. Помню, я все время с восторгом отмечал, что физиологически Ольга ничем не отличается от настоящих женщин, а по части эмоций и постельных умений, пожалуй, превосходит всех известных мне в этом плане представительниц прекрасного пола, вместе взятых.
   Утром, когда она собиралась засыпать, а я -- просыпаться в "основной" реальности, она пробормотала мне на ушко:
   -- Надеюсь, ты вернешься?
   -- Конечно! Никуда ты от меня не денешься!
   -- Очень надо... С тобой вон как здорово... Энрике...
   -- Что?
   -- Ты не мог бы раздобыть мне очки? Я очень плохо вижу. Нет, тебя, как ни странно, я вижу совершенно отчетливо, а вот все остальное почему-то расплывается...
   Проснувшись, я облазил всю сеть. Нашел-таки очки, но они оказались с дефектом линзы. Пришлось за пятнадцать долларов покупать по кредитке хорошие очки в специальном магазине для таких же ненормальных, как я...
   Ночь за ночью я все глубже погружался в виртуальную реальность, которую день за днем прорисовывал все подробнее и подробнее. Сперва к первой комнате прибавились еще две. Потом кухня, ванная, душевая кабина. Про туалет, само собой, я тоже не забыл. Следом я пристроил второй этаж с еще тремя комнатами. Затем это скопище помещений приобрело форму изящного коттеджа, который я окружил небольшим парком. Все это великолепие моей волей оказалось расположено на обрывистом берегу живописного озера, причем цвет неба в этом моем волшебном уголке менялся в зависимости от времени суток: ночь -значит, ночь, луна (меняет фазы!), звезды. Утро -- рассвет. День -- солнце, или нет, но все равно светло. Вечер -- закат, сумерки. Я научился засыпать на часок-другой ранним вечером, чтобы полюбоваться на закат, сидя с Ольгой в кресле-качалке на краю обрыва, а-ля Маленький Принц. Потом просыпался, работал, а чаще рисовал до самой ночи. Ночами, помимо бесконечных любовных игр, мы с Ольгой то буйства устраивали и носились по всему дому и парку, то вслух читали что-нибудь, то пировали, то философствовали...
   Примерно через полтора месяца после начала всей этой истории, Ольга пожаловалась на нехватку общества. За два дня по соседству я нарисовал еще один домик. Поскромнее, понятно, нашего, но тоже ничего. Поселил я в нем веселую такую, обаятельную рыжеволосую ведьмочку. И что вы думаете? В первую же ночь, после того, как мы проводили Оксану (так она представилась) домой, Ольга устроила мне капитальную сцену ревности! Никогда не мог понять этих женщин, ни натуральных, ни, тем более, нарисованных. Ведь, казалось бы: я же ее придумал, нарисовал, жизнь в нее вдохнул безумием своим, а она еще и ревновать смеет! Ну, делать нечего, нарисовал на другой день хахаля для Оксаны, и пару бутылок коньяку для вечеринки.
   Надо сказать, славно мы тогда посидели. Попили, фруктами-шоколадами закусили, девчонки про моды-наряды-побрякушки щебечут, каталоги да журналы листают. А мы с этим Леней, допив коньяк, принялись за водку (представляете?! У него с собой было!!!). И раскрутил он меня на длинный и нудный спор о политике. Слово за слово, надоел он мне смертельно. Так хотелось затащить Ольгу в постель, и кувыркаться до самого утра! А тут этот со своими дурацкими министрами и президентами... Ну, послал я его. За что мгновенно и нехило схлопотал по морде. Настолько нехило, что тут же проснулся. Подбежал к компу и стер этого Леню нафиг. Потом лег, заснул и умудрился-таки попасть на продолжение банкета. В самый, можно, сказать, подходящий момент возник я в своем виртуальном царстве: Ольга и Оксана уже самозабвенно целовались, совлекая при этом друг с друга одежды. Понаблюдал я за ними минут пятнадцать, а потом взял, да и присоединился. Что было, что было... Словами не передать!
   Рухнуло все, как это обычно и бывает, одночасье. Когда я уже привык к этому миру едва ли не сильнее, чем к родному, когда уже никак не мог обходиться без еженощных постельных игр с двумя моими красавицами, когда... Словом, как раз тогда сгорел мой компьютер. Осыпался жесткий диск, на котором и был на самом деле записан мой мир. Как это ни странно, по после этой катастрофы я так и не смог ни разу вернуться туда. Не описать моего горя...
   В тот же день я вызвал Павла, все ему рассказал, ничего не утаивая. Он посидел, внимательно выслушал, покивал головой.
   -- Очень даже тебя понимаю, Энрике. Моя вина, что поделать... Я давно уже понял, что создал немного не то, что было нужно...
   -- А как я теперь жить буду без этого твоего "немного не того"?! -- я был близок к истерике. -- Заново все рисовать прикажешь?!
   -- А почему бы и нет? -- грустно усмехнулся он. -- Тоже, между прочим, выход. Только ты имей в виду, я закончил работу над настоящим транслятором снов. Которому не нужно предварительно сканировать твой мозг. И шлем больше не нужен. Сам толком не могу понять, как эта хрень работает, но ведь работает же... Вообще-то, это чистой воды мистика: звоню приятелю одному, спрашиваю: что бы ты, друг мой ситный, во сне нынче увидеть желал? "Как я тещу убиваю!" -- отвечает. Ну, настроил я эту машинку, на всякий случай пару фрагментов из кровавых фильмов на трансляцию поставил, набрал его имя и время трансляции. Утром звонит, весь в шоке: "Мне приснилось, что я -Фредди Крюгер! И я свою тещу этого... когтистой лапой...". Что и требовалось доказать. Работает, зараза! Одна только во всем этом деле загвоздка есть.
   -- Это какая?
   -- Приятель тот в моем доме живет, только в другом подъезде. Чтобы послать сон достаточно мощно и на большое расстояние, нужны волны особой модуляции...
   -- В чем проблема? Изобрети прибор, который генерировал бы такие волны...
   -- Невозможно. Он уже изобретен.
   -- Тем более. Что, кучу денег стоит?
   -- Это человеческий мозг.
   -- Опаньки...
   Долго мы сидели тогда, и выпили немало. К утру договорились, что если победим проблему, заработаем кучу денег... Он отправился доводить свой дьявольский аппарат, а я, похмелившись, пустился на поиски научного консультанта. Нашел я ее на третий день. Идеальнее партнера для нашего дела мне, наверное, было и не сыскать. Молодая девушка, однако же доктор двух наук -- математики и кибернетики, кандидат психологии... Подарок судьбы! Первым грешным делом я пытался с ней переспать, но она ясно дала понять, что кроме источника научной работы и финансов, я ее более ни в каком качестве не интересую.
   За полгода экспериментов я основательно позабыл свой виртуальный мир, но тут мы добились своей цели и нашли обалденный компромисс: некая кремниевая структура при определенных воздействиях оказалась способна генерировать нужные нам волны, чтобы по ним передавать заранее записанные образы. Мои надежды на собственное виртуальное счастье вспыхнули с новой силой: камень -- он и в Африке камень, небось, не сгорит. Собственные образы камень порождать не мог, ну и слава богу. Нам еще искусственного интеллекта не хватало для полного счастья... Короче, испытания прошли удачно, и вскоре мы открыли фирму по торговле снами. Примечательно, что на основе нашего "Мозгового камня" Павел изобрел обратное устройство, способное записывать недавно просмотренные человеком сны, вытаскивая их из подкорки... Да-да, Римма, это прекрасно знакомый тебе Дрим-рекордер. Год у нас все было хорошо, тихо да гладко, мы транслировали сны и богатели на глазах, а потом что-то такое странное произошло. Короче, наш камушек вдруг принялся эволюционировать! Он рос в размерах и видоизменялся, все более напоминая формой человеческий мозг. Заподозрив неладное, я рискнул транслировать серию снов самому себе. Я их видел, эти сны, но действие их происходило не там, где мне хотелось, а некоем Городе. Пошатавшись по его улицам и повстречав нескольких своих клиентов, я понял, что это такое. Наш каменный мозг сформировал непонятно где и как фантомную реальность, в которую и попадали все, кто пользовался услугами "Грез". Павел и Катя провели кучу исследований и выяснили, что камень стал порождать образы, собирая их по кусочкам из сотен снов, проходящих через него. Именно тогда я и начал жить в двух мирах одновременно. Я сделал здесь, в этой реальности, где мы сейчас сидим, и где вы сейчас умрете (не сомневайтесь, то же самое произойдет с вами и там, наверху), точную копию лаборатории. И я начал собственные эксперименты. Отлавливал прохожих (это люди, не имеющие стопроцентных аналогов там, просто побочные эффекты чужих снов), и включал их в контур транслятора. Люди, которым удавалось заснуть в этом мире, видели во сне тот, который для меня, например, является абсолютно настоящим! Это было просто поразительно! Я надеялся получить какой-нибудь стабильный фантомный мир, где мне было бы хорошо, где я был бы счастлив... Пусть уже не с Ольгой и Оксаной, с другими, но чтобы это не прекратилось внезапно. Тут все пошло наперекосяк. Люди не выдерживали больше трех недель в качестве "магического кристалла, и при этом проецировали только ту реальность, откуда мы с вами родом. А мне-то было нужно совсем другое! Я дошел до такой степени отчаяния, что там, наверху, отключив проклятый булыжник, выросший уже вдвое, включил в контур транслятора самого себя. И тут начались настоящие чудеса. Я замкнул оба мира на себя. Теперь и я, и все, кто на тот момент были здесь, не могут отсюда уйти. Зато мои магические кристаллы стали проецировать (для меня, по крайней мере), тот самый мой мир, который погиб вместе с компьютерными потрохами... Так что жизнь у нас с вами, господа смертники, насквозь виртуальная. Вам, правда, вскоре придется узнать, что такое настоящая смерть. Мне -- не знаю. Некий доктор получил астрономическую сумму за то, чтобы мое тело функционировало нормально там... Так что, надеюсь, еще поживу. А что до вас -- то вот он и рассвет, ваше время почти кончилось, настала пора умирать...