Спенсер Джудит. Интервью с холостяком

   На светофоре зажглась зеленая стрелка, и машины, дожидающиеся разрешения повернуть, тронулись с места. Серебристый “порше” проплыл мимо, и Ноэль заметила на заднем сиденье детское креслице, для собаки явно маловатое.
   От изумления она буквально окаменела. Огородничество. Певчая собака, не больше не меньше. Детское креслице. Вот уж воистину Рейнер Тиндалл — человек-загадка.
   Поскольку время поджимало, Ноэль просмотрела биографические материалы о Рейнере весьма поверхностно, но готова была поклясться: никаких детей в них не фигурировало. Да он даже не женат, если на то пошло!
   Молодая женщина была заинтригована. Уж не воспитывает ли он незаконнорожденного ребенка, дитя любви? Или сочетался тайным браком? До чего же любопытно заглянуть под маску, снять все наносное слой за слоем и докопаться наконец до настоящего Рейнера, каков он есть на самом деле.
   И вновь в мозгу оглушительно взвыла сирена. О чем она думает? Только самовлюбленного, избалованного вниманием эгоцентрика ей не хватает! Однако, как бы то ни было, сегодняшняя их встреча отнюдь не последняя, хочет она того или нет. Премия ей позарез нужна, а инстинкт журналистки подсказывал: если она не напишет злополучную статью, рассчитывать ей не на что.
   Рейнер Тиндалл — личность в городе весьма популярная, равно как и вся его семейка. Если она не проинтервьюирует красавца, это сделает кто-нибудь другой — и загребет все денежки себе. Нет-нет, она так просто не сдается! Никуда от нее жеребец Тиндалл не уйдет, пусть даже не надеется!
   А в следующую минуту она подумала о нем как о фермере Тиндалле, что тоже выглядело весьма уместным. И еще — как о папочке Тиндалле.
   Вспыхнул зеленый свет для пешеходов, и молодая женщина пересекла дорогу, размышляя, а каков же настоящий Рейнер Тиндалл. Таков ли, каким кажется? Самым что ни на есть рубахой-парнем, который обожает собак, детишек и свои грядки и способен полюбить женщину так, как она всегда мечтала: и сердцем, и душой, и всем своим существом?
   Мужчина, совершенно непохожий на Руперта…
   Нет, такого заведомо не существует. И, однако же, при одной мысли о том, что кто-то полюбит ее спустя столько лет душевного одиночества, в груди Ноэль потеплело. Столько лет прошло с тех пор, как отец ее застрелился. Глубокой ночью в доме прогремел выстрел, переполошив домашних, а после началось настоящее столпотворение — съехались полиция, кредиторы, соседи…
   Она вновь стиснула в кулаке дешевую металлическую цепочку, на которой некогда висели две сережки на манер кулона… Серьги подарил ей отец за несколько дней до смерти. О, если бы он любил ее достаточно сильно для того, чтобы не бросать одну!.. Ноэль на мгновение закрыла глаза, вновь переживая боль того дня, когда мать сорвала цепочку с ее шеи и отнесла серьги в скупку.
   Превозмогая тоску и горе, она заставила себя сосредоточиться на нынешнем положении дел. Что толку вспоминать былые обиды, когда на повестке дня непростое настоящее. Как ей выбираться из тупиковой ситуации, в которую она сама же себя и загнала, Ноэль понятия не имела. Но знала одно: судьбе не удастся снова поставить ее на колени. Руперт вверг ее в ад, но она выкарабкается, чего бы ей это ни стоило! Не мытьем, так катаньем, но она возьмет интервью, получит премию и при этом еще свое женское любопытство удовлетворит, узнав, каков Тиндалл на самом деле! Ноэль шагала по улице, наслаждаясь погожим майским днем. Над головой синело ясное небо, теплый ветерок овевал ее пылающие щеки, умиротворенно шелестел листвой деревьев. Такой чудесный денек, конечно же, не обернется крушением всей ее жизни! Так или иначе, но она уломает упрямца Рейнера. Другого выхода у нее просто нет.

2

   Ноэль поднялась на верхний этаж здания, где располагался офис Тиндалла, и минуту помедлила, собираясь с духом и мысленно проговаривая все то, что скажет владельцу кабинета.
   Вчера, вернувшись в редакцию, она занялась сбором материала о мистере Тиндалле. Нашла массу информации о его покойном отце, одном из крупнейших финансовых воротил Аделаиды, составившем состояние на продаже недвижимости. Обнаружила весьма отрывочные сведения о сводной сестре Рейнера, дочери Джорджианы Кэссиди, известной фотомодели, умершей от рака три года назад. У помянутой сестры Октавии были проблемы с наркотиками. Нашла множество всяких статей о кинотеатрах “Тиндалл-ретро”, особенно того периода, когда такого рода заведения были в новинку. И лишь в одной газете наткнулась на упоминание о том, что Рейнер удочерил своих двойняшек-племянниц после того, как сестра разбилась на мотоцикле.
   Ага! Вот объяснение детского креслица! Рейнер воспитывает осиротевших малышек!
   Женское любопытство было удовлетворено, но вопрос с интервью по-прежнему оставался открытым. Ноэль нервно разгладила складки бежевой льняной юбки. К горлу подкатывала тошнота, белая шелковая блузка липла к влажному телу. Молодая женщина от души надеялась, что вспышка неуемного влечения, пробудившегося в ней в буфете “Тиндалл-ретро”, — это самообман, не более.
   Она осмотрелась по сторонам, задержав восхищенный взгляд на садике-оранжерее — видимо, творении Рейнера. Да уж, огородничать-садовничать он, судя по всему, и впрямь любит. Ну, вперед, хватит робеть!
   Рейнер обнаружился в углу садика. Устроившись на корточках спиной к двери, он сосредоточенно копался в огромном горшке. В груди у молодой женщины вновь стеснилось, а сердце так и запрыгало вверх-вниз, словно дикий кенгуру.
   Буркнув нечто непечатное, Ноэль попятилась и властно приказала себе: успокойся! Затем медленно досчитала до десяти, одернула юбку, вновь шагнула вперед и, призвав на помощь всю свою храбрость, позвала:
   — Мистер… мистер Тиндалл…
   Отличное начало! Ни дать ни взять перепуганная девочка при виде страшной буки из бабушкиной сказки!
   Рейнер резко повернулся, недоуменно нахмурился, поднялся на ноги. И направился к незваной гостье, по дороге вытирая ладони о хлопчатобумажный фартук, надетый поверх лимонного цвета футболки, эффектно оттеняющей изумрудный цвет глаз.
   — А вы что здесь забыли?
   Ноэль вздернула подбородок, будто ей и дела нет до того, что собеседник возвышается над нею этаким грозным утесом, а его широкие плечи заслоняют от нее солнце и синее небо.
   — Ваша секретарша сказала мне, что вы здесь.
   — Да ну? А с какой бы стати ей это делать, если я дал вполне конкретные указания меня не беспокоить?
   Ноэль нервно дернула плечом. Ох, до чего же непросто изображать невозмутимость, когда после вчерашней встречи с Рейнером она вот уже второй день явно не в себе.
   — Ну, я вроде как сказала ей, что мне необходимо задать вам еще вопрос-другой…
   — Еще вопрос-другой? А не забыли ли вы, часом, упомянуть, что я отказался от интервью?
   Ноэль потупилась. Да уж, лгунья из нее никудышная!
   — Я… гмм… кажется, и впрямь забыла…
   — Что вам надо?
   От грубого тона собеседника молодая женщина непроизвольно вздрогнула, но тут же овладела собой и улыбнулась дрожащей, неуверенной улыбкой. При мысли о том, сколь многое поставлено на карту, по ее спине побежали мурашки. Нет, никак нельзя терять головы!
   — Я пришла… извиниться за свое в высшей степени непрофессиональное поведение.
   Зеленые глаза угрожающе сощурились.
   — А еще зачем? — Рейнер демонстративно скрестил руки на широкой груди. — Вы ведь не только извиняться пришли.
   Он конечно же не ошибся. Усилием воли Ноэль уняла дрожь. Надо покончить с неприятным делом и выкарабкаться из западни, которую сама же себе и уготовила.
   — По правде говоря, мистер Тиндалл, я надеялась, что вы передумаете и согласитесь на интервью…
   — А с какой бы стати мне передумать?
   — Ну, вы же обещали… — пролепетала Ноэль, взывая к его благородству, если, конечно, он таковым обладал.
   Рейнер покачал головой.
   — Соглашаясь на интервью, я рассчитывал, что меня не будут оскорблять ни за что ни про что и ставить в один ряд с безмозглыми пижонами.
   Ноэль всплеснула руками.
   — Я понимаю, я все понимаю! Я сказала не подумав. Вечно сболтну первое, что в голову придет, а потом жалею. Мне бы очень хотелось начать все сначала.
   Рейнер вновь уселся на корточки и принялся сосредоточенно копаться в другом горшке.
   — Вы-то, может, и хотите, да только ничего не выйдет. Я согласился на интервью только потому, что мои специалисты по связям с общественностью сочли такую публикацию хорошей рекламой. Но никакая реклама не стоит того, чтобы настырные репортеришки выступали с сомнительными заявлениями относительно моих денег и моего образа жизни.
   Вообще-то никаких вопиюще оскорбительных предположений Ноэль не выдвигала, но сейчас готова была согласиться с чем угодно, лишь бы уломать несговорчивого Рейнера дать ей еще шанс.
   — Можно, я все объясню? — И, не дожидаясь ответа, торопливо продолжила: — Я взяла уже несколько интервью, и все, с кем беседовала, все без исключения являли собой олицетворение испорченного, ленивого, богатого маменькиного сынка. Вот я и решила, что вы — один из них. Я допустила ошибку и очень раскаиваюсь в том, что вас обидела. — Ноэль перевела дух и призвала на помощь все свое обаяние. — Поймите, мне позарез нужно написать эту статью. Пожалуйста, пересмотрите свое решение. Я понимаю, что сама идея — не блещет остроумием, да и свидание может оказаться не самым приятным…
   Рейнер резко поднял голову.
   — Свидание? Что еще за свидание?
   — Это часть проекта. “Ботани-Бей” публикует посвященную вам статью в субботнем выпуске, после чего читательницы, если захотят, станут писать в редакцию, убеждая вас пригласить их на свидание. Мой редактор выберет победительницу, и…
   — Исключено. — Рейнер поднялся на ноги и отряхнул ладони от земли. — С кем мне встречаться, выбираю я сам, и никто больше. Извините, мисс Лайсетт, но мое решение остается в силе. — Он раздраженно сдернул с себя фартук и швырнул его в ящик с садовым инвентарем в углу. — На сем позвольте откланяться.
   Ноэль охватила паника. Почему, ну почему этот тип воспринял мысль о невинном свидании в штыки? Впрочем, не время раскисать, надо бороться до последнего!
   Рейнер прошел мимо нее и направился к лестнице. Она поспешила следом, невольно отмечая, как эффектно смотрятся эти мускулистые плечи, эта узкая талия, эти… Усилием воли молодая женщина направила свои мысли в другое русло.
   — Мистер Тиндалл, ну пожалуйста! Мне действительно необходимо это интервью, а реклама пойдет на пользу вашему бизнесу…
   — Я, знаете ли, не настолько нуждаюсь в рекламе, — буркнул он, спускаясь по ступенькам.
   — Но вы же сами сказали, что ваши специалисты по связям с общественностью считают идею стоящей, — не сдавалась Ноэль, подлаживаясь под его быстрый шаг.
   Рейнер остановился перед дверью офиса и повернул ключ в замке.
   — Послушайте, мисс Лайсетт, я ценю вашу заботу… — Он толкнул дверь. — Но решения своего я не изменю.
   Из офиса пулей вылетел рыжий щенок спаниеля и весело запрыгал у ног Рейнера, норовя лизнуть хозяйскую руку. Ноэль тотчас же забыла и про статью, и про все свои неприятности.
   — Ой, какой хорошенький! Лапочка, иди, ну, иди сюда! — Она присела на корточки и протянула руки. — Ах ты маленький… Ну и как же нас зовут?
   Пушистый комок рыжей шерсти подкатился к Ноэль и прыгнул в ее объятия. Восхищенная молодая женщина уселась на пол — насколько позволяла юбка — и прижала песика к груди. А тот, радостно тявкая, принялся вылизывать ей щеки.
   Ноэль обожала собак. Когда-то у нее тоже был пес — лохматая черно-белая дворняга с громким именем Лорд, отцовский любимец. Но отец погиб, когда ей было восемь, и мать отдала собаку, утверждая, что от Лорда у нее обостряется аллергия. Ноэль впервые тогда услышала, что у матери какая-то там аллергия, и так ей об этом и заявила. Но только что могла маленькая девочка против своей властной, требовательной родительницы? Собака исчезла буквально в одночасье, куда ее отправили, Ноэль так и не узнала. Она потом долго плакала — втайне, конечно. Мать придиралась ко всему, что та делала, но главным грехом дочери считала излишнюю сентиментальность и нарочитость в проявлении чувств.
   — Ах ты мой миленький! — Ноэль самозабвенно гладила шелковистую шерстку и целовала длинные вислые уши, полностью погрузившись в воспоминания об отце и Лорде.
   Сколько счастливых часов провели они втроем, гуляя в парке, резвясь и бегая на свободе! Только в те дни, когда отец был рядом, она чувствовала себя любимой, нужной, окруженной заботой. К сожалению, этому счастью вскоре пришел коней: уж таков неписаный закон ее жизни. Отец покончил с собой — так нелепо, так глупо! — и она осталась одна… Молодая женщина стряхнула с себя ностальгическую грусть и подняла голову. Рейнер так и сверлил ее взглядом, сурово сведя брови. Что-то не так?
   — Вы действительно любите собак или просто пытаетесь меня растрогать, чтобы заставить согласиться на интервью? — саркастически улыбнулся он.
   Ноэль поднялась с пола, по-прежнему держа щенка на руках, и одернула юбку. Затем бесстрашно посмотрела в глаза собеседнику.
   — Я люблю собак вне зависимости от каких-то там интервью. — Она озадаченно покачала головой. — И вообще, причем тут мое отношение к животным?
   — Вы вполне могли притвориться, что без ума от собак, а я бы смотрел на вас и думал, как мило вы смотритесь вместе, и…
   Ноэль протянула щенка хозяину.
   — Ну, знаете ли, это уже слишком. Я повела себя именно так, как поступаю всегда при виде четвероногого малыша: усаживаюсь на пол и принимаюсь с ним играть. Странное желание, не правда ли?
   Ноэль сгорала от любопытства: отчего этот мужчина так цепляется к любому ее слову и жесту, к любому самому невинному поступку? Она посмотрела ему в глаза и вопросительно изогнула бровь.
   — Вы мне не доверяете, верно, мистер Тиндалл?
   — Не то чтобы я подозреваю в чем-то вас лично, мисс Лайсетт, — произнес он, тщательно подбирая слова. — Извините, если обидел, но с прессой надо держать ухо востро. В этом я, к сожалению, убедился на собственном горьком опыте.
   Ноэль многое отдала бы за то, чтобы узнать, что стоит за этой настороженностью. По счастью, знакомство их закончится раньше, чем она выяснит это. Вряд ли для статьи ей понадобится докапываться до таких глубин. И вполне определенно, сейчас не место и не время расспрашивать его о приемных дочках.
   — Я заметила.
   Молодая женщина наклонилась и чмокнула щенка в нос. Внезапно осознав, как близко она оказалась к собеседнику, Ноэль испуганно подняла глаза. Взгляды их встретились — оба застыли неподвижно, точно разом превратившись в камень. Воцарилась тишина — напряженная, неуютная. Ноэль чувствовала его запах — аромат кофе и свежей земли, — от которого почему-то голова шла кругом, а во всем теле ощущалось легкое, будоражащее покалывание. Сердце неистово колотилось. Необъяснимое влечение, пробудившееся в ней в момент первой встречи, оказалось куда более стойким, чем она полагала.
   Взгляд Рейнера скользнул по ее лицу и остановился на губах. Ноэль напряглась, затем качнулась вперед, подсознательно мечтая, чтобы Рейнер преодолел разделяющее их расстояние и властно, не спрашивая разрешения, припал к ней с долгим, глубоким поцелуем. Щенок нетерпеливо тявкнул — чары развеялись. Ноэль отпрянула, борясь с головокружением, и со всхлипом перевела дыхание. До глубины души потрясенная, она отступила еще на шаг и усилием воли отвела глаза, очень надеясь, что Рейнер не заметил, как жарко вспыхнули ее щеки.
   Надо сосредоточиться на том, зачем она пришла. Статья. Интервью. Премия. Разрешение финансовых проблем.
   — Так как же все-таки насчет интервью? — спросила она, гордясь тем, как спокойно и ровно звучит ее голос, притом что в груди бушует пламя.
   Рейнер повернулся и подошел к массивному дубовому письменному столу. Лицо его вновь сделалось абсолютно непроницаемым.
   — А вы все о своем.
   — Это моя работа, — сдержанно напомнила Ноэль.
   Держа щенка под мышкой, Рейнер свободной рукой поворошил бумаги на столе. С неистово бьющимся сердцем молодая женщина ждала ответа, который столь много для нее значил.
   Наконец владелец кабинета оторвался от бумаг, поднял голову и холодно обронил:
   — Извините, мисс Лайсетт. Мой ответ по-прежнему “нет”.
   — Даже если я пришлю вам на одобрение окончательный вариант текста? — хватаясь за соломинку, пролепетала Ноэль.
   Рейнер заколебался было, но тут же вновь покачал головой.
   — Нет.
   Ноэль беспомощно уронила руки. Проиграла, опять проиграла! Сердце в груди обратилось в лед. И как ей теперь выбираться из долгов, куда она угодила стараниями Руперта, и как ей теперь писать статью из серии “Знакомьтесь: Мистер Холостяк”? Она убито кивнула.
   — Наверное… наверное, я пойду, — с трудом выговорила Ноэль. Чего бы только она не отдала за то, чтобы позабыть и эту досадную историю, и Рейнера Тиндалла, и все события последних двух дней!
   И поскольку выбора у нее не осталось, она повернулась и зашагала прочь, надеясь, что вот-вот проснется и обнаружит, что ее позорный провал — лишь ночной кошмар, не более.
   Рейнер проводил взглядом уходящую женщину, невольно восхищаясь ее стройными ногами и округлыми бедрами. Как выгодно узкая юбка подчеркивает их безупречную форму!
   Когда она скрылась за дверью, он рассеянно потрепал щенка за ушами. Подумать только, он едва не поцеловал эту журналистку! Спасибо Роверу, вовремя тявкнул. Вот уж кто заслужил награду — печеньице или кусочек сахару.
   Рейнер досадовал на себя: внезапный всплеск влечения к хорошенькой репортерше в создавшихся обстоятельствах был более чем неуместен. И при этом угрюмо размышлял, а не следовало бы все же согласиться на интервью. Если его специалисты по связям с общественностью сказали, что реклама “Тиндалл-ретро” не повредит, значит, потребность в ней действительно есть.
   Неужели инстинктивное желание защитить Денни и Долли от назойливого любопытства прессы возобладало над деловой хваткой прирожденного бизнесмена? Может, все же стоит вернуть Ноэль?
   Тот жаркий взгляд, которым они обменялись, сам по себе аргумент весьма веский. А как очаровательно она выглядела, когда играла на полу с Ровером: юбка задралась выше колен, являя взгляду длинные стройные ноги. И эти ее золотистые кудри, в беспорядке разметавшиеся вокруг разрумянившегося лица, и глаза цвета растопленного шоколада с золотыми искорками… Дриада, лесная нимфа, чудом перенесенная в город…
   Уймись, с досадой одернул себя Рейнер. В конце концов, красавиц вокруг него вьется — пруд пруди. Ну и зачем ему звать назад настырную журналистку? С какой стати доверять прессе, особенно сейчас, когда они с малышками только начинают приходить в себя после трагической гибели Октавии?
   Не хватало усложнять жизнь интрижкой с Ноэль Лайсетт или с любой другой женщиной, если на то пошло. Взять хотя бы отца. Сколько раз тот был женат и все неудачно: жены его бросили, и умирал он в одиночестве, забытый и покинутый всеми, кроме сына. Урок этот Рейнер прекрасно усвоил: нельзя впускать женщину в свою жизнь, рано или поздно она все равно тебя оставит либо воспользуется тобой в своих целях. Он должен защитить себя самого, а теперь еще и Денни с Долли.
   Ноэль Лайсетт требуется скандальная статейка для ее мерзкой газетенки. Таким, как она, протяни палец, всю руку оттяпают. И эти ее губки оттенка весенних гвоздик и карие глазки с золотистыми искорками ровным счетом ничего не меняют. Она — газетчица, этим все сказано. У него с самого начала душа не лежала к этому интервью, так что все к лучшему. Рейнер ссадил с колен Ровера и откинулся на спинку стула. Прикрыв глаза, он в который раз прокручивая в голове все подробности беседы с Ноэль…
   Отвлекли его от раздумий нежданные гости. В дверном проеме, словно из ниоткуда, возникла миссис Буш, держа за руки полуторагодовалых питомиц. Денни и Долли, похожие как две капли воды, были очаровательны — с пушистыми белокурыми кудряшками, в одинаковых салатных комбинезончиках с белыми мышками на груди.
   — Папа, папа! — радостно завизжали девочки и, выпустив нянину руку, наперегонки помчались через кабинет и с разбегу бросились в его объятия.
   Рейнер подхватил близняшек на руки, покружил по комнате и, вновь поставив на пол, взъерошил им волосы, наслаждаясь чистым детским запахом.
   — Привет, мышата, что за приятный сюрприз! — И вопросительно оглянулся на миссис Буш.
   Няня пригладила седые волосы, стянутые сзади в строгий пучок, и виновато развела руками.
   — Да они мне все утро покою не давали, все приставали: хотим к папе да хотим к папе! Вы не возражаете, что мы вас потревожили?
   — Конечно, не возражаю! Я своим мышатам всегда рад!
   Опустившись на корточки, он пощекотал девочек за бока, и те залились звонким смехом. Весело запрыгали вокруг него, нетерпеливо дергая за руки.
   — Папа, папа, поиграем в лошадку!
   — Ах, в лошадку? Ну, тогда держитесь крепче!
   Улыбаясь, Рейнер подхватил одну из малышек на руки, усадил на шею и поскакал по кабинету, топая ногами и встряхивая воображаемой гривой, как самый настоящий норовистый копь арабских кровей. Близнецы восторженно визжали, причем непонятно, которая громче. После Долли настала очередь Денни. Она весело подпрыгивала “в седле” вверх-вниз, а сестренка бегала за “скакуном” по пятам и радовалась и за себя, и за “всадницу”.
   В жизни своей Рейнер не слышал звука более отрадного, нежели звонкий, счастливый смех его дочурок. Он ни за что не допустит, чтобы в один прекрасный день небосклон над девочками омрачило темное облако и они разучились хохотать от души, — ни за какие блага мира!
   Он сделал свой выбор и решения не изменит. А Ноэль Лайсетт пусть катится на все четыре стороны. Он ей не доверяет и конечно же прав. Слишком многое поставлено на карту, чтобы откровенничать с этой девицей. Лучше всего, раз и навсегда выбросить прелестную журналистку из головы и думать лишь о Денизе и Дороти. Беспечный смех девочек эхом отозвался в его сердце, заполняя пустоту, от которой он и не чаял избавиться. Они — все, что ему нужно.
 
   Ноэль со вздохом подняла глаза от блокнота.
   — Эй, — окликнула она Розанну, свою лучшую подругу и утешительницу во всех горестях, — иди-ка сюда и помоги мне. Мне позарез нужно взять интервью у этого парня. Нужно, и все тут!
   Розанна, сосредоточенно изучающая содержимое холодильника, неохотно прикрыла дверцу и обернулась к хозяйке дома.
   — Потерпеть минутку можешь? Сама же сожгла ужин, а я, между прочим, с голоду умираю.
   Ноэль с укоризненным видом поправила очки.
   — Да как ты можешь думать о еде в такое время? На карту поставлено мое будущее, а ты все про ужин!
   Хлопнула дверца холодильника. Розанна, поигрывал яблоком, неспешно направилась к подруге.
   — А кто виноват, скажи-ка на милость? — ехидно осведомилась она.
   Ноэль воздела руки, признавая поражение.
   — Ну, знаю, знаю, я провалила важное интервью, я сама во всем виновата. Незачем повторять в сотый раз.
   — А я буду! — Розанна многозначительно улыбнулась. — В кои-то веки тебе приглянулся мужчина. Это же из ряда вон выходящее событие!
   — Не понимаю, о чем ты, — возмущенно фыркнула Ноэль, сама себе веря едва ли наполовину. — Меня, как всегда, подвел язык: сперва ляпну что-нибудь и только потом подумаю.
   — Может, и так, но не ты ли говорила, что парень сногсшибательно красив? Спроси себя: а провалила бы ты интервью, если бы объект его смахивал на Квазимодо?
   Подруга попала в самую точку. Как ни унизительно это сознавать, но под жарким, заинтересованным взглядом Рейнера она, Ноэль, и впрямь растаяла, точно масло под солнцем. Похоже, ее решение избегать мужского общества сыграло против нее же самой.
   — Ладно, мисс Всезнайка, допустим, что ты права, — нехотя признала молодая женщина. — Да, меня к нему влечет. Но это как раз неважно. — Ноэль задумчиво сощурилась. — А я тебе говорила, что Рейнер, оказывается, удочерил своих маленьких племянниц. Год назад, после смерти сестры.
   — Да, вроде бы упомянула об этом раз или два… или двадцать два, — сообщила Розанна, вгрызаясь в яблоко.
   — Сознаюсь: этот факт меня заинтриговал, — нетерпеливо дернула плечом Ноэль. — Многие ли молодые холостяки согласятся взять на себя заботу о ребенке?
   — Не многие, — согласилась Розанна. — Так что этот тип тебя совершенно очаровал. Уж не чую ли я начало бурного романа?
   — Совсем нет, — отрезала Ноэль. — Меня интересует только то, как бы выполнить работу. Поверь, сейчас мне не до романов.
   — Допустим. А как насчет секса?
   Прямолинейное заявление подруги Ноэль ничуть не удивило. У Розанны все сводилось к сексу. Молодая женщина неодобрительно сощурилась.
   — Секс тут вообще ни при чем. Вопрос в том, как мне получить обещанную премию.
   — Секс еще как при чем, можешь мне поверить, — лукаво улыбнулась Розанна. — Мужчины реагируют на секс лучше, чем на что-либо еще. Так воспользуйся этим милым мужским свойством, чтобы вытрясти из твоего типа треклятое интервью.