Спенсер Уэн. Глазами Чужака

   Юноша взглянул на нее с удивлением:
   — Раз он доверил мне свою жизнь, зачем скрывать от меня личные дела?
   В дверь соседней комнаты постучали. Хеллена нагнулась, достала из-под кровати дробовик, отперла дверь спальни и вышла в гостиную. Она тихо стояла перед дверью, Укия тоже пытался понять, кто там стоит — члены Стаи? Онтонгард? Человек?
   Наконец Хеллена убедилась в том, что это человек, и тихо спросила:
   — Кто там?
   — Горничная. Вы заказывали завтрак?
   — Секундочку.
   Она спрятала ружье за кресло, закрыла дверь в спальню, и дальше юноша мог судить о происходящем только по звукам. Хеллена отперла все замки на двери номера и открыла ее.
   — Если можно, оставьте тележку.
   — Хорошо, когда закончите, просто выкатите ее в коридор. Распишитесь, пожалуйста.
   Внешняя дверь захлопнулась, и Укия расслабился. Его спутница вновь закрыла все замки, вкатила тележку в спальню и заперла за собой дверь. Запах еды сводил с ума, мыши толпой ринулись к тележке. Хеллена рассмеялась и поставила тарелку с нарезанным сыром на пол.
   — Знаешь, — юноша безуспешно попытался сесть, — как частный детектив я всегда начинаю искать людей в гостиницах.
   — В гостиницах прячутся люди. — Хеллена помогла ему сесть и подоткнула подушки за спиной. — Стая обычно занимает пустые здания или уходит в лес.
   — А почему мы не ушли?
   — Мы не можем. Стая ищет Онтонгарда, а одна я не смогла бы ухаживать за тобой в другом месте. Здесь есть горячая вода, доставка еды, — она с легким поклоном поставила перед ним оладьи, — и охранники будут защищать меня, потому что я плачу за проживание. В номере две запирающиеся двери, их не так-то просто преодолеть, а в окна никто не полезет — мы не на первом этаже.
   Укия набросился на оладьи, разглядывая хрупкую молодую женщину. Она явно имела в виду, что Онтонгард должен будет сразиться с ней, чтобы добраться до него. На вид ей было лет двадцать восемь, но в воспоминаниях Ренни она появлялась рано — значит ей не меньше ста реальных лет. Никто не знал, как она стала частью Стаи; Хеллена просто появилась на собрании, застенчивая, тихая. Ренни полюбил ее с первого взгляда и, надо отдать ему должное, остался верен ей навсегда. Одно воспоминание цеплялось за другое, и юноша внезапно вспомнил, каково это — заниматься с ней любовью. Он покраснел, решил ограничиться своими собственными воспоминаниями и принялся за сосиски.
   Укия не смог прикончить завтрак, хотя нанес ему существенный урон. Только что он жевал — и вдруг заснул.
 
   А когда проснулся, у его кровати стоял незнакомец.
   Укия вскрикнул и попытался отодвинуться, но сильные руки поймали его и зажали рот, подавляя рычание.
   — Тише, Волчонок, не разбуди соседей. Это я. Да, голос Ренни, и запах его, но лицо чужое.
   — Ренни?
   — Да, Волчонок, это я. Просто я замаскировался.
   Эти слова вызвали лавину чужих воспоминаний. Острая боль, с которой подбородок и скулы сдвигаются, имитируя чужое лицо; вкус крови того, в кого превращаешься; удивление, когда смотришь на себя в зеркало, а видишь кого-то совсем другого. Укия всмотрелся в широкое азиатское лицо с миндалевидными глазами и кивнул.
   Ренни отпустил его, сел на край кровати и бросил на тумбочку ключи.
   — Зачем тебе маскироваться?
   — Не хочу привести к тебе хвост. Если бы мы увезли твою семью, всем было бы спокойнее, но у нас и на свои дела времени не хватает.
   Укия нахмурился. Ах да, Хеллена сказала, что его убили, хотя он и не помнит, как это случилось.
   — Зачем ты приехал?
   — Где дистанционный ключ?
   — В безопасном месте.
   Укия не хотел, чтобы Стая знала о ферме, и уклонился от прямого ответа.
   — Гекс забрал три твои памяти. Твои тайники теперь опасны.
   Юноша дернулся в ужасе, сел — и потерял сознание. Придя в себя, он понял, что пробел в памяти увеличился, и снова попытался сесть.
   — Мамы и сестра! Надо их предупредить… Ренни прижал его к постели с пугающей легкостью: только теперь Укия понял, насколько слаб.
   — Мы предупредили твою единственную любовь, и она начала заниматься защитой твоей семьи еще до того, как мы забрали твое тело. Волчонок, мы заботимся о своих и об их семьях тоже.
   — Ключ в моем древесном доме. Там есть дырка, я в нее всегда складывал сокровища. Он там.
   Вожак Стаи улыбнулся, показав ровные белые зубы.
   — В древесном доме!.. Твоя любовь сказала, что Гекс вытянул из тебя только «он на дереве». Сейчас он должен выть от злости, обыскивая Шенли-парк! Твоя любовь ничего не поняла, поймет ли семья?
   — Они поймут, и Макс поймет. Они знают, что для меня есть дерево — и все остальные деревья. Индиго была в древесном доме, но она не знает, насколько он важен для меня. Надо будет ей рассказать, ей лучше знать такие веши.
   Ренни рассмеялся и взъерошил ему волосы.
   — По крайней мере ты выбрал женщину со стальными нервами. Она оплакала тебя и обратила холодную ненависть на твоих убийц. «Трибот» закрыт, накрыли две берлоги Гекса, и все Твари погибли в перестрелках. Говорят, она прослеживает все финансовые операции «Трибота» и напустила на них службу внутренних расследований. Гекс еще пожалеет, что встал у нее на пути.
   — Они ее просто убьют.
   — Нет, что ты! Она же может носить внука Прайма. Твари Гекса скорее прикончат друг друга, чем коснутся ее хотя бы пальцем. Ты выдумал замечательную правду, а в конце поручил ее нашим заботам.
   — Да? — Укия потряс головой. — Ничего не помню.
   — Но ты это сделал. С тех пор мы присматриваем за ней, и знаешь, смотреть, как она расправляется с Гексом, — чистое удовольствие.
   И тут юноша понял, что все вышеописанные действия требуют времени.
   — Сколько я провалялся?
   — Два дня. Ты приходил в себя вчера и вот сегодня.
   — Значит, если Онтонгард подчинил себе мои памяти, дистанционный ключ у них.
   — Вряд ли у них это получится. Мы тут заботились о твоих памятях, и скажу тебе, они жутко упорные.
   — Твои тоже были не сахар.
   Так у них изломанная ДНК, их можно заставить подчиниться, а твои — бесшовные, неуязвимые. Хеллена им нравится, но даже с ней они не хотят соединяться. Мы думали, так будет только возле тебя, но когда мы их вынесли, все повторилось.
   — Значит, они не работают.
   — Как память — нет.
   — Как еще их можно использовать?
   — Я знаю три способа, ни об одном мне не хочется думать, но они могут попробовать их все.
   — Я даже спрашивать боюсь.
   — Во-первых, с их помощью можно сделать Тварей. Одна мышь — одна Тварь, и успех им гарантирован, поскольку ты производитель. Правда, вместе с воспоминаниями Тварь получит твои силу воли и упорство, так что Гексу придется пытать ее, чтобы что-нибудь узнать.
   — О Боже, нет. — Укия начал вставать, и Ренни снова придержал его. — Я должен помешать ему.
   — Прошло два дня, если он смог захватить кого-нибудь, то дело уже сделано. Хотя твоя любовь взялась за него так, что у него нет на это ни сил, ни времени. Так или иначе, тут уже ничего не изменишь.
   — Что еще?
   Вожак показал на свое лицо-маску.
   — Одна мышь даст Онтонгарду достаточно информации, чтобы они смогли замаскироваться под тебя.
   — Зачем им это нужно? Чего они добьются?
   Ренни покрепче взял Укию за плечо.
   — Семья думает, что ты умер, но Гекс-то знает, что ты выжил. Таким образом он сможет взять заложников.
   Юноша задергался в его руках, едва не завыл:
   — Пусти! Пусти меня!
   — Я же сказал, твоя Стальная Леди увезла твою семью в безопасное место. Лежи спокойно, себе же хуже делаешь, — тихо зарычал Ренни.
   — А как же Макс, Индиго?
   — Мы присмотрим за твоей любовью, не волнуйся.
   — А Макс?
   Ренни глубоко вдохнул, потом выдохнул — совсем как Макс, когда думал о чем-то очень неприятном.
   — Мы найдем твоего напарника и будем защищать его, Волчонок. Мы собираем всю Стаю, чтобы выслеживать Гекса, Гончие Ада уже приехали. Люди у нас будут.
   — Обещай мне.
   — Мы найдем и защитим его.
   Укия упал на постель. Где-то на границе видимости в такт сердцебиению пульсировала мгла, он понимал, что встать не сможет, как бы ни хотел.
   — А третий способ?
   — Мышь можно вырастить во взрослого человека. Это требует времени, но Гекс привык, что оно всегда работает на него. Так он получит производителя, и вообще это удачная мысль — у него не будет твоих воспоминаний, а значит, и силы характера. В руках Онтонгарда он станет послушной игрушкой.
   — У него не будет воспоминаний?
   — Чтобы вырасти, мышь опорожняет хранилище памяти. Чем больше она растет, тем меньше остается воспоминаний, а когда вырастает во взрослого человека, его память остается пустой.
   — Это теория? Или вы так уже делали?
   — Мы вырастили Медведя из его мыши, это заняло примерно двадцать лет. Потом одна из его Тварей поделилась с ним памятью. Это лучшее, что мы смогли придумать.
   Укия подумал, что в последнее время его жизнь стала слишком сложной.
   В дверь постучали. Ренни поднял голову, сузив глаза и раздувая ноздри, потом успокоился.
   — Это Хеллена с припасами.
   Она принесла ему одежду, пакеты с продуктами, в том числе сыр, и горячей еды.
   — Когда проснешься, будешь уже на ногах. — Ренни глазами указал на ключи на тумбочке. — Я привел из Киттаннинга твой мотоцикл и оставил в гараже Кауфманна, на верхнем уровне. Хорошая машина.
   — Спасибо. — Укия зевнул. — Если найдете моих Тварей, вы ничего им не сделаете?
   — Конечно, нет. — Хеллена забрала у него тарелки и снова укутала. — Они — Стая, а Стая о своих заботится.
   Подоткнув одеяло, она поцеловала его в лоб.
   — Так мы стараемся остаться людьми.
 
   Он проснулся в одиночестве, Хеллена и Ренни уехали. Мышей тоже не было видно, вначале Укия даже решил, что вожак забрал их с собой, потом вспомнил, как они соединились с ним во время сна. Хоть и слегка смазанно, но теперь он помнил все свое столкновение с Онтонгардом.
   Все его мышцы словно закоченели, но, если не считать шрамов, он был в полном порядке. Детектив принял горячий душ, а когда одевался, заметил записку на фирменной бумаге «Хилтона». Память Стаи опознала элегантный наклонный почерк как принадлежащий Хеллене. В записке говорилось:
 
   Есть опасность, что ключ попал в руки Онтонгарда. Надо найти Гекса, иначе все пропало. Береги себя. Онтонгард побывал на ферме.
 
   Укия схватил ключи, бумажник, сотовый телефон и кинулся к мотоциклу. Через минуту он уже ехал по направлению к дому.
 
   По двору были разбросаны мертвые собаки, лужи крови отмечали места, где убили кого-то размером побольше; впрочем, его унесли. Дом абсолютно пуст, куда уехала семья, непонятно. Укия взобрался в древесный дом и проверил тайник. Там успели побывать Ренни, Онтонгард и Макс. Интересно, кто первый? Ренни был последним. Может быть, Макс услышал рассказ Индиго и сразу отправился сюда? Или ключ нашел Онтонгард, а Макс приехал позже? Его телефон все еще не отвечал.
   Укия ринулся в Питтсбург по 1-79, чтобы разыскать его.
   Офис оказался разгромлен. Он шел между обломками и по ним, стараясь не плакать. Старинные часы разбиты, стол Фрэнка Ллойда Райта перевернут, ящики валяются на полу, стенные панели содраны. Юноша поднялся в свою комнату: вся одежда на полу, шкаф поломан. Он поднял футболку с надписью «Частный детектив»: ее порвали просто от злости. Перебрав все футболки, он нашел две целые, снял новую жесткую рубашку и облачился в черную футболку.
   Двери всех четырех гаражей оказались открыты, ни одной машины не было. В оружейном сейфе лежал только сотовый телефон Макса с севшим аккумулятором, напольный сейф сняли и унесли. Укия упал на ступеньки и позвонил Индиго, но ее автоответчик сообщил, что агент Женг звонков не принимает. Тогда он позвонил в справочную, попросил телефон дежурного по ФБР и позвонил туда.
   — ФБР слушает,
   — Могу я поговорить со специальным агентом Женг?
   — Простите, специальный агент Женг звонков не принимает. Может быть, кто-то другой может вам помочь?
   — Я ее жених. Скажите, могу я хоть как-то с ней переговорить?
   Сэр, ее спрашивают люди, которые представляются всеми возможными и невозможными членами ее семьи. Если хотите взять у нее интервью, попытайтесь позвонить в отдел отношений с общественностью. Соединить вас с ними?
   — Нет.
   Только сейчас он заметил, что на крыльце лежат газеты за последние три дня. Укия поднял ту, которая вышла на следующий день после его смерти, и она открылась на громадной фотографии: Индиго обнимает его тело. «Он погиб, спасая агента ФБР».
   Господи, какой кошмар! На носу вторжение инопланетян, его семья пропала, Макс пропал, Индиго не отвечает на звонки. Укия снова взял телефон. В памяти пятьдесят семь номеров, первые три — дом, контора и Макс. Чино — четвертый. Он поднял трубку с первого звонка:
   — Эй, кто это? Ты говоришь с телефона Укии!
   — Чино, это Укия. Мне нужен Макс.
   — Что за чушь? Я видел, что произошло на ферме.
   — Что там произошло, Чино?
   — Укия мертв. Я все видел. Я навсегда с ним попрощался.
   — Ладно, Чино, давай не будем о том, кто я. Ты знаешь, что контору взломали?
   — Что? — Перемена темы на минуту смутила его. — Макс просил не ходить туда.
   — Туда приходили плохие парни и устроили разгром. Если ты не веришь, что я Укия, может, все-таки вызовешь мастера поставить замок на входную дверь? Ее взломали, и она стоит открытая. И постарайся найти плотника, чтобы стенные панели поставили на место, а то эти сволочи их ободрали. И вызови кого-нибудь убрать кухню: они выбросили все продукты на пол три дня назад, и теперь там воняет. Кстати, и продуктов можешь купить. Возьми ручку, я дам тебе пин-код фонда непредвиденных расходов и оставлю пластиковую карту. — Диктуя код, Укия положил карту в почтовый ящик. — Вот, карточка в почтовом ящике. И пусть кто-нибудь съездит на ферму моих мам, то есть мам Укии, и похоронит собак. В ста футах на север от псарни скала, под ней мы хоронили всех собак. Ты сможешь это сделать?
   В трубке долго было тихо, потом Чино испуганно спросил:
   — Укия, это ты, да?
   — Да, Чино, это я. Все это трудно объяснить, но скажи, я был когда-нибудь нормальным человеком?
   — Нет…
   — Ты видел Макса? Его телефон в конторе, а я уже три дня пытаюсь выйти на него. И машин нет.
   — Про машины я ничего не знаю. Я был с ним в Вилинге, когда ты позвонил, из Западной Виргинии мы просто летели — и все равно опоздали. Ты был холодный, такой холодный. Ты хороший парень, нельзя было с тобой так поступать! Агент Женг сказала, тебя убили потому, что ты что-то спрятал и не признавался, где оно. Сказал только, что оно на дереве, и Макс вдруг бросился на ферму.
   Значит, ключ у Макса. Укия закрыл глаза, думая о том, плохо это или хорошо.
   — А что было на ферме?
   — Ты не знаешь?
   — Ничего, только мертвых собак видел.
   — ФБР послали людей, чтобы перевезти твою семью в безопасное место. Они решили выгулять напоследок собак, тут подъехала машина, из нее вышли шесть человек, у одного было твое лицо. Твои мамы чуть не бросились к нему, но собаки его просто разорвали. Говорят, зверей не обманешь. И тут началась перестрелка.
   — Так что с мамами?
   — Фэбээровцы убили всех гадов, спасибо собакам, а потом посмотрели на того, что был с твоим лицом. Он оказался не того сложения, ботинки, брюки не твоего размера, и вообще высоковат. Ух и страшно было!
   — И Макс приехал сразу после этого?
   — Да. Мы уехали сразу после того, как тела убрали. Твои мамы ничего еще не знали, их только вели и говорили, что делать, но ничего не объясняли. Макс им рассказал, они поплакали, и агенты ФБР их увезли.
   — Сейчас они в безопасности?
   — Конечно. Макс бы и шагу не ступил, пока в этом не убедился бы.
   — Он поднимался в древесный дом?
   — Это на то большое дерево?
   — Да.
   — Поднимался. А что, ты там и спрятал эту штуку?
   — Да. Я не мог им рассказать, это же было рядом с домом.
   — Я понял. О конторе и собаках не волнуйся, я все сделаю. И расскажу кому надо, что ты вернулся и ищешь Макса.
   — Спасибо, Чино.
   — Береги себя, парень. Мы все тебя любим.
   Пятым в памяти был домашний номер Джени, он не отвечал. Когда включился автоответчик, Укия оставил какое-то неловкое послание. Шестым шел номер их юриста, который не поверил Укии, пока тот не перечислил грамоты, висящие у него на стене, и имена его одноклассников со школьной фотографии. Юрист пообещал связаться с «Питтсбург пост газетт» и продиктовать опровержение, а также рассказал, что официально юношу мертвым не признали: тело увезли до прибытия полиции. Хотя бы с документами трудностей не будет.
   Детектив почувствовал себя увереннее и решил пойти прямо в здание ФБР.
 
   У здания стоял новый грузовик. Девушка в приемной выглядела усталой, она сказала ему, что агент Женг никого не принимает.
   — Я Укия Орегон, меня убили три дня назад, когда я спасал агента Женг. Вы можете хотя бы сказать ей, что я вернулся к ней из мертвых?
   — Простите?
   Укия снял футболку, показал недавно затянувшиеся раны:
   — В меня стреляли семь раз, я умер, но вернулся из мертвых.
   — Простите, но я ясно сказала: она никого не принимает.
   Укия продолжил раздеваться. Штурмовать здание ФБР не стоит — застрелят, а так все хотя бы будут видеть, что он не вооружен.
   — Простите, что вы делаете?
   — Хочу попасть к агенту Женг. Надеюсь только, что она действительно здесь.
   — Она здесь, но никого не принимает…
   Детектив поднес к электронному замку один из хитрых приборчиков Макса, дверь зажужжала, он открыл ее, бросил прибор на пол и помчался к кабинету Индиго. По коридорам разнесся высокий, резкий звук тревоги, и через несколько секунд Укию окружили несколько человек в костюмах, наставив на него пистолеты. Он медленно пошел вперед, подняв руки.
   — Я просто хочу увидеть агента Женг.
   По крайней мере в него не стали стрелять. Его повалила на пол группа невооруженных людей в сорока футах от ее двери.
   — Индиго! — закричал он. — Индиго!
   Ему заломили руки назад, щелкнули наручники.
   — Готово!
   Она вышла из кабинета с пистолетом наготове.
   — Индиго, — прошептал Укия, глядя в ее серые глаза, — прошу тебя, поговори со мной. Макс пропал, собак убили, ключ украли… Мне просто надо с тобой поговорить.
   Она посмотрела на его грудь — один из рубцов открылся, по смуглой коже стекала струйка крови — и снова подняла глаза к его лицу.
   — Укия?
   — Индиго, это я. Я звонил тебе, но ты не отвечала. Я просто не знал, что еще делать.
   Индиго поставила пистолет на предохранитель, отдала агенту, стоящему радом, и села на пол рядом с юношей. В глазах ее стояли слезы, девушка кончиками пальцев коснулась раны на его груди.
   — Укия, ты же умер. Я видела, как он убил тебя. Когда пришла Стая, я сидела над тобой и плакала. Ты умер…
   — Да, — прошептал он в ответ.
   — Как же может быть, что сейчас ты жив?
   — Ты помнишь? Я из Стаи. — Сейчас он шептал только для нее. — Я говорил тебе, что мы живем долго. Наши раны зарастают, даже когда сердце не бьется. Чтобы мы остались мертвыми, нас надо сжечь, для того они и принесли топливо.
   Индиго погладила его по щеке.
   — Теперь я знаю, что значит «отчаяние». Когда он бил тебя, а я не могла ничего сделать, это было именно оно.
   — Я не мог пустить его к тебе. Я люблю тебя, Индиго, и готов снова умереть за тебя.
   Она поцеловала его, и мир стал немного лучше.
 
   С Укии сняли наручники и подняли его с пола; кто-то принес его одежду и аптечку. Вначале позвонили его мамам, разговор вела Индиго. Она сказала, что совершила ужасную ошибку, признав его мертвым, когда на самом деле Укия был жив. После этого трубка перешла к нему, и он слушал, как его мамы плачут, а потом постарался отвлечь их разговором о том, что собак похоронили. Они сказали, что живут в полной безопасности в доме на берегу озера, у них есть даже собственный пляж. Келли просто счастлива, что можно копаться в песке. Она проспала почти всю перестрелку, и они решили ничего ей не говорить, пока его тело не найдут. А теперь и говорить ничего не надо!
   Укия обещал, что приедет, как только сможет.
   Покончив с этим звонком, Индиго прошлась по всем номерам в памяти телефона Укии. Ей не надо было убеждать людей, что она вернулась из мертвых, достаточно было стальным голосом сказать:
   — С вами говорит специальный агент ФБР Женг. Я пытаюсь выяснить местонахождение Макса Беннетта или машин его агентства. Вы не мог ли бы мне помочь?
   Обычно за этим следовало что-то наподобие этого:
   — Да, это меня защищал Укия. Конечно, он был прекрасным человеком. К сожалению, газеты рано подняли шумиху: спасатели смогли вернуть его к жизни. Да, он все еще в критическом состоянии… Простите, этого я сказать не могу. Вы не знаете, как мне найти его напарника, Макса Беннетта?
   — Ты потрясающе врешь, — сообщил Укия после ее разговора с бухгалтером Макса. — А чего ты не могла сказать?
   — Все хотят знать, где тебя можно навестить или хотя бы прислать цветы.
   На восьмом звонке им повезло. Крэйнака не было дома, но его племянница сказала, что «хаммер» стоит у них в гараже.
   — Поеду заберу его. — Детектив поцеловал Индиго и неохотно отпустил ее. — А ты продолжай звонить. И сделай так, чтобы я смог вернуться сюда, ладно?
 
   Крэйнак жил в Бичвью, формально этот район относился к Питтсбургу. Укия припарковал свой мотоцикл на левой стороне узкой улочки с односторонним движением, за потертым «фольксвагеном» Крэйнака. Вдоль улицы стояли почти одинаковые трехэтажные дома с широкими верандами. На веранде дома Крэйнака валялись игрушки, его овчарка громко залаяла, когда Укия нажал кнопку звонка.
   — Место! — прокричал полицейский и открыл дверь, оглядываясь через плечо. — Кухня! Алисия, забери собаку!
   Потом он все-таки повернулся и обомлел.
   Укия изобразил их диалог.
   — Укия, ты же умер! Нет, я жив. Нет, ты умер, я сам видел. Ну хорошо, я умер, а потом поправился, и так далее, и тому подобное. Ну тогда ладно, заходи.
   Крэйнак поморгал, потом нервно рассмеялся:
   — Тебе это уже говорили сегодня, да?
   Полицейский, однако, не сдвинулся с места, чтобы впустить Укию в дом. Серая овчарка проявила большее гостеприимство: подошла и ткнулась носом в ладонь юноши.
   — Привет, Радар. — Он почесал собаку за ушами. — Прости, я сегодня без гостинца.
   Крэйнак как-то сразу расслабился и посторонился, открывая дверь:
   — Заходи, парень. Радар, на кухню!
   Дверь открывалась в гостиную, где вдоль стен сгрудилась уютная даже на вид мягкая мебель, оставляя узкие проходы внутрь дома. По телевизору в углу идет бейсбольный матч, на кофейном столике перед диваном закуски, пивные бутылки и журналы, посвященные оружию: Крэйнак явно наслаждался выходным днем.
   Огромный полицейский выключил телевизор и скинул с дивана журнал.
   — Прости за неласковый прием, но я слышал, что было на ферме. У меня дома жена и дети, я не мог впустить неизвестно кого,
   — Агент Женг звонила вам и попала на Алисию. Она сказала, что тебя нет дома, но «хаммер» стоит в гараже, и я приехал за ним. Я должен найти Макса, по-моему, он крепко влип.
   Крэйнак горестно покачал головой.
   — Вот и говори после этого, что знаешь людей! Я был готов поклясться, что Беннетт горы сдвинет, чтобы найти твое тело, а он сказал, что знает, как, где и почему тебя убили. Ему нужно было не тело, а информация. Я думаю, одна твоя смерть не потрясла бы его настолько сильно. Но эти твари учинили разгром на ферме и в его доме, они посягнули на все, чего он достиг после смерти жены. Я пытался отговорить его от поисков, но он меня не слушал, даже телефон с собой носить перестал. Не знаю, куда он поехал, но ничего хорошего его там не ждет.
   — Он уехал на «чероки»?
   Полицейский кивнул.
   — Сказал, что джип не так заметен. «Хаммер» остался в моем гараже, седан у Джени. Он говорил, что Стая забрала твой мотоцикл, и это тоже вывело его из себя, но теперь-то я знаю, зачем они это сделали.
   — А можно мне оставить у вас мотоцикл, раз я уеду на «хаммере»?
   — Конечно, сынок.
 
   Укия отпер двери «хаммера», вскарабкался на водительское место, включил компьютер и запустил следящую программу. В агентстве было двенадцать маячков, примерно поровну распределенных между машинами. Он отыскивал их на карте один за другим: четыре были с ним в Бичвью, пять — у дома Джени в Сквиррел-Хилл. Оставшихся трех на карте окрестностей не оказалось, пришлось загрузить карту юго-запада Пенсильвании. Они обнаружились на дороге Нэрроуз-Ран, у аэропорта. Он несколько раз проверил карту, пока заводил машину и выезжал из узкого гаража на такую же узкую улицу. «Чероки» не двигался. Неизвестно, там ли Макс, но больше начинать не с чего.
   Макс, как обычно, оставил радио включенным, там как раз начались новости: «Представители местного героя, Укии Орегона, сообщают, что частный детектив не был убит при спасении специального агента Индиго Женг, как сообщалось ранее».
   Через две минуты ему позвонил первый из многих, просивших у него интервью. После дюжины звонков Укия выключил телефон.
 
   «Чероки» обнаружился на стоянке у аэропорта, среди сотен других машин. Стоянка у старого заброшенного здания была дешевой в отличие от дорогих парковок у нового терминала. Укия остановил «хаммер» рядом с джипом и заглушил мотор. Никаких видимых повреждений на машине не было. Он вылез и осторожно обошел «чероки». Система безопасности, запертая с дистанционного пульта и кодом на дверном замке, работала исправно; Укия выключил ее с собственного пульта. Дверных ручек в последние дни не касался никто, кроме Макса, его самого и Чино, следов крови на переднем сиденье нет. Он потянулся и включил бортовой компьютер.