Спенсер Уэн. Глазами Чужака

   — Теперь помолимся.
   Укия тоже сложил руки. Сначала он собирался просто тихо посидеть, но вдруг понял, что горячо молится: «Господи, пусть с мамой Ларой все будет хорошо. Пусть ей вырежут опухоль, от которой ей так плохо, и она вернется домой. Пусть она нас не покинет! Не надо, чтобы мама Джо плакала, и Келли будет очень плохо. Прошу тебя, Господи, пусть она не умрет!»
   … Укия стоял на коленях на холодном бетонном полу громадного склада, по щекам его бежали слезы. Хеллена все еще крепко держала его, но в глаза больше не смотрела. Смотрела она на Ренни, между ними шел какой-то безмолвный разговор. Наконец ирландец оглядел собравшихся, словно собирая голоса.
   — Мальчик, — он повернулся к Койоту, — будет жить. Он часть Стаи, и ты его не тронешь.
   К Койоту обратились глаза всей Стаи, и их холодная решимость стала между ними невидимой стеной. Тот недовольно осмотрел их:
   — Так тому и быть. Но будьте осторожны. Гекс вряд ли сможет испортить одного из Стаи, но этого он будет очень стараться испортить.
   Койот прошел по бетонному полу и вышел со склада. Хеллена отпустила плечи Укии и дала ему опереться на себя, когда он устало завалился вперед. За окнами разливалась предутренняя серость, и детектив вспомнил, что ночью была гроза. Стая несколько часов изучала его память.
   «Я буду жить?»
   Ренни встряхнулся и зевнул, хрустнув челюстью.
   — Холодная тварь.
   Хеллена все еще смотрела на закрытую дверь.
   — Как думаешь, он не станет действовать за нашей спиной?
   Ренни подумал немного.
   — Нет. Если бы он не был уверен в парне, то выступил бы против всех. Он понимает, что я прав, но ни за что не признает этого.
   Ренни подошел к Хеллене, обнял ее и взглянул сверху вниз на Укию. «Я буду жить?» Ренни кивнул и отдал дробовик Медведю.
   — Спасибо за поддержку. Тот потряс головой.
   — Ты ходишь по лезвию, Ренни. Смотри не упади.
   — Не буди спящих.
   Ренни хлопнул Медведя по плечу.
   — Не буди спящих.
   Медведь вышел вслед за Койотом. Ренни с усмешкой взглянул на Укию:
   — Как себя чувствуешь? Говорить можешь? Тот облизнул губы.
   — Да, могу. А чувствую себя дерьмово.
   — Ноги уже работают?
   — Не знаю.
   Укия встал, но понял, что долго не простоит.
   — Пока еще нет. — Ренни подхватил юношу, снял с него наручники и привычным движением взвалил на плечо. — Раз ты смог встать, значит, скоро будешь в норме.
   Он легко отнес Укию к машине. На улице все еще шел дождь, капли барабанили по лужам. Ренни одной рукой открыл пассажирскую дверь, уронил молодого человека на сиденье, переместил внутрь машины его ноги, пристегнул его и закрыл дверь. Пока он сам залезал и заводил мотор, Укия почувствовал, как его затапливает чувство облегчения. «Они не убьют меня. Он отвезет меня домой». На несколько минут это полностью захватило его, и он привалился к стеклу, наслаждаясь тишиной. Но когда Ренни повернул на автостраду, ведущую к центру города, вместо того чтобы направиться в Шэйдисайд через Сквиррел-Хилл, он беспокойно задвигался. «Возможно, мы едем не домой».
   Ренни взглянул на него.
   — За конторой будет следить ФБР. У них пропал агент, и они сейчас как растревоженные осы. Я высажу тебя на автобусной остановке в центре города, можешь сесть на автобус или позвонить напарнику.
   Внезапно Укии вспомнилось лицо Уила Трэйса с фотографии. Жена и двое детей…
   Он вздохнул и повернулся к Ренни:
   — Вы забрали агента ФБР?
   Тот потряс головой.
   — Мы что, такие плохие? Стая — не то, что о ней думают многие. Мы герои долгой, трудной и горькой войны.
   — Против кого?
   — Против тех, кто гораздо лучше прикрывает задницу. У ФБР на них вообще ничего нет. Это они забрали агента, но мы не знаем зачем. Они задумали что-то большое и скверное, мы знаем только, что для этого им была нужна Дженет Хейз, но она пропала.
   ? — Кто они?
   Ренни коротко взглянул на него и потряс головой.
   — Держись подальше от этой войны. Ты в каком-то смысле курица, несущая золотые яйца. Если они узнают о тебе хоть что-то, то не успокоятся, пока тебя не заполучат. Ты можешь думать, что Стая действует жестко, но подумай вот о чем. У меня хватило жалости оставить твоего напарника в живых, а кто-нибудь из Онтонгарда заставил бы тебя самого пристрелить его — просто так, для смеха.
   — Как же мне спастись, если ты не говоришь, кто они?
   — Я не могу сказать. Я не знаю. Они меняют имена, скрываются, и мы встречаемся, чтобы убивать друг друга. Но все равно ты сможешь их узнать.
   — Как?
   — Когда у тебя на загривке дыбом встанет шерсть и ты не будешь знать, что тебе делать — бежать от человека или рвать ему горло, знай: он из них.
   Ренни остановился у остановки «Стил Плаза», отстегнул ремень безопасности пассажира и открыл дверь. Укия ожидал, что его подтолкнут, вылез из машины сам, но ноги все еще с трудом его держали, и он ухватился за дверь.
   — И это все? Ты ничего не объяснишь, ничего мне не расскажешь? Прайм, мой отец — кем он был? И кто моя мать? Она умерла? Почему я мог стать чудовищем? Как Хеллена залезла в мои воспоминания и почему вы оставили мне жизнь?
   — Я бы рассказал тебе, сынок, но иногда лучше ничего не знать. То, что сделали с твоей матерью… — Ренни потряс головой. — Если ты узнаешь, я тебе не позавидую. Возвращайся к своей жизни и держись подальше от всего, что связано с Дженет Хейз.
   Укия отступил назад, покачнулся и схватился за столб.
   — Ты должен мне все рассказать.
   Ренни наградил его тяжелым долгим взглядом.
   — Я не уверен, что получится. Никогда такого не рассказывал. Обычно, вступая в Стаю, получаешь ее память, а ты вроде и в Стае, а вроде и нет. Я даже не знаю, с чего начать. Позвони напарнику и езжай домой. Не буди спящих!
   Седан рванулся вперед, дверь захлопнулась. Укия смотрел ему вслед, пока тот не исчез из виду. потом огляделся. Всего в дюжине футов стоял телефон-автомат; Укия отпустил столб и похромал к нему.
   Макс снял трубку после первого гудка:
   — Беннетт!
   — Макс, это я.
   — Ты где?
   — В центре, на остановке возле «Стил Плаза» на Шестой авеню.
   — Как ты?
   — В порядке.
   — Держись. Я въезжаю в город, буду на месте через минуту.
   «Хаммер» остановился у автобусной остановки через пятьдесят семь секунд. Макс открыл дверь, и Укия с трудом забрался в машину.
   — Ты в порядке?
   Макс посмотрел на него с беспокойством.
   — Учитывая обстоятельства — да.
   Макс включил первую передачу, сделал разворот и снова двинулся по Шестой авеню, только гораздо медленнее.
   — Как ты смог уйти от Стаи?
   — Они меня отпустили.
   Старший детектив изумленно взглянул на него:
   — Вот так просто?
   — Ты как будто огорчен.
   — Да нет, но… — Макс взглянул на него и если даже хотел что-то сказать, то промолчал. Похищение людей, страх, отчаяние… Если он не хотел об этом говорить, то Укия и подавно. — Просто не верится, что они проделали все это, чтобы просто поговорить с тобой.
   Укия усмехнулся. «Вот что такое настоящее облегчение!» То, что он чувствовал раньше, — просто ослабленный ужас.
   — Ну, это можно назвать разговором, если в твои представления о разговоре уместится топор, дробовики и обсуждение того, не стоит ли зарезать блудного сына и подать на ужин вместо телятины.
   — И о чем вы говорили?
   — Они хотели разрешить возникшее в семье противоречие.
   — Противоречие? Постой, они же сразу заметили твое имя! Значит, это Стая потеряла тебя в Орегоне? С этого началось все сумасшествие?
   — Похоже на то. Они сказали, что моим отцом был Прайм, один из Стаи. Не знаю, как они узнали, но в этом они были совершенно уверены.
   — Не понимаю. Раз так, зачем им было убивать тебя?
   Как он узнал?.. Ах да, камера. «Делайте со мной что хотите, только не перед ним… Везите меня куда угодно…» «Мы планировали быстрый захват…» О радости современной техники!
   — Прости, Макс. Я должен был уберечь тебя, просто должен был.
   Тот пожал плечами, не глядя на Укию.
   — И ты оказался прав, никто из нас не пострадал. Но если бы они тебя убили…
   В молчании они проехали бульвар Форт Дюквесн, продираясь сквозь вечные дорожные работы. Внезапно Макс выругался, взглянул на часы и протянул Укии свой сотовый.
   — Ты успеваешь поймать мам за завтраком.
   Если Укия из-за работы не ночевал дома, то всегда старался звонить домой во время завтрака.
   — А они знают?
   — Я тебе поверил, Укия. Ты сказал, что Стая тебя не тронет, и я верил, даже когда мы посмотрели диск. Я вначале хотел точно знать, что мне им сказать.
   Молодой детектив нашел в списке телефонов быстрого набора на сотовом Макса свой домашний номер. На втором гудке трубку сняла мама Лара и каким-то осторожным голосом произнесла:
   — С добрым утром, Макс. Как дела?
   — Это Укия, мам.
   Ее голос совершенно изменился.
   — Укия! А почему ты звонишь по телефону Макса?
   — Потерял свой, — честно ответил он. — Я просто звоню сказать, что все в порядке. Как дела дома?
   — Все нормально. Да, это Укия. — Келли что-то взволнованно говорила на заднем плане. — Келли хочет с тобой поговорить.
   Прежде чем он успел ответить, в трубке раздалось шуршание, а вслед за ним — голос Келли:
   — Укия, ты купишь мне новую куклу?
   — Новую? А что с твоими старыми?
   — Рейнджер вчера их съел! Всех: и Барби-солдата, и доктора Скиппер, и близнецов Бедди-Бай.
   Вот это бойня! Укия беззвучно засмеялся.
   — Ладно, Тыковка, я куплю тебе новую куклу, но ты заботься о ней получше, а то Рейнджер и ее съест.
   Макс закатил глаза и прошептал:
   — Да ты ее испортишь!
   — Спасибо, Укия. Я хочу…
   — Тыковка, я не могу обещать тебе конкретную куклу. Куплю какую смогу, ладно?
   Маленькая девочка долго обиженно молчала, наконец он услышал:
   — Ладно, увидимся вечером. Я тебя люблю. — И трубку повесили.
   Укия рассмеялся в полный голос и отдал телефон Максу.
   — Я здорово обязан ей. Если б не Келли, мама Лара успела бы спросить, где это меня всю ночь носило. — Только теперь он заметил, что они переехали Мононгахелу и едут вдоль реки Огайо. — Слушай, а куда мы едем?
   — Мне звонили из ФБР. У них случился поджог, обнаружили тело, и они просили меня приехать и идентифицировать его — ведь это мог быть и ты.
   — Но это не я! Ты мог позвонить им и сказать.
   — Да, но они нашли место, где тебя обыскивала Стая. Нашли твой бумажник, телефон, «кольт» и ключи. Я решил, что ты захочешь получить их.
 
   К уже знакомому скопищу полицейских машин на этот раз добавились пожарные машины и городские спасатели. После дождя и тушения пожара по канавам неслась темная масса воды. Пожарные хмурились при виде Макса, но спасатели узнали детективов по совместным спасательным операциям. Им уже было известно о похищении Укии, и они были несказанно рады видеть его живым, хотя и не совсем здоровым. Юношу отвели в сторону, осмотрели рану от дроби, мигом срезали с него остатки рубашки, промыли раны и перевязали их стерильными бинтами всех возможных размеров. Когда детективы подходили к месту преступления, Макс смеялся.
   — Что такое?
   — Ты выглядишь как Барби-солдат, когда доктор Скиппер ее хорошенько полечит.
   Укия поморщился и остановился посмотреть на себя в боковое зеркало пожарной машины. Белые повязки ярко выделялись на его загорелой коже. Вспомнив кукольную «резню», он снова рассмеялся.
   — Вчера Рейнджер съел Барби-солдата.
   — Съел Барби? — Макс поставил ногу на бампер ближайшей пожарной машины и оперся о колено. — Жаль, в комбинезоне и с короткой стрижкой она была чудо как хороша. А твоя мама Джо все-таки странная.
   — Она просто не хочет, чтобы Келли играла стереотипные женские роли. — Объясняя, Укия пытался понять, что такого спасатели сделали с его спиной. И когда он успел ее поранить? Память подсказала: вчера, когда выстрел из дробовика свалил его на пол, что-то острое попало внутрь его бронежилета.
   — Тогда зачем вообще покупать ей кукол?
   — Она бы и не стала, но Келли так их любит. По-моему, маму Джо это возмущает.
   Макс рассмеялся, потом углядел кого-то за передним бампером пожарной машины.
   — Не думаю, что в нашем городе… а вот и Крэйнак. Эй, Крэйнак!
   Макс кинулся к нему, прыгая на ходу через канавы. Крэйнак был бледен, с синяками под глазами, от него пахло рвотой.
   — Беннетт, слушай, мне так жаль… — Укия обошел пожарную машину, встал рядом с Максом, и тучный полицейский замолчал от изумления. — Где ты его нашел?
   — Это он меня нашел.
   Макс достал сигару, срезал кончик и зажег ее.
   — У меня это хорошо выходит, — скромно добавил Укия.
   Крэйнак схватил его за плечи и легонько потряс.
   — Приятно видеть тебя целым. Когда мне сказали, что там может быть твое тело, мне аж поплохело. Как я рад тебя видеть!
   — Спасибо.
   Укия знал, что полицейский говорит чистую правду: ему действительно недавно было плохо.
   — Значит, я тебя вычеркиваю из списка пропавших. — Крэйнак хлопнул его напоследок по плечу и отпустил. — Когда идентифицируют тело, можно будет вычеркнуть двоих. Скорей бы ФБР пришло в себя и перестало терять агентов! У нас уже преступность зашкаливает.
   — А что такое?
   — Ты ему не сказал? Прошлой ночью, около десяти, пропал еще один особый агент, Уорнер.
   При этих словах у Укии внутри все сжалось, он расслабился, только услышав имя пропавшего агента. На секунду он испугался, что пропала агент Женг. Такие новости легче воспринимать, если они касаются кого-то незнакомого. Он испытал внезапный прилив сочувствия к Крэйнаку, которому пришлось заниматься телом, найденным на пожарище.
   — Кстати о ФБР, ты не видел агента Женг? — Макс выпустил клуб вишневого дыма. — У нее все вещи Укии, которые выбросила Стая.
   — Ах да, вы же работаете с нашей ФБР — Феей Быстрой Расправы. — Произнося прозвище Женг, Крэйнак для пущего эффекта выбрасывал вверх пальцы. — Она не злится, не расстраивается, она просто леденеет. Сегодня она вообще похожа на айсберг, у нее даже молчание ледяное.
   — И где же наш айсберг?
   — За домом. — Крэйнак указал в узкий проход между домами. — Пожар начался в старом угольном погребе в дальнем углу подвала. Одна из соседок проснулась, когда началась гроза. Она сидела в спальне на подоконнике и смотрела на молнии, в это время к пустому дому подъехал черный седан. Из него вышли четверо, они внесли в дом сопротивляющегося пятого. Женщина позвонила в службу спасения, но, когда мы прибыли, подвал уже вовсю пылал. Сгорела вся задняя половина дома.
   — А почему они решили, что там был Укия?
   — Почерк похожий. Жертву сожгли живьем, мы слышали крики, но подобраться не могли. А после этого еще и в ФБР сказали, что это мог быть ты… Придется мне сегодня завтракать второй раз.
   — Я все равно не понимаю, — пожаловался Укия.
   — Тебя схватила Стая, — пояснил Макс, водя по воздуху сигарой. — Почерк этого преступления напоминает Стаю, и легко предположить, что жертвой был ты.
   Крэйнак кивнул и вытащил из пачки «Мальборо».
   — В прошлом году было как раз такое дело. Жертву связали, убили и подожгли дом. Здесь тоже тело жертвы полили жидким топливом, а тогда свидетели опознали на месте преступления двух членов Стаи.
   «Однако в какую семью меня приняли!»
   — Их не арестовали?
   — Чтобы арестовать, надо поймать, — хмыкнул Крэйнак. — А чтобы поймать, надо найти. Никто не знает, где прячется Стая.
   — Вверх по Мононгахеле, — слегка виновато признался Укия. — В старом складе на правом берегу, ниже металлургического завода, оттуда слышно Кеннивуд.
   Полицейский записал все в карманный компьютер.
   — Это может нам помочь. Хотя они все время меняют базы, и после того, как ты… — Тут он поднял на Укию удивленный взгляд. — А как ты смог от них сбежать?
   И тот сказал правду, чувствуя себя при этом довольно глупо:
   — Они меня отпустили.
   — Стая? — недоверчиво переспросил Крэйнак.
   Укия кивнул и указал на дом:
   — И я не думаю, что это сделали они.
   — Почему?
   Они были заняты мной. В полночь вся Стая собралась на складе, они разошлись только час назад.
   — Ты уверен, что все были там всю ночь? В Питтсбурге их около двадцати.
   — На складе был двадцать один человек. — Укия закрыл глаза и сосредоточился. Да, все время испытания он чувствовал присутствие Стаи. — Никто не уходил.
   Крэйнак снова что-то записал в компьютер, качая головой, потом осмотрел перевязанного Укию.
   — Ты-то хоть цел? Тот кивнул.
   — В ФБР считают, что в Окленде должна была случиться казнь. За что Стая хотела тебя убить и почему они передумали? Зачем было похищать тебя, держать десять часов, а потом отпускать?
   Этот вопрос будет повторяться до тех пор, пока он не даст ясного ответа. Крэйнак, конечно, друг, но он еще и офицер полиции. Потом об этом спросят в ФБР, потом — Макс, его мамы… Укия взглянул на Макса, тот старательно делал вид, что ответ его не интересует. Что ж, по крайней мере за один раз об этом узнает и напарник, и полиция.
   — Оказывается, мой отец принадлежал к Стае. Он не хотел, чтобы я родился, поэтому, когда Стая узнала, что я живу в Питтсбурге, их предводитель решил выполнить предсмертное желание отца.
   Крэйнак присвистнул, продолжая записывать.
   — Кошмар какой.
   — К счастью для меня, большинству эта идея не нравилась, они хотели сделать меня почетным членом Стаи. Ренни Шоу изменил план уже в Окленде, он схватил меня и созвал собрание. У них было горячее обсуждение с применением топоров и дробовиков. — Поиски в воспоминаниях он объяснить не мог и решил вовсе о них не рассказывать. — Около пяти часов утра они проголосовали за то, чтобы меня отпустить.
   Крэйнак снова присвистнул и взглянул на Макса, тот ковырял землю носком ботинка.
   — И как разделились голоса?
   — Не знаю, мне они не рассказали.
   — Знаешь, парень, — предложил вдруг Макс, — давай заберем твои вещи и уедем в отпуск.
   — Мне все больше нравится та школа вождения в Калифорнии.
   Крэйнак внес в записи еще что-то и закрыл компьютер.
   — Я скину им твои показания и вычеркну тебя из списка пропавших. Будешь подавать на Стаю в суд?
   Укия рассмеялся.
   — Зачем подавать в суд, если их не арестуешь? Крэйнак нахмурился.
   — Твоя правда. Но чудеса все же случаются.
   — Поймаете — подам на них в суд.
   — Вот и умница. Ладно, будь осторожен и зря не высовывайся.
   — Ты тоже.
   — Кстати, голый по пояс и в бинтах ты здорово выглядишь.
 
   Сзади дом напоминал жерло ада. Стена обвалилась, открывая черные дымящиеся внутренности дома. Макс остановился посмотреть, насколько сильно строение пострадало, Укия же сразу увидел в толпе собравшихся агента Женг. Она стояла в некотором отдалении от всех, ее черный дождевик слегка шевелился в потоках жаркого воздуха, а мокрые черные волосы уже начинали подсыхать. Агент наблюдала за тем, как проходит разбор завалов. Укия двинулся к ней, пытаясь угадать, о чем она сейчас думает.
   Женг заметила и узнала его, только когда он подошел совсем близко.
   Лицо ее преобразило удивление и что-то, очень похожее на радость. Все жесткие линии и углы смягчились, и у Укии при взгляде на нее захватило дух: Женг была прекрасна. Она протянула руку, и он пожал ее.
   — Укия! — тепло сжимая его руку, выдохнула она. — Как я рада, что ты жив! Как ты выбрался? — Агент коснулась повязки на его груди. — Ты серьезно ранен?
   — Стая отпустила меня. — И он изложил ей слегка сокращенную версию происшедшего. — Я не ранен, спасателям было просто некуда девать бинты.
   — Тогда остается вопрос: кто же погиб в огне? Ты не знаешь?
   — Откуда мне знать? — Укия озадаченно потряс головой.
   — Стая не говорила об агентах, которых они удерживают? Ты их видел? Они живы?
   — Я спрашивал о них. В Стае мне сказали, что в городе действует другая банда, она работает очень скрытно. По словам Ренни Шоу, агенты именно у нее. Если жертвой окажется один из агентов, значит, он говорил правду.
   — Почему ты так говоришь? Они пощадили тебя, и теперь ты их защищаешь?
   Укия серьезно подумал, прежде чем ответить.
   — Нет. Просто они сказали, что вся Стая в сборе, и количество людей совпадало с известным полиции числом членов Стаи в Питтсбурге. С полуночи до пяти утра, когда начался пожар, никто никуда не уезжал. Это не их рук дело. Если погиб агент ФБР, значит, они говорят правду.
   Женг снова наградила Укию своим непроницаемым взглядом. Она была похожа на глубокий тихий пруд: похищение детектива и его возвращение, как камни, создали на поверхности круги, но те пропали бесследно. После ярких проявлений эмоций, характерных для Макса, это очень успокаивало. Тем более что он прекрасно помнил вспышку истинных чувств на прекрасном лице и крепкое пожатие ее теплой руки.
   Из развалин выбрался полицейский в форме и приблизился к ним.
   — Сейчас вынесут тело.
   Агент кивнула и повернулась к Укии:
   — Ты сможешь опознать обожженное тело так же, как работал с кровью?
   Она с поражающей легкостью приняла его способности. Многие отказывались верить даже после того, как он приводил одно неоспоримое доказательство за другим; некоторые боялись с ним работать, как будто его необычные данные могли повредить им. В ней же не было ни неловкости, ни страха, только спокойное ожидание.
   — Думаю, да.
   — Ты забрал свои вещи?
   Это подошел Макс.
   — Я над этим работаю.
   Он начисто забыл!.. Абсолютная память не спасает от забывчивости. Агент осторожно подала ему «кольт», потом вытащила из кармана дождевика телефон и ключи и вложила ему в руки.
   — Держи. — Его бумажник она хранила в нагрудном кармане пиджака. — В бумажнике была твоя официальная фотография, я забрала ее, чтобы приобщить к делу. Прости, сейчас у меня нет ее с собой.
   — А, ты об этом. — Укия открыл бумажник и нашел среди кредитных карт и фотографий пустой карман. — Меня фотографировал Макс, мы используем ее для рекламы. Можешь не возвращать, мы печатаем их с негативов.
   Возможности ответить у агента не нашлось, так как принесли тело. Оно уже было упаковано в специальный мешок, но для взрослого тела тот казался слишком плоским. Агент жестом остановила их и открыла мешок.
   Тело напоминало египетскую мумию, плоть присохла к костям, а в некоторых местах вообще отсутствовала. Конечности отделены от тела, нижней челюсти нет, рот открыт в беззвучном крике, волосы и кожа сожжены до черных закопченных костей. Укия невольно отшатнулся.
   Крэйнак это видел? Тогда понятно, почему ему было плохо.
   — Ты уверен, парень? — тихо спросил Макс.
   Укия кивнул и протянул руку, касаясь обожженного трупа. Огонь изменил структуру ДНК, так что детектив с трудом узнал знакомые спирали, но все же узнал, и глаза его наполнились слезами.
   — Кто это? — тихо спросила агент Женг.
   — Дженет Хейз.
 
   Макс и Укия в молчании приехали в контору, молодой детектив поднялся в свою спальню и надел чистую футболку. Спустившись вниз, он обнаружил напарника за бесконечными телефонными звонками и довольно быстро понял, что тот делает: Макс связался со всеми, кто мог помочь найти Укию или отомстить за его смерть, и теперь рассказывал о его возвращении.
   Укия забрел на кухню и обнаружил, что он голоднее, чем ожидал. В холодильнике нашелся цыпленок, которого он разогрел, съел и после этого уже не мог остановиться. Юноша разморозил и зажарил бифштекс, заел его картошкой быстрого приготовления, поджарил все яйца, которые нашел, и приготовил в микроволновке кукурузу. Когда Макс зашел выпить кофе, он как раз приканчивал мороженое.
   — Иди наверх и поспи, — предложил Макс, разглядывая остатки обеда напарника.
   — Я хотел немного поработать.
   Старший детектив взглянул на часы и рассмеялся.
   — Если хочешь, я секундомер поставлю. Можешь заснуть за столом, а можешь наверху, в кровати, мне все равно.
   — Я вовсе не хочу спать! — Но тут уверенные слова Укии прервал широкий зевок.
   — Вчера тебе крепко досталось, да и ночью ты не спал. Я же тебя знаю: после такого обеда ты засыпаешь через пять минут. Чтобы добраться до спальни, у тебя есть четыре минуты, даже меньше.
   — Ладно, сдаюсь! — Укия понял руки. — Только не давай мне спать весь день, вечером я хочу побыть со своими.
   — Я тебя разбужу, когда пора будет ехать за мотоциклом, — обещал Макс.
   Укия вернулся в спальню. Глава «Детективного агентства Беннетта» решил оборудовать ее как следует после того, как Укии в четвертый раз пришлось ночевать на полу, когда работа или непогода задерживали его в городе. Над спальней работал декоратор, специалист по интерьерам, и вся сумма была списана как расходы фирмы. Так в комнате поселились громадная кровать, тумбочки вишневого дерева и восточные ковры. С тех пор в спальне оседало все больше личных вещей Укии, так что посторонний наблюдатель мог бы с уверенностью сказать: тут он и живет. Знакомое, уютное помещение… И все же это не дом.
 
   Он проснулся сам, в три часа дня. Постель заливало жаркое солнце, и Укии приснился кошмар, будто его сжигают живьем. Знание, что так бы, возможно, и случилось, не пройди он испытание Стаи, ничуть не успокаивало. Он побрел в ванную и смыл с себя все вчерашние «приобретения»: грязь, смерть, страх и бесчисленные повязки. Синяк и рана от дроби на груди, равно как и царапины на спине, слава Богу, полностью исчезли до того, как он встретился с мамами. После душа Укия в запотевшем зеркале выглядел таким нормальным и знакомым; с первого взгляда и не скажешь, что все его взгляды на жизнь перевернулись.