— Вы, Дип, наследуете уйму забот. Вы даже не представляете этого как следует.
— Я наследую и еще кое-что.
Его правая рука внезапно сжалась в кулак, шея вспухла в воротничке, а лицо покраснело. Теперь Роск напоминал начавшего сходить с ума индюка.
— Что? — довольно грозным тоном выпалил он.
— Элен... Маленькую ирландку, которую приютил Беннет. Я полагаю, что в качестве наследника...
— Если вы осмелитесь приблизиться к ней, я собственноручно убью вас... Ясно? — процедил он.
— Любовь, Роск? Нежная привязанность?
Он разразился проклятьями.
— Однако, — продолжал я, — вы же признаете за мной право наследования? А она ведь является частью...
— Вы очень скоро будете убиты, Дип.
— Но только не вами, малыш. Вы слишком привязаны к за кону и порядку.
Поэтому будете ждать какого-нибудь случая или же постараетесь столкнуть меня с законом. Но мы говорим о другом. Я слышал, что она теперь совсем уже взрослая и такая красавица, какой никогда не было в нашем квартале.
Поэтому, воз можно, ваша вспыльчивость не так уж удивительна. Когда же вы успели влюбиться, Роск?
— Я не влюблен. У вас просто короткая память, Дип. — Его глаза потемнели. — Она мне сводная сестра... Забыли?
— Ах, вот что! Что-то не припоминаю. Но со своей стороны также прошу вас особенно не вмешиваться и помнить, что я к таким вещам равнодушен.
Иначе, уж извините, я не остановлюсь ни перед чем...
— Как в прежние дни?
— Вот именно.
Я смотрел на него, а его глаза искали у меня на правой щеке след от памятного ему шрама, теперь заросшего и едва различимого.
— Итак, что вам известно, Роск?
— Относительно чего?
— Как был убит Беннет?
— Вы читали газеты?
— Читал. Но вы можете изложить это обстоятельней.
Роск пожал плечами.
— Он открыл дверь своей квартиры, и убийца влепил ему пулю прямо в шею.
— Из двадцать второго калибра, — добавил я.
— Да. И с близкой дистанции, так как на коже осталось пороховое кольцо... Двадцать второй... Женская игрушка. Смешно. Но только не беспокойтесь о вашем наследстве. Элен его не убивала. В тот вечер она была на репетиции в театре. Да и вообще, она...
— А где был Дикси?
— Он тоже имеет алиби.
— Так утверждает печать. Якобы Беннет послал его за виски. А каково ваше мнение?
— Все правильно. Когда Дикси ушел, Беннет позвонил в магазин и попросил его захватить еще несколько бутылок рома. Обратно Дикси вернулся вместе со служащим. Они и обнаружили труп.
— Да, но позвонить в магазин мог кто-то другой.
— Конечно. Но парень из магазина сообщил небольшую деталь... Они с Беннетом имели определенный код при телефонных переговорах и всяческая имитация голоса тут исключена.
— Следовательно, Дикси чист?
— Несомненно. Кроме того, он вообще не подходит на роль убийцы.
— В таком случае, кто же мог ухлопать Беннета?
— Спросите копов.
— Они слишком довольны его гибелью, чтобы искать убийцу. Кроме того, мне не нужна их информация. Я хочу все выяснить сам.
— Вы должны знать, Дип, что я хочу помочь вам, но только мне обязательно надо быть поближе к тому месту, где вас прихлопнут...
— Опять за старое. Но почему?
— Из-за вашего наследства...
Глава 3
Глава 4
— Я наследую и еще кое-что.
Его правая рука внезапно сжалась в кулак, шея вспухла в воротничке, а лицо покраснело. Теперь Роск напоминал начавшего сходить с ума индюка.
— Что? — довольно грозным тоном выпалил он.
— Элен... Маленькую ирландку, которую приютил Беннет. Я полагаю, что в качестве наследника...
— Если вы осмелитесь приблизиться к ней, я собственноручно убью вас... Ясно? — процедил он.
— Любовь, Роск? Нежная привязанность?
Он разразился проклятьями.
— Однако, — продолжал я, — вы же признаете за мной право наследования? А она ведь является частью...
— Вы очень скоро будете убиты, Дип.
— Но только не вами, малыш. Вы слишком привязаны к за кону и порядку.
Поэтому будете ждать какого-нибудь случая или же постараетесь столкнуть меня с законом. Но мы говорим о другом. Я слышал, что она теперь совсем уже взрослая и такая красавица, какой никогда не было в нашем квартале.
Поэтому, воз можно, ваша вспыльчивость не так уж удивительна. Когда же вы успели влюбиться, Роск?
— Я не влюблен. У вас просто короткая память, Дип. — Его глаза потемнели. — Она мне сводная сестра... Забыли?
— Ах, вот что! Что-то не припоминаю. Но со своей стороны также прошу вас особенно не вмешиваться и помнить, что я к таким вещам равнодушен.
Иначе, уж извините, я не остановлюсь ни перед чем...
— Как в прежние дни?
— Вот именно.
Я смотрел на него, а его глаза искали у меня на правой щеке след от памятного ему шрама, теперь заросшего и едва различимого.
— Итак, что вам известно, Роск?
— Относительно чего?
— Как был убит Беннет?
— Вы читали газеты?
— Читал. Но вы можете изложить это обстоятельней.
Роск пожал плечами.
— Он открыл дверь своей квартиры, и убийца влепил ему пулю прямо в шею.
— Из двадцать второго калибра, — добавил я.
— Да. И с близкой дистанции, так как на коже осталось пороховое кольцо... Двадцать второй... Женская игрушка. Смешно. Но только не беспокойтесь о вашем наследстве. Элен его не убивала. В тот вечер она была на репетиции в театре. Да и вообще, она...
— А где был Дикси?
— Он тоже имеет алиби.
— Так утверждает печать. Якобы Беннет послал его за виски. А каково ваше мнение?
— Все правильно. Когда Дикси ушел, Беннет позвонил в магазин и попросил его захватить еще несколько бутылок рома. Обратно Дикси вернулся вместе со служащим. Они и обнаружили труп.
— Да, но позвонить в магазин мог кто-то другой.
— Конечно. Но парень из магазина сообщил небольшую деталь... Они с Беннетом имели определенный код при телефонных переговорах и всяческая имитация голоса тут исключена.
— Следовательно, Дикси чист?
— Несомненно. Кроме того, он вообще не подходит на роль убийцы.
— В таком случае, кто же мог ухлопать Беннета?
— Спросите копов.
— Они слишком довольны его гибелью, чтобы искать убийцу. Кроме того, мне не нужна их информация. Я хочу все выяснить сам.
— Вы должны знать, Дип, что я хочу помочь вам, но только мне обязательно надо быть поближе к тому месту, где вас прихлопнут...
— Опять за старое. Но почему?
— Из-за вашего наследства...
Глава 3
Дождь припустил снова. Обычный мелкий, скучный дождь Нью-Йорка. Он заставляет блестеть тротуары и придает всему окружающему какую-то болезненную нездоровую окраску.
Я остановился перед столетним строением, которому в последние годы пытались придать более современный вид. Табличка над входной дверью была тоже новая:
«Клуб Рыцарей Совы».
«Беннет, — подумал я, — всегда был немного сентиментальным. Устарелый девиз... Но он придерживался его до конца. Никакого прогресса. Он являлся собственником прекрасных квартир и блестящих клубов, а это старинное здание было штабом организации „Рыцарей Совы“, то есть спящих днем, а действующих только ночью. Поначалу „Рыцари“ собирались в подвале, а спустя некоторое время овладели первым этажом, затем вторым и, наконец, заняли весь громадный старый дом. И теперь они собрались вновь. Король был убит и надо выбрать нового. Но не напрасно ли они теряют время? Ведь новый король стоит у входа!»
Я поднялся по ступенькам и толкнул парадную дверь. Она открылась без привычного скрипа. В те старые дни за ней обычно стоял широкоплечий парень, которому следовало показать особый значок. Лестница, ведущая на второй этаж, выглядела как и прежде. В одном месте перила были изрезаны ножом, парнем по имени Бенни Крепт, которого убили в следующую же ночь.
Вверху, у поворота, они были отполированы до блеска.
Я толкнул дверь ногой. За ней стоял на посту парень. Засунув руки в карманы, он наблюдал за происходящим в просторном баре.
Здесь мало что изменилось. Правда, вместо группы юнцов, обычно сидевших на упаковочных ящиках и корзинах, передо мной оказалась компания солидных мужчин с большими животами и лысинами. Они восседали на стульях и креслах. Однако выражение их лиц не изменилось: на них были отражены все те же усталость и равнодушие.
За столом на подмостках возвышался Бенни Матик. Перед ним стоял микрофон. Бенни повзрослел, раздался вширь, важничал, но оставался все тем же Бенни из Бруклина — проворным дельцом, пробившим себе дорогу через дюжину полицейских ловушек.
Рядом с ним сидел Дикси. На его тощем лице с опущенными щеками застыло выражение крайнего удивления. Видимо, он до сих пор не мог понять, почему еще жив и здоров. Галстук его был заколот двухсотдолларовой булавкой, а кольцо на среднем пальце левой руки, по-видимому, стоило еще дороже.
Наконец парень заметил меня и, глупо улыбаясь, спросил:
— Ну, что у вас есть?
Я не имел карточки, поэтому молча отвернул рукав и показал ему старое клеймо, выжженное на запястье: «К. С.» Выражение его лица сразу изменилось, что случалось и раньше с молодыми членами клуба. Это был еще довоенный знак, но о нем все знали.
Я прошел по заднему ряду, сел с маленьким парнем и сказал:
— Привет, Кэт!
Пару секунд он удивленно всматривался в меня.
— О!.. Дип! Когда же вы...
— Как дела?
— Да... Дип...
— Я задал вопрос.
— Мы реорганизуемся. Бенни думал...
— Когда он принял на себя руководство?
Кэт откашлялся, — Сразу после того, как Беннет... Теперь... клуб большой, Дип. Вам не надо его встряхивать.
Я сделал знак, чтобы он замолчал, и осмотрелся. Собственно, встряхивание уже произошло и произвел его Бенни из Бруклина, который сам себя избрал королем.
Организация «Рыцарей» была велика. Велика и влиятельна. По ее жилам непрерывно текли награбленное добро и контрабанда, но как политическая сила она нуждалась в опытном и толковом руководителе, каким был Беннет, но каким отнюдь не мог стать Бенни.
Всматриваясь в лица присутствующих, я не мог обнаружить признаков одобрения или, наоборот, порицания нового «короля». Как и в прошлом, на подобных собраниях они выражали, в лучшем случае, вежливое внимание, но не более.
Рот Бенни расплылся в улыбке, и стало ясно, что собрание заканчивается. Вскоре оно единодушно утвердит предложение Бенни и все поспешат к уставленным бутылками стойкам.
— Теперь, — сказал Бенни, — если нет больше вопросов...
Я поднялся и отодвинул стул.
— Имею вопрос, Бенни.
Рядом со мной нервно кашлянул Кэт. Он попытался вжать свою голову в плечи, как бы ожидая удара. Все повернулись в мою сторону. По залу волной прокатился шепот. Докатившись до передних рядов, волна отхлынула, а Бенни все молчал. Он прекрасно понимал, что каждая секунда Промедления ослабляет его положение, и, тем не менее, ожидал реакции зала.
Дикси подтолкнул его, напоминая о необходимости действовать.
— Кто это там? — наконец спросил Бенни.
— Присмотритесь получше и узнаете, — ответил я.
Кто-то назвал мое имя, и в зале воцарилась тишина.
Кровь прилила к лицу Бенни, его глаза забегали. Он знал, что надо действовать решительно, тогда собравшиеся встанут на его сторону.
— Если никто из вас не знаком с правилами организации, — сказал я, придется напомнить. Никто и ничто не реорганизуется. Я все беру на себя...
— Подождите, Дип. Вы здесь не хозяин.
— Подойдите сюда, Бенни.
Тишина стала абсолютной. Секунду-две Бенни колебался, — Подойдите же сюда, Бенни, — повторил я. — Сделайте десять больших шагов и три маленьких.
Локоть Дикси ободряюще подтолкнул Бенни и тот сделал первый большой шаг, затем второй...
Я вышел на свободное место между стеной и стульями. Краска сошла с лица Бенни, и оно стало белым, как зубная паста. Он обладал большой физической силой, но, видимо, не возлагал на нее особых надежд.
Внезапно он бросился на меня, зная, что это его последний шанс, но уже в следующее мгновение летел к стене со свернутой челюстью.
— Дикси... — позвал я.
Худощавый, хотя и гибкий и увертливый, Дикси не мог рассчитывать на силу своих кулаков, но у него была иная особенность, которую я, к счастью, хорошо знал.
Дикси шел пригнувшись, с дьявольской ухмылкой на искаженном злобой лице, делая незаметные движения рукой в рукаве своего пиджака. Я подпустил его к себе достаточно близко, и когда сверкнул клинок, нанес точный удар по суставу его руки, едва успевшей сжать рукоятку...
Клинок еще не успел упасть на пол, как нижняя челюсть Дикси пришла в соприкосновение с моим левым кулаком. Этого было вполне достаточно, чтобы он, глотая воздух, растянулся рядом с Бенни из Бруклина.
Подобрав с пола нож, я положил его рядом с владельцем и повернулся спиной. По сути дела, я мало чем рисковал.
— Теперь вы знаете наши правила, — обратился я к притихшему собранию.
— Это не демократия, а скорее похоже на диктатуру, но таков наш порядок.
Мы передаем руководство таким путем. И если среди вас есть пригодный для этого парень, то пусть он попробует взять все в свои руки. Никто возражать не будет. Только он должен будет это доказать...
Я взглянул в окружающие лица и увидел много прищуренных свиных глазок. Одни избегали моего взгляда, другие выражали одобрение, а значительная часть — испуг и удивление одновременно.
— За последние годы многое изменилось, — продолжал я. — Я вижу новые лица и знаю, зачем они здесь и что их связывает. Надеюсь, никто не попытается нарушить наши правила и порядки. Организация продолжает действовать как и при Беннете и никаких изменений не будет. Вопросы есть?
В стороне у стены поднялась рука.
— Кто это?
— Чарли Виц.
— Слушаю, Виц, — Как с бумагами, Дип?
— В настоящий момент Оджи собирает все необходимые бумаги. Не беспокойте его. Кроме того, мне нужен список новых членов клуба, а также точный учет наличности и поступлений. Если за кем-нибудь будут замечены неточности, пусть пеняет на себя.
— Роджер подойдет, — сказал сидевший неподалеку от меня человек.
— Хорошо. Я с ним переговорю.
И вдруг я заметил улыбающуюся физиономию. Она принадлежала полноватому мужчине. Однако в жесткой складке его рта и мрачном блеске глаз чувствовалась сила. Это был Хью Педл, который хозяйничал в старом избирательном округе.
Я взглянул на него и сказал:
— Советник... Вы в чем-то сомневаетесь?
— Мне только любопытно... мистер Дип, — вкрадчиво произнес он.
— Так ли это? — я внимательно вглядывался в него. — Рядом с вами сидит мистер Копола. Он занимает руководящее положение в Спил-Холл. Вы его хорошо знаете?
— Очень хорошо, мистер Дип.
— Вы довольно тучный мужчина и являетесь частым посетителем турецких бань. И он тоже их посещает. Приходилось ли вам замечать шрамы на его животе?
— Довольно часто.
— Он вам не говорил, откуда они у него?
— Никогда, Усмешка начала сползать с его лунообразного лица.
— В таком случае, поинтересуйтесь, — сказал я.
Несколько человек вполголоса одобрили это предложение, открыто перейдя на мою сторону. Оставалось еще кое-что, что следовало сделать сейчас же. Я наклонился над спинкой кресла, оглядел притихшее собрание и сказал:
— Кто бы ни убил Беннета, ему лучше исчезнуть. Я намерен разыскать его и это будет концом его жизни...
Бенни и Дикси, поддерживая друг друга, с трудом поднимались на ноги.
Вряд ли они вполне осознавали происшедшее, но, несомненно, по ассоциации должны были припомнить аналогичные события двадцатилетней давности, имевшие место в подвале этого здания.
В зале раздались откровенные смешки, а затем ехидные замечания и реплики.
Маленький Кэт смотрел на меня.
— Кэт, — сказал я, — пойдем.
От удовольствия он кашлянул и поднялся, всем своим видом показывая, что готов идти за мной куда угодно.
Остальные еще сидели в ожидании.
— Скоро вы обо мне услышите. На сегодня же все закончено...
Парень с почтительным поклоном открыл нам дверь, и мы двинулись вниз по лестнице.
— Итак, Кэт, ты, значит, со мной?
— Всюду и везде, мистер Дип.
Он открыл наружную дверь, и мы вышли на улицу. Мелкие капли дождя заставили нас поднять воротники плащей. Кэт кашлянул, колотя себя в грудь, а затем спросил:
— Как же со мной, мистер Дип?
— Как всегда, Кэт. Сквозь стены, через забор, в щели, всюду, куда не сможет проникнуть другой.
— Я уже не тот Кэт, мистер Дип.
— Заботы?
— Легкие. Это конец, но еще не так скоро. Раньше они покончат с вами.
— Думаете?
— Они прикончат вас, Дип. Поскольку стали сильными и завели свои собственные дела. Беннет давал им много воли. И все таки его убили. А вас они тем более не потерпят, Дип. Вы им мешаете.
— Я это чувствую, Кэт.
— Вы начали слишком крепко, Дип. Они отвыкли от старой тактики, уже выросли и не делают свои дела в подвалах. Так как было раньше, не будет никогда. Но я с вами, Дип.
— Не боишься умереть?
— Эх, Дип... Я скорее боюсь жить, чем умереть.
Он хлопнул себя ладонью по груди и улыбнулся...
Я остановился перед столетним строением, которому в последние годы пытались придать более современный вид. Табличка над входной дверью была тоже новая:
«Клуб Рыцарей Совы».
«Беннет, — подумал я, — всегда был немного сентиментальным. Устарелый девиз... Но он придерживался его до конца. Никакого прогресса. Он являлся собственником прекрасных квартир и блестящих клубов, а это старинное здание было штабом организации „Рыцарей Совы“, то есть спящих днем, а действующих только ночью. Поначалу „Рыцари“ собирались в подвале, а спустя некоторое время овладели первым этажом, затем вторым и, наконец, заняли весь громадный старый дом. И теперь они собрались вновь. Король был убит и надо выбрать нового. Но не напрасно ли они теряют время? Ведь новый король стоит у входа!»
Я поднялся по ступенькам и толкнул парадную дверь. Она открылась без привычного скрипа. В те старые дни за ней обычно стоял широкоплечий парень, которому следовало показать особый значок. Лестница, ведущая на второй этаж, выглядела как и прежде. В одном месте перила были изрезаны ножом, парнем по имени Бенни Крепт, которого убили в следующую же ночь.
Вверху, у поворота, они были отполированы до блеска.
Я толкнул дверь ногой. За ней стоял на посту парень. Засунув руки в карманы, он наблюдал за происходящим в просторном баре.
Здесь мало что изменилось. Правда, вместо группы юнцов, обычно сидевших на упаковочных ящиках и корзинах, передо мной оказалась компания солидных мужчин с большими животами и лысинами. Они восседали на стульях и креслах. Однако выражение их лиц не изменилось: на них были отражены все те же усталость и равнодушие.
За столом на подмостках возвышался Бенни Матик. Перед ним стоял микрофон. Бенни повзрослел, раздался вширь, важничал, но оставался все тем же Бенни из Бруклина — проворным дельцом, пробившим себе дорогу через дюжину полицейских ловушек.
Рядом с ним сидел Дикси. На его тощем лице с опущенными щеками застыло выражение крайнего удивления. Видимо, он до сих пор не мог понять, почему еще жив и здоров. Галстук его был заколот двухсотдолларовой булавкой, а кольцо на среднем пальце левой руки, по-видимому, стоило еще дороже.
Наконец парень заметил меня и, глупо улыбаясь, спросил:
— Ну, что у вас есть?
Я не имел карточки, поэтому молча отвернул рукав и показал ему старое клеймо, выжженное на запястье: «К. С.» Выражение его лица сразу изменилось, что случалось и раньше с молодыми членами клуба. Это был еще довоенный знак, но о нем все знали.
Я прошел по заднему ряду, сел с маленьким парнем и сказал:
— Привет, Кэт!
Пару секунд он удивленно всматривался в меня.
— О!.. Дип! Когда же вы...
— Как дела?
— Да... Дип...
— Я задал вопрос.
— Мы реорганизуемся. Бенни думал...
— Когда он принял на себя руководство?
Кэт откашлялся, — Сразу после того, как Беннет... Теперь... клуб большой, Дип. Вам не надо его встряхивать.
Я сделал знак, чтобы он замолчал, и осмотрелся. Собственно, встряхивание уже произошло и произвел его Бенни из Бруклина, который сам себя избрал королем.
Организация «Рыцарей» была велика. Велика и влиятельна. По ее жилам непрерывно текли награбленное добро и контрабанда, но как политическая сила она нуждалась в опытном и толковом руководителе, каким был Беннет, но каким отнюдь не мог стать Бенни.
Всматриваясь в лица присутствующих, я не мог обнаружить признаков одобрения или, наоборот, порицания нового «короля». Как и в прошлом, на подобных собраниях они выражали, в лучшем случае, вежливое внимание, но не более.
Рот Бенни расплылся в улыбке, и стало ясно, что собрание заканчивается. Вскоре оно единодушно утвердит предложение Бенни и все поспешат к уставленным бутылками стойкам.
— Теперь, — сказал Бенни, — если нет больше вопросов...
Я поднялся и отодвинул стул.
— Имею вопрос, Бенни.
Рядом со мной нервно кашлянул Кэт. Он попытался вжать свою голову в плечи, как бы ожидая удара. Все повернулись в мою сторону. По залу волной прокатился шепот. Докатившись до передних рядов, волна отхлынула, а Бенни все молчал. Он прекрасно понимал, что каждая секунда Промедления ослабляет его положение, и, тем не менее, ожидал реакции зала.
Дикси подтолкнул его, напоминая о необходимости действовать.
— Кто это там? — наконец спросил Бенни.
— Присмотритесь получше и узнаете, — ответил я.
Кто-то назвал мое имя, и в зале воцарилась тишина.
Кровь прилила к лицу Бенни, его глаза забегали. Он знал, что надо действовать решительно, тогда собравшиеся встанут на его сторону.
— Если никто из вас не знаком с правилами организации, — сказал я, придется напомнить. Никто и ничто не реорганизуется. Я все беру на себя...
— Подождите, Дип. Вы здесь не хозяин.
— Подойдите сюда, Бенни.
Тишина стала абсолютной. Секунду-две Бенни колебался, — Подойдите же сюда, Бенни, — повторил я. — Сделайте десять больших шагов и три маленьких.
Локоть Дикси ободряюще подтолкнул Бенни и тот сделал первый большой шаг, затем второй...
Я вышел на свободное место между стеной и стульями. Краска сошла с лица Бенни, и оно стало белым, как зубная паста. Он обладал большой физической силой, но, видимо, не возлагал на нее особых надежд.
Внезапно он бросился на меня, зная, что это его последний шанс, но уже в следующее мгновение летел к стене со свернутой челюстью.
— Дикси... — позвал я.
Худощавый, хотя и гибкий и увертливый, Дикси не мог рассчитывать на силу своих кулаков, но у него была иная особенность, которую я, к счастью, хорошо знал.
Дикси шел пригнувшись, с дьявольской ухмылкой на искаженном злобой лице, делая незаметные движения рукой в рукаве своего пиджака. Я подпустил его к себе достаточно близко, и когда сверкнул клинок, нанес точный удар по суставу его руки, едва успевшей сжать рукоятку...
Клинок еще не успел упасть на пол, как нижняя челюсть Дикси пришла в соприкосновение с моим левым кулаком. Этого было вполне достаточно, чтобы он, глотая воздух, растянулся рядом с Бенни из Бруклина.
Подобрав с пола нож, я положил его рядом с владельцем и повернулся спиной. По сути дела, я мало чем рисковал.
— Теперь вы знаете наши правила, — обратился я к притихшему собранию.
— Это не демократия, а скорее похоже на диктатуру, но таков наш порядок.
Мы передаем руководство таким путем. И если среди вас есть пригодный для этого парень, то пусть он попробует взять все в свои руки. Никто возражать не будет. Только он должен будет это доказать...
Я взглянул в окружающие лица и увидел много прищуренных свиных глазок. Одни избегали моего взгляда, другие выражали одобрение, а значительная часть — испуг и удивление одновременно.
— За последние годы многое изменилось, — продолжал я. — Я вижу новые лица и знаю, зачем они здесь и что их связывает. Надеюсь, никто не попытается нарушить наши правила и порядки. Организация продолжает действовать как и при Беннете и никаких изменений не будет. Вопросы есть?
В стороне у стены поднялась рука.
— Кто это?
— Чарли Виц.
— Слушаю, Виц, — Как с бумагами, Дип?
— В настоящий момент Оджи собирает все необходимые бумаги. Не беспокойте его. Кроме того, мне нужен список новых членов клуба, а также точный учет наличности и поступлений. Если за кем-нибудь будут замечены неточности, пусть пеняет на себя.
— Роджер подойдет, — сказал сидевший неподалеку от меня человек.
— Хорошо. Я с ним переговорю.
И вдруг я заметил улыбающуюся физиономию. Она принадлежала полноватому мужчине. Однако в жесткой складке его рта и мрачном блеске глаз чувствовалась сила. Это был Хью Педл, который хозяйничал в старом избирательном округе.
Я взглянул на него и сказал:
— Советник... Вы в чем-то сомневаетесь?
— Мне только любопытно... мистер Дип, — вкрадчиво произнес он.
— Так ли это? — я внимательно вглядывался в него. — Рядом с вами сидит мистер Копола. Он занимает руководящее положение в Спил-Холл. Вы его хорошо знаете?
— Очень хорошо, мистер Дип.
— Вы довольно тучный мужчина и являетесь частым посетителем турецких бань. И он тоже их посещает. Приходилось ли вам замечать шрамы на его животе?
— Довольно часто.
— Он вам не говорил, откуда они у него?
— Никогда, Усмешка начала сползать с его лунообразного лица.
— В таком случае, поинтересуйтесь, — сказал я.
Несколько человек вполголоса одобрили это предложение, открыто перейдя на мою сторону. Оставалось еще кое-что, что следовало сделать сейчас же. Я наклонился над спинкой кресла, оглядел притихшее собрание и сказал:
— Кто бы ни убил Беннета, ему лучше исчезнуть. Я намерен разыскать его и это будет концом его жизни...
Бенни и Дикси, поддерживая друг друга, с трудом поднимались на ноги.
Вряд ли они вполне осознавали происшедшее, но, несомненно, по ассоциации должны были припомнить аналогичные события двадцатилетней давности, имевшие место в подвале этого здания.
В зале раздались откровенные смешки, а затем ехидные замечания и реплики.
Маленький Кэт смотрел на меня.
— Кэт, — сказал я, — пойдем.
От удовольствия он кашлянул и поднялся, всем своим видом показывая, что готов идти за мной куда угодно.
Остальные еще сидели в ожидании.
— Скоро вы обо мне услышите. На сегодня же все закончено...
Парень с почтительным поклоном открыл нам дверь, и мы двинулись вниз по лестнице.
— Итак, Кэт, ты, значит, со мной?
— Всюду и везде, мистер Дип.
Он открыл наружную дверь, и мы вышли на улицу. Мелкие капли дождя заставили нас поднять воротники плащей. Кэт кашлянул, колотя себя в грудь, а затем спросил:
— Как же со мной, мистер Дип?
— Как всегда, Кэт. Сквозь стены, через забор, в щели, всюду, куда не сможет проникнуть другой.
— Я уже не тот Кэт, мистер Дип.
— Заботы?
— Легкие. Это конец, но еще не так скоро. Раньше они покончат с вами.
— Думаете?
— Они прикончат вас, Дип. Поскольку стали сильными и завели свои собственные дела. Беннет давал им много воли. И все таки его убили. А вас они тем более не потерпят, Дип. Вы им мешаете.
— Я это чувствую, Кэт.
— Вы начали слишком крепко, Дип. Они отвыкли от старой тактики, уже выросли и не делают свои дела в подвалах. Так как было раньше, не будет никогда. Но я с вами, Дип.
— Не боишься умереть?
— Эх, Дип... Я скорее боюсь жить, чем умереть.
Он хлопнул себя ладонью по груди и улыбнулся...
Глава 4
Этого широкоплечего копа я помнил еще в те времена, когда он был сравнительно молод. Теперь же из-под его фуражки выглядывала усыпанная серебром шевелюра, что означало не только приближение ухода в отставку, но и большой опыт. Он знал правила, — пожалуй, лучше всех людей своего квартала. Его широкие шаги свидетельствовали о спокойной уверенности и решимости двигаться только вперед, преодолевая все на своем пути. Мерное покачивание его руки со стеком никогда не утрачивало свои четкий ритм.
Он остановился напротив меня и сказал:
— Я уже слышал, что ты вернулся, Дип.
— Вы по-прежнему узнаете все если не первым, то, во всяком случае, вторым, мистер Саливен.
— Я также слышал, что уже началась какая-то суета.
— Это не совсем так.
Его палец очертил фигуру на моей груди, немного левее от центра.
— Это весьма уязвимое место, — произнес он многозначительно, — всего лишь несколько граммов свинца и конец, мой мальчик.
— Мистер Саливен, вы говорите, как в добрые старые дни.
Вокруг его глаз собрались морщинки.
— До сих пор все было спокойно. Никого в нашем квартале не убивали...
— Кроме Беннета...
— Он немного стоил.
— Однако теперь вы рассуждаете философски, мистер Саливен. Двадцать лет тому назад было иначе. Тогда вы просто набросили на меня пару грязных наручников. Припоминаете?
— Память у меня неплохая. Но ведь это было необходимо, не так ли?
— Разумеется. Я знаю, какой вред может причинить парень, размахивающий двадцатифунтовыми кулаками. Но это больше не повторится.
— Не будь так уверен, Дип. — Его глаза вновь сузились:
— Ты теперь попал в переплет. Очень крупный, насколько я понимаю. Ты можешь прожить уйму хороших дней, но можешь и сократить их до нескольких, да и то отвратительных.
Я засмеялся и взглянул на стек. Его лицо вытянулось, слегка покраснело, и он тихо, но твердо сказал:
— Не создавай в моем квартале никаких беспокойств, Дип. Но если что случится, будь осторожен. Ты у меня теперь под особым наблюдением...
Мы расстались, и я пошел своей дорогой, но еще долго чувствовал на себе его пытливый взгляд.
На Броганском рынке торговля шла бойко. Тротуары были загромождены штабелями ящиков и корзин с овощами и фруктами, и эти штабеля были так высоки, что затемняли окна жилых домов. Повсюду суетились какие-то озабоченные личности в серых передниках и соломенных шляпах.
Рядом с овощным складом находилась узенькая дверь, за которой сразу же начиналась крутая лестница. На лестничной клетке царил непроницаемый мрак и единственным ориентиром служили ветхие перила. У одной из дверей второго этажа была прикреплена металлическая пластинка. На ней значилось:
«Ли».
Толкнув дверь, я вошел' в маленькую захламленную переднюю. Дверь в комнату оказалась заперта, и я постучал. Послышалась какая-то возня, но никто не ответил. Я постучал еще раз. На этот раз щелкнула задвижка, и дверь открылась.
Жизнь приучила меня встречать всяческие неожиданности спокойно и хладнокровно, однако моего опыта, очевидно, было недостаточно.
На пороге стояла прекрасная женщина в домашнем платье. Я просто физически почувствовал исходившее от нее неизъяснимое очарование. Ее глаза не просто смотрели, а как бы ласкали мое лицо. Поэтому неудивительно, что на какое-то мгновение я растерялся, а затем кое-как промямлил:
— Да... мне...
Ее брови приподнялись.
— Я разыскиваю Тилли Ли.
Она слегка покачала головой.
— Мне жаль, но она не может никого видеть.
— Почему же?
— Тилли заболела. И если вы не намерены...
— Нет, я намерен, — сказал я и прошел мимо нее.
Ничего не ответив, она посторонилась и притворила за моей спиной дверь.
В спальной комнате горел ночничок, бросавший слабый свет на старую деревянную кровать, на которой лежала Тилли с почти бескровным лицом.
— Что случилось?
— Снотворные капли.
— Но почему?.. — допытывался я.
— Что-то ее испугало.
— Но теперь ей лучше?
— Может быть... — Она нахмурилась. — А теперь уходите.
— Чуть позже, — сказал я и повернулся к Тилли.
— Нет, сейчас же, — настаивала она. — Иначе вам... может быть плохо.
— Неужели?
— Не будьте глупцом. Возможно, вы не знаете, кто я.
— Знаю, — чуть помедлив, сказал я.
То ли она не расслышала, то ли не обратила на это внимания.
— Ленни Собел мой... друг. Ему не нравятся парни, подобные вам. Я могу пожаловаться.
Я повернулся и пальцем приподнял ее голову.
— В таком случае передайте этому слизняку, что он слюнтяй. Если он окажется на моей дороге, я собственными руками оборву ему уши.
Она с негодованием оттолкнула мою руку.
— От кого я должна это передать? Кто хочет быть убитым?
Я усмехнулся и залюбовался ее пухлыми губами и ровным рядом белоснежных зубов.
— Вы действительно не можете припомнить? — спросил я. — Когда-то мне пришлось свернуть нос одному артисту, спасая вас от преследования. В другой раз я сломал руку бандиту, который пытался затащить вас в кэб, а потом...
— Дип...
Она пристально разглядывала меня, пытаясь осмыслить неожиданную встречу.
— Да, Элен, вы не очень хорошо помните прошлое.
Она прижала руку к лицу.
— Дип...
— Однако вы все еще можете произнести это имя.
Очевидно, ее память понемногу вырвала из прошлого отдельные картины: улица, школа, крыша, на которой мы стояли, прислонившись к дымоходу...
Первый в нашей жизни поцелуй украдкой... Затем она, несомненно, припомнила и многое другое. По ее лицу пробежала тень.
— Было б лучше, если бы я вообще о вас не вспоминала, Дип.
— Кажется, это вообще довольно распространенное мнение, — сказал я и улыбнулся, разглядывая ее. — Вы прекрасно выглядите, Элен, хотя и не очень изменились. Только выросли. А красавицей вы были всегда...
— Знаю...
— Разумеется. — Я зло усмехнулся. — И уже успели использовать это обстоятельство. Я имею в виду подонка по имени Ленни.
Ее рука поднялась, но я перехватил ее руку и отвел в сторону.
— Никогда больше не пытайтесь делать так, Элен. Кроме того, не думайте, что я и эта падаль Ленни — одно и то же. Если вы действительно хотите поставить себя на уровень Ленни, то для меня это будет приятно, для вас — не очень. Я вас просто изобью...
— Вы теряете рассудок, Дип. Вас нет. Вы исчезли, забыты. Вы... вас убили.
— Это я уже слышал.
Я выпустил ее руку и Элен отошла, потирая побелевшее запястье.
— Вы сумасшедший грубиян, Дип, — проговорила она тихо, но с ненавистью в голосе.
— Но, что же случилось с Тилли?
— Не знаю. Она вызвала меня. С ней случилась истерика. Я подумала, что она напилась и предложила ей лечь в постель.
— Доктора вызывали?
— Конечно. Он пробыл здесь все утро.
— Ничего серьезного?
— По крайней мере — физического...
— А почему она позвала именно вас, Элен? Ведь ваши связи в трущобами прервались, когда вам исполнилось девять лет. Вы и вдруг здесь. Это же нонсенс — все равно, что шляпа на лошади.
— Вы негодяй, Дип.
— Это не ответ.
— Хорошо, я скажу. У меня была подруга...
— Но не Тилли.
— Не Тилли, а ее сестра,.. — Она взглянула мне в глаза и по качала головой:
— Вы ее не помните. В то время девушки не имели для вас большого значения. Мы были ровесницами и учились в одном классе. Вы знаете, что с ней случилось?
— Да, она покончила жизнь самоубийством.
— Она бросилась с крыши, и в этом виноват Беннет, а он был вашим другом.
— Следовательно?
— Следовательно, вы негодяй, Дип.
— Нелогично.
— Мечтаю увидеть, как вас убьют.
— И что же?
— А то, что я буду бесконечно рада.
— Что ж, постараюсь разыграть эту сцену как можно интересней.
— А я вам помогу.
Однако в ее глазах я не смог прочесть свой смертный приговор.
— Зачем вы пришли?
— Вы не поймете.
— Постараюсь.
Я вынул из кармана чек на имя Тилли и протянул ей.
— Едва ли, — сказала она, взглянув на чек, — столько стоит жизнь ее сестры.
— Не говорите глупостей. Это не компенсация, а плата за информацию.
— Почему вы думаете, что она согласится?
— Потому что в одном отношении она похожа на вас.
— Как так?
— Тилли тоже хочет видеть меня убитым. Она даст сведения, которые столкнут меня с опасными людьми.
— Думаю, что смогу здесь кое-чем помочь.
— Вы намного упростите мою задачу. Значит, вы сообщите все, что вам известно об убийстве Беннета?
— Ровно столько, сколько потребуется, чтобы вас убили. И если я не смогу это сделать, то мне помогут друзья.
— К ним мы сейчас и направимся?
— Сейчас?.. Вы хотите...
— Да, да, именно сейчас.
— Ну что ж...
Я написал короткую записку, прикрепил к ней чек и положил на подушку рядом с Тилли.
— Посмотрим, — сказал я, — удастся ли мне все устроить таким образом, как вы хотите. Пойдемте.
Внизу я нашел соседа Тилли, который за двадцать долларов согласился присмотреть за больной, и доктора, который за другие двадцать долларов обязался периодически навещать ее. Из телефонной будки я позвонил Оджи, и он обещал приставить к дому парня для наблюдения.
Элен ожидала меня возле телефонной будки. На ней была великолепная норковая накидка. Я подозвал такси, мы уселись в него, и я назвал водителю адрес.
— Что означает эта ваша возня с Тилли? — спросила Элен, искоса взглянув на меня.
— Хочу найти убийцу Беннета.
— Весьма благородная цель.
— А вы хотите, чтобы меня убили?
— Более того... Я хочу быть там, где это случится.
— Не боитесь заболеть при виде подобной сцены?
— Игра стоит свеч.
— Но почему?
— Да потому, что я тоже вас ненавижу. Вас и Беннета. Я ненавижу все, что связано с грязью, деньгами и насилием. Я ненавижу политическую игру, которая губит честных людей и сохраняет власть жадных себялюбцев. Все ваши друзья заняты только погоней за деньгами и властью. А при этом неизбежно страдают и гибнут хорошие люди.
— И тем не менее, Элен, человек, занимающийся подобными делами Ленни Собел... он ваш друг.
В моем голосе невольно прозвучала нотка презрения.
— Это обстоятельство вы вряд ли поймете, Дип, но все же я кое-что объясню. Видите ли, будучи его другом, я могу оказывать некоторое влияние на ход событий, в том смысле, что облегчаю участь других людей. Конечно, этого недостаточно, но что я еще могу?
— Любопытно, — сказал я, — такие мысли и такое окружение. А вы не забыли одну сказочную ночь на крыше у дымохода?
— Нет, не забыла. Но это ничего не меняет. Я хочу быть там, где вас прикончат. Когда-то вы были другим, Дип... А теперь такой же, как Беннет, Собел и все остальные. Таких любить нельзя...
Когда-то хозяину здешнего бистро была предложена сумма, более чем вдвое превышавшая доходы от его заведения, и вскоре новый владелец превратил захудалое бистро в преуспевающий ночной бар. Здесь отлично кормили и подавали первоклассные напитки. Кроме того, если вы были лично знакомы с Ленни Собелом, то за вами могли забронировать отдельный столик.
На лице моей спутницы проглядывало восхитительно-насмешливое выражение, но, вероятно, она не знала, что предпринять: то ли зайти в бар, то ли бежать отсюда.
— Вы знаете, куда мы идем? — спросила она.
— Разумеется... А может, вы уже успели каким-то образом предупредить своего дружка и теперь он поджидает меня?
— Наблюдательный парень, да к тому же и остроумный.
— Мне об этом уже говорили.
— Да-а, — ее глаза стали холодными. — Но вам действительно следует бояться. Вы, очевидно, не представляете всей опасности.
Он остановился напротив меня и сказал:
— Я уже слышал, что ты вернулся, Дип.
— Вы по-прежнему узнаете все если не первым, то, во всяком случае, вторым, мистер Саливен.
— Я также слышал, что уже началась какая-то суета.
— Это не совсем так.
Его палец очертил фигуру на моей груди, немного левее от центра.
— Это весьма уязвимое место, — произнес он многозначительно, — всего лишь несколько граммов свинца и конец, мой мальчик.
— Мистер Саливен, вы говорите, как в добрые старые дни.
Вокруг его глаз собрались морщинки.
— До сих пор все было спокойно. Никого в нашем квартале не убивали...
— Кроме Беннета...
— Он немного стоил.
— Однако теперь вы рассуждаете философски, мистер Саливен. Двадцать лет тому назад было иначе. Тогда вы просто набросили на меня пару грязных наручников. Припоминаете?
— Память у меня неплохая. Но ведь это было необходимо, не так ли?
— Разумеется. Я знаю, какой вред может причинить парень, размахивающий двадцатифунтовыми кулаками. Но это больше не повторится.
— Не будь так уверен, Дип. — Его глаза вновь сузились:
— Ты теперь попал в переплет. Очень крупный, насколько я понимаю. Ты можешь прожить уйму хороших дней, но можешь и сократить их до нескольких, да и то отвратительных.
Я засмеялся и взглянул на стек. Его лицо вытянулось, слегка покраснело, и он тихо, но твердо сказал:
— Не создавай в моем квартале никаких беспокойств, Дип. Но если что случится, будь осторожен. Ты у меня теперь под особым наблюдением...
Мы расстались, и я пошел своей дорогой, но еще долго чувствовал на себе его пытливый взгляд.
На Броганском рынке торговля шла бойко. Тротуары были загромождены штабелями ящиков и корзин с овощами и фруктами, и эти штабеля были так высоки, что затемняли окна жилых домов. Повсюду суетились какие-то озабоченные личности в серых передниках и соломенных шляпах.
Рядом с овощным складом находилась узенькая дверь, за которой сразу же начиналась крутая лестница. На лестничной клетке царил непроницаемый мрак и единственным ориентиром служили ветхие перила. У одной из дверей второго этажа была прикреплена металлическая пластинка. На ней значилось:
«Ли».
Толкнув дверь, я вошел' в маленькую захламленную переднюю. Дверь в комнату оказалась заперта, и я постучал. Послышалась какая-то возня, но никто не ответил. Я постучал еще раз. На этот раз щелкнула задвижка, и дверь открылась.
Жизнь приучила меня встречать всяческие неожиданности спокойно и хладнокровно, однако моего опыта, очевидно, было недостаточно.
На пороге стояла прекрасная женщина в домашнем платье. Я просто физически почувствовал исходившее от нее неизъяснимое очарование. Ее глаза не просто смотрели, а как бы ласкали мое лицо. Поэтому неудивительно, что на какое-то мгновение я растерялся, а затем кое-как промямлил:
— Да... мне...
Ее брови приподнялись.
— Я разыскиваю Тилли Ли.
Она слегка покачала головой.
— Мне жаль, но она не может никого видеть.
— Почему же?
— Тилли заболела. И если вы не намерены...
— Нет, я намерен, — сказал я и прошел мимо нее.
Ничего не ответив, она посторонилась и притворила за моей спиной дверь.
В спальной комнате горел ночничок, бросавший слабый свет на старую деревянную кровать, на которой лежала Тилли с почти бескровным лицом.
— Что случилось?
— Снотворные капли.
— Но почему?.. — допытывался я.
— Что-то ее испугало.
— Но теперь ей лучше?
— Может быть... — Она нахмурилась. — А теперь уходите.
— Чуть позже, — сказал я и повернулся к Тилли.
— Нет, сейчас же, — настаивала она. — Иначе вам... может быть плохо.
— Неужели?
— Не будьте глупцом. Возможно, вы не знаете, кто я.
— Знаю, — чуть помедлив, сказал я.
То ли она не расслышала, то ли не обратила на это внимания.
— Ленни Собел мой... друг. Ему не нравятся парни, подобные вам. Я могу пожаловаться.
Я повернулся и пальцем приподнял ее голову.
— В таком случае передайте этому слизняку, что он слюнтяй. Если он окажется на моей дороге, я собственными руками оборву ему уши.
Она с негодованием оттолкнула мою руку.
— От кого я должна это передать? Кто хочет быть убитым?
Я усмехнулся и залюбовался ее пухлыми губами и ровным рядом белоснежных зубов.
— Вы действительно не можете припомнить? — спросил я. — Когда-то мне пришлось свернуть нос одному артисту, спасая вас от преследования. В другой раз я сломал руку бандиту, который пытался затащить вас в кэб, а потом...
— Дип...
Она пристально разглядывала меня, пытаясь осмыслить неожиданную встречу.
— Да, Элен, вы не очень хорошо помните прошлое.
Она прижала руку к лицу.
— Дип...
— Однако вы все еще можете произнести это имя.
Очевидно, ее память понемногу вырвала из прошлого отдельные картины: улица, школа, крыша, на которой мы стояли, прислонившись к дымоходу...
Первый в нашей жизни поцелуй украдкой... Затем она, несомненно, припомнила и многое другое. По ее лицу пробежала тень.
— Было б лучше, если бы я вообще о вас не вспоминала, Дип.
— Кажется, это вообще довольно распространенное мнение, — сказал я и улыбнулся, разглядывая ее. — Вы прекрасно выглядите, Элен, хотя и не очень изменились. Только выросли. А красавицей вы были всегда...
— Знаю...
— Разумеется. — Я зло усмехнулся. — И уже успели использовать это обстоятельство. Я имею в виду подонка по имени Ленни.
Ее рука поднялась, но я перехватил ее руку и отвел в сторону.
— Никогда больше не пытайтесь делать так, Элен. Кроме того, не думайте, что я и эта падаль Ленни — одно и то же. Если вы действительно хотите поставить себя на уровень Ленни, то для меня это будет приятно, для вас — не очень. Я вас просто изобью...
— Вы теряете рассудок, Дип. Вас нет. Вы исчезли, забыты. Вы... вас убили.
— Это я уже слышал.
Я выпустил ее руку и Элен отошла, потирая побелевшее запястье.
— Вы сумасшедший грубиян, Дип, — проговорила она тихо, но с ненавистью в голосе.
— Но, что же случилось с Тилли?
— Не знаю. Она вызвала меня. С ней случилась истерика. Я подумала, что она напилась и предложила ей лечь в постель.
— Доктора вызывали?
— Конечно. Он пробыл здесь все утро.
— Ничего серьезного?
— По крайней мере — физического...
— А почему она позвала именно вас, Элен? Ведь ваши связи в трущобами прервались, когда вам исполнилось девять лет. Вы и вдруг здесь. Это же нонсенс — все равно, что шляпа на лошади.
— Вы негодяй, Дип.
— Это не ответ.
— Хорошо, я скажу. У меня была подруга...
— Но не Тилли.
— Не Тилли, а ее сестра,.. — Она взглянула мне в глаза и по качала головой:
— Вы ее не помните. В то время девушки не имели для вас большого значения. Мы были ровесницами и учились в одном классе. Вы знаете, что с ней случилось?
— Да, она покончила жизнь самоубийством.
— Она бросилась с крыши, и в этом виноват Беннет, а он был вашим другом.
— Следовательно?
— Следовательно, вы негодяй, Дип.
— Нелогично.
— Мечтаю увидеть, как вас убьют.
— И что же?
— А то, что я буду бесконечно рада.
— Что ж, постараюсь разыграть эту сцену как можно интересней.
— А я вам помогу.
Однако в ее глазах я не смог прочесть свой смертный приговор.
— Зачем вы пришли?
— Вы не поймете.
— Постараюсь.
Я вынул из кармана чек на имя Тилли и протянул ей.
— Едва ли, — сказала она, взглянув на чек, — столько стоит жизнь ее сестры.
— Не говорите глупостей. Это не компенсация, а плата за информацию.
— Почему вы думаете, что она согласится?
— Потому что в одном отношении она похожа на вас.
— Как так?
— Тилли тоже хочет видеть меня убитым. Она даст сведения, которые столкнут меня с опасными людьми.
— Думаю, что смогу здесь кое-чем помочь.
— Вы намного упростите мою задачу. Значит, вы сообщите все, что вам известно об убийстве Беннета?
— Ровно столько, сколько потребуется, чтобы вас убили. И если я не смогу это сделать, то мне помогут друзья.
— К ним мы сейчас и направимся?
— Сейчас?.. Вы хотите...
— Да, да, именно сейчас.
— Ну что ж...
Я написал короткую записку, прикрепил к ней чек и положил на подушку рядом с Тилли.
— Посмотрим, — сказал я, — удастся ли мне все устроить таким образом, как вы хотите. Пойдемте.
Внизу я нашел соседа Тилли, который за двадцать долларов согласился присмотреть за больной, и доктора, который за другие двадцать долларов обязался периодически навещать ее. Из телефонной будки я позвонил Оджи, и он обещал приставить к дому парня для наблюдения.
Элен ожидала меня возле телефонной будки. На ней была великолепная норковая накидка. Я подозвал такси, мы уселись в него, и я назвал водителю адрес.
— Что означает эта ваша возня с Тилли? — спросила Элен, искоса взглянув на меня.
— Хочу найти убийцу Беннета.
— Весьма благородная цель.
— А вы хотите, чтобы меня убили?
— Более того... Я хочу быть там, где это случится.
— Не боитесь заболеть при виде подобной сцены?
— Игра стоит свеч.
— Но почему?
— Да потому, что я тоже вас ненавижу. Вас и Беннета. Я ненавижу все, что связано с грязью, деньгами и насилием. Я ненавижу политическую игру, которая губит честных людей и сохраняет власть жадных себялюбцев. Все ваши друзья заняты только погоней за деньгами и властью. А при этом неизбежно страдают и гибнут хорошие люди.
— И тем не менее, Элен, человек, занимающийся подобными делами Ленни Собел... он ваш друг.
В моем голосе невольно прозвучала нотка презрения.
— Это обстоятельство вы вряд ли поймете, Дип, но все же я кое-что объясню. Видите ли, будучи его другом, я могу оказывать некоторое влияние на ход событий, в том смысле, что облегчаю участь других людей. Конечно, этого недостаточно, но что я еще могу?
— Любопытно, — сказал я, — такие мысли и такое окружение. А вы не забыли одну сказочную ночь на крыше у дымохода?
— Нет, не забыла. Но это ничего не меняет. Я хочу быть там, где вас прикончат. Когда-то вы были другим, Дип... А теперь такой же, как Беннет, Собел и все остальные. Таких любить нельзя...
Когда-то хозяину здешнего бистро была предложена сумма, более чем вдвое превышавшая доходы от его заведения, и вскоре новый владелец превратил захудалое бистро в преуспевающий ночной бар. Здесь отлично кормили и подавали первоклассные напитки. Кроме того, если вы были лично знакомы с Ленни Собелом, то за вами могли забронировать отдельный столик.
На лице моей спутницы проглядывало восхитительно-насмешливое выражение, но, вероятно, она не знала, что предпринять: то ли зайти в бар, то ли бежать отсюда.
— Вы знаете, куда мы идем? — спросила она.
— Разумеется... А может, вы уже успели каким-то образом предупредить своего дружка и теперь он поджидает меня?
— Наблюдательный парень, да к тому же и остроумный.
— Мне об этом уже говорили.
— Да-а, — ее глаза стали холодными. — Но вам действительно следует бояться. Вы, очевидно, не представляете всей опасности.