Страница:
Трое моих спутников преобразились с быстротой хамелеона. Они склонились в вежливом поклоне, их вкрадчивые голоса журчали, изливая все восточные славословия в честь высокого гостя. Я не очень-то понимал смысл произносимых ими слов, но старательно вторил им. Все шло, как было задумано. Непредусмотренная протоколом встреча с соотечественниками, благосклонное приветствие высокого гостя, почти мгновенно возникшее дружелюбие... хотя и сдержанное, но все равно приятное.
Тейш эль-Абин поднялся с кресла — низенький, жилистый человек лет шестидесяти с небольшим, коричневый, как зимовавший на дереве грецкий орех, но с блестящими острыми змеиными глазками, которые, казалось, могли пронзить собеседника насквозь. Демонстрируя свою приверженность западным манерам, он пожал нам всем руки и повернулся, чтобы представить нас мрачному мужчине повыше его ростом, в облегающем костюме английского покроя. Я пожал руку Сариму Шею последним.
Что-то скользкое было в обличье этого человека. Он явно переигрывал, демонстрируя искренность, и улыбался при этом только губами — глаза же всегда оставались холодными. Несгибаемый и твердый, как стальной гвоздь, мягкой была только ладонь. Я знавал убийц подобного рода. Они бесстрастно могли вонзить нож или разрядить пистолет в свою жертву рукой с наманикюренными пальцами, которая незадолго до этого ласкана или еще будет ласкать женщину. И он даже не вспомнит о пролитой крови и отчаянном крике жертвы.
К Сариму Шею следовало приглядеться повнимательнее. Его подобострастие по отношению к Тейшу явно было лишь маской. Он вполне осознавал свою силу. У него были тонкие, но резкие черты лица, кожа более светлая, чем у других, и тщательно отработанный английский акцент. Двигался он с кошачьей грацией или грацией человека, владеющего искусством восточных единоборств.
Я заметил, что он наблюдает за мной, как и Тейш эль-Абин. То, что я нем от рождения, они восприняли вполне естественно — в их стране это не редкость. Их смутил мой рост и некоторая скованность в манере держаться. Почувствовав это, мои приятели поспешили переключить внимание высоких гостей на себя, слегка оттирая меня на задний план и продолжая рассыпаться в любезностях.
Отведенное нам время истекало, оставалось минут пять, не более. И здесь вошла она. Ее никто нам не представил, но я знал: это Вей Локка.
Повеяло пряным ароматом духов. Хотя взгляд ее был неподвижен, он охватил сразу всех присутствующих, и наши глаза встретились прежде, чем мы склонили головы в приветствии. Она тоже выделила меня среди остальных.
Вей Локка была невысока ростом, но выглядела вполне величественно. Евразийка с гордо посаженной головой, волосами черными, как полярная ночь, и такими же глазами, в которых, казалось, мерцали сполохи северного сияния. Красоту сочных пухлых губ подчеркивали высокие скулы, унаследованные от предков. Величественная пышногрудая красавица отличалась удивительной грацией, что делало ее красоту еще более вызывающей. В ней слилась вся женская прелесть двух континентов, покорность восточной женщины и властность западной.
Протянув изящную руку, Вей Локка, как и мужчины до нее, всем пожала руки. Возле меня она задержалась несколько дольше, с видимым сочувствием к моему физическому недостатку, и произнесла несколько приветственных слов на родном языке, спросив, как бы невзначай, нравится ли мне в Соединенных Штатах. Словно бы с грехом пополам уловив смысл ее слов, я торопливо закивал и заулыбался, подтвердив свой немой ответ жестом, означающим у американцев «о'кей». В ее глазах мелькнуло и мгновенно исчезло едва заметное недоумение, но я успел его заметить. Она отошла от меня, поговорила с моими спутниками, и мы откланялись.
Когда мы вышли, Хэл Рэндольф и четверо представителей Инспекции вспомогательной территориальной службы расставляли в коридоре своих людей. Они мельком взглянули на нас, но промолчали. И только когда мы достигли трапа, нас остановил человек в штатском, но Гарри затараторил на своем наречии, и тот с дружеской улыбкой и поклоном постарался поскорее нас спровадить.
Мы вышли тем же путем, что и пришли. Джек весь извелся, поджидая нас. Сбросив свои экзотические одежды и обретя нормальный вид, мы уселись в такси и отправились в «Голубую ленту» на Сорок четвертой улице. Мне хотелось, чтобы Джордж полюбовался мною, выкрашенным в коричневый цвет.
Время ленча еще не наступило, поэтому в зале почти не было народу. Джордж усадил нас за столик в глубине зала и прислал нам аперитив.
— Ну, как все прошло? — спросил Джек.
— Все, что надо было, я увидел. Опасная публика, вне всякого сомнения.
— Если таможенники когда-нибудь проведают про нашу затею, шума будет — не оберешься!
— Не беспокойся об этом.
— Что предпринимаем дальше?
Кивнув в сторону Гарри, я сказал:
— Этот молодец хорошо держался. Если сможешь его освободить на несколько дней, он очень мне пригодился бы. Я в их языке слаб, а они о серьезных делах будут, конечно, говорить на своем диалекте. Гарри мог бы собрать для нас весьма ценную информацию.
— Как переводчик?
— Вроде этого.
— Они могут его узнать.
— Об этом позаботится Эрни. Он так его переделает, что мама родная не узнает. И родом он у нас будет совсем из другой страны.
— А вдруг они разгадают наш замысел? — снова засомневался Джек.
— Встреча была очень краткой. За прошедшее время они уже столько рук пожали, да и впереди им этой работы хватит. Под конец им все будут казаться на одно лицо.
— Думаешь?
— Спроси у Гарри, как ему мой план?
— И спрашивать нечего. Только глянь на него, он просто счастлив, — засмеялся Джек.
— Ну как, Гарри? — спросил я.
Гарри неожиданно заговорил с бруклинским акцентом:
— Король, дружище, — жестокий человек. Он убил двоих моих близких родственников. Людям плохо живется под его властью. Могу сказать одно... что бы он ни затевал, народу от этого лучше не будет, он думает только о собственной выгоде. Вы можете во всем рассчитывать на меня, потому что я много чего узнал в вашей стране. Я понимаю цель вашей работы и хочу вам помочь.
— Тогда ты в нашей команде, дружище. И спасибо.
— Спасибо вам, сэр, — ответил он очень серьезно.
— А теперь поезжай в отель «Тафт» и сними там себе номер. Зарегистрируйся под именем Смита, а то у тебя слишком сложное имя. — Протянув ему несколько купюр, я добавил: — Обзаведись смокингом и будь наготове, я с тобой свяжусь.
— Хорошо, мистер Тайгер.
— Да, вот еще что... Если начнется какая-нибудь потасовка, не ввязывайся...
— Простите, сэр...
— В чем дело?
— Я не какой-нибудь неумеха, сэр. Я участвовал в боевых действиях.
— Это тебе не война в пустыне, дружок, — возразил я.
— Убийство везде убийство. Только места да способы разные. Не считайте меня беспомощным, вот и все, что я хотел сказать.
— Понял, Гарри.
Мы доели свои бутерброды и разошлись. Сначала ушли они, а я, допив кофе, вышел последним.
Зал начал заполняться, наступил обеденный перерыв. Я прошел через бар и попрощался с барменом Джимом.
Спрятав снимки на дно чемодана, я отправился в ванную смывать краску. Только я успел отмыться и вытереться, как зазвонил телефон.
— Отличный ход, Тайгер, — одобрил Чарли Корбинет.
— Хочу знать врага в лицо, — ухмыльнулся я, но он этого не увидел.
— У тебя этих врагов больше, чем ты думаешь. И некоторые из них — свои, домашние.
— Отлично. Спасибо, что предупредил. С какой стати, однако?
— Некоторые из них в данный момент находятся на пути к тебе. Спрячь пушку, если она у тебя есть. Они воспользуются любым предлогом, чтобы забрать тебя. Какого черта ты зарегистрировался в отеле под своим именем? Учил тебя, учил...
— Вот потому, что учил, я поступил именно так. Большое спасибо.
— Приготовься складно врать.
— По этой части мне нет равных.
Быстро положив трубку, я снял свою кобуру с кольтом и огляделся, прикидывая, куда бы ее спрятать. Не хотелось расставаться с пушкой насовсем. Можно, конечно, обзавестись и другой, но эта была так точно отлажена и в руке была словно влитая, как часть меня самого. Но разрешения на ношение оружия в этом штате у меня не было, и они могли сцапать меня уже только за одно это.
Прятать в телевизор или кондиционер бессмысленно. Эти ребята обыщут все до последнего дюйма, не оставив без внимания и наружный подоконник, не говоря уже о ванной и уборной. Надо было срочно что-то придумать, иначе мне крышка.
Открыв окно, я посмотрел вниз. Номера, выходившие на балкон, опоясывавший здание двумя этажами ниже, отгораживались друг от друга островерхими металлическими решетками. Сняв ремень, я пропустил его через спусковую скобу и застегнул пряжку так, чтобы получилась свободная петля. Зазвонили в дверь, и в тот же миг я сбросил свое устройство вниз. Я боялся промахнуться, но, на мое счастье, пояс оказался где надо — повис на острой верхушке решетки. Закрыв окно, я пошел открывать дверь.
На площадке стоял Хэл Рэндольф, рядом с ним еще один здоровый тип, а позади пара ребят помоложе в одинаковых серых костюмах.
— Входите, джентльмены, — пригласил я.
Первым делом Рэндольф, не скрывая злорадной ухмылки, сунул мне в руку ордер на обыск.
— Сейчас мы тебя потрясем, Мэнн. Надеюсь, не помешали.
— Нисколько. Не возражаете, если я закончу одеваться к вечернему выходу?
— Никуда ты не выйдешь.
Взглянув на ордер, я поднял глаза на Рэндольфа.
— Естественно, если вы обнаружите то, что ищете.
Ребята были опытные и не нуждались в указаниях. Они работали сноровисто и тщательно, ничего не упуская из виду. Положив на кровать найденную кобуру и коробку патронов 45-го калибра, они продолжили поиски. Открыв кобуру, Хэл спросил:
— Где пистолет, Тайгер?
— Не валяй дурака, — отмахнулся я.
— Я и не валяю.
Я неторопливо застегивал перед зеркалом рубашку. Тем временем один из парней распахнул окно у меня за спиной и принялся ощупывать рукой внешний подоконник и раму в надежде обнаружить подвешенный на веревке пистолет.
— А разве есть закон, который не разрешает держать в доме патроны? — невозмутимым тоном осведомился я.
— К сожалению, нет.
Они рыскали еще минут десять. Вид у них был недовольный. Хэл пытался сохранять хладнокровие, но его лицо потемнело от сдерживаемого гнева. Машинально он взял со стола конверт и спросил:
— Можно взглянуть?
— Милости прошу, — ответил я.
Он вынул фотографии, поднес их к свету и некоторое время внимательно разглядывал, а потом передал здоровому парню, явившемуся вместе с ним. Положив фотографии снова в конверт и швырнув его на стол, Хэл спросил:
— Хочешь поговорить о нем, Тайгер?
Я пожал плечами:
— А почему бы и нет?
— А ты как с ним связан?
— Я стрелял в него в Бразилии. Пуля попала ему в горло и попортила его прекрасный баритон, теперь он хочет отдать должок.
— А дальше?
Подтянув ногой стул, я уселся.
— Он сейчас в Штатах.
— Мы знаем. Его въезд нигде не зафиксирован.
— Простые пути не для Малкольма Туроса, — улыбнулся я.
Рэндольф и его спутники обменялись взглядами, потом, расположившись вокруг, дружно уставились на меня, явно не зная, чего от меня можно ожидать.
— Разве ордер на обыск включает и допрос? — спросил я.
— Можем это организовать, — не задумываясь ответил Хэл.
— Не стоит беспокоиться.
— Тогда вернемся к Туросу. Не думаю, чтобы он приехал специально, чтобы прикончить тебя.
— Тогда зачем же еще? — возразил я.
— Хватит ходить вокруг да около, ближе к делу. Давай-ка освежим в памяти события и поговорим о Тейше эль-Абине и четверых туземцах в национальных одеждах, которые беспрепятственно прошли на корабль и обратно, минуя полицейских и таможенников.
— Надо же! — воскликнул я с деланым удивлением. — А я при чем?
— Вот это я и хочу знать.
— Ничем не могу помочь, приятель.
Хэл так глубоко вздохнул, что казалось, вот-вот лопнет. Потом, выдохнув из себя воздух, он подошел к окну, выглянул на улицу и опять повернулся ко мне.
— Трое — действительно земляки Тейша. Но четвертый, немой и высокий, вызывает подозрение. Он был в темных очках. По физическим данным он мог бы сойти за тебя.
— Мало ли кому могут прийтись по размеру мои костюмы, мистер.
— Тем не менее дело нечисто. В Штатах проживают только девять соотечественников Тейша. Мы проверили всех остальных, они живут далеко и не могли оказаться на судне.
— Ну и что?
— Значит, здесь замешан еще кто-то. Нам известно о делах Тедеско в Селачине и о последующих событиях. Ты в этом деле по уши, так что хватит темнить.
Я перестал улыбаться и подался всем корпусом вперед.
— О'кей, Хэл. Скажу начистоту. Тебе может не нравиться наша фирма, но мне на это наплевать. Мы находили ответы там, где вы опускали руки. В последней операции, по твоему же предложению, я подставился как живая мишень, и это помогло вам выполнить задание. Я готов сотрудничать с любым из вас, в любое время, что и делаю почти постоянно. За пределами Штатов мы все равны, но здесь у тебя преимущество официального, государственного чиновника, и ты давишь на меня. Дави не дави, но я тебе не подчиняюсь, хотя есть простой способ нажать на меня.
— Выкладывай, Тайгер.
— Достань мне разрешение на оружие.
— Это невозможно.
Откинувшись на спинку стула, я помолчал несколько мгновений.
— Нет?
Один из юнцов предложил:
— Это можно провернуть через военную разведку.
Стиснув зубы, Хэл злобно глянул на моего доброжелателя. Наконец он подошел к телефону и, набрав номер, несколько минут тихо говорил о чем-то. Положив трубку, он повернулся ко мне:
— Им нужен твой личный военный номер, серийный номер пистолета и анкета по форме 201.
— На Черч-стрит?
— Да.
— Утром у них все будет. — Я встал и протянул Рэндольфу ручку и лист бумаги. — Оформим сделку в письменном виде.
— Бумажка не будет иметь силы.
— Тем более не стоит упираться. Напиши-ка.
Написав несколько абзацев, он расписался и вернул мне листок. Всех остальных я тоже заставил расписаться в качестве свидетелей, сложил бумагу и спрятал ее в карман.
Один из гостей любезно обратился ко мне:
— Один вопрос, Мэнн...
— Знаю, — прервал я его. — Где пистолет?
— Чисто профессиональный интерес.
Я им показал, а они наверняка взяли этот мой хитрый прием на вооружение.
— Я с тобой свяжусь, — сказал Хэл уже у двери.
— Пожалуйста, — ответил я.
Позвонив в Центр, я попросил подготовить бумаги для военной разведки, потом спустился вниз за своей пушкой. Как-то лучше себя чувствуешь, когда она у тебя за поясом.
Я сказал, что буду ждать их у выхода в шесть вечера, а если меня там вдруг не окажется, пусть отравляются прямо домой и никуда не выходят. Мне нужно было еще позвонить Чарли и рассказать о визите Хэла Рэндольфа, но не успел я снять трубку, как телефон зазвонил.
— Да?
— Тайгер, это Вирджил Адамс. Пароль.
Услышав в ответ два нужных слова, Вирджил сообщил:
— Только что получил телефото из Бразилии. Твоя подсказка насчет больниц оказалась удачной. У нас три снимка: два — раны и один — отличный, четкий снимок лица. Отправляю немедленно с курьером.
— Отправь Эрни Бентли, я хочу, чтобы он сделал несколько копий, и кроме того, не стоит что-либо оставлять в моей ячейке внизу у портье.
— Хорошо. Фото будут у него примерно через час.
— Что слышно о наших осведомителях?
— Ничего. Ведем наружное наблюдение на обычном месте, но надежды на улов нет. Турос — ловкий конспиратор. Если он работает в одиночку, то вряд ли пойдет на контакт с кем-либо.
— Почему же? Один визит он уже нанес.
— Так значит, нужно выйти на его след.
— Нет, но не будем терять надежды. Если появятся новости, свяжись со мной через Эрни.
— Идет.
Дозвониться до Чарли Корбинета мне не удалось. Никто не отвечал. Настало время мне начинать действовать.
Глава 5
Тейш эль-Абин поднялся с кресла — низенький, жилистый человек лет шестидесяти с небольшим, коричневый, как зимовавший на дереве грецкий орех, но с блестящими острыми змеиными глазками, которые, казалось, могли пронзить собеседника насквозь. Демонстрируя свою приверженность западным манерам, он пожал нам всем руки и повернулся, чтобы представить нас мрачному мужчине повыше его ростом, в облегающем костюме английского покроя. Я пожал руку Сариму Шею последним.
Что-то скользкое было в обличье этого человека. Он явно переигрывал, демонстрируя искренность, и улыбался при этом только губами — глаза же всегда оставались холодными. Несгибаемый и твердый, как стальной гвоздь, мягкой была только ладонь. Я знавал убийц подобного рода. Они бесстрастно могли вонзить нож или разрядить пистолет в свою жертву рукой с наманикюренными пальцами, которая незадолго до этого ласкана или еще будет ласкать женщину. И он даже не вспомнит о пролитой крови и отчаянном крике жертвы.
К Сариму Шею следовало приглядеться повнимательнее. Его подобострастие по отношению к Тейшу явно было лишь маской. Он вполне осознавал свою силу. У него были тонкие, но резкие черты лица, кожа более светлая, чем у других, и тщательно отработанный английский акцент. Двигался он с кошачьей грацией или грацией человека, владеющего искусством восточных единоборств.
Я заметил, что он наблюдает за мной, как и Тейш эль-Абин. То, что я нем от рождения, они восприняли вполне естественно — в их стране это не редкость. Их смутил мой рост и некоторая скованность в манере держаться. Почувствовав это, мои приятели поспешили переключить внимание высоких гостей на себя, слегка оттирая меня на задний план и продолжая рассыпаться в любезностях.
Отведенное нам время истекало, оставалось минут пять, не более. И здесь вошла она. Ее никто нам не представил, но я знал: это Вей Локка.
Повеяло пряным ароматом духов. Хотя взгляд ее был неподвижен, он охватил сразу всех присутствующих, и наши глаза встретились прежде, чем мы склонили головы в приветствии. Она тоже выделила меня среди остальных.
Вей Локка была невысока ростом, но выглядела вполне величественно. Евразийка с гордо посаженной головой, волосами черными, как полярная ночь, и такими же глазами, в которых, казалось, мерцали сполохи северного сияния. Красоту сочных пухлых губ подчеркивали высокие скулы, унаследованные от предков. Величественная пышногрудая красавица отличалась удивительной грацией, что делало ее красоту еще более вызывающей. В ней слилась вся женская прелесть двух континентов, покорность восточной женщины и властность западной.
Протянув изящную руку, Вей Локка, как и мужчины до нее, всем пожала руки. Возле меня она задержалась несколько дольше, с видимым сочувствием к моему физическому недостатку, и произнесла несколько приветственных слов на родном языке, спросив, как бы невзначай, нравится ли мне в Соединенных Штатах. Словно бы с грехом пополам уловив смысл ее слов, я торопливо закивал и заулыбался, подтвердив свой немой ответ жестом, означающим у американцев «о'кей». В ее глазах мелькнуло и мгновенно исчезло едва заметное недоумение, но я успел его заметить. Она отошла от меня, поговорила с моими спутниками, и мы откланялись.
Когда мы вышли, Хэл Рэндольф и четверо представителей Инспекции вспомогательной территориальной службы расставляли в коридоре своих людей. Они мельком взглянули на нас, но промолчали. И только когда мы достигли трапа, нас остановил человек в штатском, но Гарри затараторил на своем наречии, и тот с дружеской улыбкой и поклоном постарался поскорее нас спровадить.
Мы вышли тем же путем, что и пришли. Джек весь извелся, поджидая нас. Сбросив свои экзотические одежды и обретя нормальный вид, мы уселись в такси и отправились в «Голубую ленту» на Сорок четвертой улице. Мне хотелось, чтобы Джордж полюбовался мною, выкрашенным в коричневый цвет.
Время ленча еще не наступило, поэтому в зале почти не было народу. Джордж усадил нас за столик в глубине зала и прислал нам аперитив.
— Ну, как все прошло? — спросил Джек.
— Все, что надо было, я увидел. Опасная публика, вне всякого сомнения.
— Если таможенники когда-нибудь проведают про нашу затею, шума будет — не оберешься!
— Не беспокойся об этом.
— Что предпринимаем дальше?
Кивнув в сторону Гарри, я сказал:
— Этот молодец хорошо держался. Если сможешь его освободить на несколько дней, он очень мне пригодился бы. Я в их языке слаб, а они о серьезных делах будут, конечно, говорить на своем диалекте. Гарри мог бы собрать для нас весьма ценную информацию.
— Как переводчик?
— Вроде этого.
— Они могут его узнать.
— Об этом позаботится Эрни. Он так его переделает, что мама родная не узнает. И родом он у нас будет совсем из другой страны.
— А вдруг они разгадают наш замысел? — снова засомневался Джек.
— Встреча была очень краткой. За прошедшее время они уже столько рук пожали, да и впереди им этой работы хватит. Под конец им все будут казаться на одно лицо.
— Думаешь?
— Спроси у Гарри, как ему мой план?
— И спрашивать нечего. Только глянь на него, он просто счастлив, — засмеялся Джек.
— Ну как, Гарри? — спросил я.
Гарри неожиданно заговорил с бруклинским акцентом:
— Король, дружище, — жестокий человек. Он убил двоих моих близких родственников. Людям плохо живется под его властью. Могу сказать одно... что бы он ни затевал, народу от этого лучше не будет, он думает только о собственной выгоде. Вы можете во всем рассчитывать на меня, потому что я много чего узнал в вашей стране. Я понимаю цель вашей работы и хочу вам помочь.
— Тогда ты в нашей команде, дружище. И спасибо.
— Спасибо вам, сэр, — ответил он очень серьезно.
— А теперь поезжай в отель «Тафт» и сними там себе номер. Зарегистрируйся под именем Смита, а то у тебя слишком сложное имя. — Протянув ему несколько купюр, я добавил: — Обзаведись смокингом и будь наготове, я с тобой свяжусь.
— Хорошо, мистер Тайгер.
— Да, вот еще что... Если начнется какая-нибудь потасовка, не ввязывайся...
— Простите, сэр...
— В чем дело?
— Я не какой-нибудь неумеха, сэр. Я участвовал в боевых действиях.
— Это тебе не война в пустыне, дружок, — возразил я.
— Убийство везде убийство. Только места да способы разные. Не считайте меня беспомощным, вот и все, что я хотел сказать.
— Понял, Гарри.
Мы доели свои бутерброды и разошлись. Сначала ушли они, а я, допив кофе, вышел последним.
Зал начал заполняться, наступил обеденный перерыв. Я прошел через бар и попрощался с барменом Джимом.
* * *
В четверть третьего посыльный принес мне в отель пакет из плотной бумаги от Вирджила Адамса. В конверте были фотографии Туроса 8x10, смазанные, не в фокусе и к тому же сделанные лет десять назад дешевой любительской камерой. На одной он был запечатлен улыбающимся, с цветами в руках у входа в театр в окружении поклонниц — невзрачный человек с густыми усами, в пальто и фетровой шляпе. На другой фотографии, сделанной летом, он садился в машину с женщиной. И был без усов. Снимки для опознания не годились, вся надежда была на то, что Вирджил раскопает что-нибудь в Бразилии. Иначе мне придется полагаться на свои смутные бразильские воспоминания, когда я стрелял в Туроса. А запомнил я лишь его белый, не пригнанный по фигуре костюм, панаму с обвисшими полями да не поддающееся описанию выражение лица перед тем, как он рухнул на землю, заливаясь кровью, хлеставшей из шеи.Спрятав снимки на дно чемодана, я отправился в ванную смывать краску. Только я успел отмыться и вытереться, как зазвонил телефон.
— Отличный ход, Тайгер, — одобрил Чарли Корбинет.
— Хочу знать врага в лицо, — ухмыльнулся я, но он этого не увидел.
— У тебя этих врагов больше, чем ты думаешь. И некоторые из них — свои, домашние.
— Отлично. Спасибо, что предупредил. С какой стати, однако?
— Некоторые из них в данный момент находятся на пути к тебе. Спрячь пушку, если она у тебя есть. Они воспользуются любым предлогом, чтобы забрать тебя. Какого черта ты зарегистрировался в отеле под своим именем? Учил тебя, учил...
— Вот потому, что учил, я поступил именно так. Большое спасибо.
— Приготовься складно врать.
— По этой части мне нет равных.
Быстро положив трубку, я снял свою кобуру с кольтом и огляделся, прикидывая, куда бы ее спрятать. Не хотелось расставаться с пушкой насовсем. Можно, конечно, обзавестись и другой, но эта была так точно отлажена и в руке была словно влитая, как часть меня самого. Но разрешения на ношение оружия в этом штате у меня не было, и они могли сцапать меня уже только за одно это.
Прятать в телевизор или кондиционер бессмысленно. Эти ребята обыщут все до последнего дюйма, не оставив без внимания и наружный подоконник, не говоря уже о ванной и уборной. Надо было срочно что-то придумать, иначе мне крышка.
Открыв окно, я посмотрел вниз. Номера, выходившие на балкон, опоясывавший здание двумя этажами ниже, отгораживались друг от друга островерхими металлическими решетками. Сняв ремень, я пропустил его через спусковую скобу и застегнул пряжку так, чтобы получилась свободная петля. Зазвонили в дверь, и в тот же миг я сбросил свое устройство вниз. Я боялся промахнуться, но, на мое счастье, пояс оказался где надо — повис на острой верхушке решетки. Закрыв окно, я пошел открывать дверь.
На площадке стоял Хэл Рэндольф, рядом с ним еще один здоровый тип, а позади пара ребят помоложе в одинаковых серых костюмах.
— Входите, джентльмены, — пригласил я.
Первым делом Рэндольф, не скрывая злорадной ухмылки, сунул мне в руку ордер на обыск.
— Сейчас мы тебя потрясем, Мэнн. Надеюсь, не помешали.
— Нисколько. Не возражаете, если я закончу одеваться к вечернему выходу?
— Никуда ты не выйдешь.
Взглянув на ордер, я поднял глаза на Рэндольфа.
— Естественно, если вы обнаружите то, что ищете.
Ребята были опытные и не нуждались в указаниях. Они работали сноровисто и тщательно, ничего не упуская из виду. Положив на кровать найденную кобуру и коробку патронов 45-го калибра, они продолжили поиски. Открыв кобуру, Хэл спросил:
— Где пистолет, Тайгер?
— Не валяй дурака, — отмахнулся я.
— Я и не валяю.
Я неторопливо застегивал перед зеркалом рубашку. Тем временем один из парней распахнул окно у меня за спиной и принялся ощупывать рукой внешний подоконник и раму в надежде обнаружить подвешенный на веревке пистолет.
— А разве есть закон, который не разрешает держать в доме патроны? — невозмутимым тоном осведомился я.
— К сожалению, нет.
Они рыскали еще минут десять. Вид у них был недовольный. Хэл пытался сохранять хладнокровие, но его лицо потемнело от сдерживаемого гнева. Машинально он взял со стола конверт и спросил:
— Можно взглянуть?
— Милости прошу, — ответил я.
Он вынул фотографии, поднес их к свету и некоторое время внимательно разглядывал, а потом передал здоровому парню, явившемуся вместе с ним. Положив фотографии снова в конверт и швырнув его на стол, Хэл спросил:
— Хочешь поговорить о нем, Тайгер?
Я пожал плечами:
— А почему бы и нет?
— А ты как с ним связан?
— Я стрелял в него в Бразилии. Пуля попала ему в горло и попортила его прекрасный баритон, теперь он хочет отдать должок.
— А дальше?
Подтянув ногой стул, я уселся.
— Он сейчас в Штатах.
— Мы знаем. Его въезд нигде не зафиксирован.
— Простые пути не для Малкольма Туроса, — улыбнулся я.
Рэндольф и его спутники обменялись взглядами, потом, расположившись вокруг, дружно уставились на меня, явно не зная, чего от меня можно ожидать.
— Разве ордер на обыск включает и допрос? — спросил я.
— Можем это организовать, — не задумываясь ответил Хэл.
— Не стоит беспокоиться.
— Тогда вернемся к Туросу. Не думаю, чтобы он приехал специально, чтобы прикончить тебя.
— Тогда зачем же еще? — возразил я.
— Хватит ходить вокруг да около, ближе к делу. Давай-ка освежим в памяти события и поговорим о Тейше эль-Абине и четверых туземцах в национальных одеждах, которые беспрепятственно прошли на корабль и обратно, минуя полицейских и таможенников.
— Надо же! — воскликнул я с деланым удивлением. — А я при чем?
— Вот это я и хочу знать.
— Ничем не могу помочь, приятель.
Хэл так глубоко вздохнул, что казалось, вот-вот лопнет. Потом, выдохнув из себя воздух, он подошел к окну, выглянул на улицу и опять повернулся ко мне.
— Трое — действительно земляки Тейша. Но четвертый, немой и высокий, вызывает подозрение. Он был в темных очках. По физическим данным он мог бы сойти за тебя.
— Мало ли кому могут прийтись по размеру мои костюмы, мистер.
— Тем не менее дело нечисто. В Штатах проживают только девять соотечественников Тейша. Мы проверили всех остальных, они живут далеко и не могли оказаться на судне.
— Ну и что?
— Значит, здесь замешан еще кто-то. Нам известно о делах Тедеско в Селачине и о последующих событиях. Ты в этом деле по уши, так что хватит темнить.
Я перестал улыбаться и подался всем корпусом вперед.
— О'кей, Хэл. Скажу начистоту. Тебе может не нравиться наша фирма, но мне на это наплевать. Мы находили ответы там, где вы опускали руки. В последней операции, по твоему же предложению, я подставился как живая мишень, и это помогло вам выполнить задание. Я готов сотрудничать с любым из вас, в любое время, что и делаю почти постоянно. За пределами Штатов мы все равны, но здесь у тебя преимущество официального, государственного чиновника, и ты давишь на меня. Дави не дави, но я тебе не подчиняюсь, хотя есть простой способ нажать на меня.
— Выкладывай, Тайгер.
— Достань мне разрешение на оружие.
— Это невозможно.
Откинувшись на спинку стула, я помолчал несколько мгновений.
— Нет?
Один из юнцов предложил:
— Это можно провернуть через военную разведку.
Стиснув зубы, Хэл злобно глянул на моего доброжелателя. Наконец он подошел к телефону и, набрав номер, несколько минут тихо говорил о чем-то. Положив трубку, он повернулся ко мне:
— Им нужен твой личный военный номер, серийный номер пистолета и анкета по форме 201.
— На Черч-стрит?
— Да.
— Утром у них все будет. — Я встал и протянул Рэндольфу ручку и лист бумаги. — Оформим сделку в письменном виде.
— Бумажка не будет иметь силы.
— Тем более не стоит упираться. Напиши-ка.
Написав несколько абзацев, он расписался и вернул мне листок. Всех остальных я тоже заставил расписаться в качестве свидетелей, сложил бумагу и спрятал ее в карман.
Один из гостей любезно обратился ко мне:
— Один вопрос, Мэнн...
— Знаю, — прервал я его. — Где пистолет?
— Чисто профессиональный интерес.
Я им показал, а они наверняка взяли этот мой хитрый прием на вооружение.
— Я с тобой свяжусь, — сказал Хэл уже у двери.
— Пожалуйста, — ответил я.
Позвонив в Центр, я попросил подготовить бумаги для военной разведки, потом спустился вниз за своей пушкой. Как-то лучше себя чувствуешь, когда она у тебя за поясом.
* * *
Рондина обедала с часу до двух. Добавив время, необходимое ей на дорогу до ООН, я позвонил ровно в три. Все звонки шли через Ленни Бирнса. Узнав меня, он переключил вызов на Рондину. Пока что они не заметили ничего необычного. Ленни охранял Рондину с предельным тщанием, изображая журналиста, собирающего материал для статьи о переводчиках ООН.Я сказал, что буду ждать их у выхода в шесть вечера, а если меня там вдруг не окажется, пусть отравляются прямо домой и никуда не выходят. Мне нужно было еще позвонить Чарли и рассказать о визите Хэла Рэндольфа, но не успел я снять трубку, как телефон зазвонил.
— Да?
— Тайгер, это Вирджил Адамс. Пароль.
Услышав в ответ два нужных слова, Вирджил сообщил:
— Только что получил телефото из Бразилии. Твоя подсказка насчет больниц оказалась удачной. У нас три снимка: два — раны и один — отличный, четкий снимок лица. Отправляю немедленно с курьером.
— Отправь Эрни Бентли, я хочу, чтобы он сделал несколько копий, и кроме того, не стоит что-либо оставлять в моей ячейке внизу у портье.
— Хорошо. Фото будут у него примерно через час.
— Что слышно о наших осведомителях?
— Ничего. Ведем наружное наблюдение на обычном месте, но надежды на улов нет. Турос — ловкий конспиратор. Если он работает в одиночку, то вряд ли пойдет на контакт с кем-либо.
— Почему же? Один визит он уже нанес.
— Так значит, нужно выйти на его след.
— Нет, но не будем терять надежды. Если появятся новости, свяжись со мной через Эрни.
— Идет.
Дозвониться до Чарли Корбинета мне не удалось. Никто не отвечал. Настало время мне начинать действовать.
Глава 5
В нашей работе невозможно обойтись без тесного взаимодействия с федеральными ведомствами, без тщательно обученных и законспирированных разведывательных подразделений, без ученых степеней и тестов на профессиональную пригодность, без строгого отбора персонала, четко выполняющего приказы вышестоящих инстанций. Но если ты хочешь справиться с заданием, выбирай самых толковых парней в Нью-Йорке, не важно — в форме или в гражданском платье. По мне, так нет ничего лучше ревностно служащих делу участкового полицейского или рядового сыщика, знающих город и пригород как свои пять пальцев, разбирающихся в людях настолько хорошо, что в секунду могут дать характеристику любому.
Они вышли из самого чрева города и хотя состоят на службе у городских властей, все же сохраняют свою независимость; они влюблены в свой город и стараются содержать его в чистоте. Под палящим солнцем регулируют движение на перекрестках; вскрывают гнойники на теле города, врачуя его в благодарность за то, что он поставил их на ноги. Они берут на себя заботу о потерянных сыновьях города и никогда не отступают. Встречаются, конечно, и грубияны, а также нечистые на руку, но все же в решающую минуту они ринутся в темную аллею за убийцей, рискуя собственной жизнью. В большинстве своем это прекрасные люди. Такими они и должны быть, такими они и нужны городу.
Я позвонил Дику Галлахеру в участок в надежде выведать, что предпринимает полицейское управление в связи с визитом Тейша эль-Абина. Мне повезло, я застал его на месте.
Мы встретились в уютном кафе напротив участка, и Дик рассказал, что ему на неделю отложили отпуск, который он с нетерпением ждал и уже забронировал номер в «Атлантик-Сити». Он попытался перенести бронь на более поздний срок, но это оказалось невозможным — все номера были заняты.
— Почему отложили отпуск? — спросил я.
— Важные гости приехали. Читал про наших новых друзей из Селачина?
— Кто же о них не слышал!
— Вот охраняем их величество. Тут и международная ярмарка, и расовые беспорядки, и обычные летние неприятности, а мы — единственное подразделение, которое они могут послать на спецзадание.
— Зато интересно.
— Чего интересного? Двери караулить на приеме?
— А кого следует опасаться в подобных случаях?
— Обычных фанатиков, — пожал он плечами. — Эти ближневосточные типы и впрямь способны вызвать ненависть. Все равно что Насера в гости пригласить... Никогда не знаешь, кто первый затеет пальбу — сторонники или противники, а нам посередке куда деваться?
— А на прием можно попасть только по приглашению?
— Точно.
— Интересно. Надо будет раздобыть приглашение.
— Зачем?
Я ухмыльнулся и допил свой кофе.
— Может, узнаю что-нибудь любопытное для газетчиков. Говорят, с Тейшем прибыла очень симпатичная курочка.
— Зря стараешься. Пока что это никому не удавалось.
— Ну а все-таки — как туда пробраться, Дик?
— Не выйдет, дружище. Приглашения именные и будут сверяться с общим списком.
— А у кого список? — поинтересовался я.
— Ты думаешь, вашингтонские ребята посвящают нас во все дела? Список у них. А кроме того, ты-то там с какой стати будешь? Ты же не общественный деятель?
— Меня интересует политика, — заметил я.
— Еще бы. Меня тоже. Попивай себе коктейли, закусывай сандвичами, пожимай руки, болтай одно, а думай другое. Ерунда все это. А знаешь, что будет гвоздем программы?
Я отрицательно покачал головой.
— Тейш эль-Абин впервые увидит себя на экране телевизора. В программе новостей будет его пятиминутная речь, обращенная к организаторам визита, а потом двадцатиминутный репортаж о торжественной встрече Тейша по замкнутой телевизионной системе[3]. Ни одна из телекомпаний не проявила интереса к этому репортажу, вот они и придумали этот трюк для участников приема.
— Ловко придумано. Чья идея? — восхитился я.
— Сержанта Андерсона из четвертого участка. Неужто думаешь, что такое могло прийти в голову ребятам из Госдепа?
— Да, они больше витают в облаках. И все-таки попробую достать приглашение.
— Не трать зря время, — посоветовал Дик.
— И не буду. Ты, случайно, ничего не слышал о Малкольме Туросе?
У Дика на лице появилась лукавая усмешка. Помолчав, он ответил:
— Уж не хочешь ли ты предложить что-то в качестве платы за приглашение?
— Я и без платы его достану.
— Да, слышал о нем.
— Совсем недавно, — добавил я.
Меня не стоило опасаться, и Дик это знал.
— Очень даже недавно. Его описание и снимки разослали во все участки.
— Эти снимки никуда не годятся, — сказал я.
Все с той же лукавой усмешкой Дик выжидающе смотрел на меня.
— Не годятся? — вопросительно повторил он.
— Хочешь отличный последний снимок этого типа? Тебе пригодится.
— Когда передашь? — встрепенулся Дик.
— Может, сегодня вечером.
— Только давай без подвохов, Тайгер.
— Снимок подлинный. Это могут подтвердить трое свидетелей.
Дик посерьезнел и подался всем корпусом вперед, не сводя с меня глаз.
— Вот это удружил, Тайгер. Ты сам понимаешь, о чем речь, не мне тебе рассказывать.
— Понимаю, — подтвердил я.
— О'кей, мы распространим фото и раскинем сеть. Он где-то здесь, в нашем районе. Вашингтон прислал нам лучших ребят на подмогу, но нам практически не на что было опереться.
— Теперь будет на что, — заверил я.
— Жду, — ответил Дик.
Мы допили кофе, и Дик предложил подбросить меня. Я вышел в двух кварталах от лаборатории Эрни Бентли и дальше пошел пешком. Эрни уже отпечатал с дюжину копий и упаковал их для меня в плотный светло-коричневый конверт.
Через пятнадцать минут после моего звонка явился Гарри, и Эрни занялся им. С помощью своих реактивов он сделал кожу Гарри на тон светлее, нарядил его в темный костюм, постриг и причесал по-новому и для полноты картины наклеил полоску усов. Теперь Гарри совсем не походил на туземца в экзотическом одеянии, каким он предстал передо мной на лайнере «Квин». Чтобы убедиться, что затаенная обида на короля за двух убитых родственников не толкнет его на какой-нибудь безрассудный поступок, я тщательно обыскал его и обнаружил в рукаве тонкий нож. Гарри растерянно улыбнулся, но ничего не сказал. Мы отправились ко мне в отель, где я переоделся.
Высокое массивное здание отеля «Стейси», лучший зал которого был отведен под прием, было построено недавно и напоминало новый памятник на старом кладбище. Оно царило над Манхэттеном в своем высокомерном величии, подобно капризному юнцу, изгнавшему из дома всех его обитателей и наслаждающемуся своей мнимой властью над ними.
Лимузины стояли впритык один к другому в местах, где парковка обычно запрещена, и, невзирая на таблички, свидетельствующие о дипломатическом иммунитете их владельцев, были похожи на хворых котов. Одно за другим подъезжали такси, вдоль улицы было выставлено полицейское оцепление, и несколько конных полицейских следили, чтобы не образовывались заторы. Среди толпы зевак было полно сыщиков, одного-двух я узнал в лицо.
Приглашенных на прием направляли из холла налево, всех остальных — направо, отделив их от избранных красным бархатным шнуром. Ковровая дорожка того же цвета вела в зал. У двери гостей встречали два улыбчивых молодых человека в смокингах и проверяли пригласительные билеты, отрывая один уголок, дабы обнаружить тонкий цветной слой в плотной бумаге билета. За дверью приглашенные проходили еще одну проверку.
Мы с Гарри прошлись по холлу, нашли, где установлены таксофоны, и я позвонил в регистратуру отеля. Замотанная телефонистка связала меня с портье, которого я попросил подозвать к телефону ближайшего дежурного полицейского. Портье очень удивился, но через стеклянную дверцу будки я увидел, как он помахал рукой полицейскому и передал ему трубку.
— Дежурный Делани слушает. Кто у телефона?
— Мое имя — Мэнн. У меня пакет для лейтенанта Галлахера, он его ждет. Как мне ему передать?
— Он сейчас на дежурстве и...
Они вышли из самого чрева города и хотя состоят на службе у городских властей, все же сохраняют свою независимость; они влюблены в свой город и стараются содержать его в чистоте. Под палящим солнцем регулируют движение на перекрестках; вскрывают гнойники на теле города, врачуя его в благодарность за то, что он поставил их на ноги. Они берут на себя заботу о потерянных сыновьях города и никогда не отступают. Встречаются, конечно, и грубияны, а также нечистые на руку, но все же в решающую минуту они ринутся в темную аллею за убийцей, рискуя собственной жизнью. В большинстве своем это прекрасные люди. Такими они и должны быть, такими они и нужны городу.
Я позвонил Дику Галлахеру в участок в надежде выведать, что предпринимает полицейское управление в связи с визитом Тейша эль-Абина. Мне повезло, я застал его на месте.
Мы встретились в уютном кафе напротив участка, и Дик рассказал, что ему на неделю отложили отпуск, который он с нетерпением ждал и уже забронировал номер в «Атлантик-Сити». Он попытался перенести бронь на более поздний срок, но это оказалось невозможным — все номера были заняты.
— Почему отложили отпуск? — спросил я.
— Важные гости приехали. Читал про наших новых друзей из Селачина?
— Кто же о них не слышал!
— Вот охраняем их величество. Тут и международная ярмарка, и расовые беспорядки, и обычные летние неприятности, а мы — единственное подразделение, которое они могут послать на спецзадание.
— Зато интересно.
— Чего интересного? Двери караулить на приеме?
— А кого следует опасаться в подобных случаях?
— Обычных фанатиков, — пожал он плечами. — Эти ближневосточные типы и впрямь способны вызвать ненависть. Все равно что Насера в гости пригласить... Никогда не знаешь, кто первый затеет пальбу — сторонники или противники, а нам посередке куда деваться?
— А на прием можно попасть только по приглашению?
— Точно.
— Интересно. Надо будет раздобыть приглашение.
— Зачем?
Я ухмыльнулся и допил свой кофе.
— Может, узнаю что-нибудь любопытное для газетчиков. Говорят, с Тейшем прибыла очень симпатичная курочка.
— Зря стараешься. Пока что это никому не удавалось.
— Ну а все-таки — как туда пробраться, Дик?
— Не выйдет, дружище. Приглашения именные и будут сверяться с общим списком.
— А у кого список? — поинтересовался я.
— Ты думаешь, вашингтонские ребята посвящают нас во все дела? Список у них. А кроме того, ты-то там с какой стати будешь? Ты же не общественный деятель?
— Меня интересует политика, — заметил я.
— Еще бы. Меня тоже. Попивай себе коктейли, закусывай сандвичами, пожимай руки, болтай одно, а думай другое. Ерунда все это. А знаешь, что будет гвоздем программы?
Я отрицательно покачал головой.
— Тейш эль-Абин впервые увидит себя на экране телевизора. В программе новостей будет его пятиминутная речь, обращенная к организаторам визита, а потом двадцатиминутный репортаж о торжественной встрече Тейша по замкнутой телевизионной системе[3]. Ни одна из телекомпаний не проявила интереса к этому репортажу, вот они и придумали этот трюк для участников приема.
— Ловко придумано. Чья идея? — восхитился я.
— Сержанта Андерсона из четвертого участка. Неужто думаешь, что такое могло прийти в голову ребятам из Госдепа?
— Да, они больше витают в облаках. И все-таки попробую достать приглашение.
— Не трать зря время, — посоветовал Дик.
— И не буду. Ты, случайно, ничего не слышал о Малкольме Туросе?
У Дика на лице появилась лукавая усмешка. Помолчав, он ответил:
— Уж не хочешь ли ты предложить что-то в качестве платы за приглашение?
— Я и без платы его достану.
— Да, слышал о нем.
— Совсем недавно, — добавил я.
Меня не стоило опасаться, и Дик это знал.
— Очень даже недавно. Его описание и снимки разослали во все участки.
— Эти снимки никуда не годятся, — сказал я.
Все с той же лукавой усмешкой Дик выжидающе смотрел на меня.
— Не годятся? — вопросительно повторил он.
— Хочешь отличный последний снимок этого типа? Тебе пригодится.
— Когда передашь? — встрепенулся Дик.
— Может, сегодня вечером.
— Только давай без подвохов, Тайгер.
— Снимок подлинный. Это могут подтвердить трое свидетелей.
Дик посерьезнел и подался всем корпусом вперед, не сводя с меня глаз.
— Вот это удружил, Тайгер. Ты сам понимаешь, о чем речь, не мне тебе рассказывать.
— Понимаю, — подтвердил я.
— О'кей, мы распространим фото и раскинем сеть. Он где-то здесь, в нашем районе. Вашингтон прислал нам лучших ребят на подмогу, но нам практически не на что было опереться.
— Теперь будет на что, — заверил я.
— Жду, — ответил Дик.
Мы допили кофе, и Дик предложил подбросить меня. Я вышел в двух кварталах от лаборатории Эрни Бентли и дальше пошел пешком. Эрни уже отпечатал с дюжину копий и упаковал их для меня в плотный светло-коричневый конверт.
Через пятнадцать минут после моего звонка явился Гарри, и Эрни занялся им. С помощью своих реактивов он сделал кожу Гарри на тон светлее, нарядил его в темный костюм, постриг и причесал по-новому и для полноты картины наклеил полоску усов. Теперь Гарри совсем не походил на туземца в экзотическом одеянии, каким он предстал передо мной на лайнере «Квин». Чтобы убедиться, что затаенная обида на короля за двух убитых родственников не толкнет его на какой-нибудь безрассудный поступок, я тщательно обыскал его и обнаружил в рукаве тонкий нож. Гарри растерянно улыбнулся, но ничего не сказал. Мы отправились ко мне в отель, где я переоделся.
Высокое массивное здание отеля «Стейси», лучший зал которого был отведен под прием, было построено недавно и напоминало новый памятник на старом кладбище. Оно царило над Манхэттеном в своем высокомерном величии, подобно капризному юнцу, изгнавшему из дома всех его обитателей и наслаждающемуся своей мнимой властью над ними.
Лимузины стояли впритык один к другому в местах, где парковка обычно запрещена, и, невзирая на таблички, свидетельствующие о дипломатическом иммунитете их владельцев, были похожи на хворых котов. Одно за другим подъезжали такси, вдоль улицы было выставлено полицейское оцепление, и несколько конных полицейских следили, чтобы не образовывались заторы. Среди толпы зевак было полно сыщиков, одного-двух я узнал в лицо.
Приглашенных на прием направляли из холла налево, всех остальных — направо, отделив их от избранных красным бархатным шнуром. Ковровая дорожка того же цвета вела в зал. У двери гостей встречали два улыбчивых молодых человека в смокингах и проверяли пригласительные билеты, отрывая один уголок, дабы обнаружить тонкий цветной слой в плотной бумаге билета. За дверью приглашенные проходили еще одну проверку.
Мы с Гарри прошлись по холлу, нашли, где установлены таксофоны, и я позвонил в регистратуру отеля. Замотанная телефонистка связала меня с портье, которого я попросил подозвать к телефону ближайшего дежурного полицейского. Портье очень удивился, но через стеклянную дверцу будки я увидел, как он помахал рукой полицейскому и передал ему трубку.
— Дежурный Делани слушает. Кто у телефона?
— Мое имя — Мэнн. У меня пакет для лейтенанта Галлахера, он его ждет. Как мне ему передать?
— Он сейчас на дежурстве и...