Страница:
направлении, чтобы подвергнуть меня ритуальному сожжению в деревне вождя.
Но однажды ночью мне удалось убить трех или четырех воинов - в темноте я
не разобрал - и бежать.
Он оглядел сидящих за столом и продолжал:
- Вернуться я не мог, потому что они преследовали меня, постоянно
держались позади меня, и они погнали меня на запад. Пару дней назад мне
посчастливилось отделаться от них, и, слава Крому, я нашел убежище именно
там, где Траникос спрятал свои сокровища. Я обнаружил все: сундуки с
одеждой и оружием, целые груды монет, драгоценностей и золотых украшений,
и среди всего этого богатства - драгоценный камень Тотмекрис, сверкающий
как застывший звездный огонь! Старый Траникос и одиннадцать его самых
доверенных сподвижников сидели вокруг стола, сработанного из черного
дерева. Все они вот уже на протяжении ста лет неподвижно всматривались в
эту драгоценность.
- Что?
- Да, вы в чем-то сомневаетесь? - Конан рассмеялся. - Траникос умер
около своих драгоценностей и все остальные заодно с ним! Их трупы, как ни
странно, не разложились, и не высохли. Они сидят там в своих сапогах с
отворотами, в длинных плащах и кожаных широкополых шляпах. У каждого из
них в руке стакан вина, и сейчас они сидят в тех же самых позах, как и те,
которые они выбрали сто лет назад. И так они сидели в течение всей этой
сотни лет.
- Это же невозможно! Просто невероятно! - пробурчал Стромбанни,
полный неприятных чувств. - Это уже не шутки. В конце концов, нам
необходимы сокровища. Говори дальше, Конан.
На этот раз киммериец тоже уселся за стол, налил в бокал вина и одним
глотком опустошил его.
- Во имя Крома, это первый бокал вина с тех пор, как я покинул
Аквилонию, - произнес он. - Эти проклятые Орлы буквально наступали мне на
пятки, так, что я едва успевал подкрепиться ягодами и орехами, которые
находил и срывал по пути во время бегства. Иногда мне попадались лягушки,
и я проглатывал их сырыми, потому что не мог рисковать и разжечь костер.
Его нетерпеливые слушатели, ругаясь, наперебой объяснили ему, что их
интересует не его питание, а сокровища.
Он вновь насмешливо ухмыльнулся и продолжил:
- Ну, после того, как я случайно наткнулся на сокровища, я отдохнул
пару дней, изготовил силки на кроликов, установил их, откормился и залечил
свои раны. Однажды я увидал на западной части небосклона поднимающийся
дым, но, естественно, подумал, что это какая-то деревушка пиктов на
морском побережье. Я остался около сокровищ, потому что случайно укрылся в
том месте, которого избегают пикты. Если меня действительно выслеживало
какое-нибудь из местных племен, охотники должны были, по крайней мере,
просто как-то обнаружить себя.
Вчера ночью я, наконец, направился на запад, намереваясь выйти на
берег в двух-трех милях севернее того места, где я наблюдал дым. Я был
недалеко от берега, когда обрушилась буря. Я спрятал драгоценности под
каменным выступом и стал ждать, пока буря не прекратится. Потом я забрался
на высокое дерево, чтобы посмотреть, нет ли поблизости пиктов, но заместо
них я увидел караку Строма, стоящую на якоре, и его людей, гребущих на
лодке к берегу. Я направился к лагерю Строма и на берегу столкнулся с
Галакусом. У нас оставались старые долги, и мы на месте разрешили наши
проблемы, и он умер.
- Какова была причина этой вражды? - спросил Стромбанни.
- О, несколько лет назад он отбил у меня девушку. Устраивает? О том,
что у него была карта, я вообще не подозревал, пока он, умирая, не
попытался проглотить ее. Разумеется, я сразу же узнал изображенную на
схеме местность и подумал, что мне делать, когда одна из ваших собак
придет сюда и обнаружит его труп. Я лежал поблизости, укрывшись в лесной
чаще, пока ты и твои люди рыскали вокруг. Я не счел этот момент подходящим
для того, чтобы показаться вам, - он рассмеялся в искаженное яростью лицо
Стромбанни.
- Ну, пока я лежал там и слушал вас, я достаточно узнал о положении
вещей, а также о том, что Зароно и Валенсо находились на берегу всего в
паре миль отсюда. Когда я услышал, как ты сказал, что Зароно, должно быть,
убил Галакуса и забрал карту, и ты должен будешь иметь с ним дело, чтобы
получить возможность убить его и забрать у него карту.
- Собака! - прохрипел Зароно.
Стромбанни хотя и побледнел, но дружески улыбался.
- Может быть, ты думаешь, что я был бы честным с такой собакой, как
ты? Рассказывай дальше, Конан.
Киммериец оглядел спорщиков и ухмыльнулся. Было очевидно, что он
намерен разжечь пламя вражды и ненависти между этими двумя морскими
грабителями.
- Осталось рассказать совсем немного. Я побежал через лес в то время
как ты поплыл вдоль берега и оказался у форта задолго до меня. Твое
предположение о том, что шторм уничтожил корабль Зароно, было правильным -
но тебе эта бухта тоже была известна.
Он взглянул на пиратов.
- Итак, дело теперь выглядит таким образом: у меня есть сокровища, у
Стромбанни имеется корабль. Валенсо располагает запасами провианта. Во имя
Строма, Зароно, честно говоря, я не знаю, что можешь предложить ты, однако
чтобы избежать дальнейших стычек, я подключаю к этому предприятию и тебя
также. Мое предложение, как видите, достаточно простое. Дальше. Мы
разделим добычу на четыре равные части, отплывем в море на "Красной руке".
Ты, Зароно, а также ты, граф Валенсо, останетесь здесь на берегу со своими
долями драгоценностей. Вы можете сделаться королями этой богом забытой
глуши или построить корабль из стволов деревьев, растущих здесь в
достаточном количестве - как вам будет угодно.
Валенсо побледнел. Зароно грубо выругался, а Стромбанни усмехнулся.
- Ты действительно настолько легкомысленен и наивен, чтобы вместе со
Стромбанни подняться на борт его корабля? - с яростью спросил Зароно. - Он
перережет тебе глотку прежде, чем этот берег исчезнет за горизонтом.
Конан рассмеялся. Он весело сказал:
- Это головоломка о козе, волке и капусте. Как их нужно перевезти
через реку с таким расчетом, чтобы один не сожрал другого.
- Типичный киммерийский юмор, - пробурчал Зароно.
- Я не останусь здесь! - глаза Валенсо дико сверкнули, лицо
напряглось. - Будут сокровища или нет, я должен немедленно убраться
отсюда.
Конан задумчиво посмотрел на него.
- Ну, хорошо, тогда я предлагаю такой план мы разделим сокровища, как
и предполагалось сначала. Потом на корабле поплывут Стромбанни, Зароно и
вы, лорд Валенсо, а также те из ваших людей, кого вы возьмете с собой. Вы
поплывете на, "Красной руке". А я остаюсь полным хозяином этого форта
вместе с оставшимися вашими людьми, Валенсо, и людьми Зароно, и сам строю
корабль. Устраивает?
Лицо Зароно побледнело.
- Таким образом, мне предоставлен выбор; остаться здесь в изгнании,
или же бросить своих людей и подняться на борт "Красной руки", чтобы
позволить там перерезать себе горло.
Раскатистый смех Конана гулко прозвучал в огромном зале. Он
по-приятельски грохнул Зароно по плечу, не обращая внимания на яростные
глаза корсара, сверкавшие нескрываемой жаждой убийства.
- Это так, Зароно, - подтвердил он. - Оставайтесь здесь, а я и
Стромбанни уплывем отсюда, или же ты плыви со Стромбанни и позволь своим
людям остаться здесь со мной.
- Нет лучше, если Зароно отправиться вместе со мной, - откровенно
заявил Стромбанни. - Ты можешь восстановить против меня моих людей, Конан,
и мои собственные сподвижники прикончат меня прежде, чем нам доведется
увидеть на морском горизонте Бараханские острова.
Пот выступил на побледневшем лице Зароно.
- Ни я, ни граф, ни его племянница не достигнут суши целыми и
невредимыми, если мы доверимся Стромбанни, - сказал он. - Сейчас вы оба в
моей власти, потому что мои люди находятся в форте. Что удержит меня от
того, чтобы уничтожить вас обоих?
- Ничего, - улыбаясь, ответил непоколебимый Конан, - Кроме того
факта, что люди Стромбанни, если ты приведешь свои намерения в исполнение,
уйдут в море, и они убьют вашу идею в зародыше, оставят вас здесь, на этом
глухом берегу, где пикты очень скоро расправятся со всеми вами. Ну и,
естественно, кроме того обстоятельства, что я расколю тебе череп, если ты
попытаешься позвать своих людей.
Произнося это, Конан откровенно смеялся, словно его предложение было
невероятно смешным.
Однако Белеза чувствовала, что он говорит то, что думает. Его
отливающая металлическим блеском сабля спокойно лежала у него на коленях,
в то время, как Зароно положил свой меч на стол вне досягаемости своей
руки. Гальбро не был воином, а Валенсо, очевидно, был не в состоянии
принять решение.
- Да, - пробурчал Стромбанни, - так легко тебе с нами не справиться.
Я согласен на предложение Конана. А что думаете по этому поводу вы,
Валенсо?
- Я должен как можно скорее убраться отсюда! - хрипло прошептал граф,
тупо уставившись пустыми глазами в стену напротив. - И я должен
поспешить... я должен убраться... прочь отсюда... и как можно скорее.
Стромбанни наморщил лоб, удивленный странным поведением графа, и,
злобно усмехаясь, развернулся к корсару.
- Ну, а ты, Зароно?
- Разве у меня остается какой-нибудь выбор? - пробурчал недовольно
Зароно. - Если ты позволишь мне взять с собой на борт корабля трех
офицеров и сорок человек из моего экипажа, и я согласен.
- Офицеры и тридцать человек!
- Хорошо, я согласен.
- Итак, все в порядке.
Таким образом пакт был заключен без рукопожатий и громких тостов. Оба
капитана сверкали друг на друга глазами, словно оголодавшие волки. Граф
дрожащими пальцами теребил свои обвисшие усы, однако не отреагировал на
сделку, полностью углубившись в свои сумрачные мысли.
Конан беззаботно потянулся как огромная кошка, залпом выпил вино и
улыбнулся присутствующим и с обезоруживающей непринужденностью, однако в
продемонстрированной киммерийцем улыбке таилось выражение спрятавшегося в
засаде тигра.
Белеза ощущала убийственные намерения каждого из сидящих за столом.
Ни один из них не думал о том, чтобы выполнить соглашение, за исключением,
быть может, одного только Валенсо. Каждый из морских грабителей хотел
заполучить в собственные руки корабль и все драгоценности. Никто из них не
помышлял о том, чтобы удовлетвориться меньшим.
Но каким образом? Что происходило в головах этих людей, какие мысли
роились в уме каждого из них? Киммериец, несмотря на свою необычную
открытость и прямоту, был не менее хитер, чем остальные - и, к тому же,
еще более опасен. Своему главенству в создавшейся ситуации он был обязан
но только собственными физическими силами - хотя его могучие плечи и
упругие бицепсы толщиной в шею обычного человека казались невероятно
мощными и сильными - но также и его железная выдержка, которая удивила
даже непрошибаемых Стромбанни и Зароно.
- Ты должен отвести нас к сокровищам, - потребовал Зароно.
- Подожди немного, - осадил его киммериец. - Мы должны разделить наши
силы с тем, чтобы ни один из нас не мог навредить другому. Мы сделаем
следующее: люди Стромбанни - с полдюжины или около этого - высадятся на
берег и разобьют там лагерь таким образом, чтобы обе группы могли держать
друг друга под постоянным наблюдением и были уверены в том, что ни одна из
групп не смоется тайком, когда мы найдем сокровища, и не нападет на нас из
засады. Оставшиеся на борту "Красной руки" люди выведут корабль из бухты в
море, чтобы оказаться вне пределов досягаемости обоих групп. Люди Валенсо
останутся в форте, однако ворота должны быть открыты. Вы идете с нами,
граф ?
- В лес? - Валенсо судорожно вздрогнул и плотнее завернулся в плащ. -
Не пойду, даже если мне будет предложено все золото Траникоса!
- Ну, хорошо. Мы возьмем с собой тридцать человек, чтобы нести
сокровища, по пятнадцать мужчин из каждой команды и отправимся в путь
немедленно.
Белеза, внимательно наблюдавшая за тем, что происходит внизу,
увидела, как Зароно и Стромбанни обменялись незаметно тайными взглядами, а
потом быстро и воровато опустили глаза, поднялись бокалы, чтобы скрыть
свои невысказанные коварные намерения.
Белеза обнаружила в плане Конана смертельно опасную слабую сторону, и
удивленно спросила себя, как это он мог допустить такой просчет. Быть
может, он просто был уверен в своих силах? Однако она знала, что он не
вернется из леса живым. Как только сокровища окажутся в их руках, оба
мошенника расправятся с этим человеком, убьют этого гиганта, которого они
так ненавидят.
Она вздрогнула, поежилась и сочувственно посмотрела на мужчину,
которого судьба, похоже, приговорила к смерти. Странно было видеть этого
могучего бойца, сидевшего там, внизу, и пьющего вино с негодяями, живыми и
невредимыми, и знать, что он уже обречен на гибель.
Возникавшая ситуация была явно нездоровой и источала ненависть и
враждебность. Зароно с удовольствием свалил бы на пол Стромбанни и убил бы
его, будь у него такой шанс. Девушка не сомневалась и в том, что пират
также уже вынес смертный приговор Зароно и ее дяде. Если бы Зароно
оказался победителем, она, по крайней мере, осталась бы в живых. Но когда
она посмотрела на корсара, который нервно подкручивал свои усы и на лице,
которого сейчас четко проявились все гнусные черты его характера, она
поняла, что не представляет, что именно ей лучше выбрать: гибель или
Зароно.
- Как далеко предстоит идти? - осведомился Стромбанни.
- Если мы выйдем в путь немедленно, в полночь мы уже сможем
вернуться, - ответил Конан. Он в очередной раз опустошил свой бокал,
поправил пояс с оружием и взглянул на графа. - Валенсо, это вы,
свихнувшись, убили пикта в охотничьей раскраске?
Валенсо пораженно заморгал.
- Что вы хотите этим сказать?
- Значит, вы не знаете, что ваши люди вчера ночью убили в лесу пикта?
Граф покачал головой.
- Ни один из моих людей прошлой ночью не был в лесу.
- Во всяком случае в лесу кто-то был, - пробормотал киммериец,
вцепившись в стол. - Я видел голову пикта на дереве на краю лесной чащи и
на ней отсутствовала боевая окраска. Так как там не было отпечатков следов
сапог, я решил, что убийство произошло еще до начала шторма. Но там можно
было видеть множество других следов отпечатки мокасин на влажной почве.
Итак, пикты побывали там и видели голову на дереве. Должно быть, это были
воины какого-то другого племени, в противном случае они забрали бы ее с
собой. Если у них, оказалось, заключен мир с племенем убитого, они,
конечно же, побежали в его деревню, чтобы сообщить о случившемся.
- Может быть, они его и убили? - произнес Валенсо.
- Нет, конечно, нет. Однако вы, как и я, знаете, кто и почему это
сделал. Вот эта цепочка была обмотана вокруг обрубка шеи и застегнута на
нем. Вы должно быть, сошли с ума, если решились сделать это.
Он бросил на стол перед графом что-то; граф придушенно застонал,
схватившись за горло обеими руками.
- Я узнал печать Корзетты, - сказал Конан. - Одна только эта цепочка
точно укажет любому пикту, что убийство мог совершить лишь белый.
Валенсо подавленно молчал. Он уставился на цепочку, словно перед ним
извивалась ядовитая змея, которая может укусить.
Конан некоторое время пристально наблюдал за ним с мрачным выражением
глаз, потом вопросительно посмотрел на остальных. Зароно сделал быстрый
жест, который указывал на то, что граф не совсем в своем уме. Конан
засунул свою саблю в ножны и нахлобучил кожаную шляпу.
- Ладно, хорошо, теперь мы можем идти, - сказал он.
Оба морских грабителя поспешно опустошили свои бокалы. Они тоже
спрятали свои клинки в ножны. Зароно положил свою руку на дрожащие пальцы
Валенсо и слегка потряс их.
Граф вздрогнул и внимательно осмотрелся, потом оцепенело вышел из
зала вместе с остальными. Цепочка болталась на его пальцах.
Но не все покинули этот зал.
Белеза и Тина все еще сидели наверху у лестницы и смотрели через
балюстраду. Они могли видеть, что в зале остался Гальбро, ожидая, пока за
остальными закроется тяжелая дверь. Потом он заторопился к камину и
осторожно начал копаться в тлеющих углях. Наконец, он нагнулся, очень
пристально рассмотрел какой-то предмет, затем поднялся, поспешно и
испуганно осмотрелся и, в чем-то убедившись, также торопливо вышел через
другую дверь.
- Что он искал в очаге? - прошептала Тина.
Белеза недоуменно пожал а плечами, но потом любопытство одержало
верх, и она спустилась в пустой зал.
Мгновением позже она нагнулась над тем же местом, где рыскал
мажордом, и увидела то, что он так внимательно изучал.
Перед ней лежали обугленные остатки карты, которую Конан зашвырнул в
огонь. В любое мгновение эти остатки могли рассыпаться, однако на них все
еще были заметны какие-то светлые линии и пара слов. Слов этих она
прочитать не смогла, но линии, казалось представляли из себя изображение
горы или утеса, а нарисованные вокруг крестики, вероятно, означали лес,
или, по крайней мере, группу тесно стоявших друг возле круга деревьев.
Она совершенно не имела никакого понятия где находится изображенная
на карте гора, однако по поведению Гальбро она пришла к заключению, что
ему было известно это место. Он был единственным человеком из форта, кто
отваживался углубляться в лес на значительное расстояние.
В полуденном зное, наступившем после яростного штурма бури, в форте
установилась необычная тишина. Голоса людей толкавшихся за палисадом
звучал и приглушенно. Такая же томно-усталая тишина царила и на берегу,
где соперничающие команды, вооруженные до зубов и разделенные всего парой
сотен футов, разбили свои лагеря.
Далеко от берега, в бухте мирно покачивалась на водной глади "Красная
рука" с горсткой членов экипажа на борту, готовая при малейших признаках
предательства поднять якоря и выйти в море. Карака была козырной картой
Стромбанни, его лучшей гарантией против возможных уловок соперников.
Белеза снова поднялась по лестнице и остановилась под взглядом графа,
сидящего за столом и вертящего в руках порванную цепочку. Безо всякой
симпатии, но с порядочной долей страха она взглянула на него. Он жутко
изменился. Он, казалось, попал в ад, и страх, захлестнувший все его
существо, стер все человеческие, черты с его лица.
Конан спланировал все довольно искусно, чтобы исключить возможность
коварного нападения той или иной стороны, однако, насколько понимала
Белеза, он забыл подстраховаться от коварства своих неразборчивых в
средствах спутников. Он исчез в лесной чаще, чтобы провести к
определенному месту двух пиратов и две группы их людей, по пятнадцать
человек каждая.
Зингаранка также была уверена в том, что она больше никогда не увидит
его живым.
Наконец, она открыла рот и испугалась собственного голоса, который
отдавался в ее ушах хриплой и напряженной интонацией.
- Варвар с этими страшными людьми в лесу. Как только Стромбанни и
Зароно заполучат золото и драгоценности в свои руки, они убьют его. Что
будет, когда они вернутся назад с сокровищами? Должны ли мы действительно
погрузиться на борт пиратского корабля? Можем ли мы довериться Стромбанни?
Валенсо с отсутствующим видом покачал головой.
- Стромбанни нас всех перебьет, чтобы получить нашу долю сокровищ.
Однако Зароно прошептал мне перед уходом свой план. Мы взойдем на борт
"Красной руки", но не как гости, а как владельцы корабля. Зароно сообщил
мне, что он позаботится о том, чтобы путешественники не управились во
время и ночью разбили лагерь в лесу. Он найдет возможность убить во сне
Стромбанни и его людей. Потом он и его люди тайно и незаметно проберутся к
побережью. Не задолго до наступления рассвета я скрыто пошлю на форт своих
рыбаков. Они должны будут подплыть к кораблю и захватить его. Поэтому не
надо думать ни о Стромбанни, ни о Конане. Зароно и его приятели выйдут из
леса и вместе с корсарами, оставшимися на берегу, нападут в темноте на
бараханцев, а я выведу из крепости своих солдат, чтобы поддержать атаку
Зароно. Без капитана пираты станут для нас легкой добычей, это очевидно.
Потом мы вместе со всеми сокровищами выйдем в море на "Красной руке".
- А что будет со мной? - спросила девушка.
- Я обещал тебя Зароно, - сурово ответил дядя. - Без этого он вообще
не возьмет нас с собой.
- Но я не хочу выходить за него замуж, - беспомощно возразила
девушка.
- И не помышляй об этом. Ты выполнишь, то, что я сказал, - мрачно
произнес он без следа сочувствия. Он поднял цепочку, и металлическая
змейка блеснула в косо падающих лучах солнца. - Я, должно быть, потерял ее
на берегу, - пробормотал он. - Он на шел ее, когда выходил из лодки.
- Вы не потеряли ее на берегу, - повторила Белеза голосом таким же
безжалостным, как и интонация только что прозвучавших его слов. Ей по
казалось, что сердце ее окаменело. - Вы сорвали ее с шеи девочки прошлой
ночью, когда избивали Тину. Я видела эту цепочку, валявшуюся на полу,
прежде чем покинуть зал.
Вздрогнув, он взглянул на нее. Его искаженное лицо посерело от
неприкрытого страха.
Она жестоко усмехнулась, прочитав в его расширившихся от ужаса глазах
и застывших от напряжения изгибах губ, невысказанный вопрос.
- Да! Именно так Черный чужеземец! Он был здесь. В этом зале! Он,
должно быть, нашел цепочку на полу. Охранники не видели его, но темной
ночью он был перед дверью вашей спальни. Я видела его через глазок в
двери, когда он бесшумно крался по коридору.
Некоторое время ей казалось, что он умрет от охватившего его черты
страха. Он снова обессиленно опустился на свой стул, который безжалостно
заскрипел под тяжестью его безвольного тела. Цепочка выскользнула из его
ослабевших пальцев и с шелестом упала на стол.
- В главном доме! - с ужасом прошептал он. - Я надеялся, что
бдительная охрана и прочие запоры помешают его проникновению. Глупец!
Какой же я глупец! Я так же не могу защититься от него, как и ускользнуть
от его погони!
Его затрясло.
- У моей двери! - застонал он. Это доконало его. - Почему же он не
вошел? - снова простонал он и рванул воротничок, словно тот его душил. -
Почему он не положил конец этой ужасной непрекращающейся игре? Как часто я
видел во сне, как он, слившись с темнотой, проникается странными
помыслами, прокрадывается в мою спальню, нагибается надо мной и смотрит.
Смотрит! И адский голубой огонь призрачно мерцает вокруг его головы.
Почему...
Припадок кончился, но судорожная лихорадка невероятно сильно ослабила
графа.
- Я понимаю, - задыхаясь, прерывисто произнес он. - Он играет со мной
в кошки-мышки. Жонглирует моей жизнью, словно сгоревшим факелом. Убить
меня ночью ему кажется слишком легким и милосердным способом покончить с
этой игрой. Поэтому он уничтожил корабль, на котором мне, по всей
вероятности, удалось бы бежать с проклятого берега. Он убил этого
несчастного пикта и обмотал мою цепь вокруг его головы, чтобы лесные
дикари подумали, что убил его я. Он достаточно часто видел эту цепочку на
моей шее раньше.
Воздуха ему не хватало.
- Но почему? Какого дьявола он все это затеял? Чего он этим
добивается? Наверное, все происходящее настолько чудовищно, что обычный
человеческий разум не в силах этого постичь!
- Кто этот Черный Чужеземец? - спросила Белеза и почувствовала, как у
нее по спине побежали мурашки.
- Проклятый Демон, которого я освободил собственной алчностью и
несдержанной жестокостью, не подумав о том, что он будет мучить меня целую
вечность! - прошептал граф. Он растопырил свои длинные пальцы на крышке
стола и взглянул на Белезу запавшими, странно блестевшими глазами, однако
у нее появилось ощущение, что он не видит ее, что он смотрит сквозь нее,
уставившись в мрачное полное мучении и невероятных страданий будущее.
- В моей юности, при дворе у меня был враг, - сказал он, адресуясь
больше к самому себе, чем к племяннице. Он был могущественным и
влиятельным человеком, стоял между мной и моими амбициями. В те годы я в
своей алчности и жажде власти и богатства стал искать помощи у Черной
Магии и обратился к колдуну, который по моему желанию вызывал демона из
пучины мрака. Этот демон покончил с моим врагом, моя власть и мои
богатства выросли до огромных размеров, и никто из моих соперников больше
не мог состязаться со мной. Однако я задумал обмануть помогавшего мне
колдуна в обещанном ему вознаграждении, которое обязался выплатить и
который должен был выплатить ему смертный, который нуждался в его помощи.
Этим колдуном был Тот-Амон из Ринга, изгнанный из своей родной земли
- Стигии. Во время царствования короля Ментуфферры он бежал из страны.
Когда Ментуфферра умер и на трон Люкура, изготовленный из дорогой слоновой
кости, взошел Ктесфон, Тот-Амон мог вернуться на родину, однако он остался
в Кордаве и постоянно напоминал мне о том, что я должен расплатиться с ним
за все услуги, оказанные им мне. Однако вместо того, чтобы отдать ему
обещанную половину моего состояния, я донес на него своему монарху,
поэтому Тот-Амону не оставалось ничего другого, как только поспешно и
тайно вернуться в Стигию. Там он быстро приобрел благосклонность нового
правителя, а со временем также и огромное богатство и могучую силу, пока
не сделался настоящим правителем этой страны.
Два года назад, находясь в Кордаве, я получил неожиданное известие,
что Тот-Амон внезапно исчез из Стигии. А потом, через некоторое время,
однажды ночью я увидел его дьявольское коричневое лицо, подстерегающее
меня в темном и мрачном углу зала в моем собственном дворце.
Но однажды ночью мне удалось убить трех или четырех воинов - в темноте я
не разобрал - и бежать.
Он оглядел сидящих за столом и продолжал:
- Вернуться я не мог, потому что они преследовали меня, постоянно
держались позади меня, и они погнали меня на запад. Пару дней назад мне
посчастливилось отделаться от них, и, слава Крому, я нашел убежище именно
там, где Траникос спрятал свои сокровища. Я обнаружил все: сундуки с
одеждой и оружием, целые груды монет, драгоценностей и золотых украшений,
и среди всего этого богатства - драгоценный камень Тотмекрис, сверкающий
как застывший звездный огонь! Старый Траникос и одиннадцать его самых
доверенных сподвижников сидели вокруг стола, сработанного из черного
дерева. Все они вот уже на протяжении ста лет неподвижно всматривались в
эту драгоценность.
- Что?
- Да, вы в чем-то сомневаетесь? - Конан рассмеялся. - Траникос умер
около своих драгоценностей и все остальные заодно с ним! Их трупы, как ни
странно, не разложились, и не высохли. Они сидят там в своих сапогах с
отворотами, в длинных плащах и кожаных широкополых шляпах. У каждого из
них в руке стакан вина, и сейчас они сидят в тех же самых позах, как и те,
которые они выбрали сто лет назад. И так они сидели в течение всей этой
сотни лет.
- Это же невозможно! Просто невероятно! - пробурчал Стромбанни,
полный неприятных чувств. - Это уже не шутки. В конце концов, нам
необходимы сокровища. Говори дальше, Конан.
На этот раз киммериец тоже уселся за стол, налил в бокал вина и одним
глотком опустошил его.
- Во имя Крома, это первый бокал вина с тех пор, как я покинул
Аквилонию, - произнес он. - Эти проклятые Орлы буквально наступали мне на
пятки, так, что я едва успевал подкрепиться ягодами и орехами, которые
находил и срывал по пути во время бегства. Иногда мне попадались лягушки,
и я проглатывал их сырыми, потому что не мог рисковать и разжечь костер.
Его нетерпеливые слушатели, ругаясь, наперебой объяснили ему, что их
интересует не его питание, а сокровища.
Он вновь насмешливо ухмыльнулся и продолжил:
- Ну, после того, как я случайно наткнулся на сокровища, я отдохнул
пару дней, изготовил силки на кроликов, установил их, откормился и залечил
свои раны. Однажды я увидал на западной части небосклона поднимающийся
дым, но, естественно, подумал, что это какая-то деревушка пиктов на
морском побережье. Я остался около сокровищ, потому что случайно укрылся в
том месте, которого избегают пикты. Если меня действительно выслеживало
какое-нибудь из местных племен, охотники должны были, по крайней мере,
просто как-то обнаружить себя.
Вчера ночью я, наконец, направился на запад, намереваясь выйти на
берег в двух-трех милях севернее того места, где я наблюдал дым. Я был
недалеко от берега, когда обрушилась буря. Я спрятал драгоценности под
каменным выступом и стал ждать, пока буря не прекратится. Потом я забрался
на высокое дерево, чтобы посмотреть, нет ли поблизости пиктов, но заместо
них я увидел караку Строма, стоящую на якоре, и его людей, гребущих на
лодке к берегу. Я направился к лагерю Строма и на берегу столкнулся с
Галакусом. У нас оставались старые долги, и мы на месте разрешили наши
проблемы, и он умер.
- Какова была причина этой вражды? - спросил Стромбанни.
- О, несколько лет назад он отбил у меня девушку. Устраивает? О том,
что у него была карта, я вообще не подозревал, пока он, умирая, не
попытался проглотить ее. Разумеется, я сразу же узнал изображенную на
схеме местность и подумал, что мне делать, когда одна из ваших собак
придет сюда и обнаружит его труп. Я лежал поблизости, укрывшись в лесной
чаще, пока ты и твои люди рыскали вокруг. Я не счел этот момент подходящим
для того, чтобы показаться вам, - он рассмеялся в искаженное яростью лицо
Стромбанни.
- Ну, пока я лежал там и слушал вас, я достаточно узнал о положении
вещей, а также о том, что Зароно и Валенсо находились на берегу всего в
паре миль отсюда. Когда я услышал, как ты сказал, что Зароно, должно быть,
убил Галакуса и забрал карту, и ты должен будешь иметь с ним дело, чтобы
получить возможность убить его и забрать у него карту.
- Собака! - прохрипел Зароно.
Стромбанни хотя и побледнел, но дружески улыбался.
- Может быть, ты думаешь, что я был бы честным с такой собакой, как
ты? Рассказывай дальше, Конан.
Киммериец оглядел спорщиков и ухмыльнулся. Было очевидно, что он
намерен разжечь пламя вражды и ненависти между этими двумя морскими
грабителями.
- Осталось рассказать совсем немного. Я побежал через лес в то время
как ты поплыл вдоль берега и оказался у форта задолго до меня. Твое
предположение о том, что шторм уничтожил корабль Зароно, было правильным -
но тебе эта бухта тоже была известна.
Он взглянул на пиратов.
- Итак, дело теперь выглядит таким образом: у меня есть сокровища, у
Стромбанни имеется корабль. Валенсо располагает запасами провианта. Во имя
Строма, Зароно, честно говоря, я не знаю, что можешь предложить ты, однако
чтобы избежать дальнейших стычек, я подключаю к этому предприятию и тебя
также. Мое предложение, как видите, достаточно простое. Дальше. Мы
разделим добычу на четыре равные части, отплывем в море на "Красной руке".
Ты, Зароно, а также ты, граф Валенсо, останетесь здесь на берегу со своими
долями драгоценностей. Вы можете сделаться королями этой богом забытой
глуши или построить корабль из стволов деревьев, растущих здесь в
достаточном количестве - как вам будет угодно.
Валенсо побледнел. Зароно грубо выругался, а Стромбанни усмехнулся.
- Ты действительно настолько легкомысленен и наивен, чтобы вместе со
Стромбанни подняться на борт его корабля? - с яростью спросил Зароно. - Он
перережет тебе глотку прежде, чем этот берег исчезнет за горизонтом.
Конан рассмеялся. Он весело сказал:
- Это головоломка о козе, волке и капусте. Как их нужно перевезти
через реку с таким расчетом, чтобы один не сожрал другого.
- Типичный киммерийский юмор, - пробурчал Зароно.
- Я не останусь здесь! - глаза Валенсо дико сверкнули, лицо
напряглось. - Будут сокровища или нет, я должен немедленно убраться
отсюда.
Конан задумчиво посмотрел на него.
- Ну, хорошо, тогда я предлагаю такой план мы разделим сокровища, как
и предполагалось сначала. Потом на корабле поплывут Стромбанни, Зароно и
вы, лорд Валенсо, а также те из ваших людей, кого вы возьмете с собой. Вы
поплывете на, "Красной руке". А я остаюсь полным хозяином этого форта
вместе с оставшимися вашими людьми, Валенсо, и людьми Зароно, и сам строю
корабль. Устраивает?
Лицо Зароно побледнело.
- Таким образом, мне предоставлен выбор; остаться здесь в изгнании,
или же бросить своих людей и подняться на борт "Красной руки", чтобы
позволить там перерезать себе горло.
Раскатистый смех Конана гулко прозвучал в огромном зале. Он
по-приятельски грохнул Зароно по плечу, не обращая внимания на яростные
глаза корсара, сверкавшие нескрываемой жаждой убийства.
- Это так, Зароно, - подтвердил он. - Оставайтесь здесь, а я и
Стромбанни уплывем отсюда, или же ты плыви со Стромбанни и позволь своим
людям остаться здесь со мной.
- Нет лучше, если Зароно отправиться вместе со мной, - откровенно
заявил Стромбанни. - Ты можешь восстановить против меня моих людей, Конан,
и мои собственные сподвижники прикончат меня прежде, чем нам доведется
увидеть на морском горизонте Бараханские острова.
Пот выступил на побледневшем лице Зароно.
- Ни я, ни граф, ни его племянница не достигнут суши целыми и
невредимыми, если мы доверимся Стромбанни, - сказал он. - Сейчас вы оба в
моей власти, потому что мои люди находятся в форте. Что удержит меня от
того, чтобы уничтожить вас обоих?
- Ничего, - улыбаясь, ответил непоколебимый Конан, - Кроме того
факта, что люди Стромбанни, если ты приведешь свои намерения в исполнение,
уйдут в море, и они убьют вашу идею в зародыше, оставят вас здесь, на этом
глухом берегу, где пикты очень скоро расправятся со всеми вами. Ну и,
естественно, кроме того обстоятельства, что я расколю тебе череп, если ты
попытаешься позвать своих людей.
Произнося это, Конан откровенно смеялся, словно его предложение было
невероятно смешным.
Однако Белеза чувствовала, что он говорит то, что думает. Его
отливающая металлическим блеском сабля спокойно лежала у него на коленях,
в то время, как Зароно положил свой меч на стол вне досягаемости своей
руки. Гальбро не был воином, а Валенсо, очевидно, был не в состоянии
принять решение.
- Да, - пробурчал Стромбанни, - так легко тебе с нами не справиться.
Я согласен на предложение Конана. А что думаете по этому поводу вы,
Валенсо?
- Я должен как можно скорее убраться отсюда! - хрипло прошептал граф,
тупо уставившись пустыми глазами в стену напротив. - И я должен
поспешить... я должен убраться... прочь отсюда... и как можно скорее.
Стромбанни наморщил лоб, удивленный странным поведением графа, и,
злобно усмехаясь, развернулся к корсару.
- Ну, а ты, Зароно?
- Разве у меня остается какой-нибудь выбор? - пробурчал недовольно
Зароно. - Если ты позволишь мне взять с собой на борт корабля трех
офицеров и сорок человек из моего экипажа, и я согласен.
- Офицеры и тридцать человек!
- Хорошо, я согласен.
- Итак, все в порядке.
Таким образом пакт был заключен без рукопожатий и громких тостов. Оба
капитана сверкали друг на друга глазами, словно оголодавшие волки. Граф
дрожащими пальцами теребил свои обвисшие усы, однако не отреагировал на
сделку, полностью углубившись в свои сумрачные мысли.
Конан беззаботно потянулся как огромная кошка, залпом выпил вино и
улыбнулся присутствующим и с обезоруживающей непринужденностью, однако в
продемонстрированной киммерийцем улыбке таилось выражение спрятавшегося в
засаде тигра.
Белеза ощущала убийственные намерения каждого из сидящих за столом.
Ни один из них не думал о том, чтобы выполнить соглашение, за исключением,
быть может, одного только Валенсо. Каждый из морских грабителей хотел
заполучить в собственные руки корабль и все драгоценности. Никто из них не
помышлял о том, чтобы удовлетвориться меньшим.
Но каким образом? Что происходило в головах этих людей, какие мысли
роились в уме каждого из них? Киммериец, несмотря на свою необычную
открытость и прямоту, был не менее хитер, чем остальные - и, к тому же,
еще более опасен. Своему главенству в создавшейся ситуации он был обязан
но только собственными физическими силами - хотя его могучие плечи и
упругие бицепсы толщиной в шею обычного человека казались невероятно
мощными и сильными - но также и его железная выдержка, которая удивила
даже непрошибаемых Стромбанни и Зароно.
- Ты должен отвести нас к сокровищам, - потребовал Зароно.
- Подожди немного, - осадил его киммериец. - Мы должны разделить наши
силы с тем, чтобы ни один из нас не мог навредить другому. Мы сделаем
следующее: люди Стромбанни - с полдюжины или около этого - высадятся на
берег и разобьют там лагерь таким образом, чтобы обе группы могли держать
друг друга под постоянным наблюдением и были уверены в том, что ни одна из
групп не смоется тайком, когда мы найдем сокровища, и не нападет на нас из
засады. Оставшиеся на борту "Красной руки" люди выведут корабль из бухты в
море, чтобы оказаться вне пределов досягаемости обоих групп. Люди Валенсо
останутся в форте, однако ворота должны быть открыты. Вы идете с нами,
граф ?
- В лес? - Валенсо судорожно вздрогнул и плотнее завернулся в плащ. -
Не пойду, даже если мне будет предложено все золото Траникоса!
- Ну, хорошо. Мы возьмем с собой тридцать человек, чтобы нести
сокровища, по пятнадцать мужчин из каждой команды и отправимся в путь
немедленно.
Белеза, внимательно наблюдавшая за тем, что происходит внизу,
увидела, как Зароно и Стромбанни обменялись незаметно тайными взглядами, а
потом быстро и воровато опустили глаза, поднялись бокалы, чтобы скрыть
свои невысказанные коварные намерения.
Белеза обнаружила в плане Конана смертельно опасную слабую сторону, и
удивленно спросила себя, как это он мог допустить такой просчет. Быть
может, он просто был уверен в своих силах? Однако она знала, что он не
вернется из леса живым. Как только сокровища окажутся в их руках, оба
мошенника расправятся с этим человеком, убьют этого гиганта, которого они
так ненавидят.
Она вздрогнула, поежилась и сочувственно посмотрела на мужчину,
которого судьба, похоже, приговорила к смерти. Странно было видеть этого
могучего бойца, сидевшего там, внизу, и пьющего вино с негодяями, живыми и
невредимыми, и знать, что он уже обречен на гибель.
Возникавшая ситуация была явно нездоровой и источала ненависть и
враждебность. Зароно с удовольствием свалил бы на пол Стромбанни и убил бы
его, будь у него такой шанс. Девушка не сомневалась и в том, что пират
также уже вынес смертный приговор Зароно и ее дяде. Если бы Зароно
оказался победителем, она, по крайней мере, осталась бы в живых. Но когда
она посмотрела на корсара, который нервно подкручивал свои усы и на лице,
которого сейчас четко проявились все гнусные черты его характера, она
поняла, что не представляет, что именно ей лучше выбрать: гибель или
Зароно.
- Как далеко предстоит идти? - осведомился Стромбанни.
- Если мы выйдем в путь немедленно, в полночь мы уже сможем
вернуться, - ответил Конан. Он в очередной раз опустошил свой бокал,
поправил пояс с оружием и взглянул на графа. - Валенсо, это вы,
свихнувшись, убили пикта в охотничьей раскраске?
Валенсо пораженно заморгал.
- Что вы хотите этим сказать?
- Значит, вы не знаете, что ваши люди вчера ночью убили в лесу пикта?
Граф покачал головой.
- Ни один из моих людей прошлой ночью не был в лесу.
- Во всяком случае в лесу кто-то был, - пробормотал киммериец,
вцепившись в стол. - Я видел голову пикта на дереве на краю лесной чащи и
на ней отсутствовала боевая окраска. Так как там не было отпечатков следов
сапог, я решил, что убийство произошло еще до начала шторма. Но там можно
было видеть множество других следов отпечатки мокасин на влажной почве.
Итак, пикты побывали там и видели голову на дереве. Должно быть, это были
воины какого-то другого племени, в противном случае они забрали бы ее с
собой. Если у них, оказалось, заключен мир с племенем убитого, они,
конечно же, побежали в его деревню, чтобы сообщить о случившемся.
- Может быть, они его и убили? - произнес Валенсо.
- Нет, конечно, нет. Однако вы, как и я, знаете, кто и почему это
сделал. Вот эта цепочка была обмотана вокруг обрубка шеи и застегнута на
нем. Вы должно быть, сошли с ума, если решились сделать это.
Он бросил на стол перед графом что-то; граф придушенно застонал,
схватившись за горло обеими руками.
- Я узнал печать Корзетты, - сказал Конан. - Одна только эта цепочка
точно укажет любому пикту, что убийство мог совершить лишь белый.
Валенсо подавленно молчал. Он уставился на цепочку, словно перед ним
извивалась ядовитая змея, которая может укусить.
Конан некоторое время пристально наблюдал за ним с мрачным выражением
глаз, потом вопросительно посмотрел на остальных. Зароно сделал быстрый
жест, который указывал на то, что граф не совсем в своем уме. Конан
засунул свою саблю в ножны и нахлобучил кожаную шляпу.
- Ладно, хорошо, теперь мы можем идти, - сказал он.
Оба морских грабителя поспешно опустошили свои бокалы. Они тоже
спрятали свои клинки в ножны. Зароно положил свою руку на дрожащие пальцы
Валенсо и слегка потряс их.
Граф вздрогнул и внимательно осмотрелся, потом оцепенело вышел из
зала вместе с остальными. Цепочка болталась на его пальцах.
Но не все покинули этот зал.
Белеза и Тина все еще сидели наверху у лестницы и смотрели через
балюстраду. Они могли видеть, что в зале остался Гальбро, ожидая, пока за
остальными закроется тяжелая дверь. Потом он заторопился к камину и
осторожно начал копаться в тлеющих углях. Наконец, он нагнулся, очень
пристально рассмотрел какой-то предмет, затем поднялся, поспешно и
испуганно осмотрелся и, в чем-то убедившись, также торопливо вышел через
другую дверь.
- Что он искал в очаге? - прошептала Тина.
Белеза недоуменно пожал а плечами, но потом любопытство одержало
верх, и она спустилась в пустой зал.
Мгновением позже она нагнулась над тем же местом, где рыскал
мажордом, и увидела то, что он так внимательно изучал.
Перед ней лежали обугленные остатки карты, которую Конан зашвырнул в
огонь. В любое мгновение эти остатки могли рассыпаться, однако на них все
еще были заметны какие-то светлые линии и пара слов. Слов этих она
прочитать не смогла, но линии, казалось представляли из себя изображение
горы или утеса, а нарисованные вокруг крестики, вероятно, означали лес,
или, по крайней мере, группу тесно стоявших друг возле круга деревьев.
Она совершенно не имела никакого понятия где находится изображенная
на карте гора, однако по поведению Гальбро она пришла к заключению, что
ему было известно это место. Он был единственным человеком из форта, кто
отваживался углубляться в лес на значительное расстояние.
В полуденном зное, наступившем после яростного штурма бури, в форте
установилась необычная тишина. Голоса людей толкавшихся за палисадом
звучал и приглушенно. Такая же томно-усталая тишина царила и на берегу,
где соперничающие команды, вооруженные до зубов и разделенные всего парой
сотен футов, разбили свои лагеря.
Далеко от берега, в бухте мирно покачивалась на водной глади "Красная
рука" с горсткой членов экипажа на борту, готовая при малейших признаках
предательства поднять якоря и выйти в море. Карака была козырной картой
Стромбанни, его лучшей гарантией против возможных уловок соперников.
Белеза снова поднялась по лестнице и остановилась под взглядом графа,
сидящего за столом и вертящего в руках порванную цепочку. Безо всякой
симпатии, но с порядочной долей страха она взглянула на него. Он жутко
изменился. Он, казалось, попал в ад, и страх, захлестнувший все его
существо, стер все человеческие, черты с его лица.
Конан спланировал все довольно искусно, чтобы исключить возможность
коварного нападения той или иной стороны, однако, насколько понимала
Белеза, он забыл подстраховаться от коварства своих неразборчивых в
средствах спутников. Он исчез в лесной чаще, чтобы провести к
определенному месту двух пиратов и две группы их людей, по пятнадцать
человек каждая.
Зингаранка также была уверена в том, что она больше никогда не увидит
его живым.
Наконец, она открыла рот и испугалась собственного голоса, который
отдавался в ее ушах хриплой и напряженной интонацией.
- Варвар с этими страшными людьми в лесу. Как только Стромбанни и
Зароно заполучат золото и драгоценности в свои руки, они убьют его. Что
будет, когда они вернутся назад с сокровищами? Должны ли мы действительно
погрузиться на борт пиратского корабля? Можем ли мы довериться Стромбанни?
Валенсо с отсутствующим видом покачал головой.
- Стромбанни нас всех перебьет, чтобы получить нашу долю сокровищ.
Однако Зароно прошептал мне перед уходом свой план. Мы взойдем на борт
"Красной руки", но не как гости, а как владельцы корабля. Зароно сообщил
мне, что он позаботится о том, чтобы путешественники не управились во
время и ночью разбили лагерь в лесу. Он найдет возможность убить во сне
Стромбанни и его людей. Потом он и его люди тайно и незаметно проберутся к
побережью. Не задолго до наступления рассвета я скрыто пошлю на форт своих
рыбаков. Они должны будут подплыть к кораблю и захватить его. Поэтому не
надо думать ни о Стромбанни, ни о Конане. Зароно и его приятели выйдут из
леса и вместе с корсарами, оставшимися на берегу, нападут в темноте на
бараханцев, а я выведу из крепости своих солдат, чтобы поддержать атаку
Зароно. Без капитана пираты станут для нас легкой добычей, это очевидно.
Потом мы вместе со всеми сокровищами выйдем в море на "Красной руке".
- А что будет со мной? - спросила девушка.
- Я обещал тебя Зароно, - сурово ответил дядя. - Без этого он вообще
не возьмет нас с собой.
- Но я не хочу выходить за него замуж, - беспомощно возразила
девушка.
- И не помышляй об этом. Ты выполнишь, то, что я сказал, - мрачно
произнес он без следа сочувствия. Он поднял цепочку, и металлическая
змейка блеснула в косо падающих лучах солнца. - Я, должно быть, потерял ее
на берегу, - пробормотал он. - Он на шел ее, когда выходил из лодки.
- Вы не потеряли ее на берегу, - повторила Белеза голосом таким же
безжалостным, как и интонация только что прозвучавших его слов. Ей по
казалось, что сердце ее окаменело. - Вы сорвали ее с шеи девочки прошлой
ночью, когда избивали Тину. Я видела эту цепочку, валявшуюся на полу,
прежде чем покинуть зал.
Вздрогнув, он взглянул на нее. Его искаженное лицо посерело от
неприкрытого страха.
Она жестоко усмехнулась, прочитав в его расширившихся от ужаса глазах
и застывших от напряжения изгибах губ, невысказанный вопрос.
- Да! Именно так Черный чужеземец! Он был здесь. В этом зале! Он,
должно быть, нашел цепочку на полу. Охранники не видели его, но темной
ночью он был перед дверью вашей спальни. Я видела его через глазок в
двери, когда он бесшумно крался по коридору.
Некоторое время ей казалось, что он умрет от охватившего его черты
страха. Он снова обессиленно опустился на свой стул, который безжалостно
заскрипел под тяжестью его безвольного тела. Цепочка выскользнула из его
ослабевших пальцев и с шелестом упала на стол.
- В главном доме! - с ужасом прошептал он. - Я надеялся, что
бдительная охрана и прочие запоры помешают его проникновению. Глупец!
Какой же я глупец! Я так же не могу защититься от него, как и ускользнуть
от его погони!
Его затрясло.
- У моей двери! - застонал он. Это доконало его. - Почему же он не
вошел? - снова простонал он и рванул воротничок, словно тот его душил. -
Почему он не положил конец этой ужасной непрекращающейся игре? Как часто я
видел во сне, как он, слившись с темнотой, проникается странными
помыслами, прокрадывается в мою спальню, нагибается надо мной и смотрит.
Смотрит! И адский голубой огонь призрачно мерцает вокруг его головы.
Почему...
Припадок кончился, но судорожная лихорадка невероятно сильно ослабила
графа.
- Я понимаю, - задыхаясь, прерывисто произнес он. - Он играет со мной
в кошки-мышки. Жонглирует моей жизнью, словно сгоревшим факелом. Убить
меня ночью ему кажется слишком легким и милосердным способом покончить с
этой игрой. Поэтому он уничтожил корабль, на котором мне, по всей
вероятности, удалось бы бежать с проклятого берега. Он убил этого
несчастного пикта и обмотал мою цепь вокруг его головы, чтобы лесные
дикари подумали, что убил его я. Он достаточно часто видел эту цепочку на
моей шее раньше.
Воздуха ему не хватало.
- Но почему? Какого дьявола он все это затеял? Чего он этим
добивается? Наверное, все происходящее настолько чудовищно, что обычный
человеческий разум не в силах этого постичь!
- Кто этот Черный Чужеземец? - спросила Белеза и почувствовала, как у
нее по спине побежали мурашки.
- Проклятый Демон, которого я освободил собственной алчностью и
несдержанной жестокостью, не подумав о том, что он будет мучить меня целую
вечность! - прошептал граф. Он растопырил свои длинные пальцы на крышке
стола и взглянул на Белезу запавшими, странно блестевшими глазами, однако
у нее появилось ощущение, что он не видит ее, что он смотрит сквозь нее,
уставившись в мрачное полное мучении и невероятных страданий будущее.
- В моей юности, при дворе у меня был враг, - сказал он, адресуясь
больше к самому себе, чем к племяннице. Он был могущественным и
влиятельным человеком, стоял между мной и моими амбициями. В те годы я в
своей алчности и жажде власти и богатства стал искать помощи у Черной
Магии и обратился к колдуну, который по моему желанию вызывал демона из
пучины мрака. Этот демон покончил с моим врагом, моя власть и мои
богатства выросли до огромных размеров, и никто из моих соперников больше
не мог состязаться со мной. Однако я задумал обмануть помогавшего мне
колдуна в обещанном ему вознаграждении, которое обязался выплатить и
который должен был выплатить ему смертный, который нуждался в его помощи.
Этим колдуном был Тот-Амон из Ринга, изгнанный из своей родной земли
- Стигии. Во время царствования короля Ментуфферры он бежал из страны.
Когда Ментуфферра умер и на трон Люкура, изготовленный из дорогой слоновой
кости, взошел Ктесфон, Тот-Амон мог вернуться на родину, однако он остался
в Кордаве и постоянно напоминал мне о том, что я должен расплатиться с ним
за все услуги, оказанные им мне. Однако вместо того, чтобы отдать ему
обещанную половину моего состояния, я донес на него своему монарху,
поэтому Тот-Амону не оставалось ничего другого, как только поспешно и
тайно вернуться в Стигию. Там он быстро приобрел благосклонность нового
правителя, а со временем также и огромное богатство и могучую силу, пока
не сделался настоящим правителем этой страны.
Два года назад, находясь в Кордаве, я получил неожиданное известие,
что Тот-Амон внезапно исчез из Стигии. А потом, через некоторое время,
однажды ночью я увидел его дьявольское коричневое лицо, подстерегающее
меня в темном и мрачном углу зала в моем собственном дворце.