Стадникова Екатерина. Стальной ворон. Книга 2

   — Оно… пугающее. — Робин обхватила коленки. — Мутное, поцарапанное все… еще и в черной раме.
   — Же-есть! — протянула Зан.
   — Нет, скорее чугун, — со знанием дела возразила Би.
   — Чо? А, неважно! Показывайте, — не отставала та.
   Эмьюз встрала на четвереньки и запустила руки под кровать. Тяжелая рама скрежетнула по полу, заставив Робин болезненно поморщиться. Тень бережно стерла пыль с тусклого стекла.
   — Волшебная ж вещь! — обращаясь в основном к Би, заявила Зан. — У такого только на женихов гадать!
   — А ты умеешь? — встрепенулась Лют.
   — Каждая уважающая себя девчонка уметь должна! — для пущей убедительности драконья дочка даже палец вверх подняла.
   — Погадай мне, — Тень с мольбой уставилась на Зан.
   — Тут главное правильно выбрать день, — нарочито важно сообщила та.
   Как ни противилась Робин, приглянувшееся Зан зеркало беспрепятственно поселилось на стене. И теперь подружки с нетерпением ждали того счастливого момента, когда драконья дочка поделится с ними своим искусством.

* * *

   Шуты отнимали у Клауса большую часть времени. Дикая парочка торчала у него дома почти безвылазно.
   — Вы как вампиры, — не выдержал Клаус. — Один раз впустил, попробуй потом выгони!
   — А-а-а… я выпью твою кровь!.. — мистическим голосом зашипел Дэн.
   Он подпрыгнул и повис у мальчишки на плечах.
   — И отравишься, — стряхивая приятеля, иронически парировал тот.
   — Выпей моей, раз приспичило, — предложил Бэн.
   — А смысл? — Дэн обиженно шмыгнул носом. — Мы же вроде как оба вампиры.
   — Да… незадача, — изображая раздумья, протянул шут. — Но идея хороша. Давай вечером повампирим?
   — Жаль, мантии до посвящения первокурсников доставать нельзя… — Дэниэл пододвинул себе стул.
   — Они и не подошли бы, — возразил Бэн. — У вампирских должен воротник стоять вот так.
   Мальчишка поднял руки.
   — Не беда! Воротники из бумаги сделаем, — отмахнулся Дэн. — Айда девочек пугать?
   — Идите-идите! — вклинился Клаус.
   — Сначала работа, — покачал головой шут. — Наши исследования продвигаются. Сегодня мы прогнали через сканер сандвич с ветчиной и сыром.
   — И как результат? — мальчишка посмотрел на часы и достал сигарету.
   — Не дыми, ладно? — Дэн состроил гримасу крайнего отвращения. — Курильщик ты, а объяснительные писать нам. Потому что пропахнем все.
   — Уговорил, — согласился Клаус. — Итак, сандвич.
   Бэнжамин откашлялся, вышел к центру комнаты и достал из рюкзака альбом. А его приятель встал рядом, развернулся спиной, широко расставил ноги, втянул голову в плечи и, отведя руки чуть назад, приготовился исполнить роль штатива.
   — Мы выяснили, что испытуемый, — Бэн перевернул первую страницу, демонстрируя чертеж сандвича в изометрии, — совершенно точно не является Танцором!
   — Революционное открытие! — подыгрывая шутам, зааплодировал Клаус.
   — Также мы выяснили, что представленная ветчина на восемьдесят процентов не является продуктом из мяса, — со всей серьезностью продолжил тот.
   На следующей странице зрителя встретил ожидаемый чертеж куска ветчины в трех измерениях и цветной график.
   — Просим вас, как заказчика исследования, позволить нам обнародовать данные по ветчине. — Бэнжамин сложил руки на животе, явно копируя кого-то.
   — Боюсь, подобные сведения повергнут читателей в ужас. — Многозначительная фраза не несла в себе никакого смысла.
   — Мы вернемся к обсуждению этого вопроса позже. — Бэн извлек из кармана очки без стекол и нацепил на нос. — Перейдем к сыру.
   Он перевернул страницу. Снова три картинки и график. На первом рисунке желтый прямоугольник, на последнем уже бесформенная клякса.
   — С прискорбием сообщаем, что этот испытуемый безвременно покинул нас, — со слезой в голосе произнес Бэнжамин. — Хуже всего, что причиной смерти стал наш эксперимент. Сыр расплавился. Пятно со внутренней обшивки прибора вывести пока не удалось. Дальнейшие исследования под вопросом.
   — Протестую! — Штатив ожил. — Сыр и был плавленым!
   Бэн снял очки и постучал ими приятеля по макушке.
   — Если удастся устранить жирные последствия, то можно возобновить эксперименты с твердыми сортами сыра, — добавил докладчик.
   — Предлагаю переходить от молочных изделий к млекопитающим, — громко объявил Клаус.
   — Хочешь сказать, что готов залезть в аппарат, который расплавил сыр? — Бэн икнул.
   — Нет, готов купить в городе пару мышей и безвозмездно передать их вам, — пояснил тот.
   — Мелкого зверья в лаборатории полно, — возразил Дэн. — Но мышь гарантированно сдохнет, не от воздействия облучения, так от страха.
   — Не сдохнет. — Бэнжамин приготовился долго и упорно спорить.
   — Мы не рекреаторы, а психофизики, пусть они мучают беззащитных животных! — Физиономия Дэниэла пошла пятнами.
   — Да, а мы будем мучить беззащитных Танцоров!!
   Одинаковые мальчишки стояли друг напротив друга и голосили, размахивая руками. Ситуация выглядела бы комичной, если бы предмет обсуждения не имел той важности, из-за которой Клаус оказался вынужден вмешаться.
   — Ты собрался сунуть в адскую машину меня, но переживаешь за глупых грызунов? — прямо спросил он.
   — На пятом курсе нам все равно дадут зверька, которого придется провести через все стадии. — Коронный аргумент Бэна заставил оппонента притихнуть.
   — Хомяк-Танцор, — Клаус согнулся пополам от смеха.
   — Нет, обычно это собаки служебных пород. — Бэнжамин забрал альбом и сунул обратно в рюкзак. — Хомяки слишком мелкие. Мы же Реконструкторы, а не часовщики.
   Шут сдвинул пепельницу и сел на подоконник.
   — На самом деле, нам действительно нужен… Танцор, — признался Бэн. — Ни сандвич, ни мышь, ни даже собака не сможет описать свои ощущения от сканирования. Нас учат, что это «легкое покалывание». От легкого покалывания не плавится сыр.
   — Издеваться над Эмьюз я не позволю, — твердо отрезал Клаус.
   — Аминь!! — Дэн немедленно кинулся пожимать ему руку.
   — Я не о ней. — Бэнжамин сосредоточенно тер лоб кончиками пальцев.
   — Лют придется тащить силой, — хихикнул второй шут.
   — И не о ней. — Его взгляд прояснился. — Шутники должны помогать друг другу.
   — Эээ… не думаю, что это хорошая идея, братишка. — Дэн побледнел. — Во-первых, он в прибор не поместится. Во-вторых, приставая с пустяками, мы рискуем лишиться уважения.
   — Опять не понял, — улыбнулся Бэн. — Речь о Баламуте Тангле.
   — А согласится? — удивился Клаус.
   — Это уже наша проблема, — беззаботно отмахнулся тот.
   Выпроводив гостей, мальчишка с удовольствием снял форму второкурсника, переоделся в привычный наряд и отправился в город. Перспектива остаться вне стен университета после поднятия моста Клауса не пугала, поскольку с его способностями это не имело значения, да и разрешения на полеты для него никто не отменял.
   От общения с шутами болела голова. При всей своей забавности психи слишком много шумели. Присмотревшись к мальчишкам повнимательнее, Клаус совершенно перестал их путать. За внешней схожестью пряталась огромная, необъятная, как земной шар, разница. Увы, объяснить ее словами Клаус не мог, сколько не пытался.
   Переписка с Брэдом замедлилась после того, как приятеля повысили со стажера до полноценного сотрудника. Зато его ответы сделались содержательнее и интереснее. Раз в неделю Барбара присылал подробный отчет обо всех событиях, произошедших с общими знакомыми и в городе вообще.
   Ударившегося в бега Дерека все еще разыскивала полиция. Несколько раз мелькала информация о гибели подозреваемого, но не находила подтверждения. Клаус сумел вывести Сэра Коллоу на серьезный разговор, но помощь, предложенная господином, сильно отличалась от той, на которую мальчишка рассчитывал. Для любых действий со стороны Ордена Дерек Саммерс должен быть пойман. Все, на что хватило Сэра Коллоу, так это на приказ брать Удава живым, даже если тот окажет вооруженное сопротивление.
   А вот поговорить с Робин о Берте и Артуре случая не представилось. Вообще все диалоги неизбежно скатывались к тому, что Клаусу непременно надо активнее добиваться взаимности от Эмьюз. Словно для Би было вопросом чести соединить их. Обо всем остальном подруга даже слушать не желала. Раздражающая жажда до чужой личной жизни, пожалуй, самая неприятная из девчоночьих черт. Да и как ему в принципе проводить время с Эмьюз, когда Дэн и Бэн присосались пиявками?
   Тень не сердилась на недостаток внимания, она-то прекрасно понимала, как это — попасть звездой программы в цирковое представление чокнутых антропоморфов. Трогательные пожелания крепких снов по рации вошли в традицию. Пусть теперь ничто не мешало пользоваться зеркальной связью, только у искаженного шипящим динамиком голоса имелся свой особенный шарм.
   Клаус не спеша шел по улице, наслаждаясь акварельными пейзажами, нарисованными бликами фонарей в напоенном туманом воздухе. Человек, не способный полюбить Шейдивейл — пропащий тип, начисто лишенный чувства прекрасного. Влажное эхо доносило обрывки фраз, стук каблуков и позвякивание дверных колокольчиков, — все это сливалось в одну прозрачную симфонию древнего города. Клаус не умел писать стихов, но если бы нечаянно открыл в себе такой дар, непременно постарался бы передать красоту и величие этого места. Чинная неторопливость, запечатленная в камне, завораживала. Размеренный ритм, сравнимый разве что с биением гигантского спокойного сердца, как по волшебству заставлял тревоги растаять, унестись прочь в бесконечную высь неба.
   Если бы кто-то из знакомых — кто угодно! — мог сейчас проникнуть в мысли Клауса, едва ли узнал бы обычно сухого и грубого мальчишку. В повседневной жизни он тщательно прятал все сентиментальное подальше от чужих глаз, как и положено мужчине. Но оставшись один на один с собой, Клаус не стеснялся ни трепета в груди, ни щемящей радости, с ним связанной. При первой же возможности он бежал от суеты университета с его шумными коридорами в каменные объятья вечерних улиц.
   Конечный пункт путешествия — облюбованный скромный книжный магазинчик, зажатый между домами и как бы извиняющийся за свою блеклую вывеску и невзрачный фасад. Клаус всегда успевал сюда почти к самому закрытию, но благожелательный хозяин великодушно позволял посетителю осмотреть товар.
   Мальчишка замешкался на пороге. Нескольких мгновений хватило, чтобы сообразить: случилась беда. Вырванный язычок колокольчика с хвостиком-кисточкой сиротливо валялся у входа. В глубине между стеллажами виднелось тело знакомого книжника, распростертое без движения на полу, а там, куда не дотягивался взгляд, копошился некто, бормоча бессвязные проклятья.
   — Чтоб тебя… Пол пинты… Отдохни… Скряга… — молодой голос дрожал.
   Упоительная романтика рассыпалась, слезла слюдяной чешуей. Клаус скользнул внутрь. У кассы возился встрепанный парень немногим старше него самого. Трясущимися руками он выгребал дневную выручку и рассовывал по карманам, не обращая внимания на то, что сыпалось мимо.
   «Пьяная сволочь», — подумал Клаус. Мальчишка исчез, а появившись прямо у преступника за спиной, схватил того за волосы и крепко приложил физиономией о прилавок. Гад взвыл от боли.
   — Считай, что арестован, — не давая тому опомниться, выплюнул Клаус.
   Он швырнул преступника на пол и ловко закатал в длинный пыльный коврик. От парня разило отвратной выпивкой. Клаус даже жалел, что все получилось так просто. Ни тебе хорошей драки, ни настоящей опасности. Россыпь медяков поблескивала в свете фонарей, пробивавшемся сквозь витрину с улицы.
   Убедившись, что торговец всего лишь без сознания, мальчишка открыл зеркальце и вызвал полицию.
   — Ты кто такой? — облизывая разбитую губу, гнусаво спросил преступник.
   — Помалкивай, колбаса, — лениво бросил Клаус.
   — Магазин закрыт, я сын хозяина. — Он сделал попытку выпутаться. — Примчится полиция, укажу на тебя, скажу, что ты на нас напал. Папочка меня не выдаст. Я, может, и паршивая овца, но своя. Проваливай, а?
   — Полные карманы денег у тебя и кругом твои пальчики. — Разговор с побежденным немало развлекал. — Чем ты, кстати, родственника… огрел? Я б на его месте после такого упек бы тебя в тюрьму и передачек бы не носил.
   — А ты что? Никогда своего папашу не хотел по башке отоварить? Или твоя мамаша-проститутка не призналась, кто он?
   Клаус развернулся и с улыбкой пнул сверток туда, где по логике вещей все еще должен быть живот. Затем он удобно устроился на ковровом бревне и вытянул ноги.
   — Никогда, — уверенно соврал Клаус. — Молчи и жди готового. С полицией наболтаешься.
   — Лупить лежачего и беспомощного! Прямо герой! — огрызнулся парень. — Отпусти меня, и посмотрим, кто кого!
   Игнорируя последнюю реплику с пола, он взял ближайшую книгу и принялся листать.
   — Штаны намочил? — не унимался пьяный тип. — Нагнись, чучело, я тебе нос откушу! Меня же отпустят! Я тебя найду, и мы с друзьями тебя так вздуем, что твоя мамочка месяц рыдать будет! Любишь почитать? Так после нас забудешь все буквы!
   — Либо ты закроешь рот, либо я тебя вырублю. Выбирай.
   Клаус развернулся и крепко схватил парня за горло.
   — Ладно, ладно, — пискнул тот. — Ты босс.
   Тут дверь в магазин открылась и вошли двое полицейских.
   — Аааа! Убивают!! — заверещал преступник.
   — Я предупреждал.
   Один удар, и парень затих.
   — Что здесь происходит? — строго спросил рослый крепкий мужчина, вынырнувший из-за стеллажа.
   — Ничего принципиально нового, офицер. — Клаус встал и поклонился. — Молодой человек утверждал, что является сыном вон того джентльмена. Но это не помешало ему напасть на отца. Когда я пришел, преступник выгребал деньги из кассы.
   — Я ж говорил, Дрю, — мужчина обернулся к своему спутнику.
   — Говорили, сэр, — вздохнул тот. — Бедняга… Дал же Бог сыночка.
   — А сам ты что здесь делаешь? — нахмурился офицер. — И чьих ты есть?
   — Я покупатель, — спокойно ответил мальчишка. — Клаус Раббе, к вашим услугам. Связной Сэра Джулиуса Коллоу. Можете проверить, если желаете.
   Полицейский присвистнул.
   — Вот ты, конечно, молодец, — продолжил он. — Но вместо того, чтобы стеречь эту… колбаску, сходил бы, принес воды, привел бы потерпевшего в чувства.
   — Виноват, не догадался. — Клаус потупился.
   Естественно, полицейские не дураки и прекрасно поняли, что «колбаска» вела себя весьма активно до последнего времени. Наверняка каждый из них с радостью наподдал бы завернутому в ковер парню, если бы не служба и честь мундира.
   С соблюдением всех формальностей Клаус вернулся в университетский комплекс глубоко за полночь. Дорога от ворот до порога дома заняла несколько минут. Мальчишка чувствовал, что устал, как собака.
   В окнах кухни горел тревожный свет, и металась из стороны в сторону длинная тень. Клаус превратился в ворона, перелетел на карниз и осторожно постучал клювом в стекло.
   — Где ты был? — сдвинув брови к самой переносице, спросил отец.
   — Рад, что ты волновался, Карл, — улыбнулся он, принимая привычный облик.
   — Повторяю. Где ты был?! — не сдавался тот.
   Клаус сел за стол и вдруг от души расхохотался! Он смеялся и смеялся, как сумасшедший, утирая выступившие слезы.
   — Каково искушение, Карл! — задыхался мальчишка.
   — У меня что? Все еще чернила на лбу? — смутился отец.
   — А они там были? — Клаус попытался удержать смех внутри, набрав воздуху в грудь.
   — Увы.
   Он вкратце пересказал, как решил вздремнуть между парами, опрокинул чернильницу и проснулся с синим лицом. На той части, где Карл с невозмутимым видом давал студентам задания перед тем, как отправиться смывать «боевую раскраску», Клаус уже, рыдая, растекся по крышке стола и молотил по ней кулаком.
   — А с тобой что? — закончив историю, поинтересовался отец.
   — Не поверишь, помогал полиции, — улыбнулся мальчишка.
   — Подробнее?
   — Не стоит, па. Это не так весело, как мне казалось.
   — «Па»? — Коротенькое слово, и всю настороженность сняло, как рукой.
   — Авансом, Карл, — отмахнулся Клаус. — Я с ног валюсь. Пойду спать.
 
   Он поднялся и побрел наверх, чтобы, не раздеваясь, рухнуть на подушку.

Глава 24. Равноценный обмен

   Солнце еще не взошло, а Тангл уже спешил по дорожке к часовне, у которой дежурил неприлично бодрый Вильгельм. Обогнув здание, мужчины остановились перед тяжелой боковой дверью. Руф вынул ключи, повозился с замком, и оба Танцора оказались в средних размеров комнате с квадратным столом в центре.
   — Это место снится мне в кошмарах, — признался Тангл.
   — Не унывай, — ободрил Хьорт. — Маленькое окошко готово, осталось самое интересное.
   — И трудное, — добавил Руф. — Непрерывно задаюсь вопросом: зачем… зачем я так?
   — Из-за женщины! Чего непонятного? — Вильгельм склонился над россыпью цветных стекляшек. — Большинство глупостей с фатальными последствиями совершается из-за алых губок бантиками, наивных глазок и всего, что пониже. Если ученые еще этого не доказали, значит они ослы.
   Руфус тоскливо разглядывал тысячи бесформенных осколков, разложенных на грубой ткани.
   — По-моему, мы староваты для подобных головоломок, — зевнул он.
   — Смешной, — отозвался Вильгельм. — Вот сколько тебе лет? И сколько из них ты по-настоящему прожил? По-моему, кто-то просто пытается отлынивать от работы.
   — Ничего я не пытаюсь, — обиделся Руф. — Размышляю, только и всего.
   — Размышляй предметней, — посоветовал тот. — Надо собрать края и постепенно подбираться к центру. Это окно круглое. На глаз понятно, что стол для него слишком узкий.
   — Предлагаешь переместиться на пол? — Руфус соображал из рук вон плохо.
   — Нет, предлагаю попросить еще один стол или парочку, а лучше сразу троечку, — улыбнулся Вильгельм. — А считаешь нас старыми, пожалуйста! У тебя есть две девчонки. Пусть помогают.
   — У них пары, — вздохнул Тангл.
   Хьорт подобрал осколок с ровным краем и отложил в сторону.
   — Мо сказал, что ты им даешь теперь только теорию, — продолжил мысль он. — Чем тебе тут не лекционный зал?
   — Я догадался! — Руф картинно хлопнул себя по лбу. — Ты хочешь не помогать мне с окнами, а участвовать в воспитании моих детей?
   — Одно другому не мешает. — Хьорт внимательно посмотрел ему в глаза. — Не стану кривить душой. Да, я навязываюсь. И не потому, что сомневаюсь в твоих способностях. Мне ведь не так долго осталось.
   — Не говори ерунды, — попросил Руфус.
   — Не имею такой привычки. — Тон собеседника изменился. — Я обращался ко всем, кто помнил нас с Хэвэн, к своим друзьям, к старшим товарищам… даже к демобилизованным Теням. У всех нашлись «неотложные дела», а между строк читалось: «Я не самоубийца, чтобы лезть в этот ад». Думаешь, легко жить после того, как разменял жизнь любимого человека на свою ревность?
   — Лучше шути. — Тангл выпрямился. — Подожди немного. Сейчас отыщу нашего монаха. Без его позволения я девочек сюда притащить не смогу.
   — Понятливый, — усмехнулся Вильгельм. — Не броди слишком долго. У меня есть обязательства, помимо обещания чинить окна.
   На сердце скребли кошки. Руф боялся прямо сообщить Хьорту, что в своем желании помочь продвинулся несколько дальше случайно брошенных фраз. Из многообразия причин молчания он выделил для себя ровно две. Во-первых, Сэр Коллоу еще не ответил на письмо. Торопить Мастера Тени — немыслимо. Равно как и требовать от него выдать юнцу приказ, с которым более опытный Танцор, судя по всему, не справился до конца. А во-вторых, меньше всего Руф хотел показаться позером. Он не видел себя в роли спасителя и не стремился им стать. С другой стороны, как посмотреть, что выглядит большим позерством: упрямое движение вперед в гордом одиночестве или честное признание? И уж конечно, Тангл не считал подталкивающим фактором мнение Виктории. Последние геройствования ради дамы обернулись для него каторжным трудом на благо Церкви.
   Отойдя подальше, Руфус прислонился к стене какой-то низенькой постройки неизвестного назначения и нащупал глазок-шпион, подвешенный к брату Бартоломью. На Тангла обрушился бессмысленный поток картин, подсмотренных шпионом за последние несколько часов. В основном пыльные углы, обрывки фраз и любознательные призрачные гончие, норовящие попробовать на зуб забавный шарик.
   — Вы разочаровываете меня, — произнес холодный голос. — Держать ищейку Ордена подальше от наших дел — простая задача.
   — Сэр Тангл находится в аббатстве совсем по другой причине. — Старый монах явно испытывал ужас перед собеседником.
   — Детская наивность не к лицу сединам, — возразил тот. — Танцоры уже столкнулись с проблемой, в которой легко заподозрить вас. Совпадений не бывает.
   — Вы допрашиваете нас уже две недели, — пролепетал монах. — В подмене нет нашей вины.
   — Есть, — спокойно отрезал неизвестный. — Остается выяснить ее степень и меру наказания. Из-за вас отношения Церкви и Ордена могут разладиться. А хуже всего то, что мы потеряем ценную реликвию, если Тени доберутся до нее первыми. Не оставляйте Тангла в одиночестве ни на секунду. Я даже сейчас чувствую присутствие этой богомерзкой твари. Здесь.
   — Отец Бенедикт, что вы делаете…?!
   Глазок-шпион попытался забиться поглубже под деревянную тумбу, но его настиг громадный огненный шар. Руф вздрогнул и ударился затылком о стену. В голове словно разорвался снаряд, а перед глазами поплыли темные круги.
   Пошатываясь, Руфус побрел обратно к часовне. «Наверняка после такого представления брат Бартоломью примчится туда», — размышлял он. — «Теперь хоть понятно, что случилось с крестом. Кто-то подменил оригинал копией. И видимо очень удачной». Обвинять монахов в преступлении рано, как и снимать с них вину, однако первая стоящая информация поднимала настроение. Немного настораживал факт обнаружения шпиона. Случайность? Едва ли. Руф знал, что не особенно силен в создании глазок, но впервые был пойман человеком. Подслушанный короткий диалог наводил на мысль о том, что собеседник старого монаха — инквизитор. К своему стыду, Тангл не имел об этих людях ни малейшего представления. Кроме разве что обрывочных сведений периода зарождения института инквизиции, больше напоминавших страшные истории о чудовищной глупости.
   Добравшись до основного входа в часовню, Руф остановился. Возвращаться в импровизированную мастерскую ни с чем тоже не хотелось.
   До сегодняшнего дня неоднозначное отношение служителей культа к Танцорам никак не задевало Руфуса. Возможно, оттого, что он ни разу не сталкивался с радикальными проявлениями их неприязни раньше.
   — Вы уже здесь? — Старый монах быстро трусил по дорожке. — А где Сэр Хьорт?
   — В мастерской, — сообщил Руф. — Уделите мне немного времени?
   — Что-то не так? — заволновался тот.
   — Нет, — поспешил заверить Тангл. — Нам понадобится еще три стола, чтобы собрать стекло целиком. И… у меня к вам просьба. Личного характера.
   — Слушаю. — Брат Бартоломью спрятал дрожащие руки в рукава.
   — Мы можем закончить восстановление последнего окна в сжатые сроки, — он почти гордился собственной находчивостью, — если вы позволите мне совмещать работу с обязанностями лектора. Есть две юные Тени, за обучение которых я отвечаю. Они никому тут не помешают?
   Монах задумался, но на его лице уже отпечаталось облегчение.
   — Как я понимаю, ты просишь разрешения читать здесь лекции? — уточнил он. — Но как это ускорит процесс?
   — Я собираюсь преподавать девочкам теорию, не отвлекаясь от выполнения обязательств перед вами, — пояснил Руфус.
   — Девочкам? — Монах нахмурился. — Что ж, попробуй обратиться с этой просьбой к аббату. Не обязательно лично. Напиши ему, а я отнесу.
   Брат Бартоломью отпер дверь и, сочтя разговор оконченным, отправился в часовню.
   — И как велики шансы на положительный ответ? — не отставал Тангл.
   — Трудно сказать, — вздохнул тот. — Я доверяю тебе, потому что вижу добросовестную работу. Если хочешь, отрекомендую, как следует, когда буду передавать письмо.
   — Конечно, хочу, — улыбнулся Руф.
   Старый монах вдруг чуть побледнел и опустился на ближайшую скамью.
   — Вы нездоровы? — искренне забеспокоился Танцор. — Принести стакан воды?
   — Добрый мальчик, — пробормотал старик.
   Он поднял голову и оценивающе взглянул на Руфуса. Казалось, еще немного — и монах расскажет все о кресте, неприятностях с инквизитором и его подозрениями, но брат Бартоломью молчал.
   — Вы пугаете, — признался Тангл. — Позвать кого-нибудь?
   — Нет, просто оставь меня одного, — попросил тот. — Я присоединюсь к вам в мастерской.
   Близость к разгадке дразнила. Жажда получить ответы требовала немного подтолкнуть монаха, но осторожность запрещала.
   — Что-то ты долго, — отметил Вильгельм, меланхолично перебиравший цветные стекляшки.
   — Не к тому обратился, — отозвался он. — Не силен в их иерархии.
   — И на это ушло столько времени? — фыркнул тот. — За работу, бездельник, а я отдохну.
   Руфус склонился над россыпью осколков.
   — Какой-то ты странный, как не здесь. — Хьорт похлопал друга по плечу. — Озабоченный, напряженный. Расслабься!
   — Я вызвался добровольцем вытаскивать твою пару, — неожиданно объявил он.
   — Что?! — взревел Вильгельм.
   Он рывком развернул Руфуса к себе, крепко схватил за ворот и встряхнул.