Стадникова Екатерина. Стальной ворон. Книга 2

   — Она права. — Дэн бережно погладил шершавый лист. — Вместе?
   Бэнжамин зажмурился и протестующе замотал головой.
   — Пойми меня правильно, — хрипло произнес он, — но ради ерунды расставаться со званием «Шутника» удовольствия мало. Где гарантия, что мы тем самым не заставим исчезнуть больше, чем просто несчастную черточку?
   — Гарантии нет, — подтвердил Дэн. — Только разве нам так необходимо перечитывать снова и снова заученные наизусть главы? Думаешь, нам не хватит собственных мозгов и фантазии? Мы будем последователями Шутника, даже когда у нас от старости выпадут зубы. Наши убеждения останутся с нами, с книгой или без нее.
   — Когда ты так говоришь… — Бэн со вздохом поднялся на ноги.
   Эмьюз чувствовала себя лишней. Мистическая связь Тангла, липовых близнецов, дядюшки Джулиуса, его мрачной пары и кто знает, кого еще, с потрепанным томиком завораживала.
   — На удачу, — объявил Бэн.
   — На удачу, — эхом отозвался Дэн. — Сосчитай до трех, добрая Леди, чтобы мы попробовали все вместе.
   Скорее для храбрости, чем по какой другой причине, ребята взялись за руки. Голос девочки дрожал. «Дэнуо», — громким шепотом скомандовали трое.
   — Страшно взглянуть, — признался Бэнжамин.
   — Открывай глаза. — Дэниэл любовно пролистал книгу из конца в конец. — Полный порядок.
   Эмьюз опрометью неслась по ступенькам, обгоняя гром колокола и стук подошв. Выговор за опоздание — ничтожная цена очередного прикосновения к чуду. Пусть неказистому, но щекочуще настоящему.

* * *

   Долгожданные мгновения тишины. Руфус вытянулся прямо на покрывале. Казалось, произнеси он еще хоть слово, горло не выдержит. Утомительные, изматывающие лекции выжимали все до капли. Запал первых дней никак не превращался в рутину, оттого Руф выкладывался не жалея сил.
   Его нисколько не удивил энтузиазм Эмьюз по поводу занятий в аббатстве. Тангл справедливо опасался, что маленькая Тень рассчитывает на встречи со своим белобрысым дружком с дохлой псиной. К счастью, в борьбе с нежелательными связями у Руфуса имелся надежный союзник. Едва ли старый монах позволит двум девочкам свободно разгуливать где вздумается.
   Неформальный разговор с Сэром Коллоу оставил в душе приятный след. Внимание Мастера льстило. Руф не рискнул бы и пытаться описывать ту бурю эмоций, какую вызывали у него личные встречи с Древним. Никакого тщеславия, ни намека на честолюбие — одна сплошная радость ребенка, к которому взрослый обратился, как к равному.
   В дверь негромко постучали. Руфус нехотя поднялся, мысленно проклиная всякого, собравшегося нарушить его покой.
   — Кто? — сердито спросил Тангл.
   — Господа Джестер и Джестер, — весело отозвался знакомый голос.
   — Что опять стряслось? — насторожился Руф.
   Мальчишки нахально шмыгнули в комнату, развернулись к Танцору и вытянулись, как в почетном карауле.
   — Впервые в истории справедливый и беспощадный суд пересмотрел свое решение! — тоном заправского глашатая объявил Дэн. — Дробь!
   — Есть!
   Его чокнутый приятель принялся барабанить по туго набитой сумке, пока другой шут торжественно извлек из внутреннего кармана пиджака заветную книгу.
   — Многоуважаемый господин Баламут, мы, господа Джестер и Джестер, восстанавливаем вас в рядах доблестных Рыцарей Колпака и Бубна! Отныне вы такой же дурак, как и мы! — Мальчишка открыл миниатюрный томик на первой странице. — Постарайтесь оправдать наше доверие.
   Изумленный, Руфус принял книгу из рук в руки, а представители нового поколения отступили на шаг и поклонились, оба, как один. Тангл перевел взгляд на чистую страницу. Сердце билось невообразимо плавно, и словно в такт ему на листах проявлялись мелкие буковки зачитанной до дыр корявенькой повести о подвигах бесстрашного мальчишки, на которого так хотелось равняться давным-давно.
   — Как вам это удалось? — хрипло спросил Руф.
   — Правильный вопрос «что вы желаете за это получить?», — покачал головой Бэн.
   — Если это шантаж, то крайне неумелый, — вдруг рассмеялся Тангл. — Вы, братцы, не деловые люди.
   — Деловые или нет, но вычеркивать и вписывать теперь можем до посинения, — парировал Дэн.
   — Книга у меня, — продолжил потешаться Руфус.
   — Шутники должны помогать друг другу, — насупился тот.
   — Знаете, мне ни разу в жизни не довелось воспользоваться этим правилом, — вздохнул Танцор, возвращая томик законным хозяевам. — Итак. Что же вы желаете получить?
   — Так… пустячок. — Шуты широко улыбнулись. — Вас.
   — А вы часом не очумели, уважаемые господа? — Он поднял брови.
   — Вовсе нет, — заверил Бэнжамин. — Для полного понимания принципов действия аппарата, с которым мы работаем, необходим подопытный. Ничего серьезного! Это просто сканер. На тот случай, если вы нам не доверяете, в эксперименте участвует профессор Карвер. Все прозрачно и безвредно.
   — Минуточку, — запротестовал Руф. — Почему я? Есть же Эмьюз и Лют. У девочек больше свободного времени.
   — Но нет ни единой серьезной травмы, а у вас наверняка есть, — не отставали те. — Вы старше и успели побывать во множестве опасных ситуаций.
   — Факт, — согласился Тангл.
   Он мысленно прикидывал, не успел ли Макс проболтаться про «каменный пояс». Вот уж всем травмам травма! Что-то более унизительное и стыдное представить сложно. Но в глазах ребят не мелькнуло и намека на иронию или издевку, — неизбежных спутниц подобного знания.
   — Вы с нами? — Шуты, скорчив жалобные гримасы, уставились на Руфуса.
 
   — С вами, — подтвердил тот.

Глава 25. Это ОН

   Невозмутимый Ариэль задумчиво бродил по серому пляжу, устланному галькой, отшлифованной неумолимым прибоем. Холодные пенные волны, шурша, накатывались одна за другой, гонимые бодрящим ветром. Длинный шарф привратника развевался, путаясь в лентах волос, по-особенному белых на фоне легкой дымки, окутавшей горизонт.
   Стороннему наблюдателю картина показалась бы нереальной, оторванной от всего остального мира. Тонкая полупрозрачная фигура, тонущая в плеске волн и собственной меланхолии, всепоглощающая гармония внешнего и внутреннего, голос одинокой дудочки на границе слуха и воображения, — иллюзия, за которой так просто уйти, кануть в небытие.
   Ариэль обернулся. Тоскливый взгляд весеннего неба, затерявшегося посреди осени, просветлел.
   — Давно вы здесь, Сэр? — поравнявшись с Джулиусом, спросил привратник.
   — Не особенно, — солгал тот. — Не хотел отвлекать.
   — От мгновений свободы в несвободе? — Умиротворение собеседника завораживало.
   — Ты слишком много думаешь об этом, — попытался пошутить Джулс.
   — Как и вы, Сэр, — совершенно серьезно ответил Ариэль.
   Они стояли рядом, безмолвно всматриваясь в выцветший пейзаж вдали. Джулиусу нравилась мысль о том, что он ничуть не нарушает собой хрупкого ощущения прозрачности, пропитавшего воздух.
   Время от времени Ариэль бросал на Сэра Коллоу осторожный взгляд, словно опасаясь, что Мастер Тени оборвет молчание. А тот не думал ни о чем, лишь наслаждался минутами пустоты, утекавшими в вечность.
   Солнце дымным диском, сокрытым за облаками, медленно ползло в сторону заката, не в силах дотянуться лучами до земли.
   — Мне пора двигать Башню, Сэр, — виновато сообщил привратник. — Желаете остаться?
   — В одиночестве… не очень, — признался Джулс.
   — Значит, вы тоже несвободны. — Ариэль изобразил мягкую улыбку.
   — Почему ты все сводишь к этому? — искренне удивился он. — На свете полно вещей во сто крат прекраснее свободы.
   — Например? — копируя удивление, отозвался тот.
   — Любовь — первое, что приходит на ум. — Коллоу сел на землю, приготовившись к тому, что привратник вот-вот исчезнет.
   — Для любви нужны двое, а это уже несвобода каждого в отдельности, — возразил Ариэль.
   — Откуда у тебя такое понимание свободы? — Джулс чувствовал бессмысленность любого спора.
   — Я нашел его сам.
   Привратник протянул Джулиусу руку. Рассчитывая на перемещение в холл Башни, Сэр Коллоу поднялся. Но стоило коснуться холодной ладони, как в грудь ударил порыв ветра. Ариэль вовсе не собирался прекращать беседу, он всего лишь прервался на выполнение привычных обязанностей. Снова бешеная скорость закружила Джулиуса, унося прочь от серого пляжа в неизвестность. Привратник, не отрываясь, смотрел своему спутнику в лицо так, будто мог прочесть его мысли.
   — Куда? — одними губами спросил Ариэль.
   — Куда угодно, — ответил Джулс, но голос немедленно отстал и заблудился где-то над морем.
   Волшебный калейдоскоп пейзажей замер. Опять пляж, только совершенно непохожий на предыдущий: белый бархат песка дышал накопленным за день жаром в черное южное небо, усыпанное звездами.
   — Что вы чувствовали? — Ариэль поправил шарф.
   — Странное сочетание движения с неподвижностью. — Пытаясь избавиться от наваждения, Джулс по-собачьи тряс головой. — Словно бы не мы летели, а мир проносился мимо нас. А ты?
   — Я? — Привратник часто-часто заморгал. — Ваш пульс, Сэр. Об остальном как-то не подумал. Мне бы… понравился звук.
   — Ты не слышал его раньше?
   Разговор из непринужденного стремительно превращался в трогательный. Детская наивность Ариэля, помноженная на его нечеловеческую природу, несколько смущала. Казалось, привратник старается понять для себя что-то очень важное, но боится прямо попросить помощи.
   — Вот он я, — Коллоу широко развел руки. — Несчастный обладатель живого сердца. Послушай, если хочешь.
   Дважды повторять не пришлось. Ариэль легко оторвался от земли и плавно подплыл ближе. Загадочное существо прильнуло к Джулиусу всем телом и смежило веки. К горлу подступило желание немедленно оттолкнуть Ариэля, но жалость не позволила. В глубине души Коллоу надеялся доказать Сириусу и самому себе, что привратника рядом с людьми держит нечто большее, чем какой-то договор.
   — Мне сказали, что если тебя отпустить, ты не вернешься, — тихо произнес Джулс.
   — Не вернусь, — подтвердил тот. — Вы бы тоже не вернулись, Сэр. Только потеряв свободу, я понял, что она такое.
   — Одиночество — это не свобода. — Он дышал глубоко и ровно. — Можно вернуться не для того, чтобы снова служить, а чтобы повидать друзей. Скажем, меня.
   — И это тоже будет несвобода. — Ариэль дрожал, как лист на ветру. — С ощущением потребности в ком-либо теряется самодостаточность. Люди привязываются ко внешнему, или своему представлению о нем. А для меня удерживать облик человека уже оковы.
   — Плевать на внешнее. — Опять Коллоу безоговорочно поверил своим собственным словам. — Чем бы ты ни оказался на самом деле, лишь бы мы смогли вести привычные беседы. Личность интереснее оболочки, в которую упакована.
   Привратник отстранился, но едва-едва, чтобы заглянуть Джулиусу в глаза. Наверное, впервые в жизни Джулс говорил банальности, поросшие ковриком вековой пыли, с таким ошеломительным эффектом.
   — Наслушался? — шепотом спросил Коллоу. — Отпускаешь меня?
   Лицо Ариэля ожило. На мгновение на нем отпечатались испуг и застенчивая кротость. Привратник поднял тонкие бледные пальцы к губам, а воздух вокруг сделался влажным. Но иллюзия рассеялась тотчас же.
   — Не смею задерживать, Сэр. — Ариэль опустился на землю в нескольких шагах.
   — Не хотел обидеть, — попытался реабилитироваться Коллоу.
   — Обидеть? — Привратник спрятался в не по погоде теплый шарф почти по самые глаза. — Вы слишком добры.
   — Возможно, — пожал плечами Джулс. — Но ты заслужил. Кстати, как там с ответом на тревожащий вопрос?
   — Плашка? — догадался он. — Не торопите меня.
   — А я и не тороплю, просто любопытно.
   Джулиус понимал, когда нужно остановиться. Бесполезно ломиться в запертую дверь, имея на руках ключ и зная, что внутри в данный момент вторжению вряд ли обрадуются. Ариэль получил больше, чем мог ожидать, и теперь остро нуждался в покое. Коллоу отчего-то задался целью завоевать его доверие, а для этого следовало проявить осторожность: не испортить, не нарушить, не перестараться.
   Вернувшись в кабинет, Джулс первым делом проверил балансирующую панель. Все сферы безмятежно поблескивали в своих ячейках. «Почему на гладких шариках нет заводских номеров?», — подумал Коллоу. — «Без них возможна путаница». Он зевнул и сел на кровать. Безразмерные сутки выматывали.
   Справедливые опасения Никс относительно ситуации с Танглом объяснялись в основном тем, что история уж очень походила на попытку обмануть Магистра. Со своей стороны Джулиус ничего подобного не наблюдал. Стечение обстоятельств — никак нельзя считать полноценной ложью.
   Он стянул сапоги и свернулся клубком прямо на покрывале.

* * *

   Голый и обернутый в жесткую простыню, Руф чувствовал себя крайне неловко, особенно учитывая наличие зрителей. Последние занятия давно закончились, прошел и ужин. В гулких лабораториях царило мрачное запустение.
   Шаркая расшнурованными ботинками, Руфус выбрался из-за ширмы на бледный свет, очерчивавший угол.
   — Что мешает зажечь лампы? — покосившись на робкий светильник, осведомился Тангл. — Темноты я, конечно, не боюсь, но вам же работать, разве нет?
   — Не нервничай, пожалуйста. — Макс стряхнул крошки с редких усиков и передал пакет с печеньем своим мальчишкам. — Тут один рубильник на все крыло, а крайние окна выходят аккурат на апартаменты госпожи декана. Я ничего о ней плохого сказать не хочу, но мог бы.
   — Покойный Гудман — лучший! — подхватили шуты.
   — Цыц! — изображая жутко важного профессора, прикрикнул Макс. — У нас с мадам Аллард разные взгляды на инициативы студентов.
   Он извлек из шкафчика специальные очки и вручил Руфусу. Две выпуклые зеленые плошечки на резинке превратили бы в стрекозу кого угодно. Руф нехотя натянул смешную конструкцию на голову, и мальчишки немедленно захихикали.
   — Передумаю! — припугнул Тангл.
   — Руфус, пожалуйста, полезай в прибор, — мученически вздохнул Макс. — Мне еще нужно до поднятия моста как-то вернуться домой.
   Внушительная машина напоминала круглую печь. Максимилиан открыл герметичную заслонку и выдвинул салазки, состоящие из множества мягких валиков. Затем он подкатил столик с заботливо разложенными штуками, похожими на пластыри разной формы, и тюбиком мази.
   — Как мне туда загружаться? — Руф с интересом заглянул внутрь.
   — Сначала отдай простыню, — спокойно сообщил Макс.
   — Мы так не договаривались! — Тангл кожей чувствовал, что краснеет.
   — Руфус, это не смешно. — Он взглянул на часы. — Я даже дам тебе ракушку. Она мягкая и держится, как присоска.
   Несчастный Танцор вцепился в простынку и протестующе замотал головой.
   — Все хорошо. — Бэн сделал шаг вперед. — Процедура стандартная, чаще всего Тени проходят ее в бессознательном состоянии. Кого тут стесняться? Мы — Реконструкторы.
   — Было бы из-за чего стесняться! — Попытка Дэна ободрить провалилась.
   — Когда я соглашался, ни на что унизительное не рассчитывал, — проворчал Тангл, скрываясь за ширмой.
   Желание быстро одеться и ускользнуть вспыхнуло, но тут же погасло. Сбежать из-за такой ерунды — самый легкий способ потерять лицо.
   — Что теперь? — Не в силах расстаться с простыней, Руф отчаянно тянул время.
   — Это не ко мне вопрос. — Макс поднял руки.
   — Садитесь так, чтобы край оказался четко под коленями, — скомандовал Дэниэл.
   «Мальчишка старательно отводит взгляд», — отметил Руфус. — «Хоть для кого-то из них я не кусок мяса и не подопытный кролик». В сердце шевельнулась теплая благодарность. Во всех без исключения Реконструкторах Тангл чувствовал какое-то пренебрежение. Отношение к Теням, как к безликому материалу… глине.
   — Проговаривайте все свои действия, — попросил студентов Макс.
   — Мы обрабатываем клеммы проводящим гелем и распределяем по контрольным точкам, — объявил Бэн и взял круглый пластырь и тюбик.
   Через минуту шут обклеил Руфуса разнокалиберными пластинками, как школьник коробку для завтрака.
   — Осторожно ложитесь на спину. — Дэн коротко посмотрел на Танцора и уткнулся в конспект. — Не пытайтесь продвигаться самостоятельно, машина это сделает за вас.
   Руф не видел ничего, кроме потолка, когда аппарат негромко звякнул, и валики пришли в движение. Мягкая подстилка в самом деле плавно внесла его под невысокий свод, а Бэн закрыл дверцу.
   — Теперь недолго, — голос мальчишки долетал едва-едва. — Не вертитесь и не машите руками.
   — Я похож на идиота?! — Руф приподнял голову.
   — Порядок такой! — Бэн постучал в плотное стекло и показал два больших пальца вверх.
   Руфус зажмурился. Вокруг что-то беспрестанно щелкало, шуршало, мигало и пикало, а по телу мурашками пробегали волны приятного сухого жара. К концу процедуры Тангл чуть не задремал.
   — Ну как? — спросил он, спуская на пол босые ноги.
   — Не знаю, как сказать, — замялся Дэн, вручая пациенту простыню и пакет печенья. — Вам стоит подкрепиться.
   — Зачем еще? — нахмурился Руф.
   — Дефицит веса, — не церемонясь, бросил Макс. — Сорок шесть килограмм при твоем росте — это чудовищно. Кому-то следует уделять больше внимания питанию.
   — А кому-то следует о питании вообще забыть, — огрызнулся Тангл.
   — К чему ты клонишь? — Реконструктор сложил руки на животе.
   — Либо вынь арбуз из-под рубашки, либо житье с мамой на пользу не пошло, — ехидно отозвался тот.
   — Если меня шуточки про пластинки на зубах не задевали, почему ты решил, что теперь что-то изменилось? — Макс нацепил на нос очки. — Я себе нравлюсь. Прописать тебе что-нибудь? Серьезно. Прописать? Чтобы быстро и эффективно.
   — Пропиши. — Руф потупился.
   Он злобно хрустел рассыпчатым печеньем, пока мальчишки собирали свои хитрые наклейки в ведерко и стирали остатки геля.
   — Что вы чувствовали… там, внутри? — осторожно поинтересовался Дэн.
   — Ничего особенного, — ответил Руфус. — Тепло и душно немного.
   — Тепло или жарко? — уточнил Бэн.
   — Скорее жарко, — согласился Тангл. — Но не так, чтобы невыносимо.
   Руф посмотрел на свои руки.
   — Макс, а покраснение — это нормально? — заволновался он.
   — Вполне, — успокоил тот. — Вы, Тени, обычно бледнокожие. Сейчас пройдет.
   — Чисто теоретически… А для человека это покраснение не превратится в ожоги? — как бы между прочим спросил Дэниэл.
   — Нет, конечно! — Макс строго взглянул на студентов поверх очков. — Такие же приборы, хоть и с меньшим функционалом, используются не только в психофизической реконструкции, но и в простой — рекреативной. Назначают редко, стараются обходиться. Процедуру можно повторять не чаще, чем раз в пять лет. Людям, разумеется.
   Забытый всеми аппарат призывно запищал и выплюнул длинную широкую ленту бумаги.
   — Вот и наши данные, — потирая руки, объявил молодой профессор.
   Мальчишки, побросав все, сгрудились около Макса и с нескрываемым любопытством уставились в ряды кривых линий.
   — Где здесь внесенные изменения? — Бэн попытался оторвать ленту.
   — Рано! — возразил Карвер. — Еще не все. Изменения начинаются вот отсюда.
   — Я тоже посмотреть хочу. — Руф прошлепал к Реконструкторам, обернувшись простыней на манер тоги.
   — Смотри. — Макс подвинулся. — Вот ровненький ряд — здесь твои собранные кости. Красиво и правильно, ничего не «торчит»…
   Тут он запнулся.
   — Профессор, откуда здесь две ступеньки и сужение? — удивился Бэнжамин. — Это ошибка? Мы что-то не так приклеили? Придется переделать?
   Макс только зашипел. Он ругнулся вполголоса и постучал кулаком чуть выше того места, откуда торчала бумага. Не удовлетворенный результатом, Макс несколько раз нажал ближнюю кнопку.
   — А нам говорили, что это делу не поможет, — выдохнул Бэн, но мгновенно прикусил язык.
   — Доктор, я умру? — Танцор попробовал разрядить ситуацию единственным доступным способом.
   — Не суетись под тесаком, — нервно рассмеялся Карвер.
   Проклятая машина снова ожила. Она выплюнула остаток старой ленты, отделенной ровными дырочками, выстроившимися в линию. Макс оторвал проверенную часть и нетерпеливо подставил ладони под отверстие.
   — Разродишься или нет? Чтоб тебя… — бормотал он. — Давай, красавица!
   Прибор точно всхлипнул — мигнули крошечные лампочки, и новая лента высыпалась Максу прямо в руки. На ней не было ни беспорядочно намалеванных штрихов, ни кривых, только буквы и цифры.
   — Беру свои слова назад. — Карвер выпрямился и сдвинул очки с носа на макушку. — Никакой это не дефицит веса, а результат вмешательства…
   Как безумный, Реконструктор метнулся к столу, разложил распечатку и принялся что-то обводить и вычеркивать.
   — Печенье не отдам, — улыбнулся Руф.
   — Пожалуйста-пожалуйста, — кивнул Дэн. — Оно не наше.
   — Профессор, что там? — Бэн попытался заглянуть Максу через плечо.
   — Вы еще здесь? — Карвер быстро перевернул лист белой стороной вверх. — Получили, что хотели? Получили. Идите в общежитие, мальчики. Я вам эксперимент как две лабораторных зачту, если исчезните.
   Шуты переглянулись. Они явно не желали сдаваться без боя, но когда война заранее проиграна, деваться некуда.
   — Кросс, — окликнул Руфус. — Возьми себе. Господину профессору столько сладкого вредно.
   С утешительным призом наперевес мальчишки скрылись за дверьми. Выждав пару минут, Макс прокрался к выходу и выглянул в коридор.
   — Не очень-то ты им доверяешь, — поцокал языком Тангл.
   — Одевайся, — отмахнулся тот.
   Карвер бродил по освещенному пятачку от стола к машине и обратно. Руф прислушался.
   — Кто он такой, чтобы так издеваться над фундаментальной наукой? — сокрушался Реконструктор. — Или где застряла наша наука, если все — реально?
   Несчастный Макс замер, растерянно уставившись в белую стену.
   — Объясни, что со мной не так? — попросил Тангл.
   — Спрашиваешь? — Он втолкнул салазки и с силой захлопнул дверцу прибора. — Стыдно признаться, но сейчас я понимаю столько же, сколько ты. Одно могу сказать наверняка. Это он!
   — Дефицит веса? Господь Бог?.. Коллоу?!
   Карвер замахал руками, что твоя мельница!
   — Когда бы он успел? — не поверил Руфус.
   — На этот вопрос отвечу запросто. — На всякий случай Макс снова заглянул в распечатку, прежде чем продолжить: — Когда были собраны твои кости. После того… неприятного случая.
   — Хорошо. — Ничего не значащая заплатка на неловком молчании. — При чем тут дефицит веса?
   — Твой скелет неестественно легкий. — Реконструктор развел руками. — Возвращение домой откладывается. Сейчас расстрою маму.
   — Не нужно жертв.
   — Руфус, я жажду разобраться! — Он схватил Танцора за рукав. — Узнаю «зачем» — подберусь к разгадке «как».
   — А мне что делать? — В голове все перемешалось.
   — Купи батон. Мама его к ужину ждет.
   Уже в дверях Макс остановился.
   — Если это не случайность, я первый упаду ему в ноги и буду сапоги целовать, только чтобы получить хоть немножко мудрости, — прошептал он.
   Простые действия как нельзя лучше подходили сейчас, когда от новостей взрывался мозг. Подслеповатая Аманда Карвер долго щурилась в глазок, прежде чем отпереть незнакомцу. Руфусу пришлось потрудиться, доказывая старушке, кем он является. Пусть время ее не пощадило, но это была все та же строгая, резкая женщина с бескомпромиссным характером и бульдожьей хваткой.
   — Узнала тебя, — хищно улыбнулась старушка.
   — Вполне вероятно.
   Руф действительно пару раз навещал дом родителей Макса в корыстных целях. Его мать питала страсть к разного рода и вида парикам, но относилась к своей коллекции весьма ревниво. Баламуту пришлось потрудиться, чтобы толкнуть соседа на маленькое преступление. Тогда у Макса еще был жив отец: тихий и незаметный человек, привыкший пропускать все, что болтает жена, мимо ушей.
   — Я ничего не забываю, — продолжила мадам Аманда. — Приятно видеть, что из хулиганов тоже вырастают приличные люди. Надеюсь, ты больше не крадешь париков?
   — То был шиньон, — поправил Тангл. — И взял его ваш сын.
   — Мой мальчик — святой! — оскорбилась старушка.
   Удаляясь вглубь дома, миссис Карвер ворковала что-то о том, какой Максимилиан значительный, если ему прислуживают Танцоры. «Миссия выполнена», — подумал Руф, снова оставшись наедине с собой посреди вечернего города.
   Он оторвался от земли. Обгоняя собственные мысли, Руфус кружил над окрестностями, стараясь избавиться от нарастающего сосущего страха. Обвинить Коллоу в своей неспособности передвигать предметы проще простого. Но не шутки же ради Мастер Тени приложил руку к восстановлению никому не нужного мальчишки?
   Тангл опустился на площадку маяка Западной Башни. Пусть он ничего не смыслил в Реконструкции, только задавать вопросы это не мешало.
   — Хьорт, — приказал зеркальцу Руф.
   — А я как раз собрался с тобой перекинуться словечком-другим, — солгал Вильгельм в отражении.
   — Поднимайся, — попросил Руфус. — Замкнутое пространство меня не радует.
   — Уже.
   Камни кладки расползлись, обнажая люк, а через мгновение и сам страж выбрался наружу. Вильгельм сунул руки в карманы формы, подпер спиной сигнальную чашу и точно нахохлился. Он не дергался, не угрожал и ни о чем не спрашивал.
   — Пришел за благодарностью? — наконец, выдавил Хьорт.
   — Я? Нет! — попытался возразить Руфус, но Вильгельм только головой покачал.