Стаднюк Иван Фотиевич. Ключи от неба

   – Позвонил бы хоть, что домой приедешь обедать.
   – Так получилось, Леночка! – Андреев с виноватой улыбкой смотрит на жену и принимается за голубцы. – Понимаешь, потребовалось съездить в подразделение. Ре­шил переодеться в полевую форму.
   – Вечно у тебя что-то получается, – с любовной на­смешкой замечает Елена Дмитриевна и указывает на ку­шетку, где лежат аккуратно сложенные гимнастерка и бриджи. – Переодевайся, с утра приготовила.
   – Откуда ты знала? – удивляется Андреев.
   – Я о тебе все наперед знаю.
   – Ты у меня хиромант, – посмеивается Андреев. – Переложи, пожалуйста, документы из кителя в гимна­стерку.
   Елена Дмитриевна подходит к креслу, на спинке ко­торого распят китель, забирается рукой в нагрудный карман…
   Андреев с аппетитом ест голубцы. Вдруг его что-то встревожило: он смотрит прямо перед собой застывшими глазами, затем кладет на стол вилку, нож, с трудом про­глатывает еду и опасливо поворачивается к жене.
   Так и есть: Елена Дмитриевна уже рассматривает об­наруженную в кармане фотокарточку Ани.
   – Саша!.. – с изумлением восклицает Елена Дмит­риевна. – Да ты с ума сошел!.. Пли верно говорят: седина в висок, а бес в ребро?!
   В столовой появляется чопорная старушка в белом переднике. Это мать Елены Дмитриевны. Она несет на блюдце стакан с компотом. Увидев в руках дочери фото­карточку, сбоку рассматривает ее и восторженно вос­клицает:
   – Какая славненькая! Как ягодка! Кто это, Леноч­ка? – и ставит на стол компот.
   – Это моя подруга, мама, – с напускным безразли­чием отвечает Елена Дмитриевна и прислоняет фотокар­точку к вазе, стоящей на верхней крышке пианино. За­тем опять к матери: – Отнеси, пожалуйста, тарелки на кухню.
   Старушка собирает со стола тарелки и, еще раз по­смотрев на фотографию, уходит.
   – Зачем ты сказала маме неправду? – спокойно спра­шивает Андреев, придвигая к себе компот.
   – А что я должна была ей сказать, если ты молчишь?
   – Да я и подумать не успел!
   – Подумать или придумать? – Елена Дмитриевна смотрит на мужа с такой улыбкой, что тот невольно чув­ствует себя виноватым.
   – Да не глупи ты, Леночка! – Андреев без всякого аппетита отхлебывает из стакана компот. – Там на обо­роте есть какая то надпись.
   – Не имею привычки читать чужие надписи.
   – Понимаешь, на огневой позиции поднял, – Андреев объясняет так, будто действительно сочиняет. – Лейтенант один выронил из книги… Хотел тут же отдать, но ему надо было садиться за электронную аппаратуру. Думаю, разволнуется… А потом позабыл…

 
   Комната общежития офицеров-холостяков. Вечер. Го­рит электрический свет.
   Перед небольшим зеркалом, приставленным к стопке книг на тумбочке, сидит в майке лейтенант Самсонов и аккуратными кольцами укладывает на мокрой голове волосы.
   – Зачем терзаешь себя каждый вечер? – насмешливо спрашивает лейтенант Маюков – розовощекий крепыш в очках. Он склонился над столом, на котором лежат раз­личные инструменты, запчасти, радиолампочки. На краю стола – обнаженный блок обучающей машины, из кото­рого выбиваются жгуты разноцветных проводов. Кажется что Маюков плетет из этих проводов хитроумную паутину.– Если хочешь быть курчавым, сходил бы в дамскую парикмахерскую.
   – Какой же уважающий себя мужчина так низко па­дет? – посмеиваясь, отвечает Самсонов. – Давай лучше со­образим какой-нибудь электронный прибор для завивки волос.
   – Эврика! – восклицает Маюков. – Родилась идея соз­дания нового кибернетического устройства! Ваня, сделай где-нибудь зарубку для истории! – обращается Маюков к лейтенанту Кириллову, который озабоченно перелисты­вает на своем столе книгу за книгой. Он ищет пропав­шую фотокарточку и не слышит обращенных к нему слов.
   – Лейтенант Кириллов! – снова окликает его Маю­ков.
   – Га?! Что?..– очнулся Кириллов.
   – О чем так обстоятельно размышляешь? Может, ста­бильность параметров нарушена?
   – Да нет, – вяло улыбается Кириллов и, поднявшись с места, подходит к Маюкову.
   – Включи красный провод. – просит Маюков.
   Кириллов берет красный провод со штепселем на кон­це и ищет нужное гнездо на щитке.
   В это время под окном призывно сигналит машина. Лейтенант Самсонов с повязанным на голове полотен­цем подходит к окну, распахивает его и тут же испуганно отшатывается.
   На асфальтовой дороге, проходящей мимо дома, где живут молодые офицеры, стоит «Волга».
   – Лейтенант Кириллов дома? – слышится из машины голос полковника Андреева.
   Андреев сидит на переднем сиденье, рядом с держа­щей в руках руль женой. Елена Дмитриевна безразлична ко всему происходящему.
   К машине подбегает Иван Кириллов.
   – Товарищ полковник, по вашему приказанию лейте­нант Кириллов…
   – Отставить! – хмуро обрывает его Андреев и протя­гивает в открытое окошко фотоснимок Ани. – Ваша?
   – Так точно, товарищ полковник! – Кириллов удив­лен и обрадован. Он берет фотографию и не знает, куда деть себя от смущения.
   – Кто это? – интересуется Андреев.
   – Моя… знакомая… бывшая, – с чувством неловко­сти отвечает Кириллов.
   – Почему бывшая?
   – Да так… Одна дурацкая история… Разошлись до­рожки.
   – Вот именно – дурацкая история, – Андреев заку­ривает папиросу.
   Елена Дмитриевна, не дождавшись конца разговора, заводит мотор и, дав газ, включает скорость.
   Иван Кириллов растерянно смотрит вслед удаляющей­ся машине.

 
   Солдатская казарма после отбоя. В тусклом свете де­журной лампочки поблёскивают смешливые глаза Юрия Мигуля. Он лежит в постели и ехидно спрашивает:
   – Сеня, ну скажи, зачем ты так мило позировал се­годня перед начальством?.. Я чуть заикой не стал из-за тебя.
   – Это у меня нервный тик, – серьезно отвечает Се­мен Лагода. Его кровать стоит рядом с кроватью Юры.
   – А почему в столовой тебя этот тик не трогает?
   – В столовой нервы обедают… Спи! – Семен повора­чивается на спину, задумчиво смотрит в потолок. Его постепенно одолевает сон.
   …Растворяется в сумраке казарма. Где-то рождается мелодичный звон, будто крохотные молоточки ударяют по серебряным наковаленкам… Нет, это позванивают ко­локольчики на палочках-сторожках, к которым прикреп­лены лески донных удочек. Такого клева Сеня еще не видел. Кругом клубится непроглядный туман, а Семен Лагода, одетый в свои старые рыбацкие доспехи, сума­тошливо выбирает из воды натянутую леску, на конце которой бьется огромнейшая рыба. Кольца лески закры­вают все днище лодки, опутывают ноги Семена. И вот наконец рыба делает «свечу». Однако это не рыба! Это лейтенант Иван Кириллов вынырнул из воды и, огла­шая все вокруг демоническим хохотом, медленно надви­гается на Лагоду. Семен чувствует, как на голове у него шевелятся волосы, а глаза лезут на лоб. Он хватает вес­ла и гребет, гребет… Но что это? Лодка оказывается не на озере, а на суше, на знакомой ракетной позиции. А Кириллов все ближе. И больше не смеется, а смотрит хищно, будто собирается убить Семена, уже одетого в солдатскую форму.
   – На кухню колоть дрова! – трубным гласом звучат слова лейтенанта…
   …Семен у огромного штабеля дров тянет за ручку пилы. Градом катится с его лба пот. За другую ручку тянет какое-то железное чудище – человек-робот. И рас­пиливают они не бревно, а… лодочный мотор Семена.
   – Быстрее! Быстрее! Ха-ха-ха! – оглушающе гре­мит голос Кириллова.
   Кириллов исчезает, и Семен видит, что он распили­вает с роботом не мотор, а огромное бревно. Семену больше не хочется работать. Он втыкает в землю пружи­нистый металлический прут и привязывает к нему руч­ку пилы. Робот заметил хитрость Семена и хрипло орет:
   – Ищи дураков в другом месте!
   Семен дает роботу закурить. Тот, довольный, затяги­вается папиросой и с бешеной скоростью начинает пи­лить один. Растет гора чурбаков.
   Семен берет топор и подает его роботу. Коли, мол. Тот отворачивается:
   – Теперь ты вкалывай!
   Семен начинает колоть чурбак. Но сил у него не хва­тает. Тогда он достает из кармана конфету, с трудом раскалывает чурбак и показывает роботу конфету, кото­рую будто бы нашел внутри чурбака. Робот проглаты­вает конфету, отнимает у Семена топор и суматошливо начинает колоть дрова. Все чаще и чаще мелькает в воз­духе топор.
   Робот переусердствовал. Из него вдруг повалил дым, потом – взрыв!.. На месте робота – груда обломков.
   Появляется лейтенант Кириллов.
   – Десять суток гауптвахты! – громоподобным голо­сом объявляет он и, взяв Семена за шиворот, толкает его в какую-то яму…
   Семен сидит в камере гауптвахты. В зарешеченное окно заглядывает Кириллов и, зло захохотав, улетает куда-то в облака.
   Семен видит, что мимо окна медленно проезжает тягач с причудливой ракетой. Он распускает толстый канат, ко­торый служил ему вместо табуретки, делает петлю и лов­ко забрасывает ее на нос ракеты, а второй конец каната прочно привязывает к железной решетке.
   Канат натягивается все больше и больше, вот уже гнутся толстые прутья решетки, по не поддаются, и ка­мера гауптвахты начинает ползти вслед за трактором. К своему ужасу, Семен замечает, что находится в клетке.
   Рядом с клеткой идет лейтенант Кириллов, и его де­монический хохот, кажется, заполняет всю вселенную. Лейтенант подбегает к ракете, что-то крутит, и она гроз­но вздыбливает нос к небу. Кириллов хохочет еще гром­че, и уже не хохот слышит Семен, а гром ракеты, из сопла которой яростно хлещет пламя. Еще мгновение, и ракета уносит клетку с Семеном в небо…
   Далеко внизу видит Семен землю… Ракета проносит его сквозь облака. И тут он замечает, что канат на ре­шетке вот-вот развяжется. Но решетка теперь на потол­ке. Как дотянуться? Семен начинает махать руками, буд­то крыльями. О чудо! Он подлетает к потолку клетки и хватается за канат в тот самый миг, когда узел развязал­ся… И уже нет клетки – только мчащаяся ввысь ракета и он, Семен Лагода, на конце каната.
   Семен начинает подтягиваться по канату вверх. Выше и выше… Ракета все ближе к нему. Семен уже видит дверцу в ракете и окошко рядом с ней. В окошко выгля­дывает старшина Прокатилов. Но сил больше нет. Руки отказываются повиноваться. Семену очень страшно. Он отпускает канат и начинает падать, судорожно извиваясь в воздухе…
   – Рядовой Лаюда! – кричит ему вслед старшина. – Подъем!..
   Семен открывает глаза, дико осматривается. Наконец приходит в себя. Видит казарму и спешно одевающихся по команде «Подъем!» товарищей.
   – Чего вы так мычали во сие? – с удивлением спра­шивает Прокатилов, стоящий возле кровати Семена.
   Семен, счастливый от того, что кошмар был лишь сном, вытирает мокрый лоб и молча начинает проворно одеваться. Он даже обгоняет товарищей, поднявшихся раньше нею.
   Старшина Прокатилов доволен.
   – Хорошая у вас сноровка, – замечает он. – Если и грамотность подходящая, быть вам оператором.
   Семен, затягивавший на гимнастерке ремень, вдруг будто деревенеет.
   – А кто над операторами начальник? – насторожен­но спрашивает он. – Не лейтенант Кириллов?
   – Да, – подтверждает старшина. – В нашем дивизио­не он… Если покажете сноровку на всех занятиях, попа­дете к нему.

 
   Идут занятия по физподготовке в спортивном городке. Их проводит лейтенант Самсонов. Молодые солдаты по­очередно прыгают через «коня».
   – Очередной, к снаряду! – командует Самсонов.
   Юра Мигуль разбегается, делает толчок ногами о трамплин и, прикоснувшись руками к кожаной спине «коня», легко перелетает через него.
   – К снаряду!..К снаряду!К снаряду! Солдаты прыгают один за другим, показывая в общем не плохую физическую подготовку.
   – К снаряду!
   Бежит Семен Лагода. Толчок на трамплине он делает неумело и прыгает «коню» на спину.
   До солдат доносится взрыв девичьего хохота. Семен оглядывается и, к великому своему огорчению, видит, что в раскрытом окне соседнего здания стоят несколько ми­ловидных девушек в военной форме: они смотрят на него и весело смеются.
   – Повторить! – приказывает Самсонов Семену.
   Семен снова разбегается, но перед самым трамплином пасует и под хохот девушек сворачивает в сторону.
   – Повторить!
   Но и на этот раз Лагоду постигает неудача. Неуве­ренный толчок, и он, прыгнув на противоположный край снаряда, плюхается на землю, вызвав новый взрыв деви­чьего смеха. Похохатывают и солдаты.
   – Отставить смех! – строго требует лейтенант, а за­тем обращается к Семену: – Рядовой Лагода, вы что, в школе не занимались спортом?
   – Занимался, но у нашего коня ноги короче.
   – Подойдите к перекладине.
   Семен послушно подходит к турнику.
   – Подтянитесь на руках, сколько можете. Семен подпрыгивает, хватается за перекладину, Дры­гая ногами, пытается подтянуться, но опять полный кон­фуз перед девушками и товарищами. Беспомощно соска­кивает да еще подворачивает ногу.
   Самсонов укоризненно качает головой:
   – Становитесь в строй. Придется с вами поработать отдельно.
   – Не способен я к спорту, – отвечает Семен и, хро­мая, становится на левый фланг строя.
   – Научим. – Лейтенант смотрит на часы. – Закончить занятия!
   Услышав эту команду, девушки-солдаты, выглядывав­шие в окно, скрываются в глубине комнаты.
   Радиотехнический класс. Девушки торопливо заканчи­вают развешивать на подставках схемы.
   В класс заходит лейтенант Кириллов.
   – Все готово, товарищ лейтенант! – бойко доклады­вает одна из девушек.

 
   А лейтенант Самсонов тем временем ведет из спор­тивного городка в радиотехнический класс строй молодых солдат.
   Семен Лагода, прихрамывая, идет последним. Он от­стает, будто поправляет выбившуюся из сапога портян­ку, и, видя, что никто не замечает его отсутствия в шага­ющем строю, вдруг быстро бежит к «коню», легко пере­махивает через него с одной стороны, затем с другой. Потом подбегает к турнику, одним жимом вылетает на перекладину, делает красивый переворот, затем – соскок-ласточку и с видом победителя оглядывается на окно…
   Но… девушек там нет. На их месте стоит лейтенант Кириллов, пускает колечками табачный дым и с недоуме­нием глядит на солдата.
   Некоторое время Семен, выпучив глаза, растерянно смотрит на лейтенанта, затем лихо отдает ему честь и бе­жит догонять строй.
   – Где я видел эту плутоватую рожицу? – задумчиво говорит Кириллов.
   В радиотехнический класс, где прохаживается между столами с аппаратурой лейтенант Кириллов, вливается говорливый поток молодых солдат.
   – Товарищи, до начала занятий еще пять минут! – объявляет Кириллов. – Можно курить.
   Многие солдаты тут же возвращаются в коридор.
   – Рядовой Лагода, – обращается Кириллов к зашед­шему Семену. – Что вы сейчас?..– и кивает головой за окно.
   – Да то я… – от смущения Семен не находит слов. – Да я, понимаете, при людях стесняюсь… Вот и решил один попробовать.
   – Смотри ты, какой застенчивый! – смеется Кирил­лов. – Может, по этой причине не клеится у вас и со зрительной памятью?
   – Не знаю, – Семен пожимает плечами.
   – А ну-ка, товарищи, – обращается Кириллов к ос­тавшимся в классе солдатам, – идите курить!
   Когда солдаты выходят, Кириллов подзывает Семена к одному из блоков станции наведения. На панели бло­ка – множество тумблеров, лампочек, переключателей, кнопок. Кириллов опытной рукой щелкает тумблерами, меняет положение переключателей, нажимает кнопки, от чего загораются индикаторные лампочки.
   Семен внимательно следит за каждым движением рук лейтенанта.
   – Посмотрите внимательно, – приказывает Кириллов.
   Семен изучает панель.
   – Посмотрели? Теперь отвернитесь. – И Кириллов, после того как Семен отвернулся, быстро переводит пере­ключателя в первоначальное состояние. – Теперь сделай­те все, как было.
   Семен криво улыбается и начинает щелкать тумблера­ми и рычагами – совсем не теми, которыми нужно.
   – Да-а, – сокрушается Кириллов. – Плохо дело.
   – Оператор из меня не выйдет, – охотно соглашается Семен.
   – Жалко назначать вас в другое подразделение.
   – Почему жалко? – Семен с хитрецой глядит на лей­тенанта.
   – Как же! Лучший запевала!
   Только поэтому? – удивился Семен.
   – А почему же еще?
   – Я думал потому, что кого-то напоминаю вам.
   – Мало ли похожих людей встречается, – Кириллов смотрит на часы. – Пора начинать занятия.
   – Минуточку! – Семен в смятении. Он напряженно смотрит в лицо лейтенанта, переживая какую-то внутреннюю борьбу. Наконец решается: – Товарищ лейтенант, а у меня не так уж плохо со зрительной памятью.
   Тут же он поворачивается к панели и уверенно щел­кает переключателями, тумблерами, нажимает на кнопки, в точности повторяя все, что делал Кириллов.
   Кириллов с радостным изумлением смотрит на Се­мена…

 

Затемнение… На экране вспыхивают слова:

   «И еще прошло время». 

 
   Полковник Андреев смотрит на Аню с загадочной улыб­кой, которая как бы говорит: «А я о тебе знаю нечто та­кое…»
   Они сидят в кабинете Андреева друг против друга и ведут разговор.
   – Вы в городе остановились? – утвердительно спра­шивает полковник.
   – Да. У подруги, – отвечает Аня.
   – Через неделю предоставим комнату.
   – Спасибо…
   – Простите за любопытство, Анна Павловна, – Андре­ев наклоняется над столом, будто бы стараясь глубже за­глянуть в глаза девушки. – Вы, конечно, назначены не слу­чайно в нашу часть?..
   – Да, не случайно, – соглашается Аня, несколько смутившись. – Тут, в городе, подруга моя живет. Она жена офицера. Я списалась с ней и в Министерстве обо­роны попросилась к вам.
   Андреев лукаво щурит глаза, улыбается.
   – Чему вы улыбаетесь? – Аня недовольно хмурит брови.
   – Извините, – полковника не покидает добродушное настроение. – Мне просто захотелось немножко пофило­софствовать на тему о семье и браке.
   – Не понимаю вас, товарищ полковник, – Аня сму­щена и не знает, как себя держать. – Я врач. И приеха­ла к вам как служащая Советской Армии, а не замуж выходить.
   – Ну, не будем зарекаться, – смеется Андреев и, под­нявшись из-за стола, начинает прохаживаться по кабине­ту. После паузы останавливается перед Аней и довери­тельно говорит ей: – Еще не родилась девушка, которая б в принципе отказывалась от замужества. Но я о дру­гом хочу сказать… Только по секрету… Быть женой ра­кетчика – трудное дело.
   – Вы меня заставляете краснеть, – Аня отворачива­ется к окну. – К чему этот разговор?
   – Послушайте – поймете, – спокойно продолжает Андреев. – Трудно быть женой ракетчика потому, что и в мирное время ракетчик на войне… Вот я, – полковник смотрит на часы, – через десять минут одному подраз­делению объявлю тревогу. Учебную, конечно. И никто из ракетчиков не знает, какая это будет тревога. Каждую минуту подразделения готовы дать залп по воздушному противнику. А знаете, что это значит?.. Надо знать. Вы врач ракетной части. На примере скажу: у нас недавно была свадьба без жениха.
   – Как это – без жениха? – удивляется Аня.
   – А вот так. Подняли первый бокал за молодоженов. Не успели крикнуть «горько», как жениху доложили, что и его кабине забарахлил один из блоков. Жених поста­вил бокал и ушел на огневую…
   – Ну и что? – Аня смотрит на Андреева чуть насмеш­ливо.
   – Ничего, по-вашему? – удивляется Андреев.
   – Конечно, ничего особенного. И меня, как врача, в любую минуту, даже со свадьбы, могут вызвать. А сколь­ко таких профессий? Врачи, электрики, пожарники, водо­проводчики, газовщики… Да мало ли!
   Андреев смотрит на Аню с удивлением, раздумывая над услышанным.
   – А мне нравится, что вы так рассуждаете, – наконец говорит он.
   – Товарищ полковник, – Аня переводит разговор на другую тему, – я бы хотела начать свою работу с медос­мотра моих будущих пациентов.
   – Хорошо. Сейчас дам указание дежурному. – Андре­ев нажимает на столе кнопку.
   В кабинет входит лейтенант Маюков. У нею на рука­ве повязка с надписью: «Дежурный по части».

 
   Идут занятия в классе программированного обучение.
   – Какова функциональная схема индикатора наве­дения? – задает вопрос лейтенант Кириллов и передви­гает подставку, на которой закреплено полотнище с чер­тежами.
   Таких схем в классе много – одни на подставках, дру­гие на стенах.
   – Ясен вопрос?
   – Ясен, – отвечают солдаты-ракетчики.
   Семен Лагода (он уже ефрейтор) сидит за столом, вни­мательно смотрит на схему и кладет руку на рычаг обу­чающей машины. Чтобы узнать, правильно ли дан ответ на вопрос, надо поворотом рычага набрать нужную груп­пу цифр. Рядом с Семеном – Юрий Мигуль. У обоих гладко причесанные волосы.
   На каждом столе – по две машины. За всеми маши­нами сидят солдаты.
   В классе раздается град щелчков. Ракетчики начали работать на машинах.
   Семен уверенно поворачивает рычаг: от цифры к цифре…
   На кафедре, перед глазами лейтенанта Кириллова – световое табло. На нем столбиком расположены номера обучающих машин и рядками, под порядковыми цифра­ми, – лампочки. По мере того как солдаты отвечают на вопрос, лампочки вспыхивают. За ними внимательно на­блюдает Кириллов.
   – Кончили! – приказывает Кириллов, и щелчки ма­шин утихают. – Неправильно ответили седьмой и девят­надцатый. – Кириллов переключает на кафедре тумблер, и вспыхивают световые табло по бокам классной доски.
   За столами поднимаются Юрий Мигуль (у него ма­шина под номером «7») и еще один солдат.
   – Посмотрите хорошенько на схему, – приказывает им Кириллов.
   Солдаты внимательно рассматривают схему.
   – А теперь попробуйте исправить ошибки.
   «Седьмой» и «девятнадцатый» щелкают переключате­лями. На табло вспыхивают лампочки…
   – Правильно. Садитесь, – разрешает Кириллов. – А теперь второе задание: нарисовать схемы формирования развертки угла и формирования развертки дальности и проверить правильность схем при помощи обучающих ма­шин.
   Солдаты зашелестели тетрадями.
   Начинает чертить на тетрадном листе Семен Лагода. У сидящего рядом с ним Юрия Мигуля сломался каран­даш.
   – Семен, ножик нужен, – просит Юра.
   – Всем ножик нужен, – невозмутимо отвечает Ла­года.
   К разговору друзей прислушивается лейтенант Кирил­лов. До его слуха доносится:
   – Карандаш сломался.
   – У всех карандаш сломался.
   – Ну дай ножик, починить нечем.
   Лицо Кириллова преображается. Застывшие глаза смотрят так, будто лейтенант глотнул горячительного и задохнулся.
   А между тем доносятся слова Семена:
   – У всех починить нечем… Ножик забыл в тумбочке. На карандаш.
   «Рыбачок!» – шепчет про себя Кириллов и зажимает рот рукой, чтоб восклицанием не выдать своего удивле­ния. Перед его мысленным взором рисуется полузабытая картина: озеро, в лодке сидит паренек и удит рыбу, а он, Кириллов, стоит на берегу и просит лодку. И будто слышит ответы рыбачка: «Всем лодка нужна»… «Всем лилии нужны»… «Ко всем девушки приезжают».
   «Точно. Рыбачок», – говорит сам себе Кириллов и не отрывает напряженного взгляда от Семена, который, ниче­го не подозревая, чертит в тетради схему.
   Юрии Мигуль затачивает на коробке спичек грифель карандаша. Он бросает случайный взгляд за окно, мгно­вение с любопытством продолжает смотреть туда, затем тихо, но так, чтоб услышали многие, шепчет Семену:
   – Равнение налево!
   Солдаты, следуя команде, одновременно поворачивают головы к окнам…
   За окнами по асфальтированной дорожке идут Аня и лейтенант Маюков.
   – Не отвлекаться, – деревянным голосом делает за­мечание Кириллов и сам бросает взгляд за окно.
   Солдаты с хитрыми улыбками наблюдают за Кирилло­вым. Вид у него совершенно ошалелый. Лейтенант делает шаг к окну, встряхивает головой, будто пытается прогнать видение, и не отрывает растерянного, недоумевающею взгляда от Ани.
   – Продолжать занятия самостоятельно, – приказыва­ет Кириллов и кидается к дверям.
   Но как только захлопнулась за лейтенантом дверь, солдаты, гремя стульями, устремляются к окнам.

 
   Лейтенант Кириллов не замечает, что к стеклам окон, мимо которых он пробегает, прильнули хитро улыбающи­еся лица солдат. Он напряженно смотрит вперед…
   Идут, о чем то разговаривая, Маюков и Аня.
   Кириллов вот-вот настигнет их. И вдруг раздается пронзительный рев сирены. Кириллов будто спотыкается и останавливается: тревога!
   Резко поворачивается и изо всех сил бежит назад.
   Стремительно выбегают из учебного корпуса солдаты…
   Гудит земля под солдатскими сапогами. Ракетчики мчатся в направлении огневых позиций. Напряженные лица Семена Лагоды, Юрпя Мигуля, старшины Прокатилова.
   Бегут, сурово сдвинув брови, офицеры – Кириллов, Самсонов, Оленин…
   Вместе со всеми стремительно несется камера. Мель­кают здания военного городка, видны встревоженные лица женщин и детей в окнах офицерских квартир, мелькают деревья.
   А сирена не утихает…
   – Готовность номер один! – звучит над стартовой по­зицией команда, переданная по внутренней связи.

 
   – Готовность номер один! – будто с радостью, лихо вторит командир стартового взвода лейтенант Самсонов. Он любуется собой и слаженной работой стартовых расчетов.
   А солдаты-стартовики знают свое дело. Мгновенно сни­мают с ракет брезентовые чехлы и «колдуют» у механиз­мов. Тут же слышатся четкие, отрывистые доклады:
   – Второй готов!
   – Первый готов!
   – Третий готов!