Стаднюк Иван Фотиевич. Ключи от неба

   – Раздевайтесь. Я очень рада. – Глаза Ани засвети­лись радостью: она наконец поняла, чья жена Елена Дмитриевна.
   Андреев помогает жене снять пальто, затем раздевает­ся сам.
   – Это вам подарочек на новоселье, – Елена Дмитриевна развертывает бумагу и протягивает Ане куклу нева­ляшку.
   – Зачем?.. Спасибо. – Аня со смущением принимает подарок.
   В комнате чета Андреевых здоровается с Филиным и Тоней.
   – Насколько я понимаю, – говорит Андреев, пожимая Тоне руку, – это и есть институтская подруга.
   – Да, – подтверждает Аня. – А это ее муж.
   – Мы знакомы, – Андреев подает руку Филину и лу­каво спрашивает: – А где же… Не вижу тут одного на­шего офицера.
   – Опаздывает, – отвечает Филин.
   – Опаздывает? – удивляется полковник Андреев. – Ракетчики не опаздывают. – И он подходит к телефон­ному аппарату, стоящему на окне, снимает трубку.
   Знакомая комната в общежитии офицеров-холостяков.
   Лейтенант Маюков, как и прежде, «колдует» над ра­зобранным блоком какого-то электронного устройства. В одной его руке паяльник, во второй – полупроводнико­вая лампа.
   Кириллов и Самсонов, пристроив на углу стола клет­чатую доску, играют в шахматы. Дремотная тишина и спокойствие царят в комнате.
   Самсонов тянется за лежащими на окне сигаретами и замечает, что мимо дома по тротуару торопливо проходит Семен Лагода: подтянут, в хорошо подогнанной шинели, в сверкающих сапогах.
   – Куда это наша краса и гордость направляется? – с доброй насмешкой спрашивает Самсонов.
   Кириллов бросает взгляд в окно.
   – А-а, рыбачок-счастливчик. На автобус, в город едет, – Иван тоже берет сигарету, разминает ее пальца­ми. – Получил письмо от актрисули.
   – Любовь с первого взгляда? – интересуется Маюков.
   – Нет, – отвечает Кириллов. – Землячкой его оказа­лась.
   Раздается телефонный звонок. Иван Кириллов, не отрывая глаз от шахматных фигур, лениво протягивает руку к стоящему на столе аппарату, снимает трубку.
   – Лейтенант Кириллов, – говорит вялым голосом. Услышав какие-то слова в трубке, вскакивает, будто его укололи, валит на шахматной доске фигуры.
   – Есть! – восклицает он и, бросив на аппарат труб­ку, кидается к шкафу, достает китель.
   Не говоря ни слова, засуетились Самсонов и Маюков. Они, как и Кириллов, одеваются с необыкновенной быст­ротой.
   – А вы куда? – вдруг опомнился Кириллов, когда все, надев шинели, устремились к дверям.
   – Как куда? – удивляется Маюков.– Тревога ж!
   – Какая тревога? – хохочет Кириллов. – Мне… Лич­но мне полковник приказал через пять минут явиться в седьмую квартиру третьего корпуса.
   – В седьмую? – озадаченно переспрашивает Самсо­нов. – Туда же вчера Анна Павловна переехала!..

 
   В квартире Ани гости рассаживаются за стол. Нет только Кириллова.
   Полковник Андреев смотрит на бутылки и, не скры­вая огорчения, говорит:
   – Ракетчикам можно только по рюмке сухого. По одной.
   – Вы же не на боевом дежурстве, товарищ полков­ник! – с мольбой в голосе восклицает Филин.
   – Этим и отличается наша профессия. Раз в военном городке – значит, на службе, на посту. Неважнецкая про­фессия, – Андреев переставляет коньяк к Филину.
   В прихожей раздается звонок. Филин и Аня кидают­ся открывать дверь.
   Иван Кириллов стоит перед дверью и стряхивает с фу­ражки мокрый снег. Дверь открывается. Он видит перед собой Аню, а за ее спиной – лейтенанта Филина.
   Глаза Кириллова сверкают негодованием, нервическя подрагивает ус.
   – Ну давай, давай! – торопит его Филин и, выскочив в коридор, силой затаскивает Ивана в прихожую. – Стыд и позор! Ракетчик опаздывает!
   Сквозь раскрытую дверь Кириллов смотрит в комнату, видит Тоню, Андреева, Елену Дмитриевну. Некоторое время брови его хмурятся, но вдруг на лице мелькает по­добие улыбки…
   – Снимай шинель, Ваня, – Аня помогает ему рас­стегнуть пуговицы шинели…

 
   Дует сырой, пронизывающий ветер. Мечутся в воздухе снежинки.
   По бульвару молча идут, улыбаясь каким-то своим мыслям, Семен и Полина.
   – Чудно, – нарушает молчание Полина, плотнее за­пахивая шубейку из искусственного волокна. – Помнишь, как ты меня когда-то столкнул в речку прямо в платье?
   – Помню, – виновато улыбается Семен. – Всех девчо­нок искупали.
   – Я тогда почти ненавидела тебя. А сейчас встрети­лась как с родным. Вот что значит далекие края.
   – Край земли, – глубокомысленно изрекает Семен. – Граница рядом. А чем ближе к границе, люди должны быть теснее друг к другу, – и неловко берет Полину за руку.
   Полина видит горящую светом рекламу кинотеатра.
   – Пойдем в кино!
   – Пойдем, – соглашается Семен. И вот Семен Лагода уже стоит у кассы кинотеатра, протягивает в окошко рублевку.
   – Подешевле, чтоб видно было хорошо, – просит он кассиршу.

 
   Семен и Полина в тесном фоне кинотеатра протиски­ваются к буфету.
   – Два стакана газировки! – властно требует Семен у буфетчицы. И затем деликатно уточняет: – Один с си­ропом, один чистой.
   Подает стакан с сиропом Полине, а сам пьет чистую.
   – С детства не люблю сладкого, – бессовестно врет Семен. – Однажды объелся медом на колхозной пасеке, с тех пор даже чай пью без сахара.
   – Это вредно, – усмехается Полина. – Сахар содер­жит фосфор, который питает клетки головного мозга.
   Звонок. Зрители тесной толпой вливаются в кинозал. Сжатые со всех сторон, плывут в зал Семен и Полина.

 
   Электрические часы на столбе у кинотеатра. Стрелки показывают восемь вечера. Мимо проходят Семен и По­лина. Семен бросает тревожный взгляд на часы и бодро замечает:
   – У меня еще море времени!
   – И у меня весь вечер свободный, – весело замечает Полина.
   Вот они бредут по безлюдному парку. Сиротливо све­тят фонари. Откуда-то донеслись звуки музыки. Полина берет Семена за руки, начинает петь и вальсировать. Се­мен послушен и счастлив…
   Музыка затихла. Полина смотрит в небо на тощий серпик луны и снова начинает петь. Поймала рукой ка­пельку, уроненную веткой, с озорством слизнула ее и опять запела.
   Будто весь парк наполнен песней Полины. Семен смотрит на девушку с восхищением и грустью. Глубоко вздыхает.
   – Ты по ком вздыхаешь? – игриво спрашивает Полина.
   – По себе, – задумчиво отвечает Семен.
   – По себе?!.
   – Ну, как тебе сказать… Вот я и тысячи таких хлоп­цев, как я, несем службу, оторванные от дома, от родных мест, от друзей детства.
   – От девушек, – с легкой иронией замечает Поля.
   – Конечно! Разве мало девчат тоскуют по нашему брату? Эх, если бы не было войн… Сколько бы счастья прибавилось на земле!
   И уже Полина вздыхает.
   Подул ветер, стряхнув с веток поток воды. Полива ежится от холода…
   Они выходят на хорошо освещенную улицу.
   – Ноги совсем окоченели, – жалуется девушка.
   Семен смотрит на ее ноги и испуганно говорит:
   – Меня б так, в чулочках, выпустили на холод, уже пропал бы… Ужас!
   Они как раз проходят мимо ресторана. Из его ярко освещенных окон, из дверей слышится джазовая музыка.
   – Зайдем? – предлагает Полина. – Погреемся, послу­шаем музыку. Возьмем по бокалу шампанского, конфет.
   У Семена округлились в испуге глаза. Он достает из кармана шинели руку, разжимает ее и тайком косит глаза на несколько оставшихся монет.
   – Сейчас народищу там – не протолкнешься, – мор­щится Семен. – Да и какой это ресторан? Харчевня.
   – Ну и что? – с милой непосредственностью настаи­вает Полина. – Я как раз получила деньги. Пойдем, а то простудимся.
   – Нет, не имею права по ресторанам шататься да шампанское распивать.
   – Почему?
   – Такая служба у меня.
   – Какая?
   – Такая.
   – Тайна?
   – Как сказать… – смеется Семен. – Ключи от неба ношу в кармане, поэтому и не могу.
   Полина вдруг останавливается, берет Семена за руку и с восхищением засматривает ему в глаза. Спрашивает почти с испугом:
   – Сеня, ты космонавт?..
   Семен неопределенно мотает головой и улыбается поч­ти утвердительно, блудливо пряча глаза.
   – Сенечка! Я с первою взгляда догадалась, что ты со­всем не такой, как был в Чижовке! Мне даже страшно идти рядом с тобой.
   – Почему? – скромно удивляется Семен.
   – Ты еще спрашиваешь! – Полина укоризненно кача­ет головой. – Жалко – все фотоателье закрыты. Я б тебя затащила сфотографироваться с собой.
   – Полина, не надо об этом. И запомни: я тебе ничего не говорил насчет космоса.
   – Сенечка, мне все ясно…
   Навстречу Семену и Полине идет старшина Прокатилов, держа под руку девушку. Семен чинно отдает ему честь. Старшина, чуть подмигнув, отвечает.
   Когда разошлись шагов на десять, Семен вдруг опо­мнился.
   – Одну минуточку, – извиняется он перед Полиной и зовет: – Товарищ старшина!
   Прокатилов, оставив свою девушку, идет навстречу Лагоде.
   Полина с любопытством наблюдает, как они о чем-то шушукаются.
   Прокатилов незаметно сует Семену в руку пять рублей. Отдают друг другу честь и расходятся.
   – Опять тайна? – игриво спрашивает Полина.
   – Служба, – солидно отвечает Семен и внимательно смотрит через улицу, где светятся окна ресторана. – А ты, пожалуй, права. Надо зайти погреться.

 
   Официантка ставит на стол бутылку шампанского и вазочку с конфетами. За столом сидят Полина и Семен. Семен, несколько смущенный непривычной обстановкой, оглядывается на малолюдный зал.
   – Счет, пожалуйста, – говорит Полина официантке и начинает рыться в сумочке.
   Семен щедрым жестом кладет на стол пять рублей.
   – Сеня… – Полина смотрит на него с укоризной.
   Официантка берет пятерку и уходит.
   – Все правильно, – успокаивает Полину Семен. – У ефрейтора Лагоды тоже деньги водятся.
   Полина вдруг замечает, что от пышной шевелюры Семена осталась коротенькая прическа и всплескивает руками:
   – Зачем ты так волосы обкорнал?!
   Семен не спешит отвечать на этот неприятный для него вопрос. Он берет со стола бутылку с шампанским, обдирает с головки серебристую обертку, снимает прово­лочную оплетку, расшатывает пробку.
   – А-а, понимаю! – высказывает догадку Полина. – Шевелюра мешает надевать космический скафандр?
   – Поля… – Семен с искренним огорчением смотрит на девушку. – Мы же договорились…
   – Молчу! – опомнилась Полина. – О космосе ни слова. И тут случилось непредвиденное: отломилась головка пробки.
   Подходит официантка, кладет перед Семеном сдачу и забирает у него бутылку. Пытается ввинтить в пробку штопор. Но запрессованная пробка слишком твердая.
   – Давайте я! – Семен уверенно берется за дело.
   С большим усилием ввинчивает штопор. Затем начи­нает тянуть его за рукоятку. Но пробка – ни с места.
   – Старайтесь не взболтать, – предупреждает офици­антка.
   Семен чувствует себя неловко перед Полиной, что у него не хватает сил. Но выхода нет, и он решается на крайность: переворачивает бутылку горлышком вниз и ногами прижимает рукоятку штопора к полу. Двумя ру­ками тянет за бутылку вверх… Пробка поддалась. Вновь перевернув бутылку, вытаскивает пробку. Взболтанное шампанское внезапно бьет Семену в лицо. Семен закры­вает горлышко бутылки пальцем. Но струя бьет еще сильнее – попадает в официантку… Семен поворачивает горлышко к себе, и оно случайно попадает под подол гим­настерки. Однако шампанское находит выход: оно хлещет из под воротника гимнастерки…
   Полина задыхается от хохота, но тут же наказана: пенистая струя обдает ее лицо…
   – Ну вот и угостились шампанским, – крайне обеску­раженный Семен ставит на стол пустую бутылку и отря­хивает мокрую гимнастерку.
   Кофточка на Полине тоже мокрая. Поля ежится, пере­кладывает из вазы в сумочку конфеты и со смехом го­ворит:
   – Пошли сушиться.
   – Куда?
   – К нам. Дома одна мама. Лена с Сашей где-то в гостях.
   – А кто такой Саша? – ревниво спрашивает Семен.
   – Муж моей сестры. Он тоже военный… Кстати, Лена хотела с тобой познакомиться…
   Семен и Полина идут по темной городской улочке. За­ходят в изрытый строителями двор. Через канавы, через глину проложены доски, и Семен бережно ведет по ним Полину, а сам месит солдатскими сапогами липкую грязь.

 
   В передней комнате квартиры полковника Андреева темно. Раздается звонок.
   Из глубины квартиры спешит к дверям чопорная ста­рушка. Включает свет, открывает дверь.
   Входят Полина и Семен.
   – Мама, знакомься. Это Сеня из Чижовки, о котором я тебе говорила.
   – А-а, сынок Ивана Лагоды! Заходите, будьте ласко­вы, – старушка подает Семену руку. – Такой большой свет, и везде земляки встречаются.
   – Мама, включи, пожалуйста, утюг, мы шампанским облились, – говорит Полина, снимая шубейку.
   – Чего, чего? – удивляется старушка.
   – Потом расскажем. Обхохочешься. Иди, мамочка, включи.
   – Знаю я твоего батьку, и мать знаю, – старушка окидывает Семена приветливым взглядом и уходит на кухню.
   Семен вешает шинель, осматривается. Видит в прихожей зеркало, столик с телефоном, до блеска натертый пол и ворсовую дорожку на нем. Глянул на свои сапоги и об­мер: они у него в густой грязи. Он беспомощно смотрит на Полину и спрашивает:
   – А сапоги снять можно?
   – Правильно! И надень Сашины тапочки. – Полина указывает на стоящие под вешалкой тапочки.
   Семен стаскивает с ног сапоги, засовывает в голенище портянки. Поставив сапоги под вешалку, надевает та­почки.
   – Снимай гимнастерку! – деловито распоряжается Полина.

 
   По асфальтовой дороге, зажатой с двух сторон лесом, мчится «Волга». В лучах фар мечутся снежинки.
   За рулем – Елена Дмитриевна, рядом с ней – полков­ник Андреев.
   – Вот как бывает, – весело говорит Елена Дмитриев­на. – Чуть не разбила я чужую любовь.
   – Бывает, – соглашается Андреев. – А Кириллов – орел. На стрельбах молодцом себя показал.
   – На учениях все вы герои, – с ласковой насмешкой замечает Елена Дмитриевна. – До войны тоже пели: «Лю­бимый город может спать спокойно». А что получилось?
   – Другие времена. Совсем другие! Тебе, как самому близкому мне человеку, могу выдать строгую государст­венную тайну.
   – Ты выдашь! Дождешься от тебя, – смеется Елена Дмитриевна.
   – Выдам, – усмехается Андреев. – Потому что это уже ни для кого не тайна. А суть ее в том, что действи­тельно можно спать спокойно. Поверь мне!
   – Ну-ну, расхвастался! – подзадоривает его Елена Дмитриевна, внимательно наблюдая за дорогой.
   – Ну, конечно, все может быть… Должен сообщить тебе, что меня вызывают в штаб округа.
   – Зачем?
   – На переговоры. Предлагают принять другие под­разделения, которые будут сбивать не самолеты, в случае войны, а ракеты – откуда бы они ни прилетели. И тоже наверняка.
   – Саша! – восклицает Елена Дмитриевна. – Это опять надо переезжать!..
   – Такая судьба военных. Зато небо наше будет на замке.
   – Опять хвастаешься.
   – Да нет же! У нас каждый ракетчик знает, что но­сит ключи от неба в своем кармане…

 
   – Что это за колесо? – удивляется Семен Лагода, рассматривая круг для «хула-хупа» В майке, бриджах и тапочках на босу ногу, он выглядит нелепо среди совре­менной мебели, которой обставлена столовая квартиры полковника Андреева.
   – Гимнастический круг, – поясняет Полина. Она на­девает круг на себя и начинает вращать его.
   Семен наблюдает за упражнениями Полины и мор­щится.
   – Неприлично, – категорически заявляет он.
   – Почему? Это сохраняет фигуру, – Полина снимает круг.
   – Вот как надо, – Семен становится на руки вверх ногами. – Надень круг на ногу.
   Полина надевает, и Семен, поджав одну ногу, второй начинает искусно вращать круг.
   – Поля! – слышится из кухни голос матери.
   – Иди, – велит ей Семен. – Я долго так могу.
   В темной прихожей щелкает замок. Входят полковник Андреев и Елена Дмитриевна. Не зажигая света, они раз­деваются.
   Семен, по-прежнему стоя на руках, вращает ногой колесо.
   В столовой появляется полковник Андреев. Увидев стоящего вверх ногами солдата, замирает с открытым ртом на месте. Некоторое время ошалело смотрит на него, снимает запотевшие очки, протирает глаза, отходит в сторону и опять смотрит, не в силах осмыслить, что происходит. Рядом с ним появляется Елена Дмитриевна и тоже окаменевает.
   Семен поворачивает голову, испуганно глядит снизу вверх на полковника и его жену… Семену кажется, что это они стоят вниз головой…
   Торопливо вскакивает, точно угодив ногами в тапоч­ки, и пялит на Андреева глаза так, будто перед ним по­явился марсианин. Ведь сам командир полка!
   – Гы-гы, – испуганно, одними губами, смеется Семен и встряхивает головой, полагая, что все это ему мере­щится.
   Но командир полка не исчезает, а стоит перед ним с изумленными глазами.
   До Семена постепенно начинает доходить вся неле­пость сложившейся ситуации. Не помня и не слыша себя, он испуганной скороговоркой выпаливает:
   – Здравия желаю, товарищ полковник! – и одновре­менно подбрасывает правую руку к виску, по привычке щелкнув… тапочками.
   Ощутив наготу ног, кидает взгляд на них и, поняв, как выглядело его приветствие, от беспомощности и пол­нейшей растерянности опять глупо хихикает.
   Из кухни прибегает с гимнастеркой Семена в руках Полина. Заметив растерянность на лице Семена и ошарашенность родственников, она со смущением выпали­вает:
   – Саша, Лена!.. Это же наш земляк, Сеня. Космо­навт!..
   Нервы Семена не выдерживают. При слове «космо­навт» он хватает у Полины гимнастерку, выскакивает в прихожую, судорожно снимает с вешалки шинель, шап­ку и, будто обезумев, вылетает на лестницу. Звонко шле­пают по ступенькам тапочки…

 
   Вот Семен, уже одетый в шинель, стремительно бе­жит по ночной улочке…

 
   Семен стоит на пустынном тротуаре, поочередно под­жимая под полы шинели озябшие в тапочках ноги. Пово­рачивается в ту сторону, откуда прибежал. Размышляет. Затем решительно направляется вперед.
   Но вдруг с противоположного тротуара его окликают:
   – Товарищ военный, подойдите сюда!
   Семен замирает на месте. Он видит, что на другой стороне улицы стоит комендантский патруль – незнако­мый старший лейтенант и трое солдат с повязками на рукавах.
   Патрули с любопытством наблюдают за ефрейтором, у которого на ногах вместо сапог тапочки.
   – Ко мне! – строго приказывает старший лейтенант.
   Семен медлит, пережидая, пока проедет по мостовой спецмашина со складной вышкой на крыше фургона^[2].
   Вот машина проехала между патрулями и Семеном, и патрули от изумления раскрывают рты: ефрейтор исчез.
   А спецмашина увозит Семена от опасности. Он при­цепился к лестнице, которая по диагонали прикреплена к стенке фургона.
   К ужасу Семена, машина вскоре тормозит, медленно сворачивает с мостовой на тротуар…
   Семен соскакивает с лестницы и бежит дальше. Но впереди – группа ребят с повязками на рукавах. Ком­сомольский патруль!
   Семен затравленно оглядывается. Видит, что по тро­туару бегут солдаты комендантского патруля. Кажется, положение безвыходное.
   Семен бросает взгляд на спецмашину, которая вплот­ную подъехала к стенке трехэтажного дома. На машине уже поднята пневматическая вышка, а в ее корзине сто­ит монтер и натягивает на вбитый в стенку крюк провод, который поддерживает воздушную троллейбусную линию.
   Семен проворно карабкается по железной стремянке, что сзади фургона, к вышке, забирается в корзину и, не замеченный занятым своим делом монтером, дотяги­вается руками до карниза балкона…

 
   В мягком кресле сидит в пижаме лысый, в очках тол­стяк и читает газету. На диване, поджав под себя ноги, миловидная дамочка рассматривает журнал мод. В ком­нате светло и уютно.
   Вдруг раздается стук в балконную дверь.
   – Войдите! – механически откликается толстяк.
   Дверь открывается, и в комнату заходит Семен Лагода. Он отдает честь и вежливо спрашивает:
   – Скажите, пожалуйста, как пройти во двор?
   – В дверь и прямо по коридору, – отвечает муж­чина.
   И уже слышно, как хлопнула за Семеном выходная дверь.
   Толстяк ошалело смотрит на жену, а она уставила та­кие же глаза на него.
   Толстяк, не отводя гипнотизирующего взгляда от жены, медленно поднимается и, выставив вперед скрю­ченные руки, угрожающе приближается к дивану.
   – А-а-а!.. – в ужасе кричит жена.

 
   – Пьян?! – испуганно спрашивает Юрий Мигуль у стоящего перед ним Семена Лагоды.
   – Хуже! – зло отвечает Семен и вдруг разражается истерическим хохотом.
   – Тише! – Юрий зажимает Семену рот рукой, при­хлопывает дверь, ведущую из коридора в казарму.
   Мигуль стоит на посту дневального. Рядом с ним – тумбочка с телефоном, на стенках вывешены в рамках разграфленные листы бумаги, на которых можно про­честь: «Распорядок дня», «Расписание занятий и боевых дежурств», «График»…
   С недоумением смотрит Юрий Мигуль на обутые в тапочки ноги Семена. А Семен то хохочет, то вытирает злые слезы.
   – Что случилось? – добивается Мигуль.
   Сквозь смех и плач Семен отвечает:
   – Готовь, Юрочка, сухари… Упекут Сеньку-космо­навта в штрафной батальон.

 
   – Сеня-я! – в голосе Полины звучат слезы. Вместо с полковником Андреевым она идет по глухому, безлюд­ному переулку.

 
   – Ну, Поля, дала ты мне задачу, – грустно смеется Андреев. – Не знал я, что у меня такие робкие солдаты.
   Утопает в полутьме казарма. Длинный ряд кроватей, на которых спят солдаты. Возле каждой кровати, в но­гах, стоит по паре сапог, а на их голенищах аккуратно развешаны портянки. И только возле одной кровати мы видим тапочки – жалкие во внушительном строю солдат­ских сапог.
   Тапочки крупным планом. Аппарат делает разворот и наездом засматривает в лицо спящего Семена Лагоды. Семен что-то бормочет во сне, мотает головой, стонет… Протягивается чья-то рука и осторожно притрагивается к его лбу.
   Опять разворот камеры на тапочки. Чья-то рука за­бирает их из кадра и тут же ставит чисто вымытые са­поги Семена, развешивает на голенищах портянки.

 
   Дневальный Юрий Мнгуль, открыв из коридора дверь, подсматривает в казарму. При тусклом свете де­журной лампочки видит, что из глубины казармы идут полковник Андреев и старшина Прокатилов. Юрий от­летает к тумбочке и вытягивается в струнку.
   Андреев и заспанный Прокатилов выходят в коридор.
   – И чтобы никаких разговоров, – обращается пол­ковник Андреев к старшине. – Это приказ.
   – Ясно, – кивает головой Прокатилов.
   – А вам? – Полковник смотрит на Мигуля.
   – Так точно! – бойко отвечает Юрий.
   – Утром заставьте Лагоду измерить температуру, – уже на ходу приказывает Андреев старшине.
   В это время звонит телефон. Юрии Мигуль хватает трубку.
   – Дневальный рядовой Мигуль…
   И тут же испуганно смотрит на полковника:
   – Тревога!
   – Действуйте! – приказывает полковник и кидается к выходной двери.
   Над головой дневального вспыхивает красная лампоч­ка, начинает мигать световое табло: «Тревога! Тревога!»
   Раздаются звуки сирены.
   – Дивизион, подъем! – командует Прокатилов. – Тревога!
   – Тревога! – вторит ему Мигуль.
   Знакомые кадры, в которых мы видим поднимающих­ся по тревоге солдат. Но нас интересует Семен Лагода. Мигом слетает с Семена одеяло. Он вскакивает и тороп­ливо надевает брюки, натягивает гимнастерку, кидается к сапогам и натренированными движениями наматывает портянку, засовывает ногу в сапог, затем надевает вто­рой сапог и, на ходу подпоясываясь ремнем, бежит к вешалке за шинелью.
   Никакой другой мысли, кроме «Тревога!», нет сейчас в голове Семена. Не вспомнил он ни о своих злоключе­ниях, ни о тапочках…

 
   Пугает предрассветную темноту, окутавшую лесной военный городок, призывный вопль сирены. В направле­нии огневых позиций бегут в строю солдаты.
   Бежит лейтенант Кириллов, застегивая на ходу ши­нель. Бежит лейтенант Самсонов.

 
   Командный пункт, где получен сигнал о появлении неизвестного самолета. Заняты своим делом операторы. На командный пункт заходит полковник Андреев.
   Дежурный – щеголеватый капитан – встревоженно до­кладывает ему:
   – Товарищ полковник, с «Рубина» сообщили, что неизвестный самолет вторгся в наше пространство и идет курсом на охраняемый объект. Станции обнаружения цель сопровождают. Получен приказ: при входе в зону уничтожить. Дежурным подразделениям приказ передан. Остальным объявлена боевая тревога. Докладывает де­журный капитан Великородов.
   – Продолжайте работу. – Полковник отдает честь и подходит к планшетистам. В это время из динамика громкоговорящей сети раздается голос:
   – Внимание, внимание! Ракетчикам – отбой. Неиз­вестный самолет перехвачен истребителями…
   – Командуйте отбой, – приказывает Андреев. – Стан­циям продолжать работу до посадки самолета.

 
   Говорливой толпой вливаются солдаты в казарму.
   – Отбой! – весело командует Юрий Мигуль. – Сто двадцать шесть минут спать осталось!
   Солдаты раздеваются.
   Юрий Мигуль с любопытством наблюдает за Семеном Лагодой. Семен присаживается на табуретку у своей койки, чтобы разуться, и вдруг глаза его стекленеют. С недоумением смотрит на свои сапоги, поднимает рас­терянный взгляд на Юру, не в состоянии осмыслить про­исшедшее. Так окаменело и сидит с открытым ртом, оше­ломленный воспоминаниями о вчерашних событиях… Встряхивает головой, будто прогоняет сновидение. Резко переводит взгляд на то место, где должны стоять тапоч­ки. Но тапочек нет, и Семен, скривив в жалкой улыбке губы, рассматривает сапоги.
   – Мои сапоги…– растерянно шепчет он.
   Юрий Мигуль весь сотрясается от смеха.
   – Откуда сапоги?.. – охрипшим голосом спрашивает у него Семен. – Где тапочки?
   – Какие тапочки? – притворно удивляется Юрий.
   Семен вскакивает и свирепо хватает Мигуля за грудки.
   – Юрка! – плачущим голосом выкрикивает он.
   – Тш-ш-ш, – успокаивает его Юрий, указывая глазами на солдат. – Командир полка приказал, чтоб ты ут­ром… смерил… температуру, – прикладывает руку ко лбу Семена. – А сейчас спать.

 
   Небольшой кабинет майора Оленина. Майор сидит за столом и рассматривает какие-то бумаги, а у стола стоит лейтенант Кириллов.
   Заходит испуганный Семен Лагода. Дрожащим голо­сом докладывает:
   – Товарищ майор, ефрейтор Лагода по вашему вы­зову явился!
   – Хорошо, – отвечает Оленин и, бросив на Семена взгляд, говорит: – Жалко мне с вами расставаться, но что поделаешь…
   Звонит телефон, майор тянется к трубке:
   – Оленин слушает!.. Да…
   – На сколько суток? – жалостливо спрашивает Се­мен у Кириллова.
   – Насовсем, – уверенно отвечает Кириллов.
   – То есть как – насовсем?! – глаза Семена округли­лись.
   – Выдержите, – говорит Кириллов.
   – Что выдержу?!
   – Экзамены.
   Оленин кладет на аппарат трубку и, повернувшись к Семену, продолжает:
   – Пришел вызов из ракетного училища. На экзаме­ны поедете.
   Лицо Семена постепенно светлеет, глаза искрятся ра­достью.

 
   Семен Лагода и лейтенант Кириллов идут по ракет­ной позиции.
   – В знакомые места еду, – Семен сияет от счастья.
   – Туда, где рыба хорошо ловится и лилии на озерах растут? – посмеивается Кириллов.
   Семен, точно споткнувшись, останавливается, с изум­лением смотрит на Кириллова.
   – А вы поверили, что я вас не узнал? – хохочет Ки­риллов.
   Семен крайне смущен.
   – Вы уж извините меня, товарищ лейтенант, – говорит он, не зная, куда деть глаза. – Сейчас я другой… А я вас сразу узнал.
   – А Аню не узнал? – Кириллов с хитрецой смотрит на Семена.
   Вновь изумлен Семен. Он силится что-то сказать, но только глотает воздух. Наконец выговаривает:
   – Так Анна Павловна – та самая?! Которой вы ли­лии рвали?..

 
   Из затемнения – покрытая лилиями гладь озера. Не­далеко от берега сидит в лодке паренек и удит рыбу. На берег выходит из кустов Семен Лагода. Он в новень­кой форме. На плечах – погоны лейтенанта.
   – Эй, рыбачок! – зовет Семен. – Лодка нужна на пару минут!
   – Всем лодка нужна, – спокойно отвечает паренек, не отрывая глаз от поплавков.
   – Понимаешь, лилии до зарезу нужны, – продолжа­ет втолковывать Семен.
   – Всем лилии нужны.
   – Эх ты, куркуль! – И Семен начинает расстегивать гимнастерку. Но вдруг опомнился, грозит рыбаку паль­цем и застегивает ворот.
   – Сеня, где ты? – слышится за кустами девичий го­лос.
   – Здесь! – откликается Семен.
   На берег выходит Полина – нарядно одетая, возбуж­денная.
   – Ну, где твои лилии? – спрашивает она.
   – Да вот куркуль лодки не дает, – смеется Семен.
   – Обойдемся без лилий, а то придется новую коме­дию начинать, – Полина берет Семена под руку.
   – Привет! – машут они рукой рыбачку.