– Нет. Мы приносили жертвы, – сказал Христан.
– Мы искали тех, кто больше нравится тангаилам. Мы заручались их помощью, – сказал старик.
– Но человеческие жертвоприношения противоречат правилам Ордена! – воскликнул Магистр.
– Да? – улыбнулся курчавый. – То-то ты скормил нескольких ни в чем не повинных крестьян Черному шаману.
– Верно, верно, верно, – затараторил Черный шаман. – Они сильны. Они поступают верно!
– А эти? – Магистр показал на томящихся в клетке Динозавра и Пенелопу.
– Они сегодня послужат той же цели, – махнул рукой старик.
– Э, дедуля, ты серьезно? – заорала Пенелопа, врезав ногой по бронестеклу.
На нее не обратили никакого внимания.
– Отсюда тангаилы прорываются в наш мир и уходят в Галактику, являются людям, – задумчиво произнес Домен.
– Они не ведают, что такое расстояние, – сказал Христан. – Они приходят к людям в виде таинственных гостей.
– Для чего? – спросил Магистр.
– Для нашей цели! – возбужденно воскликнул кучерявый.
– Какой цели? – Магистр чувствовал, как на лбу выступает пот. Ему стало зябко. Ему стало жутко. Так жутко бывает тогда, когда человек видит перед собой вещи куда худшие, чем приход смерти.
– Они служат нам! – воскликнул старик. – Мы имеем цель. Переустройство!
– Какое переустройство?
– Переустройство, – как заведенный повторил старик. – Переустройство…
– Тангаилы служат вам? – вопросил громко Магистр.
– Они служат нам, – кивнул аббат Христан.
– И будут служить тебе, когда ты займешь трон, – произнес торжественно кучерявый.
– Давай соединим Талисманы Пта, – Христан выкинул вперед руку, и на ладони воссияла одиннадцатиконечная звезда.
– И цель ордена будет выполнена, – сказал старик, сжав кулаки до белизны.
– Нет, – воскликнул Магистр.
– Нет?! – как-то утробно воскликнул старик.
– Нет? – прошептал Христан.
– Нет? – улыбнулся кучерявый.
Магистр в этот момент понял все. Он закричал:
– Цель Ордена совсем иная! Подчинить тангаилов! А они подчинили вас!
Святые Материалисты удивленно воззрились на Магистра. Потом по их лицам прошла какая-то волна. И из глаз будто выплеснулась чернота. И послышались раскатистые голоса, из глоток вылетали далекие звуки:
– Власть. Власть… Мы – единство власти… Мы вышли наружу… Мы…
Они захлебнулись хохотом. И вокруг них заметались черные тени, исходившие из темного столба вокруг алтаря…
– Чертовщина, – прошептал разведчик. Сомов скорчился за колонной, сжимая «раковину» приоров.
– Все верно, – произнес он сдавленно, ощущая, как в «раковине» мечется и рвется наружу огромная мощь. – Они хотят выпустить Темных Демонов.
– Что?
– Во всех мирах есть легенды о существах, которые приходят к нам из других пространств.
– Приоры. Ушедшие и вернувшиеся.
– И Черные Демоны. Они с той стороны. Орден мечтал открыть проход, чтобы подчинить их своей воле. И адепты просчитались.
– Кто эти трое?
– Не знаю, – покачал головой Сомов, сжимая все крепче «раковину» приоров. – Но уже не люди.
– Матерь Божья. Смотри, – воскликнул Филатов, стискивая автомат.
– Я не отдам вам Талисман Пта! – воскликнул Магистр Домен. – Попробуйте забрать!
Он вытянул руку. Талисман расплывался, пульсировал на ладони, терял свою форму. Из вершин звезды били лучи, скручивались в узоры, распадались, осыпались фейерверком.
Старцы молча воззрились на Магистра. Молчание длилось с минуту, и никто не решался нарушить его.
А потом…
Потом старцы завизжали. Хором. Во весь голос. При этом ничто не дрогнуло на их лицах. Их визг жил будто отдельно от них, и он был преисполнен невероятной, сокрушающей ярости. Так визжать не могло ни одно живое существо. Этот визг наждаком прошелся по нервам, воздействуя на сознание. Он возникал не из глоток, а из недоступных глубин. Спасения от него не было!
Не переставая визжать, Святые Материалисты поднялись со своих мест и, нелепо, неловко, будто заведенные механические игрушки, подошли к пентаграмме, встали по вершинам звезды.
На секунду повисла мертвая тишина.
А потом они опять зашлись визгом. Еще более страшным. Беспощадным. Смертельным.
Магистр Домен боролся отчаянно. Он боролся, сколько мог. Пот катился градом по его лицу. Ноги подкашивались. Хотелось упасть. Но он стоял. Ему казалось, что тяжесть, обрушившаяся на его плечи, вот-вот по колено вгонит его в пол, и треснут политые кровью жертв каменные плиты.
– Нет! – крикнул он. Визг стал еще сильнее.
– Вы не получите ключ! – заорал Домен – Вам не открыть ворота!
Теперь он понял, что вся мечта Ордена Копья владеть Демонами Тени и овладеть с их помощью властью была не больше, чем химера, возможно, рожденная Той Стороной. Черными Погонщиками овладеть невозможно. Если не сейчас, то через год, десять, двадцать лет они захватят тебя, просачиваясь через крохотные трещины в душе, используя слабости и изъяны. Так было всегда, так кончали все, кто шел с ними на договор. Ну а с хлынувшим в Галактику Легионом не справиться!
– Нет! Нет! Нет! – кричал Магистр, и в этом крике он находил силы. Но силы эти таяли. Он понимал, что не выдержит. Он знал, что силы Святых Материалистов тоже не беспредельны. Но сейчас они побеждают. Им нужно, чтобы Домен сам отдал Ключ – Талисман Пта, иначе тот лишится значительной части силы.
– Не получите!
Ноги подкашивались. Магистр упал на колени.
– Нет, – слабо прошептал он и всхлипнул. – Ни за что. Нет.
Визг стих.
Аббат Христан перешагнул пентаграмму, нагнулся над Доменом и прошептал хрипло и страшно:
– Дай!
Магистр Домен протянул руку с Талисманом.
– Поможет…
– После того, как все будет кончено.
Госпитальер поднялся во весь рост и выступил из-за колонны. Он посмотрел вниз, где напротив стоящего на коленях Магистра возвышался аббат Христан.
– Боюсь высоты, – вздохнул Сомов. – Здесь метров пять.
Он подошел к парапету…
Филатов сидел, зажав уши, и сдавленно стонал. Он преодолел слишком много в жизни преград, пережил слишком много опасностей, победил слишком много людей и обстоятельств. Но этот визг, ему показалось, он победить не в силах.
– Ну же, – тронул его за плечо Сомов. Визг кончился, но легче не стало. Наоборот, стало еще хуже.
– У-у, – затянул Филатов.
– Очнись.
Разведчик качнулся и почувствовал, что от руки госпитальера идет спасительная, живительная, очищающая волна. Сомов был только передатчиком, но поднималась она в приорской «раковине».
– Ты овладел ею? – прошептал Филатов.
– Да.
И теперь энергия, сосредоточенная в «раковине», не грозила вспыхнуть сметающим все взрывом. Она истекала созидательной волной. Она латала раны в пространстве и материи. Она смывала черные кляксы Тьмы… Но только неизвестно, хватит ли ее.
Разведчик встряхнулся и воскликнул:
– Пошли, разворошим этот муравейник! Он схватил вывалившийся из рук автомат.
– Нет, – возразил резко Сомов. – Оружие здесь не поможет.
– Отдай! – повторил Христан.
– На, – прошептал Магистр и протянул руку.
Он уже не мог бороться. Он распластался автомобильной шиной, из которой вытянули весь воздух.
А семиконечная звезда теперь была у аббата Христана. Снова послышался визг. Он теперь звучал, как рог победы.
На глазах две звезды срослись. И образовалась одна – четырнадцатиконечная. Точь-в-точь такая, которая была выбита на камне алтаря!
– А-а-а! – послышался крик трех человек.
И столб черной энергии закрутился вокруг воссоединенной реликвии. Темень становилась все гуще и гуще. Она была не просто тьмой безлунной ночи. Она была склизкой, мерзкой и липкой тьмой, в которой водятся КОШМАРЫ. Кошмар рвался наружу. Ему хотелось многого.
– А-а-а! – звучал крик.
А тьма все густела.
Магистр Домен лежал без движения. Черный шаман распластался, спрятав лицо в руки, и шептал слова заклинаний. Происходило то, о чем он и думал-белые безумцы не смогли овладеть Темными Демонами, и те овладели ими.
Аризонцы, скованные страшным визгом и вырвавшимися силами, застыв, смотрели на смерч.
Сомов спрыгнул с пятиметровой высоты. Боль прорезала ноги – удар о камень был силен. Он упал на колено, зашипел, но потом выпрямился. Сзади приземлился, мягко, как пума, разведчик.
– Пристрели их к чертям! – заорала Пенелопа.
– На, – крикнул Филатов и нажал на спусковой крючок, посылая очередь прямо в орущие глотки. Промахнуться он не мог. Он знал, что каждая пуля найдет цель.
Пули вылетели черными точками. Они были заметны глазу – медленно плыли к своим целям и, не долетев, попадали в черный вихрь, начинали кружиться.
На этот раз Святые Материалисты издали не скрежещущий визг или загробный хохот. Они засмеялись – мелко, в унисон, отвратно и не менее зловеще. В этом хихиканье было нечто мерзкое, поднятое из самых подлых глубин человеческого существа – то, от чего к горлу подкатывает тошнота, хочется с брезгливостью и омерзением сплюнуть.
– Вот сволочь! – Филатов еще раз нажал на спуск, а потом отбросил автомат с опустевшим магазином.
– Оставь, – кинул ему Сомов. – Теперь это мое дело. Он шагнул вперед и вытянул вперед «раковину».
– Приор-ы-ы, – выдохнули Святые Материалисты хором. – Приоры-ы-ы. Ненавидим!!!
Вихрь закружился сильнее. НЕ ПРИНАДЛЕЖАЩИМ ЕМУ ГОЛОСОМ, пришедшим откуда-то издалека, больше не подчиняясь сам себе, Сомов произнес:
– Вам не удастся. Мы пришли закрыть дверь.
– Не закроете. Не-е-е-т! – Мы закрываем дверь!
Госпитальер, держа «раковину» перед собой, шагнул навстречу вихрю. И пропал в нем.
Сомов продолжал ощущать собственное "Я". Если быть точнее, он никогда не ощущал его так ясно и четко, как сейчас. Равно как никогда так ясно и четко не ощущал окружающий мир и свое место в нем. И вместе с тем никакой его прошлый опыт не годился здесь.
Как передать словами то, что в принципе передать невозможно? Органы зрения, слуха, обоняния – они вроде бы остались. Но они слились в фантасмагорическое Единое Восприятие.
А вокруг звучала (или виделась, или ощущалась неземным ароматом?) МУЗЫКА. Да, это был мир бесконечной, всепоглощающей, совершенной музыки. С нее все начиналось, и ею все кончалось. В ней было все – взлеты и жизнь бесчисленного количества Я, наполняющих эту Вселенную, аккорды Высшего Сознания Созидания. «Вначале было слово» – гласит Священное Писание. Да, именно такое СЛОВО было вначале – сложная симфония, полная Чувств, Разума и Сакрального Смысла.
Тот мир, из которого пришел Сомов, казался ему бессмысленным и бедным, закованным в формальные оковы материи и причинно-следственных связей, опутанный понятиями расстояний, времени. Новый мир был прекрасен и самодостаточен.
Он был неохватен ни для какого разума, и вместе с тем возникало ощущение единения с каждой его частичкой. Неуничтожимые Я, сохраняя свою индивидуальность, звучали каждое своим аккордом.
Другие Я, звучание которых коснулось Сомова, были добры и участливы, они излучали свет. Они вносили свой вклад во Всеобщую Гармонию. Они играли СИМФОНИЮ.
Но безмятежность была кажущаяся. Сомов почувствовал диссонанс, ложные такты, которые возникали и пятнами разливались вокруг. Некто пытался вклиниться в СИМФОНИЮ, нарушить ее звучание. В этой иной мелодии был варварский скрежет и воплощенный ужас. В ней было стремление Подчинять и Властвовать. В ней была своя темная гармония. В ней была Сила.
И Сомов понял, что эта дисгармония пытается вырваться наружу. Прорубить выход в иную Вселенную.
Ворота. Тангаилы. Им не нужна гармония. Им нужна власть. В той Вселенной они достигнут большего…
Ворота – нарушение в общей системе гармонии этого мира. Почему-то тем, кто владел здесь мелодией, нужна была помощь его, пришельца из другого мира.
И Сомов нащупал свой аккорд. Он принялся за общую работу.
Он погибал и воскресал. Он купался в бесконечной боли и наслаждался бесконечным блаженством. Он был в едином звуке. И, главное, он помогал достичь цель.
Варварский рокот темной музыки утихал, но потом набирал силу и снова звучал вовсю. Дверь становилась все шире и шире. И остановить этот процесс было невозможно.
И тогда Сомов запел мелодию. Мелодию того мира, откуда он пришел. Она звучала здесь чуждо. Она была неуместна. Она грозила катастрофой.
Так и произошло. Гармония стала нарушаться все больше, и проход между мирами стал расползаться. Тьма приготовилась хлынуть туда.
Но… Звучание Сомова вдруг вплелось в звучание этой Вселенной. Оно придало ему другие оттенки, большую глубину.
И дверь начала затягиваться. Иной ритм становился все ниже, а его носители отступали.
Дверь закрывалась. Она уже почти закрылась.
«Оставайся – так можно было расценить звучание. – Возвращаться поздно!»
Но Сомов не мог остаться. Он рванулся вперед. В ту темную пучину водоворота, в ту какофонию звуков, которая и представляла собой дверь.
Он понял, что если не успеет, то попадет в плен, в настоящий ад. И пропадет там навсегда… Тьма накрыла его…
Ох, – Сомов повернул голову. Лицо его уткнулось во что-то мокрое и мягкое.
Он с омерзением понял, что лежит лицом в перевернутом мусорном баке. И что этот мусорный бак наполнен пищевыми отходами. Так что он уткнулся в чей-то недоеденный завтрак.
– Тьфу! – сплюнул Сомов, отодвигаясь.
Голова была легкая и пустая, как воздушный шарик. Ноги ослабели так, что не хотели держать. Он сначала поднялся на четвереньки. Потом привстал, держась за бак, вздохнул глубоко и огляделся.
Вокруг него раскинулись трущобные задворки. Двор окаймляли восьмиэтажные здания, в большинстве окон отсутствовали стекла. Ощущался запах жареного мяса и нечистот. Со всех сторон на Сомова пялились люди. Больше десятка оборванцев в грязных и ярких одеждах. В основной массе это были негры или метисы. Они удивленно смотрели на пришельца. Видимо, его появление было неожиданным, так что прервало игру в карты, которой предавались четверо человек, и таскание за волосы дамы среднего возраста – этим занимался огромный негр.
– Эй! – крикнул метис.
И Сомов понял, что опять напоролся на неприятности. Оборванцы начали приближаться, негромко переговариваясь и смеясь. Они прикидывали, что можно поиметь с пришельца.
– Ты откуда взялся? – спросил метис. – За то, чтобы появиться в нашем дворе, платят!
– Еще как платят, – в руках негра рядом с ним появился нож.
Говорили они не по-французски, а по-испански.
Сомов отступил на несколько шагов, окружаемый стаей двуногих хищников. И уперся спиной в склизкую мокрую кирпичную стену.
– Я здесь случайно! – воскликнул он. – Я не хотел беспокоить никого. Я уйду.
– Незачем стараться, – кивнул метис. – Тебя унесут.
Пройти через такие испытания и быть забитым трущобной шантрапой – эта мысль казалась госпитальеру совершенно абсурдной. Но, тем не менее, выходило именно так.
Метис шагнул к нему и почти ласково погладил ножом по щеке.
– Эх, гринго…
Он хотел сказать что-то едкое, но не успел.
Хлоп… Метис удивленно присел на землю, глядя на дырку в своей ноге.
Его помощник резко обернулся. Получил свою порцию – удар ногой в живот и завалился отдыхать – видимо, надолго. Другой бандит попытался махнуть ножом, но получил удар ребром ладони по горлу и провалился в объятия забытья. Остальных нетрудно было разогнать пинками.
– На минуту тебя нельзя оставить! – воскликнул разведчик, дергая Сомова за руку. – Уходим отсюда. Сейчас они очухаются и пойдут шарить по своим арсеналам в поисках чего-нибудь огнестрельного.
Филатов огляделся, увидел мелькнувший в окне силуэт и выстрелил из револьвера. С душераздирающим криком силуэт исчез.
Московитяне помчались через кирпичные развалины. Вылетели к замусоренной набережной, где не убирали по меньшей мере лет двести.
Московитяне перевели дух.
– Мечта Боливара? – осведомился госпитальер.
– Она самая.
– Как мы сюда попали?
– Я видел, как ты шагнул навстречу Демонам. «Раковина» в твоих руках вспыхнула, расползлась в черное пятно. И вы все вчетвером провалились туда. С минуту все было тихо. Потом дыра начала расползаться и поглотила остальных. Я очнулся у покосившегося забора – меня никто не заметил. А через пару секунд увидел, что появился ты – прямо физиономией в мусорном баке. Местная шушера сначала опешила, а потом решила дать тебе урок.
– Значит, опять трущобы?
– Мне они нравятся куда больше, чем застенки инкгг, визиции. Здесь легче выжить,
– И что делать? Не забывай, что на нас здесь объявлена всеобщая охота.
– Для начала узнаем, какое сегодня число. Что касается охоты, то, скорее всего, борзых отозвали. Орден достиг своего. А местным властям мы не нужны.
– Как мы будем выбираться отсюда?
– В крайнем случае захватим пассажирский лайнер… Шучу. Не забывай, что должна была появиться группа контроля. И она не улетит до тех пор, пока не узнает нашу судьбу.
– А куда нам деваться?
– Браслет сдох – исчерпал энергию в Снежной Крепости, – вздохнул Филатов, потирая браслет на своей руке. – Придется опять шарить по карманам. Или ограбить кого.
– О, Господи! – покачал головой Сомов. – Ограбить кого-то… Главный врач космогоспиталя, почетный член Медицинской Академии, институтский преподаватель живет за счет карманных краж!
– А что? – пожал плечами Филатов. – Не самый недостойный способ зарабатывать деньги…
Динозавр и Пенелопа тоже не видели ничего зазорного в том, чтобы добывать пропитание мелким бандитизмом. И для начала наведались в одно из отделений банка «Аргус» на окраине Ла-Паса, разжились там достаточным количеством песет. Их, как и московитян, выбросило туда, откуда они прибыли. И теперь перед ними стояла задача – убраться с этой планеты. За несколько дней им удалось наворовать и купить необходимые детали.
– Ты уверен, что эта штука заработает? – спросила Пенелопа, указывая на корявую конструкцию, стоящую на полу подвала.
– Еще как заработает, – Динозавр вдавил кнопку, и тонкий радиолуч устремился к зависшему в миллионе миль от Мечты Боливара кораблю-разведчику.
Динозавр сообщил командиру корабля порядок эвакуации с Мечты Боливара.
– Через три часа мы будем на суверенной территории Аризоны – на борту ее космического корабля, – сказал он.
– Если до этого времени не напоремся на неприятности, – пожала плечами Пенелопа. – Они ходят за нами гуськом.
– Все позади.
– Все впереди, – поморщилась она. – Нам надо подумать, что мы напишем в отчетах.
– Правду. Нас все равно вывернут наизнанку.
– Ага. И сообщить, что нас выручили московитяне?
– Так или иначе, задание выполнено. Информация добыта.
– Мы так и не знаем, открыли Ли они дверь.
– Нет. Дверь закрыта.
– Почему ты так думаешь?
– Я уверен…
Черный шаман не понимал, о чем с ним говорят. Он очнулся на заплеванном тротуаре. Вокруг слонялись какие-то оборванцы.
Черный шаман почувствовал, что эта та же планета, с которой он попал на Гасконь. Но теперь он был один в незнакомом городе. И никакого желания снова заводить какие-то отношения с Орденом у него не было.
Силы Черного шамана были истощены. Ему нужно было время, чтобы восстановиться. Он жаждал крови.
Но времени ему не дали. Он попал в самый центр трущобной территории, контролируемой «Койотами» – самой отпетой бандой Ла-Паса. Естественно, странного незнакомца, возникшего неподалеку от их штаба, взяли под жирные черные руки и привели к Беззубому – главарю шайки.
– Ты кто такой, урод? – миролюбиво осведомился Беззубый.
Черный шаман пожал плечами, он не понимал ни слова из того, что ему говорили.
– Ты что делаешь около логова? Черный шаман вновь пожал плечами.
– Он немой, – воскликнул Красный Обезьян, тыкая в сторону колдуна автоматом.
– Пришить и выбросить в реку, – порекомендовал Буйвол – личный телохранитель Беззубого.
– А маба ту, – произнес Черный шаман, и его глаза встретились с темными глазами Беззубого.
Черный шаман ощутил, что в нем зашевелилась сила. Он почуял зов тьмы, которая была в этом человеке. Его душа черна. А какими душами, как не погрязшими в насилии и крови, еще владеть Черному шаману?
Красный Обезьян ткнул Черного шамана стволом автомата в бок.
– Жирный. Может, забить его на колбасу? – коротко хохотнул он.
– А кто тебе разрешил разевать пасть без спроса? – зарычал Беззубый. – Или ты собрался на кладбище?!
– Но…
– Прикрой свое помойное ведро, звуки из него воняют дерьмом! – Беззубый внимательно посмотрел на Черного шамана.
– Этот парень останется с нами. С ним надо разобраться.
Черный шаман слегка улыбнулся. Он не понимал испанского. Но он догадался о том, что говорит главарь шайки своим подчиненным.
Этот мир устраивал Черного шамана. Он напоминал ему чем-то его джунгли. Тут наверняка будет место культу Буду и его Владыке…
Магистр и Рыцарь Рыжего Пламени очнулись там, откуда они отправились в путешествие в далекий мир.
Магистр стоял в центре площадки. Он огляделся. Эфирогенераторы были на месте.
– Мы дома, – поражение прошептал Рыцарь Рыжего Пламени.
– Не забывай, что это еще не дом, – произнес Домен. – Но нам нужно домой.
– Да, Магистр, – склонил голову Рыцарь Рыжего Пламени.
– Скоро сюда нагрянут гости. А дома у нас много дел. Мне кажется, нам нужно во многом пересмотреть цели и задачи нашего Ордена.
– Пережитый кошмар невозможно передать словами.
– Я сделаю все, чтобы больше никто не пытался открыть дверь.
Магистр привычно потянулся к груди, где висел Талисман Пта, и отдернул руку. Талисман остался на проклятой Гаскони.
Что такое оказаться в лапах многочисленных комиссий, Сомов знал по собственному опыту. Такое уже было однажды, когда они с Филатовым вернулись с сувенирами от приоров. О том случае вспоминалось с содроганием. Тогда специалисты разведки и комитета по науке вывернули наизнанку все мозги, слизав последнюю каплю информации по поводу происшедшего. Нынешняя процедура была не менее отвратительной.
Длились разбирательства три недели. Госпитальер проклял все на свете.
– Эту куда хуже, чем шататься по трущобам, – в сердцах бросил он разведчику.
– Тыне прав! – серьезно ответилтот.-Втрущобаххуже.
– Вопрос спорный.
В один прекрасный день их вызвал председатель комиссии паучников академик Рогатин. Он принимал в просторном кабинете, в котором можно было ездить на машине.
– Присаживайтесь, – он указал на силовые кресла, выглядящие как едва мерцающие над полом облачка.
Сомов с размаху плюхнулся на него, ощущая, как силовые линии приятно охватывают тело.
– Что вы нам хотите сообщить? – зло спросил он. – Что исследования закончены?
– Скажем так, первый этап исследований, – сказал академик Рогатин.
– Что?!
– А на что вы надеялись, уважаемый Никита Федорович? Вы – единственный человек, который побывал за гранью нашей Вселенной и вернулся обратно. Так что теперь от вас не отстанут долго.
– Я хочу в госпиталь. Я хочу работать.
– Успеется. Думаю, через недельку мы отправим вас в психоразгрузочный центр Черномории.
– Ни за что! – воскликнул Сомов.
– Действительно, – кивнул Филатов.
– Ладно… – академик помолчал, потом произнес. – Первоначальные выводы наша Комиссия уже сделала.
– И что умного установили? Где мы были? – осведомился Сомов, все еще злившийся. – Где затерялась эта чертова Гасконь?
– Неизвестно. Но есть предположения. Академик щелкнул пальцами, и справа от него вознеслась большая объемная карта Галактики.
– Явление, которое вы наблюдали на небосклоне Гаскони – разноцветные линии вместо звезд, говорят, что Гасконь находится в центре какой-то космической аномалии. Неудивительно, что именно там пытались пробить проход в иную Вселенную, конечно, если допустить, что это имело место в действительности…
– А не является плодом нашей галлюцинации, – закончил за него Сомов. – О галлюцинациях я достаточно наслушался от инквизиторов. Не уподобляйтесь им.
– Хорошо, не буду… Место должно быть необычным. Вот, – он ткнул в зону за пределами ареала человечества. – Черный Карман.
– Что-то слышал, – задумчиво протянул госпитальер.
– Черные дыры известны всем – схлопнувшиеся в точку огромные массы, туда проваливается вещество, время там прекращает свой ход. Правильно?
– Да.
– Гравитация ломает материю и пространство… Что ломает материю и пространство в Черных Карманах – неизвестно.
Гравитационных аномалий там нет. Просто ничего не может попасть в определенную область пространства и выйти оттуда. Математические модели показывают, что картина звездного неба там будет похожа на ту, которую вы наблюдали на Гаскони.
– Ив Черный Карман может провалиться целая планетная система? Там же было солнце. Гасконь вращается вокруг него.
– Этот карман в диаметре полсветогода.
– Да, но корабли с переселенцами как-то попали туда! – госпитальер поднялся с силового кресла и ткнул пальцем в Черный Карман.
– Как-то попали, – не мог не согласиться академик Рогатин. – Но как – мы не знаем.
– А где сам Орден Копья? – спросил разведчик. – Судя по всему, у них достаточно высокотехнологичная цивилизация.
– Где? – хмыкнул академик, поднялся и ткнул пальцем в карту. – Может, здесь. Может, здесь – он ткнул в другое место. – В Галактике сто миллиардов звезд. Думаю, наши поиски затянутся надолго.
– А их база на Мечте Боливара?
– Она была эвакуирована в тот же день, когда вы вернулись с Гаскони.
– Значит, с нами вернулся и Магистр, – кивнул Филатов.
– И у нас под боком неизвестный враг.
– Да, – кивнул академик.
– Они могут попытаться вновь пробить дверь, – сказал Филатов.
– Вряд ли, – покачал головой Сомов. – Дверь на Гаскони забита наглухо. Я это знаю наверняка. Но…
– Что? – подался вперед академик.
– Но есть еще много дыр, где дуют сквозняки с других миров…
– Мы искали тех, кто больше нравится тангаилам. Мы заручались их помощью, – сказал старик.
– Но человеческие жертвоприношения противоречат правилам Ордена! – воскликнул Магистр.
– Да? – улыбнулся курчавый. – То-то ты скормил нескольких ни в чем не повинных крестьян Черному шаману.
– Верно, верно, верно, – затараторил Черный шаман. – Они сильны. Они поступают верно!
– А эти? – Магистр показал на томящихся в клетке Динозавра и Пенелопу.
– Они сегодня послужат той же цели, – махнул рукой старик.
– Э, дедуля, ты серьезно? – заорала Пенелопа, врезав ногой по бронестеклу.
На нее не обратили никакого внимания.
– Отсюда тангаилы прорываются в наш мир и уходят в Галактику, являются людям, – задумчиво произнес Домен.
– Они не ведают, что такое расстояние, – сказал Христан. – Они приходят к людям в виде таинственных гостей.
– Для чего? – спросил Магистр.
– Для нашей цели! – возбужденно воскликнул кучерявый.
– Какой цели? – Магистр чувствовал, как на лбу выступает пот. Ему стало зябко. Ему стало жутко. Так жутко бывает тогда, когда человек видит перед собой вещи куда худшие, чем приход смерти.
– Они служат нам! – воскликнул старик. – Мы имеем цель. Переустройство!
– Какое переустройство?
– Переустройство, – как заведенный повторил старик. – Переустройство…
– Тангаилы служат вам? – вопросил громко Магистр.
– Они служат нам, – кивнул аббат Христан.
– И будут служить тебе, когда ты займешь трон, – произнес торжественно кучерявый.
– Давай соединим Талисманы Пта, – Христан выкинул вперед руку, и на ладони воссияла одиннадцатиконечная звезда.
– И цель ордена будет выполнена, – сказал старик, сжав кулаки до белизны.
– Нет, – воскликнул Магистр.
– Нет?! – как-то утробно воскликнул старик.
– Нет? – прошептал Христан.
– Нет? – улыбнулся кучерявый.
Магистр в этот момент понял все. Он закричал:
– Цель Ордена совсем иная! Подчинить тангаилов! А они подчинили вас!
Святые Материалисты удивленно воззрились на Магистра. Потом по их лицам прошла какая-то волна. И из глаз будто выплеснулась чернота. И послышались раскатистые голоса, из глоток вылетали далекие звуки:
– Власть. Власть… Мы – единство власти… Мы вышли наружу… Мы…
Они захлебнулись хохотом. И вокруг них заметались черные тени, исходившие из темного столба вокруг алтаря…
***
– Чертовщина, – прошептал разведчик. Сомов скорчился за колонной, сжимая «раковину» приоров.
– Все верно, – произнес он сдавленно, ощущая, как в «раковине» мечется и рвется наружу огромная мощь. – Они хотят выпустить Темных Демонов.
– Что?
– Во всех мирах есть легенды о существах, которые приходят к нам из других пространств.
– Приоры. Ушедшие и вернувшиеся.
– И Черные Демоны. Они с той стороны. Орден мечтал открыть проход, чтобы подчинить их своей воле. И адепты просчитались.
– Кто эти трое?
– Не знаю, – покачал головой Сомов, сжимая все крепче «раковину» приоров. – Но уже не люди.
– Матерь Божья. Смотри, – воскликнул Филатов, стискивая автомат.
***
– Я не отдам вам Талисман Пта! – воскликнул Магистр Домен. – Попробуйте забрать!
Он вытянул руку. Талисман расплывался, пульсировал на ладони, терял свою форму. Из вершин звезды били лучи, скручивались в узоры, распадались, осыпались фейерверком.
Старцы молча воззрились на Магистра. Молчание длилось с минуту, и никто не решался нарушить его.
А потом…
Потом старцы завизжали. Хором. Во весь голос. При этом ничто не дрогнуло на их лицах. Их визг жил будто отдельно от них, и он был преисполнен невероятной, сокрушающей ярости. Так визжать не могло ни одно живое существо. Этот визг наждаком прошелся по нервам, воздействуя на сознание. Он возникал не из глоток, а из недоступных глубин. Спасения от него не было!
Не переставая визжать, Святые Материалисты поднялись со своих мест и, нелепо, неловко, будто заведенные механические игрушки, подошли к пентаграмме, встали по вершинам звезды.
На секунду повисла мертвая тишина.
А потом они опять зашлись визгом. Еще более страшным. Беспощадным. Смертельным.
Магистр Домен боролся отчаянно. Он боролся, сколько мог. Пот катился градом по его лицу. Ноги подкашивались. Хотелось упасть. Но он стоял. Ему казалось, что тяжесть, обрушившаяся на его плечи, вот-вот по колено вгонит его в пол, и треснут политые кровью жертв каменные плиты.
– Нет! – крикнул он. Визг стал еще сильнее.
– Вы не получите ключ! – заорал Домен – Вам не открыть ворота!
Теперь он понял, что вся мечта Ордена Копья владеть Демонами Тени и овладеть с их помощью властью была не больше, чем химера, возможно, рожденная Той Стороной. Черными Погонщиками овладеть невозможно. Если не сейчас, то через год, десять, двадцать лет они захватят тебя, просачиваясь через крохотные трещины в душе, используя слабости и изъяны. Так было всегда, так кончали все, кто шел с ними на договор. Ну а с хлынувшим в Галактику Легионом не справиться!
– Нет! Нет! Нет! – кричал Магистр, и в этом крике он находил силы. Но силы эти таяли. Он понимал, что не выдержит. Он знал, что силы Святых Материалистов тоже не беспредельны. Но сейчас они побеждают. Им нужно, чтобы Домен сам отдал Ключ – Талисман Пта, иначе тот лишится значительной части силы.
– Не получите!
Ноги подкашивались. Магистр упал на колени.
– Нет, – слабо прошептал он и всхлипнул. – Ни за что. Нет.
Визг стих.
Аббат Христан перешагнул пентаграмму, нагнулся над Доменом и прошептал хрипло и страшно:
– Дай!
Магистр Домен протянул руку с Талисманом.
– Поможет…
– После того, как все будет кончено.
Госпитальер поднялся во весь рост и выступил из-за колонны. Он посмотрел вниз, где напротив стоящего на коленях Магистра возвышался аббат Христан.
– Боюсь высоты, – вздохнул Сомов. – Здесь метров пять.
Он подошел к парапету…
***
Филатов сидел, зажав уши, и сдавленно стонал. Он преодолел слишком много в жизни преград, пережил слишком много опасностей, победил слишком много людей и обстоятельств. Но этот визг, ему показалось, он победить не в силах.
– Ну же, – тронул его за плечо Сомов. Визг кончился, но легче не стало. Наоборот, стало еще хуже.
– У-у, – затянул Филатов.
– Очнись.
Разведчик качнулся и почувствовал, что от руки госпитальера идет спасительная, живительная, очищающая волна. Сомов был только передатчиком, но поднималась она в приорской «раковине».
– Ты овладел ею? – прошептал Филатов.
– Да.
И теперь энергия, сосредоточенная в «раковине», не грозила вспыхнуть сметающим все взрывом. Она истекала созидательной волной. Она латала раны в пространстве и материи. Она смывала черные кляксы Тьмы… Но только неизвестно, хватит ли ее.
Разведчик встряхнулся и воскликнул:
– Пошли, разворошим этот муравейник! Он схватил вывалившийся из рук автомат.
– Нет, – возразил резко Сомов. – Оружие здесь не поможет.
***
– Отдай! – повторил Христан.
– На, – прошептал Магистр и протянул руку.
Он уже не мог бороться. Он распластался автомобильной шиной, из которой вытянули весь воздух.
А семиконечная звезда теперь была у аббата Христана. Снова послышался визг. Он теперь звучал, как рог победы.
На глазах две звезды срослись. И образовалась одна – четырнадцатиконечная. Точь-в-точь такая, которая была выбита на камне алтаря!
– А-а-а! – послышался крик трех человек.
И столб черной энергии закрутился вокруг воссоединенной реликвии. Темень становилась все гуще и гуще. Она была не просто тьмой безлунной ночи. Она была склизкой, мерзкой и липкой тьмой, в которой водятся КОШМАРЫ. Кошмар рвался наружу. Ему хотелось многого.
– А-а-а! – звучал крик.
А тьма все густела.
Магистр Домен лежал без движения. Черный шаман распластался, спрятав лицо в руки, и шептал слова заклинаний. Происходило то, о чем он и думал-белые безумцы не смогли овладеть Темными Демонами, и те овладели ими.
Аризонцы, скованные страшным визгом и вырвавшимися силами, застыв, смотрели на смерч.
Сомов спрыгнул с пятиметровой высоты. Боль прорезала ноги – удар о камень был силен. Он упал на колено, зашипел, но потом выпрямился. Сзади приземлился, мягко, как пума, разведчик.
– Пристрели их к чертям! – заорала Пенелопа.
– На, – крикнул Филатов и нажал на спусковой крючок, посылая очередь прямо в орущие глотки. Промахнуться он не мог. Он знал, что каждая пуля найдет цель.
Пули вылетели черными точками. Они были заметны глазу – медленно плыли к своим целям и, не долетев, попадали в черный вихрь, начинали кружиться.
На этот раз Святые Материалисты издали не скрежещущий визг или загробный хохот. Они засмеялись – мелко, в унисон, отвратно и не менее зловеще. В этом хихиканье было нечто мерзкое, поднятое из самых подлых глубин человеческого существа – то, от чего к горлу подкатывает тошнота, хочется с брезгливостью и омерзением сплюнуть.
– Вот сволочь! – Филатов еще раз нажал на спуск, а потом отбросил автомат с опустевшим магазином.
– Оставь, – кинул ему Сомов. – Теперь это мое дело. Он шагнул вперед и вытянул вперед «раковину».
– Приор-ы-ы, – выдохнули Святые Материалисты хором. – Приоры-ы-ы. Ненавидим!!!
Вихрь закружился сильнее. НЕ ПРИНАДЛЕЖАЩИМ ЕМУ ГОЛОСОМ, пришедшим откуда-то издалека, больше не подчиняясь сам себе, Сомов произнес:
– Вам не удастся. Мы пришли закрыть дверь.
– Не закроете. Не-е-е-т! – Мы закрываем дверь!
Госпитальер, держа «раковину» перед собой, шагнул навстречу вихрю. И пропал в нем.
***
Сомов продолжал ощущать собственное "Я". Если быть точнее, он никогда не ощущал его так ясно и четко, как сейчас. Равно как никогда так ясно и четко не ощущал окружающий мир и свое место в нем. И вместе с тем никакой его прошлый опыт не годился здесь.
Как передать словами то, что в принципе передать невозможно? Органы зрения, слуха, обоняния – они вроде бы остались. Но они слились в фантасмагорическое Единое Восприятие.
А вокруг звучала (или виделась, или ощущалась неземным ароматом?) МУЗЫКА. Да, это был мир бесконечной, всепоглощающей, совершенной музыки. С нее все начиналось, и ею все кончалось. В ней было все – взлеты и жизнь бесчисленного количества Я, наполняющих эту Вселенную, аккорды Высшего Сознания Созидания. «Вначале было слово» – гласит Священное Писание. Да, именно такое СЛОВО было вначале – сложная симфония, полная Чувств, Разума и Сакрального Смысла.
Тот мир, из которого пришел Сомов, казался ему бессмысленным и бедным, закованным в формальные оковы материи и причинно-следственных связей, опутанный понятиями расстояний, времени. Новый мир был прекрасен и самодостаточен.
Он был неохватен ни для какого разума, и вместе с тем возникало ощущение единения с каждой его частичкой. Неуничтожимые Я, сохраняя свою индивидуальность, звучали каждое своим аккордом.
Другие Я, звучание которых коснулось Сомова, были добры и участливы, они излучали свет. Они вносили свой вклад во Всеобщую Гармонию. Они играли СИМФОНИЮ.
Но безмятежность была кажущаяся. Сомов почувствовал диссонанс, ложные такты, которые возникали и пятнами разливались вокруг. Некто пытался вклиниться в СИМФОНИЮ, нарушить ее звучание. В этой иной мелодии был варварский скрежет и воплощенный ужас. В ней было стремление Подчинять и Властвовать. В ней была своя темная гармония. В ней была Сила.
И Сомов понял, что эта дисгармония пытается вырваться наружу. Прорубить выход в иную Вселенную.
Ворота. Тангаилы. Им не нужна гармония. Им нужна власть. В той Вселенной они достигнут большего…
Ворота – нарушение в общей системе гармонии этого мира. Почему-то тем, кто владел здесь мелодией, нужна была помощь его, пришельца из другого мира.
И Сомов нащупал свой аккорд. Он принялся за общую работу.
Он погибал и воскресал. Он купался в бесконечной боли и наслаждался бесконечным блаженством. Он был в едином звуке. И, главное, он помогал достичь цель.
Варварский рокот темной музыки утихал, но потом набирал силу и снова звучал вовсю. Дверь становилась все шире и шире. И остановить этот процесс было невозможно.
И тогда Сомов запел мелодию. Мелодию того мира, откуда он пришел. Она звучала здесь чуждо. Она была неуместна. Она грозила катастрофой.
Так и произошло. Гармония стала нарушаться все больше, и проход между мирами стал расползаться. Тьма приготовилась хлынуть туда.
Но… Звучание Сомова вдруг вплелось в звучание этой Вселенной. Оно придало ему другие оттенки, большую глубину.
И дверь начала затягиваться. Иной ритм становился все ниже, а его носители отступали.
Дверь закрывалась. Она уже почти закрылась.
«Оставайся – так можно было расценить звучание. – Возвращаться поздно!»
Но Сомов не мог остаться. Он рванулся вперед. В ту темную пучину водоворота, в ту какофонию звуков, которая и представляла собой дверь.
Он понял, что если не успеет, то попадет в плен, в настоящий ад. И пропадет там навсегда… Тьма накрыла его…
***
Ох, – Сомов повернул голову. Лицо его уткнулось во что-то мокрое и мягкое.
Он с омерзением понял, что лежит лицом в перевернутом мусорном баке. И что этот мусорный бак наполнен пищевыми отходами. Так что он уткнулся в чей-то недоеденный завтрак.
– Тьфу! – сплюнул Сомов, отодвигаясь.
Голова была легкая и пустая, как воздушный шарик. Ноги ослабели так, что не хотели держать. Он сначала поднялся на четвереньки. Потом привстал, держась за бак, вздохнул глубоко и огляделся.
Вокруг него раскинулись трущобные задворки. Двор окаймляли восьмиэтажные здания, в большинстве окон отсутствовали стекла. Ощущался запах жареного мяса и нечистот. Со всех сторон на Сомова пялились люди. Больше десятка оборванцев в грязных и ярких одеждах. В основной массе это были негры или метисы. Они удивленно смотрели на пришельца. Видимо, его появление было неожиданным, так что прервало игру в карты, которой предавались четверо человек, и таскание за волосы дамы среднего возраста – этим занимался огромный негр.
– Эй! – крикнул метис.
И Сомов понял, что опять напоролся на неприятности. Оборванцы начали приближаться, негромко переговариваясь и смеясь. Они прикидывали, что можно поиметь с пришельца.
– Ты откуда взялся? – спросил метис. – За то, чтобы появиться в нашем дворе, платят!
– Еще как платят, – в руках негра рядом с ним появился нож.
Говорили они не по-французски, а по-испански.
Сомов отступил на несколько шагов, окружаемый стаей двуногих хищников. И уперся спиной в склизкую мокрую кирпичную стену.
– Я здесь случайно! – воскликнул он. – Я не хотел беспокоить никого. Я уйду.
– Незачем стараться, – кивнул метис. – Тебя унесут.
Пройти через такие испытания и быть забитым трущобной шантрапой – эта мысль казалась госпитальеру совершенно абсурдной. Но, тем не менее, выходило именно так.
Метис шагнул к нему и почти ласково погладил ножом по щеке.
– Эх, гринго…
Он хотел сказать что-то едкое, но не успел.
Хлоп… Метис удивленно присел на землю, глядя на дырку в своей ноге.
Его помощник резко обернулся. Получил свою порцию – удар ногой в живот и завалился отдыхать – видимо, надолго. Другой бандит попытался махнуть ножом, но получил удар ребром ладони по горлу и провалился в объятия забытья. Остальных нетрудно было разогнать пинками.
– На минуту тебя нельзя оставить! – воскликнул разведчик, дергая Сомова за руку. – Уходим отсюда. Сейчас они очухаются и пойдут шарить по своим арсеналам в поисках чего-нибудь огнестрельного.
Филатов огляделся, увидел мелькнувший в окне силуэт и выстрелил из револьвера. С душераздирающим криком силуэт исчез.
Московитяне помчались через кирпичные развалины. Вылетели к замусоренной набережной, где не убирали по меньшей мере лет двести.
Московитяне перевели дух.
– Мечта Боливара? – осведомился госпитальер.
– Она самая.
– Как мы сюда попали?
– Я видел, как ты шагнул навстречу Демонам. «Раковина» в твоих руках вспыхнула, расползлась в черное пятно. И вы все вчетвером провалились туда. С минуту все было тихо. Потом дыра начала расползаться и поглотила остальных. Я очнулся у покосившегося забора – меня никто не заметил. А через пару секунд увидел, что появился ты – прямо физиономией в мусорном баке. Местная шушера сначала опешила, а потом решила дать тебе урок.
– Значит, опять трущобы?
– Мне они нравятся куда больше, чем застенки инкгг, визиции. Здесь легче выжить,
– И что делать? Не забывай, что на нас здесь объявлена всеобщая охота.
– Для начала узнаем, какое сегодня число. Что касается охоты, то, скорее всего, борзых отозвали. Орден достиг своего. А местным властям мы не нужны.
– Как мы будем выбираться отсюда?
– В крайнем случае захватим пассажирский лайнер… Шучу. Не забывай, что должна была появиться группа контроля. И она не улетит до тех пор, пока не узнает нашу судьбу.
– А куда нам деваться?
– Браслет сдох – исчерпал энергию в Снежной Крепости, – вздохнул Филатов, потирая браслет на своей руке. – Придется опять шарить по карманам. Или ограбить кого.
– О, Господи! – покачал головой Сомов. – Ограбить кого-то… Главный врач космогоспиталя, почетный член Медицинской Академии, институтский преподаватель живет за счет карманных краж!
– А что? – пожал плечами Филатов. – Не самый недостойный способ зарабатывать деньги…
***
Динозавр и Пенелопа тоже не видели ничего зазорного в том, чтобы добывать пропитание мелким бандитизмом. И для начала наведались в одно из отделений банка «Аргус» на окраине Ла-Паса, разжились там достаточным количеством песет. Их, как и московитян, выбросило туда, откуда они прибыли. И теперь перед ними стояла задача – убраться с этой планеты. За несколько дней им удалось наворовать и купить необходимые детали.
– Ты уверен, что эта штука заработает? – спросила Пенелопа, указывая на корявую конструкцию, стоящую на полу подвала.
– Еще как заработает, – Динозавр вдавил кнопку, и тонкий радиолуч устремился к зависшему в миллионе миль от Мечты Боливара кораблю-разведчику.
Динозавр сообщил командиру корабля порядок эвакуации с Мечты Боливара.
– Через три часа мы будем на суверенной территории Аризоны – на борту ее космического корабля, – сказал он.
– Если до этого времени не напоремся на неприятности, – пожала плечами Пенелопа. – Они ходят за нами гуськом.
– Все позади.
– Все впереди, – поморщилась она. – Нам надо подумать, что мы напишем в отчетах.
– Правду. Нас все равно вывернут наизнанку.
– Ага. И сообщить, что нас выручили московитяне?
– Так или иначе, задание выполнено. Информация добыта.
– Мы так и не знаем, открыли Ли они дверь.
– Нет. Дверь закрыта.
– Почему ты так думаешь?
– Я уверен…
***
Черный шаман не понимал, о чем с ним говорят. Он очнулся на заплеванном тротуаре. Вокруг слонялись какие-то оборванцы.
Черный шаман почувствовал, что эта та же планета, с которой он попал на Гасконь. Но теперь он был один в незнакомом городе. И никакого желания снова заводить какие-то отношения с Орденом у него не было.
Силы Черного шамана были истощены. Ему нужно было время, чтобы восстановиться. Он жаждал крови.
Но времени ему не дали. Он попал в самый центр трущобной территории, контролируемой «Койотами» – самой отпетой бандой Ла-Паса. Естественно, странного незнакомца, возникшего неподалеку от их штаба, взяли под жирные черные руки и привели к Беззубому – главарю шайки.
– Ты кто такой, урод? – миролюбиво осведомился Беззубый.
Черный шаман пожал плечами, он не понимал ни слова из того, что ему говорили.
– Ты что делаешь около логова? Черный шаман вновь пожал плечами.
– Он немой, – воскликнул Красный Обезьян, тыкая в сторону колдуна автоматом.
– Пришить и выбросить в реку, – порекомендовал Буйвол – личный телохранитель Беззубого.
– А маба ту, – произнес Черный шаман, и его глаза встретились с темными глазами Беззубого.
Черный шаман ощутил, что в нем зашевелилась сила. Он почуял зов тьмы, которая была в этом человеке. Его душа черна. А какими душами, как не погрязшими в насилии и крови, еще владеть Черному шаману?
Красный Обезьян ткнул Черного шамана стволом автомата в бок.
– Жирный. Может, забить его на колбасу? – коротко хохотнул он.
– А кто тебе разрешил разевать пасть без спроса? – зарычал Беззубый. – Или ты собрался на кладбище?!
– Но…
– Прикрой свое помойное ведро, звуки из него воняют дерьмом! – Беззубый внимательно посмотрел на Черного шамана.
– Этот парень останется с нами. С ним надо разобраться.
Черный шаман слегка улыбнулся. Он не понимал испанского. Но он догадался о том, что говорит главарь шайки своим подчиненным.
Этот мир устраивал Черного шамана. Он напоминал ему чем-то его джунгли. Тут наверняка будет место культу Буду и его Владыке…
***
Магистр и Рыцарь Рыжего Пламени очнулись там, откуда они отправились в путешествие в далекий мир.
Магистр стоял в центре площадки. Он огляделся. Эфирогенераторы были на месте.
– Мы дома, – поражение прошептал Рыцарь Рыжего Пламени.
– Не забывай, что это еще не дом, – произнес Домен. – Но нам нужно домой.
– Да, Магистр, – склонил голову Рыцарь Рыжего Пламени.
– Скоро сюда нагрянут гости. А дома у нас много дел. Мне кажется, нам нужно во многом пересмотреть цели и задачи нашего Ордена.
– Пережитый кошмар невозможно передать словами.
– Я сделаю все, чтобы больше никто не пытался открыть дверь.
Магистр привычно потянулся к груди, где висел Талисман Пта, и отдернул руку. Талисман остался на проклятой Гаскони.
***
Что такое оказаться в лапах многочисленных комиссий, Сомов знал по собственному опыту. Такое уже было однажды, когда они с Филатовым вернулись с сувенирами от приоров. О том случае вспоминалось с содроганием. Тогда специалисты разведки и комитета по науке вывернули наизнанку все мозги, слизав последнюю каплю информации по поводу происшедшего. Нынешняя процедура была не менее отвратительной.
Длились разбирательства три недели. Госпитальер проклял все на свете.
– Эту куда хуже, чем шататься по трущобам, – в сердцах бросил он разведчику.
– Тыне прав! – серьезно ответилтот.-Втрущобаххуже.
– Вопрос спорный.
В один прекрасный день их вызвал председатель комиссии паучников академик Рогатин. Он принимал в просторном кабинете, в котором можно было ездить на машине.
– Присаживайтесь, – он указал на силовые кресла, выглядящие как едва мерцающие над полом облачка.
Сомов с размаху плюхнулся на него, ощущая, как силовые линии приятно охватывают тело.
– Что вы нам хотите сообщить? – зло спросил он. – Что исследования закончены?
– Скажем так, первый этап исследований, – сказал академик Рогатин.
– Что?!
– А на что вы надеялись, уважаемый Никита Федорович? Вы – единственный человек, который побывал за гранью нашей Вселенной и вернулся обратно. Так что теперь от вас не отстанут долго.
– Я хочу в госпиталь. Я хочу работать.
– Успеется. Думаю, через недельку мы отправим вас в психоразгрузочный центр Черномории.
– Ни за что! – воскликнул Сомов.
– Действительно, – кивнул Филатов.
– Ладно… – академик помолчал, потом произнес. – Первоначальные выводы наша Комиссия уже сделала.
– И что умного установили? Где мы были? – осведомился Сомов, все еще злившийся. – Где затерялась эта чертова Гасконь?
– Неизвестно. Но есть предположения. Академик щелкнул пальцами, и справа от него вознеслась большая объемная карта Галактики.
– Явление, которое вы наблюдали на небосклоне Гаскони – разноцветные линии вместо звезд, говорят, что Гасконь находится в центре какой-то космической аномалии. Неудивительно, что именно там пытались пробить проход в иную Вселенную, конечно, если допустить, что это имело место в действительности…
– А не является плодом нашей галлюцинации, – закончил за него Сомов. – О галлюцинациях я достаточно наслушался от инквизиторов. Не уподобляйтесь им.
– Хорошо, не буду… Место должно быть необычным. Вот, – он ткнул в зону за пределами ареала человечества. – Черный Карман.
– Что-то слышал, – задумчиво протянул госпитальер.
– Черные дыры известны всем – схлопнувшиеся в точку огромные массы, туда проваливается вещество, время там прекращает свой ход. Правильно?
– Да.
– Гравитация ломает материю и пространство… Что ломает материю и пространство в Черных Карманах – неизвестно.
Гравитационных аномалий там нет. Просто ничего не может попасть в определенную область пространства и выйти оттуда. Математические модели показывают, что картина звездного неба там будет похожа на ту, которую вы наблюдали на Гаскони.
– Ив Черный Карман может провалиться целая планетная система? Там же было солнце. Гасконь вращается вокруг него.
– Этот карман в диаметре полсветогода.
– Да, но корабли с переселенцами как-то попали туда! – госпитальер поднялся с силового кресла и ткнул пальцем в Черный Карман.
– Как-то попали, – не мог не согласиться академик Рогатин. – Но как – мы не знаем.
– А где сам Орден Копья? – спросил разведчик. – Судя по всему, у них достаточно высокотехнологичная цивилизация.
– Где? – хмыкнул академик, поднялся и ткнул пальцем в карту. – Может, здесь. Может, здесь – он ткнул в другое место. – В Галактике сто миллиардов звезд. Думаю, наши поиски затянутся надолго.
– А их база на Мечте Боливара?
– Она была эвакуирована в тот же день, когда вы вернулись с Гаскони.
– Значит, с нами вернулся и Магистр, – кивнул Филатов.
– И у нас под боком неизвестный враг.
– Да, – кивнул академик.
– Они могут попытаться вновь пробить дверь, – сказал Филатов.
– Вряд ли, – покачал головой Сомов. – Дверь на Гаскони забита наглухо. Я это знаю наверняка. Но…
– Что? – подался вперед академик.
– Но есть еще много дыр, где дуют сквозняки с других миров…