Стальнов Илья. Гильотина для госпитальера

   Охотники уже подтащили свою жертву ко второму глайдеру и заталкивали его в кабину. Действовали они сноровисто. Один тащил ничего не соображающего и пускающего слюни Джеки. Трое остальных обеспечивали прикрытие, умело рассредоточившись за укрытиями.
   Динозавр ринулся вперед. Бойцы тактической группы ФБР тоже бросились вперед, осыпая огнем противников. Одному не повезло – бронебойный разряд продырявил защитный костюм и оставил в плече бедолаги обожженную рану.
   Динозавр понял, что следующий выстрел предназначен ему. Рывком, рванувшись изо всех сил, он нырнул в СТ-проекцию. Проекция служила хорошей маскировкой, не защищая от пуль и разрядов. Вокруг Динозавра замелькали вспышки. Но майор нашел себе там укрытие и нырнул за выступ, по которому прошелся следующий разряд.
   Форст прекрасно ориентировался. Хотя в проекции не видно ничего, но он помнил, где расположен противник. И, высунувшись, открыл беглую стрельбу.
   Вскрикнул от боли один из охотников. Еще один разряд пришелся в спину второго боевика, заталкивавшего Джеки в глайдер. Раненый по инерции шагнул внутрь и повалился на пол салона.
   Динозавр ринулся вперед, выскочил из проекции и кинулся на охранявший площадь перед Ареной разбитый полицейский робот – его вывели из строя в первые секунды боя.
   Мелькнула молния, Динозавр ощутил запах жженого металла, на перчатку брызнул расплавленный металл.
   – Вот задница, – прошептал Динозавр, переводя дыхание.
   Противники дрались умело. Майору не хотелось высовываться. За укрытием он был в безопасности. Но он знал, что должен рвануться вперед. Иначе противник уйдет с добычей.
   И он скользнул ящерицей, послав один за другим три разряда. Глайдер начинал приподниматься. Отстреливаясь, к нему пробивался охотник. Он приблизился к майору и нажал на спусковой крючок. И не достал Динозавра на какой-то сантиметр. Майор ему шанса не дал. Охотник упал как подкошенный.
   Динозавр бежал вперед. Он видел, как второй глайдер начинает разворачиваться. Его орудия уже прошлись по двоим бойцам тактической группы ФБР и теперь должны были разнести в клочки Динозавра.
   И тут из переплетения хаотических линий города, из центра трех сияющих ложных солнц как по мановению волшебной палочки появился тяжелый боевой катер ФБР. Машина Динозавра шла с ним в связке, но, обладая большей скоростью, заметно обогнав его.
   Глайдер охотников вдруг прыгнул вверх и стрелой пролетел между двух острых, как колья, двухсотэтажных близнецов-небоскребов, которые вопреки законам тяготения располагались друг к другу под углом в сорок градусов.
   Боевой катер ушел вслед за ними.
   Динозавр прислонился к оплавленному, теплому, но уже успевшему немного остыть корпусу гусеничного полицейского робота. Тот не был рассчитан держать удары боевых орудий летающих машин и пал в схватке. Динозавр оглядел поле боя. На нем валялись обугленные тела таинственных охотников и бойцов ФБР. Стонал, держась за разбитое плечо, и плакал, как ребенок, оперативник тактической группы ФБР. Динозавр встряхнул головой, стянул шлем и нагнулся над раненым, активизируя коробочку малого «Гиппократа» – прибора экстренной медицинской помощи. Иголки закололи раненого, в обоженную кожу стали поступать лекарства, медпластик начал закрывать кровоточащие раны.
   – В порядке, солдат? – спросил майор.
   – Очень больно, – всхлипнул тот.
   – Терпи.
   Динозавр огляделся. Он ожидал увидеть тело Пенелопы. Но та спокойно и уверенно появилась из-за разбитого глайдера.
   – С дерьмовой выучкой наших тактических подразделений может потягаться разве только армия, – презрительно процедила она. – Как щенков…
   – Помолчи, – кинул ей Динозавр.
   Из переплетения голограмм вынырнули еще два полицейских" пузыря". Потом появилась машина «скорой помощи» с реанимационными контейнерами, в которые уложили пилота, бойца тактической группы и не подававшего признаков жизни охотника. Затем приземлились машины Бюро. Последним прибыл шеф оперативного отдела ФБР.
   – Как преследование? – спросил Динозавр.
   – Мы нашли оба глайдера, – сказал шеф отдела.
   – Где?
   – У Нежного района.
   – Конечно, пустые?
   – «Фокусника» там не было.
   – А кто был?
   – Тело одного из нападавших.
   – Они убили двоих наших и сами потеряли троих. Счет почти равный, – хмыкнула Пенелопа. – Только вот толку никакого. Мы так и не взяли никого из них живыми.
   – Возьмем, – заверил ее Динозавр, зло разглядывая поле боя. – Еще как возьмем.
   К ним подошел худощавый молодой медик из «скорой».
   – Тот, в черном, будет жить, – сообщил он.
   – Цыпленок, – взяла его Пенелопа пальцами за подбородок. – Ты принес хорошую новость.
 

***

 
   – Эй, гринго, снимай ботинки, пока тебе не обрезали их вместе с ногами! – посоветовал хлипкий смуглый шпаненок лет четырнадцати на вид.
   Из подворотен перекосившихся, исписанных нецензурными словами, смердящих домов на пришельцев глядело множество пылающих ненавистью глаз.
   Рядом со шпаненком стояло еще человек восемь других пацанят, небрежно поигрывающих цепями, кастетами и ножами. Вооружение у них было неважное, если не считать заткнутого за пояс сопливого предводителя порохового шестизарядного огромного револьвера.
   Сомов почувствовал, как к ногам подступила противная слабость и стала растекаться по всему телу.
   – И деньги, – продолжил изложение своих требований предводитель. – Ты еще можешь выкупить свою шкуру, поганый, мерзкий, вонючий, подлый, наидерьмовейший дерьмюк, – вторая половина ругательства, последовавшая за первой, была совершенно нецензурной. Самое мягкое определение для гостей – «трахалыцики песчаного козла».
   – Сейчас, – кивнул Филатов и нагнулся, сделав вид, что расстегивает ботинок.
   Как он оказался около пацаненка, госпитальер даже не успел заметить. Разведчик молниеносно покрыл расстояние в три метра. Пистолет из-за пояса пацаненка он кинул Сомову, и тот с трудом поймал его на лету, при этом рукоятка больно задела нос. Филатов на вытянутой руке легко приподнял предводителя дворовой шайки и назидательно произнес:
   – Если, сопля, я тебя увижу еще, я разнесу тут весь район. Понял?
   – Не надо, сеньор, – загундосил малолетний бандит. Его помощник сделал шаг к Филатову, тот, не выпуская жертву, махнул ногой, и нападавший упал без сознания.
   – Они тоже поняли? – кивнул на толпу Филатов.
   – Они поняли, сеньор.
   – Мы с моим другом будем гулять, где хотим. Мы – мирные туристы. Ясно?
   – Я все понял, сеньор, – заскулил предводитель. Небрежно, как щенка, Филатов отбросил легкое тело прочь, вытер о штанину руку и презрительно кинул:
   – Мелкие грызуны.
   Московитяне двинулись по улице. Сомов ждал выстрела в спину. Но Филатов шел спокойно, уверенный, что овладел ситуацией. Силу в таких местах уважали. Право пройти этот отрезок они завоевали. Но что будет дальше?
   Уже второй день друзья бесцельно шатались по городу. И могли убедиться, что охота на людей является на Мечте Боливара излюбленным занятием. Туристы охотились за аборигенами в сельве и под водой. Аборигены охотились за туристами и их кошельками в городе.
   Это была уже третья потасовка. Первый раз они сдуру забрели в бар. Филатов тут же получил удар ножом в живот и даже не поморщился – лезвие со звоном обломалось о затвердевшую ткань. А потом, работая четко и слаженно, как робот, он уложил одиннадцать завсегдатаев разной комплекции и различного уровня физического развития. Для лучшего командира группы отряда силового противодействия «Богатырь», каковым был в недавнем прошлом Филатов, это было не количество.
   В другом месте по ним сперва открыли стрельбу, а потом решили высказать свои требования. С тем же результатом. Двоих Филатов скосил из карандаша-разрядника, рассчитанного на три выстрела. Остальных троих повозил мордой об обгаженный асфальт и оставил отдыхать до приезда «скорой помощи», похоже, надолго – «скорых» в городе было не так много, и их не находили нужным быстро присылать к месту каждой потасовки.
   – Рано или поздно нас здесь пристукнут, – сказал Сомов.
   – Я не более чем твой телохранитель, – пожал плечами разведчик. – Ты сам меня уже вторые сутки таскаешь по этой помойке и обещаешь, что вот-вот ухватишь нить.
   – Я не могу. «Раковина» молчит, – кивнул Сомов на сумку, в которой лежал инопланетный инструмент.
   – Значит, я буду исправно бить морды аборигенам, а ты будешь пытаться ухватить нить. И так будет продолжаться до тех пор, пока ты ее не ухватишь.
   Они прошли несколько кварталов. Город можно было исследовать до бесконечности. Он был огромен. Кажется, население тут достигло гораздо больше указанных в справочниках восемнадцати миллионов, но кто учитывал это население. В трущобах, занимавших больше половины территории, люди плодились, жили и умирали, не ставя никого в известность. На них давно все плюнули, и они отвечали остальному миру тем же.
   Жить человеку с нормальным уровнем достатка, воспитывать детей и заниматься своим делом, не будучи огражденным от остального трущобного, страшного, бандитского мира – просто невозможно. Так что средний класс обитал в охраняемых поселках, чем-то напомнивших Филатову виденные им на старинных фотографиях гитлеровские концлагеря – вышки с автоматчиками, шарящие прожектора по ночам, колючая проволока под напряжением, заливистый лай сторожевых псов, натасканных на запах бродяг и трущобной шпаны и грызших безжалостно тех, кто пытался прорваться за периметр. В поселках были школы, магазины, все, необходимое для жизни. А в город, на работу люди предпочитали добираться на автобусах в сопровождении вооруженных автоматами полицейских – те стреляли, не долго думая.
   Филатов был оптимистом, надеялся на лучшее, но ему многое не нравилось в последнее время.
   Первое – каждый раз по выходу из отеля у него возникало ощущение, будто чьи-то глаза шарят по нему. С помощью нехитрых трюков ему удалось выявить пару человек, которые вполне могли следить за ними. От наблюдения в толчее мегаполиса уходили без труда. Но это ничего не значило. Факт оставался фактом – наблюдение кем-то велось. Кем? Местными спецслужбами? Они что, испытывают слабость ко всем иностранцам? Вряд ли. Кто еще?
   Самое тревожное, что однажды индикатор слежки показал всплеск. Это значит, за ними началось техническое наблюдение по всем правилам. У местной контрразведки такой техники просто не было. Значит, кто-то извне?
   Ситуация была неопределенная. И это Филатова волновало намного больше, чем все стычки с местными бандитами.
   – Опять стена, черт ее подери, – сказал Филатов. – Чумные районы.
   – На сколько же они протянулись? – поинтересовался госпитальер.
   – Судя по справочнику, они занимают до двенадцати процентов городской площади.
   Поверху высокой, метров семи, стены шли кабели сигнализации и высокого напряжения, чернели стволы автоматизированных огневых систем и пялились видеокамеры. Впрочем, высматривать им было нечего. Жители вблизи стены не селились, и места эти считались гиблыми.
   Охрана чумного сектора влетела правительству республики в копеечку. При ее оснащении использовались и инопланетные технологии, что являлось большой роскошью. Все траты списывались на предотвращение новых эпидемий. Но госпитальера обуревали кое-какие сомнения.
   Сомов неожиданно шагнул вперед, преодолел, как очарованный, двадцать метров пустой полосы, по которой ходить не возбранялось, но и не приветствовалось. Коснулся стены.
   – Что случилось? – спросил Филатов, подбежавший к нему.
   – Толчок… Там что-то есть…
 

***

 
   Вражеский агент, подстреленный Динозавром во время боя у большой Арены, выжил. Разрядник прорубил бронекостюм и разворотил его грудь, но в реанимационном контейнере безжизненное тело было опутано нитями искусственных капилляров, заменителей органов, и смерть отступила. Состояние было очень тяжелым, человек балансировал на грани жизни и смерти трое суток.
   А потом душа вновь накрепко сцепилась с телом, и еще через пару дней с больным можно было говорить.
   До полного выздоровления ему еще было не близко. Реанимационный блок останется его жилищем еще не менее чем на месяц. Сознание больного с трудом охватывало, кто он и где находится. Но такое состояние было даже удобнее для экспертов ФБР по выуживанию информации.
   Пенелопа заставила поднять старую историю с агентом, пробравшимся в паранормальный Центр – Институт Мерлина восемь лет тому назад. Психологи вынуждены были признать, что случаи схожие, поэтому работу с сознанием клиента проводили с учетом того, что удалось узнать при работе с предыдущим агентом.
   Работали психотехники не торопясь. При помощи самой совершенной аппаратуры сначала вошли в контакт с агентом, а потом начали снимать один за другим гипноблоки в сознании. Работа была опасная. Психика была закодирована в несколько слоев. И на каждом из слоев стояла директива: при попытке деблокирования – самоуничтожение.
   Пенелопа и Динозавр стояли у призрачной стены, за которой два лучших психотехника ФБР колдовали над безжизненным телом. Вражеский агент был опутан проводами, как киборг из популярной одноименной СТ-тянучки.
   На голове у него было несколько обручей, которые сияли малиновым светом. Такие же обручи были на головах двух операторов, лежавших на двух других ложах, вид у них был не лучше, чем у жертвы.
   – Они соскребают слой за слоем с его сознания, как наслоения краски с древней фрески, – сказал Динозавр.
   – Романтическое сравнение, – хмыкнула Пенелопа. – Тебя в казарме искусствоведению учили?
   Динозавр ничего не ответил…
   Работа шла уже третий час. Больше трех часов выдержать операторам такое напряжение было ох как нелегко. Но они не собирались выходить из состояния глубокого контакта с психикой испытуемого, пока не достигнут результата.
   – Что-то у них неладно, – подалась вперед Пенелопа.
   Лицо испытуемого бледнело, наливалось синевой. То же самое происходило и с операторами.
   – Они погибают! – Динозавр обернулся к диспетчеру, контролировавшему операцию и сидевшему в кресле в углу комнаты, на его лице был шлем аудиовизуального контакта. – Головастик, они погибают!
   Диспетчер внешне никак не отреагировал. Но пальцы его забегали по пульту. Внезапно он закрутил головой, потом застонал. И резко сорвал шлем.
   Тут же в комнату заскочили трое человек из персонала. Загудела реанимационная система.
   Через полчаса диспетчер устало сказал:
   – Он погиб. Мы не смогли пробиться через последний блок.
   – А операторы? – спросил Динозавр.
   – Они выжили.
   – Информация?
   – Об этом мы можем узнать только у них.
   – Когда?
   – Когда они придут в себя.
   – А долго они собираются валяться кверху пузом? – грубо спросила Пенелопа.
   Диспетчер, поежившись от такого напора, пожал плечами:
   – Часов семь.
   Семь часов Пенелопа и Динозавр сидели как на иголках. Наконец ведущий врач сообщил – операторов удалось привести в чувство.
   – Они что-то узнали или провалялись в контактных шлемах просто так? – осведомился Динозавр.
   – Узнали, – сказал врач. – Кличка погибшего – Латник.
   – Место? Откуда он?
   – Неизвестно. Удалось выбить только – Ла-Пас. И…
   – Ну же? – прикрикнула нетерпеливо Пенелопа.
   – Чума…
 

***

 
   Ночь. Тикают часы на стене. Какой идиот придумал повесить механические часы в спальной?
   Сомову хотелось встать и ударить по ним кулаком.
   Он проснулся среди ночи и не мог заснуть в своей комнате.
   Внизу гудели клаксоны – водители жали на их кнопки сутки напролет и не знали удержу. Завывала вдали полицейская сирена. Пропел керосиновый самолет, ложась на курс от пригородного аэродрома.
   На восьмидесятом этаже все было слышно отлично. Звуки долетали досюда с легкостью необыкновенной. Они жили своей жизнью, как злобные зубастые существа, терзающие сейчас нервы госпитальера.
   А кроме этого он слышал, как вода шумит в трубах. Как раскрылись и закрылись на этаже двери лифта. Как в соседнем номере заплакал ребенок. Как в коридоре выругался, зацепившись за конец ковра, уборщик. ОН СЛЫШЫЛ ВСЕ!
   А еще шуршала громко кровь в жилах. Барабанило сердце. А дыхание было тоже – свистящее и оглушительное.
   Звуки ополчились на Сомова. Они сбросили с себя дружеские личины и превратились во врагов. Они наждаком елозили по обнаженным нервам, и госпитальер ничего не мог поделать с собой. Он застонал – и стон этот отозвался во всем теле.
   Ему было плохо. Он не был болен, организм функционировал отлично. Но что-то изменилось в мире. Что-то сделало его в миг враждебным. Это был миг хищных звуков.
   Сомов приподнялся, хлопнул по стене ладонью, и та ответила рокотом.
   Он встал, качнулся, подошел к креслу. Упал, заткнув уши пальцами. Не помогло. Звуки пробивали пальцы, как заряд бластера холщовую ткань. Не было от них ни пощады, ни спасения.
   Он не знал, что происходит. Ему не хотелось думать о том, что творится. Он пытался остановить наступление звуков, но они одолевали его все больше. Они скреблись, требовали доступа в самые сокровенные кладовые его существа. Они были оккупантами, которые не собирались оставлять оборонявшемуся право на жизнь.
   Происходило что-то чудовищное. Сомов окончательно понял это. Он открыл рот:
   – Серега, – прокричал он что было силы.
   Его голос рокотом пронесся над городом, он был должен долететь до каждой семьи, он должен был вздыбить пыль, вырвать с корнем деревья. Звук собственного голоса оглушал.
   Но на самом деле это был лишь слабый писк, без труда поглощенный стенами помещения. Разведчик спал в своей постели, привычно используя каждую секунду на расслабления – он знал, что в любой момент ему может пригодиться весь запас сил. И Сомов не мог докричаться до него.
   Госпитальер с трудом оторвал ладони от ушей.
   В темной комнате вдруг стало светлее. Он увидел, что в кресле напротив него кто-то сидит.
   – Вы кто? – прошептал Сомов, и этот шорох взревел морской стихией.
   – Гость, – произнес безучастно пришелец. – Я пришел спасти тебя.
   Внезапно звуки перестали быть врагами. Свалилась хрустальная тишина. Внешнего мира не существовало. Все звуки пришли в равновесие и замерли водяными брызгами. Они были больше не опасны. Они были приручены.
   – Ты спас меня, – прошептал Сомов, и его шепот вплелся в водяной узор зависших звуков.
   – Я спасу всех, – звуки голоса Гостя вливались в общий узор, и тот сиял, придавая радость и ликование миру. – Близится час расплаты. Спасутся избранные. Мы придем, чтобы забрать вас и дать вам волю. Мы – спасители.
   – Кто?
   – Мы – чужие. Мы придем, чтобы… Узор звуков кружился вокруг Сомова и начал распадаться на составляющие части. И госпитальер ощущал, как его существо распадается вместе с этим узором. Что все в нем идет в раздрай, но это было приятно.
   – Мы поможем, – вещал гость. – Вы погрязли в неверии. Вы погрязли во зле…
   «Распад», – промелькнуло в мозгу Сомова. Вслед за этим выплыло слово – «распадники».
   И пришло ясное понимание происходящего.
   Сомов понял, что если не будет сопротивляться, то рухнет окончательно в хаос. А сопротивляться не хотелось. В хаосе было хорошо. В нем была своя красота. Хаос притягивал. Он был тоже организован, как это дико ни звучало.
   «Сопротивляйся!» – голос ясной части сознания надрывался где-то во тьме. Он призывал: «Возьми себя в руки!»
   Сомов дернулся. Ему удалось скинуть оцепенение. По ушам ударила канонада звуков. Но он пережил ее. Он потянулся к приорской «раковине» на столе, положил ладонь на нее.
   И освободительная живая сила заструилась по руке.
   Хаос отступал. Отступали звуки. Отступали враги. «Раковина» помогала, но не решала исход сражения. Сила помогает достойному. И Сомов старался быть достойным. Он собрал волю в кулак. И разжал объятия иного мира. Он скинул с себя оковы.
   И обнаружил, что лежит на полу. Что сжимает изо всей силы «раковину». И что на улице уже светлеет.
   Он пролежал еще два часа, не в силах подняться. Таким его и застал Филатов.
   – Э, что с тобой? – он подхватил госпитальера без видимого труда, уложил на кровать, собрался пойти за медицинским браслетом, лежащим в сумке.
   – Не надо, – остановил его Сомов. – Я в порядке. Мне нужен еще час.
   Он прикрыл глаза и провалился в сон.
   Проснулся через час. Чувствовал он себя не просто нормально. Он будто заново родился.
   Встал, встряхнул головой.
   – Что с тобой было? – осведомился Филатов.
   – Ко мне приходил Гость…
 

***

 
   – Враги! Враги! – визжал Черный шаман. – Я чувствую их! Они здесь! Их шаги мягки и близки! Их дыхание – зловонно!
   Охранникам уже поднадоели визги колдуна, постоянные угрозы, требования дать ему Силу. Они перестали воспринимать его серьезно.
   Что касается Магистра Домена, то он наоборот относился к нему чересчур серьезно. Ежедневно он просматривал записи всех речей и восклицаний Черного шамана. Он знал – в словах колдуна должна быть доля истины.
   Уже который день они проживали в Светлой Обители. Черному шаману воли не давали, он продолжал находиться в камере, где при малейшей опасности его могли бы раздавить поля нейтрализации, где его сила не имела больших шансов выбиться наружу. И все равно Домену было тревожно рядом с таким соседом.
   Светлая Обитель была настоящей крепостью. Здесь было все для того, чтобы сохранить от врагов находящихся здесь людей, оборудование, тайны, а также совершить НЕЧТО, к чему Орден Копья стремился уже не одно тысячелетие. Великий Час должен был скоро пробить. Об этом говорили и три Вещуна, и элементарные прогнозы, и вся логика событий.
   – Враги! – снова и снова повторял Черный шаман как заведенный.
   – Кто твои враги? Поведай мне, – Магистр вошел в бокс, где жил Черный шаман, и присел рядом с ним.
   – Дай крови! Я их увижу на ладони! – снова заголосил колдун.
   – Я не дам тебе крови, колдун, это не в наших правилах.
   – А в твоих правилах умереть? Они пришли в прошлый раз! Они украли мою силу! Они как саранча, уничтожающая добрые всходы! Они…
   – Расскажи, – мягко потребовал Магистр.
   – Мой мир. Мой народ. Они пришли к нам – незваные, ненужные. Они забрали сокровище приоров, которое было назначено мне! Они уничтожили! Отдай их мне!
   Магистр гладил привычно на груди амулет – семиконечную звезду, от которой волнами шло тепло.
   – Где найти их?
   – Пошли своих псов. Они унюхают их. Они принесут их нам в зубах. И я выпью их жизнь. Мы вместе выпьем их жизнь. Как благовония мы впитаем их страх и мощь! Их удача перейдет к нам. Мы будем сильны!
   Беседуя после этого с «викингом», которого в Ордене звали Рыцарь Рыжего Пламени, Магистр спросил:
   – Что ты думаешь об этом, брат?
   – Я думаю, он сошел с ума.
   – Не будь так легкомысленным. Он обладает тем, чем не обладаем мы.
   – Что за враги? Призраки мабуку? – невесело улыбнулся Рыцарь Рыжего Пламени.
   – Не будь излишне скептичен. Излишества вредят, брат… Мы считаем себя здесь в слишком большой безопасности. Мы забыли о мерах предосторожности. Мы не верим, что враг может прийти сюда, на Мечту Боливара.
   – Это маловероятно.
   – Так ли… Вспомни, было время, когда мы знали обо всех прибывших на планету. Братья до сих пор ведут эту работу?
   – Да, Магистр.
   – Я хочу знать о них все. Для начала я хочу видеть их лица.
   Через несколько часов Магистр сидел рядом с Черным шаманом, и перед ними возникали один за другим фотографии, забранные из таможенного департамента Ла-Паса. Черно-белые изображения иностранцев, прибывших на планету за последние недели. Их было четырнадцать тысяч. Женщин, детей отбросили сразу.
   Черный шаман ерзал на месте и наливался злобой.
   – Нет, нет, нет, – бубнил он. – Это отбросы! Это падаль! Это не те!
   И когда сменилось следующее изображение, Черный шаман выгнулся на обволакивающем его виброкресле и завизжал пронзительно, с надрывом:
   – Они-и-и!
 

***

 
   – Отстрел, – произнес пилот.
   Челночная капсула с Пенелопой, Динозавром и троими бойцами тактической группы ФБР отделилась от корабля-разведчика. Она с минуту шла на орбите параллельно ему. Включились гравитационные генераторы, и похожая на мяч для регби желтая капсула заскользила вниз – туда, где бурлили белые облака голубой красивой планеты – Мечты Боливара.
   Вокруг планеты вращалось несколько уродливых орбитальных сооружений, одно из них являлось построенной при помощи Галактического Комитета Общей Безопасности принимающей станцией, куда причаливали межзвездные лайнеры. Ни о каком оборонном комплексе у Мечты Боливара речи быть не могло. Правительство республики понимало, что малый эсминец любой из сверхдержав разнесет любую систему обороны, которую планета сможет приобрести на свои скудные средства, а потому вооружало наземные силы, которые по большей части представляли собой карательные отряды для борьбы с партизанами.
   На обсуждении плана мероприятий решили действовать в активном варианте – группой из двух оперативников и отряда силовой поддержки. На орбите должен был висеть невидимый для сканирующих систем корабль-разведчик, готовый в любой момент прийти на помощь.
   На Мечте Боливара у Аризоны не было ни агентурной сети, ни дипломатического представительства. Правда, здесь было немало аризонских туристов-охотников, но это не означало, что имеет смысл тратиться на содержание здесь дипломатических органов. Так что группа Динозавра была не в лучшем положении, чем московитяне. Капсула приземлилась в утреннем лесу. Оставив людей, она взмыла и растворилась в покрытом низкими серыми облаками небе.