Страница:
Сдаётся мне, что подло и низко предлагать деньги морякам за взрыв собственного флота! Ведь не обещали же ни экипажу крейсера «Варяг», ни эсминца «Стерегущий», ни другим героям русско-японской войны, ни денег, ни бонусов, ни премий! Они корабли топили сами, их заставлять не надо было! Почему? Послушайте песни о тех событиях: «Гибель Варяга» и «Гибель Стерегущего». За что умирают русские моряки? ЗА ВЕРУ, ЦАРЯ и ОТЕЧЕСТВО! За что сражались советские солдаты и моряки на полях Великой Отечественной войны? ЗА РОДИНУ, ЗА СТАЛИНА!
Никто не ходил в атаку за Керенского, никто не желал умирать с именем Временного правительства на устах. За Троцкого, за Реввоенсовет погибать тоже охотников было мало. И до, и после Льва Давыдовича русские солдаты и моряки отдавали свои жизни, сражались, и уничтожали себя и корабли только тогда, когда надежды на победу уже не было. Те же «Варяг» и «Кореец»: сначала попытка прорваться из Чемульпо, бой и уж только от безысходности затопление! А просто так, без борьбы, стоя в порту взорвать флот, такого позора русские моряки не знали никогда. Потому, что им было ясно, за что они сражаются. Для того и понадобилось сначала уничтожить ВЕРУ, ЦАРЯ и ОТЕЧЕСТВО, чтобы надломился внутренний стержень русского воина, и страна в одночасье стала слабой и бессильной. И для этого уже позже вновь понадобилось большевикам воспитать новые поколения кричавшие «ЗА РОДИНУ, ЗА СТАЛИНА! », чтобы русский солдат смог сломать хребет гитлеровскому вермахту. Ведь когда вы умираете, защищая свою жену и детей, свою Родину и свой отчий дом, деньги Вам предлагать не надо. Вам ясно и понятно, почему и зачем Вы сидите в окопе или стоите у корабельного орудия. Деньги нужны, для того чтобы заглушить угрызения совести. Когда вы сидите не в том окопе, не с той стороны баррикад…
«Это постановление, с моей точки зрения, нисколько не противоречило ни специально „морской“, ни общечеловеческой морали» — пишет товарищ Бронштейн — Троцкий. Не будем спорить с отцом основателем Красной армии, просто посмотрим, чтоза «видный английский морской офицер» пришёл предлагать деньги за подрыв нашего флота. К счастью была в примечаниях к речи Льва Давыдовича сносочка. Там фамилия сего добра молодца указана. И с этим новым знанием, вся картина для нас с Вами заиграет совсем новыми красками!
Вы уже догадались, как звался «видный английский морской офицер»? Конечно — капитан Кроми! Вот это уже действительно интересно. Не случайно этот британец уже многократно появляется в нашем повествовании, и всегда при весьма «мутных» обстоятельствах. Те, кто пытаются убедить нас в том, что он простой и честный английский подводник, должны сначала Троцкого почитать, да задаться вопросом: с чего это он вдруг начинает предлагать русским морякам деньги за взрыв их кораблей! ? Неужели, британские моряки с взорванных семи лодок, пустили шапку по кругу? Уж так беспокоит их «чтобы суда не попались в руки немцев», что готовы они отдать последние трудовые фунты, заработанные непосильным подводным трудом! ?
Конечно, нет! Везде и всегда такие функции выполняют люди совсем из других ведомств, а для прикрытия они могут использовать абсолютно любую должность и форму. Были же убийцы Распутина «британскими инженерами»! Теперь инженерам в России делать нечего, зато подводники могут находиться рядом с английскими субмаринами. Не надо быть наивным и смотреть на погоны и китель: останься в городе русско-британский госпиталь, быть резиденту английскому доктором, находись рядом с Петроградом британский танковый полк, капитан Фрэнсис Кроми был бы танкистом!
Заодно и более понятной становятся причины его «героической» гибели в посольстве, от рук тех, с кем собственно британский резидент и вёл закулисные переговоры. Снова чудесное совпадение — единственным погибшим иностранцем в результате ликвидации «Заговора послов», стал не просто британский резидент, а человек, участвовавший в самых пикантных переговорах! Знавший всю подноготную правду о связях британских спецслужб и революционной верхушки, и потому бывший нежелательным свидетелем, как для большевиков, так и для самих англичан. Может, и не было вообще никакого сопротивления в помине, а чекисты просто использовали ситуацию для ликвидации капитана Кроми.
Однако, речь у нас идёт не о полной приключений и опасностей жизни британских спецагентов, а о том, как «союзники» подготавливали и осуществляли уничтожение России. С помощью Ленина и Троцкого. Позднее, по истечении времени в своей работе «Советская республика и капиталистический мир» Лев Давыдович уже излагает все события совсем по — другому. Троцкий вообще страдал манией величия, поэтому выпячивал свою значимость, где только можно:
«Я предложил… отобрать на каждом корабле при посредстве главного комиссара известное количество, безусловно, преданных революции надёжных, пристойных людей, поговорить с ними раз и другой и третий об огромном значении для страны своевременного уничтожения кораблей…»
«Моя мысль о необходимости отобрать, разумеется, негласно, чтобы это не дошло до сведения контрреволюционных элементов во флоте и наших неприятелей, отобрать ударные группы из надёжных людей…».
Я предложил, я считал. Так историю и фальсифицируют, а точнее чуть ретушируют. Ведь неудобно же году этак, в 1925-м, или 1930-м громогласно заявить, что английские офицеры предлагали, а ты согласился взять, деньги на подрыв собственного флота! Забывчивость здесь, как никогда, кстати.
Но вернёмся в душные матросские кубрики. Возмущение команд Балтийского флота уже не позволяло действительно подкупить кого-либо для подрыва кораблей. Суда остались целыми и потом очень даже пригодились Ленину и Троцкому для обороны Петрограда от белогвардейцев. И награда благодарного Советского Правительства герою Щастному не заставила себя ждать! Через три дня после категорического заявления моряков о том, что свой флот они взорвут только после боя, 25 —го мая 1918 года, он был вызван в Москву. Предлог пустяковый: Щастный якобы не уволил немедленно с флота двоих моряков, заподозренных в «контрреволюционной деятельности». Сразу по прибытии, после непродолжительной беседы со своим непосредственным начальником Троцким, Наморси был арестован прямо в его кабинете. А дальше начались уж совсем странные вещи. Следствие было подобно молнии, за 10(! ) дней набрав материал по делу и передав его в специально(! ) созданный для этого Ревтрибунал. Крыленко назначался гособвинителем, Кингисепп председателем суда. Единственный свидетель обвинения и вообще единственный свидетель… сам Троцкий!
Суд начался 20-го июня и был закрытым. В приговоре Ревтрибунала по делу Щастного было сказано: «Вёл контрреволюционную агитацию… предъявлением провокационных документов, явно подложенных, о якобы имеющемся у Советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота или о сдаче его немцам…». Щастного признали виновным «в подготовке контрреволюционного переворота, в государственной измене» и приговорили к расстрелу и на следующий день расстреляли, несмотря на официально отменённую советским правительством смертную казнь!
Кому же так была нужна голова Щастного? Ведь в действительности он ни в каком заговоре не участвовал, наоборот — он дважды спас флот, и ему при жизни можно было ставить памятник. А его расстреливают! Ответ простой: Ленину и Троцкому надо своим партнёрам по тайным договорённостям, что-то предъявить, найти крайнего, виновного. Щастный, находившийся всего лишь месяц в должности командующего Балтфлотом, спас его от уничтожения, чем полностью сорвал закулисные договорённости и вот за это должен был ответить головой. Дело было настолько тёмным и загадочным, что когда после перестройки историки занялись этим вопросом, то выяснилось, что материалы трибунала даже не значится в советских архивах. Главный информационный центр МВД СССР сведениями о них тоже не располагал…
Настойчивость «союзников» в выполнении своих планов нам известна. После безуспешных попыток взорвать флот «на высшем уровне», британцы вновь решают действовать рангом пониже. После провала капитана Кроми, к делу подключается ещё один знакомый нам персонаж. Его коллега. Генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, командовавший обороной Петрограда в описываемый нами период, называет его в своих воспоминаниях так: «… разоблачённый впоследствии профессиональный английский шпион Сидней Рейли, неоднократно являвшийся ко мне под видом поручика королевского сапёрного батальона, прикомандированного к английскому посольству». Судьба русского флота не может оставить англичан равнодушными, поэтому Сидней Рейли просто пришёл помочь генералу Бонч-Бруевичу добрым советом. Спасённые Наморси Щастным корабли разместили в устье Невы. Это очень опасно. По мнению Рейли (и британской разведки) их надо правильно расставить!
«Вручив мне старательно сделанную схему с обозначением стоянки каждого броненосца и с указанием расположения других кораблей, — пишет в своих мемуарах Бонч-Бруевич — он начал убеждать меня, что такая передислокация большей части нашей эскадры обеспечит наилучшее положение флота, если немцы, действительно, предпримут наступательные операции со стороны Финского залива». Генерал Бонч-Бруевич человек опытный, такая трогательная забота «поручика королевского сапёрного батальона, прикомандированного к английскому посольству» кажется ему очень подозрительной. Проанализировав схему, видит он и цель прихода Сиднея Рейли: «подставить стоившие многих миллионов рублей линкоры и крейсера под удар германских подводных лодок»!
Предлагая спасти корабли от атаки, он их как раз под неё и подставляет! Послушай генерал английского шпиона и дальнейшее развитие событий легко можно предсказать. Тёмной ночью неизвестная (разумеется «немецкая») субмарина атаковала бы русские линкоры и отправила их на дно. Поняв игру британской разведки, Бонч-Бруевич делает свои выводы: «Доложив обо всём этом Высшему Военному Совету, я отдал распоряжение часть судов, входивших в состав Балтийского флота, ввести в Неву и, поставив в порту и в устье реки ниже Николаевского моста, то есть совсем не так, как это предлагал Рейли, сделать их недостижимыми для подводных лодок, неспособных пользоваться Морским каналом». Так провалилась последняя попытка английской разведки погубить русский Балтийский флот целиком, но по частям они будут делать это ещё неоднократно.
Теперь перенесёмся их хмурого Питера в солнечный Севастополь. В октябре 1914 года боевые действия на Чёрном море были открыты злополучным немецко-турецким крейсером «Явуз Султан Селим» («Гебен») и его «партнёром» «Мидилли» («Бреслау»). Их германские матросы, переодетые в турецкие фески, обстреляли Одессу и другие наши портовые города. Поначалу у России на Чёрном море находились лишь устаревшие линейные корабли, но после ввода в строй русских дредноутов «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая» соотношение сил на Чёрном море резко изменилось в нашу пользу. К тому же в конце июня 1916 года командование флотом принял адмирал Колчак. Именно с его появлением превосходство русских моряков и кораблей становится колоссальным. Назначенный с целью подготовки десантной операции для захвата заветных Дарданелл, Колчак развернул активные действия по минированию вражеской акватории, и сумел фактически зажать турецкий флот в его собственных портах. Не меняет ситуации и трагическая гибель в результате диверсии дредноута «Императрица Мария» 7(20) октября 1916 года. Теперь, после обеспечения полного господства на море можно было проводить и десантную операцию по захвату Дарданелл. Она планируется практически одновременно с мощным сухопутным наступлением. Срок — начало весны 1917-го. После двух мощных ударов планировалось выбить Турцию, затем рушилась Австро-Венгрия и Болгария, что приводило к неизбежному и быстрому поражению Германии.
Для десанта всё готово: впервые в мире создана транспортная флотилия, соединение из специально оборудованных транспортов, приспособленных для приёма войск и техники. Это средства для высадки людей, боты, самоходные баржи, способные производить высадку десанта даже на необорудованное побережье. Отработано взаимодействие с сухопутными войсками. Англичанам медлить больше нельзя. Если протянуть пару месяцев русская императорская армия и флот нанесут противнику мощнейший удар и захватят стратегические проливы. После этого Россию будет уже не сокрушить.
В дипломатических переговорах «союзники» фактически соглашаются на занятие русскими Босфора и Дарданелл. А их агентура в Петербурге немедленно приступает к решительным действиям. В столице империи начинаются беспорядки: наступает Февраль. Строительство кораблей резко снижает свои темпы. В результате, дредноут «Император Александр III» был всё-таки сдан в октябре 1917 года уже с новым наименованием, полученным от Временного правительства: «Воля». Его собрата линкора «Император Николай I» не помогло новое звучное наименование — «Демократия»! В строй он не войдёт никогда, и в 1927-м году был продан на слом.
Впрочем, новые власти, а за ними и большевики переименовали все суда, так или иначе связанные с «проклятым царизмом». И эти новые имена счастья кораблям не принесли. Не нашлось на Чёрном море героя, равного Наморси Щастного, поэтому Черноморский флот пострадал от действий «союзников» значительно больше. Чтобы уничтожить красавцы черноморские линкоры и другие корабли действующего флота, британской разведке пришлось приложить немало усилий. Прологом трагедии и здесь послужил Брестский мирный договор. Статья 6 его гласила: «Россия обязывается немедленно заключить мир с Украинской народной республикой… Территория Украины незамедлительно очищается от русских войск и русской Красной Гвардии».
Германия создала Украину в качестве собственной кормушки для гарантированного получения оттуда «сало, млеко, яйки». Скрипя зубами, признали независимость Украинской рады и большевики. По договору надо территорию украинскую от русских войск очистить, флот увести в русские порты. Все просто и понятно, только на первый взгляд. В Балтийском море не было сомнений, какой порт является русским — это Кронштадт. На Чёрном море ясности такой нет, ведь никто о разъединении двух братских народов не мог помыслить и в страшном сне. Поэтому границы между двумя странами просто нет! Точнее где-то она есть, а где-то её нет. И каждый может трактовать её по — своему. В том числе и немцы, чьи остроконечные каски торчат из-за спины правительства независимой Украины. По мнению германцев и украинцев, Севастополь уже не русский порт, а, следовательно, именно в нём согласно статье 5 Брестского договора корабли должны быть разоружены. Потому, что и Новороссийск, куда можно флот перебазировать тоже порт украинский!
Нет на Чёрном море Кронштадта, некуда деваться русскому флоту. Ох, следовало лучше думать, подписывая тот договор, скажут историки: маленькое исправление и всё могло бы быть по-другому. Но мы знаем, как и почему согласился Ленин на тот договор. Знают это и немцы. Знают и «союзники». И по-другому быть не могло.
Германское руководство, как мы уже не раз видели, не очень то надеется на лояльность своих успешных «шпионов» во главе с Лениным. Только, что в марте Ильич с компанией увели из под носа кайзера Балтийский флот из Гельсингфорса. О том, что всё это сделал по своей инициативе, вопреки приказу, один смелый патриот Щастный, немцы не знают, да и не поверят. Видя, что «германские шпионы» в своих действиях более ориентируются на «союзников» по Антанте, а не на берлинских «хозяев», немецкое руководство предпринимает отчаянную попытку захватить для себя хотя бы корабли Черноморского флота. Благо юридические предпосылки для этого большевистские дипломаты им создали, бездумно подписав именно такую редакцию Брестского договора. В Берлине понимают, что Ленин под давлением своих «союзных» кураторов будет вынужден флот затопить, хотя для России смысла в этом действии никакого нет. 22-го апреля немецкие войска захватывают Симферополь и Евпаторию. Оккупация Севастополя становится неизбежной перспективой ближайших дней, а 25-го апреля 1918 года германское командование предъявляет ленинцам ультиматум о сдаче Черноморского флота. Но кто же лучше кайзеровских дипломатов, представляет себе, насколько несвободны в своих действиях большевики! Поэтому, кроме официального послания Ленину и Троцкому, немцы обращаются ещё и напрямую к руководству флота — Центробалту. Германское командование предлагает поднять на кораблях жёлто-синие самостийные флаги. За это обещает, что оно не тронет корабли, которые присягнут на верность Украине, и признает их флотом союзного государства. Перед моряками встаёт сложная дилемма. Изменить присяге России, стать «украинцами» и сохранить корабли, или сохранив верность «красной» Родине, увести корабли с ясной перспективой их потерять.
Не дай бог никому такого выбора. Сложно осудить и ту и другую сторону. Часть русских моряков решили в Новороссийск не идти, остаться и поднять украинские флаги. Другая часть кораблей, настроенных про-большевистски, снимается с якоря и покидает Севастополь. Среди них эсминец «Керчь», гордо поднявший на своей мачте красный флаг. Следующей ночью следом за ними выходят в море оба мощнейших дредноута — «Свободная Россия»(«Императрица Екатерина Великая») и «Воля»(«Император Александр III»), вспомогательный крейсер, пять эсминцев, подлодки, сторожевые катера и торговые суда. Как только корабли подходят к проходу в боновых заграждениях, бухта освещается ракетами. Немцы успевают установить рядом с бухтой артиллерийскую батарею, которая открывает предупредительный огонь.
Это смешно, это — самоубийство. Одного залпа русских дредноутов хватит, чтобы перемешать немецких артиллеристов с красной крымской землёй. С учётом разболтанности команд и отсутствия офицеров — трёх, пяти. Но полномочный представитель Советской республики в Берлине товарищ Иоффе шлёт в Совнарком предупредительные телеграммы: «Всякое оплошное, даже и мелкое провоцирование с нашей стороны будет немедленно использовано с военной точки зрения; необходимо ни в коем случае не допускать этого».
Один выстрел из 305 — мм орудий дредноута это даже не «мелкое провоцирование», а огромная многометровая воронка, полная ошмётков немецких артиллеристов и оплавленных остовов их орудий. Поэтому стрелять нельзя, поэтому немцы не боятся открыть огонь на поражение. Эсминец «Гневный» получает пробоину и выбрасывается на берег в Ушаковской балке. Экипаж покидает его, взорвав машины. Мелкие суда, подводные лодки, катера, опасаясь обстрела, возвращаются к причалам. Дредноуты спокойно выходят в море — по ним германские артиллеристы всё же стрелять не решаются. Таким образом, в Новороссийск уходят 2 линкора, 10 эскадренных миноносцев типа «Новик», 6 угольных миноносцев и 10 сторожевых кораблей.
Сразу по прибытии, революционно настроенная часть флота, ушедшая в Новороссийск получает бодрую, почти поздравительную телеграмму из Москвы: «Выражаем всему личному составу флота, пришедшего в Новороссийск, братское приветствие от имени Морского комиссариата и Совнаркома. Революция оценит героические усилия, направленные в этих трудных условиях на спасение флота, страны и революции».
Но всё это было только началом трагедии, а не её концом. На самом деле повода для радости не было никакого. В начале мая, командующий немецкими войсками фельдмаршал Эйхгорн, тот самый, которого менее чем через два месяца убьют левые эсеры, направляет в Москву ультиматум с требованием «о переходе флота из Новороссийска в Севастополь к 19 июня» для интернирования до окончания войны. Большевики отвечают согласием. Деваться им просто некуда. Воевать нельзя — это спровоцирует немцев на окончательный разрыв с Лениным, да и сил для этого нет. Даже просто обороняться в Новороссийске невозможно: нет укреплений, а войска разболтаны и деморализованы. Выполнить ультиматум, отдать флот Германии тоже нельзя — тогда западные разведки не смогут утопить русские корабли. А сделать это, английским и французским эмиссарам надо обязательно. Прокол с Балтийским флотом повториться не должен! Официальное прикрытие для беспокойства англичан, как и на Балтике — забота, чтобы русский флот не попал в немецкие руки. На самом деле это туман, словесная шелуха, которой прикрывается ненасытное желание уничтожить весь русский флот и поставить жирную точку в истории России, как морской державы. «Союзники» прекрасно понимают, что опасности участия русских дредноутов в войне не существует — у Германии просто нет на это времени. Пока немцы разберутся с новыми судами, пока привезут свои экипажи, пока те освоятся с новой боевой техникой уже и война закончится. Ведь самой кайзеровской Германии осталось жить менее пяти месяцев! А кто, как не «союзники», написавшие и воплощающие сценарий крушения ведущих монархий путём мировой войны, знают, когда и что произойдёт. Вспомните, как гладко, словно в театре, происходили все трагические события русских революций. Все герои появлялись на сцене ровно в означенный час, не раньше и не позже. Также картинно падёт в прах и германский рейх.
Но вернёмся в душный май 1918-го, в кремлёвский кабинет Ленина. 1-го мая немцы входят в Севастополь, 3-го мая Троцкий присылает на Балтийское море свои замечательные приказы о взрыве флота и о денежных счетах матросам. Итак, противиться немцам нельзя, противиться «союзникам» тоже. Что же делать? Фантастическая гибкость Ленина помогает найти выход из сложившейся тупиковой ситуации. Немцы требуют заключить мирный договор с Украиной и передать ей корабли — хорошо начинаем переговорный процесс. Мы, большевики, хотим строить с Киевом добрососедские отношения, просто вопросов к обсуждению много: границы, визы, раздел царских долгов. «Союзники» требуют флот затопить — отправляем в Новороссийск своего человека, чтобы контролировать ситуацию и организовать уничтожение кораблей…
Происходящие далее события, покрыты мраком неизвестности. Советские историки рисуют ситуацию полной безнадёжности сопротивлению немцам, в которой Ильич и принял решение потопить флот. Однако если хорошенько поискать, то можно найти и совершенно другие факты, говорящие о том, что моряки готовили Новороссийск к обороне, а затем дипломатическая ситуация в отношениях с Германией вообще в корне изменилась. Германия согласилась признать права России на Черноморский флот и взяла на себя обязательство вернуть суда по окончании мировой войны! Такой вариант развития событий мог не устраивать только британскую разведку. Действия Ленина просто невозможно логично объяснить, если не учитывать её мощное давление на главу советского государства. Корабли лежащие на дне моря, для революции и России потеряны навсегда. А это значительно хуже пусть и туманной, но всё же возможности, что немцы отдадут их России назад после мировой войны! Не о стране думал Ленин, принимая своё решение, а вновь и вновь о выживании своего детища — кровавой большевистской революции. Такую мысль высказал ещё в 1924 году и Г. К. Граф в своей книге «На „Новике“. Балтийский флот в войну и революцию». Поэтому её и направили в спецхраны: «Ясно, что уничтожение Черноморского флота… было важно не большевикам: всё равно, если бы флот и подлежал выдаче, им было бы очень рискованно нарушить условия мира; если же он оставался в их руках, то топить его не было никакого смысла, потому что он находился в их полной зависимости. И если они его потопили, то только в силу требования союзников, предъявленного в тяжёлый момент».
6 июня (24.05) 1918 года на Чёрное море прибывает ленинский посланец. Это член Морской коллегии матрос Вахрамеев. С собой у него доклад начальника Морского генерального штаба с лаконичной резолюцией Владимира Ильича: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно». Задача специального эмиссара Вахрамеева — сделать это. Чтобы с выполнением задания проблем не возникло, строптивый командующий флотом Михаил Петрович Саблин заранее вызывается в Москву. Удивительное совпадение: приглашение от Троцкого приходит практически в те же сроки, что и вызов в столицу Наморси Щастного! Можно не сомневаться, что Саблин там разделил бы его судьбу. Да он и сам догадывается о причинах вызова, а потому по дороге бежит и вскоре переходит к белым. Вызывают же его в Москву для того, чтобы очистить «поле». Саблин упрям, а в операции по будущему уничтожению флота нужны покорные исполнители.
Никто не ходил в атаку за Керенского, никто не желал умирать с именем Временного правительства на устах. За Троцкого, за Реввоенсовет погибать тоже охотников было мало. И до, и после Льва Давыдовича русские солдаты и моряки отдавали свои жизни, сражались, и уничтожали себя и корабли только тогда, когда надежды на победу уже не было. Те же «Варяг» и «Кореец»: сначала попытка прорваться из Чемульпо, бой и уж только от безысходности затопление! А просто так, без борьбы, стоя в порту взорвать флот, такого позора русские моряки не знали никогда. Потому, что им было ясно, за что они сражаются. Для того и понадобилось сначала уничтожить ВЕРУ, ЦАРЯ и ОТЕЧЕСТВО, чтобы надломился внутренний стержень русского воина, и страна в одночасье стала слабой и бессильной. И для этого уже позже вновь понадобилось большевикам воспитать новые поколения кричавшие «ЗА РОДИНУ, ЗА СТАЛИНА! », чтобы русский солдат смог сломать хребет гитлеровскому вермахту. Ведь когда вы умираете, защищая свою жену и детей, свою Родину и свой отчий дом, деньги Вам предлагать не надо. Вам ясно и понятно, почему и зачем Вы сидите в окопе или стоите у корабельного орудия. Деньги нужны, для того чтобы заглушить угрызения совести. Когда вы сидите не в том окопе, не с той стороны баррикад…
«Это постановление, с моей точки зрения, нисколько не противоречило ни специально „морской“, ни общечеловеческой морали» — пишет товарищ Бронштейн — Троцкий. Не будем спорить с отцом основателем Красной армии, просто посмотрим, чтоза «видный английский морской офицер» пришёл предлагать деньги за подрыв нашего флота. К счастью была в примечаниях к речи Льва Давыдовича сносочка. Там фамилия сего добра молодца указана. И с этим новым знанием, вся картина для нас с Вами заиграет совсем новыми красками!
Вы уже догадались, как звался «видный английский морской офицер»? Конечно — капитан Кроми! Вот это уже действительно интересно. Не случайно этот британец уже многократно появляется в нашем повествовании, и всегда при весьма «мутных» обстоятельствах. Те, кто пытаются убедить нас в том, что он простой и честный английский подводник, должны сначала Троцкого почитать, да задаться вопросом: с чего это он вдруг начинает предлагать русским морякам деньги за взрыв их кораблей! ? Неужели, британские моряки с взорванных семи лодок, пустили шапку по кругу? Уж так беспокоит их «чтобы суда не попались в руки немцев», что готовы они отдать последние трудовые фунты, заработанные непосильным подводным трудом! ?
Конечно, нет! Везде и всегда такие функции выполняют люди совсем из других ведомств, а для прикрытия они могут использовать абсолютно любую должность и форму. Были же убийцы Распутина «британскими инженерами»! Теперь инженерам в России делать нечего, зато подводники могут находиться рядом с английскими субмаринами. Не надо быть наивным и смотреть на погоны и китель: останься в городе русско-британский госпиталь, быть резиденту английскому доктором, находись рядом с Петроградом британский танковый полк, капитан Фрэнсис Кроми был бы танкистом!
Заодно и более понятной становятся причины его «героической» гибели в посольстве, от рук тех, с кем собственно британский резидент и вёл закулисные переговоры. Снова чудесное совпадение — единственным погибшим иностранцем в результате ликвидации «Заговора послов», стал не просто британский резидент, а человек, участвовавший в самых пикантных переговорах! Знавший всю подноготную правду о связях британских спецслужб и революционной верхушки, и потому бывший нежелательным свидетелем, как для большевиков, так и для самих англичан. Может, и не было вообще никакого сопротивления в помине, а чекисты просто использовали ситуацию для ликвидации капитана Кроми.
Однако, речь у нас идёт не о полной приключений и опасностей жизни британских спецагентов, а о том, как «союзники» подготавливали и осуществляли уничтожение России. С помощью Ленина и Троцкого. Позднее, по истечении времени в своей работе «Советская республика и капиталистический мир» Лев Давыдович уже излагает все события совсем по — другому. Троцкий вообще страдал манией величия, поэтому выпячивал свою значимость, где только можно:
«Я предложил… отобрать на каждом корабле при посредстве главного комиссара известное количество, безусловно, преданных революции надёжных, пристойных людей, поговорить с ними раз и другой и третий об огромном значении для страны своевременного уничтожения кораблей…»
«Моя мысль о необходимости отобрать, разумеется, негласно, чтобы это не дошло до сведения контрреволюционных элементов во флоте и наших неприятелей, отобрать ударные группы из надёжных людей…».
Я предложил, я считал. Так историю и фальсифицируют, а точнее чуть ретушируют. Ведь неудобно же году этак, в 1925-м, или 1930-м громогласно заявить, что английские офицеры предлагали, а ты согласился взять, деньги на подрыв собственного флота! Забывчивость здесь, как никогда, кстати.
Но вернёмся в душные матросские кубрики. Возмущение команд Балтийского флота уже не позволяло действительно подкупить кого-либо для подрыва кораблей. Суда остались целыми и потом очень даже пригодились Ленину и Троцкому для обороны Петрограда от белогвардейцев. И награда благодарного Советского Правительства герою Щастному не заставила себя ждать! Через три дня после категорического заявления моряков о том, что свой флот они взорвут только после боя, 25 —го мая 1918 года, он был вызван в Москву. Предлог пустяковый: Щастный якобы не уволил немедленно с флота двоих моряков, заподозренных в «контрреволюционной деятельности». Сразу по прибытии, после непродолжительной беседы со своим непосредственным начальником Троцким, Наморси был арестован прямо в его кабинете. А дальше начались уж совсем странные вещи. Следствие было подобно молнии, за 10(! ) дней набрав материал по делу и передав его в специально(! ) созданный для этого Ревтрибунал. Крыленко назначался гособвинителем, Кингисепп председателем суда. Единственный свидетель обвинения и вообще единственный свидетель… сам Троцкий!
Суд начался 20-го июня и был закрытым. В приговоре Ревтрибунала по делу Щастного было сказано: «Вёл контрреволюционную агитацию… предъявлением провокационных документов, явно подложенных, о якобы имеющемся у Советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота или о сдаче его немцам…». Щастного признали виновным «в подготовке контрреволюционного переворота, в государственной измене» и приговорили к расстрелу и на следующий день расстреляли, несмотря на официально отменённую советским правительством смертную казнь!
Кому же так была нужна голова Щастного? Ведь в действительности он ни в каком заговоре не участвовал, наоборот — он дважды спас флот, и ему при жизни можно было ставить памятник. А его расстреливают! Ответ простой: Ленину и Троцкому надо своим партнёрам по тайным договорённостям, что-то предъявить, найти крайнего, виновного. Щастный, находившийся всего лишь месяц в должности командующего Балтфлотом, спас его от уничтожения, чем полностью сорвал закулисные договорённости и вот за это должен был ответить головой. Дело было настолько тёмным и загадочным, что когда после перестройки историки занялись этим вопросом, то выяснилось, что материалы трибунала даже не значится в советских архивах. Главный информационный центр МВД СССР сведениями о них тоже не располагал…
Настойчивость «союзников» в выполнении своих планов нам известна. После безуспешных попыток взорвать флот «на высшем уровне», британцы вновь решают действовать рангом пониже. После провала капитана Кроми, к делу подключается ещё один знакомый нам персонаж. Его коллега. Генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, командовавший обороной Петрограда в описываемый нами период, называет его в своих воспоминаниях так: «… разоблачённый впоследствии профессиональный английский шпион Сидней Рейли, неоднократно являвшийся ко мне под видом поручика королевского сапёрного батальона, прикомандированного к английскому посольству». Судьба русского флота не может оставить англичан равнодушными, поэтому Сидней Рейли просто пришёл помочь генералу Бонч-Бруевичу добрым советом. Спасённые Наморси Щастным корабли разместили в устье Невы. Это очень опасно. По мнению Рейли (и британской разведки) их надо правильно расставить!
«Вручив мне старательно сделанную схему с обозначением стоянки каждого броненосца и с указанием расположения других кораблей, — пишет в своих мемуарах Бонч-Бруевич — он начал убеждать меня, что такая передислокация большей части нашей эскадры обеспечит наилучшее положение флота, если немцы, действительно, предпримут наступательные операции со стороны Финского залива». Генерал Бонч-Бруевич человек опытный, такая трогательная забота «поручика королевского сапёрного батальона, прикомандированного к английскому посольству» кажется ему очень подозрительной. Проанализировав схему, видит он и цель прихода Сиднея Рейли: «подставить стоившие многих миллионов рублей линкоры и крейсера под удар германских подводных лодок»!
Предлагая спасти корабли от атаки, он их как раз под неё и подставляет! Послушай генерал английского шпиона и дальнейшее развитие событий легко можно предсказать. Тёмной ночью неизвестная (разумеется «немецкая») субмарина атаковала бы русские линкоры и отправила их на дно. Поняв игру британской разведки, Бонч-Бруевич делает свои выводы: «Доложив обо всём этом Высшему Военному Совету, я отдал распоряжение часть судов, входивших в состав Балтийского флота, ввести в Неву и, поставив в порту и в устье реки ниже Николаевского моста, то есть совсем не так, как это предлагал Рейли, сделать их недостижимыми для подводных лодок, неспособных пользоваться Морским каналом». Так провалилась последняя попытка английской разведки погубить русский Балтийский флот целиком, но по частям они будут делать это ещё неоднократно.
Теперь перенесёмся их хмурого Питера в солнечный Севастополь. В октябре 1914 года боевые действия на Чёрном море были открыты злополучным немецко-турецким крейсером «Явуз Султан Селим» («Гебен») и его «партнёром» «Мидилли» («Бреслау»). Их германские матросы, переодетые в турецкие фески, обстреляли Одессу и другие наши портовые города. Поначалу у России на Чёрном море находились лишь устаревшие линейные корабли, но после ввода в строй русских дредноутов «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая» соотношение сил на Чёрном море резко изменилось в нашу пользу. К тому же в конце июня 1916 года командование флотом принял адмирал Колчак. Именно с его появлением превосходство русских моряков и кораблей становится колоссальным. Назначенный с целью подготовки десантной операции для захвата заветных Дарданелл, Колчак развернул активные действия по минированию вражеской акватории, и сумел фактически зажать турецкий флот в его собственных портах. Не меняет ситуации и трагическая гибель в результате диверсии дредноута «Императрица Мария» 7(20) октября 1916 года. Теперь, после обеспечения полного господства на море можно было проводить и десантную операцию по захвату Дарданелл. Она планируется практически одновременно с мощным сухопутным наступлением. Срок — начало весны 1917-го. После двух мощных ударов планировалось выбить Турцию, затем рушилась Австро-Венгрия и Болгария, что приводило к неизбежному и быстрому поражению Германии.
Для десанта всё готово: впервые в мире создана транспортная флотилия, соединение из специально оборудованных транспортов, приспособленных для приёма войск и техники. Это средства для высадки людей, боты, самоходные баржи, способные производить высадку десанта даже на необорудованное побережье. Отработано взаимодействие с сухопутными войсками. Англичанам медлить больше нельзя. Если протянуть пару месяцев русская императорская армия и флот нанесут противнику мощнейший удар и захватят стратегические проливы. После этого Россию будет уже не сокрушить.
В дипломатических переговорах «союзники» фактически соглашаются на занятие русскими Босфора и Дарданелл. А их агентура в Петербурге немедленно приступает к решительным действиям. В столице империи начинаются беспорядки: наступает Февраль. Строительство кораблей резко снижает свои темпы. В результате, дредноут «Император Александр III» был всё-таки сдан в октябре 1917 года уже с новым наименованием, полученным от Временного правительства: «Воля». Его собрата линкора «Император Николай I» не помогло новое звучное наименование — «Демократия»! В строй он не войдёт никогда, и в 1927-м году был продан на слом.
Впрочем, новые власти, а за ними и большевики переименовали все суда, так или иначе связанные с «проклятым царизмом». И эти новые имена счастья кораблям не принесли. Не нашлось на Чёрном море героя, равного Наморси Щастного, поэтому Черноморский флот пострадал от действий «союзников» значительно больше. Чтобы уничтожить красавцы черноморские линкоры и другие корабли действующего флота, британской разведке пришлось приложить немало усилий. Прологом трагедии и здесь послужил Брестский мирный договор. Статья 6 его гласила: «Россия обязывается немедленно заключить мир с Украинской народной республикой… Территория Украины незамедлительно очищается от русских войск и русской Красной Гвардии».
Германия создала Украину в качестве собственной кормушки для гарантированного получения оттуда «сало, млеко, яйки». Скрипя зубами, признали независимость Украинской рады и большевики. По договору надо территорию украинскую от русских войск очистить, флот увести в русские порты. Все просто и понятно, только на первый взгляд. В Балтийском море не было сомнений, какой порт является русским — это Кронштадт. На Чёрном море ясности такой нет, ведь никто о разъединении двух братских народов не мог помыслить и в страшном сне. Поэтому границы между двумя странами просто нет! Точнее где-то она есть, а где-то её нет. И каждый может трактовать её по — своему. В том числе и немцы, чьи остроконечные каски торчат из-за спины правительства независимой Украины. По мнению германцев и украинцев, Севастополь уже не русский порт, а, следовательно, именно в нём согласно статье 5 Брестского договора корабли должны быть разоружены. Потому, что и Новороссийск, куда можно флот перебазировать тоже порт украинский!
Нет на Чёрном море Кронштадта, некуда деваться русскому флоту. Ох, следовало лучше думать, подписывая тот договор, скажут историки: маленькое исправление и всё могло бы быть по-другому. Но мы знаем, как и почему согласился Ленин на тот договор. Знают это и немцы. Знают и «союзники». И по-другому быть не могло.
Германское руководство, как мы уже не раз видели, не очень то надеется на лояльность своих успешных «шпионов» во главе с Лениным. Только, что в марте Ильич с компанией увели из под носа кайзера Балтийский флот из Гельсингфорса. О том, что всё это сделал по своей инициативе, вопреки приказу, один смелый патриот Щастный, немцы не знают, да и не поверят. Видя, что «германские шпионы» в своих действиях более ориентируются на «союзников» по Антанте, а не на берлинских «хозяев», немецкое руководство предпринимает отчаянную попытку захватить для себя хотя бы корабли Черноморского флота. Благо юридические предпосылки для этого большевистские дипломаты им создали, бездумно подписав именно такую редакцию Брестского договора. В Берлине понимают, что Ленин под давлением своих «союзных» кураторов будет вынужден флот затопить, хотя для России смысла в этом действии никакого нет. 22-го апреля немецкие войска захватывают Симферополь и Евпаторию. Оккупация Севастополя становится неизбежной перспективой ближайших дней, а 25-го апреля 1918 года германское командование предъявляет ленинцам ультиматум о сдаче Черноморского флота. Но кто же лучше кайзеровских дипломатов, представляет себе, насколько несвободны в своих действиях большевики! Поэтому, кроме официального послания Ленину и Троцкому, немцы обращаются ещё и напрямую к руководству флота — Центробалту. Германское командование предлагает поднять на кораблях жёлто-синие самостийные флаги. За это обещает, что оно не тронет корабли, которые присягнут на верность Украине, и признает их флотом союзного государства. Перед моряками встаёт сложная дилемма. Изменить присяге России, стать «украинцами» и сохранить корабли, или сохранив верность «красной» Родине, увести корабли с ясной перспективой их потерять.
Не дай бог никому такого выбора. Сложно осудить и ту и другую сторону. Часть русских моряков решили в Новороссийск не идти, остаться и поднять украинские флаги. Другая часть кораблей, настроенных про-большевистски, снимается с якоря и покидает Севастополь. Среди них эсминец «Керчь», гордо поднявший на своей мачте красный флаг. Следующей ночью следом за ними выходят в море оба мощнейших дредноута — «Свободная Россия»(«Императрица Екатерина Великая») и «Воля»(«Император Александр III»), вспомогательный крейсер, пять эсминцев, подлодки, сторожевые катера и торговые суда. Как только корабли подходят к проходу в боновых заграждениях, бухта освещается ракетами. Немцы успевают установить рядом с бухтой артиллерийскую батарею, которая открывает предупредительный огонь.
Это смешно, это — самоубийство. Одного залпа русских дредноутов хватит, чтобы перемешать немецких артиллеристов с красной крымской землёй. С учётом разболтанности команд и отсутствия офицеров — трёх, пяти. Но полномочный представитель Советской республики в Берлине товарищ Иоффе шлёт в Совнарком предупредительные телеграммы: «Всякое оплошное, даже и мелкое провоцирование с нашей стороны будет немедленно использовано с военной точки зрения; необходимо ни в коем случае не допускать этого».
Один выстрел из 305 — мм орудий дредноута это даже не «мелкое провоцирование», а огромная многометровая воронка, полная ошмётков немецких артиллеристов и оплавленных остовов их орудий. Поэтому стрелять нельзя, поэтому немцы не боятся открыть огонь на поражение. Эсминец «Гневный» получает пробоину и выбрасывается на берег в Ушаковской балке. Экипаж покидает его, взорвав машины. Мелкие суда, подводные лодки, катера, опасаясь обстрела, возвращаются к причалам. Дредноуты спокойно выходят в море — по ним германские артиллеристы всё же стрелять не решаются. Таким образом, в Новороссийск уходят 2 линкора, 10 эскадренных миноносцев типа «Новик», 6 угольных миноносцев и 10 сторожевых кораблей.
Сразу по прибытии, революционно настроенная часть флота, ушедшая в Новороссийск получает бодрую, почти поздравительную телеграмму из Москвы: «Выражаем всему личному составу флота, пришедшего в Новороссийск, братское приветствие от имени Морского комиссариата и Совнаркома. Революция оценит героические усилия, направленные в этих трудных условиях на спасение флота, страны и революции».
Но всё это было только началом трагедии, а не её концом. На самом деле повода для радости не было никакого. В начале мая, командующий немецкими войсками фельдмаршал Эйхгорн, тот самый, которого менее чем через два месяца убьют левые эсеры, направляет в Москву ультиматум с требованием «о переходе флота из Новороссийска в Севастополь к 19 июня» для интернирования до окончания войны. Большевики отвечают согласием. Деваться им просто некуда. Воевать нельзя — это спровоцирует немцев на окончательный разрыв с Лениным, да и сил для этого нет. Даже просто обороняться в Новороссийске невозможно: нет укреплений, а войска разболтаны и деморализованы. Выполнить ультиматум, отдать флот Германии тоже нельзя — тогда западные разведки не смогут утопить русские корабли. А сделать это, английским и французским эмиссарам надо обязательно. Прокол с Балтийским флотом повториться не должен! Официальное прикрытие для беспокойства англичан, как и на Балтике — забота, чтобы русский флот не попал в немецкие руки. На самом деле это туман, словесная шелуха, которой прикрывается ненасытное желание уничтожить весь русский флот и поставить жирную точку в истории России, как морской державы. «Союзники» прекрасно понимают, что опасности участия русских дредноутов в войне не существует — у Германии просто нет на это времени. Пока немцы разберутся с новыми судами, пока привезут свои экипажи, пока те освоятся с новой боевой техникой уже и война закончится. Ведь самой кайзеровской Германии осталось жить менее пяти месяцев! А кто, как не «союзники», написавшие и воплощающие сценарий крушения ведущих монархий путём мировой войны, знают, когда и что произойдёт. Вспомните, как гладко, словно в театре, происходили все трагические события русских революций. Все герои появлялись на сцене ровно в означенный час, не раньше и не позже. Также картинно падёт в прах и германский рейх.
Но вернёмся в душный май 1918-го, в кремлёвский кабинет Ленина. 1-го мая немцы входят в Севастополь, 3-го мая Троцкий присылает на Балтийское море свои замечательные приказы о взрыве флота и о денежных счетах матросам. Итак, противиться немцам нельзя, противиться «союзникам» тоже. Что же делать? Фантастическая гибкость Ленина помогает найти выход из сложившейся тупиковой ситуации. Немцы требуют заключить мирный договор с Украиной и передать ей корабли — хорошо начинаем переговорный процесс. Мы, большевики, хотим строить с Киевом добрососедские отношения, просто вопросов к обсуждению много: границы, визы, раздел царских долгов. «Союзники» требуют флот затопить — отправляем в Новороссийск своего человека, чтобы контролировать ситуацию и организовать уничтожение кораблей…
Происходящие далее события, покрыты мраком неизвестности. Советские историки рисуют ситуацию полной безнадёжности сопротивлению немцам, в которой Ильич и принял решение потопить флот. Однако если хорошенько поискать, то можно найти и совершенно другие факты, говорящие о том, что моряки готовили Новороссийск к обороне, а затем дипломатическая ситуация в отношениях с Германией вообще в корне изменилась. Германия согласилась признать права России на Черноморский флот и взяла на себя обязательство вернуть суда по окончании мировой войны! Такой вариант развития событий мог не устраивать только британскую разведку. Действия Ленина просто невозможно логично объяснить, если не учитывать её мощное давление на главу советского государства. Корабли лежащие на дне моря, для революции и России потеряны навсегда. А это значительно хуже пусть и туманной, но всё же возможности, что немцы отдадут их России назад после мировой войны! Не о стране думал Ленин, принимая своё решение, а вновь и вновь о выживании своего детища — кровавой большевистской революции. Такую мысль высказал ещё в 1924 году и Г. К. Граф в своей книге «На „Новике“. Балтийский флот в войну и революцию». Поэтому её и направили в спецхраны: «Ясно, что уничтожение Черноморского флота… было важно не большевикам: всё равно, если бы флот и подлежал выдаче, им было бы очень рискованно нарушить условия мира; если же он оставался в их руках, то топить его не было никакого смысла, потому что он находился в их полной зависимости. И если они его потопили, то только в силу требования союзников, предъявленного в тяжёлый момент».
6 июня (24.05) 1918 года на Чёрное море прибывает ленинский посланец. Это член Морской коллегии матрос Вахрамеев. С собой у него доклад начальника Морского генерального штаба с лаконичной резолюцией Владимира Ильича: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно». Задача специального эмиссара Вахрамеева — сделать это. Чтобы с выполнением задания проблем не возникло, строптивый командующий флотом Михаил Петрович Саблин заранее вызывается в Москву. Удивительное совпадение: приглашение от Троцкого приходит практически в те же сроки, что и вызов в столицу Наморси Щастного! Можно не сомневаться, что Саблин там разделил бы его судьбу. Да он и сам догадывается о причинах вызова, а потому по дороге бежит и вскоре переходит к белым. Вызывают же его в Москву для того, чтобы очистить «поле». Саблин упрям, а в операции по будущему уничтожению флота нужны покорные исполнители.