Страница:
Новый командующий флотом, капитан 1-го ранга, командир дредноута «Воля» Тихменев, действует в точности, как его коллега Наморси Щастный. Он пытается спасти корабли. Он телеграфирует в Москву: «Совет флагманов, собравшись 7-го июня с. г. на линейном корабле „Воля“ и ознакомившись с секретным докладом Морского генерального штаба за №… и предписанием за №…. постановил: ввиду того, что никакая реальная опасность от наступления германских войск, как со стороны Ростова, так и Керченского пролива Новороссийску не угрожает, то корабли уничтожать преждевременно. Попытка отдачи подобного приказания будет принята за явное предательство».
Смущён и сам ленинский посланец Вахрамеев. Теперь когда он видит реальную обстановку ему тоже не совсем понятно, почему так срочно надо топить корабли. Сказать, что ситуация сложилась запутанная — это не сказать ничего. И как всегда, в кризисный момент Владимир Ильич проявляет нечеловеческую гибкость. В Киеве большевистская делегация продолжает вести с немцами обсуждение сдачи кораблей. Одновременно в Севастополь оправляются приказы к их уничтожению. Тексты ленинских телеграмм по памяти приводит в своих воспоминаниях командир эсминца «Керчь» ярый большевик лейтенант Кукель:
«13 или 14 июня (не помню) была получена открытая радиограмма от центрального правительства приблизительно следующего содержания: „Германия предъявила ультиматум флоту прибыть в Севастополь не позже 19 июня, причём даёт гарантию, что по окончании войны флот будет возвращён России, в случае неисполнения Германия угрожает начать наступление на всех фронтах. Не желая подвергать страну новым неисчислимым бедствиям, предписывает флоту идти в Севастополь с расчётом прибыть туда не позже 19 июня. Все безумцы, противящиеся власти, избранной многомиллионным трудовым народом, будут считаться вне закона. № 141“. Одновременно получена была шифрованная радиограмма (приблизительно) нижеследующего содержания: „Опыт показал, что все бумажные гарантии Германии не имеют цены и доверия, а посему флот возвращён России не будет. Приказываю флот потопить до срока ультиматума. Радио № 141 не числить. № 142“.
Макиавелли перевернулся в гробу! Два приказа прямо противоположного содержания имеют входящие номера №141 и №142. Прямо один за другим. Одновременно руководство флота получает и ещё одну, тоже шифрованную телеграмму:«Вам будет послана открытая телеграмма — во исполнение ультиматума идти в Севастополь, но Вы обязаны этой телеграммы не исполнять, а, наоборот, уничтожить флот, поступая согласно привезённого И. И. Вахрамеевым предписания».
Делая вид, что он согласен выполнить немецкий ультиматум, Ленин открытым текстом по радио даёт указание кораблям следовать в Севастополь для передачи немцам и украинцам. И тут же — шифрованная телеграмма флот потопить. А чтобы никто не сомневался, какой приказ правильный — ещё одна шифровка, и дополнительно товарищ Вахрамеев с секретной директивой «уничтожить все корабли и коммерческие пароходы, находящиеся в Новороссийске»! Одновременная отправка двух взаимоисключающих приказов даёт Ленину алиби и перед «союзниками», и перед немцами. Но совершенно очевидно, что глава большевиков сильнее опасается вовсе не немцев, в чьи шпионы его так активно записывают современные историки. Именно уничтожение кораблей по приказу англичан и французов, а не их отдача Германии является генеральной линией Ленина в этот момент.
С «союзниками» Ильич всегда умел договариваться. Проблемы начинаются со своими собственными революционными матросами и офицерами. Капитан Тихменев решает предать гласности все тайные приказы Ленина. Для этого он созывает общее собрание командиров, председателей судовых комитетов и представителей команд. На этом же совещании присутствует ленинский эмиссар Вахрамеев и комиссар флота Глебов-Авилов. К слову сказать, комиссар у Черноморского флота тоже весьма любопытный. Это отнюдь не рядовой товарищ! Николай Павлович Авилов (партийная кличка Глеб, Глебов), старый большевик и один из руководителей ленинской партии. Он даже входил в первый состав(! ) Совета Народных Комиссаров и был, соответственно, наркомом почт и телеграфов. Всего в первом составе 14 (! ) человек. И вот один из этих апостолов революции послан именно сюда, на Черноморский флот и именно в мае, когда потопление кораблей начинает готовиться организационно. Это явно неспроста.
Но вернёмся на палубу линкора «Воля», на матросское собрание. Командующий флотом Тихменев объявляет, что им получены чрезвычайной важности документы из Москвы, которые он просит выслушать самым серьёзным и внимательным образом. И просит обоих комиссаров зачитать телеграммы в порядке их получения. Они попытались отказаться, однако Тихменев настоял и в результате телеграммы стал зачитывать Глебов-Авилов.
Прочитайте телеграмму № 141, а сразу за ней №142. Впечатляет. Произвели они впечатление и на черноморских матросов, поэтому их чтение сопровождалось громкими возгласами негодования. Однако, для чтения текста третьей, секретной телеграммы, духа у ленинского эмиссара не хватило. Тогда командующий флотом Тихменев заявил собравшимся матросам, что комиссар не прочитал ещё одной телеграммы, по его мнению — самой важной. Сильно растерявшись, Глебов-Авилов попытался, что-то пролепетать о секретности и несвоевременности такого объявления. В ответ на это, Тихменев взял третью ленинскую телеграмму и прочитал её собранию.
Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Простым красным матросам, было не понять столь высокой политики, для них дело попахивало откровенным предательством. Было очевидно, что, пытаясь утопить флот, Ленин снимает с себя всякую ответственность и при желании даже может объявить моряков «вне закона». Вахрамееву не удаётся погасить возмущение. Теперь заставить моряков потопить свои корабли практически невозможно. Напротив, значительная часть экипажей, как и балтийцы, выразила решимость дать бой и только после этого уничтожить корабли, как и подобает русским морякам, как это сделали герои Цусимы и «Варяга»!
Для Ленина это равносильно смерти. На следующий день проходит новое собрание. На этот раз помимо моряков на нём присутствует председатель Кубано-Черноморской республики Рубин и представители от фронтовых частей. И происходит невероятное! Глава местной Советской власти и солдатские депутаты не только не поддерживают линию большевистского центра, но, наоборот, даже угрожают черноморцам в случае затопления ими кораблей! Старший лейтенант Кукель описывает это так:
«Председатель в пространной и весьма талантливой речи убеждает никаких мероприятий с флотом не предпринимать, так как военное положение края блестяще… Представитель от фронтовых частей в самых оптимистических красках обрисовал состояние боевых частей и стратегическую обстановку, в конце речи горячо и твёрдо заявил, что предупреждает моряков, что в случае потопления судов, весь фронт в количестве 47 000 человек повернёт свои штыки на Новороссийск и подымет на них моряков, так как фронт спокоен, пока флот может защищать, хотя бы морально их тыл, но как только флота не будет фронт придёт в отчаяние».
Вот это и есть разница между руководителем председателя Кубано-Черноморской республики, который не знает о бо всех обязательствах своих московских руководителей, и Лениным-Троцким находящихся в постоянном контакте с Садулем, Рейли и Локкартом. Не понять простому большевику всего расклада закулисных тайн, поэтому он может позволить себе рубить правду матку и поступать По-совести. Ленин же обязан соблюдать договорённости с «союзниками», поэтому, и вертится, как уж на сковородке.
Телеграф принимает гневные ленинские телеграммы: «Приказы, посланные флоту в Новороссийск, должны быть, безусловно, выполнены. Надо объявить, что за неисполнение их моряки будут объявлены вне закона. Надо во что бы то ни стало помешать безумной авантюре…». Раз Вахрамеев не справляется, то в ход идёт «тяжёлая артиллерия». По личному распоряжению Ленина в Новороссийск отправляется Федор Раскольников, получивший особые полномочия и единственный приказ — во что бы то ни стало потопить флот!
Но пока он прибывает на место, проходит время. Не теряют времени зря, и те, кто хочет спасти русские корабли, и те, кто страстно желает их гибели. В Севастополе находятся французская и английская военные миссии. Как и на Балтийском море, использующие эту «крышу» «союзные» разведчики отчаянно пытаются выполнить задание своего руководства. «Среди матросов Минной бригады сновали какие-то подозрительные личности, что-то предлагая, что-то обещая и о чём-то уговариваясь. В некоторых из них нетрудно было даже угадать национальность» — пишет капитан 1-го ранга Г. К. Граф.
Это — французы. Поскольку все вопросы «революционной демократией» решаются на митингах, то, повлияв на мнение самых активных моряков, можно получить общий нужный результат. Методы влияния стары, как мир — подкуп и взятка. Французские агенты раздают деньги морякам, не забывая и о посланцах Ленина: «Между прочим, Глебова-Авилова и Вахрамеева видели вместе с двумя неизвестными лицами, — продолжает Г.К. Граф — тоже, по-видимому, иностранцами, причём слышали, как один из комиссаров что-то многозначительно им обещал: „Не извольте беспокоиться — все, всё будет исполнено, хотя бы относительно части“.
Патриоты тоже не теряют времени даром и пытаются спасти корабли. Методы убеждения «союзных» разведок, русским офицерам недоступны, подкупить они никого не могут. Дисциплины на флоте тоже более нет, приказать командующий Тихменев не может, он может лишь убедить. Взывать к совести и разуму. Среди моряков, окончательно запутавшихся в хитрых переплетениях политических нитей, снова происходит раскол: 17-го июня, Тихменев, фактически уговаривает уйти в Севастополь дредноут «Воля», вспомогательный крейсер «Троян» и 7 миноносцев. Вслед уходящим кораблям на самом «большевистском» эсминце «Керчь» поднимается сигнал: «Судам, идущим в Севастополь: позор изменникам России».
Звучит красиво, но только командира этого эсминца лейтенанта Кукеля, часто видят в компании офицеров из французской миссии, а 13-го января 1918 года (всего пять месяцев назад! ) именно под его командованием живых офицеров топили в море с грузом на ногах. Поэтому, говоря о затоплении большевиками Черноморского флота надо помнить о человеческом облике не только тех, кто отдавал этот приказ, но и тех, кто его выполнял…
Можно обманывать некоторых и иногда, но никому не удавалось обманывать всех и всегда. Правда находит себе дорогу. Даже из пыльных спецхранов Советского союза. И снова слово Г.К. Графу. Он лично беседовал с участниками тех событий: «Во французской миссии в Екатеринодаре сами же члены её проболтались о похождениях некоего лейтенанта Беньо и капрала Гильома, агентов французской контрразведки, которым было поручено высшим командованием уничтожить Черноморский флот, не стесняясь ни способами, ни средствами. Лейтенант Беньо нисколько не отказывался тогда от своего участия в этом деле, но, наоборот, весьма любезно сообщил некоторые подробности…».
Вот так французская разведка «готовила» приезд нового ленинского эмиссара. Немецкий ультиматум истекает 19-го июня. Остаются считанные часы: 18-го в пять утра в Новороссийск прибывает товарищ Раскольников. Те, кто хотел спасти корабли, уже уплыли в Новороссийск. Команды оставшихся судов хорошо обработаны. Раскольников быстро и решительно организует затопление оставшейся части флота. Один за другим, уходят на дно 14 боевых кораблей, среди них дредноут «Свободная Россия». Позднее отправляются на дно ещё и 25 коммерческих пароходов. А в Москве получают лаконичный отчёт-телеграмму Раскольникова о проделанной работе: «Приехав в Новороссийск… взорвал на внешнем рейде все находившиеся… к моему приезду суда».
Теперь карьера Раскольникова пойдёт в гору. Почти одновременно Ревтрибунал при ВЦИК вынес смертный приговор А. М. Щастному. Эта и есть справедливость с поправкой на «закулисье» мировой политики: спасителю русских кораблей — пуля, его губителю будущие почётные должности и карьера…
Французским и английским разведчикам тоже есть, что предъявить своему руководству — значительная часть флота Российской империи уничтожена. Но «союзникам» этого мало, необходимо потопить весь русский флот и вырвать с корнем саму возможность его будущего возрождения. Поэтому, трагедия русского флота на этом не закончилась. Наоборот — она ещё только начиналась. Русский флот надо было добить, во что бы то ни стало. Как и Российскую империю, как и Белое движение. Эту нелёгкую миссию «союзники» взяли на себя…
Глава 7. Как «союзники» белым помогали.
26-го ноября 1918 года — день святого Георгия Победоносца. Было тихо, чуть таял снег. Несмотря на слякоть и промозглую погоду в сё улицы казачьей столицы Новочеркасска были покрыты сплошными массами празднично одетого народа. Почти каждый стоявший на улицах глубоко верил, что приезд союзников знаменует конец этой страшной войне, где брат идёт против брата. Так думали румяные от лёгкого морозца молоденькие гимназистки, покрытые шрамами старые казаки, казачки державшие за руки малолетних детей. У всех стоящих в руках были хризантемы. Цветы в руках и надежды в душах. Придут союзники и — быстрое наступление, победа!
Мужчин на улицах практически не было — все на фронте, держат позиции против наседающих со всех сторон большевиков или выстроены в качестве почётного караула встречающего дорогих гостей. Англичан приехало трое: капитан Бонд (! ), и лейтенанты Блумфельд и Монро. Французов тоже трое — капитан Ошэн, и лейтенанты Дюпре и Фор. Их ждали долго, бесконечно долго — почти год. Автомобили с союзными офицерами длинной вереницей двигались по улицам казачьей столицы под певучие звуки донского гимна и несмолкаемое «ура» жителей и выстроенных войск. Со стороны собора шёл колокольный перезвон — духовенство в золотых ризах тоже ожидало своих избавителей.
Вечером того же дня, в большом зале атаманского дворца, увешанном портретами былых донских атаманов, был обед. Атаман Краснов, отставил стул и выпрямился. Прошло больше года, как он с несколькими сотнями донцов пытался повернуть историю страны вспять, и захватить с этой горстью бойцов революционный Петроград. Потом был арест, неожиданное освобождение и поездка с чужими документами на родной Дон. Тогда в октябре семнадцатого многие действительно верили, что новая большевистская власть сможет остановить войну и дать людям мир и свободу. Потом стало ясно, что для казаков коммунисты готовили виселицы, грабежи и участие в Гражданской войне на своей стороне. Казаки восстали, и быстро освободив территорию Донского казачьего войска от большевиков, объявили о создании своего нового Донского государства. Со своим флагом и гимном. Со своей армией, что истекала кровью в неравной борьбе с огромными, но плохо управляемыми большевистскими армиями. Командир 3-го кавалерийского корпуса генерал Краснов стал атаманом казаков, фактически руководителем одного из независимых государств возникших на обломках рухнувшей Российской империи. Благодаря своим организаторским талантам Краснов создал 60-ти тысячную казачью армию, вооружил её, одел и накормил. И боролся с большевиками.
Но делать это становилось всё сложней. Сил практически не было. Надежда была одна — союзники. А со стороны большевистских окопов каждый день шёл поток агитации, медленно, но верно разлагавший казацкие полки.
— Союзники не придут — кричали со стороны красных — Они заодно с новой народной властью!
Если это так — военной катастрофы не избежать…
Атаман Краснов умел хорошо говорить. Он был автором нескольких книг, а его ораторские таланты и помогли ему убедить казачий круг предоставить ему фактически неограниченные полномочия для спасения их же чубатых голов. Сейчас все своё красноречие генерал Краснов направлял сидящим в зале «союзным» офицерам, а поэтому он вкладывал в свои слова всю душу.
— Здесь гремит музыка, горят огни, и лица сияют счастьем. Мы встретились, наконец, с нашими доблестными союзниками, но мы не можем быть вполне счастливы. Наши союзники одержали полную блистательную победу, враг побеждён, но один из сражавшихся в этой великой войне — Россия — лежит в развалинах, поругана, почти уничтожена. Россия — наша Родина! Восьмой месяц донские и кубанские казаки ведут кровавую войну за свободу и счастье России. И теперь, когда эта зала полна светом и музыкой и когда повсюду во Франции, Англии, Америке и Италии идёт весёлое ликование по случаю столь прекрасного мира, здесь льётся кровь казаков и добровольцев, и не видно конца этому ужасному избиению, не видно помощи в борьбе с бандами разбойников, разрушающих нашу веру, наши дома, мучающих наших стариков, наших женщин и детей!
Англичане и французы внимательно слушали. Может быть, до них теперь дойдёт ясная и простая мысль, что своим союзникам надо реально помогать, а не кормить красивыми обещаниями!
— Мы изнемогаем в этой героической борьбе, где один казак борется против десяти противников, где на одну пушку отвечает двадцать орудий неприятеля. Мы ожидаем помощи. Восемь месяцев как бы тёмная ночь окутала мраком нашу землю. С мая по ноябрь без всякой помощи, совершенно одни мы прошли семьсот вёрст к сердцу России — Москве, и только пятьсот вёрст нас от неё отделяют. Мы ожидаем вас, чтобы под звуки торжественных маршей и нашего гимна вместе войти в Кремль, чтобы вместе испытать всю сладость мира и свободы! Великая Россия. В этих словах все наши мечты и надежды! А пока мы печальны, ибо все так же льётся кровь казаков и наши силы напряжены до последней степени, чтобы спасти Отечество…
Он ещё много сказал, словно кровью излив то, что накипело в его атаманской душе. «Союзные» офицеры уехали, а через месяц вместо дивизий и солдат приехала новая делегация. Снова обед в парадном зале атаманского дворца. Снова генерал Краснов говорит о совести и военной солидарности…
«Мы Россией не торгуем» — знаменитые слова генерала Деникина. Это и есть ответ на вопрос, о причинах поражения Белого движения. Читая мемуары белогвардейцев, невольно поражаешься душевному благородству этих людей. Это патриоты, русские люди до мозга костей. Рискуя жизнью, они всеми силами пытаются спасти свою Родину. Генералы понимают борьбу с большевизмом, как свой долг, как продолжение того служения стране, что убелило сединой их виски, а грудь осыпало орденами. Руководители белого движения, все без исключения совершают одну и ту же ошибку, которая будет стоить им поражения. Они считают «союзников» такими же благородными людьми, как они сами и наделяют качествами, которых у господ из Лондона и Парижа не было и в помине.
Не было у «союзников» совести, не было благодарности, не было чувства долга. Был лишь голый расчёт. И план Революция — Разложение — Распад.
Если бы генерал Краснов, Деникин и Врангель хотя бы в общих чертах представляли себе план разрушения России, сочинённый в европейских столицах, они бы не ждали оттуда помощи. Если бы руководители белого движения знали о закулисных договорённостях Антанты с большевиками, если бы заглянули вдруг в тёмные комнаты западных представительств в Москве. Если бы они знали, на какие деньги росла и крепла партии эсеров и большевиков, если бы они осознали странно мягкую реакцию Великобритании и Франции на убийство капитана Кроми в английском посольстве. Если бы, если бы, если бы…
«За Великую, Единую и Неделимую Россию» — поднимали тосты, сражавшиеся с большевиками офицеры. И не думали о том, что уже более ста лет цели британской, а за ней и французской политики были совсем другие: «За Слабую, Раздроблённую и Разделённую Россию»! Как же «союзники» преследовавшие диаметрально противоположные цели, могли помогать русским белогвардейцам? Да, так и «помогали», чётко придерживаясь своих собственных целей и интересов. А руководители Белого движения не хотели замечать, не хотели задуматься о причинах предательского поведения вчерашних «братьев по оружию». Вместо постепенного воплощения в жизнь давно задуманного уничтожения России, видели Деникин, Колчак и Врангель лишь необъяснимые вещи и странное поведение представителей Антанты. А мы уже знаем:
Если где-то «удивительным» образом начинаются «странные» вещи, там запахло предательством наших «союзников»!
Теперь самое время вспомнить о тех мифах Гражданской войны, что сложились за прошедшие десятилетия. В их создании были заинтересованы «союзники», стремившиеся упрятать концы в воду, и большевики, «чудом» удержавшиеся у власти. Первым надо было замаскировать свою помощь Ленину в захвате власти и в её дальнейшем удержании. Вторым необыкновенно важно было скрыть зарубежные корни случившегося переворота и преувеличить собственные заслуги в одержанной победе. Так каковы же эти мифы? Их можно разделить по срокам возникновения: на старые «советские» и новые «антисоветские». Советская историография оставила нам в наследство целый букет штампов-мифов о наших «союзниках» по Антанте:
— Миф первый: Была осуществлена иностранная интервенция, направленная на свержение Советской власти;
— Миф второй: «Союзные» правительства в Гражданской войне поддерживали белых, и предоставляли им огромную помощь.
В современном «антисоветском» изложении картина получится несколько другой:
— Миф третий: в Гражданской войне «союзники» поддерживали хороших белых;
— Миф четвёртый: плохих красных поддерживали немцы.
И «новые», и «старые» мифы одинаково далеки от действительности. Надо разбираться по порядку, пласт, за пластом разбирая горы лжи, недомолвок и простого подтасовывания фактов. Гражданская война поистине необъятна. О ней написаны горы литературы, но все книги либо преследуют цель скрыть от нас правду, либо занимаются простым перечислением фактов, не давая объяснению произошедшим событиям. Возьмём, к примеру, сегодняшнее выпячивание тезиса о поддержке большевиков германцами. Если тупо принять его на веру далее вырисовывается незамысловатая схема: германцы плохие, а англичане и французы, не помогающие красным — хорошие. Просто и ясно. Собственно для этого несложного умозаключения вся ложь о Гражданской войне и выстраивалась. Советская схема от современной отличалась незначительными деталями. Откройте наш любой учебник до 1985-го года, и Вы прочитаете, что в Гражданской войне и «союзники», и немцы поддерживали плохих белых, а хорошие красные умудрились всех их разбить исключительно передовым марксистским учением под руководством мудрой коммунистической партии. Что ж, будем разбираться.
Начнём с мифа первого: Была осуществлена иностранная интервенция, направленная на свержение Советской власти. Для прояснения ситуации обратимся к первоисточникам: «В продолжение трёх лет на территории России были армии английская, французская, японская. Нет сомнения, что самого ничтожного напряжения сил этих трёх держав было бы вполне достаточно, чтобы в несколько месяцев, если не несколько недель, одержать победу над нами».
Это формулировка Ленина. Спорить с Ильичем сложно — он прав на все сто процентов. В несколько недель, можно было англичанам и французам большевистскую революцию задушить. Но, тогда на карте мира вновь появилась бы мощная Россия. Тогда не было бы Гражданской войны. Не разрушились заводы, не были бы уничтожены тысячи километров железнодорожных путей, сотни мостов. Остались живыми миллионы русских людей, родились бы ещё миллионы младенцев, и сию пору народ великой страны был бы единым и неделимым. Цели британской разведки были диаметрально противоположными…
Сложно поверить, но иностранная интервенция, которая началась в России, как нас уверяют официальные историки, для свержения Советской власти, стартовала по «призыву» и с лёгкой руки Льва Давыдовича Троцкого. Первыми удостоились чести принять британских солдат наши северные порты. Собственно говоря, Мурманский порт и Мурманская железная дорога были построены в 1916 году для поставок России военного снаряжения и материалов из Британии и Франции. К моменту выхода России из войны с Германией в портах Мурманска и Архангельска скопились миллионы тонн военных грузов. Именно наличие этой военной амуниции давало «союзникам» прекрасный официальный повод для вмешательства в дела России.
Помните ленинские откровения про Мурман, английский броненосец и отсутствия у Советской России сил его прогнать. Лондон сделал Ленину такое предложение, от которого он не смог отказаться. Высаживаемся и — все! Хотите — противьтесь, хотите— помогайте. Ленин, лавируя между Антантой и немцами, выбирает второе — вариант сотрудничества. Для соблюдения внешнего приличия, большевистские власти разыграли появление на русской земле «союзных» войск, как спектакль. Всё уже было договорено на закулисных переговорах, но сам Петроград не мог просто пригласить интервентов — это было бы уже слишком. В Мурманске в тот момент правил Совдеп, председателем которого был бывший докер Алексей Юрьев. Когда маршал Маннергейм при помощи немцев разбил финских большевиков, возникла теоретическая возможность их нападения на Мурманск. 1-го марта 1918 года Юрьев телеграфировал в Петроград о сложившейся ситуации и сообщил, что британский адмирал Кемп предлагает любую помощь, включая военными силами, для отражения возможного нападения германцев на порт. Теперь ситуация была другая — товарищи на местах просят поддержки! В ответ товарищ Троцкий даёт указаниеЮрьеву« принять любое содействие союзных миссий». Иными словами министр советского правительства, правая рука Ленина, единственный, кто кроме Ильича был в курсе всех тайных договорённостей, дал добро на высадку британских интервентов! Забавная получается картина: солдаты Антанты идут защищать «германских шпионов» Ленина и Троцкого от немецких войск! Бред какой-то. А историки нам говорят, что надо считать Ленина немецкой марионеткой, а страны Антанты активными сторонниками белогвардейцев. Многообещающее начало для деятелей Белого движения — потенциальные душители молодой Советской республики высаживаются на берег по её собственной просьбе!
Смущён и сам ленинский посланец Вахрамеев. Теперь когда он видит реальную обстановку ему тоже не совсем понятно, почему так срочно надо топить корабли. Сказать, что ситуация сложилась запутанная — это не сказать ничего. И как всегда, в кризисный момент Владимир Ильич проявляет нечеловеческую гибкость. В Киеве большевистская делегация продолжает вести с немцами обсуждение сдачи кораблей. Одновременно в Севастополь оправляются приказы к их уничтожению. Тексты ленинских телеграмм по памяти приводит в своих воспоминаниях командир эсминца «Керчь» ярый большевик лейтенант Кукель:
«13 или 14 июня (не помню) была получена открытая радиограмма от центрального правительства приблизительно следующего содержания: „Германия предъявила ультиматум флоту прибыть в Севастополь не позже 19 июня, причём даёт гарантию, что по окончании войны флот будет возвращён России, в случае неисполнения Германия угрожает начать наступление на всех фронтах. Не желая подвергать страну новым неисчислимым бедствиям, предписывает флоту идти в Севастополь с расчётом прибыть туда не позже 19 июня. Все безумцы, противящиеся власти, избранной многомиллионным трудовым народом, будут считаться вне закона. № 141“. Одновременно получена была шифрованная радиограмма (приблизительно) нижеследующего содержания: „Опыт показал, что все бумажные гарантии Германии не имеют цены и доверия, а посему флот возвращён России не будет. Приказываю флот потопить до срока ультиматума. Радио № 141 не числить. № 142“.
Макиавелли перевернулся в гробу! Два приказа прямо противоположного содержания имеют входящие номера №141 и №142. Прямо один за другим. Одновременно руководство флота получает и ещё одну, тоже шифрованную телеграмму:«Вам будет послана открытая телеграмма — во исполнение ультиматума идти в Севастополь, но Вы обязаны этой телеграммы не исполнять, а, наоборот, уничтожить флот, поступая согласно привезённого И. И. Вахрамеевым предписания».
Делая вид, что он согласен выполнить немецкий ультиматум, Ленин открытым текстом по радио даёт указание кораблям следовать в Севастополь для передачи немцам и украинцам. И тут же — шифрованная телеграмма флот потопить. А чтобы никто не сомневался, какой приказ правильный — ещё одна шифровка, и дополнительно товарищ Вахрамеев с секретной директивой «уничтожить все корабли и коммерческие пароходы, находящиеся в Новороссийске»! Одновременная отправка двух взаимоисключающих приказов даёт Ленину алиби и перед «союзниками», и перед немцами. Но совершенно очевидно, что глава большевиков сильнее опасается вовсе не немцев, в чьи шпионы его так активно записывают современные историки. Именно уничтожение кораблей по приказу англичан и французов, а не их отдача Германии является генеральной линией Ленина в этот момент.
С «союзниками» Ильич всегда умел договариваться. Проблемы начинаются со своими собственными революционными матросами и офицерами. Капитан Тихменев решает предать гласности все тайные приказы Ленина. Для этого он созывает общее собрание командиров, председателей судовых комитетов и представителей команд. На этом же совещании присутствует ленинский эмиссар Вахрамеев и комиссар флота Глебов-Авилов. К слову сказать, комиссар у Черноморского флота тоже весьма любопытный. Это отнюдь не рядовой товарищ! Николай Павлович Авилов (партийная кличка Глеб, Глебов), старый большевик и один из руководителей ленинской партии. Он даже входил в первый состав(! ) Совета Народных Комиссаров и был, соответственно, наркомом почт и телеграфов. Всего в первом составе 14 (! ) человек. И вот один из этих апостолов революции послан именно сюда, на Черноморский флот и именно в мае, когда потопление кораблей начинает готовиться организационно. Это явно неспроста.
Но вернёмся на палубу линкора «Воля», на матросское собрание. Командующий флотом Тихменев объявляет, что им получены чрезвычайной важности документы из Москвы, которые он просит выслушать самым серьёзным и внимательным образом. И просит обоих комиссаров зачитать телеграммы в порядке их получения. Они попытались отказаться, однако Тихменев настоял и в результате телеграммы стал зачитывать Глебов-Авилов.
Прочитайте телеграмму № 141, а сразу за ней №142. Впечатляет. Произвели они впечатление и на черноморских матросов, поэтому их чтение сопровождалось громкими возгласами негодования. Однако, для чтения текста третьей, секретной телеграммы, духа у ленинского эмиссара не хватило. Тогда командующий флотом Тихменев заявил собравшимся матросам, что комиссар не прочитал ещё одной телеграммы, по его мнению — самой важной. Сильно растерявшись, Глебов-Авилов попытался, что-то пролепетать о секретности и несвоевременности такого объявления. В ответ на это, Тихменев взял третью ленинскую телеграмму и прочитал её собранию.
Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Простым красным матросам, было не понять столь высокой политики, для них дело попахивало откровенным предательством. Было очевидно, что, пытаясь утопить флот, Ленин снимает с себя всякую ответственность и при желании даже может объявить моряков «вне закона». Вахрамееву не удаётся погасить возмущение. Теперь заставить моряков потопить свои корабли практически невозможно. Напротив, значительная часть экипажей, как и балтийцы, выразила решимость дать бой и только после этого уничтожить корабли, как и подобает русским морякам, как это сделали герои Цусимы и «Варяга»!
Для Ленина это равносильно смерти. На следующий день проходит новое собрание. На этот раз помимо моряков на нём присутствует председатель Кубано-Черноморской республики Рубин и представители от фронтовых частей. И происходит невероятное! Глава местной Советской власти и солдатские депутаты не только не поддерживают линию большевистского центра, но, наоборот, даже угрожают черноморцам в случае затопления ими кораблей! Старший лейтенант Кукель описывает это так:
«Председатель в пространной и весьма талантливой речи убеждает никаких мероприятий с флотом не предпринимать, так как военное положение края блестяще… Представитель от фронтовых частей в самых оптимистических красках обрисовал состояние боевых частей и стратегическую обстановку, в конце речи горячо и твёрдо заявил, что предупреждает моряков, что в случае потопления судов, весь фронт в количестве 47 000 человек повернёт свои штыки на Новороссийск и подымет на них моряков, так как фронт спокоен, пока флот может защищать, хотя бы морально их тыл, но как только флота не будет фронт придёт в отчаяние».
Вот это и есть разница между руководителем председателя Кубано-Черноморской республики, который не знает о бо всех обязательствах своих московских руководителей, и Лениным-Троцким находящихся в постоянном контакте с Садулем, Рейли и Локкартом. Не понять простому большевику всего расклада закулисных тайн, поэтому он может позволить себе рубить правду матку и поступать По-совести. Ленин же обязан соблюдать договорённости с «союзниками», поэтому, и вертится, как уж на сковородке.
Телеграф принимает гневные ленинские телеграммы: «Приказы, посланные флоту в Новороссийск, должны быть, безусловно, выполнены. Надо объявить, что за неисполнение их моряки будут объявлены вне закона. Надо во что бы то ни стало помешать безумной авантюре…». Раз Вахрамеев не справляется, то в ход идёт «тяжёлая артиллерия». По личному распоряжению Ленина в Новороссийск отправляется Федор Раскольников, получивший особые полномочия и единственный приказ — во что бы то ни стало потопить флот!
Но пока он прибывает на место, проходит время. Не теряют времени зря, и те, кто хочет спасти русские корабли, и те, кто страстно желает их гибели. В Севастополе находятся французская и английская военные миссии. Как и на Балтийском море, использующие эту «крышу» «союзные» разведчики отчаянно пытаются выполнить задание своего руководства. «Среди матросов Минной бригады сновали какие-то подозрительные личности, что-то предлагая, что-то обещая и о чём-то уговариваясь. В некоторых из них нетрудно было даже угадать национальность» — пишет капитан 1-го ранга Г. К. Граф.
Это — французы. Поскольку все вопросы «революционной демократией» решаются на митингах, то, повлияв на мнение самых активных моряков, можно получить общий нужный результат. Методы влияния стары, как мир — подкуп и взятка. Французские агенты раздают деньги морякам, не забывая и о посланцах Ленина: «Между прочим, Глебова-Авилова и Вахрамеева видели вместе с двумя неизвестными лицами, — продолжает Г.К. Граф — тоже, по-видимому, иностранцами, причём слышали, как один из комиссаров что-то многозначительно им обещал: „Не извольте беспокоиться — все, всё будет исполнено, хотя бы относительно части“.
Патриоты тоже не теряют времени даром и пытаются спасти корабли. Методы убеждения «союзных» разведок, русским офицерам недоступны, подкупить они никого не могут. Дисциплины на флоте тоже более нет, приказать командующий Тихменев не может, он может лишь убедить. Взывать к совести и разуму. Среди моряков, окончательно запутавшихся в хитрых переплетениях политических нитей, снова происходит раскол: 17-го июня, Тихменев, фактически уговаривает уйти в Севастополь дредноут «Воля», вспомогательный крейсер «Троян» и 7 миноносцев. Вслед уходящим кораблям на самом «большевистском» эсминце «Керчь» поднимается сигнал: «Судам, идущим в Севастополь: позор изменникам России».
Звучит красиво, но только командира этого эсминца лейтенанта Кукеля, часто видят в компании офицеров из французской миссии, а 13-го января 1918 года (всего пять месяцев назад! ) именно под его командованием живых офицеров топили в море с грузом на ногах. Поэтому, говоря о затоплении большевиками Черноморского флота надо помнить о человеческом облике не только тех, кто отдавал этот приказ, но и тех, кто его выполнял…
Можно обманывать некоторых и иногда, но никому не удавалось обманывать всех и всегда. Правда находит себе дорогу. Даже из пыльных спецхранов Советского союза. И снова слово Г.К. Графу. Он лично беседовал с участниками тех событий: «Во французской миссии в Екатеринодаре сами же члены её проболтались о похождениях некоего лейтенанта Беньо и капрала Гильома, агентов французской контрразведки, которым было поручено высшим командованием уничтожить Черноморский флот, не стесняясь ни способами, ни средствами. Лейтенант Беньо нисколько не отказывался тогда от своего участия в этом деле, но, наоборот, весьма любезно сообщил некоторые подробности…».
Вот так французская разведка «готовила» приезд нового ленинского эмиссара. Немецкий ультиматум истекает 19-го июня. Остаются считанные часы: 18-го в пять утра в Новороссийск прибывает товарищ Раскольников. Те, кто хотел спасти корабли, уже уплыли в Новороссийск. Команды оставшихся судов хорошо обработаны. Раскольников быстро и решительно организует затопление оставшейся части флота. Один за другим, уходят на дно 14 боевых кораблей, среди них дредноут «Свободная Россия». Позднее отправляются на дно ещё и 25 коммерческих пароходов. А в Москве получают лаконичный отчёт-телеграмму Раскольникова о проделанной работе: «Приехав в Новороссийск… взорвал на внешнем рейде все находившиеся… к моему приезду суда».
Теперь карьера Раскольникова пойдёт в гору. Почти одновременно Ревтрибунал при ВЦИК вынес смертный приговор А. М. Щастному. Эта и есть справедливость с поправкой на «закулисье» мировой политики: спасителю русских кораблей — пуля, его губителю будущие почётные должности и карьера…
Французским и английским разведчикам тоже есть, что предъявить своему руководству — значительная часть флота Российской империи уничтожена. Но «союзникам» этого мало, необходимо потопить весь русский флот и вырвать с корнем саму возможность его будущего возрождения. Поэтому, трагедия русского флота на этом не закончилась. Наоборот — она ещё только начиналась. Русский флот надо было добить, во что бы то ни стало. Как и Российскую империю, как и Белое движение. Эту нелёгкую миссию «союзники» взяли на себя…
Глава 7. Как «союзники» белым помогали.
Бывают заблуждения, имеющие видимость истин.
Луций Анней Сенека
Две морали, две политики, две «руки» — дающая и отъемлющая. И двойной след, оставленный в памяти русских людей: горечь при мысли о пропавших, неповторимых возможностях и благодарность сердечная тем, кто искренне нам помогал.
А.И. Деникин
26-го ноября 1918 года — день святого Георгия Победоносца. Было тихо, чуть таял снег. Несмотря на слякоть и промозглую погоду в сё улицы казачьей столицы Новочеркасска были покрыты сплошными массами празднично одетого народа. Почти каждый стоявший на улицах глубоко верил, что приезд союзников знаменует конец этой страшной войне, где брат идёт против брата. Так думали румяные от лёгкого морозца молоденькие гимназистки, покрытые шрамами старые казаки, казачки державшие за руки малолетних детей. У всех стоящих в руках были хризантемы. Цветы в руках и надежды в душах. Придут союзники и — быстрое наступление, победа!
Мужчин на улицах практически не было — все на фронте, держат позиции против наседающих со всех сторон большевиков или выстроены в качестве почётного караула встречающего дорогих гостей. Англичан приехало трое: капитан Бонд (! ), и лейтенанты Блумфельд и Монро. Французов тоже трое — капитан Ошэн, и лейтенанты Дюпре и Фор. Их ждали долго, бесконечно долго — почти год. Автомобили с союзными офицерами длинной вереницей двигались по улицам казачьей столицы под певучие звуки донского гимна и несмолкаемое «ура» жителей и выстроенных войск. Со стороны собора шёл колокольный перезвон — духовенство в золотых ризах тоже ожидало своих избавителей.
Вечером того же дня, в большом зале атаманского дворца, увешанном портретами былых донских атаманов, был обед. Атаман Краснов, отставил стул и выпрямился. Прошло больше года, как он с несколькими сотнями донцов пытался повернуть историю страны вспять, и захватить с этой горстью бойцов революционный Петроград. Потом был арест, неожиданное освобождение и поездка с чужими документами на родной Дон. Тогда в октябре семнадцатого многие действительно верили, что новая большевистская власть сможет остановить войну и дать людям мир и свободу. Потом стало ясно, что для казаков коммунисты готовили виселицы, грабежи и участие в Гражданской войне на своей стороне. Казаки восстали, и быстро освободив территорию Донского казачьего войска от большевиков, объявили о создании своего нового Донского государства. Со своим флагом и гимном. Со своей армией, что истекала кровью в неравной борьбе с огромными, но плохо управляемыми большевистскими армиями. Командир 3-го кавалерийского корпуса генерал Краснов стал атаманом казаков, фактически руководителем одного из независимых государств возникших на обломках рухнувшей Российской империи. Благодаря своим организаторским талантам Краснов создал 60-ти тысячную казачью армию, вооружил её, одел и накормил. И боролся с большевиками.
Но делать это становилось всё сложней. Сил практически не было. Надежда была одна — союзники. А со стороны большевистских окопов каждый день шёл поток агитации, медленно, но верно разлагавший казацкие полки.
— Союзники не придут — кричали со стороны красных — Они заодно с новой народной властью!
Если это так — военной катастрофы не избежать…
Атаман Краснов умел хорошо говорить. Он был автором нескольких книг, а его ораторские таланты и помогли ему убедить казачий круг предоставить ему фактически неограниченные полномочия для спасения их же чубатых голов. Сейчас все своё красноречие генерал Краснов направлял сидящим в зале «союзным» офицерам, а поэтому он вкладывал в свои слова всю душу.
— Здесь гремит музыка, горят огни, и лица сияют счастьем. Мы встретились, наконец, с нашими доблестными союзниками, но мы не можем быть вполне счастливы. Наши союзники одержали полную блистательную победу, враг побеждён, но один из сражавшихся в этой великой войне — Россия — лежит в развалинах, поругана, почти уничтожена. Россия — наша Родина! Восьмой месяц донские и кубанские казаки ведут кровавую войну за свободу и счастье России. И теперь, когда эта зала полна светом и музыкой и когда повсюду во Франции, Англии, Америке и Италии идёт весёлое ликование по случаю столь прекрасного мира, здесь льётся кровь казаков и добровольцев, и не видно конца этому ужасному избиению, не видно помощи в борьбе с бандами разбойников, разрушающих нашу веру, наши дома, мучающих наших стариков, наших женщин и детей!
Англичане и французы внимательно слушали. Может быть, до них теперь дойдёт ясная и простая мысль, что своим союзникам надо реально помогать, а не кормить красивыми обещаниями!
— Мы изнемогаем в этой героической борьбе, где один казак борется против десяти противников, где на одну пушку отвечает двадцать орудий неприятеля. Мы ожидаем помощи. Восемь месяцев как бы тёмная ночь окутала мраком нашу землю. С мая по ноябрь без всякой помощи, совершенно одни мы прошли семьсот вёрст к сердцу России — Москве, и только пятьсот вёрст нас от неё отделяют. Мы ожидаем вас, чтобы под звуки торжественных маршей и нашего гимна вместе войти в Кремль, чтобы вместе испытать всю сладость мира и свободы! Великая Россия. В этих словах все наши мечты и надежды! А пока мы печальны, ибо все так же льётся кровь казаков и наши силы напряжены до последней степени, чтобы спасти Отечество…
Он ещё много сказал, словно кровью излив то, что накипело в его атаманской душе. «Союзные» офицеры уехали, а через месяц вместо дивизий и солдат приехала новая делегация. Снова обед в парадном зале атаманского дворца. Снова генерал Краснов говорит о совести и военной солидарности…
«Мы Россией не торгуем» — знаменитые слова генерала Деникина. Это и есть ответ на вопрос, о причинах поражения Белого движения. Читая мемуары белогвардейцев, невольно поражаешься душевному благородству этих людей. Это патриоты, русские люди до мозга костей. Рискуя жизнью, они всеми силами пытаются спасти свою Родину. Генералы понимают борьбу с большевизмом, как свой долг, как продолжение того служения стране, что убелило сединой их виски, а грудь осыпало орденами. Руководители белого движения, все без исключения совершают одну и ту же ошибку, которая будет стоить им поражения. Они считают «союзников» такими же благородными людьми, как они сами и наделяют качествами, которых у господ из Лондона и Парижа не было и в помине.
Не было у «союзников» совести, не было благодарности, не было чувства долга. Был лишь голый расчёт. И план Революция — Разложение — Распад.
Если бы генерал Краснов, Деникин и Врангель хотя бы в общих чертах представляли себе план разрушения России, сочинённый в европейских столицах, они бы не ждали оттуда помощи. Если бы руководители белого движения знали о закулисных договорённостях Антанты с большевиками, если бы заглянули вдруг в тёмные комнаты западных представительств в Москве. Если бы они знали, на какие деньги росла и крепла партии эсеров и большевиков, если бы они осознали странно мягкую реакцию Великобритании и Франции на убийство капитана Кроми в английском посольстве. Если бы, если бы, если бы…
«За Великую, Единую и Неделимую Россию» — поднимали тосты, сражавшиеся с большевиками офицеры. И не думали о том, что уже более ста лет цели британской, а за ней и французской политики были совсем другие: «За Слабую, Раздроблённую и Разделённую Россию»! Как же «союзники» преследовавшие диаметрально противоположные цели, могли помогать русским белогвардейцам? Да, так и «помогали», чётко придерживаясь своих собственных целей и интересов. А руководители Белого движения не хотели замечать, не хотели задуматься о причинах предательского поведения вчерашних «братьев по оружию». Вместо постепенного воплощения в жизнь давно задуманного уничтожения России, видели Деникин, Колчак и Врангель лишь необъяснимые вещи и странное поведение представителей Антанты. А мы уже знаем:
Если где-то «удивительным» образом начинаются «странные» вещи, там запахло предательством наших «союзников»!
Теперь самое время вспомнить о тех мифах Гражданской войны, что сложились за прошедшие десятилетия. В их создании были заинтересованы «союзники», стремившиеся упрятать концы в воду, и большевики, «чудом» удержавшиеся у власти. Первым надо было замаскировать свою помощь Ленину в захвате власти и в её дальнейшем удержании. Вторым необыкновенно важно было скрыть зарубежные корни случившегося переворота и преувеличить собственные заслуги в одержанной победе. Так каковы же эти мифы? Их можно разделить по срокам возникновения: на старые «советские» и новые «антисоветские». Советская историография оставила нам в наследство целый букет штампов-мифов о наших «союзниках» по Антанте:
— Миф первый: Была осуществлена иностранная интервенция, направленная на свержение Советской власти;
— Миф второй: «Союзные» правительства в Гражданской войне поддерживали белых, и предоставляли им огромную помощь.
В современном «антисоветском» изложении картина получится несколько другой:
— Миф третий: в Гражданской войне «союзники» поддерживали хороших белых;
— Миф четвёртый: плохих красных поддерживали немцы.
И «новые», и «старые» мифы одинаково далеки от действительности. Надо разбираться по порядку, пласт, за пластом разбирая горы лжи, недомолвок и простого подтасовывания фактов. Гражданская война поистине необъятна. О ней написаны горы литературы, но все книги либо преследуют цель скрыть от нас правду, либо занимаются простым перечислением фактов, не давая объяснению произошедшим событиям. Возьмём, к примеру, сегодняшнее выпячивание тезиса о поддержке большевиков германцами. Если тупо принять его на веру далее вырисовывается незамысловатая схема: германцы плохие, а англичане и французы, не помогающие красным — хорошие. Просто и ясно. Собственно для этого несложного умозаключения вся ложь о Гражданской войне и выстраивалась. Советская схема от современной отличалась незначительными деталями. Откройте наш любой учебник до 1985-го года, и Вы прочитаете, что в Гражданской войне и «союзники», и немцы поддерживали плохих белых, а хорошие красные умудрились всех их разбить исключительно передовым марксистским учением под руководством мудрой коммунистической партии. Что ж, будем разбираться.
Начнём с мифа первого: Была осуществлена иностранная интервенция, направленная на свержение Советской власти. Для прояснения ситуации обратимся к первоисточникам: «В продолжение трёх лет на территории России были армии английская, французская, японская. Нет сомнения, что самого ничтожного напряжения сил этих трёх держав было бы вполне достаточно, чтобы в несколько месяцев, если не несколько недель, одержать победу над нами».
Это формулировка Ленина. Спорить с Ильичем сложно — он прав на все сто процентов. В несколько недель, можно было англичанам и французам большевистскую революцию задушить. Но, тогда на карте мира вновь появилась бы мощная Россия. Тогда не было бы Гражданской войны. Не разрушились заводы, не были бы уничтожены тысячи километров железнодорожных путей, сотни мостов. Остались живыми миллионы русских людей, родились бы ещё миллионы младенцев, и сию пору народ великой страны был бы единым и неделимым. Цели британской разведки были диаметрально противоположными…
Сложно поверить, но иностранная интервенция, которая началась в России, как нас уверяют официальные историки, для свержения Советской власти, стартовала по «призыву» и с лёгкой руки Льва Давыдовича Троцкого. Первыми удостоились чести принять британских солдат наши северные порты. Собственно говоря, Мурманский порт и Мурманская железная дорога были построены в 1916 году для поставок России военного снаряжения и материалов из Британии и Франции. К моменту выхода России из войны с Германией в портах Мурманска и Архангельска скопились миллионы тонн военных грузов. Именно наличие этой военной амуниции давало «союзникам» прекрасный официальный повод для вмешательства в дела России.
Помните ленинские откровения про Мурман, английский броненосец и отсутствия у Советской России сил его прогнать. Лондон сделал Ленину такое предложение, от которого он не смог отказаться. Высаживаемся и — все! Хотите — противьтесь, хотите— помогайте. Ленин, лавируя между Антантой и немцами, выбирает второе — вариант сотрудничества. Для соблюдения внешнего приличия, большевистские власти разыграли появление на русской земле «союзных» войск, как спектакль. Всё уже было договорено на закулисных переговорах, но сам Петроград не мог просто пригласить интервентов — это было бы уже слишком. В Мурманске в тот момент правил Совдеп, председателем которого был бывший докер Алексей Юрьев. Когда маршал Маннергейм при помощи немцев разбил финских большевиков, возникла теоретическая возможность их нападения на Мурманск. 1-го марта 1918 года Юрьев телеграфировал в Петроград о сложившейся ситуации и сообщил, что британский адмирал Кемп предлагает любую помощь, включая военными силами, для отражения возможного нападения германцев на порт. Теперь ситуация была другая — товарищи на местах просят поддержки! В ответ товарищ Троцкий даёт указаниеЮрьеву« принять любое содействие союзных миссий». Иными словами министр советского правительства, правая рука Ленина, единственный, кто кроме Ильича был в курсе всех тайных договорённостей, дал добро на высадку британских интервентов! Забавная получается картина: солдаты Антанты идут защищать «германских шпионов» Ленина и Троцкого от немецких войск! Бред какой-то. А историки нам говорят, что надо считать Ленина немецкой марионеткой, а страны Антанты активными сторонниками белогвардейцев. Многообещающее начало для деятелей Белого движения — потенциальные душители молодой Советской республики высаживаются на берег по её собственной просьбе!