Страница:
— Они с ума сошли! Там черт знает, что делается — сказал генерал Крымов — Я не узнаю Александра Ивановича Гучкова. Просто не понимаю, как он может все это допускать. Я написал ему письмо. Просто так, без вызова, я не могу покинуть дивизию. Поэтому, Петр Николаевич, прошу поехать вас и повидать военного министра.
И он стал читать свое письмо Гучкову. Оно говорило о том, что армия должна быть вне политики, о том, что те, кто трогают эту армию, творят перед родиной преступление. Ведь гибель грозит армии, а с нею и всей России. Врангель слушал молча, он был согласен с каждым словом, с каждой запятой. С той только разницей, что подобный исход был ему ясен еще в первый день, когда зачитывали манифесты об отречении. Но этого Крымову он не сказал, потому, что командир Уссурийской конной дивизии среди чтения вдруг схватил голову обеими руками и разрыдался. В тот же вечер Врангель выехал в Петроград.
Сегодня он шел к министру Временного правительства в Таврический дворец. Но не к военному министру Александру Ивановичу Гучкову, а к Павлу Николаевичу Милюкову, министру иностранных дел. Это было не совсем то, о чем просил его Крымов, но лучше не получалось. Гучкова не было в городе, барон оставил свой адрес, прося уведомить, когда военный министр вернется. Через день его пригласил к себе Милюков…
Кабинет министра был на втором этаже. Когда Врангель вошел, Милюков поднялся ему навстречу и с улыбкой усадил его в кресло.
— Александр Иванович Гучков отсутствует, — сказал он — но мы поддерживаем с ним связь каждый день. Я могу переслать ему ваше письмо, а также постараюсь совершенно точно передать ему все то, что вы пожелали бы мне сообщить.
Барон открыл свою папку и положил на стол письмо генерала Крымова. Возможно, этого было достаточно, но, проделав столь долгий путь, он не мог не высказать и свои мысли.
— Последние приказы по армии расшатывают дисциплину и создают пропасть между офицерским составом и солдатами — начал Врангель — Сейчас, в настоящую минуту, когда особенно необходима твердая дисциплина, когда решается судьба страны, необходимо делать все для ее укрепления. Армия — это, прежде всего дисциплина. Исходит она от начальников к подчиненным и если не поддерживать престиж последних, рухнет все. Солдат, не имеет права, не должен рассуждать. Он должен повиноваться беспрекословно!
— Вам сложно возразить, генерал — ответил министр. Но по его лицу было заметно, что барон наступил на весьма болезненную мозоль.
— Позвольте тогда узнать, что означает требование дисциплины «лишь только в строю»? В таком виде оно вредно и бессмысленно. Нельзя быть солдатом наполовину, невозможно соблюдать военные правила только в бою.
Врангель посмотрел на умное, холеное лицо Милюкова и попытался представить его в грязном, вонючем окопе, забрызганном грязью и человеческой кровью.
— Сейчас война и мы все воины, и офицеры, и солдаты, где бы мы ни находились: в окопах, в резерве, или в глубоком тылу, — мы все время, несем службу и находимся в строю. Или воин должен слушать своего командира только вовремя штыковой атаки, а во время сна в блиндаже волен поступать, как ему хочется? У солдата на передовой нет времени, нет сил ни на что другое, кроме самой войны. У хорошего солдата нет ни политической, ни общегражданской, ни частной жизни о которой вы пишите в своих приказах. Это не для окопных ветеранов, а для сопливых болтунов, что облюбовали для себя теплые тыловые местечки. Всеми этими «свободами» воспользуются лишь отбросы и подонки. Те, что шатаются ныне по улицам столицы!
Министр слушал внимательно, все время делая пометки в свой блокнот.
— То, что вы говорите, весьма интересно, я точно передам все это Александру Ивановичу Гучкову. Однако, должен заметить, что те сведения, которыми мы располагаем, то, что мы слышим здесь от представителей армии, освещает вопрос несколько иначе.
— Это возможно, — ответил Врангель, — но позвольте спросить вас, о каких представителях армии вы изволите говорить. О тех, что заседают в Совете рабочих и солдатских депутатов, неизвестно кем выбранные и кем назначенные, или о тех, которых я видел только что на улицах города, разукрашенных красными бантами. Поверьте мне, что из хороших офицеров и солдат в Петербурге сейчас находятся лишь те, что лежат в лазаретах, и едва ли они могут быть вашими осведомителями.
— Конечно, я не берусь судить, — улыбнулся Милюков — Будьте уверены, я в точности передам военному министру все, что вы сказали.
Министр снова припал к своему блокноту. Холеное лицо, упитанный вид, чистая рубашка и дорогой костюм. В этот момент Врангель понял, что для этого господина, все, что он ему сейчас здесь говорил просто информация. Ничуть не ценнее той, которую изложат Милюкову демагоги и дезертиры, увешанные красными бантами. Потом он вместе с Гучковым, после сытного обеда будут долго рассуждать о том, что вредно, а что полезно для русского солдата. Дискутировать и обмениваться мнениями.
Блокнот закрылся. Милюков поднял глаза. Генерал Врангель уже стоял у двери. Остановившись на секунду, он громко щелкнул каблуками и наклонил голову. А потом молча вышел за дверь…
Через несколько дней после опубликования зловещего Приказа №1, его содержание знали во всей армии. Потом правительство пыталось объяснять, что распространяется он только на петроградский гарнизон, а не на всю армию. Тщетно — обратно в бутылку джина было уже не загнать!
Виновных в гибели русской армии можно назвать прямо по именам. Это члены Петроградского Совета, написавшие текст приказа, Ю.М.Стеклов (Нахамкес) и Н.Д. Соколов. Виноват военный министр Гучков, виноваты, все, кто входил в состав правительства и с умным видом пописывал в своих блокнотиках. Но более других виноват Александр Федорович Керенский. Он ведь входил в состав Совета, написавшего и издавшего приказ, он был министром правительства, которое имело возможность задушить в зародыше катализатор разложения собственной армии. Керенский все это мог предотвратить дважды! Но этого не сделал, а наоборот помог приказу появиться на свет, хотя предвидеть его последствия совсем несложно. Ни одна армия по таким правилам жить не может. Даже самые горячие «сторонники» Приказа №1, большевики, использовали его только, как инструмент захвата власти и разложения старой армии. Едва придя к власти, они начали создавать новую Красную армию, с новой дисциплиной. Точнее говоря, с хорошо забытой старой — за неповиновение расстрел. Армия — это подчинение, четкая иерархия, где приказы выполняются беспрекословно. Нет дисциплины не будет и вооруженной силы, а будет огромный дискуссионный клуб. Это очевидно. Непонятным кажется другое. Не Ленин и Троцкий напечатали и распространили Приказ №1, не большевики его инициировали. Это сделали другие. Так, что же Временное правительство не понимало, что с такой армией войну выиграть невозможно? Неужели патриоты-идеалисты понимали в военном деле еще меньше нашего?
Для дальнейшего развала страны необходимо было в первую очередь разложить армию — сознательная и дисциплинированная она могла моментально подавить любые очаги антигосударственных действий
Вот вам и ответ на все вопросы сразу. Оправдывается Керенский: «кто-то один, или какая-то группа, подлинность которых до сих пор остается загадкой», этот приказ издала, и армию русскую развалила. А я, Керенский — белый и пушистый! Он одновременно находится в двух властных структурах и ничего не знает, о происхождении этого документа! Но для нас не так уж важно кто его издал. Предположим, что все темное и антирусское исходило от Петроградского Совета, а его член Керенский просто на заседания не ходил, а где-то кутил с милыми дамами. От этого ничего не меняется. Тогда нам придется признать, что и на заседания Временного правительства этот господин также не являлся. Вспомним «Декларацию Временного правительства о его составе и задачах 3 марта 1917». Там ведь говорится практически тоже самое, в армии вводятся демократические свободы, иначе говоря, армия начинает заниматься политикой и слушать того, у кого язык лучше подвешен. Керенский пытается снять с себя и своих коллег ответственность за развал армии, но делает это весьма неуклюже.
Но одним Приказом № 1 дело не ограничилось. Слишком крепка была русская армия, чтобы ее можно было уничтожить за один присест. Поэтому, следом за первым, появляется Приказ № 2, который разъяснял, что его предшественник не устанавливал выборность офицеров, а лишь разрешал комитетам возражать против назначения начальников. После его публикации, уже никто в армии не мог толком разобраться, как же осуществляется руководство русской вооруженной силой. Немцы били нашу армию почти три года, но хаоса и дезорганизации достигнуть так и не смогли. За три дня это осуществили несколько социал-демократов и эсеров, вкупе с Временным правительством. Но даже этого им показалось мало, поэтому 6-го марта военный министр Гучков устроил на своей квартире заседание с делегацией совдепа. Закончилось оно соглашением, которое аннулировало оба приказа! В результате каждый в нашей армии мог решить сам, какой приказ ему ближе и строить службу в соответствии с его духом.
Логику действий Временного правительства можно понять только, если вы представите себе, что их единственной целью было разрушение всех основ государственности и создание невообразимого хаоса. Воплощение «союзного» плана по уничтожению России.
Отбросив словесную шелуху о наивных демократах, случайно разваливших страну, получаешь сухой остаток: четкие, планомерные действия по развалу России. Для того, чтобы уничтожить любую державу надо разрушить те обручи, что скрепляют ее воедино. Они всегда одинаковы:
— армия;
— полиция и другие силовые структуры;
— государственный аппарат управления страной.
Именно по этим ключевым точкам бьет Временное правительство немедленно после прихода к власти.
По армии было нанесено несколько ударов, первым из которых стал зловещий приказ. Решение о наступлении теперь принимается на митинге, а строгого офицера можно просто послать… извините, отстранить. Раз свобода слова — милости просим в воинские части, товарищи агитаторы. Расскажите солдатикам, чем платформа левых эсеров отличается от программы правых, нарисуйте им все прелести анархизма. Правда, интересно? А если командир что-то о дисциплине вякнет — мы его мигом отстраним, царского сатрапа!
Попробуйте, покомандуйте толпой орущих и обнаглевших солдат, каждый из которых симпатизирует какой-нибудь партии. Пока еще офицеров убивали редко, но отношение к ним стало настороженным, а с приходом к власти большевиков истребление командного состава стало повсеместным.
Следующий удар наносится по государственному механизму: начинается уничтожение управленческой вертикали власти. Не успел Николай отречься, как через два дня уже посыпались изменения. Начали, как положено с себя: Совет министров переименовывался во Временное правительство. Упразднили Министерство императорского дворца и уделов, и из него быстренько скроили Министерство земледелия, Министерство торговли и промышленности, и Министерство внутренних дел (МВД). Но если вы думаете, что последнее занималось только ворами и убийцами, то глубоко ошибетесь, ибо пеклось новое МВД еще и о дворцах! В марте неутомимые перестройщики создают Юридическое совещание. На него возлагалась обязанность давать «предварительные юридические заключения» на мероприятия правительства. Вместо Главного управления по делам печати в апреле создаются Всероссийская книжная палата и бюро по составлению обзоров печати. При МВД во второй половине марта для руководства деятельностью комиссаров Временного правительства образуется Отдел по делам местного управления. 25— го марта 1917 года учреждается Особое совещание по местной реформе, готовившее законодательные акты о комиссарах, милиции, земствах и др. Вот откуда идут все эти комиссары, Особые совещания и другие «большевистские» радости!
Чтобы вам стало совсем понятен уровень хаоса, воцарившийся в России, добавлю, что 5-го марта Временное правительство одним росчерком пера упразднило всю русскую администрацию, т.е. уволиловсех губернаторов и вице-губернаторов. Глава правительства князь Львов просто отправил циркуляр на имя самих губернаторов: «Временное правительство признало необходимым временно устранить губернатора и вице-губернатора от исполнения обязанностей по этим должностям. Управление губерний возлагается на председателей земских управ в качестве губернских комиссаров Временного правительства... На председателей уездных земских управ возлагаются обязанности уездных комиссаров...».
И все это упразднили в один момент. Внезапно. Без разъяснений и подготовки. Когда же из провинции в Петроград приезжали представители старой и новой администрации и пытались получить хоть какие-то инструкции и подробности, то они неизменно получали от главы правительства князя Г.Е. Львова категорический отказ: «Это вопрос старой психологии. Временное правительство сместило старых губернаторов, а назначать никого не будет. В местах выберут. Такие вопросы должны разрешаться не из центра, а самим населением».
Вы представляете себе, сколько необходимо сил, чтобы построить новую государственную машину? Перестройка в СССР началась в 1985 —м, а государство до сих пор в себя придти не может. А тут все эти колоссальные преобразования происходят за считанные дни, да еще руководители страны фактически устраняются от дел: сами выбирайте, а мы никого назначать не будем! Результат ясен — хаос неизбежен. И все это во время войны, с армией, где командиров отстраняют, а их приказы обсуждают на митингах! Вы еще удивляетесь, почему Россия так быстро превратилась в огромное поле хаоса и анархии?
Тут холодный пот стал прошибать, тех, кто еще неделю назад стоял в первых рядах новой «демократической» власти. Оптимист Родзянко, уговоривший Михаила Романова 3-го марта отречься, уже через два дня снова занимается уговорами. На этот раз председателя Временного правительства князя Львова. Родзянко доказывает всю пагубность распоряжения об отмене администрации на местах, но его никто уже не слушает. Он ведь не вошел в состав правительства, а Временный комитет Государственной Думы фактически ликвидирован: большинство депутатов, либо прекратило посещать Таврический дворец, либо вовсе бежало из столицы. Теперь Михаил Владимирович Родзянко уже никому не нужен. Мавр сделал свое дело и может спокойно наблюдать, как Временное правительство совершает заранее запланированные «случайные ошибки». Причем его глава демонстрировал невероятный оптимизм. «Мы можем почитать себя счастливейшими людьми; поколение наше попало в наисчастливейший период русской истории» — говорит князь Львов 27-го апреля 1917 года на торжественном юбилейном заседании четырех Дум. Слова его кажутся жутким идиотизмом, когда вспоминаешь, что через полгода случится Октябрь. Нет, глава правительства не был полным дураком. Просто его «счастье» совсем другого рода! Счастливейшими людьми будут в ближайшие годы все те, кому нужно увидеть Россию, разрушенной и уничтоженной …
Все реформы, затеянные Временным правительством, могли привести только к одному результату — катастрофе. Все утверждения, что они хотели «как лучше, а получилось, как всегда» не выдерживают даже самой легкой критики. Они знали, что делали. Проблемы в стране начались сразу во всех областях. Везде куда успели сунуться новоиспеченные революционеры. Гневно осуждавшие неэффективность царского управления, сделавшие нехватку хлеба предлогом для смены власти, «временщики» уже в первый месяц своего правления, в марте ввели карточную систему. В июне по карточкам выдавался хлеб, а также крупа и сахар. С 1-го июля карточная система распространилась на мясо, масло, яйца и другие продукты.
Самое обидное, что все трудности были искусственно созданными и абсолютно ненужными, никакого практического смысла в этом не было. Ведь правительство ВРЕМЕННОЕ! Вот решит Учредительное собрание вновь монархию вводить, так, что снова перестраивать всю властную вертикаль? Такого не выдержит ни одно государство. К примеру, Советский Союз не выдержал. Хотя перестройка в СССР началась в мирное время, и немцы на подступах к Риге не стояли, а миллионы мужчин не томились в окопах.
Но может, старый аппарат власти мог саботировать решения новых властей, и потому необходимо было его заменить. Нет, не было смысла в перестройке механизма власти и по этим причинам. Временному правительству внутри страны никто не угрожал, оно было абсолютно законной властью. Царь отрекся, его брат Михаил ждал решения Учредительного собрания, что фактически означало то же самое. Почти все высшие военные своего государя предали, восстанавливать старый режим было некому. «Союзники» переворот тоже поддержали.Зачем менять весь государственный аппарат?
Ответ может быть только один: чтобы создать хаос.
«Полиция подлежит переформированию в милицию» — написало Временное правительство в циркуляре на имя смещаемых губернаторов. Но зачем? Чем милиция отличается от полиции? Вот человек конца века двадцатого, может с трудом на этот вопрос, и ответил, а представьте себе недоумение русских губернаторов воспитанных в веке девятнадцатом. Сколько надо времени, чтобы создать хотя бы одну новую «народную» милицию? Вы знаете? Я нет, но думаю, что долго. Очень долго. А взрослые дяди из Временного правительства этого не понимали? Так почему же новая власть буквально за считанные дни пытается перекроить всю государственную машину, складывавшуюся столетиями. Куда они так спешат?
Свой первый приказ в качестве министра юстиции Керенский разослал по телеграфу 2-го марта 1917 года. По своей вредоносности он мог бы соперничать с Приказом №1: прокурорам предписывалось освободить всех политических заключенных и передать им поздравления от имени нового правительства. Снова обратим внимание на дату: свое первое распоряжение Керенский подписал прямо в день отречения императора Николая II. Дата отречения русского монарха не просто имеет день и месяц, а еще и точные час и минуту: 2 марта 1917 года, 15 час. 5 мин. «Временное правительство было создано вечером 2-го марта»— пишут все учебники истории. Давайте просто посчитаем.
Информация о долгожданном отречении была, конечно, немедленно телеграфирована в Петроград и сообщена думским заговорщикам. Но даже при самом благополучном раскладе:
— если списки правительства готовы заранее;
— если все согласовано;
— если информация поступает без промедления,
то Временное правительство могло быть создано в промежутке между 16.00 и 17.00 часами. Раньше никак. После этого должны были последовать взаимные поздравления и объятия. Положим на радость еще минут 30. Значит в 17.00-17.30 Александр Федорович Керенский срочно побежал к телеграфу отправлять свой первый указ об амнистии! А до утра ему было не подождать?
Нет, до утра подождать было нельзя. Утром следующего дня, Керенский отправлялся добывать отречение Михаила Романова в пользу Временного правительства. И хотя Великий князь был безвольным субъектом, стопроцентно гарантировать, что это случится, было невозможно! Поэтому вредоносные постановления надо принимать как можно быстрей, потом это может и не получиться. Как и с Приказом №1, опубликованным накануне …
Все те, кто взрывал бомбы в гуще толпы в 1905-м, кто убивал полицейских и военных, кто срывал военные поставки, митингуя и бастуя, все они теперь выходили на свободу. С извинениями! И с билетами, купленными за государственный счет. Многие герои будущей русской смуты спешили покинуть места заключения именно в эти дни. Например, скромный анархист Нестор Иванович Махно. «С убеждением, что свобода, вольный труд, равенство и солидарность восторжествуют над рабством под игом государства и капитала, я вышел 2 марта 1917 года из ворот Бутырской тюрьмы» — пишет он в своих воспоминаниях.
Екатерина Константиновна Брешковкая—Брешко, пресловутая «бабушка» русской революции, один из организаторов и руководителейпартии эсеров, не просто покидает место ссылки в Минусинске. Для возвращения в Москву ей был предоставлен специальный отдельный вагон! Она ведь так исстрадалась, собирая в США деньги на первую революцию. На них закупалось оружие, и никто никогда не узнает, сколько людей было из него убито. Но теперь другое время — у власти не просто наивные демократы, а сознательные разрушители страны, поэтому их посаженные соратники выходят на свободу с почетом. «Бабушка», например, после освобождения будет жить … в Зимнем дворце! Благодарная Брешковская-Брешко, постоянно совершала поездки по стране и помогала окончательно задуривать головы населению. Особенно восхищалась она, естественно, Керенским. Этого «достойнейшего из достойных граждан земли русской, ...гражданина, своим решительным и мужественным словом и образом действий спасшего Россию в революционные дни февральского переворота», «бабушка» просто обожала.
Но не каждого освобожденного встречал Александр Федорович на вокзале с букетом пышных роз. Вдобавок к политической амнистии, 6-го марта в России была объявлена всеобщая амнистия. На свободе оказались тысячи воров и налетчиков, прозванных в народе «птенцами Керенского». Они точно также получают право на бесплатный проезд к месту проживания «любым классом». Когда вы будете поражаться нечеловеческим зверствам русской Гражданской войны, вспомните, кто выпустил на свободу, тех убийц и душегубцев, что пополнят собой ряды враждующих сторон. Уголовников выпускают прямо на следующий день после ликвидации полиции. Чисто случайно, разумеется…
Не покладая рук, трудятся лидеры новой России. 3-го марта 1917 года реорганизован институт мировых судей: местные суды стали формироваться из трех членов, судьи и двух заседателей. На следующий день были упразднены Верховный уголовный суд, особые присутствия Правительственного сената, судебные палаты и окружные суды. Мало им освобождения террористов, недостаточно возвращения всех политэмигрантов, не хватает амнистии уголовникам. Развал судебной системы также недостаточен. Вот 7-го марта Керенский едет в Москву, где встречается с членами Московского Совета рабочих депутатов и представителями различных общественных организаций. Им Александр Федорович сообщил, что в «ближайшее время правительство опубликует декрет об отмене смертной казни за политические преступления, и все такого рода дела будут впредь подлежать рассмотрению в суде присяжных». Сказано — сделано. 12-го марта правительство отменяет смертную казнь не только за политические, но также за уголовные и воинские преступления! Отныне немецких шпионов и дезертиров, воров и насильников казнить нельзя — в стране бушует свобода! Свобода предавать, воровать и убивать. Теперь в Россию могут вернуться все эмигранты-пораженцы, все агенты неприятеля — ведь в самой свободной стране упразднена контрразведка! Кому она мешает? На этот вопрос можно ответить сразу: органы, основной работой которых является борьба со шпионами и предателями, мешают именно предателям и шпионам. Ситуация на фронтах очень тяжелая. Идет страшная война, враг наступает. Именно в такой ситуации, Временное правительство амнистирует и возвращает всех политических ссыльных и уголовных каторжников, упраздняет полицию и корпус жандармов. Не правда ли — странные действия, очень попахивающие государственной изменой.
Уже позднее, на закате своих дней Керенский писал, определяя основные достижения возглавляемого им Временного правительства в преобразовании России: «Была установлена независимость судов и судей. Были ликвидированы все „специальные“ суды и все „политические“ дела или дела, связанные с государственной безопасностью, отныне стали подлежать рассмотрению в суде присяжных, как и все обычные уголовные дела».
Ну, что и говорить, молодец. Дела «связанные с государственной безопасностью» рассматриваются, как обычные уголовные дела. В порядке общей очереди, в суде присяжных. Не нравятся тебе лица присяжных, можно им отвод дать, других попросить. Потом приговор обжаловать, а там глядишь, и власть сменится! Явно поскромничал Александр Федорович — не о вкладе в преобразования писать надо, а о личном, огромном вкладе в Октябрьскую революцию!
Но если вы, уважаемые читатели, думаете, что при объявлении полной свободы, в российских тюрьмах наступила пустота, то глубоко заблуждаетесь. На волю вышли большевистские агитаторы, призывавшие к поражению, а на смену им отправились «реакционеры», т.е. те, кто сохранил верность присяге и кто возненавидел воцарившийся в стране бардак. Аресты начались сразу же, еще до отречения царя. По воспоминаниям одного депутата: «Целый ряд членов Думы занят исключительно тем, чтобы освобождать арестованных... Дума обратилась в громадный участок... с той разницей, что раньше в участок таскали городовые, а теперь тащат городовых ... Арестованных масса».
Пока расформированная полиция превратится в народную милицию, всем арестованным приходилось терпеливо ждать в тюрьме. А новая власть бдительно следила затем, чтобы никого из старых «царских» служак на службе не осталось. Вот и посидите, пока наберут новых сотрудников, пока назначат, пока следователь прочитает бумаги, пока разберется. Так, что долгое сидение на следствии совсем не современное изобретение. Например, арестованные во время Февраля и посаженные в казематы кронштадские морские офицеры, запросто сидели со 2-го марта по 7-е июня! Только в этот день начала свои действия следственная комиссия, которой надлежало разобраться в их делах.
И он стал читать свое письмо Гучкову. Оно говорило о том, что армия должна быть вне политики, о том, что те, кто трогают эту армию, творят перед родиной преступление. Ведь гибель грозит армии, а с нею и всей России. Врангель слушал молча, он был согласен с каждым словом, с каждой запятой. С той только разницей, что подобный исход был ему ясен еще в первый день, когда зачитывали манифесты об отречении. Но этого Крымову он не сказал, потому, что командир Уссурийской конной дивизии среди чтения вдруг схватил голову обеими руками и разрыдался. В тот же вечер Врангель выехал в Петроград.
Сегодня он шел к министру Временного правительства в Таврический дворец. Но не к военному министру Александру Ивановичу Гучкову, а к Павлу Николаевичу Милюкову, министру иностранных дел. Это было не совсем то, о чем просил его Крымов, но лучше не получалось. Гучкова не было в городе, барон оставил свой адрес, прося уведомить, когда военный министр вернется. Через день его пригласил к себе Милюков…
Кабинет министра был на втором этаже. Когда Врангель вошел, Милюков поднялся ему навстречу и с улыбкой усадил его в кресло.
— Александр Иванович Гучков отсутствует, — сказал он — но мы поддерживаем с ним связь каждый день. Я могу переслать ему ваше письмо, а также постараюсь совершенно точно передать ему все то, что вы пожелали бы мне сообщить.
Барон открыл свою папку и положил на стол письмо генерала Крымова. Возможно, этого было достаточно, но, проделав столь долгий путь, он не мог не высказать и свои мысли.
— Последние приказы по армии расшатывают дисциплину и создают пропасть между офицерским составом и солдатами — начал Врангель — Сейчас, в настоящую минуту, когда особенно необходима твердая дисциплина, когда решается судьба страны, необходимо делать все для ее укрепления. Армия — это, прежде всего дисциплина. Исходит она от начальников к подчиненным и если не поддерживать престиж последних, рухнет все. Солдат, не имеет права, не должен рассуждать. Он должен повиноваться беспрекословно!
— Вам сложно возразить, генерал — ответил министр. Но по его лицу было заметно, что барон наступил на весьма болезненную мозоль.
— Позвольте тогда узнать, что означает требование дисциплины «лишь только в строю»? В таком виде оно вредно и бессмысленно. Нельзя быть солдатом наполовину, невозможно соблюдать военные правила только в бою.
Врангель посмотрел на умное, холеное лицо Милюкова и попытался представить его в грязном, вонючем окопе, забрызганном грязью и человеческой кровью.
— Сейчас война и мы все воины, и офицеры, и солдаты, где бы мы ни находились: в окопах, в резерве, или в глубоком тылу, — мы все время, несем службу и находимся в строю. Или воин должен слушать своего командира только вовремя штыковой атаки, а во время сна в блиндаже волен поступать, как ему хочется? У солдата на передовой нет времени, нет сил ни на что другое, кроме самой войны. У хорошего солдата нет ни политической, ни общегражданской, ни частной жизни о которой вы пишите в своих приказах. Это не для окопных ветеранов, а для сопливых болтунов, что облюбовали для себя теплые тыловые местечки. Всеми этими «свободами» воспользуются лишь отбросы и подонки. Те, что шатаются ныне по улицам столицы!
Министр слушал внимательно, все время делая пометки в свой блокнот.
— То, что вы говорите, весьма интересно, я точно передам все это Александру Ивановичу Гучкову. Однако, должен заметить, что те сведения, которыми мы располагаем, то, что мы слышим здесь от представителей армии, освещает вопрос несколько иначе.
— Это возможно, — ответил Врангель, — но позвольте спросить вас, о каких представителях армии вы изволите говорить. О тех, что заседают в Совете рабочих и солдатских депутатов, неизвестно кем выбранные и кем назначенные, или о тех, которых я видел только что на улицах города, разукрашенных красными бантами. Поверьте мне, что из хороших офицеров и солдат в Петербурге сейчас находятся лишь те, что лежат в лазаретах, и едва ли они могут быть вашими осведомителями.
— Конечно, я не берусь судить, — улыбнулся Милюков — Будьте уверены, я в точности передам военному министру все, что вы сказали.
Министр снова припал к своему блокноту. Холеное лицо, упитанный вид, чистая рубашка и дорогой костюм. В этот момент Врангель понял, что для этого господина, все, что он ему сейчас здесь говорил просто информация. Ничуть не ценнее той, которую изложат Милюкову демагоги и дезертиры, увешанные красными бантами. Потом он вместе с Гучковым, после сытного обеда будут долго рассуждать о том, что вредно, а что полезно для русского солдата. Дискутировать и обмениваться мнениями.
Блокнот закрылся. Милюков поднял глаза. Генерал Врангель уже стоял у двери. Остановившись на секунду, он громко щелкнул каблуками и наклонил голову. А потом молча вышел за дверь…
Через несколько дней после опубликования зловещего Приказа №1, его содержание знали во всей армии. Потом правительство пыталось объяснять, что распространяется он только на петроградский гарнизон, а не на всю армию. Тщетно — обратно в бутылку джина было уже не загнать!
Виновных в гибели русской армии можно назвать прямо по именам. Это члены Петроградского Совета, написавшие текст приказа, Ю.М.Стеклов (Нахамкес) и Н.Д. Соколов. Виноват военный министр Гучков, виноваты, все, кто входил в состав правительства и с умным видом пописывал в своих блокнотиках. Но более других виноват Александр Федорович Керенский. Он ведь входил в состав Совета, написавшего и издавшего приказ, он был министром правительства, которое имело возможность задушить в зародыше катализатор разложения собственной армии. Керенский все это мог предотвратить дважды! Но этого не сделал, а наоборот помог приказу появиться на свет, хотя предвидеть его последствия совсем несложно. Ни одна армия по таким правилам жить не может. Даже самые горячие «сторонники» Приказа №1, большевики, использовали его только, как инструмент захвата власти и разложения старой армии. Едва придя к власти, они начали создавать новую Красную армию, с новой дисциплиной. Точнее говоря, с хорошо забытой старой — за неповиновение расстрел. Армия — это подчинение, четкая иерархия, где приказы выполняются беспрекословно. Нет дисциплины не будет и вооруженной силы, а будет огромный дискуссионный клуб. Это очевидно. Непонятным кажется другое. Не Ленин и Троцкий напечатали и распространили Приказ №1, не большевики его инициировали. Это сделали другие. Так, что же Временное правительство не понимало, что с такой армией войну выиграть невозможно? Неужели патриоты-идеалисты понимали в военном деле еще меньше нашего?
Для дальнейшего развала страны необходимо было в первую очередь разложить армию — сознательная и дисциплинированная она могла моментально подавить любые очаги антигосударственных действий
Вот вам и ответ на все вопросы сразу. Оправдывается Керенский: «кто-то один, или какая-то группа, подлинность которых до сих пор остается загадкой», этот приказ издала, и армию русскую развалила. А я, Керенский — белый и пушистый! Он одновременно находится в двух властных структурах и ничего не знает, о происхождении этого документа! Но для нас не так уж важно кто его издал. Предположим, что все темное и антирусское исходило от Петроградского Совета, а его член Керенский просто на заседания не ходил, а где-то кутил с милыми дамами. От этого ничего не меняется. Тогда нам придется признать, что и на заседания Временного правительства этот господин также не являлся. Вспомним «Декларацию Временного правительства о его составе и задачах 3 марта 1917». Там ведь говорится практически тоже самое, в армии вводятся демократические свободы, иначе говоря, армия начинает заниматься политикой и слушать того, у кого язык лучше подвешен. Керенский пытается снять с себя и своих коллег ответственность за развал армии, но делает это весьма неуклюже.
Но одним Приказом № 1 дело не ограничилось. Слишком крепка была русская армия, чтобы ее можно было уничтожить за один присест. Поэтому, следом за первым, появляется Приказ № 2, который разъяснял, что его предшественник не устанавливал выборность офицеров, а лишь разрешал комитетам возражать против назначения начальников. После его публикации, уже никто в армии не мог толком разобраться, как же осуществляется руководство русской вооруженной силой. Немцы били нашу армию почти три года, но хаоса и дезорганизации достигнуть так и не смогли. За три дня это осуществили несколько социал-демократов и эсеров, вкупе с Временным правительством. Но даже этого им показалось мало, поэтому 6-го марта военный министр Гучков устроил на своей квартире заседание с делегацией совдепа. Закончилось оно соглашением, которое аннулировало оба приказа! В результате каждый в нашей армии мог решить сам, какой приказ ему ближе и строить службу в соответствии с его духом.
Логику действий Временного правительства можно понять только, если вы представите себе, что их единственной целью было разрушение всех основ государственности и создание невообразимого хаоса. Воплощение «союзного» плана по уничтожению России.
Отбросив словесную шелуху о наивных демократах, случайно разваливших страну, получаешь сухой остаток: четкие, планомерные действия по развалу России. Для того, чтобы уничтожить любую державу надо разрушить те обручи, что скрепляют ее воедино. Они всегда одинаковы:
— армия;
— полиция и другие силовые структуры;
— государственный аппарат управления страной.
Именно по этим ключевым точкам бьет Временное правительство немедленно после прихода к власти.
По армии было нанесено несколько ударов, первым из которых стал зловещий приказ. Решение о наступлении теперь принимается на митинге, а строгого офицера можно просто послать… извините, отстранить. Раз свобода слова — милости просим в воинские части, товарищи агитаторы. Расскажите солдатикам, чем платформа левых эсеров отличается от программы правых, нарисуйте им все прелести анархизма. Правда, интересно? А если командир что-то о дисциплине вякнет — мы его мигом отстраним, царского сатрапа!
Попробуйте, покомандуйте толпой орущих и обнаглевших солдат, каждый из которых симпатизирует какой-нибудь партии. Пока еще офицеров убивали редко, но отношение к ним стало настороженным, а с приходом к власти большевиков истребление командного состава стало повсеместным.
Следующий удар наносится по государственному механизму: начинается уничтожение управленческой вертикали власти. Не успел Николай отречься, как через два дня уже посыпались изменения. Начали, как положено с себя: Совет министров переименовывался во Временное правительство. Упразднили Министерство императорского дворца и уделов, и из него быстренько скроили Министерство земледелия, Министерство торговли и промышленности, и Министерство внутренних дел (МВД). Но если вы думаете, что последнее занималось только ворами и убийцами, то глубоко ошибетесь, ибо пеклось новое МВД еще и о дворцах! В марте неутомимые перестройщики создают Юридическое совещание. На него возлагалась обязанность давать «предварительные юридические заключения» на мероприятия правительства. Вместо Главного управления по делам печати в апреле создаются Всероссийская книжная палата и бюро по составлению обзоров печати. При МВД во второй половине марта для руководства деятельностью комиссаров Временного правительства образуется Отдел по делам местного управления. 25— го марта 1917 года учреждается Особое совещание по местной реформе, готовившее законодательные акты о комиссарах, милиции, земствах и др. Вот откуда идут все эти комиссары, Особые совещания и другие «большевистские» радости!
Чтобы вам стало совсем понятен уровень хаоса, воцарившийся в России, добавлю, что 5-го марта Временное правительство одним росчерком пера упразднило всю русскую администрацию, т.е. уволиловсех губернаторов и вице-губернаторов. Глава правительства князь Львов просто отправил циркуляр на имя самих губернаторов: «Временное правительство признало необходимым временно устранить губернатора и вице-губернатора от исполнения обязанностей по этим должностям. Управление губерний возлагается на председателей земских управ в качестве губернских комиссаров Временного правительства... На председателей уездных земских управ возлагаются обязанности уездных комиссаров...».
И все это упразднили в один момент. Внезапно. Без разъяснений и подготовки. Когда же из провинции в Петроград приезжали представители старой и новой администрации и пытались получить хоть какие-то инструкции и подробности, то они неизменно получали от главы правительства князя Г.Е. Львова категорический отказ: «Это вопрос старой психологии. Временное правительство сместило старых губернаторов, а назначать никого не будет. В местах выберут. Такие вопросы должны разрешаться не из центра, а самим населением».
Вы представляете себе, сколько необходимо сил, чтобы построить новую государственную машину? Перестройка в СССР началась в 1985 —м, а государство до сих пор в себя придти не может. А тут все эти колоссальные преобразования происходят за считанные дни, да еще руководители страны фактически устраняются от дел: сами выбирайте, а мы никого назначать не будем! Результат ясен — хаос неизбежен. И все это во время войны, с армией, где командиров отстраняют, а их приказы обсуждают на митингах! Вы еще удивляетесь, почему Россия так быстро превратилась в огромное поле хаоса и анархии?
Тут холодный пот стал прошибать, тех, кто еще неделю назад стоял в первых рядах новой «демократической» власти. Оптимист Родзянко, уговоривший Михаила Романова 3-го марта отречься, уже через два дня снова занимается уговорами. На этот раз председателя Временного правительства князя Львова. Родзянко доказывает всю пагубность распоряжения об отмене администрации на местах, но его никто уже не слушает. Он ведь не вошел в состав правительства, а Временный комитет Государственной Думы фактически ликвидирован: большинство депутатов, либо прекратило посещать Таврический дворец, либо вовсе бежало из столицы. Теперь Михаил Владимирович Родзянко уже никому не нужен. Мавр сделал свое дело и может спокойно наблюдать, как Временное правительство совершает заранее запланированные «случайные ошибки». Причем его глава демонстрировал невероятный оптимизм. «Мы можем почитать себя счастливейшими людьми; поколение наше попало в наисчастливейший период русской истории» — говорит князь Львов 27-го апреля 1917 года на торжественном юбилейном заседании четырех Дум. Слова его кажутся жутким идиотизмом, когда вспоминаешь, что через полгода случится Октябрь. Нет, глава правительства не был полным дураком. Просто его «счастье» совсем другого рода! Счастливейшими людьми будут в ближайшие годы все те, кому нужно увидеть Россию, разрушенной и уничтоженной …
Все реформы, затеянные Временным правительством, могли привести только к одному результату — катастрофе. Все утверждения, что они хотели «как лучше, а получилось, как всегда» не выдерживают даже самой легкой критики. Они знали, что делали. Проблемы в стране начались сразу во всех областях. Везде куда успели сунуться новоиспеченные революционеры. Гневно осуждавшие неэффективность царского управления, сделавшие нехватку хлеба предлогом для смены власти, «временщики» уже в первый месяц своего правления, в марте ввели карточную систему. В июне по карточкам выдавался хлеб, а также крупа и сахар. С 1-го июля карточная система распространилась на мясо, масло, яйца и другие продукты.
Самое обидное, что все трудности были искусственно созданными и абсолютно ненужными, никакого практического смысла в этом не было. Ведь правительство ВРЕМЕННОЕ! Вот решит Учредительное собрание вновь монархию вводить, так, что снова перестраивать всю властную вертикаль? Такого не выдержит ни одно государство. К примеру, Советский Союз не выдержал. Хотя перестройка в СССР началась в мирное время, и немцы на подступах к Риге не стояли, а миллионы мужчин не томились в окопах.
Но может, старый аппарат власти мог саботировать решения новых властей, и потому необходимо было его заменить. Нет, не было смысла в перестройке механизма власти и по этим причинам. Временному правительству внутри страны никто не угрожал, оно было абсолютно законной властью. Царь отрекся, его брат Михаил ждал решения Учредительного собрания, что фактически означало то же самое. Почти все высшие военные своего государя предали, восстанавливать старый режим было некому. «Союзники» переворот тоже поддержали.Зачем менять весь государственный аппарат?
Ответ может быть только один: чтобы создать хаос.
«Полиция подлежит переформированию в милицию» — написало Временное правительство в циркуляре на имя смещаемых губернаторов. Но зачем? Чем милиция отличается от полиции? Вот человек конца века двадцатого, может с трудом на этот вопрос, и ответил, а представьте себе недоумение русских губернаторов воспитанных в веке девятнадцатом. Сколько надо времени, чтобы создать хотя бы одну новую «народную» милицию? Вы знаете? Я нет, но думаю, что долго. Очень долго. А взрослые дяди из Временного правительства этого не понимали? Так почему же новая власть буквально за считанные дни пытается перекроить всю государственную машину, складывавшуюся столетиями. Куда они так спешат?
Свой первый приказ в качестве министра юстиции Керенский разослал по телеграфу 2-го марта 1917 года. По своей вредоносности он мог бы соперничать с Приказом №1: прокурорам предписывалось освободить всех политических заключенных и передать им поздравления от имени нового правительства. Снова обратим внимание на дату: свое первое распоряжение Керенский подписал прямо в день отречения императора Николая II. Дата отречения русского монарха не просто имеет день и месяц, а еще и точные час и минуту: 2 марта 1917 года, 15 час. 5 мин. «Временное правительство было создано вечером 2-го марта»— пишут все учебники истории. Давайте просто посчитаем.
Информация о долгожданном отречении была, конечно, немедленно телеграфирована в Петроград и сообщена думским заговорщикам. Но даже при самом благополучном раскладе:
— если списки правительства готовы заранее;
— если все согласовано;
— если информация поступает без промедления,
то Временное правительство могло быть создано в промежутке между 16.00 и 17.00 часами. Раньше никак. После этого должны были последовать взаимные поздравления и объятия. Положим на радость еще минут 30. Значит в 17.00-17.30 Александр Федорович Керенский срочно побежал к телеграфу отправлять свой первый указ об амнистии! А до утра ему было не подождать?
Нет, до утра подождать было нельзя. Утром следующего дня, Керенский отправлялся добывать отречение Михаила Романова в пользу Временного правительства. И хотя Великий князь был безвольным субъектом, стопроцентно гарантировать, что это случится, было невозможно! Поэтому вредоносные постановления надо принимать как можно быстрей, потом это может и не получиться. Как и с Приказом №1, опубликованным накануне …
Все те, кто взрывал бомбы в гуще толпы в 1905-м, кто убивал полицейских и военных, кто срывал военные поставки, митингуя и бастуя, все они теперь выходили на свободу. С извинениями! И с билетами, купленными за государственный счет. Многие герои будущей русской смуты спешили покинуть места заключения именно в эти дни. Например, скромный анархист Нестор Иванович Махно. «С убеждением, что свобода, вольный труд, равенство и солидарность восторжествуют над рабством под игом государства и капитала, я вышел 2 марта 1917 года из ворот Бутырской тюрьмы» — пишет он в своих воспоминаниях.
Екатерина Константиновна Брешковкая—Брешко, пресловутая «бабушка» русской революции, один из организаторов и руководителейпартии эсеров, не просто покидает место ссылки в Минусинске. Для возвращения в Москву ей был предоставлен специальный отдельный вагон! Она ведь так исстрадалась, собирая в США деньги на первую революцию. На них закупалось оружие, и никто никогда не узнает, сколько людей было из него убито. Но теперь другое время — у власти не просто наивные демократы, а сознательные разрушители страны, поэтому их посаженные соратники выходят на свободу с почетом. «Бабушка», например, после освобождения будет жить … в Зимнем дворце! Благодарная Брешковская-Брешко, постоянно совершала поездки по стране и помогала окончательно задуривать головы населению. Особенно восхищалась она, естественно, Керенским. Этого «достойнейшего из достойных граждан земли русской, ...гражданина, своим решительным и мужественным словом и образом действий спасшего Россию в революционные дни февральского переворота», «бабушка» просто обожала.
Но не каждого освобожденного встречал Александр Федорович на вокзале с букетом пышных роз. Вдобавок к политической амнистии, 6-го марта в России была объявлена всеобщая амнистия. На свободе оказались тысячи воров и налетчиков, прозванных в народе «птенцами Керенского». Они точно также получают право на бесплатный проезд к месту проживания «любым классом». Когда вы будете поражаться нечеловеческим зверствам русской Гражданской войны, вспомните, кто выпустил на свободу, тех убийц и душегубцев, что пополнят собой ряды враждующих сторон. Уголовников выпускают прямо на следующий день после ликвидации полиции. Чисто случайно, разумеется…
Не покладая рук, трудятся лидеры новой России. 3-го марта 1917 года реорганизован институт мировых судей: местные суды стали формироваться из трех членов, судьи и двух заседателей. На следующий день были упразднены Верховный уголовный суд, особые присутствия Правительственного сената, судебные палаты и окружные суды. Мало им освобождения террористов, недостаточно возвращения всех политэмигрантов, не хватает амнистии уголовникам. Развал судебной системы также недостаточен. Вот 7-го марта Керенский едет в Москву, где встречается с членами Московского Совета рабочих депутатов и представителями различных общественных организаций. Им Александр Федорович сообщил, что в «ближайшее время правительство опубликует декрет об отмене смертной казни за политические преступления, и все такого рода дела будут впредь подлежать рассмотрению в суде присяжных». Сказано — сделано. 12-го марта правительство отменяет смертную казнь не только за политические, но также за уголовные и воинские преступления! Отныне немецких шпионов и дезертиров, воров и насильников казнить нельзя — в стране бушует свобода! Свобода предавать, воровать и убивать. Теперь в Россию могут вернуться все эмигранты-пораженцы, все агенты неприятеля — ведь в самой свободной стране упразднена контрразведка! Кому она мешает? На этот вопрос можно ответить сразу: органы, основной работой которых является борьба со шпионами и предателями, мешают именно предателям и шпионам. Ситуация на фронтах очень тяжелая. Идет страшная война, враг наступает. Именно в такой ситуации, Временное правительство амнистирует и возвращает всех политических ссыльных и уголовных каторжников, упраздняет полицию и корпус жандармов. Не правда ли — странные действия, очень попахивающие государственной изменой.
Уже позднее, на закате своих дней Керенский писал, определяя основные достижения возглавляемого им Временного правительства в преобразовании России: «Была установлена независимость судов и судей. Были ликвидированы все „специальные“ суды и все „политические“ дела или дела, связанные с государственной безопасностью, отныне стали подлежать рассмотрению в суде присяжных, как и все обычные уголовные дела».
Ну, что и говорить, молодец. Дела «связанные с государственной безопасностью» рассматриваются, как обычные уголовные дела. В порядке общей очереди, в суде присяжных. Не нравятся тебе лица присяжных, можно им отвод дать, других попросить. Потом приговор обжаловать, а там глядишь, и власть сменится! Явно поскромничал Александр Федорович — не о вкладе в преобразования писать надо, а о личном, огромном вкладе в Октябрьскую революцию!
Но если вы, уважаемые читатели, думаете, что при объявлении полной свободы, в российских тюрьмах наступила пустота, то глубоко заблуждаетесь. На волю вышли большевистские агитаторы, призывавшие к поражению, а на смену им отправились «реакционеры», т.е. те, кто сохранил верность присяге и кто возненавидел воцарившийся в стране бардак. Аресты начались сразу же, еще до отречения царя. По воспоминаниям одного депутата: «Целый ряд членов Думы занят исключительно тем, чтобы освобождать арестованных... Дума обратилась в громадный участок... с той разницей, что раньше в участок таскали городовые, а теперь тащат городовых ... Арестованных масса».
Пока расформированная полиция превратится в народную милицию, всем арестованным приходилось терпеливо ждать в тюрьме. А новая власть бдительно следила затем, чтобы никого из старых «царских» служак на службе не осталось. Вот и посидите, пока наберут новых сотрудников, пока назначат, пока следователь прочитает бумаги, пока разберется. Так, что долгое сидение на следствии совсем не современное изобретение. Например, арестованные во время Февраля и посаженные в казематы кронштадские морские офицеры, запросто сидели со 2-го марта по 7-е июня! Только в этот день начала свои действия следственная комиссия, которой надлежало разобраться в их делах.