Старк Ричард. Проклятый изумруд

   -- Прошу прощения?
   Ему ответил Гринвуд:
   -- Когда я понял, что меня поймают, я находился в коридоре.
   Ни малейшей возможности спрятать что-либо не было. Я даже не мог его бросить. Я не хотел, чтобы камень у меня нашли, и проглотил его.
   -- Понимаю, -- голос Айко звучал неуверенно. Потом он выдавил кривую улыбку. -- К счастью для вас, мистер Гринвуд, я безбожник.
   -- Неужели? -- в недоумении, но вежливо поинтересовался Гринвуд.
   -- В моем племени изумруд "Балабомо" имеет религиозное значение, -пояснил майор. -- Но продолжайте. Когда вы снова взяли его в руки?
   -- Только на следующий день, -- ответил Гринвуд. -- Я бы предпочел не останавливаться на этой части истории...
   -- И все же, попрошу вас.
   -- Хорошо. Когда я вновь обрел изумруд, я был в камере.
   Вероятно, полиция боялась, что меня сразу же начнут разыскивать соучастники, и на первые два дня меня поместили в вестсайдском комиссариате. Я находился в одной из камер на верхнем этаже.
   -- И вы спрятали изумруд там?
   -- Не оставалось ничего другого, майор. Я не смел держать камень при себе. Ведь это тюрьма.
   --А вы не могли глотать его постоянно?
   Гринвуд через силу улыбнулся.
   -- Только не после того, как я получил его в первый раз.
   -- Ммм, хорошо, -- с сожалением произнес майор. -- Что же мы теперь будем делать? -- спросил он, глядя на Дортмундера.
   -- Мнения разделились, -- ответил тот. -- Двое за, двое против, один колеблется.
   -- Вы хотите сказать, что можно еще раз попробовать получить изумруд?
   -- Точно.
   -- Однако... -- майор развел руками, -- что же вас удерживает?
   Если вам удалось проникнуть в тюрьму, то простой комиссариат...
   -- Все так, -- сказал Дортмундер. -- Но у меня ощущение, что не нужно дразнить судьбу. Мы предприняли для вас две попытки, в сущности за одну цену. Нельзя продолжать до бесконечности.
   Удача будет против нас.
   -- Удача? -- повторил майор. -- Но не благодаря же удаче вам все удавалось, господин Дортмундер. Благодаря ловкости, вашим организаторским способностям, вашему опыту... Вы по-прежнему так же ловки, способны все хорошо организовывать, как и в прошлую ночь. Только больше опыта.
   -- У меня такое ощущение, --пояснил Дортмундер, -- это как во сне, когда бежишь по коридору, а он все не кончается.
   -- Но если господин Гринвуд спрятал изумруд и знает, куда спрятал и... -- майор повернулся к Гринвуду. -- Он хорошо спрятан, не так ли?
   -- Очень хорошо, -- заверил его Гринвуд.
   Майор развел руками.
   -- Тогда я не вижу никакой проблемы. Господин Дортмундер, если я вас правильно понял, вы относитесь к тем, кто против попытки?'
   -- Совершенно верно, -- ответил Дортмундер. -- И Чефуик согласен со мной. Гринвуд и Келп хотят попытаться еще. Марч колеблется.
   -- Я присоединяюсь к большинству, -- сообщил Марч. -- У меня нет своего мнения.
   -- Я против этого проекта по тем же причинам, что и Дортмундер,
   -- заявил Чефуик. -- Считаю, что существует предел, который не следует переступать, и 'опасаюсь, что мы как раз к нему подошли.
   -- Но тут все гораздо проще, -- возразил Гринвуд. -- Ведь это комиссариат, повторяю тебе. Ты знаешь, что это означает.
   Просто здание, полное парней, печатающих на машинках. Если есть вещь, в которую они не верят, так это в то, что к ним может кто-нибудь вломиться... Не сравнить с тюрьмой, из которой вы меня вытащили.
   -- Больше того, -- добавил Келп, -- мы столько времени потратили на эту работу, что мне противно бросать все на ветер.
   -- Я прекрасно тебя понимаю, -- сказал Чефуик, -- и в чем-то согласен с тобой, но вместе с тем у меня ощущение, что это будет испытанием судьбы. Мы провели две операции: никто из нас не погиб, никто не сидит в тюрьме, никто не ранен. Мы должны благодарить бога, что все прошло так благополучно.
   Нужно бросить это дело и заняться чем-нибудь другим.
   -- Вот в том-то и суть, -- возразил Келп. -- У нас пока нет ничего на примете, надо найти что-нибудь подходящее. Но есть дело с изумрудом, так почему бы не попытаться еще раз?
   -- Три работы по цене одной, -- заметил Дортмундер.
   -- В этом отношении вы правы, -- вмешался майор. -- Вы проделали большую работу, чем было предусмотрено нашим контрактом, и должны быть лучше оплачены. Вместо тридцати тысяч долларов м человека, как условлено, мы вам дадим... -- Айко сделал паузу и подумал. -- Тридцать две тысячи,
   -- наконец продолжил он. -- Лишние десять тысяч на всех.
   Дортмундер усмехнулся.
   -- Две тысячи долларов, чтобы вломиться в комиссариат полиции?
   За такие деньги я не вломлюсь даже в телефонную будку.
   Келп посмотрел на майора так, будто разочаровался в своем лучшем друге.
   -- Это на самом деле мало, майор, -- сказал он. -- Если это все, что вы можете предложить, то лучше прекратим разговор.
   Майор нахмурил лоб и поочередно посмотрел на присутствующих.
   -- Не знаю, что сказать, -- признался он.
   -- Скажите: десять тысяч, -- намекнул Келп.
   -- На человека?
   -- Вот именно. И 200 долларов в неделю.
   Майор задумался. Слишком быстрая капитуляция могла вызвать подозрения, и он ответил:
   -- Я не могу дать столько. У моей страны нет такой возможности, мы уже и так пошатнули национальный бюджет.
   -- Тогда сколько? -- дружелюбно спросил Келп.
   Майор кончиками пальцев забарабанил по столу. Он прищурился, потом закрыл один глаз, почесал голову за левым ухом и, наконец, решился.
   -- Пять тысяч.
   -- И двести долларов в неделю.
   -- Хорошо, -- согласился майор.
   Келп посмотрел на Дортмундера.
   -- Это тебя устраивает?
   Дортмундер покусал палец и пришел к выводу, что майор видимо, понял, что он, Дортмундер, тоже играет комедию.
   -- Я взгляну на комиссариат, -- проронил Дортмундер. -- Если дело мне покажется возможным и если Чефуик согласится, то соглашусь и я.
   -- Естественно, -- заверил майор, -- что вам будут оплачивать с того дня, когда начнется подготовка.
   -- Естественно, -- великодушно согласился Дортмундер.
   Все встали. Майор обратился к Гринвуду:
   -- Могу я принести вам свои поздравления по поводу вашего освобождения?
   -- Спасибо, -- ответил Гринвуд. -- Вы случайно не знаете подходящей квартиры? Две комнаты с кухней по скромной цене и в хорошем районе?
   -- К сожалению, нет, -- ответил майор.
   -- Если случайно услышите о чем-нибудь подходящем, -- настаивал Гринвуд, -- дайте мне знать.
   -- Обязательно, -- заверил его майор.
   Марч, явно пьяный, сжимая в руке почти пустую бутылку абрикосового ликера, сошел с тротуара на дорогу перед полицейской машиной, маша рукой и крича:
   -- Такси!
   Полицейская машина вынуждена была остановиться, чтобы не раздавить его. Марч уцепился за дверцу и громогласно заявил":
   -- Я хочу вернуться к себе. Бруклин. Отвези меня в Бруклин. паренек, поторопись.
   Полицейский, не сидевший за рулем, вышел из' машины
   -- Подойди-ка поближе, -- велел он.
   Марч приблизился, шатаясь. Подмигнув полицейскому, он сделал щедрый жест.
   -- Не думай о счетчике, дружок. Мы с тобой в два счета договоримся.
   Дураки полицейские ничего не узнают.
   -- Ах, так? -- возмутился полицейский.
   -- Что вообще эти кретины знают! Ничего они не знают -- продолжал Марч.
   -- Кроме шуток? -- Полицейский открыл заднюю дверцу. -- Садись же, приятель, -- поторопил он.
   -- Отлично, обрадовался Марч, влезая в полицейскую машину.
   Он развалился на сиденьи и почти сразу же заснул.
   Полицейские не отвезли Марча в Бруклин. Они отвезли его в комиссариат, где без телячьих нежностей разбудили, согнав с заднего сиденья полицейской машины, заставили подняться по ступенькам и передали другим полицейским внутри здания.
   -- Пускай проспится в курятнике, -- заявил один из стражей порядка.
   Произошел короткий церемониал представления, потом новые провожатые потащили Марча вдоль длинного зеленого коридора и втолкнули его в "курятник" -- большую металлическую комнату, полную решеток и пьяниц.
   -- Это несправедливо..., -- бормотал Марч как бы самому себе, потом вдруг завопил; --- Эй! Послушайте, черт возьми!
   Шайка негодяев!
   Остальные пьяницы, которые, как и положено, во сне избавлялись от алкоголя, проснулись от воплей Марча очень сердитыми.
   -- Заткнись! -- заворчал один из них.
   -- Пошел ты, -- возразил Марч и дал ему в зубы.
   Секундой позже в вытрезвителе разгорелось настоящее сражение.
   Редкие удары достигали цели, но зато все размахивали кулаками.
   Дверь открылась, и появились полицейские.
   -- Довольно, прекратить!
   Дерущиеся расступились и объяснили стражам, что в беспорядке виновен Марч.
   -- Я не останусь здесь с этой пьянью! -- заявил Марч.
   -- Это уж точно, браток, -- ответил один из полицейских.
   Марча вывели из "курятника", не особенно при этом церемонясь, и заставили подняться три пролета на четвертый, последний этаж комиссариата, где находились камеры. Марч надеялся, что его поместят во вторую справа, что сразу же решило бы все проблемы. К несчастью, в этой камере кто-то уже сидел, и Марч очутился в четвертой слева -- ему пинком придали ускорение и заперли следом дверь.
   Из коридора в камеру просачивался свет. Марч сел на покрытую одеялом металлическую койку и расстегнул рубашку. Под ней, приклеенные липкой лентой, находились несколько листков бумаги и шариковая авторучка. С болезненной гримасой он оторвал их от груди и на свежую память набросал несколько планов и схем. Потом приклеил все обратно, растянулся на койке и заснул.
   Утром его крепко обругали, но так как досье Марча было девственно чистым, а он, смирный и смущенный, глубоко раскаивался в своем поведении, его не. стали задерживать.
   Выйдя из комиссариата, Марч бросил взгляд на другую сторону улицы и увидел почти новенький "крайслер" с номером "МД". За рулем сидел Келп и фотографировал фасад комиссариата.
   Чефуик на заднем сиденьи считал входящих и выходящих людей и количество машин, подъезжающих к зданию.
   Марч влез в "крайслер" и сел рядом с Келпом.
   -- Салют, -- сказал Келп.
   -- Привет, -- ответил Марч. -- Старина, никогда не напивайся.
   Полицейские ужас как не любят пьяных.
   Немного позднее, когда все было закончено, Келп и Чефуик пересекли город, чтобы доставить Марча к тому месту, где он оставил своего "мустанга".
   -- У тебя украли дворники, -- заметил Келп.
   -- Я всегда снимаю их, когда приезжаю в Манхэттен. Тут полно воров.
   Он расстегнул рубашку, отлепил бумаги и отдал их Келпу.
   Потом вернулся домой.
   На этот раз эбеновый секретарь без уговоров проводил Келла в кабинет, где стоял биллиард, слегка поклонился и ушел, закрыв за собой дверь.
   Ночь стояла душная и жаркая -- последняя неделя июля; кошмарная влажность делала жару невыносимой. Келпу в тонких штанах и рубашке с коротким рукавом стало даже холодно, когда его обдул воздух из кондиционера. Он вытер со лба последние капли пота, помахал руками, чтобы проветрить подмышки, подошел к столу и начал лениво гонять шары.
   Появившийся через несколько минут майор" наблюдательно заметил:
   -- Что-то сегодня у вас не ладится.
   -- Да я так, дурака валяю, -- оправдывающимся тоном сказал Келп.
   Он отложил кий и вытащил из кармана брюк смятый и влажный листок бумаги. Айко развернул листок с явной брезгливостью.
   Келп вернулся к столу и неторопливо, но методично стал укладывать шары. Он загнал три, когда майор хрипло воскликнул:
   -- Вертолет?!
   -- Мы не уверены, что вы сможете достать его, -- повернулся Келп. -Но если не можете, дело бросаем. Дортмундер сказал, чтобы я отнес вам список, а вы уж сами решайте.
   Айко выглядел немного ошарашено.
   --Вертолет, -- повторил он, -- где, поившему, я раскопаю выполет?
   -- Не знаю, -- пожал плечами Келп,-- но мы подумали, что за вами стоит целая страна.
   -- Это верно -- согласился Айко, -- но моя страна называется Талабво, а ж США.
   -- В Талабво нет вертолетов?
   -- Есть, разумеется! -- возмущенно возразил майор, обиженный за свою страну. -- У нас целых семь вертолетов! Но они, разумеется, в Талабво -- в Африке. Американские власти стали бы задавать вопросы, если бы мы переправили один вертолет сюда.
   -- Да, -- протянул Келп. -- Дайте мне немного подумать.
   -- Все остальное в этом списке я достану без труда, -- продолжал Айко. -- Вы уверены, что вам нужен вертолет?
   -- Камеры находятся на последнем этаже, -- пояснил Келп. -- Бели идти через входную дверь, то надо подняться на четыре этажа, полных полицейских, причем вооруженных, прежде чем пройдешь к камерам, и потом четыре этажа назад, чтобы выйти на улицу. А знаете, что на улице?
   Айко покачал головой.
   -- Полицейские, -- сказал Келп. -- Три или четыре патрульные машины, плюс полицейские, которые входят или выходят, останавливаются, чтобы просто поболтать...
   -- Понимаю, -- произнес Айко.
   -- Наш единственный шанс, -- продолжал Келп, -- появиться с крыши. Мы опустимся на крышу и оттуда проникнем в здание.
   Камеры буквально в двух шагах и практически там нет охраны. А когда мы добудем изумруд, не нужно будет проспать себе путь. Достаточно вернуться на крышу и улететь.
   -- Понимаю, -- повторил Айко, -- но вертолет -- это слишком громко. Ваше приближение услышат.
   -- Вовсе нет, -- возразил Келп. -- В окрестностях целый день гудят самолеты. Тяжелые машины, приземляющиеся на Ла-Гуардиа, пролетают над этим сектором гораздо ниже, чем вы себе представляете.
   -- И вы воспользуетесь их шумом?
   -- Мы отметили все полеты, -- сказал Келп, -- и пойдем потихоньку вовремя одного из них.
   -- А если вас кто-нибудь увидит из другого здания? -- поинтересовался Айко. -- Ведь кругом есть здания и выше, а?
   -- Ну, что ж, увидят, что вертолет сел на крышу комиссариата. Что с того?
   -- Хорошо, -- согласился Айко, -- видимо, это может удасться.
   -- И ничто' другое не удастся, -- заверил его Келп.
   -- Может быть, -- ответил майор, наморщив лоб с озабоченным видом. -Но где мне найти вертолет, вот в чем проблема?
   -- Не знаю, -- посочувствовал Келп. --А где вы раньше их доставали?
   -- Мы покупали их у... -- Майор внезапно замолчал, и глаза его округлились. -- Нашел! -- воскликнул он.
   -- Отлично, -- сказал Келп. -- И как вы это собираетесь сделать?
   -- Мы просто-напросто закажем вертолет. По обычным нашим каналам. Я все сделаю. Когда он прибудет в Нью-Йорк, чтобы на судне отправиться в Талабво, то несколько дней простоит в ангаре. Я могу устроить, чтобы вы воспользовались им, но только не в рабочее время.
   -- В рабочее время он нам и не нужен. Мы рассчитываем вылететь в половине восьмого вечера.
   -- Отлично, -- сказал Айко, очень довольный собой. -- Вертолет будет заправлен.
   -- Хорошо.
   -- Единственная неприятность в том, -- продолжал майор, энтузиазм которого несколько поостыл, -- что выполнение этого заказа может задержаться. Недели три, а то и больше.
   -- Это ничего, -- успокоил его Келп. -- Изумруд подождет.
   Главное, чтобы мы каждую неделю получали деньги.
   -- Я все сделаю как можно скорей, -- заверил Айко.
   Келп указал рукой на стол.
   -- Не возражаете?
   -- Валяйте, -- ответил Айко. Он смотрел, как Келп загоняет последние шары. -- Пожалуй, мне стоит поучиться. Брать уроки.
   -- Какие уроки! -- пренебрежительно сказал Келп. -- Хватайте кий и вперед! Все придет само. Хотите покажу?
   Майор взглянул на часы, явно раздираемый противоречивыми желаниями.
   -- Ну, -- наконец молвил он, -- буквально несколько минут.
   Дортмундер занимался сортировкой купюр на столе. Небольшая стопка банкнот в один доллар, мятых и грязных. Поменьше и менее мятая -- по пять долларов. И совсем маленькая -- по десять. Был вечер, длинный августовский день подходил к концу и, если судить по распущенному галстуку Дортмундера, его несвежей рубашке и пыльным волосам, он провел день не в своей кондиционированной квартире.
   Раздался звонок.
   Дортмундер устало поднялся, подошел к двери и посмотрел в глазок. В отверстие, словно на портрете, была видна жизнерадостная физиономия Келпа. Дортмундер открыл дверь. Келп вошел и спросил:
   -- Как дела?
   -- У тебя такой вид, будто ты в восторге от жизни, -- объявил Дортмундер, закрывая дверь.
   -- Именно так, -- отозвался Келп. Он бросил взгляд на деньги на столе. -- У тебя, кажется, тоже недурно идут дела?
   Дортмундер, прихрамывая, подошел к дивану и сел.
   -- Ты находишь? Я мотался от двери к двери весь день, собаки лаяли на меня, дети изводили, хозяйки проклинали... И что мне это дало? -- Он презрительным жестом указал на стол. -- Семьдесят долларов.
   -- Тебя замучила жара, -- посочувствовал Келп. -- Хочешь выпить?
   -- Жара и влажность. Да, хочу.
   Келп прошел в кухоньку и оттуда спросил:
   -- А с чем ты работаешь?
   -- С энциклопедией, -- ответил Дортмундер. -- Все дело в том, что если запрашиваешь с них больше десяти долларов, они отказываются или предлагают чек. Например, сегодня я все-таки получил чек на десять долларов, и что с ним прикажешь делать?
   -- Высморкайся в него, -- предложил Келп, выходя из кухни с двумя стаканами бурбона в руках. Он протянул один Дортмундеру и сел в кресло. -А мне повезло, -- продолжал он. -- Я работал исключительно в барах.
   -- Что делал?
   -- Мы с Гринвудом перекидывались в картишки. Огребли сегодня более 300 долларов.
   Дортмундеру не верилось.
   -- Это еще проходит?
   -- Проглатывают, как дети молочко! А почему нет? Я с фрайером против Гринвуда. Проиграть невозможно. Один из нас неминуемо выигрывает.
   -- Знаю, -- сказал Дортмундер. -- Известный трюк, в свое время я делал его раз или два, но это не для меня. Тут нужны люди болтливые, вроде тебя или Гринвуда.
   Он глотнул бурбона, откинулся назад на спинку дивана и закрыл глаза, дыша через рот.
   -- Почему бы тебе не жить спокойно, черт побери? -- спросил его Келп. -- Ведь отлично сводишь концы с концами на две сотни Айко.
   -- Я хочу немного отложить, -- ответил Дортмундер по-прежнему с закрытыми глазами. -- Уверенность в завтрашнем дне, знаешь ли.
   -- Ничего себе "немного"! -- воскликнул Келп. -- По семьдесят-то долларов в день?
   -- Вчера -- шестьдесят. -- Дортмундер открыл глаза. -- Мы доим Айко вот уже месяц после выхода Гринвуда из тюрьмы.
   Сколько он еще будет финансировать нас?
   -- Пока не получит вертолет.
   -- Если он его получит. Может, ему это никогда не удастся.
   Вид у него был не слишком-то счастливый, когда он платил мне на прошлой неделе. -- Дортмундер сделал глоток бурбона. -- И я тебе скажу еще кое-что. У меня совершенно не лежит душа к этой работе. Я жду, когда подвернется что-нибудь другое, и тогда проклятый изумруд может отправляться ко всем чертям.
   -- Полностью придерживаюсь твоего мнения, -- сказал Келп.
   -- Знаю. -- Дортмундер опорожнил свой стакан. -- Налей-ка мне еще.
   -- Сейчас. -- Келп встал, чтобы взять из рук Дортмундера стакан, и тут зазвонил телефон. -- Это, вероятно, Айко, --проговорил он с широкой улыбкой и отправился на кухню.
   Дортмундер снял трубку.
   -- Все в порядке, -- раздался голос Айко.
   -- Будь я проклят, -- ответил Дортмундер.
   Синий "линкольн" с номерным знаком "МД" медленно продвигался между длинными складами доков Ньюарка. Половина седьмого вечера, вторник, пятнадцатое августа.
   Марч, сидевший за рулем, был ослеплен закатом, который отражался в зеркальце. Он нажал на кнопку, поворачивающую зеркальце, и, превратив солнце в блеклый желтый шар, спросил раздраженно:
   -- Где, черт возьми, это место?
   -- Почти приехали, -- ответил Келп.
   Сидя рядом с Марчем, он держал в руке бумагу, на которой были напечатаны указания. Остальные трое расположились на заднем сиденьи: Дортмундер справа, Чефуик посередине, Гринвуд слева. Все они были одеты как сторожа. Форма смахивала на полицейскую и уже послужила им в "Колизее". Марч вместо формы щеголял в куртке и фуражке шофера автобуса "Грейхаунд".
   -- Поверни туда, -- сказал Келп, указывая рукой вперед.
   Марч раздраженно покачал головой.
   -- В какую сторону? -- спросил он с деланным терпением.
   -- Налево, -- ответил Келп. -- Разве я тебе не сказал?
   -- Спасибо, -- съязвил Марч.-- Ты мне ничего не говорил.
   Марч повернул налево по узкой асфальтовой дорожке между двумя складами из красного кирпича. Стемнело, но солнце все еще отливало оранжевым на ящиках, лежавших в конце прохода.
   Марч лавировал среди ящиков, пока не выехал на обширное пространство, окруженное со всех сторон стенами складов. Посреди образовавшейся площадки стоял вертолет.
   -- До чего же здоровый!.. -- с уважением протяну" Келп.
   Вертолет, выкрашенный в цвет хаки, казался огромным. Ное был закруглен, весь в стекле, по бокам располагались небольшие окошки.
   "Линкольн" медленно проехал по неровному покрытию к остановился возле вертолета. Вблизи, немного выше человеческого роста и чуть длиннее автомобиля, он уже ас казался огромным. Квадраты и прямоугольники черной липкой бумаги покрывали его тут и там, видимо, скрывая номерные знаки и эмблемы.
   Все вышли из кондиционированной прохлады "линкольна" на предвечернее пекло, и Марч, широко улыбаясь, стал потирать руки, глядя на стоявшую перед ним машину.
   -- Вот это игрушка! -- воскликнул он.
   Дортмундер внезапно засомневался.
   -- Ты уже водил такие аппараты, да?
   -- Я же сказал тебе, что могу водить все, что угодно.
   -- Да, говорил, я помню. Ты можешь водить все, что угодно,
   -- повторил Дортмундер, -- но мне интересно, водил ли ты такие аппараты?
   -- Не отвечай ему, -- предупредил Келп Марча. -- Я не хочу знать, да и он тоже. По крайней мере, сейчас. Поднимемся на борт.
   -- Давай, -- согласился Марч, в то время как Дортмундер качал головой.
   Марч обошел "линкольн", открыл багажник, и снаряжение стали переносить в вертолет. Чефуик держал в руке свою черную сумку. Гринвуд и Дортмундер взвалили на плечи два пулемета, на стволах которых, будто туша заваленного кабана, висел зеленый стальной ящик с детонаторами и гранатами со слезоточивым газом. Келп нес большую картонную коробку, полную наручников. Марч убедился, что "линкольн" надежно заперт, и поспешил следом с тяжелым радиоглушителем величиной с ящик из-под пива, ощетинившийся шкалами и телескопическими антеннами.
   Внутри вертолет был похож на машину; две скамейки спереди и длинная скамья сзади. Позади оставалось место для багажа, и все снаряжение сложили туда. Потом устроились: Марч за штурвалом, Дортмундер рядом с ним, остальные на задней скамейке.
   Захлопнули дверцы, и Дортмундер посмотрел на Марча, который разглядывал приборный щиток. Через минуту Дортмундер с чувством проговорил:
   -- Ты никогда даже не видел вертолета!
   Марч повернулся к нему:
   --Ты что, смеешься? Я читал в журнале "Популярная механика", как его сделать! Думаешь, я не смогу его вести?!
   Дортмундер бросил взгляд на Келла.
   -- Лучше бы я сейчас толкал энциклопедии...
   Марч оскорбился:
   -- Ладно, смотри сюда. Видишь, я нажимаю эту кнопку? Потом опускаю рычаг и...
   Раздался рев. Дортмундер поднял голову и увидел начавшие вертеться лопасти. Они вертелись все быстрей и быстрей и превратились в сплошной вихрь.
   Марч похлопал Дортмундера по плечу. Он продолжал объяснять ему, что делает, манипулируя рукоятками, хотя Дортмундер его не слышал. Тем не менее Дортмундер наблюдал за ним, потому что это было лучше, чем смотреть на вихрь вверху.
   Внезапно Марч улыбнулся, откинулся назад на сиденьи, кивнул головой и вытянул палец. Дортмундер наклонился вперед, чтобы бросить взгляд вниз, и земля оказалась далеко-далеко, оранжевая, желтая, зеленая, черная, с данными полосами теней от заходящего солнца.
   -- Вот это да, -- тихо проговорил Дортмундер, зная, что его никто не слышит.
   Марч в течение нескольких минут продолжал двигать различными рукоятками, чтобы освоиться, кидая вертолет туда и сюда, затем стабилизировал аппарат, и они начали, полет на северо-восток.
   Дортмундер никогда не представлял, что небо может быть до Такой степени заполнено машинами. Аэропорт Ньюарк находился неподалеку, и плотность самолетов, круживших в небесах, очень напоминала интенсивное движение машин, кружащих воскресным утром в поисках места для стоянки. Марч летел на максимально малой высоте и быстро приближался к Нью-Йорку.
   Они прошли над Ньйарк-Бей, Джерси-сити и Аппер-Бей.
   Марч, к тому времени вполне освоивший пилотирование, слегка повернул налево, и они полетели над Гудзоном по направлению к северу, оставив Манхэттен справа, а Нью-Джерси слева. .После первых минут испуга полет Дортмундеру понравился.
   Марч, видимо, не делал ошибок, я, если не считать шума, то было даже приятно парить в воздухе. Парни сзади толкали друг друга локтями и указывали на различные небоскребы. Дортмундер обернулся, чтобы широко улыбнуться Келпу, тот слегка пожал плечами и ответил ему тем же.
   Самолет, шумом которого они хотели воспользоваться, чтобы остаться незамеченными, все вечера пролетал над комиссариатом в семь часов тридцать две минуты.
   Увы, в этот вечер они не были в состоянии услышать его, ибо слышали только рев собственного вертолета. Приходилось идти на риск, в надежде, что он пролетит в положенное время.
   Марч похлопал Дортмундера по колену, указывая рукой вправо.
   Дортмундер повернул голову и увидел еще один вертолет.
   Пилот помахал рукой, и Дортмундер ответил ему тем же. Человек рядом с пилотом был слишком занят, чтобы приветствовать их -- он говорил в микрофон, наблюдая за вест-сайдской магистралью, забитой машинами.
   Вдали, слева от них, солнце медленно опускалось к Пенсильвании, небо становилось розовым и пурпурным. Манхэттен уже был погружен в полумрак.
   Дортмундер посмотрел на часы. Семь двадцать. Все шло хорошо.
   Оли собирались облететь комиссариат и приблизиться к нему сзади, чтобы полицейские, находившиеся перед зданием, не заметили спускающегося на крышу вертолета.